Впервые я узнала о Владимире Ильиче от Надежды Константиновны Крупской. Мы обе были тогда учительницами воскресных школ для рабочих и часто встречались. С тех пор наша связь не прекращалась, несмотря на то, что трудности, связанные с пребыванием в подполье и эмиграции, крайне не благоприятствовали этому.

Вспоминаются письма Владимира Ильича из-за границы в Россию в 1902 - 1905 годах. Нам пришлось тогда вести большую борьбу с "Рабочей мыслью" и её последователями - "экономистами", а позднее - с меньшевиками. Когда вследствие арестов товарищи выбывали из наших рядов, мы с большой осторожностью привлекали новых людей, а в письмах к Владимиру Ильичу жаловались, что нам не хватает работников. И вот в 1905 г. в одном из писем Владимир Ильич резко осудил нас за это. "Нужны молодые силы, - писал он. - Я бы советовал прямо расстреливать на месте тех, кто позволяет себе говорить, что людей нет. В России людей тьма, надо только шире и смелее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать молодежь, не боясь ее"¹ .

В бурные дни первой русской революции, уча нас тому, как нужно подготовлять вооружённое восстание против царского самодержавия, В. И. Ленин писал: "Идите к молодежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно, и т. д. и т. д. Пусть тотчас, же организуются отряды от 3-х до 10, до 30 и т. д. человек. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д."² .

В конце августа 1905 г. меня направили в Женеву ведать всеми техническими делами Центрального Комитета. Тогда я впервые увидела Владимира Ильича. Приехав в Женеву, я пошла на квартиру "к Ильичам". Это была квартира Владимира Ильича, Надежды Константиновны и её матери - Елизаветы Васильевны. Дома я застала одного Владимира Ильича. Он меня усадил в общей комнате (это была кухня и одновременно столовая) и стал обо всём расспрашивать: о Петербурге, Петербургском комитете, о том, что делается в России. Как раз весной и летом 1905 г. проходили съезды врачей, учителей, адвокатов и других групп интеллигенции: они создали союзы, образовавшие "Союз союзов". Я рассказала Владимиру Ильичу, как мы боролись с либералами на этих съездах и в союзах. Владимир Ильич выслушал меня и сказал: "Знаете что, вы должны сделать доклад об этом нашей здешней русской колонии". Я растерялась, так как никогда не выступала с докладами. Но Владимир Ильич убедил меня, что доклад этот нужен. В процессе подготовки доклада я увидела, каким замечательным учителем и товарищем был Владимир Ильич. Он терпеливо указывал мне на недостатки в плане, а затем в тезисах доклада. На собрании он председательствовал и по окончании доклада снова в нескольких словах указал на мои ошибки.

На собрании русских социал-демократов 20 октября (2 ноября) 1905 г. я впервые услышала Владимира Ильича как оратора. Ленин вы-

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. 8, стр. 124.

² В. И. Ленин. Соч. Т. 9, стр. 315.

ступал с рефератом о политических событиях в России. Выступления Владимира Ильича остаются в памяти на всю жизнь. Владимир Ильич так захватывал аудиторию, его речи были проникнуты такой железной логикой, что редко кто решался прямо и открыто возразить ему. На докладе Ленина были и меньшевики, но во время доклада ими не было сделано ни одного восклицания. Ильича не прерывали. А когда кончился доклад, никто из меньшевиков не выступил против Ленина. Лишь на следующий день они в частных спорах высказали свои возражения против положений Владимира Ильича.

Внешне Владимир Ильич говорил очень просто. Он обычно похаживал взад и вперёд, иногда он закладывал большие пальцы рук за проймы жилета, иногда выбрасывал вперёд правую руку с вытянутым указательным пальцем. Слушая впоследствии Плеханова, я невольно сравнивала его с Владимиром Ильичей. Плеханов был блестящим оратором, говорил красиво, с повышением и понижением голоса и многочисленными жестами, как актёр, но у него не было ленинской силы логики, силы убеждения.

