Предки галисийцев гальеги (gallegos) с древности заселяли крайний северо- западный угол Пиренейского полуострова, открытый Атлантическому океану и Бискайскому заливу. На юге река Миньо отделяет Галисию от Португалии, на востоке соседка Галисии - горная Астурия. В отличие от других исторических областей Испании в Галисии численность населения падает. За десять лет, с 1955 г., она уменьшилась на 14781 и составила к 1965 г. 2619605 человек¹ . Отсталый аграрный край с преобладающим крестьянским населением (в сельской местности проживает 4/5 его жителей)² , слабой буржуазией и немногочисленным пролетариатом³ , Галисия всегда заявляла о себе "тише", чем промышленные национальные области Испании Баскония и Каталония.

Еще Страбон⁴ в I в. н. э., описывая северные племена полуострова (галаиков, астуров, кантабров, васконов и др.), противопоставлял их отсталость и дикость цивилизованности иберов юга. Но даже крупнейший современный испанский этнограф Хулио Каро Бароха⁵ все еще выделяет север Пиренейского полуострова в особую этнографическую зону. Эти земли оказались изолированными от старинных средиземноморских влияний (финикияне, греки, карфагеняне), но зато более открытыми для центральноевропейских. Принято считать, что здесь лучше всего сохранились дороманские традиции народной племенной культуры. Однако внутри этого комплекса объединены разноязычные народы: португальцы, галисийцы, астурийцы, баски. Языки делят его на вполне самостоятельные этнографические ареалы. Границы галисийского языка на редкость точно совладают с границами исторической области Галисии. Отметим также, что внутри Галисии встречается единый тип крестьянского каменно-

¹ S. Alvares. Sobre Galicia. P: 1968, p. 45.

² Ibid., p. 100.

³ "Annuario e stadistica de Espagna". Madrid. 1969.

⁴ Страбон. География. М. 1964, стр. 151.

⁵ J. Caro Baroja. Los Pueblos del Norte de la Peninsula Iberica. Madrid. 1946; ejusd. Los Pueblos de Espagna. Barcelona. 1946.

стр. 214

го дома, рудиментарных круглых построек "пальясо", свайных амбаров "оррео", двухколесных повозок типа арбы, народной одежды, сельскохозяйственных орудий.

В пережитках дохристианских верований Галисии больше аналогий с кельтскими и германскими культами, чем с иберийскими. В галисийском фольклоре самые сильные следы оставила лирика средневековых трубадуров. Он резко отличается от леоно-кастильского, в котором преобладает героический эпос (результат неучастия Галисии в военных действиях периода Реконкисты). Наибольшей живучестью и оригинальностью в настоящее время отличается в Галисии музыкальное народное творчество. Его мелодическое своеобразие сохранило в чистоте традиции средневековой лирической песни.

Многие исследователи⁶ указывают на их сходство с песнями Бретани, Шотландии и Ирландии, объясняя это общими кельтскими традициями.

Самое древнее из дошедших до нас письменных свидетельств упоминает о племенах эстримниев⁷ на этой земле. Античные авторы пишут, что в первой половине I тысячелетия до н. э.⁸ сюда проникли кельты и задержались здесь дольше, чем в каком-либо ином районе Иберии. По- видимому, галаики, давшие название римской провинции "Галисия", образовались от смешения различных кельтских племен с местными эстримниями⁹ . Римляне завоевали страну галаиков на век позднее (I в. н. э.), чем юг и центр полуострова. Романизация протекала здесь вяло и медленно. Однако и гальеги заговорили, наконец, на народной латыни; к V в., когда на полуостров двинулись германцы, гальеги были уже романизованным народом. Свевское королевство (417 - 585 гг.) - первое самостоятельное государство на их земле. Свевы принесли сюда германский язык, который оставил следы в современном галисийском в виде лексических и топонимических заимствований (например, названия поселений - Suegos, Suebos и т. д.). Именно в свевский период сформировалась основа современного галисийского языка с романским субстратом¹⁰ . А в 585 г. Свевское королевство было поглощено вестготской державой, занимавшей тогда почти весь Пиренейский полуостров. В VIII в., когда Испанию завоевали арабы, в Галисию бежало множество вестготских рыцарей и духовенства, но в собственно галисийский этнос они внесли немного, оставшись изолированной аристократической прослойкой.

