В 1944 г. (15 ноября) исполняется 75 лет со дня рождения Василия Владимировича Бартольда, крупнейшего историка Средней Азии и Востока вообще.

Когда-нибудь, если в нашей науке станет так же популярен, как в художественной литературе, жанр "творческой истории" учёного, вероятно, выяснится, насколько целеустремленной была вся деятельность В. В. Бартольда даже в том возрасте, когда человек смутно представляет свою будущую специальность. В своей автобиографии, написанной на; второй половине 20-х годов, Бартольд рассказывает, что уже в детстве он почувствовал в себе "некоторый талант историка", и со слов родных мы знаем, что в детские годы в школьных тетрадях он уже писал по-своему историю Персии. Это можно было бы считать наивным детским увлечением, но линия развития шла твёрдо и дальше, не прерываясь, а только приобретая с годами полную определённость и ясность. Очень рано, без всяких видимых колебаний, молодой учёный осознал себя не только историком, но именно историком Востока и целью своей жизни поставил подготовку истории именно Средней Азии.

Чувствуя себя до конца дней "преимущественно историком Средней Азии", В. В. Бартольд постепенно расширял свой горизонт до полного охвата мусульманского мира во всём масштабе его географических и хронологических рамок. И кругозор его и строго научные приёмы дали право Н. Я. Марру с полным основанием сказать, что "востоковедов-историков калибра Бартольда на Западе не было ни одного". Но этого мало. Его строгий историзм ни на минуту не позволял ему забывать про единство развития Европы и мусульманского Востока, а поэтому не в малой мере показательной можно считать и другую оценку Н. Я. Марра, подчёркивавшего, что Бартольд - "не меньший историк Запада, чем историк Востока".

Может быть, именно теперь особенно поучительно вспомнить некоторые из методических приёмов Бартольда, которые он применял на своих лекциях и систематически проводил в своих работах, настойчиво стремясь к рано поставленному идеалу. У него никогда не слабело пристальное внимание к деталям и связанное с ним стремление к детальным исследованиям, как не слабел интерес к постановке общих проблем и привлечению материала во всей полноте. Одно Бартольд считал обязательным: только после детальных изысканий подходить к широким проблемам, только в результате долголетних специальных исследований создавать популярные обзоры. Хронологический список его работ за все годы представляет прекрасную иллюстрацию к этому выводу.

В дате время, когда правильная мысль о необходимости серьёзной филологической базы для всякого историка начинает приобретать всё большее признание, интересно отметить, что совсем молодым человеком Бартольд писал Розену в ноябре 1891 г. из Галле: "Каждый занимающийся историей Средней Азии должен быть до известной степени филологом". В первую очередь этот тезис он неуклонно уже в молодые годы применял к себе. Не ограничиваясь основательным усвоением трёх главнейших языков исторических источников Переднего Востока, Бартольд стал настоящим туркологом, и его товарищ П. М. Мелиоранский, известный турколог - лингвист, отдавал ему пальму первенства. Расширяя свою семитологическую базу на занятиях у гебраиста Д. А. Хвольсона, он изучил не только древнееврейский язык, но счёл нужным усвоить и более поздний язык талмуда и раввинской литературы.

В анализе письменных источников он был непревзойдённым мастером; они стояли для него на первом плане. В своей автобиографии он подчеркнул, что "вполне в своей сфере... чувствовал... себя только во время кабинетной работы над письменными источниками". Он не только умел открывать и привлекать новые материалы, но даже из тех источников, которые перебывали в руках многих первоклассных учёных, он искусно извлекал не замеченные никем детали и давал новое освещение в целом.

Будучи выдающимся нумизматом и археологом, он всё же не чувствовал особого влечения к последней области, преуменьшая свой талант в ней. Ещё 31 мая 1904 г. он писал В. Р. Розену из Самарканда: "Я всё больше и больше убеждаюсь в своей органической неспособности к археологии". Это, конечно, было несправедливо по отношению к самому себе, но любопытно отметить, что именно археоло-

стр. 95
гические исследования последних десятилетий вносят наибольшее количество дополнений и поправок в работы Бартольда.

