АНТИЧНАЯ КАРТОГРАФИЯ (ФАКТЫ И ПРОБЛЕМЫ)

Актуальные публикации по вопросам географии и смежных наук.

NEW ГЕОГРАФИЯ


ГЕОГРАФИЯ: новые материалы (2025)

Меню для авторов

ГЕОГРАФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему АНТИЧНАЯ КАРТОГРАФИЯ (ФАКТЫ И ПРОБЛЕМЫ). Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Видеогид по Беларуси HIT.BY! ЛОМы Беларуси! Съемка с дрона в РБ


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2021-05-20

В 1923 г. при раскопках г. Дура-Европос, который, находясь на западном берегу Среднего Евфрата, служил в первые века н. э. восточным форпостом Римской империи, археологи под руководством бельгийского историка Ф. Кюмона обнаружили фрагмент кожаной обшивки щита. На нем просматривалась какая-то нарисованная краской карта. Щит принадлежал, по- видимому, римскому воину из XX когорты пальмирских лучников, которая была расквартирована в гарнизоне Дура- Европос в 230 - 235 годах. Как показал анализ карты 1 , на ней была изображена часть западного и северного побережья Черного моря, по-гречески написаны названия прибрежных городов и впадающих в море рек, даны расстояния между ними в римских милях. На карте обозначены античные города, находящиеся на территории современной Болгарии (Одесс, Бизона, Каллатис), Румынии (Томы, Истр - река и, возможно, город), Украины (Тира, Борисфен, Херсонес), и затем не до конца понятные названия Трап (Трапезунд?) и Арта (Артаксата?). Все города имели при себе особые картографические знаки - изображения зданий каменной кладки. Море показано голубой краской, посреди него - фигуры кораблей.

Это изображение на щите является доныне практически единственной аутентичной картой, дошедшей до нас от античности. Возникает вопрос: как можно говорить об истории античной картографии, если от нее сохранилась лишь одна карта? Действительно, предмет "история античной картографии" предполагает систематическое рассмотрение всей картографической продукции на протяжении более чем тысячелетней истории Древней Греции и Рима, периодизацию истории картографии, выделение существовавших школ, описание мастерских по изготовлению карт, исследование иностранного влияния на картографическую теорию и практику, изучение творчества отдельных выдающихся картографов и мн. др.

Большинство названных здесь задач решено быть не может, так как мы не располагаем почти никакими памятниками картографии античного происхождения. Тем не менее, многие всеобщие "Истории картографии" содержат раздел с рассказом об античной картографии. Так, в 1987 г. в США вышел в свет т. 1 фундаментальной "Истории картографии", посвященной доисторической, древневосточной, античной и средневековой картографии Европы и Средиземноморья, а античный раздел тома содержит около 130


Подосинов Александр Васильевич - старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, доктор исторических наук.

стр. 61


страниц. Две книги об античной картографии написал английский историк О. Дилке 2 , который является также автором большинства глав античного раздела в американской "Истории картографии" 1987 года.

На каких же тогда источниках строится история античной картографии? Используются источники троякого рода. Во- первых, некоторые карты античного происхождения. Помимо карты из Дура-Европос, до нас дошло еще два-три картографических изделия, хотя и средневекового времени, но явно восходящих к античности. Во-вторых, в античной литературе сохранился ряд известий, свидетельствующих о существовании и использовании таких карт. В-третьих, некоторые карты европейского средневековья ученые склонны возводить к античным оригиналам, хотя и не всегда с должным основанием.

Рассмотрим в хронологической последовательности то, что нам реально известно об античной картографии. Один из первых известных в Греции случаев использования карты относится ко времени около 500 г. до н. э., когда правитель Милета Аристагор привез с собой в Спарту и Афины медную доску, на которой были выгравированы "очертания всей земли, и все море, и все реки", чтобы, показав на ней расположение народов Малой Азии, убедить спартанцев и афинян выступить против персов. Об этом рассказал Геродот (V, 49, 97). Элиан (ок. 170 - ок. 240) в своих "Пестрых рассказах" повествует о некоей публичной карте в Афинах "с изображением земли, на которой Алкивиад должен был, по предложению Сократа, отыскать Аттику" (Aelian. Var. hist. Ill, 28). Такая же карта, по-видимому, фигурирует в комедии Аристофана "Облака" (Aristoph. Nubes, 201 sqq.) Один из персонажей комедии, поставленной в 423 г. до н. э., Стрепсиад приходит в "мыслильню" Сократа, выставленного здесь в комическом виде, и ученик Сократа рассказывает ему о разных науках: "Ученик: А это - геометрия. Стрепсиад: К чему она? Ученик: Чтоб мерить землю. Стрепсиад: Понял я. Надельную? Ученик: Ничуть, всю землю. Стрепсиад: Очень хорошо, дружок! Народная наука и полезная. Ученик: А здесь - изображенье всей вселенной. Вот Афины. Видишь? Стрепсиад: Пустяки, не верю я: присяжных здесь не видно заседателей. Ученик: А дальше, будь уверен, это - Аттика. Стрепсиад: Киккина где ж, село мое родимое? Ученик: Там, позади. А вот - Эвбея, видишь ты, как вытянулась, узкая и длинная. Стрепсиад: Да, растянули мы с Периклом бедную. Но где же Лакедемон? Ученик: Где он? Вот он где! Стрепсиад: Бок о бок с нами? Позаботьтесь, милые, от наших мест убрать его подалее".