Арабы задержались здесь тоже недолго. Правда, в 716 г, они захватили Лиссабон, Коимбру, Порту, Брагу, Оренсе и Луго, но уже в 718 г., в обход Галисии, битва при Ковадонге открыла Реконкисту. Север страны стал средоточием христианского сопротивления маврам на несколько столетий. Реконкиста положила начало той двойственности государственного самосознания галисийцев, которая им присуща в значительной мере и теперь. С одной стороны, именно тогда стала определяться Галисия как самостоятельное государство, а галисийцы - как особая этническая общность; с другой - это стремившееся к обособлению королевство постоянно втягивалось в общеиспанские дела. Линия размежевания в старинных племенных границах особенно обозначилась тогда, когда в XII в. из Галисии выделилась в самостоятельное владение Португалия. Государственная граница по реке Миньо стала к XIV в. границей и языковой. Но до сих пор еще в этнографии Португалии и Галисии много общего. В тот период, когда весь полуостров был занят постоянными войнами, а на севере сохранялось относительное спокойствие, необычайно возросла роль галисийского языка. "Галисийско- португальская поэзия обладала в глазах всей Испании такой притягательной силой, что в Кастилии лирика родилась как иноземное растение, - писал известный филолог Менендес Пидаль. - В течение всего XIII в., кто бы то ни был - сеньор ли Камероса Диас, или сеньор Бискайи дон Лопес Диас де Аро, или позднее король Альфонс X и его современники Перо Гарсия Бургосский, либо Перо Амедо Севильский, - все они писали лирические стихи по- галисийоки"¹¹ .

Но Галисия стала в ту пору центром общеиспанского притяжения по другой причине. Здесь находилась главная святы-

⁶ E. Lopez Cuevillas. La civilisacion celtica en Galicia. Santiago. 1953; V. Risco. Historia de Galicia. Vigo. 1952.

⁷ См. "Вестник древней истории", 1939, N 2, стр. 228.

⁸ "Fontes Hispaniae Antiquae". T. II. Barcelona. 1952, pp. 54 - 63, 76, 91 - 93.

⁹ E. Lopez Cuevillas. Op. cit., p. 91.

¹⁰ E. Gonzales Lopez. Grandeza y decadencia del Reino de Galicia. Buenos Aires. 1957, p. 39.

¹¹ Р. Менендес Пидаль. Избранные произведения. М. 1961, стр. 421.

стр. 215

ня всего испано-христианского мира - храм "святого патрона" Испании Яго в Сант-Яго-де-Компостеле. Сюда, к великолепному романскому собору, строившемуся в течение нескольких столетий, стекались толпы паломников. Отсюда исходили идеологические импульсы, вдохновлявшие крестовые походы против мусульман. В период расцвета Сант-Яго Галисия могла оказаться во главе государственного объединения всех испанцев. Но этого не произошло, ибо не галисийцы, а кастильское рыцарство взяло на себя главную роль в Реконкисте, а отвоеванные у арабов земли заселялись свободными от крепостной зависимости крестьянами Кастилии, Леона и Астурии. В Галисии же в то самое время усиливался процесс прикрепления крестьян к земле, поскольку началось массовое бегство их на отвоеванные территории Кастилии и Леона. Тогда-то, в X - XIII вв., стала складываться в Галисии система полуфеодальных держаний "форо" (сохранившихся до середины XX в.), оказавшая громадное влияние на структуру землепользования и предопределившая многие черты национального характера галисийцев. Это была система аренд, дававшая известные льготы крестьянству в свое время, но не шедшая ни в какое сравнение со свободой землепользования у кастильских земледельцев. Тогда же определилась такая важная особенность долгосрочной аренды "форо", как равный раздел земли между наследниками, без права ее купли-продажи. Это породило затем чрезвычайную дробность земельных парцелл, выросшую в современную "проблему минифундизма"¹² . Разница в социально-экономической организации двух королевств сказалась затем на неравномерности их развития, сделавшей возможным политическое подчинение Галисии Кастилией.

