ПРИРОДНЫЙ ФАКТОР И ЕВРОПЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО V-X ВЕКОВ

Актуальные публикации по вопросам географии и смежных наук.

NEW ГЕОГРАФИЯ


ГЕОГРАФИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ГЕОГРАФИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ПРИРОДНЫЙ ФАКТОР И ЕВРОПЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО V-X ВЕКОВ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2016-11-25
Источник: Вопросы истории, № 10, Октябрь 1969, C. 87-105

Одной из составных частей материальных условий жизни человеческого общества является географическая среда. Она охватывает всю совокупность элементов природы, которые вовлечены людьми в процесс их трудовой практики. Социальная роль географической среды ограниченна. Марксистско- ленинская наука неопровержимо установила, что ведущим фактором развития человечества является способ производства материальных благ. Поэтому в историческом исследовании, посвященном месту и роли различных физических, экономических и социально-политических факторов в жизни общества, главное внимание закономерно уделяется производительным силам и элементам, их составляющим. Географическая же среда служит естественной основой трудовой деятельности, своеобразной предпосылкой самого процесса производства материальных благ. "Человек и его труд на одной стороне, природа и ее материалы на другой"1 , - писал К. Маркс; "являясь первоначальной кладовой его пищи, земля является также и первоначальным арсеналом его средств труда"2 . Вот почему силы природы могут как ускорять, так и замедлять развитие производительных сил, влиять на уровень развития трудовых навыков и производственного опыта людей3 .

 

Следовательно, без изучения географической среды невозможно в полной мере исследовать способ производства, то есть достаточно глубоко познать законы исторического развития. И если ставить вопрос о роли природного фактора в развитии конкретного общества, то правильный подход к делу, думается, должен заключаться в том, чтобы, не забывая о примате способа производства, сочетать анализ социально-исторический с анализом конкретных географических условий4 . Общим ориентиром здесь, как показали основоположники марксизма, может служить то обстоятельство, что по мере развития общества оно все менее подвержено прямому воздействию чисто географических и биологических факторов (влияние климата, естественный отбор и т. п.), все меньшей становится его непосредственная зависимость от прихотей природы. В результате развития средств производства человек в своей жизни и трудовой деятельности сумел приспособиться не только к какой-то определенной географической среде, как это свойственно животным, а практически к любой природной зоне и делает это с каждой новой исторической эпохой все полнее и успешнее. В данной статье как раз и предпринята попытка охарактеризовать некоторые формы такой взаимосвязи людей и природы периода раннего средневековья, когда в Европе зарождался и устанавливался феодальный строй. Отнюдь не ставя своей за-

 

 

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 23, стр. 195.

 

2 Там же, стр. 190.

 

3 См. там же, стр. 521.

 

4 Подробнее см.: Л. Н. Гумилев. Роль климатических колебаний в истории народов степной зоны Евразии. "История СССР", 1967, N 1, стр. 66 ел.

 
стр. 87

 

дачей раскрыть все аспекты этой сложной темы, попытаемся ответить на некоторые назревшие в науке вопросы.

 

Прежде всего возникает вопрос о размерах тех территорий, в рамках которых следует рассматривать воздействие сил природы. Ведь порой географические условия почти однотипны на протяжении больших пространств, а порой на сравнительно малом клочке земли перемежаются горы, долины, леса, степи и акватории. Поскольку все это многообразие крайне трудно втиснуть в какую- либо жесткую схему, удобную для изучения, в географической науке обычно используется достаточно гибкая стандартная система таксономических единиц: участок, фация, урочище, район, область, провинция, материк (размер растет по восходящей линии)5 . В необходимых случаях мы будем прибегать к этой системе, хотя сразу следует оговориться, что историческое исследование гораздо шире, чаще и, главное, специфичнее учитывает роль человеческого труда, чем исследование географическое, биологическое или даже экономическое. Начнем с краткой характеристики природных зон и их влияния на жизнь Европы V - X столетий.

 

То обстоятельство, что географические условия европейского континента оказывали на протяжении сотен веков непрерывное воздействие на местные общества, еще не означает, что результаты этого воздействия оставались постоянными и неизменными. Дав толчок развитию материальной культуры в определенном направлении и обусловив первоначальное состояние производительных сил, географический фактор далее ослабляет степень своего былого влияния на человечество. Это происходит не только потому, что люди, в свою очередь, преобразуют природу, причем степень их обратного воздействия на естественную среду возрастает по мере развития общества, но и потому, что в ходе эволюции всякой цивилизации она с каждой новой эпохой уже по-иному поддается влиянию естественных сил, преломляя его через собственные достижения. Люди все время объективно считаются с конкретными географическими условиями и сообразно с ними строят свою жизнь. Однако они используют при этом предыдущие научно-технические и хозяйственные достижения и, опираясь на них, идут дальше, а природа продолжает действовать с прежней сезонной периодичностью и примерно в тех же физических условиях (если не говорить о внезапных катастрофах или стихийных бедствиях). В результате изменения, намечающиеся с течением времени в природе, резко отстают по своим темпам от изменений в историческом процессе человечества.

 

Если говорить о географических условиях Европы, то бросается в глаза, что ни в одной другой части света нет на столь малой площади такого разнообразия типов ландшафта и столь изрезанной морями береговой линии6 . Действительно, в Азии 100 единицам площади материкового пространства соответствует лишь 1 единица площади земель, примыкающих к морскому побережью; в Европе это соотношение равно 30:1. А Восточная Европа, предстающая перед нами в основном как континентальная часть Евразии, имеет климат, переходный от морского к резко континентальному. Влияние Атлантического океана простирается вплоть до Урала, постепенно сходя на нет. При этом Север европейской территории нашей страны более подвержен воздействию морского климата, так что здесь вполне достаточно осадков, особенно летних, а Юг той же территории, напротив, является по природным данным прямым продолжением континентальной Азии. Указанное обстоятельство играло важную роль в жизни восточных славян и беспрестанно шед-

 

 

5 С. В. Калесник. Основы общего землеведения. М. 1955, стр. 463.

 

6 Об оценке этих условий в историческом плане подробнее см.: В. О. Ключевский. Курс русской истории. Соч. Т. I, ч. 1. М. 1956, стр. 46. Нужно учитывать, что В. О. Ключевскому была свойственна переоценка роли географической среды.

 
стр. 88

 

ших через Уральские ворота кочевых племен, способствуя разграничению зон их расселения. Причерноморские и прикаспийские степи оказывались местом обитания кочевников-скотоводов; долины рек, леса и особенно лесостепи заселялись оседлыми земледельцами. Не меньшую роль в этническом разграничении, экономическом и социальном развитии играют моря и горы. Стиснутое Альпами, кельтское племя гельветов на протяжении всего I тысячелетия н. э. сохраняло черты родового строя. Примесь соседних этнических элементов - галльского, римского, алеманнского - была довольно незначительной. Даже крупные племенные вторжения, в ходе которых пришельцы пользовались альпийскими перевалами, мало изменили положение. Например, переход лангобардов в 568 г. из Норика и Паннонии через Рецию в Северную Италию почти не отразился на строе, быте и этническом составе населения высокогорных районов Гельвеции. Ничто не изменилось и в конце VIII в., когда франки Карла Великого шли через Альпы долинами Рейна и Инна, чтобы пробраться в Каринтию и нанести затем удар по Аварскому каганату. Островная изоляция Англии - следствие наличия Ла-Манша и Па-де-Кале, - оказывавшая столь сильное влияние на всю ее историю, во многом определила и своеобразие ее феодального развития, и позднейшую борьбу за господство на море, и колониальную политику. Прикрыв собой, как щитом, от вторжений англосаксов, скандинавов и норманнов еще резче, чем он сам, отделенную морскими проливами Ирландию, Альбион невольно способствовал обособлению ирландских кельтов и длительной консервации древнеирландских обычаев. Только технические достижения новейшего времени окончательно сделали море не столько преградой, сколько средством сообщения и связи между народами.

