С великим волнением читал каждый из нас приказ Верховного Главнокомандующего, который гласил: "...Войска 1-го Белорусского фронта... при содействии войск 1-го Украинского фронта... после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлин..." На 8 мая 1945 г. было назначено подписание в Карлсхорсте, предместье Берлина, Акта о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Церемония подписания Акта состоялась в ночь на 9 мая. Мне довелось не только присутствовать при этом, но и руководить организационно-хозяйственным обеспечением церемонии.

8 мая прибыли в Карлсхорст представители всех союзнических армий. Советское Верховное Главнокомандование представлял Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, Верховное командование Великобритании - Главный маршал авиации А. Теддер, Вооруженные силы Соединенных Штатов Америки - командующий стратегическими воздушными силами США генерал К. Спаатс, французские вооруженные силы - главнокомандующий французской армией генерал Ж. Делатр де Тассиньи. В Карлсхорст были доставлены и представители разгромленных германских вооруженных сил - фельдмаршал Кейтель, адмирал флота Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф. Немецких представителей разместили в маленьком особнячке вблизи бывшего немецкого военно-инженерного училища в Карлсхорсте. После подписания Акта о капитуляции должен был состояться банкет. Зал заседания, где предполагалось принятие капитуляции, мог вместить примерно 300 - 400 человек. Столы были расставлены буквой "П" при подписании Акта и буквой "Ш" - во время торжественного обеда.

Раза два пришлось мне зайти в домик Кейтеля. Последний сидел за столом. За спиной его и других немецких представителей стояли английские офицеры. Сам Кейтель держался как аристократ, сидя с независимым и чопорным видом, однако весьма поблекший; он едва притрагивался к пище. С ним вел беседу через переводчика генерал Серов. Официантка Катя изредка заходила в комнату, чтобы убрать со стола лишнюю посуду и подать новые блюда. Но Кейтелю было не до еды. С минуты на минуту ему предстояло быть вызванным в зал заседаний и там, перед лицом всего мира, подписать документ, который навеки пригвоздит к позорному столбу германских милитаристов, - Акт о безоговорочной капитуляции. А пока он сидел напыщенный, как индюк, с вытянутой шеей и моноклем в глазу. Возможно, кажущаяся непроницаемость была лишь маской. О чем думал он? Не проносились ли в его памяти одна за другой картины бесчисленных жертв, принесенных в угоду бесноватому фюреру и его присным? Ведь это Кейтель был одним из авторов плана "Барбаросса", это он вместе с Гитлером предвкушал плоды победы, залитой морем крови и увенчанной неописуемыми человеческими страданиями...

Наконец наступил долгожданный час. Официальные представители стран-победительниц заняли свои места за столом. В центре сидел сосредоточенный, с суровым лицом Г. К. Жуков. Без конца щелкали затворы фотоаппаратов и кинокамер. Журналисты и кинооператоры своей суетливостью, стремительными движениями по огромному залу, своими попытками взгромоздиться куда-нибудь повыше, чтобы лучше запечатлеть происходящее, подчеркивали необычность события.

Церемонию открыл маршал Жуков. Он приветствовал советских и иностранных генералов, дипломатов, всех гостей. Затем он приказал ввести в зал Кейтеля, Фридебурга и Штумпфа. Картинным жестом Кейтель приветствовал фельдмаршальским жезлом собравшихся. Но в этом жесте скорее чувствовалась ирония судьбы, нежели признаки былого величия. После проверки полномочий германским представителям был предъявлен Акт о безоговорочной капитуляции. Началась процедура подписания каждого экземпляра. К сожалению, наши кинооператоры не зафиксировали в деталях

Генерал-лейтенант Николай Александрович Антипенко в годы Великой Отечественной войны и по окончании ее был заместителем командующих Брянским, Центральным и 1-м Белорусским фронтами и главнокомандующего группы войск в Германии по тылу.

всей картины этого неповторимого момента. Самого Кейтеля я в то время видеть не мог: он был заслонен многоэтажной стеной из живых людей. Журналисты и кинооператоры буквально карабкались один на другого, чтобы сверху "щелкнуть". Затем началась "драка" за ручку, за пишущий прибор. Каждому хотелось унести с собой как историческую реликвию если не ручку, которой подписывался Акт, то хоть перо от этой ручки. Говорят, что кому-то из писателей "посчастливилось" овладеть той самой ручкой, которой Кейтель подписал капитуляцию.

Но вот закончилась процедура подписания. Маршал Жуков приказал увести немецких генералов. Советскими людьми и поныне владеет чувство гордости за то, что во главе всей этой церемонии стоял именно русский, советский маршал. Это символизировало силу русского оружия, силу и несгибаемую мощь советского народа, поставившего на колени такого заклятого врага человечества, как немецкий фашизм, и разбившего его первоклассную армию. После подписания Акта о капитуляции (это произошло около 0.45 по московскому времени 9 мая 1945 г.), пока шла подготовка к ужину (в шутку все называли его обедом во втором часу ночи), вокруг маршала Жукова тесным кольцом собрались советские генералы и журналисты, поздравляя друг друга с окончанием войны. Среди присутствовавших было немало товарищей, прошедших боевой путь от Москвы до Берлина.

Еще с утра 8 мая нами были приняты меры к тому, чтобы стол для представителей в отведенном для них особняке был накрыт подобающим образом: русские и здесь были верны своему широкому размаху. Поручив официанткам столовой фронтового военторга Елене Павловне Михетько и Екатерине Дмитриевне Павловой заняться сервировкой, я вызвал к себе начальника военторга фронта Н. В. Каширина, его заместителя А. В. Моргунова и шеф-повара В. М. Павлова, чтобы заслушать их доклад о ходе подготовки к торжественному обеду, начало которого намечалось 8 мая на 15.00. Еще накануне шеф- повар Павлов предложил разработанное им лично меню, не уступавшее, вероятно, ни одному меню мирного времени. Военторгу фронта пришлось приложить немало усилий, чтобы обеспечить сложный заказ. Но ведь случай был в своем роде исключительный. Меню было согласовано с представителем Министерства иностранных дел Васильевым и одобрено маршалом Г. К. Жуковым. Ассортимент продуктов оказался настолько разнообразным, что пришлось обратиться за помощью к министру пищевой промышленности СССР Василию Петровичу Зотову. Прошло немного часов, и все недостающее было доставлено самолетом в Берлин. Военторг фронта также выделил из своих запасов значительное количество высококачественных продуктов и деликатесов. Пришлось подключить к делу и работников 1-го эшелона фронта, начальника административно-хозяйственного отделения штаба фронта Л. С. Чернорыжа и начальника военторга при штабе фронта Ю. Е. Малиновского.

Пока шло оборудование зала заседания, меня пригласили посмотреть поварское искусство Павлова. Об этом человеке мне хочется рассказать поподробнее. Впервые я его увидел в 1943 г. на Курской дуге, в одном из госпиталей фронта, где он работал в качестве повара. После обхода госпитальных палат и опроса претензий раненых мы осмотрели пищевой блок госпиталя. Там-то я и увидел В. М. Павлова. Раненые единодушно высказывали большое удовлетворение качеством приготовляемой пищи, и все благодарили шеф-повара за хорошее питание. Сам внешний вид Павлова представлял собой как бы классический тип, не раз описанный в литературных произведениях. Серо-голубые глаза, широкая, приятная улыбка, необычайное добродушие во всем его облике и профессиональная манера пускаться в подробное описание подаваемого блюда - все это составляло его характерные черты. Впоследствии, когда госпиталь остался в глубоком тылу, вне границ фронта, В. М. Павлов был назначен шеф-поваром генеральской столовой 2-го эшелона полевого управления фронта.

