Взаимоотношения кочевников и земледельцев Восточной Европы, как правило, рассматриваются в плане политической истории, в то время как политические процессы нередко были лишь следствием, вершиной "айсберга" и имели глубинную подоснову в виде противоречий, возникающих в процессах антропогенизации природы, изменений климата, демографического воспроизводства.

При оценке динамики демографического роста кочевого населения Золотой Орды исследователь имеет дело с несколькими неизвестными, из которых главные два: неизвестно, сколько кочевников пришло из Центральной Азии в Восточную Европу и сколько прежних жителей степей в ней осталось. Исторические источники свидетельствуют о том, что большая часть монголов из армии Батыя вернулась назад в степи Центральной Азии; в Европе остались в основном тюрки, ведомые монголами. Как пишет известный исследователь Золотой Орды В. Л. Егоров, "в походе на Восточную Европу участвовали 12 Чингизидов, которые действовали сообща вплоть до конца 1240 г. После взятия Киева в декабре 1240 г. армия под командованием хана Бату выполнила все задачи, поставленные перед ней всемонгольским курултаем 1235 г. Однако Бату не удовлетворился достигнутым и решил продолжать поход дальше на запад. Большая часть принцев во главе с Гуюком и Мунке не согласилась с этим и ушла со своими отрядами в Монголию. Этот факт отмечен и в Ипатьевской летописи..." [Егоров, 1996, с. 56 - 57].

Известно также, что половцы - естественные конкуренты вновь пришедших кочевников, жившие в степях Восточной Европы, сражались с монголами еще в битве на Калке 1223 г., а во время монгольского нашествия, в 1237 - 1240 гг., безжалостно уничтожались и вытеснялись на запад. (Потомки половцев до сих пор проживают в Венгрии, в основном в г. Дебрецене и его окрестностях.) Однако сведений о том, сколько половцев ушло в Центральную Европу, у нас нет. Известно лишь, что после монгольского нашествия исчезли в степи каменные половецкие бабы - символы половецких родов. Также известно, что не все половцы бежали. Однако на сегодняшний день не придуманы методы, которые позволили бы определить численность оставшихся половцев. А вот выяснить размер орды Батыя оказалось возможно.

Статья опирается на результаты индивидуальных и коллективных исследований, осуществленных в 90-е годы XX в., в том числе по четырем проектам, поддерживаемым Российским фондом фундаментальных исследований и Российским гуманитарным научным фондом и имеющим отношение к проблемам взаимоотношений человека и природы, истории хозяйства, социальных отношений и генезису формирования российской ментальности. Результаты исследований обсуждались на 14 конференциях "Человек и природа. Проблемы социоестественной истории", публиковались в выпусках серии "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России" N1,2, 5 - 11, 13, 15, 16, 18, 20, 22 - 24 (1993 - 2004).

стр. 14

А. Н. Тюрюканов обратился к одной из сложнейших биологических проблем - генезису окской флоры. Большое число ее видов, нетипичных для Среднерусской равнины, длительное время объяснялось романтической гипотезой о видовом разнообразии, возникшем как остаточное явление от эпохи доледникового периода. Ледник якобы обошел этот регион стороной. А. Н. Тюрюканов, сомневаясь в справедливости гипотезы, обратился к более близкой истории, а именно к монгольскому нашествию. Нетипичные виды разнотравья, по его объяснению, были привнесены завоевателями с фуражом, необходимым для прокорма лошадей. В ходе исследования ему пришлось оценить массу фуража для боевых и тягловых лошадей армии Батыя.

Приняв численность воинов за 100 тыс., А. Н. Тюрюканов рассчитал для лошадей (включая сменных) биологически минимальный месячный запас фуражного сена (скаковую лошадь зерном кормить нельзя, основу ее питания составляет сено). Для транспортировки такого запаса потребовалось бы не менее 40 тыс. подвод. Представить себе этот караван непросто. Такой обоз, занимая всю ширину замерзших рек, по которым двигалась орда, растянулся бы, по расчетам ученого, на десятки километров [Тюрюканов, 2001, с. 243 - 258]. Однако поход Батыя продолжался два месяца, и фураж был взят соответственно этому сроку. В своих расчетах биолог оставил также без внимания тот факт, что орда представляет собой не конный корпус военнослужащих, а народ, где помимо мужчин-воинов есть женщины, дети, старики. Исходя из аргументов А. Н. Тюрюканова и указанного обстоятельства, снижающего реальное число воинов не менее чем вдвое, а также минимального размера семьи кочевников в пять человек [Тортика, Михеев, Кортиев, 1994, с. 55], численность орды Батыя могла составлять не более чем 300 тыс. человек. Но возникает проблема учета дальнейшего увеличения числа кочевников.

