То лето сорок первого запомнилось мне на всю жизнь. Казалось, еще вчера я обеспечивал безопасность папанинцев и членов экипажа Гризодубовой на торжественных встречах в Москве, еще недавно принимал участие в обеспечении переговоров советской военной делегации во главе с К.Е. Ворошиловым с военными делегациями Англии и Франции, и вот все это в один день кануло в Лету. Слово "война" жирной чертой разделило время на две жизни: до 22 июня и после... В той светлой, мирной жизни осталась учеба в педагогическом училище, на Белгородчи-не, служба в 1-й конвойной дивизии НКВД в Москве, обучение в спецшколе, оперативная работа в органах.

Ко второй жизни, к войне, мы вроде бы готовились, но... Она неожиданно навалилась тревожными сводками с фронта, неразберихой и сумятицей в коридорах госучреждений, оглушительным воем не учебных, а настоящих воздушных тревог. И сразу отошли на задний план, измельчали казавшиеся еще вчера глобальными проблемы. Война начала свою жестокую проверку на прочность...

25 июня 1941 года нас, нескольких офицеров НКВД, вызвали в управление кадров. После краткого инструктажа нам было предписано убыть в распоряжение начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова. По прибытии в здание наркомата обороны мы были препровождены в кабинет начальника Генштаба и представлены Георгию Константиновичу как офицеры его личной охраны. С этого момента моя судьба в течение длительного времени была неразрывно связана с этим замечательным человеком.

Вначале мы несли дежурство у кабинета Г.К. Жукова на улице Фрунзе, но с началом налетов гитлеровской авиации на Москву рабочий кабинет начальника Генштаба был переведен в здание на улице Кирова.

Во время одного из моих дежурств в конце июня 1941 года обычно людные коридоры Генштаба, постоянно наполненные спешащими по делам службы генералами и офицерами, вдруг неожиданно опустели. Вскоре в кабинет начальника Генерального штаба прошли И.В. Сталин, В.М. Молотов и Г.М. Маленков. Разговор в кабинете Жукова, видимо, шел непростой. О его содержании в определенной мере можно судить по воспоминаниям самого маршала. После этого визита мне больше не довелось видеть Сталина в Генштабе, поскольку в последующем он, как правило, заслушивал Жукова в своем кабинете. Во время одного из таких докладов между Сталиным и Жуковым состоялся разговор, в ходе которого Георгий Константинович предложил ряд мер, направленных на стабилизацию фронта, среди которых было и мнение о необходимости отвода наших войск на левый берег Днепра, а также о целесообразности проведения наступательной операции в районе Ельни. Дальнейший ход событий полностью подтвердил правоту Г.К. Жукова, однако И.В. Сталин, вероятно, был иного мнения, и результатом того разговора стало отстранение Георгия Константиновича от должности начальника Генерального штаба и назначение командующим войсками Резервного фронта.

После сдачи должности маршалу Б.М. Шапошникову Г.К. Жуков убыл в распоряжение только что созданного Резервного фронта, штаб которого размещался тогда в г. Гжатске (ныне г. Гагарин). Мы убыли вместе с Георгием Константиновичем. Вступив в должность, он со свойственной ему энергией взялся за дело. Работал напряженно, стремился досконально разобраться в обстановке, уделяя большое внимание организации всех видов разведки противника. На сон у него оставалось не более четырех часов в сутки. В период командования войсками Резервного фронта Георгий Константинович, как известно, подготовил и провел первую с начала войны успешную наступательную операцию, в ходе которой родилась советская гвардия.

Затем был блокадный Ленинград. Г.К. Жуков вылетел туда в начале сентября в сопровождении генералов М.С. Хозина, И.И. Федюнинского и нас - группы обеспечения. По приказанию Сталина он принял от К.Е. Ворошилова командование Ленинградским фронтом и развернул кипучую деятельность по организации обороны города.