С той самой поры и до конца войны мне не раз приходилось слышать восторженные отзывы генералов, а также приезжавших из Москвы начальников о необычайно высоком кулинарном мастерстве шеф-повара нашей столовой. Как до войны, так и в настоящее время В. М. Павлов работает шеф-поваром, заведующим производством в ресторане Харьковского вокзала. Как выдающийся специалист своего дела, он удостоен высокого звания повара-мастера всесоюзной категории, о чем свидетельствует выданный ему диплом за личной подписью Анастаса Ивановича Микояна. Коммунист Павлов и поныне крепко держит трудовое знамя высокого мастерства.

Во втором часу ночи все участники исторического события были приглашены к столу. Главным консультантом по церемониалу был тот же тов. Васильев. Он порекомендовал рассадить гостей так, чтобы рядом с советским генералом сидели француз, англичанин и американец. Этот порядок был соблюден на всех столах. Я сидел за столом ближе к главному входу, откуда мне удобнее было наблюдать за всем залом и за работой обслуживающего персонала. Главный распорядитель по питанию Н. В. Каширин находился неподалеку от меня.

Банкет открыл Г. К. Жуков. Он произнес краткий, но выразительный тост за Победу, за советских воинов, за воинов союзных с нами государств, за здоровье всех присутствующих. Затем с такими же короткими тостами выступили Теддер, Делатр де Тассиньи, Спаатс, член Военного совета 1-го Белорусского фронта К. Ф. Телегин, генералы В. Д. Соколовский, Н. Э. Берзарин, С. И. Богданов, В. И. Чуйков и другие.

Откровенно говоря, все мы, в том числе и наши гости, сильно проголодались, аппетит у каждого был отменным. Впрочем, в длинных тостах вообще не было нужды. Обстановка за обедом с самого начала сложилась весьма дружественная; все старались сказать друг другу что-либо приятное. Даже самый скудный запас иностранных слов пригодился мне в данном случае. Хотя я и получил отличную оценку по английскому языку на выпускном экзамене в Военной академии имени М. В. Фрунзе в 1940 г., но только тут я понял, как мало я знал и сколь многое позабыл за годы войны. И все же я смог поддерживать элементарный разговор за столом, вероятно, на приближенном, но все же английском языке.

Банкет завершился хоровыми песнями и, конечно же, разудалой русской пляской. Второй раз за войну довелось мне увидеть, как плясал маршал Жуков. Первый раз это было 19 ноября 1944 г. в Бялой Подляске по случаю Дня артиллерии. Он и генерал Радзиевский показали тогда довольно высокий класс танца, и нам казалось, что это вполне естественно, так как принято считать, что все кавалеристы (а оба они в прошлом кавалеристы) - отличные танцоры. На этот раз в паре с Жуковым был Делатр де Тассиньи. Оба военачальника старались превзойти друг друга сложными пируэтами. Лихо и красиво танцевал генерал В. И. Чуйков, да и другие советские генералы старались не отставать.

Пора было разъезжаться по домам. Было уже около 6 часов утра. Расставались мы, как настоящие боевые друзья.

Вот и кончилась война. Но тылу фронта отдыхать было некогда. Перед нами встали новые сложнейшие задачи. Основная из них состояла в том, чтобы максимально сократить расходы государства на содержание армии за границей, добиться, чтобы ни одного грамма продовольствия не завозить из Советского Союза для обеспечения фронта. Было дано указание планировать работу тыла с перспективой не менее чем на год при соответствующем количестве войск фронта. Отсюда - необходимость точного знания местных условий, ресурсов, сосредоточение усилий на проведении весеннего сева, на уборке урожая с тех земель, какие были засеяны войсками фронта, а их насчитывалось свыше 360 тысяч га, чего должно было хватить фронту минимум на год. Очень важно было не упустить время для посадки картофеля, капусты, огурцов, помидоров, чтобы наши бойцы были обеспечены и овощами.

С особой остротой встала перед нами мясная проблема. Решить ее мы могли, как нам казалось, лишь на базе свиноводства. Мы располагали 66 тысячами голов свиней. Нельзя было допустить массового уничтожения их, надо было всемерно сберечь маточное поголовье и позаботиться о приросте молодняка, организовать крупные свиноводческие фермы, пользуясь услугами местного населения.

Когда мы изучали проблему обеспечения войск фронта всеми видами продовольствия, нам стало совершенно ясно, что наличных ресурсов по мясу не хватит. Рассчитывать на поставки скота или мяса из СССР было бы и трудно и неправильно. Ресурсы восточной части Германии с каждым днем истощались и шли на обеспечение нужд местного населения. Между тем войска фронта вместе с репатриантами потребляли ежедневно 450 тонн мяса, или примерно 1500 голов крупного рогатого скота. Всем войсковым частям и соединениям было рекомендовано обзаводиться подсобным хозяйством, главным образом разводить свиней. Но нужно было находить и другие источники снабжения мясом.

А почему бы не решить эту проблему за счет рыбы? Ведь побережье Балтийского моря на протяжении 300 км являлось территорией, занятой нашими войсками; кроме того, всюду имелось большое число внутренних водоемов; значит, должна быть и рыба! В течение июня 1945 г. тщательно изучался этот вопрос. Каждая армия, каждый комендант провинции и района получили задачу от Военного совета фронта (позднее группы войск) выявить сохранившиеся рыболовецкие артели и снасти и определить возможные перспективы улова рыбы, указав, какая помощь требуется со стороны фронта, чтобы немедленно развернуть промысловый лов рыбы.

11 июля 1945 г. Военный совет группы войск вынес постановление "Об организации улова рыбы на побережье Балтийского моря". В решении ставилась задача наловить в 1945 г. 21 тысячу тонн рыбы, что было равнозначно 14 тысячам тонн мяса. Пришлось собрать обширное совещание, чтобы наметить конкретные пути решения задачи. Немало рыболовецких снастей обнаружено было на фронтовых и армейских складах. Но встало множество организационно-хозяйственных вопросов. Где взять тару? Где взять консервные банки? Надо было завезти на консервные заводы большое количество соли, растительного масла, перца, лаврового листа. Нужны были вагоны-холодильники.

Мы стали выявлять среди военнослужащих и репатриантов людей, имевших опыт в рыбопромысловом деле. Установлена была поощрительная система оплаты труда за успешный улов, особенно ощутимая для немецких рыболовов. Им выдавалось натурой изрядное количество продуктов. А в целом немцы-рыболовы охотно откликнулись на наш призыв и дружно взялись за дело. С нашей стороны потребовалась также большая помощь автотранспортом, горючим и прочим. Особенно важно было довести до конца ранее начатое разминирование прибрежных вод. Рыбный промысел явился совершенно новым делом для всех нас. Но нужда всему научит. Научились и рыбу ловить. Армии и отдельные корпуса доносили об улове по 500 - 700 тонн рыбы за декаду.

С не меньшей остротой встал вопрос о проведении весеннего сева на землях, брошенных немецкими помещиками восточнее Одера. Ведь они бежали на запад в марте - апреле 1945 г., нового населения еще не было, земли пустовали, а в тех краях весна наступает раньше, чем у нас. Нельзя же было оставлять десятки тысяч га прекрасных земель незасеянными, тем более в предвидении особо большой нужды в хлебе в предстоящем году. Пришлось наспех создавать свои импровизированные временные совхозы, оснащать их машинами и горючим, выделять для них посевной материал и удобрения. Мы понимали, что, возможно, нам не придется собирать весь этот урожай, но важно было, чтобы земля уродила, а там уже не столь важно, в чьи закрома пойдет собранное зерно. Лишь бы люди не остались без хлеба.