Владимир Ильич всегда был исключительно внимателен к товарищам. Расскажу об одном случае из моей личной жизни, имевшем место в конце октября того же 1905 года. Я жила тогда в пансионе в Женеве. Однажды Владимир Ильич зашёл ко мне и стал расспрашивать, как мы работали с Бауманом в Москве, как вместе сидели в тюрьме. Я рассказала, что Бауман сидел в изоляторе и мы в тюрьме искали способа, чтобы связаться с ним и держать его в курсе всех событий. После того, как судебная палата отклонила слушание нашего дела, мы хлопотали, чтобы Баумана выпустили на поруки, но добиться этого не удалось. Выслушав меня, Владимир Ильич сказал: "А Наде³ удалось добиться, чтобы Николая Эрнестовича выпустили, но это не было к счастью, потому, что вскоре же после освобождения из тюрьмы, он был убит черносотенцами". Только после этого Владимир Ильич передал мне английскую газету, в которой сообщалось об убийстве Баумана. Зная о моей дружбе с Бауманом, Владимир Ильич не хотел, чтобы я узнала о его смерти из газеты.

Или вот ещё примеры, относящиеся уже к другому времени, когда после установления Советской власти я работала секретарём ЦК партии. Владимир Ильич часто упрекал А. Д. Цюрупу за небрежное отношение к своему здоровью. Ильич говорил, что коммунист - это казённое имущество и растрачивать это казённое имущество не полагается. Когда В. И. Ленин узнал, что Ф. Э. Дзержинский доработался до кровохарканья и не хочет отдыхать, он позвонил мне и предложил принять решение ЦК о том, что Дзержинскому предписывается пойти на две недели в отпуск в Нарофоминск. Тогда в Нарофоминске был лучший под Москвой совхоз, и Дзержинский мог получить там хорошее питание. Владимир Ильич, продумывавший всё до мелочей, учитывал и то, что в совхозе отсутствовал телефон, следовательно, Дзержинский не будет звонить в Москву и поэтому лучше сможет отдохнуть. В. И. Ленин заботился и о том, чтобы была предоставлена хорошая квартира И. В. Сталину, и о том, чтобы такому-то товарищу была выдана обувь или шапка, и о том, чтобы во всех помещениях Совнаркома были поставлены графины с водою и стаканы для посетителей.

Хочется сказать о необыкновенной скромности Ленина. На вопрос одной анкеты: "каким языком вы владеете" - он написал, что знает "английский, немецкий, французский - плохо, итальянский - очень плохо". На самом же деле это было совсем не так. Помню, в июне 1920 г., незадолго до II конгресса Коминтерна, в Москву приехали два представителя французской социалистической партии, в том числе и Марсель Кашен, один из основателей Французской коммунистической партии. Когда члены

³ Речь идёт о жене Н. Э. Баумана Капитолине Поликарповне Медведевой, которая носила кличку "Надежда Константиновна Кузьмина".

ЦК собрались в кабинете Владимира Ильича, он усадил меня поближе к себе, чтобы я, знающая французский язык, в случае необходимости помогла ему в разговоре с французскими товарищами. Разговор длился полтора часа, и всё это время Ленин свободно говорил с приехавшими товарищами на французском языке. В течение всей беседы мне пришлось подсказать Владимиру Ильичу лишь два - три слова.

Владимир Ильич очень ценил фактор времени. Заседание ЦК партии обычно назначалось в 10 часов утра. Владимир Ильич открывал его не позже четверти одиннадцатого. Время ораторов строго регламентировалось, обычно им давалось две минуты. Владимир Ильич следил за ораторами по хронометру. Разговоров во время заседаний Владимир Ильич не терпел. Как только кто-нибудь начинал говорить, он сразу же грозил пальцем, говорил: "Тс, тс" и показывал: "Пишите". Если хотите сообщить что-либо товарищу, то пишите, но не мешайте другим своими разговорами. Во время заседаний поэтому происходил большой обмен записками. Руководя заседанием, Владимир Ильич одновременно делал необходимые записи для своего заключения и обменивался записками с присутствующими. Курить на заседании было запрещено, а уходить - тем более. Тогда многие курильщики, поступая, как школьники, устраивались за стоявшей в кабинете Владимира Ильича большой голландской печью и курили в отдушину. Когда происходило голосование, Владимир Ильич, хитро прищурившись, иронически говорил: "А как голосуют запечных дел мастера?".