Прямые демографические данные для средневековой истории (пожалуй, кроме Китая, где они нуждаются в серьезных комментариях) отсутствуют, и потому оценки численности населения возможны только при анализе косвенных данных. Если говорить о кочевниках, то их численность можно определить по продуктивности пастбищ. При экстенсивном скотоводстве человек замещает крупных хищников на вершине биологической трофической пирамиды и вследствие этого вынужден подчиняться законам природного гомеостазиса, который влияет на установление пропорций между массой растительной пищи, числом травоядных и плотоядных. Поскольку количество растительной биомассы во вмещающем ландшафте постоянно (если абстрагироваться от изменений климата), то и число скотоводов, живущих не впроголодь, может быть рассчитано по формулам биологического гомеостазиса. Это число в реальной жизни является лишь ориентировочным, поскольку человек живет "не хлебом единым".

Существует ряд методик расчета численности кочевников. Из опубликованных в последнее время можно отметить разработанную для аридных и семиаридных территорий на примере Волго-Уральского междуречья. Данная методика основана на фиксации изменений как в природе, так и в обществе, исследование по ней проводилось совместно биологами и археологами [Иванов, Васильев, 1995; Луковская, Иванов, 1997, с. 89 - 90]. Авторы другой методики - А. А. Тортика, В. К. Михеев, Р. И. Кортиев - утверждают, что "кочевые общества органически входят в геобиоценоз степей и, как правило, не нарушают равновесия. Кочевников может быть столько, сколько прокормится от существующего стада, а размеры стада ограничены продуктивностью и размерами пастбищ. Увеличение выше нормы какого-либо вида, потребляющего другой вид в экосистеме, ведет к гибели от голода вида потребителя раньше, чем будет окончательно уничтожен вид потребляемый, после этого равновесие восстанавливается. Так, чрезмерное увеличение стад (при отсутствии возможности расширения территории) ведет к их истощению: скот гибнет от голода, а за ним гибнет, рас-

стр. 15

падается или порабощается кочевое общество. Поэтому кочевники тысячелетиями накапливали и шлифовали свое экологическое знание, которое воплощалось в четко определенном хозяйственном цикле, системе пастбищ и перекочевок, размере семьи и стада, рационе и т.д. Численность кочевого населения не могла без катастрофических последствий выйти за рамки возможности экосистемы. Определение этих возможностей есть, по сути, определение размеров кочевого общества" [Тортика, Михеев, Кортиев, 1994, с. 55].

"Жесткость" утверждений цитируемых авторов (и соответственно их расчетных формул) заключается прежде всего в том, что они справедливы для кочевых обществ в состоянии стагнации, т.е. для кочевников длительное время неизменно живущих на одних и тех же территориях и вынужденных подчиняться биологическим законам трофических цепей. Однако приводимые авторами расчетные формулы нуждаются в серьезной коррекции: они пригодны для ситуации стагнации или порядка, определяемого законами биологического гомеостазиса, но совершенно непригодны для состояния хаоса, когда кочевое общество не подчиняется жестким закономерностям биологического гомеостазиса. Такое состояние возникает при заполнении кочевниками новых биоценозов. Именно так было при монгольском нашествии, сдвинувшем огромные массы кочевых тюрков с "насиженных" пастбищ. Как писал Магомет Сафаргалиев, "главная причина монгольского завоевания и заключалась в стремлении приобрести большие необитаемые пространства земли, как непременное условие кочевого способа производства" [Сафаргалиев, 1996, с. 93]. При завоеваниях необитаемость возникала в результате изгнания аборигенов.

При вступлении на новые "необитаемые" земли пришельцы, как правило, осуществляют переход от стагнационного состояния к расширенному демографическому воспроизводству, которое продолжается до кризиса, когда численность населения значительно превышает возможности вмещающего ("кормящего") ландшафта. Кризис завершается либо массовой миграцией (исходом), либо хроническим голодом, способствующим повышенной смертности больных, детей и стариков и в конечном счете приводящим к равновесию между численностью населения и возможностями "кормящего" ландшафта. Динамику процесса можно выявить по прецедентам, документально зафиксированным.

Даже при неизменных природных ресурсах кочевая семья в течение смены 5 - 8 демографических поколений может стабильно состоять из 11 - 12 человек, как это было у киргизов в XIX-XX вв. [Тортика, Михеев, Кортиев, 1994, с. 55]. Пришедшим кочевникам Восточноевропейская степь предоставляла весьма большие возможности для расширенного демографического воспроизводства. Оно основывалось не только на опустевших после половцев Южнорусских степях - самых плодородных в Евразии, но и в больших, если не уникально огромных, возможностях расширения пастбищ.