Пришлось расширить функции отдела заготовок Упродснаба фронта, превратив его скорее в производственный орган. Несколько позже было создано целое сельскохозяйственное управление фронта во главе с полковником Бегутовым, а пока что во главе всех этих дел встал начальник отдела заготовок подполковник Апексимов, который приобрел к тому времени большой опыт заготовки и переработки сельскохозяйственной продукции. Непосредственное руководство этим органом осуществляли генерал Н. К. Жижин и полковник (впоследствии генерал) В. Ф. Ткачев. Они проявили большую инициативу в содействии освоению брошенных земель, и благодаря их исключительной настойчивости и организованности, участию в этом важном деле армейские органов тыла, а также командиров соединений и частей еще до начала Берлинской операции и в ходе нее (прямо во время боев) было засеяно свыше 360 тысяч га земли яровыми культурами. А ведь это не менее сорока миллионов пудов зерна при тамошних урожаях! 200 тысяч га было засеяно ранней весною на землях восточнее Одера. Даже 16-я Воздушная армия, в штате которой офицеров было больше, нежели рядового состава, сумела засеять своими силами на землях восточнее Одера 12 тысяч га яровых. В этом большая заслуга начальника тыла 16-й ВА генерала Кириллова и интенданта этой армии майора М. П. Литвинова. Хотя вышеупомянутые угодья и земли отошли потом к Польской Народной Республике, по договоренности с Польским правительством урожай с указанных 200 тысяч га пришлось убирать группе войск, и он пошел частично на обеспечение армейских нужд. Не зря мы хлопотали ранней весной.

В те же дни встала задача использования для нужд местного населения и фронта многочисленных промышленных предприятий в Восточной Германии, временно приостановивших свою деятельность. Среди них нас интересовали в первую очередь мукомольные предприятия, хлебозаводы и макаронные фабрики. Одновременно появилась возможность наладить работу текстильных и кожевенных предприятий. Люди нуждались в одежде, обуви, снаряжении. Хозяева сбежали, но рабочие-немцы остались и готовы были приступить к делу, лишь бы была электроэнергия. А там, где не хватало местных рабочих, решено было привлечь советских репатриированных граждан, которых в количестве 150 тысяч человек Военный совет фронта временно передал в распоряжение начальника тыла фронта. Нужно было топливо для электростанций - уголь и мазут. В каждом городе имелись свои энергоисточники. Мы наладили поставку антрацита, бурого угля, нефти. Кожсырье, которое до этого не всегда по-хозяйски нами использовалось, теперь находило лучшее применение. Особенно широкую инициативу проявили начальник тыла 5-й ударной армии генерал Н. В. Серденко, интендант 3-й ударной армии полковник С. П. Кудрявцев, начальник тыла 61-й армии генерал А. А. Вавилов, начальник тыла 2-й танковой армии генерал П. С. Антонов. Отовсюду поступали донесения о начавшемся изготовлении солдатского белья, летнего обмундирования, кавалерийского снаряжения, котелков, ложек, кружек и вещей для гражданских лиц. Возникла нужда в создании специального отдела по руководству промышленным производством. Этот отдел возглавил талантливый инженер и организатор тов. Вишневый со своими ближайшими помощниками тт. Суконновым и Светлицким. Они попытались даже внести плановое начало в работу промышленных предприятий, организуя смежников и обеспечивая поставку сырья. Так в системе тыла фронта ведущее положение заняли новые отделы - сельскохозяйственный и промышленный.

Жизнь учила нас на ходу. В разгар Берлинской операции, когда в бункере еще метался маньяк-фюрер, перед нами назревал вопрос об организации сенокошения в поймах Одера и Варты. Чтобы не упустить драгоценного времени, надо было заблаговременно позаботиться об инвентаре, о сенопрессовальных машинах, о проволоке. И эту задачу успешно решили тыловые работники армий, корпусов, дивизий. Особенно хорошо потрудились начальники тыла кавалерийских корпусов: 7-го - генерал В. Н. Казанский и 2-го - подполковник С. П. Иванов. Ведь их корпуса были главными потребителями заготовленного сена. Вскоре было заготовлено и спрессовано свыше ста тысяч тонн кормов.

Затем возникли новые задачи. Прежде всего нужно было спасти скот, оставшийся без всякого надзора. Десятки тысяч коров нуждались в доении и кормлении, всюду слышен был рев голодных животных. Ведь скоту безразлично, идет война или нет: корову надо три раза в день доить, кормить и поить. А кто это будет делать? Немецкие помещики и фермеры удрали на запад. Вся надежда оставалась на советских женщин, вызволенных нашими войсками из фашистской неволи. Их надо было собрать, объяснить им задачу и уговорить их задержаться с отправкой на Родину, куда они так стремились. А главное - не медлить, ибо каждый упущенный день грозил гибелью тысяч голов скота. Вначале мы сами недооценили объем работы. По нашей

просьбе центр разрешил нам сформировать 20 штатных гуртов скота (так именовалось штатное подразделение, включавшее в себя определенное количество гуртоправов, погонщиков и охраны) по 500 голов скота в каждом, или всего на 10 тыс. голов. Но уже ближайший подсчет показал, что брошенного скота насчитывается около 200 тыс. голов. Где уж тут справиться силами наших штатных подразделений! Только с помощью репатриированных граждан можно было спасти скот. Перво-наперво надо было собрать скот в гурты по 200 - 300 голов в каждом, чтобы легче было осуществлять надзор, доение, кормление и переработку молока. Одновременно встала задача оказания ветеринарной помощи в связи с начавшимся массовым отелом коров. Немногочисленный штат ветеринарных работников фронта и армий едва успевал появляться на бесконечные вызовы начальников гуртов. Потребовалось большое количество сочных кормов и концентратов. Эти корма надо было найти, учесть, закупить и вывезти в установленные районы. Значит, нужен был транспорт: железнодорожный, автомобильный, гужевой. Нужно было горючее, нужны были люди, нужна была организация!..

Не было такого солдата, офицера и генерала, у которого война не отняла бы кого-либо из близких, родных или друзей. А когда мы шли на запад, по выжженной фашистами земле, сколько проклятий и искреннего желания отомстить врагу исторгалось из сердца каждого, особенно при мысли, что тебе удастся дойти до фашистской берлоги!.. Ничто не могло бы вызвать у человека столь бурного негодования, какого добивались сами фашисты своими зверскими поступками и совершенно фантастическими методами надругания над человеческой личностью. Но вот советский воин-исполин, взявший в свои бережные руки немецкого ребенка, чтобы спасти его от смерча войны, - эта великая, исполненная глубокого смысла символика, отражающая самую душу советского воина, необыкновенное сочетание в этом воине бесстрашия, беспощадности к еще не повергнутому врагу и безграничного великодушия, гуманизма по отношению не только к мирному жителю, но и к врагу, сдавшемуся на милость победителя, - такова природа советского человека и сила нашей партии, сумевшей воспитать его! Коммунистическая партия уберегла свой народ, свою армию от чуждой нам идеологии кровавой расплаты. Советская армия не встала на путь мщения и насилия, о которых надрывно кричала фашистская пропаганда. Потому-то наша армия и называется освободительной армией, что она высоко пронесла на своем знамени великие заветы Ленина об интернациональной солидарности трудящихся.

В те дни в Берлин прибыл товарищ Вальтер Ульбрихт, взявший на себя руководство инициативными группами демократически настроенных немцев. Выдающийся революционер, боевой соратник Эрнста Тельмана и Вильгельма Пика, Ульбрихт сразу же с головой окунулся в работу по восстановлению экономики страны, налаживанию новой, демократической жизни. Он обратился за помощью к советскому военному командованию. Военный совет фронта выразил полную готовность оказать всяческую помощь. Проводником решений Военного совета были отчасти органы тыла. Многое здесь зависело от быстроты, организованности и готовности всей системы тыла включиться в новые хозяйственные дела.