Когда католическим королям Фердинанду и Изабелле удалось в 1479 г. объединить Кастилию и Арагон, пришел конец независимости галисийцев. В 1480 г. против непокорных галисийских сеньоров двинулись королевские войска. Было снесено 46 замков¹³ , мятежные феодалы казнены или изгнаны, а население обложено налогами. Во главе "Аудиенсии королевства Галисия" встал наместник испанского двора. Кастильский язык с того времени начинает наступление на галисийский, постепенно снижая его до уровня разговорного языка деревни. Старый "гальего" употреблялся в официальных документах, по мнению акад. В. Ф. Шишмарева, лишь до начала XVII века¹⁴ . Новые хозяева земель - кастильские аристократы - проматывали ренту "форо" при мадридском дворе. Капиталы уплывали, никто не вкладывал их в дело. Первые торговые и промышленные предприятия были основаны здесь каталонскими дельцами. Поэтому экономический кризис XVII в., поразивший после "золотой инфляции" всю Испанию, ударил по Галисии особенно сильно. Землевладельцы нашли выход в повышении арендной платы. Начался ставший потом традиционным уход галисийцев со своей земли в поисках работы: сначала - сезонное отходничество на уборку урожая в Кастилию, Андалусию, Эстремадуру, а затем и за границу.

Уже в XVII в. Португалия приняла более 30 тысяч переселенцев из Галисия. В XVIII в. исход увеличился¹⁵ .

Более половины земель к XIX в. стало в Галисии собственностью "мертвой руки". Форма, в которой была проведена в 1860-е годы дезамортизация (пуск церковных и общинных земель в продажу), в целом аграрной проблемы не разрешила. Земельный голод и незанятость рабочих рук гнали крестьян в освобождавшиеся американские колонии. Аргентина, Куба и Уругвай принимали парусник за парусником с оборванными, плохо говорившими по- испански коренастыми крестьянами. Именно тогда в фольклоре Кастилии и Америки появился тип комического "гальего" - неотесанного, скупого, коверкающего слова, якобы всегда готового на коварный поступок. Парадоксально, но несчастья этих изгоев, бродивших по свету в поисках хлеба, вызывали не жалость, а насмешку и даже породили в Испании и Америке целую серию поговорок об их живучести и хитрости. А между тем XIX столетие показало, что этот народ содержит в себе громадные жизненные потенции. Война с войсками Наполеона, герилья, революция 1808 - 1812 гг. стали для Галисии временем небывалого подъема после веков спячки и полного подчи-

¹² S. Alvarez. Origen y formacion de la nacionalidad gallega. "Nuestras Ideas". Bruselas. 1964, N 12.

¹³ Р. Альтамира-и-Кревеа. История Испании. Т. I. М. 1951, стр. 419.

¹⁴ В. Шишмарев. Очерки истории испанских языков. М. - Л. 1941, стр. 70.

¹⁵ J. Ruiz Almanza. La poblacion de Galicia (1500 - 1945) segun los documentos. Madrid. 1948, pp. 305 - 308.

стр. 216

нения центральному правительству. Когда в 1820 г. в Испании началась вторая буржуазная революция, Галисия впервые получила областную автономию и пользовалась ею вплоть до поражения революции в 1823 году. Как в Каталонии, Басконии, Бретани и Провансе, в Галисии началось движение культурного Возрождения. Романтики и республиканцы, назвавшие сами себя "провозвестниками", повели в 1840-е годы в университете города Сант-Яго-де- Компостела дело Возрождения на основе традиций галисийской культуры.

Следовавшие одна за другой буржуазные революции порождали максималистские надежды, которые сменялись затем разочарованием в возможностях разрешения проблем "из Мадрида" и все большим упованием на свой, местный путь. Борьба за автономию, за экономические реформы сочеталась у "провозвестников" с напряженной творческой работой в области литературы, истории, фольклора, лингвистики, музыки, театра, теории нации. По определению литературоведа Хуана Варелы, это был "политико-культурный кентавр, которому противопоказаны рабство и зависимая жизнь"¹⁶ . По существу, именно тем, что было сделано тогда, питается национальная культура Галисии и до сих пор. Поэзия Росалии де Кастро, Эдуардо Пондаля, Энрикеса Курроса, исторические сочинения и романы Мануэля Мургиа и Бенито Висетто, теоретические работы Антолина Фаральдо и Альфредо Браньяса - вот галисийская классика. Сделано было действительно немало. Одна только серия "Галисийская библиотека" содержала 52 тома, а количество издававшихся в Галисии периодических изданий доводило в 1887 г. до 54.