 

Можно ли сравнивать воздействие климата на европейское общество наших дней и в V - X столетиях? Для этого следует сначала установить, изменился ли он. Изучение природы Евразии на протяжении ряда эпох показало, что при всяком длительном потеплении климат в южных районах материка становится засушливее, а северная часть Европы увлажняется и наполняется южной флорой и фауной. Наоборот, при любом длительном похолодании северная часть приобретает черты холодной и более сухой зоны, а южная увлажняется и ее растительность и животный мир становятся богаче. В течение нашей эры климат Евразии тоже испытывал некоторые колебания. В сухих зонах в I - IV вв. наблюдалось усыхание, в V - IX вв. - увлажнение, в X в. - усыхание, в XI - XII вв. - увлажнение, затем по XIX в. длилось усыхание; во влажных зонах в те же столетия наблюдались обратные явления7 . В интересующее нас время особенно засушливой на Западе была пора с 500 г. до 700 года8 . Одновременно в Европе в целом распространялось потепление, начавшееся еще в VI в. до н. э. и длившееся по XIII в. н. э. Грунтовые воды всюду ушли глубже в землю, уровень озер упал, площадь прудов сократилась, болота пересыхали. Увеличилось пространство под лесами на Севере, под лугами на Юге9 .

 

Упомянем о некоторых последствиях этих изменений. Понижение уровня болотных и речных вод у берегов Северного моря, частичное отступление последнего и повышение плодородия тамошних земель приводят к племенным перемещениям: саксы осваивают территорию по нижнему течению Везера, Хунте, Хазе и Эмса; фризы прочно садятся севернее устья Рейна, там, где позднее разверзся залив Зёйдер-Зе; салические франки проникают в Токсандрию. Частично по указанным причинам ряд германских и славянских племен уходит на юг, в рим-

 

 

7 Л. Н. Гумилев. Указ. соч., стр. 59.

 

8 М. Шварцбах. Климаты прошлого. М. 1955, стр. 205.

 

9 В. М. Синицын. Введение в палеоклиматологию. Л. 1967, стр. 191.

 
стр. 89

 

ско-византийские пределы, и начинаются норманнские набеги. Исчезновение льдов на море вокруг Исландии10 облегчает ее заселение в 870- 930 гг. норвежскими викингами. А покрытые густыми травами луга Причерноморья влекут к себе азиатских скотоводов. Побужденные совокупностью различных природных, экономических, социальных и политических причин, орды кочевников одна за другой следуют мимо Каспия в Приазовье, Поднепровье, Приднестровье и прорываются в Средне-Дунайскую низменность. Сдвигая готов и аланов, кочуют вплоть до Альп гунны, авары и венгры, пытавшиеся затем пробиться еще западнее. Последнему обстоятельству способствовали перемены в горных районах: нижняя граница горных ледников поднялась, проходимость перевалов повысилась, торфяники покрылись лесом и кустарником, селения горных жителей переместились ближе к вершинам.

 

Изучение исторического материала свидетельствует, что пути воздействия климата на общество могут быть прямыми и косвенными. Так, в античном мире непосредственное влияние холодного климата на жизнь людей ощущалось еще очень резко. Незадолго до нашей эры римский поэт Вергилий, говоря о северных краях Восточной Европы, так охарактеризовал, как мы бы сейчас сказали, роль климатического фактора:

 
Там, где Родопских гор изгибается к полюсу центр, 
В стойлах народ взаперти хранит скотину. Зимою 
Не появляется там трава, нет листвы на деревьях, 
Все просторы Земли лежат под сугробами снега, 
Льдом несусветным покрыты в восемь локтей толщиною... 
Вдруг на журчащей реке вырастают недвижные корки, 
Так что лед на хребте колеса железные держит: 
Раньше стремились рекой корабли, а теперь уж повозки. 
Веришь ли? Медь на морозе трещит, застывают одежды 
Прямо на теле, и сталью там режут замерзшие вина...
Снег между тем все идет, воздух собой заполняя, 
И погибают стада: стоят окруженные вихрем 
Туши замерзших быков; вот сомкнутым строем олени 
В свежем застыли снегу, и рога их виднеются еле11.
 

Климат прямо влияет на выбор людьми одного из трех основных (с этой точки зрения) типов жилища: открытого, полуоткрытого или закрытого- с разными режимами их эксплуатации. Отдельные климатические явления тоже порой играют существенную роль12 . Хроники и летописи V - X вв. содержат многочисленные указания на бедствия, постигавшие людей в результате глубокого снега, внезапного похолодания, жестокой или длительной зимы13 . Легче было приспособиться к капризам природы в Средиземноморье с его относительно стабильным климатом; труднее - в степной зоне, где резко менялись температуры. Поскольку от выпадения осадков прямо зависели урожаи, сведения о дождях и засухах тоже не миновали летописей. Неверно было бы думать, что дожди имели значение в основном для земледельческих народов. Наоборот, в степях благополучие населения зависит от количества осадков в еще большей степени. Когда дожди начинают идти часто и обильно, это производит настоящий переворот в жизни кочевников. Сразу обогащается травяной покров, возрастает поголовье скота. Повышается ма-

 

 

10 А. В. Шнитников. Изменчивость общей увлажненности материков северного полушария. М. -Л. 1957, стр. 176 - 180.

 

11 Вергилий. Георгики, III, 350 - 370.

 

12 Д. Ассман. Чувствительность человека к погоде. Л. 1966, стр. 22 сл.

 

13 Систематическую сводку соответствующих данных см.: В. В. Бетин, Ю. В. Преображенский. Суровость зим в Европе и ледовитость Балтики. Л. 1962, стр. 18 сл.

 
стр. 90

 

термальный уровень жизни и увеличивается численность населения, что, в свою очередь, ведет к сокращению площади свободных пастбищ. В результате кочевники вынуждены искать новые места обитания, порой все сметая на своем пути. Земледельцы же легче приспосабливаются к капризам природы, ибо их материальные ресурсы значительно шире. В этом состоит одна из причин лучшей выживаемости оседлых цивилизаций по сравнению с кочевыми. Однако и земледельцы могут сдвинуться с места под давлением естественного фактора, особенно на стадии раннеклассового общества с его невысоким уровнем развития производительных сил. Это происходит тогда, когда население растет, а материальные возможности данной географической зоны оказываются исчерпанными. Так случалось у скандинавов, которых немилостивые условия Севера не раз побуждали к далеким походам. Наконец, бывали случаи, когда племена просто бежали на юг от холодов, вторгаясь в чужие страны14 .

 

Восточноевропейское население середины I тысячелетия н. э. тоже испытало на себе воздействие природных условий. Охарактеризуем в этом плане роль ландшафта. Так, славянское заселение лесов Среднерусской возвышенности привело к расчленению двигавшегося с юга и запада былого славянского этнического массива, некогда более компактного. Если низменности и реки (но далеко не только они) сплачивали эти племена, являясь средством связи между ними, то сплошные и в ту пору почти непроходимые леса (в свою очередь, тоже далеко не только они) разъединяли, препятствуя общению. Заметим, что этническому размежеванию не столь сильно способствовал более редкий лиственный лес, выросший на сером суглинке и оподзоленно-выщелоченном черноземе, и значительно резче - густой хвойный лес, поднявшийся на северных глинах, супесках и подзолах. А когда племена освоили новые исторические районы, то южные районы расселения восточных славян при тогдашнем уровне развития производительных сил в принципе оказались по природным данным более благоприятными для социально-экономического прогресса. Поэтому Юг сначала вырвался вперед, и только к IX в. возросшая в целом на русском Севере роль земледелия примерно уравняла хозяйственный облик этих двух областей15 . Тем временем, используя уже отмечавшееся пересыхание болот, ильменские словене и кривичи осваивали озерный край площадью до 3 млн. га, а дреговичи - районы Полесья площадью до 2 млн. гектаров. Южнее были прочно заселены лесостепи. Там, по Среднему Днепру, Десне, Сейму, Суле, Пслу и Ворскле, распахали плодородную почву поляне и северяне. Если в дерновую, сплошь открытую степь, где бродили кочевники, славянские поселения проникали лишь отдельными языками вдоль рек, то в луговой степи с тучным черноземом и многочисленными рощами поляне и северяне сидели густыми гнездами.