В кратчайший срок Жукову удалось переломить обстановку. Он сумел мобилизовать на оборону города все имевшиеся силы, находил резервы в казалось бы неожиданных местах. Характерен такой пример. Выехали мы в одну из дивизий на Пулковских высотах. Немного отъехали - нашу машину останавливают (кстати сказать, возил Жукова в Ленинграде водитель Ворошилова, поскольку своих водителей Жуков в Ленинград не брал). Застава человек 15 - 20. Проверяют документы. Жуков из машины не выходил. Документы предъявляли мы сами. Немного проехали - опять проверка документов. И так примерно раз 15. То есть на проверке документов только на одной дороге (протяженностью около 20 км) были задействованы около 300 человек. По дороге назад - та же картина. Георгий Константинович был крайне раздражен. Когда вернулись в штаб фронта, немедленно последовало его распоряжение - заставы оставить только на важнейших перекрестках на выезде из города, максимально сократив их численность, а высвободившийся личный состав направить на передовую. В следующую нашу поездку в войска картина была уже совершенно другая: нас остановили для проверки документов всего один раз на небольшой заставе.

Жуков был исключительно собран и требователен и к себе, и к подчиненным. Но требовательность его не имела ничего общего с теми высказываниями, которые периодически появляются в прессе. К примеру, утверждение, будто бы он самолично расстреливал в Ленинграде чуть ли не батальонами. Со всей ответственностью могу заявить, что этого не было и не могло быть. Хотя бы потому, что в годы войны Георгий Константинович никогда не имел с собой личного оружия, да в этом и не было необходимости, поскольку достаточно хорошо были вооружены мы, отвечавшие за его охрану и безопасность.

Недолго пробыл Жуков в Ленинграде, всего 27 суток, но за это время советские войска под его руководством смогли остановить натиск врага, и в начале октября положение здесь стабилизировалось. В это время критическая обстановка сложилась на московском направлении, и Сталин срочно вызвал Георгия Константиновича в Москву.

События, происходившие под Москвой осенью и зимой 1941 года, широко известны. Под руководством Г. К. Жукова удалось восстановить фактически развалившийся фронт наших войск, противник был вначале остановлен, а затем отброшен от столицы. Нет необходимости описывать ход боевых действий. Об этом рассказал сам Георгий Константинович в своей книге. Но вспоминается эпизод того периода, в определенной мере характеризующий Жукова. Мы выехали из Москвы, и чем дальше от столицы, тем чаще наша машина натыкалась на завалы, утопала в воронках, проезжала мимо разрушенных деревень. По дороге на Вязьму встретили группу безоружных военнослужащих довольно неприглядного вида. Жуков жестом приказал остановить машину. Вышел, спрашивает:

- Куда идете?

-- В Серпухов, - отвечает самый смелый, - формироваться.

- Зачем? Чтобы Москву без боя сдать?

Молчание...

В именном блокноте Жуков пишет начальнику малоярославецкого гарнизона: "Примите людей. Накормите. Обеспечьте всем необходимым". Вручает листок старшему по званию со словами: "Ведите людей в Малоярославец, передайте приказание коменданту".

Небольшой эпизод, но весьма характерный для Жукова-полководца. Он был требователен, но вместе с тем его требовательность, нужно сказать, была исключительно справедливой, неизменно подкреплялась заботой о людях, вниманием к их земным нуждам. Бывая в войсках, он всегда обращал внимание на то, как одеты бойцы, накормлены ли.

Хотелось бы обратить внимание на самоотверженность, с которой работал тогда Жуков. В дни критического напряжения обстановки на фронте он почти не спал. А когда кризис миновал, отдыхал не более четырех часов в сутки. При этом, пока он отдыхал, его помощники, в частности генерал для поручений Л.Ф. Минюк и другие, обязаны были связаться со всеми армиями фронта, уточнить обстановку и, пока Георгий Константинович одевался после отдыха, доложить ему последние сведения из войск.

Скидки Жуков никому не давал.

И в первую очередь себе. Он постоянно работал. Даже в пути: изучал карту, что-то писал.