Документальная, так сказать, база исследований Бартольда была очень велика, но не менее важен был в известных был в известных случаях его подход к материалу. Интересно, что в его трудах можно заметить систематическое применение отдельных приёмов, которые получили общее признание в науке значительно позже, иногда в наши дни. Больше тридцати лет назад Бартольд, заканчивая свой небольшой этюд из области малопривычной ему новой истории Персии, писал, что "представление о бабизме, как историческом явлении, останется неполным, пока не будет рассмотрен вопрос, насколько успеху движения содействовали условия жизни, особенно экономические, в Персии XIX века". Десятью годами позже, в 1922 г., он подчеркивал, насколько опасны "мнимо научные выводы, в основу которых положены такие неопределённые понятия, как в области жизни природы - процесс изменения климата, в области человеческой жизни - факты расовой психологии". Оглядываясь на свою, тогда тридцатилетнюю научную жизнь, Бартольд имел полное основание сказать в автобиографии, что им везде, где давали возможность источники, обращалось внимание на значение в истории экономического фактора и основанной на экономических причинах сословной борьбы".

Научное наследие Бартольда велико, разнообразно и поучительно, и при жизни его и после смерти оно часто недооценивалось, обыкновенно в связи со случайными обстоятельствами, вплоть до плохого знакомства с самими произведениями Бартольда. "Пафос расстояния" и здесь сыграл свою роль: можно сказать, что его труды уже выдержали суд истории и вошли в золотой фонд науки. Одним из показателей этого служит переиздание его работ именно в Средней Азии - в той стране, которой он в сущности посвятил всю свою жизнь и которую, несмотря на суровую скупость в выражении своих эмоций, горячо любил.

Перед нами лежат две его брошюры, вышедшие в городе Фрунзе в 1943 г. с малым промежутком. Первая - "Киргизы (исторический очерк)" - выпущена Киргизским институтом истории, языка и литературы, состоящим при Комитете наук при СНК. Киргизской ССР; вторая - "Очерк истории Семиречья" - издана Институтом языка, литературы и истории Киргизского филиала Академии наук СССР. Обе вышли под редакцией А. Н. Бернштама, которым написаны соответственно две статьи: "Академик Василий Владимирович Бартольд" и "Академик В. В. Бартольд как историк Киргизстана".

Редактор - серьёзный учёный, составивший себе известность ценными многочисленными трудами по истории и археологии Средней Азии, - очень добросовестно отнёсся к своей задаче. При переиздании книга "Киргизы", одной из последних работ Бартольда, напечатанной в 1927 г. тоже в городе Фрунзе, он имел в распоряжении подлинную рукопись-автограф, найден в архиве б. Киргизского научно-исследовательского института краеведения; благодаря ей удалось установить, что работа была написана Бартольдом в течение 1926 г. (стр.. 10). Автограф дал возможность выверить текст и оговорить в примечаниях все сколько-нибудь существенные отличия сравнительно с изданием 1927 года. Во вводной статье А. Н. Бернштам дал общую характеристику научного творчества В. В. Бартольда (стр. 3 - 6), в особенности его работ по истории Киргизии (стр. 6 - 7), и указал ряд существенных дополнений и поправок, которые можно в настоящее время сделать к печатаемой работе на основе вновь найденных материалов и археологических открытий (стр. 7 - 9). А. Н. Бернштам справедливо замечает, что и в настоящее время, через 15 лет после своего появления, работа Бартольда остаётся настольной книгой для всех, занимающихся историей киргизов (стр. 7).

В противоположность "Киргизам" вторая книга - "Очерк истории Семиречья" - относится к раннему сравнительно периоду деятельности Бартольда: она была напечатана в 1898 г. в "Памятной книжке Семиреченской области" (в г Верном), но явилась уже итогом целого ряда работ Бартольда, начиная с первой его поездки в Семиречье в 1893 - 1894 годах. При жизни Бартольда новых материалов, которые заставляли бы значительно менять его концепцию, обнаружилось сравнительно мало, и только археологические исследования, широко развернувшиеся после 1930 г., существенно дополняют и уточняют работу, особенно с точки зрения периодизации. Несмотря на это, и до сих пор при изучении истории Киргизстана невозможно обойтись без "Очерка".