 

Собственно говоря, последняя была лесостепью, весьма далеко заходившей к югу. Даже Киев считался тогда едва ли не лесным городом. "И бяше около града, - отмечает летописец, - лес и бор велик"16 . Этот переходный район являлся истинной житницей восточнославянского Юга, дававшей и хлеб, и мясо-молочные продукты, и кожу, и лошадей для войска. А днепровская речная магистраль, окруженная степными просторами, служила осью торговых и политических связей не только между Русью и Византией, но и между оседло- земледельческим и кочевно-скотоводческим мирами. В этом районе проходили наиболее напряженные сражения славян-пахарей с восточными степняками, и

 

 

14 См. ряд примеров у E. L'e RoyLadurie. Histoire du climat depuis l'an mil. P. 1967, p. 287 ss.

 

15 Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М. 1948, стр. 119.

 

16 "Летопись по Лаврентиевскому списку". СПБ. 1897, стр. 8.

 
стр. 91

 

здесь же легче налаживались межплеменные и межгосударственные контакты. Если рассматривать тогдашнего славянского жителя Приднепровья в экологическом аспекте, то есть в плане его взаимоотношений с окружающей природной средой, то прочно устоявшийся баланс взаимных воздействий, приводящий к длительному сохранению условий жизни в почти неизменном виде (так называемый гомеостазис), во всех его возможных случаях оказывается в среднем наиболее подходящим для пахаря именно при комбинации "оседлый земледелец - лесостепь". Местом самого благоприятного функционирования такого гомеостатического механизма ("природно-социальной нишей") для восточного славянина-земледельца IX - X столетий и была как раз лесостепь.

 

Немало способствовало такой роли лесостепи и то обстоятельство, что в находящихся южнее причерноморских степях почвы были в основном сухие, местами солончаковые, а в лежащей севернее лесной полосе они довольно часто представляли собой смесь глины и песка. Для человека I тысячелетия н. э. плодородие земли оставалось одним из важнейших факторов его благополучного существования. Поэтому чернозем лесостепи (десятую часть в нем составлял растительный перегной) был тем магнитом, тягу пахарей к которому не могли преодолеть никакие набеги авар, хазар, печенегов, а позднее половцев. Однако земли лесостепи имели и иную ценность. Для прогресса производительных сил в конце I тысячелетия н. э. немаловажное значение представляло наличие легкодоступных минеральных веществ с не менее чем 25% (от общей их массы) сравнительно легко извлекаемого железа. Геологическая платформа Восточной Европы повсеместно содержит бурые железняки. Выходы их на поверхность были обнаружены и использованы славянами почти на всей территории древней Руси17 , за исключением собственно степей. Встречаются зеленоватая озерная руда, рыжая луговая и красноватые лимониты. Славяне охотнее добывали луговую, выкапывая ее из дерна (в лесостепи) или вычерпывая рудную массу из болота (в лесу). Гончарные глины, пригодные для изготовления посуды, попадались в Древнерусском государстве повсеместно, но самые высококачественные также находились в районе современной Украины18 . Наконец, известное месторождение цветных металлов, которых на Руси почти совсем не было, лежало у впадения Бахмута в Северский Донец, то есть опять-таки ближе к лесостепи, чем к лесу. Отсутствие же в среднерусской полосе меди и олова, в свою очередь, повлияло на ее историческое развитие. Недаром степные районы Руси освоили выплавку и обработку бронзы раньше лесных, а это проявилось затем в темпах перехода к классовому обществу.

 

Нехватка цветных металлов резко ощущалась вообще почти всеми европейскими странами того времени, что сказывалось на развитии и ювелирного дела и денежной системы. Не вдаваясь глубоко в этот вопрос, подлежащий особому изучению, приведем несколько примеров, характеризующих указанную зависимость. Медь разрабатывалась тогда в отдельных фациях на финских землях суми и еми, в нескольких местах Скандинавского полуострова (долины Шеллефта, Даля, Гломмы, Гаулы), в двух немецких и западнославянских фациях (возле Цвиккау и по Верхней Бобраве), в юго-западных отрогах Сьерра-Морены (Испания), около Пуки (Албания) и в Восточно-Сербских горах. Золото - только в одном шведском месторождении. Олово - на бриттском полуострове Корнуэлл. Серебра в Европе V - X вв. почти не добывали. Поэтому за цветные металлы шла упорная борьба, стоившая немалых жертв. Необходимость ввоза благородных металлов обусловливала их взаимное

 

 

17 Б. А. Колчин. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси (домонгольский период). М. 1953, стр. 36.

 

18 Б. А. Рыбаков. Указ. соч., стр. 164.

 
стр. 92

 

ценностное соотношение всякий раз по-другому, в соответствии с удачами и неудачами очередных местных стяжателей, хотя в среднем золото считалось в десять раз дороже серебра. Косвенное влияние такого обстоятельства, как обладание собственными драгоценными металлами, проявлялось не только в ювелирном деле, но и в повседневном быту, в отношениях между различными лицами и социальными группами. Например, посылка в дар золотого либо серебряного изделия становилась событием, которое обязательно отмечалось в документах. Вот кентский король Этельберт II дарит около 750 г. монаху Уинфриду (епископу Бонифацию) серебряную чашу и тут же тщательно фиксирует это в своем письме как важное событие19 . Недаром монастырские картулярии (сборники дарственных грамот) обязательно фиксируют такие записи о дарах от вкладчиков. Переход от одной металлической денежной системы к другой воспринимался в ту пору как настоящий общественный переворот. Другой пример: при острой нужде в драгоценных металлах начинали беззастенчиво портить деньги, уменьшая содержание золота и серебра в своей монете и переливая чужую, а взвешивание монеты для определения наличия в ней благородного металла уже тогда стало едва ли не правилом. В результате, поскольку главным являлся вес монеты, а не ее внешний вид, литейные формы могли быть нестрогими. Как известно, знаменитый златник киевского князя Владимира I, вычеканенный в конце X в., весит 4,152 грамма20 . Если, по мнению феодала, золота в такой монете оказывалось слишком много, ничего не стоило снизить ее золотое содержание. И действительно, веса более чем десятка найденных к настоящему времени златников не совпадают. Равным образом отличаются друг от друга веса чуть ли не всех древнерусских сребреников, которых сейчас насчитывают (число находок) две с половиной сотни. Разница объясняется, конечно, не только отсутствием строгости литья, но и первопричиной - наличием запасов драгоценного металла у князей в тот или иной момент. А это наличие нередко само было следствием щедрости или скупости местной природы.

 

Какое значение имело обладание комплексом полезных ископаемых для хозяйства той эпохи, можно проиллюстрировать также на примере производства стекла, для изготовления которого нужны были речной песок, поваренная соль, известь и поташ из золы лиственных деревьев. В целях снижения температуры плавления и стимулирования процесса плавки в смесь добавляли окислы свинца, имевшегося далеко не всюду. Легкоплавкие глины и болотная железная руда шли на изготовление грубого стекла, а в зеленый цвет его окрашивали окисью меди. В синий красили, используя окись меди с добавлением глины, в желтый - серой и углем, в дымчатый - окисью железа, в фиолетовый - окисью марганца, причем на Руси служили для этого залежи пиролюзита, имевшиеся на Нижнем Днепре21 . Эти примеры свидетельствуют, что наличие либо отсутствие различных полезных ископаемых оказывало существенное воздействие на повседневную жизнь тогдашнего европейского общества.

