ЭПИЗОД ОДНОЙ ЗАГРАНИЧНОЙ КОМАНДИРОВКИ

В. СЕЙРАНЯН

Доктор геолого-минералогических наук

В конце прошлого века, уже на исходе "советской" части нашей истории, я был командирован в Южный Йемен (НДРИ), где проработал два с половиной года в качестве технического руководителя геологоразведочного проекта. Вместе с йеменскими специалистами мы проводили разведку перспективного редкометально-редкоземельного карбонатитового месторождения, расположенного в III провинции страны. Серо-зеленые, нежно-розовые и, особенно, кирпично-красные карбонатиты, внешне напоминающие яркие, красивого рисунка мраморы, слагали рудоносную зону протяженностью более 5 км. Их гребневидные скальные выступы заметно выделялись на рельефе и явно украшали толщу серо- и буро-зеленых древнейших сланцев и гнейсов.

На территории зоны были выделены две примерно равные части-участки: "восточный", в котором превалировали редко-метальные карбонатиты (пирохлор, линдокит, гатчеттолит и др.), и "западный" - редкоземельный (ториевый монацит) с баритом и целестином. Барит, окрашенный в красные и розовые тона, местами заметно превалировал среди других минерализованных пород...

В начале изысканий мы изучали в основном "восточный" участок. Не хватало техники, особенно буровых станков. Поэтому в западной части зоны мы появлялись редко. Но когда я однажды заехал туда по делам, то увидел, как местные крестьяне грузили на тракторный прицеп крупные монолиты кирпично-красных карбонатитов, буквально нашпигованных "сыпью" кристаллов сильнорадиоактивного монацита.

Оказалось, что камень собирались везти в одну из ближайших деревень для... строительства дома. Другими словами, радиоактивный камень (до нескольких тысяч микрорентген в час) эти люди хотели использовать себе на погибель. Через переводчика я попытался уговорить крестьян выгрузить камень и впредь в целях своей же безопасности никогда не пользоваться им, ибо он крайне вреден для всего живого. Однако не тут-то было: "горщики", к тому же вооруженные, молча завели трактор, похожий на "Беларусь", и вместе с груженым прицепом укатили восвояси.

Я договорился с "техруком" от йеменской стороны - Хадж Омаром, прекрасным парнем и хорошим специалистом, о поездке по окрестным селам с тем, чтобы выяснить, сколь масштабно использовали крестьяне этот камень. Омар связался с губернатором провинции и договорился о его участии в поездке.

Губернатор оказался крепким коренастым человеком лет сорока пяти, с крупной головой и решительными манерами. Он носил усы и узкую, пересыпанную редкой сединой, короткую бороду. В нем чувствовалась какое-то крестьянское лукавство и "запрятанная" насмешливость. И, судя по всему, богатый практический опыт: в его "тойоте" на сидении рядом с водителем располагалась пара советских автоматов.

После знакомства и принятых здесь уважительных расспросов о здоровье, мы поехали по округе отыскивать дома, построенные из смертоносных карбонатитов. Я не уставал восхищаться умению водителя губернаторской машины, ехавшей "флагманом", ориентироваться в пыльно-каменном бездорожье, чтобы отыскать очередную деревню.

Почти в каждой деревне я находил один-два, а иногда около десятка таких домов, в которых жили обреченные на болезни и мучения семьи. Мое незнание арабского языка, к сожалению, не способствовало общению с местными жителями. Поэтому во время встреч, каждая из которых, скорее, напоминала импровизированное "агитшоу", я чув-

стр. 78

ствовал себя, скорее, зрителем, чем участником. Говорил только один человек - губернатор. Мне казалось, что он каждый раз находил какие-то веские слова, важный смысл которых подтверждал уверенной жестикуляцией. Крестьяне, по-видимому, по достоинству ценили его ораторский талант, ибо то и дело усердно кивали головами...