Выше уже упоминалось, что в период подготовки Берлинской операции, находясь на восточном берегу Одера, войска фронта развернули одновременно весенний сев. Приближаясь к Берлину, мы видели кое-где немцев, пашущих землю и сажающих картофель. Но это были одиночки. Большая же часть земель между Одером и Берлином и даже западнее Берлина оставалась необработанной. Не до заботы о завтрашнем дне было в то время отдельным местным жителям! Некоторые из них считали себя обреченными и уже в какой-то мере подготовленными к принятию кары за все содеянное Гитлером. Ясно было, что каждый упущенный день в весенне-полевых работах грозил серьезными последствиями. К 5 мая 1945 г. площадь засеянных войсками земель достигла 350 тыс. га. Теперь нам надо было продолжить эту работу и помочь населению Восточной Германии. У нас состоялась обстоятельная беседа с Вальтером Ульбрихтом. Всего в восточной части Германии насчитывалось удобной земли 6 млн. 700 тыс. га, из них только ) 400 тыс. было засеяно пшеницей и рожью (еще осенью 1944 года). Для Германии это - необычное явление; там преобладает озимый клин, но война внесла свои поправки. Около 5 млн. га надо было засеять весной. Много поместий осталось без хозяев, часть взяло в свои руки крестьянство, и туда назначили управляющих, а часть оставалась безнадзорной.

Встало множество конкретных вопросов: как приостановить разбазаривание бесхозных поместий? Как мобилизовать уцелевший инвентарь и организовать его ремонт? Как помочь населению семенами, картофелем, тракторами, горючим и транспортом? Во всем этом была оказана немецкому населению существенная помощь со стороны советского военного командования. Тысячи тонн картофеля, проса, гороха и других культур, которые еще не поздно было сажать и сеять, были выданы немцам; им помогли тракторами, машинами, горючим. В конце концов не осталось незасеянным ни одного пригодного клочка земли. Работая в поле, немцы очнулись от летаргии и показали себя, как прежде, рачительными хозяевами и тружениками.

Однако самой сложной и трудной задачей, вставшей перед тылом фронта, было снабжение Берлина. В городе, где раньше имелось около пяти миллионов жителей, к нашему приходу осталось чуть более двух миллионов; часть пострадала от войны, часть находилась в войсках, остальные рассеялись по всей Германии; буржуазия сбе-

жала. Трудящиеся города жили несладко, а на исходе войны сотни тысяч людей голодали. Советское правительство позаботилось о них еще до полного окончания войны. С первого дня прихода в Берлин Военный совет фронта ввел временные нормы снабжения населения города. Девятого мая 1945 г. в Берлин прибыли заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР Анастас Иванович Микоян и начальник тыла Красной Армии генерал Андрей Васильевич Хрулев. Они привезли решение Советского правительства об организации помощи населению Берлина. В соответствии с принятыми нормами лицам, занятым на тяжелых физических работах, и рабочим вредных профессий устанавливалась выдача в день по 600 г хлеба, 80 г крупы и макаронных изделий, 100 г мяса, 30 г жиров, 25 г сахара; рабочие получали по 500 г хлеба, 60 г макаронных изделий и крупы, 65 г мяса, 15 г жиров и 20 г сахара. Все остальное население получало по 300 г хлеба, 30 г макаронных изделий и крупы, 20 г мяса, 7 г жиров и 15 г сахара. Кроме того, каждый житель получал по 400 - 500 г картофеля в день и по 400 г соли в месяц. Наконец, по карточкам выдавали кофе и чай. Для ученых, инженеров, врачей, работников культуры и искусства, а также для руководящих сотрудников городского и районного самоуправления, тяжелой промышленности и транспорта были установлены такие же нормы, как и для рабочих, занятых на физически тяжелых и вредных работах. Прочие технические работники в Берлине, равно как и предприниматели, учителя и служители церкви, получали продовольствие по тем же нормам, что и рабочие обычных предприятий. Для больных, находящихся на излечении в больницах, были введены особые нормы. Кроме того, всех детей Берлина до 13-летнего возраста обеспечили ежедневно 200 г молока.

Вначале мы рассчитывали обеспечить питанием только те два с лишним миллиона жителей Берлина, которые были учтены, и, исходя из этого, напечатали продовольственные карточки. Однако вскоре положение резко изменилось. Прослышав о том, что советское военное командование намеревается кормить жителей Берлина, со всех концов Германии потекли в столицу длинные колонны женщин и детей, кто на чем мог: на велосипедах, мотоциклах, полуразбитых автомашинах, телегах, запряженных в ручные повозки собаках и просто пешком. Пришлось вновь допечатывать продовольственные карточки, доведя число их до 4 миллионов.

Для обеспечения продовольствием населения Берлина было заготовлено за счет ресурсов 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов на пятимесячную потребность: зерна - 105 тыс. т, мясопродуктов - 18 тыс. т, жиров - 4500 т, сахара - 6 тыс. т, картофеля на месячную потребность - 50 тыс. т, соли - 4 тыс. т и кофе - 350 тонн. Всю работу по завозу в Берлин продовольствия, по организации товаропроводящей сети, по обеспечению порядка при выдаче продовольствия жителям Берлина возложили на органы тыла фронта и мне объявили, что я несу персональную ответственность за точное и своевременное выполнение решения правительства. Вот уж никак не думал я за каких-нибудь полгода до этого, что придется выполнять такого рода поручение. Пока завозилось продовольствие, в Берлине ходило множество провокационных слухов. Шептались даже, что, мол, соберут всех немцев у продпунктов, чтобы там их перехватать. Каково же было удивление многих жителей, когда в назначенный день и час (15 мая в 8 часов утра) открылись все ларьки и началась выдача продовольствия! Незадолго перед этим А. И. Микоян, просматривая текст продовольственной карточки, спросил: - какой кофе вы собираетесь давать немцам? - Суррогатный, - ответил я. - А почему не натуральный? Я ответил, что натурального кофе на складах фронта нет и сам я давненько не пил его. А. И. Микоян сказал: - На складах у вас нет, а в Советском государстве есть. Так что потрудитесь к каждой карточке в графе "кофе" добавить слово "натуральный". Пришлось допечатывать слово "натуральный" в 4 млн. карточек. Пока мы вносили эту поправку, В. П. Зотов отправил из Москвы в Берлин эшелон натурального кофе, а нарком путей сообщения И. В. Ковалев обеспечил этому эшелону "зеленую улицу".

Когда началась выдача продуктов, немцы недоумевали: все они, кроме правящей верхушки и богачей, давно и, казалось им, навсегда забыли запах и вкус натурального кофе, и им просто не верилось, что теперь вдруг русские выдадут натуральный кофе. Но мы его выдавали, и притом на месяц и даже на два месяца вперед, чтобы пачка не делилась, а попадала в одни руки целиком. В первый же день выдачи продовольствия А. И. Микоян и маршал Г. К. Жуков лично осмотрели ряд продовольственных магазинов. Всюду они заметили должный порядок и не раз выслушивали слова искренней благодарности немцев в адрес советского народа за великодушную помощь.

Кроме продовольствия, местным городским властям Берлина были переданы по решению Военного совета фронта тысяча грузовых, 100 легковых автомашин и 1000 т горюче- смазочных материалов. Далее было передано 5 тыс. голов дойных коров для обеспечения молоком детей и больных. На органы тыла фронта была возложена задача совместно с военным комендантом города генерал-полковником Н. Э. Берзариным содействовать быстрейшему налаживанию нормальной жизни, открытию театров, кино, кафе, восстановлению электроосвещения, телефонной связи, усилению санитарного надзора, пуску промышленных предприятий, доставке угля.