Политические идеи регионалистов того времени с наибольшей силой выразил поэт А. Браньяс: "Регионализм видит свой политический идеал не в том, чтобы создать регион - государство, а в том, чтобы регион был частью целого с определенной автономией внутри единой или интегрированной отчизны, - писал он. - Регионализм предполагает некий регион, ограниченный определенными, не столько географическими или политическими, сколько этнографическими границами, который позволяет, с одной стороны, не смешиваться с остальными народами нации, а с другой - не отделяться от них радикальным образом"¹⁷ . А. Браньяс называл "нацией" и всю Испанию и Галисию. Его Галисия - это нация внутри другой нации: характерный дуализм национального самосознания, типичный для представителей многих народов, вкрапленных в многонациональные государства. В периоды гонений этот дуализм легко уступал место ярко выраженному национализму. А в те времена историк Б. Висетто писал: "Соединять разнообразие в единстве; быть испанцами, не переставая быть галисийцами; укреплять наши отношения со всеми цивилизованными нациями и, усваивая то лучшее, что у них есть, сохранять всегда наше галисийское своеобразие!"¹⁸ . В 1897 г. знаменитая поэтесса Росалия де Кастро объясняла: "В этих стихах - не ненависть, а скорбь. Кастилия представляет здесь централизацию. То ненависть не к Кастилии, а к централизации"¹⁹ .

Эти идеалы нашли свое организационное воплощение в начале XX в., когда были созданы первые местные национальные партии: "Эль Насионалисмо", боровшаяся за разрешение политических и культурных проблем, и "Солидаридад Гальега" (аграрники), занимавшаяся экономическими вопросами. Движение за автономию особенно усилилось после основания в 1929 г. Организации галисийских республиканцев-автономистов (ОРГА)²⁰ . Когда в Испании была провозглашена республика, множество галисийских организаций предложило свою помощь новому правительству, и в их числе - "Партида Гальегиста", которая надеялась на удовлетворение своих требований через республиканское законодательство. "Семинарио эстудиос гальегос" выработал проект статута автономии Галисии, одобренный на плебисците 19 декабря 1936 г. 76% населения области²¹ . Ом был представлен в Кортесах 15 июля 1936 г., но не успел получить апробации. 18 июля начался фашистский мятеж. Галисия была одной из первых областей, захваченных франкистами. Уже в июле там было расстреляно 50 тыс. республиканцев. Среди них одним из первых - автор упомянутого статута, моло-

¹⁶ J. Luis Varela. Poesia y Restauracion cultural de Galicia en el siglo XIX. Madrid. 1958, p. 292.

¹⁷ A. Branas. El regionalismo. Barcelona. 1889, pp. 41, 58.

¹⁸ B. Vicetto. Historia de Galicia. T. VII. El Ferrol. 1871, pp. 519 - 520.

¹⁹ "El regionalismo y los Juegos Florales". Barcelona. 1897, p. 21; S. Alvares. Op. cit., p. 33.

²⁰ S. Alvares. Op. cit., p. 33.

²¹ Ibid., p. 40.

стр. 217

дои ученый Алехандро Боведа²² . В течение следующего тридцатилетия усилия правительства были направлены на приглушение автономистских тенденций, подчинение экономики этой области интересам центра и дискриминацию тех достижений культуры, которые составляли гордость Галисии в начале XX века.

Эмиграция продолжалась. Галисия среди всех областей Испании прочно лидировала по числу отъезжающих. В период 1951 - 1959 гг. оттуда уезжало ежегодно в среднем по 25 с лишним тыс. человек²³ . Внутренние же "отливы" теперь поглощались не на сельскохозяйственном юге, а в индустриальных центрах Каталонии, Бискайи и в Мадриде. По всей Америке, от Канады до Патагонии, галисийские "колонии" существуют независимо от других эмигрантов из Испании. Они организуют (еще с XIX в.) так называемые "Галисийские центры", или общества взаимопомощи, экономическое и общественное влияние которых очень велико. Вложения галисийских землячеств составляют значительную долю в экономике Венесуэлы, Аргентины, Уругвая, Мексики. Центры помогают вновь прибывшим найти кров и работу, оказывают медицинскую помощь, организуют галисийские школы, издательства, направляют художественно-артистическую деятельность. "Галисийский центр" в Гаване, основанный в 1879 г., насчитывал до Кубинской революции 1959 г. 55 тыс членов и располагал капиталом в 6 млн. песо. В Буэнос-Айресе в 1968 г. было 100 тыс. членов "Галисийского центра"²⁴ . Для развития галисийской культуры в этих землячествах зачастую складывались условия куда более благоприятные, чем на родине. Достаточно указать хотя бы на свободное пользование родным языком, на галисийские школы, многочисленные издания галисийских авторов, выставки национальных художников, изучение истории, фольклора и этнографии Галисии. Эмиграция - это целая "культура в культуре", одинаково принадлежащая и Галисии и той стране, которая дала приют ее творцам. Эмигрантами были поэты и писатели Э. Куррос, А. Р. Кастелао, Сеоане Диас Пардо и многие другие люди искусства и науки.

