Фишер К. Записки сенатора

М.: Захаров, 2008

Книга Константина Ивановича Фишера (1805 - 1868) является типичным образцом мемуаров государственных деятелей. После краткого очерка о детстве, годах учения и становления автор гораздо более подробно рассматривает этапы своего продвижения по службе, давая характеристику всем более или менее известным лицам, повстречавшимся ему на жизненном пути, делясь своими взглядами на государство и способы наилучшего управления им.

Константин Иванович происходил из обрусевшей немецкой семьи. Его дед Конрад Фишер, профессор химии, был приглашен на русскую службу при Екатерине II, но вскоре погиб при проведении химического опыта. Отец Константина унаследовал неплохое состояние, которое благополучно промотал. Умер отец рано, так что детские годы будущего сенатора прошли в бедности. Мать старалась привить детям такие качества, которые, по ее мнению, могли в будущем пригодиться им в борьбе за существование. Выросший среди лишений, напитанный понятиями о превосходстве людей, выше меня стоящих, я вышел из училища робкий перед другими и перед собою, не дерзающий предполагать в себе умственную силу, могущую заменить преимущества наследственные. Напрасно ссылался я на примеры лиц исторических; рассудок говорил одно, а привычка делала другое. Во мне было два человека: один, духовный, независимый, а другой, практический - робкий, и оба были в постоянном споре, - вспоминал он.

Тем не менее, благодаря отчасти "духовному", отчасти "практическому" человеку в себе Фишер сделал вполне удачную карьеру. Пожалуй, наиболее заметный из занимаемых им постов - пост директора департамента железных дорог в николаевскую эпоху, когда главноуправляющим путями сообщения был граф П. А. Клейнмихель. Его личности, а также истории строительства Санкт-Петербургско-Московской железной дороги уделено в этих мемуарах немало внимания.

Фишер жил в эпоху "золотого века" русской культуры. Тем более парадоксально, хотя, к сожалению, и вполне типично, что сам он не только "золотого века", но и вообще никакой русской культуры вокруг себя не замечал. Убежденный западник, он считал свое время эпохой распада и ностальгически вспоминал царствование Екатерины II, неизменно называемой им "Великой". Славянофильство было для него родом болезни, которой "заражена" была часть современного ему общества. В русском народе он находил лишь невежество и пороки, хотя и новейшие западные веяния не принимал. Современник великих реформ, он оценивал их весьма скептически и видел прежде всего темную их сторону. Со многими его критическими замечаниями трудно не согласиться, тем более, что свойственны они, по-видимому, всем реформаторским эпохам, в том числе и современной: С этого же времени начинают навевать с Запада и проникать в Россию болезненные доктрины новейшей либеральной школы, учение своеобразного деспотизма, отрицающего историю и боготворящего деньги, кидающего грязь на памятники и преклоняющегося перед миллионерами. Предание, патриотизм, чувство чести, любовь славы, все силы, возбуждающие духовную природу человека, под влиянием

которых государственные люди жертвуют достоянием и жизнью отечеству, уступили место любостяжанию <...> Даже нравственные начала прежней службы ниспровергаются; уважение к людям пожилым уступает место наглости перед людьми "отжившими "... Все понятия перепутались; нигилизм проник во все сферы общественные и правительственные.