При переиздании "Очерка" редактор пошёл тоже правильным путём. Оставляя неизмененным текст, согласно первому изданию (с удалением, конечно, довольно многочисленных в нём опечаток), о своей вводной статье "Академик В. В. Бартольд как историк Киргизстана" он дал обширную характеристику его работ в этой области как до "Очерка", так и после него (стр. 4 - 6); в дополнение к этому он привёл достаточно полную в библиографическом отношении сводку всех новейших печатных работ, посвящённых истории Киргизстана и новейшим археологическим исследованиям (стр. 6 - 8). Таким образом, и исследователь и учащийся получают ценное и авторитетное пособие, благодаря которому могут не только располагать выверенным текстом основополагающей работы В. В. Бартольда, но и дополнить её всеми необходимыми сведениями по новейшим исследованиям.

С технической стороны оба издания выполнены более чем удовлетворительно; последнее снабжено внимательно составлен-

стр. 96
ными указателями собственных имён, географических названий, племён и народов (стр. 95 - 104). Избежать полностью опечаток, особенно в латинском шрифте, всё же не удалось, но количество их при достаточно сложном наборе невелико.

Инициатива учёных Киргизии имеет очень большое принципиальное значение. Она важна не только потому, что благодаря ей все интересующиеся получают возможность пользоваться двумя крупными работами В. В. Бартольда, которые почти со времени своего первого издания представляли библиографическую редкость, - она показывает, что потребность и необходимость серьёзного научения его наследия осознаны ясно; учёные круги должны всячески поддержать эту инициативу. Киргизия показала и реальный путь к этому. Полное издание сочинений В. В. Бартольда - дело сложное, требующее большой подготовки, но, может быть, пользуясь уже осуществлённым опытом, следует в первую очередь перепечатать так же внимательно, те работы, которые имеют непосредственное отношение к отдельным республикам Средней Азии, как его "Таджики" (Ташкент, 1925) - или "Очерк истории туркменского народа" (Ленинград, 1929). В таком же плане, вероятно, следовало бы подумать о переиздании его "Ирака" (Ташкент, 1927), давно представляющего библиографическую редкость.

Этого, однако, мало. Нельзя забывать и про другие работы Бартольда, представляющие более широкое значение не для одной только республики. Известным укором для нашего востоковедения является то, что исключительно ценные "Двенадцать лекций" В, В. Бартольда по истории турок Средней Азии, прочитанные им в Стамбуле в 1926 г., до сих пор доступны только на турецком (1927) и немецком (1935) языках; - последний перевод, выполненный туркологом Т. Менцелем, был просмотрен и частично дополнен самим В. В. Бартольдом в год его смерти. Перевод этого издания на русский язык, насколько нам известно, был подготовлен одним из близких учеников В. В. Бартольда - И. И. Умняковым в Самарканде. Средней Азии по праву должна принадлежать честь осуществить это издание.

Полностью осветить вопрос обо всём научном наследии В. В. Бартольда и целиком обрисовать его настоящую "творческую историю" будет возможно только после издания двух его работ, совершенно уже законченных. Первая - это аналитическая библиография всех его печатных трудов (более 700), которая в течение ряда лет упорно и методически составлялась И. И. Умняковым. Она содержит не только перечень всей печатной продукции Бартольда, но кроме того даёт краткое содержание отдельных работ, всех связанных с ними печатных упоминаний, в некоторых случаях даже историю их написания. В нашей литературе существует только один опыт подобной аналитической библиографии трудов известного кавказоведа М. И. Б россе, составленной на французском языке его сыном. Для пользовавшегося аналогичными изданиями ясно, насколько они насущно необходимы в различных областях науки " насколько большой и систематической работы требуют для своей подготовки. Редактор двух упомянутых книг В. В. Бартольда А. Н. Бернштам ссылается на библиографию И. И. Умнякова как напечатанную Институтом востоковедения Академии наук о 1941 г. ("Киргизы", стр. 3, прим. I); это может дать повод к некоторым недоразумениям. Работа была, действительно, полностью набрана, но блокада Ленинграда помешала закончить её печатание. Институту востоковедения при первой возможности необходимо озаботиться завершением издания, не останавливаясь даже в случае необходимости перед частичным или полным вторичным набором текста. Этого требуют не только память В. В. Бартольда, но и интересы науки в самом широком смысле.