Должен сказать, что Жуков старался не вмешиваться в действия охраны. Проблемы, возникающие в дороге, мы решали сами. Георгий Константинович из машины не выходил. Помню единственный случай, когда он изменил этому правилу...

Ехали мы как-то по Можайскому шоссе из Москвы в штаб фронта в Перхушково. Впереди нас шла эмка, которая виляла по дороге и не давала нашим машинам возможности ее обогнать. Было видно, что офицеры в эмке смотрят в заднее стекло и понимают, что едет какой-то начальник, но намеренно не дают себя обогнать. Наша хвостовая машина вырвалась вперед, подрезала и остановила эмку. Жуков вышел из машины, увидел, что офицеры пьяные, и отдал команду Бедову разобраться, кто они такие. Узнав, что это офицеры медицинского управления фронта, которые едут в Перхушково, он тут же дал команду записать их фамилии, проследить, чтобы их отправили на фронт.

Летом 1942 года мы сопровождали Жукова под Сталинград. Прилетели сначала в Камышин. Туда же прилетел Маленков. Оставили самолеты. Еще примерно 200 км пришлось ехать по степи на машине, пока добрались до командного пункта Донского фронта. Кругом степь, ни одного дерева. Чтобы разместиться, вырыли землянку, установили в ней топчаны. На одном расположился Маленков, на другом - Жуков.

Порядок работы был такой: они ездили по войскам, а затем собирались вместе и обсуждали обстановку.

Как-то Н.С. Хрущев, Н.С. Скрипко, А.А. Новиков, A.M. Василевский, Г.М. Маленков, Г.К. Жуков на КП обсуждали какой-то вопрос. Было слышно, как высоко вверху начался воздушный бой. Смотрим - дым, падает самолет. Упал он не так далеко - километрах в полутора от нас. Жуков спрашивает Новикова:

- Чей самолет сбили? Новиков отвечает:

- Немецкий.

У нас был сотрудник охраны - Безверхий. Жуков подзывает его:

- Поезжай посмотри, чей самолет.

Тот поехал. Приезжает и докладывает:

- Наш самолет.

Жуков вновь вызвал Новикова. Спрашивает:

- Зачем даете ложные сведения? Вы знаете, что товарищ Сталин не имеет реального представления о потерях нашей авиации? Вы докладываете, что немцы несут потери, а мы вроде не несем. А наша авиация несет еще больше потерь, чем немецкая.

Отругал при всех Новикова и говорит:

- Чтобы этого больше не было. Надо давать правдивые сведения. Тогда и в Генеральном штабе будут иметь реальную картину происходящего, и товарищ Сталин будет знать, что происходит, и сможет какие-то меры принять.

Следует сказать, что в обязанности офицеров охраны входило обеспечение безопасности питания Г.К. Жукова. Поэтому на нас лежала ответственность за своевременную доставку продуктов к его столу. Дело в том, что во время войны по установленному руководством страны порядку Жукову готовили пищу только из проверенных продуктов, доставлявшихся из Москвы. Этот порядок был неизменным, где бы Георгий Константинович ни находился.

Вот и во время боев под Сталинградом я доставлял продукты из Москвы. Организационные вопросы мне в тот раз удалось решить довольно быстро. Загрузили мы полученные продукты и вылетели в Камышин. Однако уже на подлете выяснилось, что Камышин не принимает самолеты. Сели в Николаеве, на другом берегу Волги. У меня все в опломбированных коробках, в корзинках. Начальник аэродрома говорит:

- Я машину дам. Вези все через переправу.

Я смотрю, на переправе очередь, можно простоять несколько суток, так что все продукты испортятся. Спрашиваю:

- А каким самолетам разрешено лететь на тот берег? Отвечает:

-- У-2 и Р-5. Говорю:

-- Давай самолеты. Я же должен Жукова кормить.