 

Таким образом, социально-экономическая функция природной среды состоит в том, что конкретный характер производства частично определяется экономическими возможностями, заключенными в природных условиях территории, кормящей данную человеческую общность. При этом связи человека - труженика и мыслителя - с окружающей природной средой носят сложный характер и могут быть как непосредственными, так и опосредствованными. Они проявляются прежде всего в про-

 

 

19 "Monumenta Germaniae Historica" (далее - MGH). Epistolae". Т. III. Berolini 1892, p. 393.

 

20 Ф. И. Михалевский. Очерки истории денег и денежного обращения. Т. I. Л. 1948, стр. 263.

 

21 Б. А. Рыбаков. Указ. соч., стр. 399.

 
стр. 93

 

изводственной деятельности человека, однако могут быть осложнены биологическими и иными моментами, что приводит, в частности, к установлению различных связующих цепочек, порой идущих в противоположных направлениях: трофических (пищевых.)." эргативных (трудовых) и других. Чем больше имеется в такой цени вторичных, производных элементов, определяемых техническим и научным творчеством, тем выше данная цивилизация. Например, возникновение системы "деревья - плоды - люди" относится еще к первобытнообщинному строю. А система "деревья - корчевка - распахивание - посев - боронование - перезимовка семян - снегозадержание - удобрение - уничтожение сорняков - сбор урожая" принадлежит X столетию. Главное место в таких связях занимает человеческий труд, производственный процесс. А изучение того, как возникают, действуют и соотносятся подобные связи, составляет один из предметов социальной экологии. Она исследует также баланс всех взаимодействующих природных и общественных сил в их возрастающих и затухающих колебаниях. Человек выступает здесь как активный элемент земной биосферы. Своим трудом он все шире превращает биосферу в ноосферу22 , полностью или частично подвластную человеческому разуму зону, охватывающую ныне пространство от подземелий и глубин океанов до космоса, но гораздо более скромную в V-X веках.

 

Историку, изучающему роль производительных сил, помимо экономических, социальных, политических и идеологических факторов, приходится учитывать еще данные аутэкологии (о влиянии естественной среды на людей) и синэкологии (о чисто физическом воздействии различных человеческих общностей друг на друга)23 . При этом в процесс исследования включаются сведения, получаемые биологией, медициной, демографией, психологией и другими научными дисциплинами. В совокупности все они рассматриваются социологией, которая, если она научна, сама основана на законах, формулируемых историческим материализмом. Исторический материализм свидетельствует, что чем больше по масштабам, чем выше по научно-техническим достижениям, чем прогрессивнее по политическим и идеологическим формам бытия и чем выше по уровню общественного развития в целом исследуемая социальная система, тем прочнее вовлекает она отдельных индивидуумов, в свой процесс развития в отрыве от первоначальной естественной среды и тем отчетливее проявляется ее роль промежуточного буфера, видоизменяющего влияние природы на людей и на общество в целом. Географические же условия имеют значение, во-первых, ограничивающего фактора, ускоряющего либо замедляющего социальное развитие, и, во-вторых, регулирующего фактора, влияющего на степень выживания данной общности и отдельных ее представителей.

 

Действие этих факторов можно свести первоначально к четырем линиям: возможность существования и развития человеческой жизни в конкретном месте (например, в данной деревне, в степи, в лесу); определение первоначальных форм быта (например, необходимость построить каменный дом или травяное укрытие; необходимость есть оленину или пить кобылье молоко); установление естественных пределов территории распространения либо ограничения своего или чужого общества; пути и методы контактов между людьми (например, передача культурных достижений посредством торговли; военные столкновения между племенами на перевале в горах; невозможность общения из-за препятствия в виде океана). Всюду, где действует социально- экономиче-

 

 

22 Подробнее см.: В. И. Вернадский. Биосфера. М. 1967, стр. 356; Ю. П. Трусов. Понятие о ноосфере. Сборник "Природа и общество". М. 1968; Ф. С. Худушин. Человек и природа. М. 1966 (гл. II).

 

23 Е. Одум. Экология. М. 1968, стр. 7.

 
стр. 94

 

екая формация, то есть в любом человеческом обществе, природная среда проявляет себя не как самостоятельный фактор, а как некая часть производительных сил, воздействие которой со временем все более осложняется переплетающимися социальными влияниями базисного и надстроечного порядка. Возьмем простой пример. Некогда ледниковое нашествие оттеснило предков человека на юг или заставило их приспособиться к новым условиям существования. А в X - XII вв. уже гораздо более значительная часть европейцев жила и работала на грани льдов. Норвежцы били китов и тюленей у самых паковых ледяных полей. Новгородцы сеяли хлеб на моренных песках и глинах далекого Севера. Сумь строила дома из камней среди льдов. Исландцы делали из послеледниковой моренной глины кирпичи. Шведы использовали озы - естественные насыпи, созданные когда-то движением льдов, как пути сообщения в лесных болотах. Швейцарцы пасли скот на высокогорных лугах, рядом с ледниками. Савояры использовали таяние альпийских ледников для орошения низинных полей. Перенесемся еще на тысячу лет: в 1930-е годы водный режим, порождаемый в ряде мест горными ледниками, стал составной частью государственной экономики, учитываемой хозяйственным планом24 . Наконец, ныне Антарктида и Гренландия служат уже научными и военными базами.

 

Попытаемся теперь показать более конкретно, как влияла природная среда на европейское раннефеодальное общество. Прежде всего она определяла занятия населения, первичные материальные возможности трудящихся, поставляла человеку различные предметы труда. Предмет труда, профильтрованный начальным трудовым процессом, становится сырым материалом, дальнейшая обработка которого осуществляется средствами труда, частично взятыми также из естественной среды и видоизмененными самим трудом25 . Поэтому человечество никогда не сможет оторваться от окружающей его природы, и чем дальше в глубь веков мы проникаем, тем более сильную зависимость обнаруживаем. В массе случаев именно природа наталкивала человека на мысль о создании какого-либо орудия труда или предмета, и она же лишала его этой возможности. Скажем, никакое общество далекого прошлого не могло изобрести гамак в тундре или лыжи в тропическом лесу, потому что сама природа делала их там ненужными. Попытки вырвать людей из географических условий и рассматривать их изолированно допустимы, конечно, со специальной целью, когда исследователь сознательно ограничивает аспект научного поиска. Стремления же вообще уйти от анализа роли природного фактора и в принципе игнорировать его беспочвенны.

 

Итак, в раннефеодальный период, в соответствии с тогдашним уровнем развития производительных сил и в связи с предоставляемыми природой Европы возможностями, основными занятиями европейцев были отрасли сельского хозяйства, преимущественно земледелие и скотоводство. Берега акваторий, леса, степи вносили свои коррективы, расширяя сферу занятий человека за счет охоты, рыбной ловли, лесных промыслов и т. д. Так, постоянные жители Балеарских островов с V по X в. неизменно оставались главным образом моряками. Вторичные коррективы привносило в занятия людей соперничество между различными этническими или территориальными коллективами. Скажем, норманнское завоевание и разорение Бретани в 919 г. привело к обезлюдению крайней восточной части этой провинции26 и временной смене занятий

 

 

24 С. В. Калесник. Ледники, их роль и значение в жизни Земли Л. 1935, стр. 86 - 87.