Очевидно, во времена Сократа афиняне без труда могли составить по памяти карту знакомых им по морским плаваниям областей Средиземноморья. Так, Плутарх (I в. н. э.) рассказывает об обстановке в Афинах в 415 г. до н.э., вызванной экспедицией Никия и Алкивиада в Сицилию. В связи с авантюрными планами Алкивиада по захвату Сицилии, а затем Карфагена, Ливии, Италии и Пелопоннеса, а Афинах возник такой ажиотаж, что можно было наблюдать "многих людей в палестрах и лоджиях, рисующих очертания острова [Силиции] и расположение Ливии и Карфагена" (Plut. Alcib. 17, 2 - 3; ejusd. Nicias. 12; Quaest. conviv. 2, 1, 2). Впрочем, следует учитывать, что автор жил полутысячелетием позже описываемого времени и мог перенести современный ему опыт на древние Афины 3 .

Диоген Лаэртский (III в. н. э.) рассказывает, что афинский философ, ученик Аристотеля Феофраст (ум. в 285 г. до н. э.) завещал после своей смерти вывесить в афинском Ликее, в портике по соседству со святилищем Муз, "картины, изображающие всю землю" (Diog. Laert. V, 51). Вероятно, большинство упомянутых карт было подобно тем круглым картам Земли, омываемой океаном, которые послужили объектом насмешек для Геродота и Аристотеля. Геродот писал: "Смешно видеть, как многие люди уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. И Азию они считают по величине равной Европе" (Herod. IV, 36; Aristot. Meteor. I, 13; II, 5, 13).

стр. 62


Карта мира, вернее - схема обитаемой ойкумены, принадлежала перу греческого историка IV в. до н. э. Эфора. Она сохранилась в тексте ранневизантийского автора Косьмы Индикоплова (VI в. н. э.) и в рукописях с IX века. Аутентичной позволяет считать ее тот факт, что она ориентирована на юг (юг находится на верху карты), в то время как карты Косьмы ориентированы на север. Ойкумена была представлена прямоугольником, в четырех сторонах которого написаны имена народов, населявших ее края (инды с востока, скифы с севера, кельты с запада, эфиопы с юга). Форма карты совпадает с тем описанием ойкумены, которое дошло до нас от Эфора. Плутарх говорил о существовании карт в его время следующим образом: "Ученые мужи, трудясь над описанием земель, все ускользающее от их знания оттесняют к самым краям карт, помечая на полях: "Далее безводные пески и дикие звери", или: "Болота Мрака" или: "Скифские морозы", или "Ледовитое море"..." (Plut. Thes. 1).

В древнеримской литературе также имеем несколько упоминаний о картах. Марк Теренций Варрон (I в. до н. э.) рассказывает о том, что его друзья рассматривали изображение Италии на стене храма богини Теллуры (Varro. De re rust., 1, 2). Поскольку этот храм был освящен в 268 г. до н. э., в "нарисованной Италии" усматривают древнейшую римскую карту. Впрочем, здесь неясно, имелась в виду карта или же аллегорическое изображение Италии, скажем - в виде женщины. Нечто близкое висело в другом римском храме- Матери Матуты. По свидетельству Тита Ливия, в честь покорения Тиберием Гракхом Сардинии в 174 г. до н.э. в храме была укреплена доска с почетной надписью; при этом "доска имела форму острова Сардиния, и на ней нарисованы были картины сражений" (Liv. 41, 28, 8 - 10).