В день 50-летия В. И. Ленина я была больна и не могла его увидеть. Но мне хотелось сделать Владимиру Ильичу что-нибудь приятное. Разбирая свои вещи, я нашла карикатуру известного карикатуриста Каррика, на которой был изображён юбилей народника Михайловского. За столом, покрытым сукном, стоял растроганный Михайловский. В одной руке он держал снятое пенсне, в другой - платок, которым только что утирал слёзы. Михайловского окружали Южаков, Мякотин, Струве, А. М. Калмыкова, а перед столом стояло двое детей: мальчик в матроске и девочка в том возрасте, когда заплетённая косичка напоминает крысиный хвостик. Это "марксята" пришли приветствовать народников. Я написала Ленину, что вот, мол, когда был юбилей Михайловского, мы были ещё в детском возрасте, а теперь мы большая партия, и всё это благодаря вашей работе, вашему таланту. Ленину понравилась карикатура.

Вечером Владимир Ильич, выступая на собрании, организованном Московским комитетом РКП(б) в честь его 50-летия, показал карикатуру присутствующим. Он произнёс речь, в которой высмеял юбилейное славословие, кратко обрисовал путь, пройденный нашей партией, сказал о трудностях, стоящих перед ней, призывал не увлекаться успехами, не зазнаваться. В этом выступлении В. И. Ленина, как и во всей его деятельности, ярко проявились органически присущие ему черты: исключительная скромность, трезвость в оценке положения, враждебность к восхвалениям и пышным фразам.

Елена Стасова

*

С В. И. Лениным я познакомился в конце 1912 г., когда вместе с другими большевиками - депутатами IV Государственной думы участвовал в совещании ЦК партии с партийными работниками в Кракове (совещание, как известно, было из конспиративных соображений названо "февральским"). Председателем совещания был избран В. И. Ленин.

Мы, рабочие-депутаты, были поражены скромностью и простотой Владимира Ильича, на квартире которого работало совещание и где мы также обедали (готовила Н. К. Крупская, помогали ей женщины - участницы совещания). Изумило нас и то, как хорошо знал В. И. Ленин, хотя он долго находился в эмиграции, настроения рабочих России, как внимательно вникал во все вопросы, имеющие отношение к рабочему движению, как глубоко он обобщал отдельные явления, приучая к этому и нас, революционеров-практиков.

Вот характерный пример. После совещания Владимир Ильич беседовал с депутатами Думы, с каждым в отдельности, расспрашивая о работе в их избирательных округах. Беседуя со мной, он интересовался состоянием рабочего движения на юге в 1912 г. по сравнению с 1897 - 1900 гг., когда в Екатеринославе работал Бабушкин. Я отвечал, что тогда сознательные рабочие на заводах насчитывались единицами, а теперь на каждом заводе десятки, а бывает, сотни сознательных рабочих.

- А как, - спросил Владимир Ильич, - относятся рабочие теперь, после полосы реакции, к требованию демократической республики? Наверно, робеют, побаиваются, ёжатся?

Я был изумлён: откуда Ленин знал об этих явлениях? Я подтвердил то, что сказал мне Владимир Ильич. Действительно, когда я на нескольких рабочих собраниях делал доклады, то при словах "надо бороться за демократическую республику" рабочие как-то робели. Ленин объяснил, что это результат годов реакции и репрессий, результат разлагающей работы меньшевиков, которые прививали рабочим боязнь, робость.

Далее я информировал В. И. Ленина о распространении "Правды". Владимир Ильич спросил: а что если при газете "Правда" выпускать вкладные листки под названием "Донецкий шахтер", "Уральский рабочий"?

Имели мы, депутаты, и отдельные беседы с Н. К. Крупской. Они были посвящены организационным вопросам. В частности, Н. К. Крупская учила нас, как флегматичных товарищей заставить работать более активно, а горячих - более спокойно, организованно.