Вторая работа, аналогичная первой, в известных отношениях не менее важная, - это описание архива В. В. Бартольда, в основной части поступившего в архив Академии наук. Он содержит ряд неопубликованных работ покойного учёного, оригиналы напечатанных трудов, деловые бумаги, различные автобиографические материалы, ряд писем многочисленных корреспондентов. Как всегда в таких случаях, архив вводит читателя в лабораторию учёного, давая исключительно ценную основу для его научной биографии и творческой истории отдельных произведений. Он даёт много нового и ценного для науки даже в современном её состоянии, особенно в статьях и набросках Бартольда, почему-либо не увидевших света. Полное описание фонда уже давно подготовлено архивом с участием специалистов- востоковедов и должно быть опубликовано по возможности быстрее. Только при наличии его появится возможность приступить к планомерному печатанию неопубликованных работ В. В. Бартольда и до последнего времени неизвестных материалов относительно его изданных трудов. До сих пор это делалось спорадически и случайно: стали доступны некоторые статьи из ранней истории ислама и очень ценная обобщающая работа об арабских сведениях о русах.

Издание этих двух вспомогательных пособий - аналитической библиографии печатных работ и описи архива, - естественно, должно быть осуществлено Академией наук, которой принадлежит в известной мере инициатива их создания. Но Академии наук после этого придётся, вероятно, подумать о переиздании и тех трудов, вопрос о которых ещё не поднимался. Едва ли нормальным можно считать то положение, что классический фундаментальный труд Бартольда "Туркестан в эпоху монгольского нашествия" доступен русскому читателю только в издании 1900 г., представляющем сейчас библиографическую редкость; значительные дополнения, включенные самим автором в английское издание 1928 г., остаются неизвест-

стр. 97
ными широким кругам советских учёных. Надо добавить, что английское издание имеется обыкновенно только в больших библиотеках крупных центров. Эти дополнения должны быть включены в первую очередь при русском переиздании капитального труда, в котором необходимо, конечно, учесть и всё движение науки в вашей стране после 1928 года.

В такой же мере ненормально то положение, что советский читатель не располагает всеми статьями В. В. Бартольда по истории народов СССР, особенно Средней Азии, и вообще Ближнего Востока, помещённых им в "Энциклопедии ислама" за период почти в четверть века. Количество их очень велико - доходит до нескольких сотен; по своему достоинству они составляют, несомненно, одну из лучших частей этого исключительного по важности, но далеко неравномерного по качеству выполнения издания. Некоторые статьи В. В. Бартольда представляют в сущности самостоятельные исследования; объединение их в одно целое составило бы тоже своеобразную энциклопедию, в первую очередь по истории Средней Азии, нигде ещё не существующую. "Энциклопедия ислама", выходившая выпусками с 1908 г., была закончена изданием незадолго до первой мировой войны; печаталась она на трёх языках: французском, немецком и английском. Недоступность её для широкого читателя усиливается тем, что далеко не все даже большие библиотеки располагают полным комплектом этого дорогого издания. Достоинство нашей наука требует настоятельно, чтобы все эти статьи В. В. Бартольда вошли в научный обиход всей нашей страны возможно скорее, в продуманном, полном издании, на русском языке.

Трудно было бы указать среди работ выдающегося историка такие, которые не заслуживали бы переиздания с соответствующими, конечно, дополнениями. Их порядок и технические возможности осуществления, разумеется, должны быть серьёзно обсуждены как нашими центральными научными учреждениями, так и особенно среднеазиатскими. Учёные Киргизии заслуживают особой благодарности за проявленную ими инициативу, за то, что своим примером напомнили об этой важной задаче, а предстоящее 75- летйе со дня рождения В. В. Бартольда говорит о её своевременности.

Действ. чл. АН СССР И. Крачковский