В элегии римского поэта I в. до н. э. Пропорция влюбленная женщина пишет своему избраннику, оказавшемуся в далеком походе, что она изучает разрисованную карту мира, где изображены различные страны (Prop. IV, 3, 35 - 40): "Знать я хочу, где течет Аракс, покоряемый нами, // Много ли миль без воды скачет парфянский скакун; // Принуждена изучать я по картам раскрашенным страны, // Все, что премудрый творец вырастить там порешил, - // Где цепенеет земля от морозов, где сохнет от зноя, // Или какие ветра парус в Италию мчат". Свидетельством умения составлять топографические карты местности в то время считают жанровую картинку, описанную Овидием в его "Героидах" (I, 31 - 36). Ахейские вожди, вернувшиеся из-под Трои, рассказывают женам и домочадцам о былых подвигах: "Стол поставят - и муж покажет грозные битвы,// Пролитой каплей вина весь нарисует Пергам: // "Здесь протекал Симоент, здесь было Сигейское поле, // Здесь - высокий дворец старца Приама стоял. // Там Эакида шатры, а дальше стоянка Улисса, // Гектор истерзанный здесь быстрых пугал лошадей".

Вершиной римской картографии считается карта мира Марка Випсания Агриппы, сподвижника и родственника императора Августа. Эта карта была, по свидетельству Плиния Старшего, выставлена Августом после смерти Агриппы в 12 г. до н.э. в портике его имени для публичного обозрения (Plin. NH. Ill, 2, 17). Карта не сохранилась, но ее влияние охотно усматривают во многих литературно-географических описаниях последующих веков. Ученые спорят, как велика она была, какой формы и ориентации, к какой традиции примыкала. Тот же Плиний Старший сообщает о "нарисованных местностях", которые были посланы в Рим императору Нерону из экспедиции Корбулона в Армению и на которых, по мнению Плиния, ошибочно было надписано "Каспийские ворота" вместо "Кавказские ворота" (Ibid. VI, 15, 40).

Известно также о карте мира, за обладание которой сенатор Меттий Помпузиан был в 91 г. н. э. казнен императором Домицианом, увидевшим в этом стремление захватить власть над миром, а карта была нарисована на коже или на стене спальни (Sueton. Domit., 10; Dio Cass. LXVII, 12, 4). В конце II - начале III в. в Риме был воздвигнут капитолийский план Рима (Forma urbis Romae), начертанный на мраморных плитах, от которых до

стр. 63


нас дошло несколько фрагментов. Известно также, что римские землемеры, планируя новые поселения и колонии, при размежевании полей составляли топографические кадастры, которые выбивались на камнях и хранились в местных архивах. Некоторые фрагменты таких планов дошли до нас от I в. н. э. из г. Оранж во Франции.

Вероятно, о карте, необходимой для обучения юношества, упоминал оратор Эвмений, призывавший в 297 г. н. э. восстановить школы в его родном городе Аугустодуне, разрушенном незадолго до этого галлами (Eumen. De instaur. schol.; XII Panegyric! Latini, 9 (4), 20, 2). Эвмений призывал построить портики и в них выставить карту мира. Он считал, что "молодежь могла бы видеть и ежедневно наблюдать в этих портиках все земли и все моря, а также - какие города, племена и народы всегда побеждающие императоры или же своим благочестием восстанавливают, или доблестью побеждают, или страхом сковывают, если там... ради обучения молодежи (чтобы нагляднее было глазами изучать то, что трудно воспринимается на слух) будут описаны расположение всех местностей со своими названиями, их размеры и расстояния между ними, а также истоки и устья всех рек, изгибы береговой линии моря, обширность океана, окружающего мир, и форма его заливов".

Карта, составленная на основе данных Дионисия Периэгета (II в. н. э.), служила еще в начале VI в. учебным пособием и иллюстрацией для лучшего усвоения учащимися "Космографии" Юлия Гонория (Cassiod. De inst. div., I, 25): "Изучайте также кратко составленную табличку Дионисия.., чтобы вы могли видеть глазами то, что ушами постигаете в этой вышеуказанной книге". Первыми веками нашей эры датируется Певтингерова карта, которая сохранилась лишь в одном списке XII-XIII веков. Карта представляет собой длинный пергаментный свиток высотой ок. 34 см и длиной 6,75 метра. На нем изображен, в довольно искаженной форме, весь мир, каким он представлялся в эпоху поздней Римской империи: от Атлантического океана, Британии и Испании на западе до Восточного океана, Цейлона и Индии на востоке. Почти все пространство карты, на которой обозначены моря, реки, озера и горы, покрыто сетью линий, изображающих дороги и находящиеся на них города, станции, узловые пункты, переправы. Указаны расстояния между ними. То есть Певтингерова карта представляет собой "рисованный дорожник", о наличии которых мы читаем у некоторых римских авторов.

Живший в конце IV в. н. э. Вегеций в "Эпитоме о военном искусстве" (III, 6) пишет об использовании военачальниками таких дорожников: "Надо, чтобы полководец имел достаточное количество письменных путеводителей всех тех областей, где он ведет войну, чтобы он мог извлечь из данных о расстоянии между пунктами не только число шагов, но и качество пути, и мог бы изучить достоверное описание кратчайших путей, стоянок, гор, рек; ...опытнейшие полководцы имели раньше не только писанные путеводители по провинциям, в которых была нужда, но и рисованные, чтобы можно было в начале марша избрать путь, руководствуясь не только разумом, но и зрением". Вероятно, к этому же классу "рисованных итинерариев" относится та карта из Дура-Европос, с которой мы начали рассказ об античной картографии.

