М. Новое литературное обозрение. 2000. 810 с.

Мемуары В. И. Гурко, чиновника Министерства внутренних дел, а впоследствии выбранного в Государственный совет, помогают глубже понять суть процессов, происходивших в управлении страной в последнее царствование Романовых. (В свое время записки Гурко были изданы по-английски.)

Настоящая публикация осуществлена по машинописной копии, хранящейся в Архиве Гуверовского института войны, революции и мира Стэнфордского университета (США). Мемуары охватывают период с 1894 по 1915 г., и весьма значительны по объему (1321 машинописная страница). Это не история царствования Николая II, а рассказ свидетеля, наблюдавшего все стороны этого правления. Рукопись осталась незавершенной. Автор хотел написать отдельную главу о деятельности военно-промышленных комитетов и Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне (с. 659). Недописанной оказалась и характеристика Александры Федоровны (с. 581).

О незаконченности мемуаров свидетельствуют также стилистические погрешности и частые повторы.

В воспоминаниях Гурко довольно много прямой речи, в некоторых случаях ее происхождение оговорено в комментариях, в большинстве же случаев отсутствуют источники цитат и упоминания об их проверке. Значительное место в воспоминаниях занимает исторический фон. Так, раздел о русско-японской войне написан по имевшимся у автора источникам (с. 303). Заседание Совета министров летом 1915 г. изложено по публикации А. Н. Яхонтова "Тяжелые дни". (Архив русской революции. Берлин. 1926. Т. 18.). И это не единичные эпизоды. Гурко использовал источники для того, чтобы восполнить пробелы в своей памяти и воссоздать целостное повествование о происходивших событиях. Публикатору и автору комментария Н. П. Соколову стоило бы отметить, что написано мемуаристом по памяти, а что на основании источников и других материалов.

стр. 160

В своих воспоминаниях Гурко хотел ответить на два главных волновавших его вопроса; 1) что привело Россию к потрясениям 1917 г. и 2) можно ли было этого избежать. Эта задача предполагала не только изложение фактов, но и широкие исторические обобщения. Поэтому повествование Гуркова носит аналитический характер. Способствовали этому и личные качества Гурко: его умение отделить главное от несущественного, охватить широкий круг проблем, видеть перспективу в развитии событий.

Структура записок Гурко - биографо-хронологическая. Описываемые события сочетаются с биографиями министров и других высших чиновников, а также ряда земских деятелей и некоторых членов Государственной думы и Государственного совета. Автор, владеющий острым и язвительным языком, нарисовал яркие и запоминающиеся образы современников. В его оценках нет благостных, иконописных ликов, будь то царские особы, или земские деятели.

И хотя автор пытался соблюсти определенный баланс при характеристике той или иной личности - ему это удавалось далеко не всегда. Пристрастность Гурко очевидна. Она обусловлена прежде всего его политическими взглядами монархиста, человека правых убеждений, защитника дворянства и помещичьего землевладения. Таким он и предстает перед читателем. Поэтому зачислить его в либералы классического типа, как это делают авторы предисловия вступительной статьи Н. Н. Соколов и А. Д. Степанский, вряд ли справедливо (с. 13). Определение Гурко как государственника справедливо (с. 7), оно отнюдь не противоречит его монархическим убеждениям. На оценки мемуариста повлияла личная обида за то, что тогдашняя власть не востребовала его способности. И хотя он поднялся по служебной лестнице до должности товарища министра внутренних дел, но рассчитывал на большее. Наиболее жесткой критике, со стороны Гурко, подвергаются те, кто привел Россию к событиям февраля 1917 г. (кадеты, П. Н. Милюков, кн. Г. Е. Львов и др.). Достается от него и тем, кто впоследствии перешел на сторону советской власти (Н. Н. Кутлер, В. Н. Львов и др.). Характеризуя раннюю деятельность тех или иных деятелей, Гурко учитывает и их последующую эволюцию.

Вместе с тем в книге есть и главное действующее лицо, некий камертон, обращаясь к которому Гурко, как бы сверяет свои суждения - С. Ю. Витте. Это своеобразный стержень, который скрепляет всю ткань повествования, и хотя по большинству вопросов автор расходится с Витте, но масштабность фигуры последнего заставляет мемуариста поставить его на самую вершину государственного механизма Российской империи.

Критически относится Гурко к последнему монарху, утверждая, что его личность не соответствовала тем задачам, которые стояли в это время перед страной и монархией (с. 29, 35, 271, 539, 540, 551 и т. д.).

Некоторые обобщения противоречат конкретному историческому материалу, что проявилось прежде всего в оценке деятельности чиновничества. В целом она охарактеризована как положительная (с. 243), но конкретные лица и отдельные группы чиновников выглядят далеко не привлекательно. К порокам бюрократии Гурко относит безинициативность, незнание народной жизни, незнакомство с экономическими вопросами, стремление обогатиться, себялюбие, склонность к доносительству и интриганству (с. 152, 227, 230, 242, 248, 424 и т. д.).

Рисуя язвы общественного и государственного строя, Гурко не выступает как его противник. Он - его умный защитник. Но власти нужны были беззаветно преданные, угодливые, слепо повинующиеся люди, а не патриоты своего отечества, способные видеть ситуацию с открытыми глазами. В этом и состояла трагедия тех, кто не вписывался в существовавшую систему. Гурко выступал против "лампадочного благочестия, и полицейского патриотизма" (с. 356).