Направление сезонных перекочевок скотоводов повсюду было либо с юга на север, либо с востока на запад. Половцы кочевали с востока на запад: от Дона к Киеву. Из современных исследований лесоводов [Смирнова, Киселева, 1994, с. 27] известно, что половцы во время сезонных кочевий не переходили границ Большой климатической оси Евразии - линии ветро- и климатораздела материка [Мордкович и др., 1997, с. 28 - 37]. Чем была вызвана такая направленность кочевий, на первый взгляд непонятно, поскольку кажется, что с хозяйственной точки зрения они выбрали не лучший вариант: к северу от Оси более мощные черноземы, более устойчивый и влажный климат, больший объем фитомассы [Мордкович и др., 1997, с. 144, 191]. Что мешало половцам кочевать с юга на север: природа или другие народы?

В Восточной Европе Большая климатическая ось Евразии служила не только границей между технологиями основного производственного процесса населения, но и рубежом этнического расселения. В степях жили кочевники, в климатической зоне

стр. 16

лесов - земледельцы, охотники и собиратели даров природы. Земледельцами были преимущественно славяне, частично тюрки - волжские булгары; охотниками, собирателями даров природы, занимавшимися также подсечно-огневым земледелием, - финны и угры. Степь не представляла интереса для земледельцев: без обводнения, требующего высокого уровня самоорганизации общества, она малопригодна для земледелия. Леса не были столь безынтересны для кочевников, однако кочевники Центральной Азии предпочитали степи лесам из-за малого объема фитомассы тамошних лесов. Иная ситуация была в Европе: ее лиственные леса пригодны для выпаса скота, и в средневековой Западной Европе они всегда использовались для этих целей. Однако хозяйственно эффективный выпас возможен только при высокой их мозаичности - большого числа полян.

Кроме леса и степи есть еще узкая мозаичная полоса границы леса и степи - область с уровнем плодородия земли, близким к степи, а по осадкам - близким к лесам. Эта территория наиболее благоприятна и для земледелия, и для скотоводства.

С X в. славяне выходят из зоны лесов и начинают интенсивное освоение плодородной черноземной лесостепи в районе Киева. Здесь они вступают в жесткую хозяйственно-экономическую конкуренцию с кочевниками. С XI в. лесостепь становится местом противостояния половцев и славян. Не вдаваясь в подробности политического противостояния половцев и славян, отмечу общеизвестные факты. Согласно летописям, с 1061 г. до начала XIII в. половцы вторгались в русские пределы 46 раз. С учетом тесных родственных связей русских князей с половецкими ханами многие историки не склонны видеть причину военных столкновений половцев и славян в межэтнических противоречиях. Они полагают, что вторжения половцев, спровоцированные призывами князей к своим родственникам - половецким ханам, были проявлением обычной феодальной междоусобицы, борьбы за передел власти и собственности. Однако противостояние славян и половцев имело и хозяйственно-природную подоснову, которая не находила отражения в нарративных документах того времени и впоследствии игнорировалась исследователями.

На протяженности всей Евразии, от Атлантического до Тихого океана, только в Южнорусской лесостепи можно было веками пахать землю без удобрения и без орошения получать высокие урожаи при благоприятных погодных условиях. В Восточной Европе самый теплый за последние две тысячи лет был X век. В первой половине XI в. во время расцвета Киевской Руси при правлении Ярослава Мудрого природные условия оставались в целом более благоприятными, чем во все последующие эпохи: среднегодовая температура выше современных значений (см. график. 1), зимы - теплые. Стихийные бедствия - засухи, частые дожди, суровые снежные и бесснежные зимы, бури и грозы - либо вовсе не наблюдались, либо их было намного меньше, чем в последующие столетия. Из всего перечня благоприятных условий следует выделить осадки. Как отметил И. В. Иванов в докладе на семинаре "Человек и природа. Проблемы социоестественной истории", богатство видов и интенсивность жизни степи во всей ее истории - от плейстоцена до голоцена - определялась не столько похолоданиями и потеплениями, а также толщиной гумусного слоя, сколько уровнем увлажненности [см.: Луковская, Иванов 1997, с. 89 - 90]. С осадками в XI в. не все было благополучно (см. график 2), что и заставляло половцев "прижиматься" к лесам.

Во второй половине XI в. зима стала суровой, лето - жарким [см.: Слепцов, Клименко, 2003, с. 12 - 136; Слепцов, 2002, с. 18 - 19; Бучинский, 1957, с. 103]. Чем суровее зима, суше лето, и чем меньше осадков, тем более страдают урожаи.