Передо мной лежит доклад начальника тыла группы советских оккупационных войск в Германии от 21 июня 1945 г. о снабжении населения города Берлина продовольствием и организации нормальной работы коммунального хозяйства и городского

транспорта, лечебных и культурных учреждений. В нем говорилось: "На июнь выдано потребное количество продовольственных карточек. Сеть магазинов достаточна, очередей нет. Детям регулярно выдается молоко. Продовольствие выдается бесперебойно. Проведена широкая санитарно-эпидемиологическая разведка, ликвидированы очаги инфекции. На территории города закопано свыше 2 тыс. трупов животных. Обследованы водопроводные станции, воспрещены для использования засоренные источники. Организован медицинский контроль на холодильниках и консервно-колбасных фабриках. Начали работать: больниц - 92, детских больниц - 4, родильных домов - 10, аптек - 146, амбулаторий - 9, диспансеров - 4, медпунктов - 13, детских консультаций - 3, станций скорой помощи - 6. Общее количество коек в больницах - 31780. Врачей, работающих в лечебных учреждениях, - 654; частно практикующих - 801. Созданы главное управление здравоохранения г. Берлина и районные органы. Мощность действующих электростанций доведена до 98 тыс. квт/ч. Подключено к электросети: жилых домов - 33 тысячи, водопроводных и канализационных станций - 51, бань - 4, прачечных - 7, парикмахерских - 480, пекарен - 1084. Восстановлено и включено свыше 3 тыс. фонарей уличного освещения. Пущено в эксплуатацию 15 водопроводных станций с суточной мощностью 510 тыс. кубометров, восстановлены основные водопроводные магистрали. Подключено к водопроводной сети 85 тыс. зданий и все работающие коммунальные предприятия. Пущено в эксплуатацию 35 канализационных станций. Введены в эксплуатацию 39,2 км линий метрополитена, открыты 52 станции, работают 16 поездов в составе 62 вагонов. Введены в эксплуатацию 8 линий трамвая общей протяженностью 65,4 км, работает 122 вагона. Введены в эксплуатацию 7 линий омнибусного сообщения протяженностью 91 км, работает 46 омнибусов. Пущено в эксплуатацию 5 газовых заводов общей суточной производительностью в 157 тыс. кубометров. Пущено в эксплуатацию 6 бань, ремонтируется 5 бань. Пущено в эксплуатацию 10 прачечных. Для подвоза каменного угля из Силезии сформировано 18 железнодорожных вертушек. Брикетированный уголь из Мюнхеберга подвозится 25 вертушками, по 850 т каждая. Открытие магазинов и ресторанов получило пока незначительное развитие. Открыты и работают театры: "Западный театр", где выступает балетная труппа; "Ренессанс-театр" (комедия), симфонический оркестр филармонии; в ближайшие дни будут работать оперный и драматический театры. Открыты и работают 45 варьете, 127 кинотеатров, посещаемость которых - от 80 до 100 тыс. в сутки...". И так далее.

Поневоле вспоминаешь, какую страшную участь готовил Гитлер для нашей столицы Москвы, если бы ему удалось овладеть ею. На совещании в штабе группы армий "Центр" в 1941 г. Гитлер сказал: город должен быть окружен так, чтобы ни один русский солдат, ни один житель - будь то мужчина, женщина или ребенок - не мог его покинуть; всякую попытку выхода подавлять силой; произведены необходимые приготовления, чтобы Москва была разрушена. Та же участь готовилась и Ленинграду. Для всех других городов, говорил далее Гитлер, должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами. Недопустимо рисковать жизнью немецкого солдата для спасения русских городов от огня...

По мере того, как наши войска продвигались за Эльбу, все новые и новые тысячи советских граждан и граждан других стран толпами шли на восток, уходя из лагерей и от хозяев, у которых они несли рабский труд. Военный совет и политуправление фронта придавали большое политическое значение встрече и размещению репатриированных граждан. Ведь в жизни этих людей появление войск Красной Армии означало несказанную радость, они обретали свободу и возможность вернуться в свой родной край, к своим близким. Многие из них по 3 - 4 года находились в условиях нечеловеческой эксплуатации, унижения, пыток и издевательств. А с какой настойчивостью и ухищрениями пыталась гитлеровская пропаганда поколебать веру этих людей в свою Родину, в советский строй! Немаловажное значение имело поэтому то, как дружелюбно и внимательно будут приняты эти исстрадавшиеся люди. Политические органы фронта и армий с первых же часов прихода к нам репатриантов уделяли им много внимания, ласкового участия и заботы. Как правило, репатриантов принимали на специальных сборных пунктах. Там они проходили медико-санитарные осмотры. Некоторых приходилось тут же госпитализировать, других одевать и обувать, а главное - надо было всех немедленно накормить и обеспечить ночлегом.

Репатриация советских граждан вылилась в большую политическую и организационную проблему. Военные советы армий и фронта с каждым днем повышали свои требования к органам тыла. Дело в том, что в течение мая и июня 1945 г. среднесуточный приток в нашу зону репатриированных составлял, по данным начальника управления репатриации генерала Скрынника, 36 тыс. человек. К концу июня их накопилось до одного миллиона человек, не считая тех, кто был призван в ряды Красной Армии непосредственно армейским командованием. Во главе этого большого дела стоял тогда член Военного совета фронта генерал К. Ф. Телегин, а также Политическое управление фронта во главе с генералом С. Ф. Галаджевым.

Много думали над тем, как бы получше и поскорее отправить миллион человек к себе на Родину. Они ждут этого, просят, требуют. Стали подсчитывать и рассчитывать, но хорошего выхода найти не смогли: не хватало вагонов, низка была пропускная способность дорог. Если сажать в поезд по 1500 человек, то потребуется 700 составов. Но ведь почти у каждого репатрианта были какие-то личные вещи, и мы не

могли допустить, чтобы люди лишались своих скромных пожитков, не говоря уже о продуктах на дорогу. Практически в поезд можно было посадить не более одной тысячи человек с вещами; следовательно, всего понадобилась бы 1 тыс. поездов. С учетом других грузов мы отправляли бы на восток с репатриированными по два-три поезда в сутки. Невеселая перспектива! Почти полтора года пришлось бы некоторым ждать своей очереди. К тому же, по поступавшим тогда сведениям, количество репатриированных могло возрасти до двух и даже до трех миллионов человек. После неоднократных переговоров члена Военного совета фронта с Москвой решено было большую часть репатриантов отправить в СССР пешим порядком. Сами репатрианты понимали, что иного выхода нет. Тем не менее каждый из них стремился оказаться в группе, подлежащей перевозке по железной дороге. Поскольку детей до 14-летнего возраста, а также их мам решили пешком не посылать, нередко выявлялись случаи фиктивного усыновления и удочерения детей женщинами, не желавшими идти пешком. Пришлось усилить контроль. Когда же дело дошло до самих женщин, то оказалось, что большинство из них имело такую обувь, в которой далеко не уйдешь; встал вопрос о снабжении их десятками тысяч пар женской обуви на низком каблуке, и это фронтом было сделано, хотя наши мастерские работали с предельной нагрузкой.

