публикация №1390644349, версия для печати

К 130-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ В. И. ЛЕНИНА. ЦЕННЫЕ ПРИЗНАНИЯ ЮРИЯ БУРТИНА


Дата публикации: 25 января 2014
Автор: Григорий КУСТОВ, доктор философских наук
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1390644349)
Рубрика: ИСТОРИЯ
Источник: (c) http://library.by


Многие годы антикоммунисты прилагали и прилагают отчаянные усилия, чтобы очернить личность В. И. Ленина,похоронить его идеи и дело. Однако их старания оказались малоэффективными. Поэтому они маневрируют, приемы лобового, "голого, зряшного отрицания" (слова Гегеля) ленинского революционно-творческого наследия дополняют применением обходных путей, что в определенной мере является следствием процессов, происходящих в общественном сознании.

В этом ключе симптоматична статья Ю. Буртина "Три Ленина". Хотя она опубликована в двух номерах "Независимой газеты" еще 20 и 21 января 1999 г. и читатель вряд ли найдет в ней свежесть и богатство мыслей о деятельности В. И. Ленина и истории Советской власти, ее содержание и сегодня представляет немалый интерес. В ней, как в зеркале, отражается идейное брожение в сознании нижних и средних слоев "демократов"-рыночников, их обслуги и той части российской интеллигенции, которая не приемлет лишь гайдаро- чубайсовские крайности "демократических" реформ, угрожающие общественными потрясениями. Содержание статьи Бур-тина служит в некотором смысле выполнением социального заказа этих слоев общества, заинтересованных в поиске и теоретическом обосновании условий самосохранения, а значит, и продолжения курса на капитализацию страны.

В статье Буртин сделал ряд таких признаний, которые по своему тону редко исходят от ведущих идеологов "новых русских" и не соответствуют общей идейной направленности СМИ, обслуживающих режим космополитической, компрадорской буржуазии. Эти признания - еще одно подтверждение того, что не все благополучно в "ельцинском королевстве". А для тех, кто остался верен социалистической идее и ведет тяжелую борьбу с антинародным режимом, особую ценность представляют такие откровения автора, которые содержат; во-первых, осуждение нынешних "реформ", проводимых, как он пишет, "правящими слоями исключительно в собственных (притом сиюминутных) интересах - за счет народа и в ущерб ему". Поэтому, "несмотря на "либеральную" фразеологию, в которой так сильны были Гайдар и Чубайс", их реформа "ни в коей мере не была демократической, совсем напротив"; во-вторых, высокую оценку эффективности и демократической сущности нэпа, введенного большевиками во главе с Лениным, который как "инициатор, теоретик и руководитель этого преобразования смотрится на фоне теперешней, как принято говорить, "политической элиты" прямо-таки гигантом, Гулливером в стране лилипутов"; в-третьих, фактическое признание того, что природа нэпа не является узконациональной, а имеет международный характер. Это подтверждает "новейший китайский опыт, а ведь он - типологически - почти точный слепок с нэпа".

Если после приведенных признаний поставить точку, то у читателя может сложиться представление, что их автор - чуть ли не коммунист, непримиримый борец против социального зла. Однако эти откровения, воспринимаемые в контексте всей статьи, наводят на мысль, что с читателем лукавят, причем лукавят хитро, чтобы "и капитал приобрести, и невинность соблюсти".

В логической связи с "ценными признаниями" Ю. Буртина находится его открытие "трех Лениных". И хотя аргументы для доказательства этого "открытия" автор берет, казалось бы, из добротных источников - решений компартии, съездов Советов, трудов самого вождя и других авторов, толкует он их по-своему, словно пропуская через прокрустово ложе. При этом создается впечатление, что степень понимания им истории большевизма, политики В. И. Ленина соответствует уровню "кулинарного техникума". Да и концепция авторская не отличается особой четкостью: перед нами предстают вначале "два Ленина", потом "три Ленина", "или, во всяком случае", как замечает автор, "два с половиной, из которых каждый следующий в той или иной мере вытеснял и замещал предыдущего". Буртин и сам признает, что "идея эта многим, конечно, покажется странной - уж очень она противоречит стереотипам нашего сознания...".

С точки зрения Буртина, Ленин первого образца действовал в Октябре 1917 г. и в годы гражданской войны, второго образца - при переходе к нэпу, третьего образца - в начале 1923 г. "Это, - утверждает публицист, - во многом разные исторические лица, они не только контрастируют, но по ряду важнейших линий резко спорят между собой".