Пока Киевская Русь была процветающим сильным централизованным государством, государственная защита целинников-славян была эффективной. С одновременным ухудшением погодных условий и ростом княжеских междоусобиц во второй половине XI в. эта защита становилась все менее надежной. Лесостепь стала местом

стр. 17

График 1. Отклонения температуры лета (осреднение по 10-летиям) от современных значений для территории Русской равнины (Слепцов, 2002, с. 19).

График 2. Отклонения среднего годового количества осадков (осреднение по 10-летиям) от современных значений для территории Русской равнины [Слепцов, 2002, с. 19].

стр. 18

проявления не только и не столько феодальных распрей, сколько столкновения хозяйственных интересов этносов; не столько знати, сколько простого народа. Ежегодно половцы пасли стада, продвигаясь на запад, от Хопра и Медведицы в начале лета до Киева - в конце. По мере роста летних температур, чем суше становилась степь, тем более природа "принуждала" половцев, двигаясь с востока на запад, все ближе "прижиматься" к лесам, входить в зону лесов, если позволяла мозаичность. Они появлялись в районе Киева в конце июля - августе именно в то время, когда поспевали зерновые. Неизвестно, как часто при этом они двигались через хлебные поля, осуществляя их потраву, но известно, что большая часть половецких вторжений пришлась географически на зону лесостепи, на пограничные со степью Переяславское и Киевское княжества, и что со второй половины XI в. славяне, жители пограничья, стали покидать освоенную лесостепь - лучшую территорию для земледелия в Восточной Европе - и создавать на севере новые Переяславли.

Исход славян с освоенных южных земель Киевской Руси шел в двух главных новых направлениях - на северо-восток и восток, и в одном старом - возвращение в Прикарпатье. Именно в это время происходила массовая колонизация Нечерноземного Центра - Северо-Восточного ополья - безлесных пространств в окружении лесов. Эта колонизация наиболее хорошо изучена историками. Она проходила под руководством князей, которые переселяли на новые земли подвластных им крестьян и фиксировали в нарративных документах переселение. Но крестьяне шли не только за князьями. Часть их спасалась и от половецких набегов, и от княжеского гнета в лесах Черноземного Центра. Эта стихийная крестьянская колонизация, не отмечаемая в летописях, известна только по работам археологов, преимущественно последних 20 лет [см.: Узянов, 1993]. В межэтнической борьбе за землю половцев и славян последние были слабейшей стороной, и половцы кочевали не с юга на север, а с востока на запад, но не потому, что этому препятствовали славяне. Причину этого следует искать в других сферах, и прежде всего в той, что связана с природой, до сих пор практически не исследуемой. Проблему, которая возникает в связи с половецкими кочевьями, можно сформулировать так: насколько широка была в то время лесостепная полоса и были ли доступны для степного скота лесные поляны?

Известно, что по сравнению с современными доисторические природные сообщества на месте нынешних степей, а также лесостепи были более мозаичны. Такой ландшафт формировали и поддерживали гигантские травоядные - хоботные, копытные и др. Они препятствовали образованию сплошных массивов древесной растительности, формируя в лесах поляны, на месте лесов - лесостепи, парковые ландшафты [Маслов, Шилов, 1997]. Если травоядные не топчут землю, не съедают древесный молодняк (подрост), то на свободные от леса пространства (будь то поляны в лесу или лесостепь - неважно) начинает наступать лес. После гибели гигантских травоядных более мелкие - зубры, туры, тарпаны - уже не могли поддерживать столь высокий уровень мозаичности биоты [Маслов, Шилов, 1997]. Известно, что к моменту монгольского нашествия в лесах Восточной Европы почти не осталось зубров и туров - объектов княжеских охот; тарпаны - злобные, неприручаемые дикие лошади также истреблялись.

Иными словами, низкий уровень мозаичности - поляны в лесу и лесостепь - с XI-XII вв. поддерживался только одомашненными лошадьми, а их число зависело уже не столько от возможностей природы, сколько от потребностей людей. При неизменных потребностях - от численности степняков. Данные, приводимые самым авторитетным отечественным историком природы России С. В. Кириковым, позволяют констатировать, что численность кочевников на территории Южнорусских степей до прихода монголов была невелика. Аргументы в пользу высказанного мнения таковы: 1. Основные места кочевий были расположены в степной зоне южнее границы

стр. 19

Большой климатической оси Евразии; 2. Выпас скота был умеренным, поскольку пастбища не превращались в скотосбой; 3. Степные палы от молний, без сомнения, бывали и в этой местности, но сведений об этом ни в летописях, ни в других письменных источниках Х-ХИ вв. не найдено, в отличие, что важно отметить, от лесной зоны, где они зафиксированы. Следовательно, палы не затрагивали людей, что возможно при редком населении [см: Кириков, 1979, с. 9, 11, 13.16, 17 - 18, 23].