Всего походным порядком отправлялось в СССР 650 тыс. человек. Намечено было пять трасс по территории Польши протяженностью в тысячу километров каждая. Трассы разбили на этапные пункты, где были построены полевые печи для выпечки ежедневно 8- Ют хлеба и установлены кухонные очаги для приготовления горячей пищи. На этих же этапных пунктах выдавался сухой паек на три дня. Тут же были походные душевые установки и пункты медпомощи. Люди были сведены в колонны по пять тысяч человек в каждой. Эти колонны через день выходили на трассу. Организовывались торжественные проводы. Гремела музыка, произносились трогательные речи, слезы радости виднелись на глазах у каждого. Немало было и драматических сцен. В неволю угнали целые семьи - мужа, жену, ребенка или нескольких детей. Создались и новые семьи, даже с детьми. Жены с малыми ребятами провожайте в далекий путь своих мужей, а сами оставались, чтобы следовать в СССР поездом; многие из них готовы были идти вместе с мужьями пешком на любое расстояние, но это нарушило бы порядок. Опять слезы, опять заботы... Политическим работникам, не раз смотревшим смерти в глаза, теперь пришлось пережить еще одно испытание своей нервной системы: надо было убеждать матерей и детей, что иного выхода нет.

А сколько напряженной работы потребовалось от дорожной, автомобильной, продовольственной, медицинской и других служб тыла! За выбор трасс и за порядок на трассах отвечали военные дорожники. Автомобильная служба фронта выделила две тысячи автомашин для подвоза продовольствия по маршрутам и для сопровождения каждой колонны репатриантов. Служба горюче-смазочных материалов выдвинула всюду свои заправочные пункты. Личные вещи отправлялись на машинах в сопровождении офицеров и самих репатриантов до советско-польской границы; там эти вещи - сотни тысяч чемоданов и мешков - укладывались в строго установленном порядке.

Продовольственная служба фронта подала на этапные пункты 20 тыс. т муки, 6 тыс. т крупы, 2500 т мясных консервов, 1500 т жиров, 1600 т соли, 1300 т сахара, 50 тыс. т картофеля. Ввиду того, что в пути большое значение имел сухой паек, для обеспечения последнего фронт выделил 12 млн. банок консервов. Пришлось со всех складов фронта и армий изъять все до последней банки.

В числе освобожденных из немецкой неволи нередко попадались граждане и других стран, в том числе американцы, англичане, французы. Особое внимание уделялось военнопленным союзных с нами держав. О судьбе их заботилось не только советское военное командование, но и руководящие государственные деятели, вплоть до И. В. Сталина. Вызволенных нами из фашистского плена граждан США, Англии и Франции отлично одевали, обували, кормили и с полным комфортом доставляли в Одесский порт, откуда они следовали к себе на родину. Между прочим, далеко не всегда тем же отвечали нам союзники. Просматривая переписку И. В. Сталина с У. Черчиллем, мы читаем следующие строки из послания N 414 от 23 марта 1945 г. Сталина к Черчиллю: "...Что касается британских военнопленных, но у Вас нет оснований беспокоиться о них. Они находятся в лучших условиях, чем находились советские военнопленные в английских лагерях, где они в ряде случаев подвергались притеснениям вплоть до побоев..." (том I, стр. 312). Не лучше характеризует союзников и тот факт, что они нередко передавали нам репатриированных всего с однодневным запасом продовольствия, а по договоренности полагалось обеспечивать на трое суток. Так как наши приемные пункты не всегда успевали принимать 30 - 40 тыс. человек, то, естественно, могли возникать затруднения с выдачей продуктов на нашей стороне. Затем последовали и другие недружелюбные акции со стороны союзников: они стали задерживать советских граждан вопреки их желанию в лагерях так называемых перемещенных лиц, проводя среди них провокационную работу с целью вынудить "добровольный отказ" советских людей от возвращения на Родину.

А сколько забот и хлопот потребовали в те дни от органов тыла немецкие военнопленные! За период с 16 апреля по 9 мая 1945 г. в районе нашей будущей группы войск в Германии было взято в плен 479298 гитлеровских солдат, из них Первым Белорусским фронтом - 250534, Вторым Белорусским - 84234, Первым Украинским - 144530. Как на протяжении всей войны, так и в данном случае отношение

к военнопленным с нашей стороны оставалось всегда высокогуманным. Советское военное командование строго следило за тем, чтобы пленные находились в тепле и чистоте, получали положенную норму продовольствия. Нам не пристало отвечать террором и издевательствами на террор и издевательства, чинившиеся фашистскими извергами над советскими военнопленными. Социалистической идеологии чужды месть и расправа над побежденными. Более того, наше правительство буквально на второй день после окончания войны уже заботилось о семьях военнопленных. Во фронте существовал специальный отдел военнопленных, имевший в своем составе десять сборных пунктов. Этот отдел подчинялся Военному совету фронта и Наркомату внутренних дел СССР. Возглавлял его полковник Мамеко, умевший хорошо и быстро согласовывать сложные вопросы с начальниками служб тыла фронта.

Однако мои "деловые контакты" с военнопленными отнюдь не закончились встречами в 1945 году. Мне как начальнику Главвоенстроя Министерства обороны доводилось позднее наблюдать работу строительных батальонов, состоявших из военнопленных- немцев. Расскажу здесь об одном эпизоде, врезавшемся в память. В общем плане послевоенного капитального строительства в Москве особое место занимало строительство большого жилого дома для военнослужащих на Садово-Кудринской улице. Авторами проекта из мастерской академика архитектуры Л. В. Руднева являлись В. О. Мунц и В. Е. Асс. Главным инженером строительства был тов. Рубальский. Основная трудность заключалась в нехватке рабочей силы. Разрушения в стране огромные, нужда в жилище большая, по всей стране нужно было строить и строить. Фашисты причинили Советскому Союзу огромный урон. Сформировав строительные батальоны из немецких военнопленных, мы привлекали их к исправлению содеянного ими и одновременно давали возможность честным трудом сократить срок пребывания в плену. Взятые в плен еще под Сталинградом, к 1946 г. они накопили уже немалый опыт и успели приобрести специальности каменщиков, штукатуров, маляров, паркетчиков, сантехников, столяров и плотников. Бригадирами являлись, как правило, немецкие офицеры. В одном стройбатальоне офицеры оказались выходцами из крупной буржуазии Дрездена. Несмотря на свое нетрудящееся происхождение, они довольно быстро овладели многими строительными специальностями и совмещали обязанности командиров своих подразделений и бригадиров на стройках. Жизнь учила! Нередко немецкие солдаты ехидно улыбались, наблюдая за тем, как проворно трудятся во имя собственного блага сынки финансистов и промышленников. Два строительных батальона решено было поставить на возведение шестиэтажного дома по Садово-Кудринской улице. Первые камни при закладке фундамента были брошены в котлован генералом армии Хрулевым. С самого начала строительства этого дома немцы показали себя с лучшей стороны, причем немецкие офицеры строго следили за тем, чтобы не было каких-либо простоев без уважительных причин. Немцы хорошо знали, что среди личного состава советских строительных батальонов существует социалистическое соревнование, что лучшей бригаде вручаются переходящие вымпелы. По этому примеру немцы развернули соревнование среди своих бригад и внутри каждой бригады: у них была своя "доска отличников" и свой знак передовой бригады, но не красный флажок, а зеленая ветка ели, переходившая от одной бригады к другой, лучше работавшей.

