Марина Цветаева - Борис Бессарабов

Хроника 1921 года в документах. Дневники (1915 - 1925) Ольги Бессарабовой

М.: Эллис ЛАК, 2010

Начав листать эту книгу, невольно думаешь: сколь много ещё ошеломительно чудных открытий готовят нам не вполне освоенные архивы!

Брат и сестра Бессарабовы, из семьи воронежских старообрядцев, с начала двадцатых годов оказались на пересечении жизненных узлов и закрут многих знаменитостей своего времени, жителей Москвы, Сергиева Посада, Ленинграда. Борис всего на несколько коротких лет, Ольга - на долгие годы, потому как стала в 1927 году женой выдающегося историка Степана Веселовского. Однако помещённые в этом томе её дневники охватывают события и размышления только предшествующего десятилетия. Особенную ценность представляют записи первых пяти пореволюционных лет, когда она проживала в Сергиевом Посаде, где достаточно тесно общалась с семействами Флоренских, Розановых, Мансуровых и других "бывших людей", искавших в то время убежища близ стен главной русской обители.

Слог Бессарабовой прост, но умён; не посягая на "орнаментальные" красоты, свойственные литературе того времени, он достигает истинной художественной выразительности за счёт искренности и душевной отзывчивости к безднам и катастрофам, выпавшим на долю поколения. Как всегда в подобных запечатлениях, зажигательно играют живые детали эпохи, которые трудно реконструировать потомкам, а здесь они возникают как обыденность, данность. Вот встретила юная Ольга на железнодорожной платформе отца Павла Флоренского, помогла ему поудобнее разместиться в вагоне поезда на Москву и, выскочив наружу, тут же повстречала художника Владимира Фаворского, указала ему на нужный вагон, и он припустился вприпрыжку к другу. Простенькие бытовые детали протокольно регистрирующего письма, но ведь они способны разогреть воображение читателя и, вызвав в памяти фигуры и идейные пристрастия обоих, стать чуть ли не завязкой виртуального интеллектуального романа. Ведь тем и замечательны мемуары, что они незаметно превращают любимых или просто известных авторов в героев,

персонажей нашего о них представления. Вот хоть такой показательный в этом смысле пассаж:

В Пушкино в лесу на траве побыли два часа - до следующего Сергиевского поезда... На платформе показали мне поэта Владимира Маяковского. Очень умыт, одет и держится как игрок в теннис. Окружён молодёжью, дамами. Высок, строен, крепкая шея, коротко острижен. Взрывы хохота вокруг него, а он не смеется.

Право, без такого мимолётного, но меткого взгляда случайной попутчицы какой-то чёрточки в портрете поэта нам бы не хватало.

Брат Ольги Борис и вовсе - короткая, но яркая глава в биографии самой Марины Цветаевой. В 1921 году она на несколько месяцев умыкнула статного юношу ("богатыря") из квартиры известнейшего московского врача Доброва в Малом Левшинском переулке (где в ту пору жил юный Даниил Андреев и куда Булгаков поселил своего Мастера) и забрала к себе в Борисоглебский. Ему она посвятила известное стихотворение "Большевик" и неоконченную, к сожалению, поэму "Егорушка", обещавшую стать вровень с тоже мифологической поэмой "Царь-девица". Вскоре неотёсанный комиссар (не пожелавший, однако, подтверждать членство в партии во время "чистки") разочаровал переменчивую в симпатиях поэтессу и, выпровоженный вон, отправился восвояси в Воронеж, где основал имевшую немалый резонанс артель художников. В письмах предшествующему своему любовнику, поэту и переводчику Евгению Ланну также приводимых в документации отношений её с Бессарабовым, Цветаева постоянно подчёркивает зачем-то (чтобы подразнить тридцатилетнего Ланна? или предстать в образе роковой декадентской соблазнительницы?), что её новому избраннику всего-то 18 лет. Этому простодушно поверили многие биографы Цветаевой (например, В. Швейцер), хотя могли бы сообразить, что вряд ли он в 14 лет мог стать красным героем Гражданской войны. Настоящий том ситуацию проясняет: на самом деле "Борюшке" (так она его окликала в записках, к нему направленных) было на пять лет больше, о чём Цветаева, конечно же, знала. Подобные публикации (прекрасно откомментированные на сей раз, кстати) позволяют покончить с мелкими огрехами такого рода, кочующими из издания в издание.

Не может не радовать и изящная опрятность новой "цветаевской" книги, которую так приятно поставить на "её" полку, выстроенную за последнее десятилетие всё тем же издательством "Эллис ЛАК".

Юрий Архипов

В Москве больше 3000 убитых. Живые встречаются, говорят, делятся своими впечатлениями этих дней. Кипят котлы кипучие, горят костры горючие, и много, много дыма, накипи, пепла и горячих углей. События все эти кажутся мне так огромны и значительны, и не как сами по себе, а как начало каких-то еще более важных, трудных, глубоких. Трудно мне вникнуть в реальность и значение всего, что происходит. Для меня понятнее и реальнее "отвлеченные понятия" - Красота, Добро, Зло, Жизнь, Смерть. Чувствую всех, кто кругом, ореховыми скорлупками и листьями, попавшими в водоворот, в водопад или море. И теперь самое главное - этот океан, а не отдельные в нем листочки и скорлупки.

О. Бессарабова. Дневники. 6 ноября 1917