 

25 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 23, стр. 189 - 190

 

26 Flodoardus. Annales. Publ. par Ph. Lauer. P. 1905 - 1906, p. I; A. de Courson. Essai sur l'histoire, la langue et les institutions de la Bretagne Armoricaine. P. 1840.

 
стр. 95

 

населения, когда многие уцелевшие от погрома и бежавшие в леса бретонцы примерно на четверть века отошли от интенсивной обработки земли. Коррективы еще более сложного порядка вносила в занятия людей, особенно в объем производимой ими работы, классовая борьба. Например, в Юго-Западных Арденнах, в поместье Цельт, принадлежавшем реймскому епископу Ремигию, восстали в VI столетии крестьяне. Они подожгли господский двор, отказались нести барщину и ограничились полевыми работами на собственных наделах27 . В данном случае не произошло смены занятий, но зато последние были ограничены количественно. В других случаях возникали и качественные изменения. В свою очередь, географические условия и биологические закономерности, опосредствованные вмешательством человека и тем самым ставшие природным фактором вторичного порядка, тоже вносили поправки в уже установившиеся формы общежития. В течение V - X вв. и позднее шотландские овцы паслись на склонах Грампианских и Чивиотских гор, не представляя угрозы для английских крестьян. Овцам пастбищ хватало. Но к концу средневековья в Англии поголовье овец было резко увеличено в интересах экспорта шерсти, а потом и развития английской шерстяной промышленности. Сразу же усилились огораживания, пашни стали пастбищами, и, как известно, "овцы съели людей". Так превращение одного вида полевых угодий в другой внесло свои коррективы в социальную историю, хотя само было ранее вызвано последней.

 

Сплошь и рядом случалось, что один и тот же природный фактор влиял на многие стороны общественного бытия. Вот как оценивал В. О. Ключевский роль рек в жизни восточных славян. Считая, что реки оказали на их судьбу наибольшее воздействие (явное преувеличение), он тем не менее ярко показал, как масса переплетающихся в Центральной Руси водных путей сообщения породила возможность успешно заниматься рыбной ловлей, наладить волоки, намечала пути расселения, облегчала развитие торговли, сближала отдельные племена между собой и помогала формированию древнерусской народности; как полноводные весенние разливы рек Восточной Европы стимулировали прогресс судоходства, земледелия и луговодства; наконец, поскольку правые берега всех текущих на юг водных потоков высоки, левые же низки, а у направленных к северу - наоборот, славяне чаще возводили свои селения с укреплениями именно на западных, высоких берегах, что существенно облегчало им борьбу с восточными кочевниками28 . Но не менее разностороннее воздействие оказывал на жизнь какого-нибудь радимича X столетия и лес. Дуб и сосна шли у него на строительство, избу он отапливал дровами, а освещал ее березовой лучиной, при мытье натирался лесным мхом, обувался в лыковые лапти, в лесу брал материал на коробья и мочало, искал мед и охотился на пушных зверей собирал ягоды, коренья, плоды и лекарственные травы, прятался от князей и печенегов. Позднее, когда в связи с отделением ремесла от земледелия роль дерева как исходного предмета труда выросла, лес в еще большей степени определял производственные возможности человека. Такие блестящие мастера, как новгородские ремесленники, применяли древесину 27 пород, в том числе 19 местных и 8 привозных. Из сосны и ели они строили жилища, городские укрепления, мостовые, водопроводы, корабли, делали мебель, бондарные изделия, орудия труда. На предметы, которые должны были не бояться влаги и усыхания, шел можжевельник. Древесину лиственных пород пускали на изготовление бытовых вещей; на рабочие части орудий труда и на

 

 

27 "Vita Remigii episcopi Remensis auctore Hincmaro". MGH. "Scriptores" T III Hannoverae. 1896, pp. 315 - 316.

 

28 В. О. Ключевский. Указ. соч., стр. 57 - 60

 
стр. 96

 

детали, подвергавшиеся трению, - привозимый с юга дуб, которого в Новгороде не было; на игрушки и резные украшения - березу; под посуду использовали точеный клен и ясень29 . Равным образом целый комплекс сюжетов можно было бы развить, рассказывая о значении океана в жизни приморских народов30 .

 

Роль географических условий особенно наглядно ощущается, когда в них совершаются перемены. Хорошо известно, что "давление избытка населения на производительные силы"31 приводило к массовым переселениям. Однако, раскрывая в историческом плане этот тезис Маркса, обычно рассматривают случаи, когда рост народонаселения снижает материальный уровень его жизни в неизменившихся географических условиях. Между тем та же закономерность действует, когда народонаселение не возрастает, но прежнее соотношение все же нарушается. В начале I тысячелетия н. э. междуречье Нижней Эльбы и Аллера (Люнебургская степь) было сухим, и там жили предки тюрингов. Увлажнение, распространившееся в V в., вызвало заболачивание равнины и постепенное смещение тюрингов к югу. В результате северные рубежи древней Тюрингии обезлюдели, и хотя в VI в. опять началось усыхание, после победы франкских дружин Теодериха I над тюрингами в 530 г. последние, уже по социально-политическим причинам, не сумели отстоять не только свою независимость, но и Люнебургокую степь, отошедшую к остфалам. Другой пример. В X столетии Южная Гренландия была свободна ото льдов, и там жили норвежцы. К XIII столетию началось попятное движение ледового щита32 , и скандинавское население Гренландии долго просуществовать там не смогло; уже в XVI в. норвежцы посещали Гренландию лишь периодически.

 

Легко заметить, что длительные нарушения прежних географических условий, приводящие к изменению естественной среды, особенно сильно отражаются на хозяйственной деятельности человека. Раз род занятий людей в немалой степени определяется природным окружением, значит, смена ландшафтов влечет за собой и определенные перемены в методах ведения хозяйства, что, в свою очередь, оказывает влияние на общественные отношения. Разумеется, эта линия не всегда выявляется в чистом виде. Она переплетается с массой других пересекающихся влияний. Но учитывать ее следует обязательно. Социально- экономические процессы, которые намечаются при смене географических условий, грубо можно разделить на мелкомасштабные и крупномасштабные. Первые с трудом поддаются систематическому учету, так как они обычно слабо отражены в источниках. Еще труднее их обобщить. Бесконечные варианты выпадения осадков сразу же отражались на урожае, снимаемом, допустим, с полей какого-нибудь мелкого вотчинника Хейльрада в Рейнской области конца VIII века. Однако никто не сумеет пока сказать, как отразилось это на впадении в феодальную зависимость от Хейльрада свободных общинников из Вестгейма, где у Хейльрада имелось владение33 . Крупномасштабные находят отражение в источниках, как ни покажется это парадоксальным, еще слабее, ибо они бывают растянуты на длительный срок. Зато учитывать их легче. То обстоятельство, что Гольфстрим примерно 10 тысяч лет тому назад стал постепенно поворачивать к Европе и с каждым новым тысячелетием все интенсивнее доносить свои воды до Баренцева моря, есть непреложный факт. А последовавшие в результате этого смещения вод существенные пере-

 

 

29 Б. А. Колчин. Новгородские древности. Деревянные изделия. М. 1968, стр. 11 - 13.

 

30 См. об этом, в частности, "Океан и человечество". М. 1968.

 

31 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 8, стр. 568.

 

32 В. М. Синицын. Указ. соч., стр. 150.

 

33 "Codex Laureshamensis". Hrsg. von K. Glockner. Bd. I. Darmstadt. 1929. N 763.

 
стр. 97

 

мены в климате Северной Европы - тоже непреложный факт, благодаря которому, в частности, новгородцы в XIII в. смогли освоить северо-западные районы Кольского полуострова, испытывавшие благотворное влияние Гольфстрима.

