Ленинградский автор П. П. Губанов поставил перед собой благородную задачу - рассказать в научно-популярном очерке об одном из крупнейших в истории дореволюционной России вооруженных восстаний, поднятом гарнизоном крепости Свеаборг. Такой рассказ тем более необходим, что эта страница борьбы революционеров с царизмом была в течение долгого времени в значительной мере забытой.

Главой восстания в Свеаборге был двадцатилетний офицер-артиллерист, член РСДРП (б) подпоручик Аркадий Емельянов (партийная кличка Филипп). Деятельное участие в подготовке и руководстве восстанием принимал также его близкий друг, однокашник по кадетскому корпусу и Михайловскому артиллерийскому училищу Евгений Коханский. Оба они отлично учились, были на старшем курсе училища взводными портупей-юнкерами¹ и имели возможность взять при выпуске вакансии в части с отличными местами стоянок, вплоть до столицы. Но оба, будучи уже тогда большевиками, беспрекословно подчинились решению партии о направлении их на службу в Свеаборг для подготовки солдатских масс к восстанию. Свой долг революционеров Емельянов, Коханский и их единомышленники-солдаты выполнили безупречно. Но само восстание вследствие провокации со стороны эсеров вспыхнуло преждевременно, что способствовало его подавлению.

Остановимся, однако, на том, как изложены события и факты в книге П. П. Губанова. Автор сообщает, что в один из зимних дней в Свеаборг прибыли два офицера - Емельянов и Коханский. Они представились коменданту крепости генералу Лаймингу, причем Емельянов доложил, что окончил училище "по предпоследнему разряду.., потому и подучил сюда назначение" (стр. 8). В действительности дело обстояло иначе; Емельянов и Коханский приехали в Свеаборг не зимой, а в июле 1905 года. Комендантом крепости в то время был генерал-лейтенант Кайгородов, лишь позднее замененный черносотенцем Лаймингом. Кроме того, как уже отмечалось, Емельянов был в училище отличником; его фамилия стояла в первых рядах перечня выпускников лучшего в царской армии военно-учебного заведения² .

Выйдя от коменданта, говорится далее в книге, молодые офицеры "молча перешли гулкий мостик через пролив, разделяющий Комендантский и Михайловский острова. По деревянной крутой лестнице поднялись наверх. Вошли в серое здание Артиллерийского управления" (стр. 11). Но никакого "мостика" между названными им островами быть не могло, так как они разделяются глубоким проливом Густавсверд, а расстояние от Комендантского до Михайловского острова - около 6 километров³ . Да и вообще штаб крепости и Артиллерийское управление размещались в одном и том же подъезде так называемого "Красного флигеля", и поэтому выходить из здания, чтобы попасть из штаба в управление, было незачем.

На стр. 12 автор пишет, что Коханского назначили в 4-ю роту крепостной артиллерии. На самом же деле он был определен в 10-ю роту, составлявшую вместе с 7-й, куда зачислили Емельянова (в книге ошибочно сказано, что в 10- ю), гарнизон будущего центра восстания - Михайловского острова⁴ . На той же странице автор отмечает,

П. Губанов. Свеаборжцы. Л. Лениздат. 1965. 240 стр.

¹ Звание, соответствующее нынешнему старшему сержанту.

² См. "Русский инвалид", 16 июля 1905 г.; "Финляндская газета", 10 (23) ноября 1905 года.

³ См. "Военные восстания в Балтике в 1905 - 1906 гг." Сборник документов. М. 1933, стр. 255.

⁴ "Военные моряки в период первой русской революции 1905 - 1907 гг.". М. 1955, стр. 222 - 223.

что Емельянову предоставили двухкомнатную квартиру. Но и это не так. Обоих офицеров поселили в одной комнате дома под названием "Малинник", на Артиллерийском острове, откуда они, пока не переселились на Михайловский остров, ездили на службу ежедневно на катере. В "Малиннике" по соседству с ними (и вряд ли случайно) жил служивший сверхсрочно жандармский унтер- офицер. Позднее на судебном процессе по делу главных участников восстания он выступал свидетелем обвинения, рассказав о происходивших у подпоручиков солдатских собраниях⁵ .