Ленин первого образца - это "диктатор", "насильник". Автор статьи подкрепляет такую оценку вождя революции словами, взятыми из его работы "К истории вопроса о диктатуре" (октябрь 1920 г.): "Хорошо ли это, что народ... применяет насилие над угнетателями народа?" - ставит вопрос В. И. Ленин и отвечает: "Да, это очень хорошо". По Буртину выходит, что народ должен покорно, по- рабски воспринимать власть угнетателей (в наших условиях "прихватизаторов"-грабителей).

Ленин второго (нэповского) образца, как представляет автор, уже отказывается от насилия, и даже "само это слово начисто исчезает из ленинского обихода, зато выдвигается требование "большей революционной законности". До нэпа, считает публицист, Ленин якобы не обращал никакого внимания на соблюдение законности и руководствовался лишь "революционной целесообразностью". Подобное утверждение совершенно не соответствует действительности. Вождь революции (юрист по образованию) всегда признавал огромное значение социалистической законности.

Эту черту Владимира Ильича нетрудно проследить хотя бы по его отношению к Всероссийской чрезвычайной комиссии, созданной в декабре 1917 г. Деятельность ВЧК по пресечению подрывных акций контрреволюционеров, шпионов, террористов, диверсантов, саботажников и спекулянтов строго ограничивалась определенными юридическими рамками. ВЧК призвана была осуществлять лишь предварительное следствие по делу лиц, подозреваемых в преступлении, а затем все функции продолжения следствия и вынесения приговора передавались суду (см.: В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов. - М., 1975. С. 5).

Ленин второго образца, категорично заявляет Буртин, "все меньше марксист", а в третьей ипостаси он "уже вроде бы и не марксист вовсе, тем более не марксист-ленинец". "Классовые мотивы" в его "завещании" "исчезают почти полностью", а вместе с тем "возрастает его внимание к нравственным критериям и ценностям".

Измышления о такой метаморфозе философско-мировоззренческих взглядов и нравственно-психологических ценностей у Ленина потребовались автору для того, чтобы убедительнее (по-своему) представить "истоки коренной смены" социально-политического вектора, якобы происшедшей у Владимира Ильича в период перехода к нэпу.

Мало утруждая себя изучением ленинских трудов, публицист с "легкостью в мыслях необыкновенной" констатирует "переворот" в его мировоззрении. Между тем Владимир Ильич, сформировавшись как сторонник учения К. Маркса, до конца своих дней оставался верен этому учению, внося в его развитие огромный вклад. И в этом Буртин и прочие фальсификаторы ленинизма могут убедиться, если внимательно прочитают хотя бы такие работы Ленина, написанные в конце его жизни, как "Письмо к съезду" (1922 г.), в котором он, в частности, упрекает Бухарина в том, что "его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским", или "О значении воинствующего материализма" (1922 г.), где с позиций диалектического и исторического материализма он разоблачает идеализм, мистику и поповщину.

В толковании истории перехода к нэпу и его сущности статья Буртина также изобилует многочисленными "открытиями". Остановлюсь лишь на части из них, при этом попытаюсь свести их в некоторую систему.

Смену политического курса партии большевиков и переход к нэпу публицист выводит "из головы" Ленина. Он как бы не замечает того, что введение нэпа было обусловлено российской действительностью, сложившейся под влиянием окончания гражданской войны и иностранной военной интервенции, а вместе с тем отвечало программным целям РКП(б), явилось одним из условий реализации второй Программы партии.

Нэп, в представлении Буртина, не имеет связи и тем более преемственности с политикой, проводимой Советской властью после Октября 1917 г. Что же касается политики "военного коммунизма", то она якобы была навязана "большевистской верхушкой". Между тем известно, что уже в марте-апреле 1918 г. Ленин по поручению ЦК РКП(б) составил "Тезисы о задачах Советской власти в настоящий момент", которые он затем развил и конкретизировал в работе "Очередные задачи Советской власти" (апрель 1918 г.), заложившей основы политики Коммунистической партии в переходный период от капитализма к социализму. Эти задачи партия воплощала в жизнь. К примеру, натуральный налог был введен декретом уже 30 октября 1918 г., т. е. до перехода к политике "военного коммунизма". Владимир Ильич имел все основания утверждать, что в нэпе "больше старого", чем в политике "военного коммунизма", переход к которой бы обусловлен не капризами большевиков, а чрезвычайными трудностями, каковые испытывало Советского государство, находясь в огненном кольце фронтов. Политика "военного коммунизма", по ленинскому определению, - не "идеал, а горькая и печальная необходимость".

Следовательно, нэп, будучи новой политикой лишь по отношению к "военному коммунизму", стал продолжением и развитием той политики, принципы которой были сформулированы Лениным еще в 1918г.

Буртин и его собратья по перу подвергают критике коммунистов за введение продразверстки - остова политики "военного коммунизма". Однако продразверстка вовсе не является изобретением большевиков. Впервые ее в России ввело еще царское правительство в 1916 г., во время первой мировой войны.