В XIV-XV вв. положение принципиально изменилось. Как историки, так и биологи констатируют: историки - неустанное продвижение кочевий на север, биологи -отступление границы лесов в том направлении. При этом "летописные свидетельства подтверждают представления, полученные от анализа археологических данных, -пишет лесовод Ольга Смирнова. - Так, в современной лесостепи соотношение участков лесов и луговых степей не является следствием разных почво-грунтовых условий, а представляет собой результат разного соотношения оседлого населения и кочевников в прошедшие эпохи. Видна четкая зависимость продвижения кочевников и степной растительности на север. Летописи хранят названия "Половецкие кочевья" для местностей в окрестностях г. Белополье и Харьков, по реке Проня. Северная граница татарских летних кочевий XIV в. проходила по линии: верховья Северского Донца, Тихой Сосны, Низовья Медведицы. Сотни тысяч овец и коз уничтожали лесную растительность, леса заменялись лугами, луговая растительность ксерофитизировалась, типчак продвигался все дальше на север в область широколиственных лесов" [Смирнова, Киселева 1994, с. 27]. В 70-х гг. XV в. золотоордынцы кочевали почти ежегодно близ южной границы Московского государства [Кириков 1979, с. 22, 24], что практически совпадает с современными границами Московской области. Таким образом, происходило истребление деревьев на огромной территории Восточной Европы (с юга на север почти от Харькова до Тулы - четверти всей протяженности от Белого до Черного моря), и никакого иного предположения, кроме стравливания леса скотом, быть не может.

Ясно, что скота у степняков в Золотой Орде стало больше, чем у половцев, но следует ли из этого, что самих степняков стало на столько же больше? Для средневековья - следует. В условиях натурального хозяйства степняки скота держали столько, сколько было им необходимо для жизни, а прибавочный продукт не просто позволял, но автоматически подразумевал расширенное демографическое воспроизводство. В Золотой Орде население степи не голодало, как в Западной Европе, и потому неизбежен был его рост. В том, что так и происходило, нет сомнений. Однако здесь важен ответ на два вопроса: сколько было степняков, и превысило ли их число тот критический порог, за которым природные ресурсы уже не позволяют обеспечивать традиционный уровень жизни?

Прежде всего отмечу, что ограничений для расширенного воспроизводства, как хозяйственного, так и демографического, завоеватели не имели. С самого начала они не находились в стагнационном демографическом режиме. Мужчина - глава семьи -мог иметь не по одной жене (вторыми и третьими женами вначале были половчанки: женщин покоренных кочевников другие кочевники всегда брали в жены, наложницы или служанки). Поскольку Золотая Орда в период правления Б ату не вела никаких значительных войн, затрагивавших непосредственно территорию государства, а борьба за власть отдельных группировок не переходила в ситуацию гражданских войн, до 1346 г. можно достаточно уверенно оценивать демографическое воспроизводство, исходя из аналогичных прецедентов в других странах. Если принять численность завоевателей, пришедших в Восточную Европу, в 300 тыс. человек и темпы демографического роста, как это было в Букеевской орде - утроение каждые 40 лет [см.: Иванов, Васильев, 1995], - то со времени окончания завоевания Восточной Ев-

стр. 20

ропы в 1242 г. и до первой эпидемии чумы в Золотой Орде в 1346 г. число потомков-пришельцев могло возрасти до 4 млн. человек.

В дальнейшем могут быть только приблизительные оценки. "От последствий чумы Золотая Орда долго не могла оправиться. Только в последние годы правления Джанибека (убит в 1357 г. - Э. К.) она была в состоянии возобновить войну с хулагидами на Кавказе, закончившуюся временным присоединением Азербайджана к Золотой Орде" [Сафаргалиев, 1996, с. 372]. Допустим, что если от чумы население сократилось на треть, то восстановление численности (исходя из тех же темпов роста) должно было произойти к 1363 г. Ряд факторов свидетельствует о том, что уже при численности около 4 млн. человек был достигнут "потолок" оптимального наполнения вмещающего ландшафта. Теоретически население могло расти, как в Букеевской орде, не знавшей войн, но в условиях жесточайшего экологического кризиса. В Золотой Орде оно могло расти в условиях не только кризисной экологической ситуации, но и кровопролитной гражданской войны, а также последующих жестоких степных междоусобиц.

Кочевники, как правило, использовали много возможностей для разрешения социально-экологического кризиса. Сюда входили: военно-политические - попытка захвата земель соседей; социально-политические - передел собственности внутри страны (нередко в форме гражданской войны, самой тяжелой для населения); социально-экономические - миграции населения как внутри страны, так и за ее пределы; технологические - расширение экологической ниши (например, зимовки в зонах рискованного скотоводства); социально-технологические - переход к более продуктивному производству (например, переход от скотоводства к земледелию).