Со слов Омара я понял, что губернатор, с которым он без умолку беседовал во время всей нашей поездки, озабочен сложившейся ситуацией. Как убедить крестьян покинуть дома, которые они построили своими руками? Куда им деваться? Кто оплатит строительство нового жилья?

В одной из деревень нас встретила небольшая группа жителей - человек семь-восемь. Я обратил внимание на то, что у одного из двух босых низкорослых мужчин, стоящих чуточку в стороне от остальных, на ногах... по шесть пальцев! Я слышал, что такое случается, но увидел впервые... Это было, пожалуй, самое сильное впечатление дня. Я попросил Омара узнать у "шестипалого", есть ли в деревне еще такие, как он?

- Да, есть, - подтвердил Омар после короткой беседы, - еще двое. Только те пониже ростом и, по словам этого парня, часто болеют.

- Лежат в госпитале?

- Похоже, что да, - сказал Омар, и как-то безнадежно махнул рукой...

Мною овладели жуткие подозрения. Я обернулся на кирпично-красные домики. И вместе с порывом ветра тут же ощутил тяжелое зловоние. (Может, поэтому губернатор старался не подъезжать слишком близко к домам?) Нельзя было не обратить внимание на обилие мусора и нечистот почти в каждом уголке этого запущенного села...

...Стало смеркаться. После беседы с жителями очередной деревни мы попрощались с губернатором и вернулись на базу экспедиции, где нас давно ждали душ, еда, а главное, ледяная вода из холодильника...

Войдя в холл арендуемого нами здания - трехэтажной башни из серого известняка, некогда принадлежавшей какому-то местному шейху, я увидел большую группу приезжих из Адена, среди которых были руководители геологического департамента, глава нашей - советской группы геологов, переводчики и несколько незнакомых лиц. Среди приехавших был профессор Каирского университета, декан факультета геологии. Дородный высокий мужчина, пышущий здоровьем, он был полон какой-то особой - восточной - доброжелательностью и выказывал уважение к каждому из присутствовавших. Кто-то из "наших" мне шепнул, что египтянин - одновременно заместитель руководителя коллегии экспертов "Арабского фонда", который оказывает благотворительную помощь бедным арабским странам, в их числе НДРЙ. Омар тут же принялся весьма эмоционально рассказывать о нашей с губернатором "экскурсии" по деревням. Когда его "доклад" закончился, я заметил, что египтянин сидел, словно пораженный громом. На несколько мгновений он как будто онемел и лишь недоверчиво глядел на меня и Омара, буквально разинув рот. Затем схватил ручку и сделал какие-то записи в блокноте.

По просьбе гостя я вкратце рассказал об основных результатах наших изысканий и попросил оказать нам помощь в скорейшей реализации совместного проекта. В частности сказал, что нам нужны, как минимум, два буровых станка для изучения нижних горизонтов рудоносной зоны.

Наш благотворительный фонд, - заявил в ответ профессор, - скорее всего, окажет помощь геологическому департаменту Йемена. Тем более, что у вашего - "карбонатитового" коллектива, как я вижу, неплохие геологические результаты и хорошие перспективы...

Примерно через три месяца в распоряжение нашей экспедиции поступили два новых высокопроизводительных станка шведского производства. Радости работавших с нами арабов не было предела, причем она проявлялась в основном в виде стрельбы из автоматов в воздух...

С тех пор прошло много лет. Объединились два Йемена - Северный и Южный. Многим противникам объединения пришлось покинуть новое государство. Так же, как и большей части российских специалистов, несмотря на то, что они немало сделали для развития страны. С тех пор много воды утекло. Память еще хранит много эпизодов той командировки, забавных и печальных. Случай с обнаружением зловещего "камня-убийцы" в числе местных стройматериалов - один из самых трагичных. Иногда ловлю себя на мысли о том, что помощь влиятельного ученого нашему коллективу геологов была проявлением благодарности за поданный тревожный сигнал. Но, словно заноза, мучает вопрос: как все же сложилась судьба людей, которые остались жить в домах, построенных из "камня-убийцы", помог ли им кто-нибудь?..