Весьма путано публицист представляет сущность нэпа и его историческое место в процессе строительства нового общества. "Ленин, - пишет он, - смог наиболее внятно и рельефно выразить то принципиально новое понимание социализма, которое забрезжило у него в мозгу в связи с нэпом", и добавляет: "Новизна же состоит в практически полном стирании им граней между социализмом и нэпом". А несколькими абзацами выше есть и такое глубокомысленное утверждение: "Понятия "нэп" и "госкапитализм" у Ленина настолько сближены, что их можно считать взаимозаменяемыми".

Итак, Буртин в одном случае отождествляет нэп (политику партии в переходный период от капитализма к социализму) с социализмом (общественным строем), в другом - с госкапитализмом (одним из пяти общественно-экономических укладов, существовавших в переходный период).

Переход к нэпу, по мнению Буртина, означает отказ от идей и дела Великого Октября и начало строительства "демократического", "рыночного", "плюралистического" социализма, который тождествен "социально ориентированному капитализму". У публициста, пользуясь его словами, видимо, "забрезжила в мозгу" мысль о том, чтобы причислить Ленина к основоположникам теории конвергенции, по крайней мере, поставить его у истоков разработки этой теории.

Буртин не приемлет Великую Октябрьскую социалистическую революцию, поскольку она отстранила от власти помещиков и капиталистов, и лишила их собственности. Он осуждает применение мер насилия к тем, кто стремился реставрировать эксплуататорский строй. Автору статьи нет дела до того, что революции без насилия не бывает. Это подтвердила история всех революций, в том числе буржуазных революций в Англии, в США, во Франции. Игнорирует он и то, что "красный террор" был реакцией на "белый террор", что "цивилизованный" Запад, стремясь "задушить большевизм в колыбели" (слова Черчилля), проводил против нас политику государственного терроризма, направил в Россию армии 14 империалистических государств, всемерно разжигал пожар гражданской войны.

Еще раз подчеркнем, что отказ от политики "военного коммунизма" и переход к нэпу, начавшийся в 1921 г. процесс демократизации общественно-политической жизни не следует представлять продуктом принципиальных изменений философско-политических взглядов Ленина и его нравственных ценностей, как твердит Буртин. Эти процессы есть следствие победы Советской России над интервентами и белогвардейцами, прекращения вооруженного сопротивления со стороны свергнутых классов, часть представителей которых стала переходить к мирному сожительству, а нередко и к сотрудничеству с Советской властью. "В идеале коммунистов, - заявлял Ленин, - нет места насилию". Ориентацию Ленина и его сторонников на этот идеал подтверждают Н. Бердяев и А. Сахаров. "Я согласен с высказыванием Бердяева, - замечал А. Сахаров, - что исходный импульс Ульянова и большинства других деятелей революции был человеческий, нравственный. Логика борьбы, трагические повороты истории сделали их действия и их самих такими, какими они стали". В своей статье Буртин хотя и приводит это высказывание, однако толкует его превратно.

Противопоставляя нэп Октябрю, автор статьи усмотрел в политике допущения многоукладности, в том числе и госкапитализма, "своего рода симбиоз социализма и капитализма", а вместе с этим и коренную перемену у Ленина всей точки зрения на социализм. При этом публицист посчитал нужным обвинить А. Зиновьева и Г. Зюганова в неприятии многоукладности. Критика Зиновьева, может быть, и справедлива, а что касается упрека в адрес Г. Зюганова, то он совершенно некстати. Г. Зюганов был и остается последовательным сторонником многоукладной экономики на этапе перехода от капитализма к социализму.

Злословие Буртина в адрес компартии - это своего рода дань моде, которую навязали СМИ их олигархические хозяева (Березовский и др.) и демофашисты. Знаменосцами этой моды сегодня выступают телепомойщики Сванидзе, Доренко, Киселев и многочисленная свора других продажных журналистов. Словно о них с сарказмом говорил в свое время великий русский поэт:

Эти журнальные писаки, Как древнегреческий Зоил, Разводят опиум чернил Слюною бешеной собаки.

Конечно, Буртин не опускается до уровня такого примитивного, пещерного антикоммунизма. Его выпады против Ленина, большевиков, современных коммунистов носят характер научных (а на деле псевдонаучных) изысканий.

При обосновании своей концепции "трех Лениных" Буртин в качестве аргумента выдвигает утверждение, будто бы вождь большевиков с 1921 г. изменил классовому принципу в оценке общественных явлений, перестал замечать

двойственную природу крестьянства (труженика и собственника), а слова "бедняк" и "кулак" почти начисто выпали из его лексикона. Отсюда автор приходит к заключению, что Ленин впервые в своей политической практике ориентирует партию на установление союза рабочего класса с крестьянством.