 

Механизм взаимодействия производительных сил, социальных феноменов и географической среды очень сложен. Детальная схема этого взаимодействия еще никем не очерчена. Однако возникает вопрос: какой из элементов или какая группа элементов географической среды оказывала на общественное развитие наиболее сильное влияние? Известно, что при феодальном строе, особенно в раннефеодальный период, основным оставалось сельскохозяйственное производство, а труд крестьян как главных производителей материальных благ был важнейшим. Поэтому примат здесь принадлежал земле и всему, что с нею связано. Биоресурсы морей, озер и рек (водные млекопитающие и птицы, рыба, моллюски, водная растительность) имели серьезное значение лишь для некоторых, сравнительно небольших обществ, а первой кормилицей оставалась земля, пахали ли ее, охотились ли на ней или пасли на ней скотину. И собирателям, и охотникам, и скотоводам, и земледельцам земля служила исходным и главным средством производства. Остановимся на сфере земледелия во всех его формах, известных славянам рассматриваемой эпохи. Еще в V - VI столетиях у юго-западных славян существовало пашенное земледелие. У восточных славян лесостепной зоны до VII в. бытовало земледелие подсечно-огневое, когда ножом и топором превращали лес и кустарниковые заросли в завалы, а потом их поджигали или даже сжигали растительность на корню (последний вариант использовался и степными жителями). Удобренная золою почва приносила в течение одного - трех лет обильные урожаи. Затем оскудевший участок приходилось забрасывать и "наезжать" на новый. Правда, это способствовало зато освежению лугов, ибо растительная ветошь (сухие остатки растений), мешающая естественному семенному возобновлению разнотравья, уничтожалась пожарами, если жгли ее до начала вегетации. И все же чем скорее росло население и исчезали леса, тем быстрее, на основе совершенствования орудий труда, внедрялось земледелие пашенное, позволявшее оставаться длительное время на одном месте. Уже в VIII в. восточные славяне перешли на севере лесной зоны к обработке земли сохой, а на юге лесостепной зоны - плугом. В степях тогда еще по-прежнему выжигали целину и только потом ее распахивали. После того, как участок покрывался бурьяном, его, как и раньше, забрасывали, и он превращался в залежь.

 

Эта залежная система сменилась переложной, когда из-за нехватки территорий начали не только осваивать целину, но и возвращаться снова к залежи. Еще позднее, по мере того, как "наезд" становился ежегодным и исчезала не только залежь, но и перелог, ибо перерыв между посевами на одном участке тоже оказывался годичным, население, стремясь поднять плодородие почвы, переходило к использованию пара. На парном поле пахали, чтобы избавиться от сорняков, но его не засевали, и оно в данном году отдыхало. Возникло двухполье, при котором в ежегодном производстве участвует половина обрабатываемой земли. Племена, сочетавшие земледелие со скотоводством, практиковали пастьбу скота на отдыхающих участках (толоках), превращая пар в выгон. Когда люди научились использовать озимые культуры, пашня распалась на поле озимое и поле яровое. В результате появилось трехполье, причем встречались случаи не только замены пара толокой или наоборот, но и одновременного применения обоих вариантов: трехполье стало пестропольем. При такой системе земледелия еще больше приходилось считаться с природой, ибо урожай теперь гораздо сильнее зависел от регулярного выпадения осадков, чем при подсечно-огневой, залежной или переложной системах, когда можно было перебраться на новый участок.

 
стр. 98

 

С другой стороны, эта зависимость вынуждала людей заботиться об удобрениях, думать о более совершенной сельскохозяйственной технике и внедрять плодосмен, чтобы чередующиеся полевые культуры использовали различные, а не одни и те же питательные вещества почвы. К концу I - началу II тысячелетия н. э. в западной части южнорусских лесостепей бытовало трехполье, в восточной еще сохранялась залежно-переложная система с "наездами", а в отдельных районах использовались двухполье, двухполье с толокой и пестрополье34 . Так природный фактор, опосредствованный развитием орудий груда, двигал вперед, а порою и сдерживал рост производительных сил, не только не сужая, но в отдельных случаях даже расширяя с течением времени свое влияние на жизнь земледельческих народов.

 

Чем интенсивнее внедрялись прогрессивные системы земледелия, тем активнее природа пыталась взять частичный реванш у человека, полонив его пашни сорняками. Точнее говоря, возникало само понятие "сорняк", некогда отсутствовавшее. Одни сорняки (конгумальные) всюду сопровождают собирателей и пахарей, какой бы новый район земного шара они ни освоили. Известны сорняки, бредущие за человеком со времен неолита, - археофиты. Они сопутствовали еще первобытному труженику, державшему в руках палку-копалку или мотыгу. В умеренной климатической зоне Европы к ним относятся куколь, лопух, посевной василек, лебеда, посевной костер, ярутка, дымянка, белая марь. Другие конгумальные паразиты полей, неофиты, появились сравнительно поздно35 . Всем этим "пришлым" сорнякам противостоят местные, как бы встречающие переселенцев, - апофиты. Вначале безобидные, апофиты быстро вторгаются в огороды и на поля. Европейские земледельцы V - X вв. были уже знакомы с будяком, клубненосной чиной, льнянкой, полынью полевой и австрийской, васильком обыкновенным, желтой люцерной, типчаком, шалфеем и резаком. Одни сорняки, сегетальные, проникают в посевы (василек, куколь, костер, тысячеголовиик); другие, рудеральные, селятся возле человеческого жилья, овладевая пустырями, обочинами дорог и выгребными ямами (лопух, белена, якорцы, спорыш, будяк, многие крестоцветные). Таким образом, силы природы и человек совместно воздействовали на флору, определяя естественный и частично искусственный отбор некультивируемых диких растений, в свою очередь, влияющих на сельское хозяйство и на санитарное состояние населенных пунктов36 .

 

Резко расширилась в рассматриваемую эпоху флора полезных культур. Природа щедро даровала людям все свои богатства, какие только общество могло освоить и переработать при его тогдашнем невысоком уровне экономического развития. Ряд сельскохозяйственных растений (так называемых первичных) использовался с незапамятных времен, в том числе пшеница, просо, полба, ячмень. Задолго до раннефеодальной эпохи в Южной Европе культивировали также бобы, чину, свеклу, белую горчицу, цикорий, оливки, малину, яблоки и коноплю. А. в V - X вв. в ассортименте домашних культур появились многие новые названия. Среди этих вторичных злаков, овощей, плодов и ягод прежде всего выступают рожь и овес. "Цивилизованная" рожь завоевала себе "место под солнцем" на песчаных почвах Средней и Северной Европы, бедных питательными веществами, слабо известкованных и не дающих кислой реакции37 . Первоначально рожь была спутником

 

 

34 "Земледелие южной зоны европейской части СССР". Под ред. С. И. Савельева М. 1966, стр. 222 сл.

 

35 В. В. Алехин. География растений. М. 1950, стр. 125 сл.

 

36 О некоторых других формах связей земледелия с естественной средой, причем в более древнюю эпоху, см.: В. М. Массой. Природа и происхождение цивилизации. "Природа", 1969, N 3.

 

37 "Растениеводство". Под ред. А. Шейбе. М. 1958, стр. 51.

 
стр. 99

 

пшеницы и рассматривалась как сорняк. Именно в таком качестве она проникла к древним славянам с Кавказа. Но чем севернее, тем более пшеница отходила на задний план, не выдерживая суровых климатических условий, и тем эффективнее проявлялись свойства ржи, ставшей постепенно самостоятельной культурой38 . Поля восточных славян можно считать новой, европейской родиной ржи. Отсюда она за какие-нибудь несколько столетий совершила свое триумфальное шествие на европейский Запад39 . Там она пустила прочные корни сначала на землях крупных феодалов, а в крестьянские хозяйства эта новинка попала значительно позднее. Возьмем, например, поместья богатого Реймского аббатства св. Ремигия в Шампани. Его полиптик40 (опись владений и лежащих на них повинностей), как показали проведенные нами подсчеты, свидетельствует, что в IX в. среди злаков и на господских и на крестьянских мансах первенствовала полба. Она являлась главной пищевой культурой. Второе место занимала пшеница, обычная и девятимесячная. Третье место делили рожь и ячмень, но последний преобладал у крестьян, а рожь внедрялась на барской пашне, причем ее возделывали на специально огороженных участках.