Развитие математики и астрономии в эллинистический период создало предпосылки для теоретической разработки принципов построения небесных и земных карт. Эта тенденция, начиная с греческого ученого Эратосфена (275- 194) и продолжаясь в трудах Гиппарха (II в. до н. э.) и Марина (писал ок. 100 г. н. э.), нашла свое высшее проявление в дошедшем до нас произведении Клавдия Птолемея (ок. 90- 168) "Географическое руководство". В этом грандиозном труде были изложены принципы составления карты мира и в соответствии с градусной сеткой расположены географические объекты (страны, города, селения, народы и племена, реки, озера, заливы и моря - около 8 тыс. наименований). Карты, описанные Птолемеем - 26 региональных и одна карта мира, дошли до нас в поздних рукописях, не раньше XII века. Но текст Птолемея указывает на наличие в качестве основы описания карты с северной ориентацией.

стр. 64


В русле научной картографии возникли, а затем проникли в обиход ученой литературы схемы земного шара, содержащие зональное членение Земли ("климатические" пояса, восходящие к Гиппарху). Имеются в виду круглые карты полушария, расчерченные пятью широтными зонами: двумя холодными и непригодными для жизни у полюсов, одной жаркой, тоже непригодной для жизни, в тропическом центре полушария и двумя умеренными, обитаемыми зонами, расположенными между холодными и жаркими поясами в Северном и Южном полушариях. Это те климатические карты (карты Макробия), которые в большом количестве сохранились в средневековых рукописях, но восходят к античности.

К научной же картографии примыкают попытки создать глобусы, в основном, небесные (начиная с греческого астронома Эвдокса Книдского, ок. 408 - 355) и земные, причем изготовление первого земного глобуса приписывается Кратесу Малосскому (ок. 150 г. до н. э.). Эти глобусы до нас не дошли, и об их существовании мы знаем только по высказываниям античных авторов. Они использовались в преподавании астрономии и географии, как мы читаем в произведениях Гемина (ок. 70 г. до н. э.).

Вот почти все, что нам известно об античной картографии и ее использовании. На этом основании историки считают, что греки и римляне могли составлять крупномасштабные планы отдельных местностей (вроде плана Рима и римских кадастров земельных наделов), региональные карты (к ним можно причислить карту из Дура-Европос), дорожные карты (итинерарии типа Певтингеровой карты) и мелкомасштабные карты всего населенного мира, а также карты климатических зон Земного шара и глобусы.

На первый взгляд, этот набор свидетельствует о высоком уровне развития картографической теории и практики в античном обществе, о немалом значении, которое имели тогда карты, и об их широком практическом использовании в плаваниях и сухопутных путешествиях. Однако такое представление грешит модернизаторским подходом к историческому процессу. Оно не выдерживает критики при более внимательном изучении источников.

Отметим парадокс: малым перечнем известий о картах, который был приведен выше, исчерпывается весь картографический свод литературных свидетельств той поры. Для более чем тысячелетней истории античности, от которой сохранилось множество литературных памятников различных жанров, такое количество нельзя признать свидетельствующим о большой распространенности карт. Этим же следует объяснять и ничтожное количество сохранившихся античных карт. Кроме того, в литературных источниках мы не встречаем почти никаких свидетельств практического использования карт. А ведь мы имеем дело с огромным количеством античных описаний военных походов, плаваний, экспедиций и пр., включая дневники, мемуары и другие документы, подробно информирующие нас о способах передвижения и ориентировки в географическом пространстве. И хотя в некоторых кинолентах или книжках, составленных по "Запискам о Галльской войне" Юлия Цезаря, последний часто изображается сидящим в раздумье накануне очередной битвы с галлами перед картой Галлии, - в его описаниях маршрутов, переходов, расположения местностей, битв и т. д. ни разу не упомянута ни одна географическая карта.

Это умолчание не случайно, о чем свидетельствует и противоположный опыт Китая: с IV в. до н. э. по XIV в. н. э. до нас дошло более 200 карт разного практического предназначения 4 . Соответственно этому вся китайская литература с древнейших времен переполнена данными о регулярном практическом употреблении карт в военно- административной сфере. Наличие или отсутствие карты той местности, где велись военные действия, часто являлось ключом к победе какого-то полководца или императора. Уже в V-III вв. при китайских правительствах существовали ведомства по составлению карт со штатом в сотни человек 5 . На этом фоне молчание античных источников об использовании карт в практических целях кажется достаточно красноречивым.