На родине в условиях франкистского режима развитие культуры галисийцев сталкивается с громадными трудностями. Особое беспокойство вызывает у местной интеллигенции судьба галисийского языка. Несмотря на усилия энтузиастов Возрождения, Галисия к XX в. стала двуязычной страной со все возраставшей ролью кастильского языка в ее жизни. "Гальего" продолжает оставаться разговорным языком крестьянства. На галисийском с очень своеобразной фонетикой говорит люд, занимающийся морскими промыслами, и часть городского пролетариата. Родной язык знает и употребляет, "когда надо", сельская и часть городской буржуазии. Но галисийский язык окончательно ушел из жизни "деловых людей", государственных учреждений, средств массовой коммуникации, просвещения, искусства и религии (в городах Галисии говорят сейчас в основном по-кастильски). А в пригородах существует особый его диалект, "кастрапо". Употребление кастильского часто диктуется не только интересами дела, но и определенными социально-психологическими комплексами. Крестьянин, не знающий кастильского, чувствует себя в городе приниженным и неполноценным; ему трудно найти работу; его отовсюду гонят. Кастильский для него - средство стать в городе, "как все". В то же время значительная часть высшего общества из галисийцев сознательно отдаляется от "плебеев" неупотреблением грубого и смешного "гальего". Напротив, другая часть галисийцев старается плохо говорить по-кастильски. Есть особый патриотический шик в коверкании испанских слов. Это как бы оппозиция интеллигенции, на самом деле владеющей чистейшим "кастельяно": вот та среда, которая поддерживает традиции литературного галисийского языка, читает и пишет на нем.

В университете в Сант-Яго-де-Компостела есть кафедра галисийского языка и литературы, но она скорее похожа на кафедру иностранного, чем родного, языка. Там больше занимаются филологическими исследованиями и фольклористикой, чем обучением студентов. В итоге местная литература становится достоянием кучки утонченных литераторов и профессоров. Одушевленные идеей продолжения народных традиций в литературе, они сознательно не замечают народного двуязычия, ставшего реальностью, и пишут на языке, выработанном в лабораторных условиях. Их называют в Галисии "эмшебристы", то есть "пуристы-патриоты". Разрыв между народным и литера-

²² Ibid., p. 42.

²³ A. Miguez. Galicia, exodo y desarrollo. Madrid. 1967, p. 113.

²⁴ См. "Primero Congreso da Emigration galega. (Documentation. Cronicas)". Buenos Aires. 1956.

стр. 218

турным языками - дело обычное. Но в Галисии он достиг необычайных размеров. Рассказывают, что в период пропаганды "Галисийского статута" один оратор произносил перед крестьянами провинции Луго речь на галисийском языке. Когда он заговорил, некий крестьянин спросил другого: "На каком языке он говорит?"²⁵ . И не удивительно. Ведь обучение, даже в деревне, где все говорят по-галисийски, ведется на кастильском языке. Даже после 1965 г., когда было разрешено богослужение на родном языке, в Галисии оно и в самых глухих деревнях идет на кастильском. "Радио гальега" имеет всего одну программу на галисийском ("Голос Виго"). В области - около двух десятков издательств, из них только три выпускают книги на галисийском ("Эдиториаль Галаксиа", "Кельта" и "Адро").