Чтобы загрузить весь мой багаж, понадобилось три самолета. Пора - складывал свой груз куда только можно. Перелетели через Волгу. Самолеты сели в разных местах, поэтому пришлось побегать и собрать все в одно место. Дали мне машину, так что в конечном итоге поставленную задачу я выполнил и груз доставил вовремя.

Рядом с Жуковым мне довелось быть до весны 1943 года.

А в апреле 1943 года по указанию Георгия Константиновича меня направили в Москву и назначили вместо Жевлакова комендантом квартиры и дачи маршала. С этого времени и по 1946 год все хозяйство семьи Жукова было на мне. Дважды мне пришлось передавать дачу Жукова то на баланс КГБ, то - Министерства обороны. Причем каждый раз при этом проводились тщательные комиссионные проверки, поскольку практически все имущество, находившееся на даче, было казенным.

В марте 1953 года, после смерти Сталина, Георгий Константинович возвратился в Москву. Его назначили первым заместителем министра обороны. Я в это время находился в Одессе в командировке, где занимался проверкой организации поставок в Болгарию и Албанию. А когда я вернулся из Одессы домой в Москву, меня ждала записка, в которой я прочитал: "Маршал Жуков просит Вас позвонить ему..." Там же были указаны номера телефонов. Я позвонил Георгию Константиновичу. Он спрашивает:

- Ну, ты пойдешь ко мне работать?

Я дал согласие и начал оформлять перевод из Внешторга, а спустя некоторое время приступил к знакомой мне работе, взяв на себя хозяйственные заботы семьи Жуковых. Здесь я еще лучше узнал маршала.

Как-то, в бытность Георгия Константиновича министром обороны, приезжал к нему на дачу заместитель министра по строительству и расквартированию Шибунин Александр Иванович. На даче в это время шел капитальный ремонт. Все работы должен был проводить Главвоенстрой. Жуков в это время как раз собирался уезжать с семьей на отдых в Карловы Вары. И поскольку все хозяйство было на мне, то и ремонтом руководил я. Так вот Шибунин встретился тогда с Жуковым и говорит:

- Товарищ маршал, давайте мы вам бассейн сделаем. Вот такого размера (дает размеры), с подогревом, от котельной горячую воду проведем, облицуем плиткой, будет как ванна. Отличный получится бассейн.

Жуков послушал и спрашивает:

- А сколько это будет стоить? Шибунин отвечает:

- 12 тысяч рублей.

Жуков попрощался с ним, а затем вызывает меня и говорит:

- Позвони главному инженеру генералу Казанскому Дмитрию Николаевичу, дай размеры, пусть он поручит специалистам подсчитать, сколько будет стоить этот бассейн.

Я выполнил поручение.

Через день Казанский звонит мне и говорит:

- Такой бассейн по подсчетам специалистов будет стоить 76 тысяч.

Я пошел к маршалу, доложил.

Жуков говорит:

- А за счет чего это Шибунин хочет мне за 12 тысяч построить?

Жуков всегда считал государственный рубль.

На посту министра обороны Георгию Константиновичу пришлось проработать сравнительно недолго. Как известно, в октябре 1957 года состоялся Пленум ЦК партии, на котором маршал Жуков был отстранен от занимаемой должности и отправлен в отставку.

Проработав с Г.К. Жуковым многие годы, я бы охарактеризовал его так: Георгий Константинович был наделен огромным мужеством, самообладанием, волей к победе, неукротимой энергией, широтой и глубиной оперативно-стратегического мышления, блестящим организаторским талантом. Он не боялся ответственности, в самые критические моменты войны он был особенно деятелен, сосредоточен, целеустремлен. Я, пройдя с ним по тяжелым дорогам войны, никогда, даже в самой критической обстановке, не видел его растерянным или подавленным. Благодарю судьбу за то, что она предоставила мне счастливую возможность в течение многих лет быть рядом с Георгием Константиновичем Жуковым, этим замечательным человеком, по праву являющимся гордостью нашего великого народа и вошедшим в его историю как Маршал Победы.