Неправильно изложен в книге и ход восстания. Комендант Лайминг, рассказывает П. П. Губанов, получив сведения о готовящемся в его гарнизоне восстании, для поддержки которого должна была прибыть из Кронштадта также восставшая эскадра, приказал минной роте установить на морских подходах к крепости минные заграждения. Отправившийся к минерам с этим приказом офицер "очень скоро вернулся. - Минеры отказываются ставить мины, - растерянно доложил он. - Командир роты ничего не может с ними сделать. Вот, посмотрите, стоят субчики - Лайминг подошел к окну и отдернул портьеру. На плацу неподвижной массой стояли минеры. Около них кучками собирались артиллеристы" (стр. 105). Вскоре, продолжает автор, "в крепости объявили общий сбор. На плацу, где стояли минеры, выстраивались роты пехотного полка и артиллеристов" (стр. 106). Коменданту не удалось уговорить минеров выполнить его приказ, и он ушел. Артиллеристы и пехотинцы разошлись по казармам, а минеры остались на плацу. Вскоре комендант снова появился здесь, уже с батальоном пехоты, арестовал минеров и отправил их в тюрьму. В ответ на это артиллеристы собрались во дворе полкового цейхгауза, взломали его двери и разобрали хранившиеся там винтовки. К восставшим прибежал находившийся поблизости "в подземном каземате" Емельянов и повел солдат на приступ штаба крепости. Охранявшие коменданта пехотинцы отбили атаку. "Емельянов последним перешел мост и вступил на Михайловский остров" (стр. 125). Капитан Мартынов, увидев, что артиллеристы, собравшиеся на Михайловском острове, готовятся к обстрелу штаба крепости из орудий, перебрался вплавь к коменданту и донес ему об этом, вследствие чего генерал Лайминг сумел принять нужные контрмеры (см. стр. 130 - 132).

А вот как обстояло дело фактически. 17 июля (ст. ст.) 1906 г. (в книге даты почему-то отсутствуют) Свеаборгская минная рота отказалась устанавливать мины на фарватере, но произошло это в то время, когда рота находилась в море. Командование было вынуждено вернуть флотилию на место ее летней стоянки, расположенной на Лагерном острове, который от штаба крепости на Комендантском острове отделяется морской полосой протяженностью около 10 километров. Поскольку и минеры, и артиллеристы, и пехота находились на Лагерном острове, а в их зимних казармах оставался лишь небольшой наряд для охраны и уборки помещений, никаких боев на Комендантском острове не происходило. Первая же перестрелка восставших с правительственными частями имела место на Лагерном острове, когда артиллеристы, узнав об аресте минеров, отправились их выручать, а пехота, стоявшая в центре острова, преградила им путь. Пехотинцам удалось оттеснить артиллеристов к их лагерю на мысе "Пастушка" того же Лагерного острова (по Губанову, "Пастушка" - это "заброшенная пристань" на Михайловском острове, стр. 165), где они погрузились на баркасы и переплыли на Михайловский остров, ставший с этого момента центром восстания. Никакой тюрьмы вроде упомянутой в Свеаборге не было; две пехотные роты окружили минеров в их палатках, в которых те оставались до конца восстания⁶ . Склад с оружием, захваченный артиллеристами, был расположен не на Комендантском, а на Артиллерийском острове. Капитан Мартынов командовал 1-й ротой крепостной артиллерии, дислоцировавшейся на Николаевском острове, находившемся в значительном отдалении от остального архипелага, у самого побережья Гельсингфорса. Его рота открыла навесной орудийный огонь по восставшим. Испугавшись возмездия с их стороны, Мартынов бежал с острова в Гельсингфорс и вернулся лишь тогда, когда восстание в основном было подавлено⁷ .

⁵ С. Ф. Найда. Революционное движение в царском флоте. М. 1948, стр. 286.

⁶ Центральный государственный военно-исторический архив (ЦГВИА), ф. 11, оп. 1, д. 8659. Дело штаба войск гвардии и Петербургского военного округа. Управление военно-судное. О бунте в Свеаборгской крепости 17 июля 1906 года.

⁷ "Военные восстания в Балтике в 1905 - 1906 гг.", стр. 219 - 233.

В книге рассказывается о прибытии в Свеаборг из Гельсингфорса на помощь артиллеристам финских красногвардейцев под командованием У. Калониуса. Благодаря их поддержке восставшие якобы перешли вброд пролив и опять атаковали Комендантский остров (стр. 146 - 162). Это утверждение о переходе вброд глубокого и широкого морского пролива еще более нелепо, чем разговор о преодолении его по созданному фантазией автора мостику. Что же касается Калониуса, то приходится только удивляться, как мог П. П. Губанов представить в качестве боевого революционного руководителя человека, являвшегося в действительности злейшим врагом революции (капитан Калониус был командующим организованной финляндской буржуазией при всемерном содействии царских властей белой гвардии и бесславно погиб не на фортах Свеаборга, как пишет П. П. Губанов, а в стычке с красногвардейцами на окраине Гельсингфорса)⁸ .