 

Примерно тот же путь, что и рожь, проделал овес, сначала рассматривавшийся европейцами как переднеазиатский сорняк, сопутствующий полбе41 . Перелом наступил после того, как феодализирующееся общество пришло к постоянному использованию крупных кавалерийских дружин. Овес оказался незаменимой кормовой культурой для лошадей, но возделывался он прежде всего тоже на господских полях. В крестьянское хозяйство овес проник в широких масштабах гораздо позже, когда от пахоты на быках постепенно стали переходить к пахоте на лошадях. В VIII - IX вв. в Европе получает заметное распространение горох, мало ценившийся античным обществом, а с X в. используется чечевица. На рубеже II тысячелетия н. э. появляются новые разновидности яблонь в дополнение к уже известным ранее примерно 40 сортам42 . Так, в Англии был выведен сорт "зимний золотой пармен"43 . Во Франции впервые стал новой, хорошо освоенной садовой культурой крыжовник44 . В целом ассортимент возделываемых садово- огородных растений на феодальных землях был достаточно разнообразен уже в VIII - IX веках. Например, во франкском королевском постановлении "Капитулярий о поместьях" перечисляется длинный ряд соответствующих культур, в том числе яблоки четырех сортов, виноград, хмель, груши семи сортов, сливы нескольких сортов, рябина, кизил, каштаны, персики нескольких сортов, айва, орехи двух сортов, миндаль, шелковица, фиги, вишни нескольких сортов, тыква, репа, редька, горчица, огурцы, дыни, фасоль, тмин, многие лекарственные травы, цветы и свыше 70 других различных огородных и садовых растений45 . В Кордове в то время существовал особый ботанический сад46 .

 

Определенные перемены наметились в V - X вв. и в том, как влияла на жизнь европейского общества фауна. Со своей стороны люди тоже воздействовали на развитие фауны. Это обратное действие может быть

 

 

38 И. А. Минкевич. Растениеводство. М. 1965, стр. 79.

 

39 Ф. Х. Бахтеев. Очерки по истории и географии важнейших культурных растений. М. 1960, стр. 90.

 

40 "Poiyptyque de l'abbaye de Saint-Remi de Reims". Par B. Guerard. P. 1853.

 

41 И. А. Минкевич. Указ. соч., стр. 105.

 

42 С. В. Калесник. Человек и географическая среда. Л. 1950. стр. 33.

 

43 В. В. Пашкевич. Избранные сочинения по плодоводству. М. 1959, стр. 19.

 

44 И. И. Курындин, В. В. Малинковский, А. Н. Веньяминов, И. В. Белохонов. Плодоводство. М. 1954, стр. 555.

 

45 "Capitularia regum Francorum". MGH. "Leges", sectio III. T. I. Ed. A. Boretius. Hannoverae. 1883, N 32.

 

46 П. М. Жуковский. Культурные растения и их сородичи. Л. 1964, стр. 15.

 
стр. 100

 

прослежено в пяти направлениях: выведение культурных пород животных; расширение ареала их распространения в сходных природных условиях; акклиматизация в иных географических условиях; истребление; наконец, влияние совокупности всех обстоятельств, связанных с жизнью людей вообще. Остановимся здесь на некоторых из этих моментов. К тому времени уже давно стали постоянными спутниками человека такие домашние животные, как корова, лошадь, свинья, овца, коза, кролик, собака и кошка, такие птицы, как куры, но только с первых веков н. э. - гуси и утки47 , чаще рассматривавшиеся еще в качестве декоративных птиц и получившие распространение сначала в хозяйстве феодалов. В феодальном хозяйстве появлялись все новые и новые породы животных, не только заимствованные из дикой фауны, но и целенаправленно культивируемые человеком. Например, в конце I тысячелетия н. э. во Франции вывели особую породу гончих псов - серых королевских гриффонов48 . Для улучшения полезных качеств свиней их скрещивали с дикими кабанами49 . Однако подобные мероприятия опять-таки затрагивали в первую очередь господское хозяйство. Широкие массы непосредственных производителей, особенно в обществе, еще недалеко ушедшем от родоплеменного строя, ориентировались и в трудовом процессе и в питании на прежнюю номенклатуру домашних животных. Поэтому охота оставалась тогда важным подспорьем в хозяйстве, а не была только развлечением. Систематическое истребление диких животных приняло в V - X вв. гигантские размеры. В то время фауна Европы была значительно богаче нынешней. Скажем, на Руси, где медведи жили не только в лесах, но даже в степях, повсеместно встречались в большом количестве, помимо того, лисицы, лоси, туры, зубры, дикие лошади, олени, дикие ослы, кабаны, дикие козы50 , косули, росомахи, соболи, белки, куницы, рыси, бобры, дрофы, тетерева, куропатки 51 .

 

Все это отражалось и на составе пищевого рациона. Наиболее употребительным мясом у славян вплоть до X в. являлась конина52 . Тот же обычай имел место на Западе. Еще в VIII в. римский папа Григорий III категорически требовал, чтобы монахи не ели мясо диких лошадей. Но это мало помогло. Даже в XI в. настоятель Сен-Галленского монастыря Эккехард IV в своих "Застольных благословениях" молился: "Да станет сладким под сим крестом христовым мясо дикого коня". Но к началу II тысячелетия поголовье диких животных и птиц резко сократилось. Ухудшился мясной баланс пищи53 . Это заставляло всех людей, не имевших возможности забивать в больших размерах домашний скот, уделять повышенное внимание земледелию. Зато постепенное расширение состава пищевого рациона и заметное сокращение числа голодовок54 способствовали, в частности, окончательному исчезновению людоедства. Почти постоянный спутник первобытных коллективов - людоедство встречалось вплоть до эпохи раннеклассового общества. По данным поздних античных авторов, еще в IV - V столетиях людоедство иногда практиковалось у некоторых германских и кельтских племен55 , что нашло косвенное отражение даже в законах. Сали-

 

 

47 "Животноводство". М. 1964, стр. 20.

 

48 Л. П. Сабанеев. Календарь природы. М. 1964, стр. 354.

 

49 Е. А. Богданов. Происхождение домашних животных. М. 1937, стр. 234.

 

50 И. Е. Бучинский. О климате прошлого русской равнины. Л. 1957, стр. 43.

 

51 С. В. Кириков. Изменения животного мира в природных зонах СССР (XIII - XIX вв.). М. 1960, стр. 70, 78 - 99.

 

52 М. Е. Лобашев. Очерки по истории русского животноводства. М. -Л. 1954, стр. 21.

 

53 А. Ф. Доброхотов. Частное животноводство. М. -Л. 1959, стр. 9 сл.

 

54 M.R. Reinhard, A. Armengaud, J. Dupaquier. Histolre generale de la population mondiale. P. 1968, p. 64.

 

55 См. М. Стасюлевич. История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Т. I. СПБ. 1913, стр. 121.

 
стр. 101

 

ческая Правда, записанная в начале VI в., налагает на колдунью, съевшую человека, штраф в размере 200 солидов56 . Но к концу I тысячелетия н. э. никаких упоминаний в законодательных источниках о подобных обычаях уже не содержится, людоедство же наблюдалось лишь в случае очень сильных голодовок57 .