Поскольку массовая миграция для степняков Золотой Орды была исключена: лучших земель по биомассе, больших пространств, лучших климатических условий (прежде всего по увлажненности), чем Южнорусские степи, в Евразии нет [см.: Луковская, Иванов, 1997, с. 89 - 90], то, за исключением попыток захвата новых земель и перехода от скотоводства к земледелию (фундаментальная технологическая перестройка - явление уникальное для всех времен и народов), все остальные возможности в Золотой Орде в середине XIV в. были испробованы. С 1360 г. в Золотой Орде началась гражданская война, охватившая всю зону степей, известная по русским летописям как Великая Замятия. Причинами этой войны следует считать засуху и одновременное с ней прекращение функционирования Великого шелкового пути.

До недавнего времени активное участие кочевников в Замятие я объяснял в первую очередь резким снижением уровня жизни кочевого населения в результате засухи, иссушившей степь [Кульпин, 1998, с. 87 - 97]. Исходя из данных по тридцатилетним климатическим циклам, можно предположить, что время Замятии совпало с самым теплым (жарким) в Восточной Европе тридцатилетием во II тыс. н.э. Однако новейшие исследования A. M. Слепцова, выполненные под руководством В. В. Клименко, доведшие точность данных до десятилетних циклов (см. графики, приведенные выше), показали, что 60-е годы XIV в. действительно были наиболее жаркими за все последние 2000 лет, но 70-е годы уже не были столь жаркими.

Засуха оказала воздействие на условия существования кочевников, прекращение функционирования Великого шелкового пути - на городское население. Уровень глобализации в Золотой Орде для средневековья был максимально возможным. Золотая Орда организовала и поддерживала беспрецедентную для средневековья международную торговлю по Великому шелковому пути на протяжении 5 тыс. км, безопасную и подкрепленную для Европы единственно твердой валютой - золотоордынским диргемом [Федоров-Давыдов, 1973, с. 80 - 81; Ле Гофф 1992, с. 236]. Географическое расположение степных городов Золотой Орды ясно показывает, что они выросли на мес-

стр. 21

тах не только кочевок ханской ставки, но и перевалочных пунктов этой торговли [Федоров-Давыдов, 1992; 1994, с. 11; 1997].

В 1351 г. в Китае началось антимонгольское восстание, продолжавшееся 20 лет. С началом восстания резко замедлился торговый оборот Запад-Восток, а с падением Юаньской (монгольской) династии в Китае он полностью прекратился. События в Китае немедленно отразились на степных городах. В ходе Замятии они пришли в состояние запустения, что зафиксировано в работах археологов [Федоров-Давыдов, 1997]. Наиболее активная и интеллектуальная часть горожан эмигрировала [Исламов, 1997, с. 187]. Докончил разрушение степной гардарики Тимур в 1395 - 1396 гг. [Егоров, 1997, с. 74]. Золотая Орда как уникальное цивилизационное явление перестала существовать [см.: Кульпин, 2004].

В XV в. население степи инерционно продолжало расти, о чем свидетельствуют: 1. Продвижение в XV в. кочевий на север до границ Московского княжества; 2. Переходы степных батыров на службу русским и литовским князьям; 3. Возрастание ожесточенности борьбы орд; 4. Зимовки в зонах рискованного скотоводства; 5. Наступление степи на лес (о чем говорилось выше).

Направления миграционных потоков известны, но определить число мигрантов затруднительно. Степняки уходили на север не только в Русь, но и в Литву. Нет данных о том, сколько степных батыров ушло служить русским князьям. Такие миграции осуществлялись в пределах одного государства и нередко являлись "маятниковыми", т.е. возвратными. Для Литвы (уход за границу: если не навсегда, то надолго) такие данные имеются. Согласно анонимному автору "Истории польских татар" ("Рисалия татары лях"), составленной в 1558 г., к концу правления Витовта (к 1430 г.) в Литве было до 40 тыс. воинов-татар, не считая членов их семейств, а к 1558 г. в Польше и Литве было уже до 200 тыс. татар [Сафаргалиев, 1996, с. 486]. Разумеется, средневековые численные оценки весьма условны.