Руководя работой большевистской партии, В. И. Ленин в эти годы с предельной ясностью предвидел надвигавшуюся первую мировую войну и прозорливо предсказал неизбежность пролетарской революции. Подтверждением этому могут служить следующие события.

Дело было в мае-июне 1914 года. В Петербург приехал тогда председатель II Интернационала Вандервельде. Прикрываясь разговорами о необходимости установления единства рабочего класса, он хотел "устранить" раскол между большевиками и меньшевиками, подчинить меньшевикам революционное рабочее движение в России.

Легальным центром большевистской партии была тогда наряду с "Правдой" большевистская фракция IV Государственной думы. Наряду с пятёркой большевистских депутатов, избранных от рабочей курии, в Думе было 7 депутатов-меньшевиков, прошедших голосами мелкобуржуазных избирателей. Вандервельде заявил, что в его задачу входит изучить, за какой фракцией идёт большинство российского пролетариата. На самом деле он намеревался объединить рабочих депутатов-большевиков с депутатами-меньшевиками и в случае возникновения империалистической войны добиться, чтобы объединённая социал-демократическая фракция голосовала в Думе за поддержку империалистической войны, за военные кредиты.

В. И. Ленин предвидел этот политический ход лидеров II Интернационала. Находясь за границей, он руководил деятельностью большевистской фракции IV Государственной думы. Узнав о приезде Вандервельде в Петербург, В. И. Ленин предложил нам, большевикам-депутатам, принять Вандервельде и показать ему, за кем идёт рабочий класс в столице и во всей России. Мне было поручено пригласить Вандервельде в редакцию газеты "Правда". Здесь перед председателем II Интернационала прежде всего выступили депутаты-большевики. Они нарисовали правдивую картину состояния рабочего движения в России. В помещение "Правды" приходили председатели и секретари правлений профессиональных союзов и знакомили Вандервельде с состоянием дел в профсоюзах, с их численностью, средствами и т. д. Представители профсоюзов говорили, что массы рабочих и сами профсоюзы стоят на позиции "Правды", то есть большевиков.

На объединённом заседании большевиков и меньшевиков - депутатов Государственной думы - мы высказались за осуществление единства рабочего движения на основе принципов, излагаемых "Правдой". Мы указали на то, что принципиальные разногласия с меньшевиками исключают возможность объединения с ними. После этого заседания Вандервельде побывал в правлениях некоторых профсоюзов. Под влиянием фактов он вынужден был признать, что преобладающее влияние в рабочем движении России было у большевиков. Вандервельде уехал ни с чем.

То, что рабочие массы шли за большевиками, показывает такой факт, как выборы делегатов на конгресс II Интернационала, собрать который предполагалось в Вене. Подавляющее большинство мандатов на конгресс получили "правдисты". Меньшевикам-плехановцам не достался ни один мандат. Через депутата Думы Бурьянова (он был плехановцем) они просили у нас, большевиков, хотя бы один мандат для Плеханова. Мы ответили: дадим мандат, если Плеханов будет защищать платформу нашей партии.

Вскоре петербургский комитет и депутаты-большевики поручили мне направиться за границу к Ленину для разрешения ряда важных вопросов партийной работы, в частности для информации его о пребывании Вандервельде в Петербурге. Я повёз Ленину материалы о позиции профсоюзов и других массовых организаций рабочих. В. И. Ленин жил тогда в Поронино, где снимал небольшую квартирку в крестьянском домике. На веранде этого домика происходили все наши совещания.

Я сообщил Ленину, как мы встретили Вандервельде. Владимир Ильич одобрил всё, что нами было проделано в связи с приездом Вандервельде, и заметил, что я прибыл весьма кстати. Дело в том, что в это время происходило Брюссельское совещание, созванное Бюро II Интернационала, на котором обсуждался вопрос об объединении большевиков с меньшевиками. Меньшевики распространяли слухи, будто и Ленин находился в Брюсселе, но не хотел являться на совещание.