Конечно, топографический план небольшого участка местности могли

стр. 65


составлять и действительно составляли в античности. Подобные топографические навыки находят еще в Вавилоне и древнем Египте. Они обусловлены возможностью охвата одним взглядом объектов картографической местности. Что же касается именно карт мира, упоминания о которых встречаются в античной литературе, то считать их настоящими картами трудно. Уже Геродот и Аристотель высмеивали их ущербность. Такие "карты" существовали в большинстве архаических культур мира. Они выполняли, как правило, роль космограмм и имели чаще всего религиозное, иллюстративно-дидактическое или политико-пропагандистское значение. Такие "карты" содержат символическое, часто религиозно окрашенное, вульгарно-космологическое изображение мира 6 .

Основные черты этого вида карт: круглый диск земли, окруженный рекой-океаном и имеющий своим центром "пуп земли" - светский и (или) сакральный центр данной культуры. Таковы вавилонская карта мира, египетская карта мира с богиней Нут, космографическое отображение земли на щите Ахилла у Гомера, карты Аристагора, афинские карты времен Сократа и Алкивиада, греческие карты мира, о которых упоминали Геродот и Аристотель, карты мира Марка Випсания Агриппы в Риме, Меттия Помпузиана, Эвмения, Дионисия Периэгета и др., а также большинство средневековых карт мира, карта-чертеж Косьмы Индикоплова, тюркская карта Кашгари. Общее между ними то, что они построены не на научном опыте, а на религиозно-культовом и повседневном, основанном на общепринятом восприятии пространства (круглая линия горизонта и "свой" центр в качестве центра мира).

Такой характер большинства перечисленных карт делал их непригодными для должного использования в бытовой, торговой, военно-административной и прочей практической деятельности. Почти невероятно также употребление их как источника для составления географических описаний. Но ведь есть еще и научная картография, оперирующая понятиями градусов, параллелей и меридианов, разрабатывающая вопросы проекции шарообразной поверхности Земли на плоскую поверхность карты. Разве не могла она продуцировать точные карты, которые можно было использовать в практических целях?

Представляется, что здесь мы имеем дело с уникальной для древних культур, но типичной для древних греков (римлянам она была уже чужда) чертой: научно-теоретической разработкой многих проблем, до греков и после них никогда не разрабатывавшихся, при полном отсутствии практического использования результатов теоретических исследований. Так же обстояло с научной картографией: она могла дойти (и в трудах того же Птолемея доходила) до искуснейших и правдоподобных попыток представить земной шар в научных, вполне реалистических понятиях и изображениях, но тем не менее на протяжении всей античности оставалась уделом узкого круга ученых и почти не повлияла на развитие геокартографических знаний. Картографические разработки Птоломея и его предшественников остались в античности и средневековье неизвестными широким слоям общества и не востребованными практикой 7 . По-настоящему достижения Птолемея и его предшественников оценили в Европе только после их открытия деятелями Возрождения в XVI веке. Именно после этого труд Птоломея оплодотворил европейскую картографию, став отправной точкой современной картографии.

Показателен вышеприведенный эпизод из комедии Аристофана "Облака". Карта представлена здесь как один из пустых и никчемных атрибутов деятельности софистов, персонифицированных в Сократе и его "мыслильне". Она стоит в одном ряду с такими псевдонаучными исследованиями, как измерение с помощью воска числа блошиных ног, определение природы комариного писка, изучение глубин Тартара, подсчет числа звезд на небе. Это рядоположение свидетельствует об отношении к карте как к несерьезному и в практической жизни ненужному предмету, который является сугубо научным делом нескольких чудаков- интеллектуалов. Стрепсиад еще готов принять "геометрию" как науку нарезывания

стр. 66


земельных наделов. Но, как только речь зашла о карте земли, он переходит к сарказму.

Греческий географ I в. н. э. Страбон, анализируя традиции научной картографии, пытался постулировать научно- астрономические основания географии (II, 5, 2): "Необходимо, чтобы географ полагался в том, что имеет для него значение основного начала, на геометров, измеривших всю землю, а эти последние должны опираться на измерения астрономов, которые в свою очередь должны полагаться на физиков". Но его подход к делу остался в античности гласом вопиющего в пустыне. Говоря о картографической деятельности Эратосфена, Гиппарха, Страбона, Марина Тирского, Птолемея и других, мы не можем быть до конца уверены, что, разрабатывая принципы перенесения объектов земного шара на плоскую поверхность карты, они являлись практически составителями карт. Упомянем об известном научном споре о том, является ли Птолемей автором своих карт, или он только написал руководство по их составлению 8 . Если учесть, что под сомнение ставится Птолемей, этот единственный представитель греческой геокартографической науки, произведения которого сопровождались картами (хотя и в поздних рукописях) и текст которого ясно указывает на списывание с северноориентированной карты, то эта спорность легко распространяется и на его предшественников.