Зимовки в зоне рискованного скотоводства означают для животных жизнь на грани смерти. Зимние пастбища тщательно оберегались весь год [Тортика, Михеев, Кортиев, 1994, с. 53], поскольку выполняли особую функцию в технологическом процессе отгонного скотоводства: они должны были сохранить стадо в наиболее сложное время года. Такие пастбища находятся в местах с наиболее благоприятным климатом, с наименьшими морозами и снежным покровом - в южных полупустынях и пустынях, у берегов морей, в долинах рек, на склонах гор, с которых ветер регулярно выдувал снег и обнажал зимний травостой [см.: Тортика, Михеев, Кортиев, 1994, с. 53]. Причина, почему скотоводы предпочитают зимовать на юге, вызвана зимней бескормицей. Летом скот нагуливает жир, а зимой выживает там, где нет снега, точнее, наста, который лошади не могут разбивать копытами, чтобы достать из-под снега богатые питательными веществами ветошь, войлок. Обычно следом за лошадьми идут коровы, овцы и козы. Лошади для кочевника не только свидетельство принадлежности к касте воинов, не только показатель богатства, но и гарантия сохранения всего скота в тяжелых условиях. Зимние пастбища в Восточной Европе находились на ее крайнем юге: в Причерноморье, на Северном Кавказе. Лесостепь в Восточной Европе - рубеж зоны риска для кочевого скотоводства, поскольку даже в лесостепи в начале весны обычно бывал прочный наст и конница не могла передвигаться по нему [Кириков, 1979, с. 24].

Известно, что в XV-XVI вв. борьба за ресурсы в степи шла жесткая. При междоусобной борьбе между разными ордами степь выжигали в тех местах, где предполагала зимовать враждебная группировка, или там, где ожидалось нападение [Кириков, 1979, с. 23]. Так, в 1501 г. крымский хан Менгли-Гирей, узнав, что хан Золотой Орды Ахмет намерен зимовать в низовьях Сейма и в окрестностях Белгорода, "велел пожары пускати, чтобы им негде зимовати" [Памятники..., 1875, с. 377]. Отметим, что

стр. 22

Ахмет решился зимовать там, где половцы никогда не зимовали, севернее даже их летних пастбищ. Бывали случаи попыток зимовок и севернее Белгорода. В 1444 г. в "поле" близ Рязани расположился на зимовку после опустошения рязанских сел золотоордынский царевич Мустафа. Осенью 1444 г. степь к югу от Рязани была выжжена на таком обширном пространстве, что царевичу, возможно, некуда было идти, а зима была настолько суровой, что Мустафа перебрался на зимовку в Рязань в дома горожан [Кириков 1979, с. 23]. Каждый фактор, взятый в отдельности, может и не свидетельствовать о переполненности степи, однако в совокупности они свидетельствуют об этом.

Таким образом, исходя из прецедентов демографического роста кочевников, можно определить их численность в Восточной Европе в XIV-XV вв. - не менее 4 млн. человек (верхний предел неизвестен), а также "порог" предела вместимости их зоны обитания от гор Кавказа и побережья Черного моря до Московского княжества -около 4 млн. человек. Точно известно, что число кочевников превысило этот "порог" и непрерывно в течение не менее двух веков они расширяли зону своего обитания за счет лесов.

Но леса не были безлюдными. В них жили угры, балты, финны, но более всего -славяне, постепенно ассимилирующие аборигенов. Славянская колонизация лесов Черноземного Центра была стихийная крестьянская, осуществлявшаяся беглецами-холопами, не имевшими опыта летописания, которым занимались в те времена только в монастырях. Монастыри, вышедшие из стен городов только во время татаро-монгольского ига, имели другую географическую направленность движения - в северные леса. В итоге документальных свидетельств не только о численности, но и о судьбе славян Черноземного Центра XI-XV вв. не известно.

Рост населения в степи требовал увеличения поголовья скота, стада паслись у кромки лесов, съедая лесной подрост, увеличивая размеры полян, превращая лесостепь в степь, лес - в лесостепь. Славяне, занимавшиеся в зоне лесов не только земледелием, но и звероловством, бортничеством, сбором ягод, лишались своих угодий. Крестьяне, ушедшие от князей Поднепровья в XI-XIII вв. и жившие в Черноземном Центре отдельными семьями и небольшими соседскими общинами, были не в состоянии ограничить продвижение кочевников на север. В отличие от славян, мужчины у кочевников были профессиональными воинами, и за их спиной стояла военная мощь всей Золотой Орды. Однако нет свидетельств о насильственных вытеснениях крестьян. Кочевники просто приходили летом и пасли скот, по-видимому, мирно соседствуя с аборигенами. Но ясно, что в условиях, когда леса "съеживались" под натиском скота кочевников, сокращалась традиционная кормящая база постоянных жителей средней полосы, и они постепенно становились перед необходимостью либо покинуть землю и уйти на север, либо остаться на той же земле, изменив образ жизни, либо ассимилироваться тюрками. Неизвестно, сколько крестьян ушло на север, сколько осталось на той же земле, сколько было ассимилировано тюрками. Известен лишь процесс "вытеснения" на север лесов, растянувшийся на два, два с половиной века. Он был не столь медленным: леса отступали на север в среднем на 2 км в год, но эта скорость была ощутима только в пограничье.