Как-то раз мне стало известно о возникшем недовольстве среди немцев по поводу вынужденных простоев на работе, вследствие чего самая идея соревнования за переходящую зеленую ветку утрачивала смысл. Тогда решено было провести, так сказать, производственное совещание во дворе стройки при участии всех военнопленных из двух стройбатов. Оно состоялось в июне 1946 г., после окончания дневных работ. Во дворе разместилось около 700 человек. Обратившись к собравшимся с кратким вступительным словом, я попросил их по-деловому рассказать, как идут дела на стройке и что мешает более успешной работе. Попросил высказываться вполне откровенно, заверив их, что правдивая критика недочетов лишь пойдет на пользу и самим работникам и строительству. Выступления сразу приняли весьма оживленный и деловой характер. В первую очередь высказались бригадиры-офицеры, а затем и многие рядовые солдаты. Немало было высказано существенных замечаний и различных предложений, и все они были разумными и справедливыми. В заключительном слове я поблагодарил выступавших за выраженное ими желание получше и побыстрее завершить стройку, заверил их в том, что уже с завтрашнего дня будут устранены выявленные неполадки, и потребовал от них, в свою очередь, повысить ответственность прежде всего за качество работы. Было объявлено, что хорошо работающие получат право на более частую переписку с родными; будет также дано разрешение на отправку в Германию продовольственных посылок. Наконец, в отношении строителей-отличников будет поставлен вопрос перед высшими органами о досрочном освобождении их из плена. Производительность труда на стройке после собрания настолько резко поднялась, что наши снабженцы едва успевали поворачиваться, доставляя необходимые материалы. Потрудились все на славу. Разумеется, с нашей стороны обещания были выполнены: отличники труда отправили на родину по несколько продовольственных посылок, а многие были досрочно освобождены из плена и возвратились раньше других в Германию.

Но вернемся к событиям 1945 года. Наступила мирная жизнь. Обеспечить увольняемых из армии всем необходимым - вот важнейшая задача, которая встала теперь

перед командованием, в первую очередь перед органами тыла. Не одна сотня тысяч воинов должна была отбыть на Родину, у многих обмундирование и обувь пришли в негодность. Нужно было заново одеть и обуть каждого человека, позаботиться, чтобы он уехал в добром здравии и хорошем настроении. Возвратившийся из Москвы член Военного совета фронта генерал К. Ф. Телегин рассказал нам, какое внимание уделил И. В. Сталин вопросу о демобилизуемых. Он интересовался, как поедут демобилизуемые, в каком обмундировании и обуви, с каким подарком, с какой наградой. Он потребовал от фронтов проявить максимальную заботу об увольняемых, создать у отъезжающих такое настроение, чтобы они надолго запомнили, с какой теплотой их провожали.

Выполнить это требование Верховного Главнокомандующего составляло одну из первейших задач тыла. По решению Государственного Комитета Обороны каждому увольняемому, хорошо несущему службу, надо было выдать подарок. По существу, дело касалось ста процентов увольняемых, ибо на фронте не было "плохо несущих службу". Следовательно, надо было приготовить не менее трехсот тысяч подарков, по возможности учтя при этом личную нуждаемость увольняемого и состав его семьи. Кажется, чисто технический вопрос - выдать подарки, а также 300 - 400 тысяч вещевых мешков. Но когда дело дошло до порядка переброски всех увольняемых с их личными вещами на советскую территорию, то возникло множество трудностей. Если раньше брали при расчетах человека как такового, то теперь надо было учесть также и его личные вещи. Это значит, что на поезд можно было посадить не более тысячи демобилизуемых. Где же взять в короткий срок 400 - 500 поездов?

Решили собрать начальников тыла армий, членов военных советов, интендантов и посоветоваться с ними. Всем было ясно, что, используя одни железные дороги, задачу не решить. Возникли предложения отправить половину демобилизованных пешим порядком, а для вещей выделить автомобильный и гужевой транспорт. Но разве можно отправлять пешком тех, кто следует на Урал, в Сибирь или на Дальний Восток? Стали прикидывать вариант автомобильных перевозок. Начальник автомобильного управления фронта генерал П. С. Вайзман подсчитал, что для перевозки увольняемых лишь до Бреста в течение двухмесячного срока потребуется 5 тыс. автомобилей и 42 тыс. т горючего. Но увольнение нужно было провести в течение одного месяца, а не двух. Во-первых, сами солдаты рвутся поскорее попасть домой; во-вторых, стране нужны рабочие руки, на носу уборка урожая. Значит, одним автомобильным вариантом не обойтись, надо что-то еще придумать.

К этому времени выяснилось, что наш фронт был обязан отправить в СССР из числа обозных и строевых лошадей 50 тыс. голов и, разумеется, своим ходом. А если с этими лошадьми отправить и повозки? Фронт насчитывал в своем составе 59 тыс. повозок. Вполне резонно было отправить в СССР минимум 30 тыс. повозок, и если на каждой повозке разместится по 4 - 5 человек, то это намного облегчит решение задачи. Так родился вариант комбинированного способа отправки демобилизуемых, одобренный Военным советом фронта. Каждая армия решала его по-своему, но "пеший" вариант был начисто отброшен.

Военные железнодорожники позаботились о том, чтобы поезда для демобилизованных были хорошо промыты, продезинфицированы, обеспечены постелями и необходимым инвентарем. Продовольственная служба оборудовала на всем пути следования кухонные очаги и выпечку свежего хлеба. Финансовая служба произвела расчеты и выплату увольняемым единовременного денежного вознаграждения, жалованья за два месяца и полевых денег. Одновременно производился обмен местных денежных знаков на советские деньги с тем, чтобы солдат мог купить все нужное ему в магазинах военторга. Финансисты проделали всю эту работу, не допуская длинных очередей у казначейских столов. В общем, все службы тыла сделали все от них зависящее, чтобы воин-победитель уехал на Родину с чувством гордости за самого себя и с хорошим настроением. Музыка, песни, цветы, теплые рукопожатия и немного грусти при расставании - все это было на каждом пункте отправки. А в Бресте демобилизуемых встречали советские люди с безграничной радостью и теплотой. И тут военные тыловики позаботились заблаговременно о том, чтобы помочь местным органам власти как можно лучше встретить защитников Родины. Гражданские власти одни не смогли бы тогда справиться со всем этим.

Советский народ потерял 20 миллионов своих сыновей и дочерей. Гитлеровцы разрушили 1710 советских городов и более 70 тысяч сел и деревень, 33 тысячи промышленных предприятий, 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов. Они подорвали 65 тысяч километров железных дорог, испортили и вывезли 16 тысяч паровозов, 428 тысяч вагонов. В целом материальные потери Советского Союза составили около 2 триллионов 600 миллиардов рублей в тогдашнем исчислении. И вот люди ехали домой восстанавливать народное хозяйство, налаживать мирную жизнь. Уезжали с фронта солдаты, сержанты, старшины... - А вы, товарищ Грунь, когда намереваетесь отбыть на Родину? - спросил я своего водителя. - Уж послужу вместе с вами, сколько можно будет, - ответил он. Так и остался Дмитрий Максимович Грунь служить, "сколько можно". Откровенно говоря, я не представлял себе, как смогу быть без этого человека. Сколько раз вместе с ним попадали мы в беду на фронте, особенно в первые дни войны, сколько раз были под огнем противника! Дважды мою легковую машину насквозь простреливали. Один раз - пулеметной очередью с воздуха, другой раз - наземным

пулеметным огнем; а сколько раз лежали мы рядом, наблюдая летящие сверху с самолетов противника черные "сигары"! Счастье не покидало Груня, он остался невредим. Почти половина моей трудовой жизни связана с этим замечательным человеком, который всегда был для меня едва ли не ближе всех. Товарищ Грунь - славный ветеран. И вот что приходит в голову в этой связи. За истекшие двадцать лет после войны выросло новое поколение людей. Все меньше и меньше остается в живых товарищей, сражавшихся с фашистами за свободу нашей Родины. Двадцатилетие победы над фашизмом страна отметила как великий праздник. На предприятиях и учреждениях, в колхозах и совхозах проведены были собрания ветеранов войны, их наградили памятными подарками, а главное, тепло вспомнили о заслугах всех этих миллионов людей. Хорошо бы вспоминать о них не через пятилетки, как это делается, а ежегодно: ведь не всякий доживет до очередной пятилетки. Есть и хороший повод: теперь ежегодно будет отмечаться День Победы. Хорошо, что вспомнили также и о семьях погибших на фронтах войны. Они-то больше всего имеют право на внимание, на помощь, на теплое и ласковое слово...