Как тут не заметить, что публицист "с ученым видом знатока" пытается судить о чрезвычайно сложном периоде истории Советской власти, но, будучи лишенным другого качества пушкинского героя ("хранить молчанье в важном споре"), громоздит одну нелепицу за другой. В его "творении" отчетливо просматривается абстрактный, внеисторический, метафизический подход к анализу общественных явлений и процессов, что является пороком вообще всей буржуазной и мелкобуржуазной социологии.

В. И. Ленин всегда был сторонником союза рабочего класса и трудового крестьянства, так как их коренные интересы (несмотря на двойственную природу крестьянина-единоличника) совпадают. С момента своего возникновения (1903 г.), а не с 1921 г., как утверждает Буртин, партия большевиков "была повернута лицом к деревне", имела глубоко продуманную аграрную программу - важную часть общепартийной программы. Суть ее аграрной политики была выражена в трех ленинских стратегических лозунгах по крестьянскому вопросу, которыми она руководствовалась на различных этапах революции. На первом, буржуазно- демократическом, этапе (с 1903 г. по март 1917 г.) партия выступала за союз пролетариата со всем крестьянством (бедняками, середняками и даже кулаками). На этапе социалистической революции прочную опору рабочему классу в деревне составили бедняки. А уже летом 1918 г. и среднее крестьянство стало активно переходить на позиции поддержки Советской власти. Данное явление нашло отражение в публикации правого эсера Питирима Сорокина. Его откровения Ленин охарактеризовал как чрезвычайно интересный "человеческий документ".

Новые веяния в деревне, отмеченные в ленинской статье "Ценные признания Питирима Сорокина" (ноябрь 1918 г.), послужили основанием для перехода партии к новому, третьему стратегическому лозунгу по крестьянскому вопросу, суть которого сводилась к опоре на бедноту и достижению прочного союза с середняком. Союз рабочего класса с трудовым крестьянством соответствовал интересам строительства и защиты социализма.

О том, что этот лозунг воплотился в жизнь, свидетельствует победа рабоче-крестьянской Красной Армии над многочисленными армиями интервентов и белогвардейцев. Союз рабочего класса с трудовым крестьянством составил основу Советской власти. В. И. Ленин, партия коммунистов, вырабатывая политику союза рабочих и крестьян, на каждом этапе революции и социалистического строительства учитывали реалии и, как сейчас принято говорить, менталитет каждого слоя крестьянства. Этот учет - еще одно подтверждение правильности положения диалектики о том, что "истина всегда конкретна". К сожалению, эта истина и ее реальное проявление, если судить по содержанию статьи "Три Ленина", оказались для ее автора "вещью в себе".

* * *

Подводя итоги сказанного, следует признать, что статью Ю. Буртина нельзя оценивать однозначно негативно. Она имеет и положительное значение. Впервые за последнее десятилетие на страницах правой печати России появилась крупная публикация, в которой, чередуясь с традиционными выпадами в адрес В. И. Ленина, содержатся "ценные признания" его величия как выдающегося мыслителя и политического деятеля.

Буртин, возможно, сам того не сознавая, выразил умственные настроения значительной части интеллигенции, оказавшейся (не без собственного участия) на пепелище России, и представителей мелкого и частично среднего бизнеса, попавших в "ежовые рукавицы" олигархов (преимущественно чужеродного происхождения) и выражающей их интересы президентской администрации.

Эти слои населения, испытывая на себе пагубность ельцинского режима, в то же время боятся возврата к власти коммунистов, ищут "третий путь" общественного развития. Они (не понимая того, что "третьего пути" не дано: либо капитализм, либо социализм) хватаются за теорию конвергенции, полагая, что в длительной исторической перспективе возможен симбиоз социализма и капитализма. При этом им хотелось бы ленинскую теорию нэпа, предварительно фальсифицировав, приспособить для обслуживания своих эгоистических интересов.

Статья "Три Ленина", став, повторяем, в некотором смысле зеркалом, отразившим эволюцию определенного среза общественного сознания, будет, думается, способствовать оживлению у читающей публики интереса к личности В. И. Ленина и его идейно-теоретическому наследию.

А глубокое изучение и творческое применение истинного, не искаженного интерпретаторами вроде Ю. Буртина политического опыта В. И. Ленина и его идейно-теоретического наследия станет одним из важнейших условий возрождения общества социальной справедливости и былого могущества поруганной "демократами" страны.

г. Киев.

Опубликовано 25 января 2014 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1390644349 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ИСТОРИЯ К 130-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ В. И. ЛЕНИНА. ЦЕННЫЕ ПРИЗНАНИЯ ЮРИЯ БУРТИНА

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network