На Брюссельском совещании, происходившем 16 - 18 июля (н. ст.) 1914 г., были представлены: ЦК РСДРП (большевики), Организационный комитет (меньшевики), плехановская группа "Единство" и др. От ЦК большевистской партии на совещании были М. Ф. Владимирский, Инесса Арманд и И. Ф. Попов. Лидеры II Интернационала отнеслись к нашим товарищам крайне неблагожелательно, и наша делегация в письмах и телеграммах сообщала Ленину о сложившейся для неё неблагоприятной обстановке.

Под видом "примирения" большевиков с ликвидаторами и установления "мира" в партии лидеры II Интернационала требовали от большевиков прекращения критики соглашательской политики ликвидаторов и объединения с ними. Большевики не шли на уступки меньшевикам и отклоняли попытки оппортунистов II Интернационала вмешиваться во внутреннюю жизнь партии. Ленин из Поронино руководил работой большевист-

ской делегации. Он написал доклад ЦК РСДРП, который был оглашён на совещании Инессой Арманд (на французском языке), а также инструктивные указания для представителей ЦК на совещании.

Заслушав мою информацию, Владимир Ильич предложил послать все материалы и газеты, привезённые мною из Петербурга, в помощь нашей делегации в Брюсселе. Так и было сделано. За подписью Ленина и моей была послана телеграмма Международному социалистическому бюро, в которой сообщалось, что почтой им отправляются материалы, связанные с поездкой Вандервельде в Петербург. Копия этой телеграммы была послана нашей делегации. Наши материалы произвели на совещании большое впечатление и сослужили большую службу в деле разоблачения измышлений меньшевиков.

В связи с Брюссельским совещанием Владимир Ильич дал оценку тогдашним событиям, политике лидеров II Интернационала, стремившихся принять решение об объединении большевиков с меньшевиками и этим парализовать влияние большевиков в рабочем движении. В. И. Ленин отмечал, что ещё много придётся поработать, пока положение в международном рабочем движении изменится и во главе социалистического Интернационала станут люди, преданные рабочему классу и пролетарской революции. Ленин был глубоко убеждён в победе русской и всемирной революции.

В это время в России уже вспыхивали зарницы революции. Волна рабочих забастовок прокатилась по всей России. Мощные стачки происходили в Донбассе. В Петербурге забастовочное движение переросло в открытые столкновения с полицией и казаками. На Выборгской стороне появились баррикады. Волны революции всё сильнее подмывали основы царского режима. Высказывая мысль о близкой победе революции, В. И. Ленин предложил мне быстрее закончить работу за границей и возвратиться в Россию, ибо, как говорил Владимир Ильич, депутат-большевик должен быть на своём посту. Нагрузившись нелегальной литературой, я выехал из Поронино в Россию и, приехав в Петербург, ещё застал баррикады на Выборгской стороне.

После Октябрьской революции, когда В. И. Ленин стал главой Советского правительства и его имя стало известно миллионам трудящихся во всём мире, он продолжал оставаться скромным, чутким товарищем, с величайшим вниманием относившимся к мнениям других работников. Выработав принципы коллективности руководства партией, Ленин сам следовал им.

Вот яркий пример, рисующий облик В. И. Ленина. 5 апреля 1920 г. делегаты IX съезда партии чествовали В. И. Ленина в связи с приближавшимся пятидесятилетием со дня его рождения. После выступления двух ораторов Владимир Ильич сказал, что этого вполне достаточно, и предложил поговорить о насущных вопросах партии и советского строительства. Однако делегаты съезда не согласились с этим: они хотели выразить свои чувства, свою горячую любовь к В. И. Ленину. Тогда Владимир Ильич ушёл. Это было чрезвычайно характерно для него: он не терпел хвалебных речей по своему адресу. Подошла моя очередь председательствовать на заседании. Мне сказали, что Владимир Ильич вызывает меня к телефону. Он спросил, что происходит на съезде. Я ответил: "Продолжаются выступления о 50-летии Владимира Ильича Ленина". Владимир Ильич настойчиво потребовал от меня, как председателя, прекратить эти выступления. Но сделать это было невозможно.

Владимир Ильич учил нас, коммунистов, скромности, учил тому, что на первом месте должны быть интересы партии и рабочего класса, которым мы служим.

Г. И. Петровский