Берлинская операция завершилась захватом огромного количества трофеев, и "освоение" этого имущества составляло одну из самых трудных задач тыла на завершающем этапе войны. Всего за время операции было захвачено или уничтожено у фашистов¹ :

К сожалению, за краткостью места не представляется возможным остановиться здесь на этой стороне тыловой работы.

Поскольку на железную дорогу возлагались перевозки репатриированных, а также демобилизуемых, всевозможного сырья и продуктов, невозможно было рассчитывать только на железную дорогу. Решено было использовать поэтому и речной транспорт системы Шпрее - Одер. Но для этого надо было немедленно восстановить Штеттинский (Щецинский) порт, который был разрушен гитлеровцами почти целиком. На восстановление порта были брошены значительные силы фронта и морского ведомства СССР. Одновременно производилась расчистка завалов, созданных по всей линии внутренних водных каналов. Так же быстро и организованно приступили к сборке речных самоходных и несамоходных барж и буксиров. Эту работу проводил в основном отдел водных перевозок Военного совета фронта во главе с подполковником Кожаном, бывшим матросом ледокола "Челюскин".

Тылу довелось принимать участие и в подготовке Потсдамской конференции. Как известно, еще с конца мая 1945 г. была начата переписка между главами союзных держав о сроке и месте созыва послевоенной конференции. Ее тогда называли Берлинской и присвоили ей шифр "Терминал", что означает "конечная". Начали подыскивать место для конференции. Между 25 и 27 мая группа офицеров, среди которых находился представитель начальника тыла фронта полковник Г. Д. Косогляд в должности начальника квартирно-эксплуатационного отдела фронта, объехала на двух машинах все окрестности Берлина в поисках подходящего места для конференции. Выбор пал на город Бабельсберг, что рядом с Потсдамом. Бабельсберг - это красивая дачная местность, вся в зелени, где ранее жила крупная буржуазия Берлина. Что ни дом, то небольшой дворец. Всюду бросались в глаза изощренная роскошь и богатство. Владельцы домов сбежали в Западную зону Германии, оставив свою прислугу для наблюдения за хозяйством. Выбор места был удачен еще и потому, что рядом находился парк Сан-Суси, отличавшийся необычайной красотой своих эстакад, собранием редчайших скульптур и разнообразием зелени. В этом парке находился известный памятник немецкого зодчества - дворец германского кронпринца.

Главнокомандующий группой войск в Германии маршал Г. К. Жуков одобрил выбор и дал свои рекомендации. И. В. Сталин также принял это предложение. В своем послании от 18 июня 1945 г. на имя Черчилля он рекомендовал местом для проведения конференции именно Бабельсберг. Здесь предусматривалось отвести отдельные поме-

¹ Из журналов боевых действий фронтов: 1-й БФ (стр. 506 - 507), 2-й БФ (стр. 206), 1-й УФ (стр. 313).

щения для каждой союзнической делегации, а совместные заседания международной конференции намечалось проводить во дворце кронпринца.

Пока шла переписка по дипломатическим каналам, мы приступили к ремонтно- строительным работам, так как сроки были крайне сжатыми. Объем ремонтно- строительных работ сказался значительным. В Бабельсберге перед приходом советских войск гитлеровцами были взорваны все подземные коммуникации, водопровод и канализация, а энергосеть выведена из строя. Все ремонтно-строительные работы производились советской стороной. Предстояло заново отремонтировать по 6 - 8 дачных домов для каждой делегации и подвести отдельные подъездные пути к ним. Всего было построено 6 километров новых дорог, отлично заасфальтированных, и восстановлено 15 километров прежних. Особо сложным оказался ремонт дворца кронпринца. Он уже много лет не ремонтировался, и внутреннее убранство его обветшало. Здесь было 36 комнат, из них на первом этаже - 22. Для каждой делегации предусматривался свой подъезд, а кроме того, один общий подъезд для корреспондентов и обслуживающего персонала. Конференц-зал, где должны были проходить совместные заседания, также имел 4 отдельных входа. Кроме того, рядом с этим залом для каждой делегации было приготовлено по одному "своему" залу и по нескольку рабочих комнат. Так появился "Белый зал" для советской делегации, "Голубой зал" для американской делегации и "Розовый зал" для английской делегации.

Дворец был полностью отремонтирован, и только фасады его оставались почти не тронутыми, так как они были затянуты густо разросшейся декоративной зеленью. Сам конференц-зал еще в прежние годы был обшит изнутри дубовыми досками, так что теперь потребовалась тщательная зачистка стен. Представители США и Англии лишь наблюдали за ходом ремонтно-строительных работ, предъявляя порой весьма высокие требования. По их желанию нам пришлось отделать стены в залах и спальнях цветным натуральным шелком; полы всюду застлали дорогими коврами. Круглый стол для конференц-зала диаметром в 6 - 8 метров был изготовлен на московской мебельной фабрике "Люкс". Вокруг него размещалось два ряда кресел: первый ряд - для глав и членов делегаций, второй - для их помощников и консультантов.

Для производства ремонтных работ в помещениях, а также восстановления нарушенных подземных коммуникаций были привлечены немецкие инженеры, техники и рабочие. Для них начальник тыла фронта выделил 1200 продовольственных пайков. Хорошо потрудились наши дорожники, назначенные генералом Донцом, и саперы, выделенные генералом Прошляковым; они с необыкновенной быстротой вымостили и заасфальтировали все подъезды и выезды с таким расчетом, чтобы всюду было исключено встречное движение. Службе регулирования было придано особое значение. Построили два новых моста через озеро в Потсдаме и два старых моста восстановили. Большие работы были проведены по благоустройству приусадебных территорий и восстановлению парка Сан-Суси. Привезли и высадили более 1500 туй, серебристой ели и других насаждений. Сделали 50 клумб и высадили в них много тысяч различных цветов.

С целью обеспечения надежной охраны вся ближайшая территория была разбита на три кольца: внешнее, среднее и внутреннее, - охрану которых несли советские воины, а внутри последнего кольца было установлено три сектора, охрану которых несли уже люди от соответствующей державы. Питание и другие виды обслуживания, по предварительной договоренности, обеспечивала каждая делегация своими силами и ресурсами, тогда как на Крымской конференции все заботы и расходы нес Советский Союз. Но и здесь общий буфет в конференц-зале был за счет СССР.

Теперь об этом вспоминается, как о далеком прошлом, частично забытом, и не возникает почти никаких особых треволнений. А тогда не проходило и часа, чтобы передо мной не вставал тот или иной вопрос. Нередко создавалась невероятно напряженная и нервная ситуация. От тыла фронта потребовались помощь и всемерное содействие представителям Москвы: и транспортом, и горючим, и рабочей силой, и дорожными войсками, и интендантским имуществом, и продуктами. В качестве постоянного своего представителя при группе москвичей я выделил начальника штаба тыла фронта генерала М. К. Шляхтенко. Непосредственным руководителем ремонтно-строительных работ был полковник Косогляд, а бытовым устройством занимался начальник хозяйственного отдела штаба фронта Д. С. Чернорыж. Каких-либо претензий к работникам тыла со стороны московских представителей высказано не было, и по окончании конференции многие непосредственные исполнители, занятые ее подготовкой и обслуживанием, были отмечены правительственными наградами, причем особой похвалы заслужили тт. Косогляд и Чернорыж.

Таковы только некоторые страницы из жизни тыла 1-го Белорусского фронта и нашей группы войск в Германии между незабываемыми маем и июлем 1945 года.