Путаница следует в книге и дальше. Так, взрыв главного порохового погреба на Михайловском острове (стр. 164 - 165) последовал не в результате стрельбы с оставшихся верными правительству броненосцев, а еще до их прихода⁹ . Сыгравшего провокационную роль в свеаборжских событиях штабс-капитана Циона во время взрыва в крепости не было: он дезертировал в самом начале восстания и отсиживался в Гельсингфорсе¹⁰ . Поэтому автор не прав, утверждая, что Цион покинул остров только после взрыва (стр. 165 - 166).

П. П. Губанов пишет, что перед судом военные власти перевели всех обвиняемых солдат в гельсингфорсскую тюрьму, откуда они обратились с письмом к своим оставшимся на свободе товарищам (стр. 239). На самом же деле ожидавшие суда свеаборжцы находились в здании крепостного манежа, а в гельсингфорсской гражданской тюрьме сидели красногвардейцы, принимавшие участие в восстании¹¹ .

В книге искажены многие имена. Людям приписываются никогда не принадлежавшие им титулы. Неверно указываются должности. Спутано большое количество географических названий. Например, на стр. 86 и далее финляндский генерал-губернатор именуется бароном фон Герардом, хотя он такого титула не имел. Полковника Нотара автор называет Наторой (стр. 94 и др.). Мать Емельянова звали не Верой Алексеевной (стр. 213 и др.), а Верой Константиновной. Членами боевого центра РСДРП(б) в Свеаборге, помимо Емельянова и Коханского, были солдаты Детинич, Виноградов, Герасимов, Иванов, Тихонов и Воробьев. Они предстали перед судом, и все, кроме Воробьева, были расстреляны¹² . Однако из числа их автор почему-то исключил, помимо Воробьева, еще Иванова и Тихонова (стр. 200). На стр. 201 и далее председателем разбиравшего дело о восстании в Свеаборге суда назван полковник Адрианов. Но Адрианов был прокурором, а возглавлял суд председатель Петербургского военно-окружного суда генерал Биршерт, замененный позднее генералом Никитиным. На стр. 221 министр императорского двора граф Фредерике назван Дидерихсом (последний был статским советником, правителем дел финляндского генерал-губернатора). В книге невестой Емельянова названа финка Айно, в то время как на самом деле ею была Е. М. Белостоцкая¹³ . Парк Дюргорден П. П. Губанов именует Дьюгартеном (стр. 29); Баскаковскую батарею - Бестаковской (стр. 118); Тавастгусскую дорогу - Тавакустской (стр. 236).

В книге артиллерийские солдаты именуются "рядовыми" и "унтер-офицерами" (стр. 16, 21, 24 и др.) На деле они назывались канонирами, "бомбардирами и фейерверкерами. На стр. 98 описывается встреча приехавшего в Свеаборг генерал-губернатора почетным караулом "в сдвоенных рядах". Но "сдвоенные ряды", как известно, представляют собой строй по четыре человека в ряду, а такой строй в почетных караулах никогда не применялся. На стр. 123 упомянут 3-й батальон свеаборгской крепостной артиллерии, тогда как их было всего два. Здесь же и далее (стр. 124, 237) приводят-

⁸ Там же, стр. 200.

⁹ Там же, стр. 206, 248.

¹⁰ В. Н. Соколов. Свеаборг и Кронштадт. Военное восстание в 1906 г. М. 1933, стр. 38.

¹¹ Там же, стр. 57.

¹² "Военные восстания в Балтике в 1905 - 1906 гг.", стр. 234.

¹³ В. Н. Ольшанский. Свеаборгское восстание. "Красная летопись", 1922, N 4, стр. 217 - 219.

ся слова никогда не существовавшей в русской армии команды: "Ружья на прицел". Не было в старой армии и офицерских "званий" (стр. 172) - были чины.

Автор искажает содержание некоторых исторических документов. К числу их относятся царский манифест от 9 июля 1906 г. (стр. 98 - 99), обвинительный акт по делу руководителей восстания (стр. 200 - 201), предсмертное письмо Е. Л. Коханского матери (стр. 207), письмо арестованных свеаборжских артиллеристов своим товарищам (стр. 239).

В краткой заметке нет возможности перечислить все огрехи, имеющиеся в книге. Но и приведенные убедительно говорят о том, что П. П. Губанов не изучил достаточно глубоко историческую эпоху и все обстоятельства дела. В результате появился труд, заслуживающий критики.