В научной литературе ставится под сомнение существование карт у Эратосфена, Гиппарха, Марина Тирского и Птолемея и задается вопрос, не имел ли термин "карта" в Древней Греции и Риме, кроме обычного в нашем понимании, какое-нибудь иное значение и не применялся ли этот термин к специальным географическим текстам-сочинениям? 9 . В таком вопросе заключена большая доля истины. В античности не существовало специального слова, обозначающего "карту", хотя это не мешало, когда нужно, графически изображать топографическую ситуацию. Существует сводка терминологии, свидетельствующая о смешении понятий, отражающих жанры геокартографической литературы: период ("круговой путь", "описание земли по кругу"), перипл ("круговое плавание", "описание побережья по кругу"), периэгеса ("перечисление по кругу" народов и областей), пинакс (доска, картина, список, каталог), схема (форма, фигура) и даже география ("описание земли") 10 .

Часто оказывается трудным определить, что подразумевалось: географическое описание или карта. В римской литературе - та же картина: обозначение карты может скрываться под многими наименованиями: табула, форма, рисованный круг, рисованная местность, сфера, путеводитель, - но ни одно из них не терминологично. Даже широко распространенное в латиноязычной средневековой Европе словосочетание ("карта мира": mappa mundi; впервые встречается ок. 840 г.) тоже могло употребляться в двух смыслах - литературном и графическом.

Сохранившиеся от античности произведения географической литературы, носящие названия "период", "перипл", "итинерарий" и пр., судя по системе ориентации, отраженной в них, имели чисто литературный, вербальный, а не картографический характер. Но существует мнение, основанное на некоторых сообщениях источников, что в античности составлялись карты, обслуживавшие нужды навигации и сухопутных путешествий купцов, военных, чиновников и путешественников 11 : имеются в виду периплы, периоды и периэгесы, которые обладали, помимо описательного текста, картами наподобие средневековых портолан. На римской почве таковыми могли быть путеводители-итинерарии.

Вопрос о существовании картографических вариантов литературных описаний сложен и трудноразрешим, поскольку такие карты, в отличие от текстов, до нас не дошли, а термины, обозначающие эти виды географической продукции, дают возможность трактовать их двояко. Например, когда античные авторы свидетельствуют, что милетский ученый VI в. до н. э. Анаксимандр составил географический "период", или "пинакс", а его последователь Гекатей усовершенствовал его, после чего дополнения вносили

стр. 67


Эвдокс, Дикеарх, Тимосфен и прочие географы, мы не можем ручаться, что речь здесь идет о карте, а не о географическом описании. Или когда Амброзии рассказывает, что "солдат, отправляющийся в поход, получает от военачальника итинерарий" (Ambros. In psalm. 118, 5, 2), остается не вполне ясным, имеется ли тут в виду карта либо словесное описание.

Проблема соотношения карты и словесного описания в структуре античного географического текста до сих пор мало привлекала внимание исследователей. Обычной практикой стало чуть ли не за каждым географическим трактатом, пассажем или просто перечислением географических названий усматривать наличие карты, глядя на которую, автор будто бы составлял свое описание. На этой мысли основаны многочисленные попытки реконструкции карт античных и средневековых географов, которыми изобилуют труды по истории географии и картографии, издания географических произведений и пр. 12 . Однако новейшие исследования показывают, что вечное для истории географии противопоставление текста и карты, литературного изложения маршрута и его графического рисунка, лоции и морской карты являло в античности несомненное превосходство и полное первенство текста над картой, то есть непосредственно- чувственного восприятия пространства над его абстрактно- картографическим изображением 13 . Принципиально антикартографическое, путеводческое, местоописательное пространственное восприятие не способствовало развитию картографической продукции, которая замыкалась в кабинетах ученых или ограничивалась религиозной, дидактической и пропагандистской функциями.

Тот же вторичный порядок присущ, возможно, некоторым картам к произведениям римских авторов, которыми изобилуют средневековые экземпляры Саллюстия, Мелы, Макробия, Оросия. Поэтому следует с осторожностью относиться к исследованиям, видящим в этих картах результат деятельности самых античных авторов и на данном основании делающим далеко идущие выводы об истории римской картографии. Поскольку упомянутая выше в этой связи американская "История картографии" является наиболее авторитетным на сегодняшний день изданием, в котором подведены важнейшие итоги изучения античной картографии, следует сказать, как освещаются в ней затронутые выше вопросы.