Вопрос о сохранении галисийцами себя как некоего целого не упирается лишь в сохранение языка. И пессимисты и оптимисты понимают, что только на галисийском в крае уже не будут ни писать, ни говорить. Речь идет скорее о том, как сохранить традицию литературного родного языка, не разорвав ее с реальным употреблением языка в народной среде. Практически укоренившийся билингвизм не рассматривается уже деятелями галисийской культуры и политики только как зло. Ведь знание кастильского приобщает население области к жизни страны в целом. А это необходимо хотя бы для того, чтобы чувствовать себя равными среди других испанцев. Вопрос стоит о равноправном употреблении языков. Ведь и местные и эмигрантские галисийские газеты и журналы тоже двуязычны, что вполне отражает картину дуалистичности в самосознании галисийцев. Антонио Мигес, молодой выпускник Компостеланского университета, посвятивший свою первую книгу в 1967 г. проблемам культуры Галисии, считает, что вопрос о принадлежности к галисийской культуре "решается не национальностью автора и не языком, на котором он писал. Многие авторы, родившиеся в эмиграции, составляют часть галисийской культуры. Другие галисийцы в изгнании представляют кастильскую, то есть общеиспанскую, культуру. Мургиа, например, писал всегда по-кастильски, но он очень многое сделал для духовной жизни Галисии... Я считаю, что Валье Иклан - галисийский писатель, Пардо Базан - тоже, но в меньшей степени. Напротив, Гарсиа Лорка, хотя и писал прекрасные поэмы на галисийском, принадлежит, конечно, не Галисии"²⁶ .

Галисийцы понимают, что разрешение их местных проблем неотделимо от судеб Испании в целом. События последнего десятилетия свидетельствуют о том, что антифранкистское движение охватило и эту часть страны. Рабочий класс области, концентрирующийся главным образом в крупнейших портах Эль-Ферроле, Виго и Ла-Корунье, после долгого перерыва заявил о себе во время профсоюзных выборов 1960 и 1963 годов. Здесь, как и по всей Испании, в противовес правительственным "вертикальным" профсоюзам были созданы снизу так называемые рабочие комиссия, а на их собраниях выработаны программы, включавшие требования легализации права на труд, на стачки, на свободные профсоюзы и т. д. В 1966 г. борьба рабочих вылилась уже в открытые манифестации против увольнения 1 тыс. человек с предприятий Эль- Ферроля²⁷ . В январе 1968 г. достигли кульминации студенческие волнения в Галисии²⁸ . Студенты потребовали преобразования университета в Сант-Яго-де-Компостеле в автономный "Университет Галисии", организации свободных студенческих профсоюзов, радикальной реформы всей архаической системы высшего образования. Стачка длилась целый месяц. Несколько раз студенты выходили на уличные демонстрации, причем их поддержали молодежные рабочие комиссии.

Волнения галисийских студентов были тесно связаны с общеиспанским бунтом молодежи. Однако в самой Галисии тоже созрела соответствующая духовная атмосфера для этих выступлений. Началось с того, что еще около двадцати лет тому назад группа галисийских интеллигентов стала добиваться восстановления статуи поэта Энрикеса Курроса, разрушенной фашистами в 1936 году. С тех пор движение галисийских интеллигентов за демократическое и культурное развитие своей родины не прекращается. В 1962 г. в Луго была организована большая выставка книг на галисийском языке под названием "Сто лет галисийской литературы", а с 1963 г. день 17 мая ежегодно отмечается как день галисийской литературы. Франкистским властям пришлось

²⁵ A. Miguez. Op. cit., p. 133.

²⁶ Ibid., p. 148.

²⁷ "Nova Galicia". P. 1970, 1 trimestre, N 14/15, p. 22.

²⁸ S. Alvares. Op. cit., p. 131.

стр. 219

смириться с чествованиями памяти видного поэта-республиканца Антонио Мачадо в нескольких городах области. Галисийские деятели культуры выступили в печати с протестом против преследований властями крестьян из Браньяс-де-Гратиньейра и в защиту бастовавших астурийских горняков. В борьбе с правительственными репрессиями особенно выделяются некоторые коллегии галисийских адвокатов, выступающие против фашистских методов в юриспруденции²⁹ .

В условиях тоталитарного режима борьба галисийцев за демократизацию родины необычайно трудна. Но события последних лет в Испании свидетельствуют о том, что она не безнадежна.

²⁹ Ibid., p. 129 etc.