Славянское население, живущее в лесах, также оттеснялось на север. Начиная с XV в. оно росло, распахивало низкоплодородную лесную целину и своим демографическим ростом приближало себя к собственному социально-экологическому кризису, который в XVI в. пыталось решить также за счет чужой земли - земли тюрков.

Таким образом, кочевники, пришедшие из Центральной Азии в XIII в. в степи Восточной Европы, запустили пусковой механизм ускорения процессов демографического роста и антропогенизации природы. Через сто лет "раскручивающийся ма-

стр. 23

ховик" роста привел к комплексному социально-экологическому кризису, определившему дальнейшую историю населения Восточной Европы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бучинский И. Е. О климате прошлого русской равнины. Л.: Гидрометеоиздат, 1957.

Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс, 1992.

Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды XIII-XIV вв. М., 1985.

Егоров В. Л. Александр Невский и Золотая Орда //Александр Невский и История России. Новгород: Новгородский государственный объединенный музей-заповедник, 1996.

Егоров В. Л. Сарай, Сарайчик, Бахчисарай... // Родина. 1997. N 3 - 4.

Иванов И. В., Васильев И. Б. Человек, природа и почвы Рынпесков Волго-Уральского междуречья в голоцене. М.: Интеллект, 1995.

Исламов Р. Ф. Мамлюкский Египет и.Золотая Орда: культурные взаимоотношения и взаимовлияния // Казанское востоковедение: традиции, современность, перспективы / Тезисы и краткое содержание докладов Международной научной конференции. Казань, 1997.

Кириков С. В. Человек и природа в восточноевропейской лесостепи в X - начале XIX в. М., 1979.

Кульпин Э. С. Золотая Орда. Проблемы генезиса российского государства. М.: Московский лицей, 1998.

Луковская Т. С., Иванов И. В. Методы оценки некоторых параметров экосистем прошлых археологических эпох и численности населения древних обществ в песчаных пустынях // Человек и природа / Материалы VI научной конференции "Человек и природа - проблемы социоестественной истории". М.: Институт востоковедения РАН, 1997.

Маслов СП., Шилов И. А. Краевые структуры биоты в плейстоцене-голоцене // Проблема изучения краевых структур биоценозов / Тезисы докладов Всероссийского семинара. Саратов, 1997.

Мордкович В. Г., Гиляров А. М., Тишков А. А., Баландин С. А. Судьба степей. Новосибирск: Мангазея, 1997.

Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымом, Ногаями и Турцией. Т. 2. СПб., 1895.

Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды // На стыке веков континентов и цивилизаций (из опыта образований и распада империй X-XVI вв.). М.: ИНСАН, 1996.

Слепцов А. М. Разработка методов анализа и обобщения палеоклиматических данных (история климата Восточной Европы в последние два тысячелетия). Автореф. ... канд. техн. наук. М.: МЭИ, 2002.

Слепцов А. М., Клименко В. В. Методы обобщения палеоклиматических данных и истории климата Восточной Европы // Природа и ментальность (сер. "Социоестественная история". Вып. XXIII). М.: Московский лицей, 2003.

Смирнова О. В., Киселева Л. Л. Изменение видового состава и распространения Восточноевропейских широколиственных лесов в голоцене по споропыльцевым и археологическим данным // Восточноевропейские широколиственные леса. М.: Наука, 1994.

Тортика А. А., Михеев В. К., Кортиев Р. И. Некоторые эколого-демографические и социальные аспекты истории кочевых обществ // Этнографическое обозрение. 1994. N 1.

Тюрюканов А. Н. Влияние природы и населения Великой степи на современные ландшафты Центральной России (К вопросу о происхождении феномена "Окской флоры") // Тюрюканов А. Н. Избр. труды. К 70-летию со дня рождения. М.: РЭФИА, 2001.

Узянов А. А. Освоение Среднерусской возвышенности славянами в раннем средневековье // Экологические проблемы в исследованиях средневекового населения Восточной Европы. М.: Институт археологии РАН, 1993.

Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973.

Федоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Нижнего Поволжья в системе "Шелкового пути" // Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в Средневековье / Международный научный семинар. Тезисы докладов. Донецк, 1992.

Федоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Поволжья. М.: МГУ, 1994.

Федоров-Давыдов Г. А. Некоторые итоги изучения городов Золотой Орды на Нижней Волге // Татарская археология. 1997. N 1.