Модернизаторский взгляд на античную картографию оказался свойствен и авторам этого издания, где многократно прокламируется большая роль карт в жизни античного, особенно римского, общества 14 . Речь ведется не только о несомненном существовании планов зданий или земельных наделов, но и о широком использовании карт, якобы пригодных для навигации и служивших картографическими аналогами периплам, а также дорожных карт, с которыми можно было путешествовать по суше и вести военные действия. Подобное употребление карт предполагает их статус в обществе, близкий современному. Но из той же "Истории картографии" видно, что капитаны кораблей пользовались литературными периплами, а не картами; свидетельство о возможном использовании карт в военном деле имеется лишь одно, да и то гласит о преобладании литературных итинерариев над рисованными; о Цезаре и Агриппе высказывается предположение, что они только могли, наряду с письменными итинерариями и периплами, пользоваться картами, хотя признается, что никаких подтверждений этому в источниках не имеется.

В разделе этой книги о картах для путешествий его автор О. Дилке признается, что в основном в этих целях использовались литературные итинерарий. Так что его вывод, что во времена Цезаря и Августа широкие слои римского общества активно пользовались картами в практических целях, для путешествий и в военном деле, вовсе не вытекает из представленных фактов. Действительно, среди дошедших до нас античных карт нет ни одной, которая могла бы служить инструментом практического ориентирования на местности. Даже Певтингерова карта представляет собой чисто схематичный набросок путей (путеводитель, переложенный из пись-

стр. 68


менной формы в графическую), пользоваться которым именно в качестве карты невозможно, так как линии дорог произвольно и неправильно сочетаются с изображениями гор, рек, морских побережий и озер 15 .

Признав предпочтение, которое оказывалось в античности тексту перед картой, мы должны по-новому взглянуть и на многие аспекты географической мысли и практики в античности. Необходимо пересмотреть значение, которое имела в истории римской картографии карта Марка Випсания Агриппы. Как правило, именно эту карту считают итогом, завершающим огромную многолетнюю деятельность Агриппы по измерению и уточнению положения различных частей Римской империи. Главной целью и итогом деятельности Агриппы было не составление карты, а создание литературного (в духе античной географической литературы) труда - "Хорографии", то есть "Местоописания", содержащего всю ту массу географических сведений, которую он смог собрать по поручению Августа, используя свое высокое положение при дворе императора 16 .

Каким же образом путешествовали в античности и что служило инструментами ориентирования на суше и на море? Навигация тогда зависела почти исключительно от опыта капитана, имевшего ментальную (по памяти) карту всех тех мест, в которые он много раз плавал. Такой опыт, приобретавшийся и передававшийся из поколения в поколение в семьях и кланах моряков, мог служить достаточной базой для осуществления навигации. Платон, рисуя образ "подлинного кормчего", считал, что в круг его обязанностей входит умение ориентироваться и учитывать времена года, погоду, расположение звезд и направление ветров - "все, что причастно его искусству" (Plato. Resp. VI, 488d), при этом умение читать карту в искусство навигации не входило.

На протяжении многих веков, если не тысячелетий, единственным надежным и удобным справочником для путешественников, военных и купцов были упоминавшиеся выше периоды, периплы и итинерарии, средневековые текстовые портоланы и позднейшие лоции, описывавшие путь в словесной форме. Сохранившиеся же периплы и итинерарии, судя по их первичной некартографической системе ориентации, не свидетельствуют о развитом картографическом сознании их авторов.

В позднеримской "Истории Августов" (XVIII, 45, 2 - 3) Элий Лампридий сообщает об обычае императора Александра Севера перед военным походом заранее объявлять маршрут будущего похода. В специальном эдикте "перечислялись по порядку остановки, затем лагерные стоянки, затем места, где следует получить продовольствие, и так далее, вплоть до границ с варварами". Речь явно идет о письменном тексте, а не о карте. Такой же "написанный путеводитель" имел в виду отец церкви Амброзии (ок. 340 - 397), который сообщал, что "солдат, выступающий в путь, не сам избирает себе маршрут, не по собственному выбору находит дорогу и не произвольно находит краткий путь, но, чтобы не отклониться от войскового пути, получает от полководца путеводитель и сохраняет его, выступает по предписанному маршруту, идет со своим оружием и совершает переход по кратчайшей дороге, чтобы найти приготовленные заранее склады амуниции и продовольствия" (Ambros. In Psalm. 118, 5, 2).

В качестве другой иллюстрации приведем эпиграмму Кринагора из Митилены, написанную ок. 26 г. до н. э., когда автор собирался отправиться с посольством в Рим: "Плыть снаряжаюсь в Италию: я ведь к товарищам еду, // Долгое время уже с ними я был разлучен. // Нужен для плаванья мне проводник, чтобы прямо к Кикладским // Вел островам, а потом в древнюю Схерию вел. // О помоги мне, Менипп, написавший о плаванье книгу. // Ведь географию всю ты в совершенстве постиг" (Anthol. Pal. IX, 559). Речь здесь идет о "Перипле внутреннего моря" в трех книгах, написанном географом из Пергама Мениппом между 36 и 26 гг. до н. э. Если последние строки эпиграммы - не просто риторика и имеют какой-то реальный навигационный смысл, то они тоже свидетельствуют в пользу того, что плавание осуществлялось с помощью "писанных периплов", а не карт.

стр. 69


Примечания

1. CUMONT F. Fragment de bouclier portant une liste d'etapes. - Syria, 1925, N 6/1; ЕЛЬНИЦКИЙ Л. А. Новый источник географии древнего Северного Причерноморья. - Вестник древней истории (ВДИ), 1937, N 1.

2. The History of Cartography. Vol. 1. Chicago- Lnd. 1987; DILKE O.A.W. The Roman Land Surveyors: An Introduction to the Agrimensores. Newton Abbot. 1971; ejusd. Greek and Roman Maps. Ithaka-Lnd. 1985.

3. BRODERSEN K. Terra Cognita: Studien zur romischen Raumerfassung. Hildesheim u.a. 1995, S. 245.

4. An Atlas of Ancient Maps in China: from the Warring States Period to the Yuan Dynasty (476 B.C. -A.D. 1368). Beijing. 1990.

5. Lexikon zur Geschichte der Kartographie von den Anfangen bis zum Ersten Weltkrieg. Bd. I. Wien. 1986, S. 138 - 139; The History of Cartography. Vol. 2, Book 2. Chicago-Lnd. 1994, p. 73; BRODERSEN K. Op. cit., S. 139 - 140; КРЮКОВ М. В., ПЕРЕЛОМОВ Л. С., СОФРОНОВ М. В., ЧЕБОКСАРОВ Н. Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М. 1983, с. 39.

6. LEITHAUSER J. G. Mappae mundi. Bri. 1958, S. 18; BAGROV L. History of Cartography. Cambridge. 1964, p. 38; KISH G. La carte: images des civilisations. P. 1980, p. 12 - 26.

7. The History of Cartography. Vol. 1, p. 177.

8. BAGROV L. Op. cit., p. 34 - 35; POLASCHEK E. Ptolemy's Geography in a New Light. - Imago mindi, 1959, N 14, p. 17 - 37.

9. ШИБАНОВ Ф. А. Несколько новых фактов из истории картографии древнего мира (Греция и Рим). - Вестник Ленинградского ун-та, 1968, N 6, Геолого-географическая серия, вып. 1, с. 144 - 145; ср.: АДЛЕР Б. Ф. Карты примитивных народов. - Труды географического отдела имп. Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, СПб., 1910, N 119, вып. 2, с. 258; противоположная точка зрения: JERVIS W. W. The World in Maps. Lnd. -Liverpool. 1938, p. 185- 186; MILLER K. Mappae mundi. Stuttgart. 1898, S. 144 - 145.

10. BERGER H. Geschichte der wissenschaftlichen Erdkunde der Griechen. Leipzig. 1903, S. 249 - 250.

11. MILLER K. Itineraria Romana. Stuttgart. 1916, S. LIV-LXVII; BAGROV L. Op. cit., p. 61 - 62; NORDENSKIOLD A. E. Periplus. Stockholm. 1987, p. 3.

12. UHDEN R. Die antiken Grundlagen der mittelalterlichen Seekarten. - Imago mundi, 1935, Bd. 1, S. 2 - 6, 16 - 17; KISH G. Op. cit., p. 18; The History of Cartography. Vol. 1, p. 105, 138 - 139, 201, 209, 252 - 256.

13. См. ВДИ, 1979, N 1, с. 147 - 166; Византийский временник, 1993, N 54, с. 43 - 48; JANNI P. La mappa e il peripio: cartografia antica e spazio orologico. R. 1984.

14. The History of Cartography. Vol. 1, p. 105, 138 - 139, 201, 209, 252 - 256.

15. KUBITSCHEK W. Itinerarstudien. Wien. 1919, S. 27; BRODERSEN K. Op. cit., S. 187.

16. BRODERSEN K. Op. cit., S. 268 - 287; - ср.: The History of Cartography. Vol. 1, p. 207;

NICOLET C. L'inventaire du monde: geographic et politique aux origines de l'empire Remain. P. 1988, p. 112 - 113.


Новые статьи на library.by:
ГЕОГРАФИЯ:
Комментируем публикацию: АНТИЧНАЯ КАРТОГРАФИЯ (ФАКТЫ И ПРОБЛЕМЫ)

© А. В. Подосинов ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ГЕОГРАФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.