 

Нельзя упускать из виду и чисто биологические факторы. Например, страшным бедствием для раннефеодального общества были эпидемии. Бубонная чума, вспыхнувшая в 541 г. в Эфиопии, через Ближний Восток проникла на Балканы, а через Северную Африку - в Испанию. В одном только Константинополе погибла половина населения. Добравшись до Галлии, чума оставила там, по- видимому, несколько очагов, и после повсеместных заболеваний 543 г. последовали новые вспышки в 580, 588, 591 и 592 годах. К тому же в 580 г. была еще эпидемия дизентерии58 . Такие явления повторялись неоднократно.

 

Определенные географические условия в некоторых случаях прямо влияли на формы социальных статусов населения. Охраняемые со всех сторон устьями широких рек и болотами, фризы успешно отстаивали свою свободу, не попав в прочную зависимость ни от Меровингов, ни от Каролингов. Наоборот, то обстоятельство, что жителям Сицилии трудно было покинуть свой остров, в какой-то мере изолировавший их и от Африки и от Италии, способствовало, наряду со многими иными факторами, тому, что они поочередно попадали в зависимость от разных завоевателей: римлян, вандалов, византийцев, арабов и норманнов. Чрезвычайно разнообразны косвенные пути воздействия природного фактора. Преломляясь через базисные и надстроечные явления, это воздействие затрагивает социальную надстройку в разных аспектах и испытывает также обратную зависимость. В связи с тем, что на современной стадии изучения вопроса крайне трудно дать обобщающую картину этой стороны дела, ограничимся несколькими фактами. Вышеупомянутое массовое истребление фауны во второй половине I тысячелетия н. э. вызвано было не только непосредственными биологическими или даже социально- экономическими потребностями людей. Становление феодального общества с его идеологией породило в достаточно широких масштабах возникновение свойственных преимущественно сеньориальной знати форм времяпрепровождения. Одним из главных развлечений была охота. Пример подавали короли, устраивавшие крупные облавы на красного зверя, дичь и копытных. Им усиленно подражали другие феодалы, тратившие на охоту не менее четверти свободного времени. Когда к Карлу Великому прибыли послы от багдадского халифа, в их честь организовали преследование туров, и погибло много животных. Это наиболее "достойное" после войны занятие для феодала превратилось вскоре в подлинный бич животного царства. Поскольку искусственное сокращение поголовья зверей и птиц, видоизменяя географическую среду, затрагивало производительные силы общества, оно являлось в отличие от естественного фактора антропогенной (порожденной человеком) силой, но силой уже не первичного порядка, вызванного интересами базиса, а вторичного, связанного с общественной надстройкой, допустим, с ролью религии. Когда Русь крестилась, православная религия ввела неведомые язычникам ритуальные запреты и праздники, в том числе Мясопуст и Мясоед. К одному приурочивалось потребление постной пищи, что интенсифицировало развитие огородничества; другой стимулировал забой животных.

 

 

56 "Салическая Правда". М. 1950, стр. 137 (LXIV, 2, 1).

 

57 См. о подобных случаях: Б. Ц. Урланис. Рост населения в Европе (опыт исчисления). М. 1941, стр. 31.

 

58 "Gregorii Turonensis historia Francorum". MGH. "Scriptores rerum Merovingicarum". T. I. 1884, lib, VIII - X.

 
стр. 102

 

Не меньшим было воздействие людей на дикую флору. Напомним хотя бы о крупных расчистках лесов с последующей распашкой в конце I тысячелетия н. э. Здесь резко проявилась роль человеческой деятельности как биотического (влияющего на биологическое царство) фактора, изменяющего видовой состав и географию растительного мира59 . В эпоху средневековья датчане и шведы почти совершенно уничтожили в своих странах дубовые леса и сильно вырубили еловые60 . Вместо них выросли буковые, что отразилось, в частности, на методах столярно-плотницкого дела и форме рабочих инструментов. Ежегодные покосы на одних и тех же местах способствовали образованию ранних (цветущих и плодоносящих еще до покоса) и поздних растительных видов, то есть появлению сезонного диморфизма растений с укороченным циклом развития. А вот пример обратной связи, свидетельствующий, сколь заметным было влияние окружающей природы на литературу того времени. Красоты ландшафтов уже тогда подсказывали авторам прозаических и поэтических произведений яркие художественные образы, а общение людей с миром степных, лесных и горных существ повлекло за собой появление так называемого "животного эпоса", одним из первых образцов которого стала франкская "Басня о льве и лисице", сложенная между серединой VIII и серединой IX века. В целом усложнение и модификация с течением времени общественной надстройки приводили к росту ее значения не только в политической жизни и повседневном быту народов раннефеодального государства, но и к усилению ее воздействия на производительные силы Европы, включая природную среду, то есть к упрочению антропогенного фактора вторичного порядка.

 

Проиллюстрируем некоторые мелкомасштабные нововведения в природу той эпохи. Пока на полях господствовала мотыга, первенствующими злаковыми культурами Средней и Северной Европы были просо и ячмень. Появилась соха, а с ней воцарились полба и пшеница. Пришел плуг и привел за собой рожь. В 711 г. арабы победили вестготов и начали завоевывать Испанию, и вскоре неведомый европейцам рис уже пустил ростки в долинах Гвадалквивира и Гвадианы, а после 827 г. и на Сицилии. Попав на Сардинию, арабы внедрили в местное общество каноны Корана. Население перестало есть свиней, свиноводство было заброшено, домашние свиньи одичали, леса Сардинии наполнились новой разновидностью кабанов. До нашествия аланов, готов и гуннов в Европе водились из семейства муридовых только полевые и лесные мыши. Вместе со стадами и обозами кочевников сюда пожаловали черные крысы. Тогда, примерно с середины I тысячелетия н. э., европейцы стали разводить кошек, но это мало помогло, и в XII столетии черная крыса уже хозяйничала в деревнях. Таким же путем попали в Европу некоторые растения. Дурман занесли в Византию турки-сельджуки. Болотный аир восточные кочевники клали в сосуды с водой, чтобы она оставалась свежей. Потом растения выбрасывали, а их корни быстро давали побеги61 . Не все новинки оказывались жизненными. Но те, которые прививались, занимали постоянное место в сфере взаимоотношений человека с природной средой, включались в круговорот органических и неорганических веществ и становились частью самоподдерживающейся экологической системы. Если речь шла о средствах производства, то и они превращались в определенной мере в такой промежуточный элемент цепочки контактов живой и мертвой природы. Техносфера как бы смыкалась с биосферой62 . Эта цепь не оставалась неиз-

 

 

59 Подробнее об этом см.: В. В. Алехин, Л. В. Кудряшов, В. С. Говорухин. География растений. М. 1957, стр. 252 сл.

 

60 Е. В. Вульф. Историческая география растений. М. -Л. 1944, стр. 392.

 

61 Н. С. Камышев. Основы географии растений. Воронеж. 1961, стр. 89.

 

62 М. М. Камшилов. Человек и живая природа. "Природа", 1969, N 3.

 
стр. 103

 

менной. Чем сильнее развита цивилизация, тем меньше зависит человек от географических условий, тем активнее включает он их компоненты в область своего труда и познания. Данная тенденция прослеживается и в Европе по мере ее продвижения от V в. к X-му.

 

Особое значение в интересующем нас плане приобрело появление городов. Помимо всего прочего, это явление оказалось еще и фактором, повлиявшим на некоторые чисто природные, биологические свойства человеческого организма. Дело заключается не только в том, что человек стал испытывать на себе влияние новых жилищ, новой одежды, новых бытовых условий, попал в другой микроклимат и в иную бактериальную среду. Города повлияли и на ослабление былой брачной изоляции, сломав более узкий круг лиц, вступавших ранее в брачный союз: дело в том, что урбанизация вызвала к жизни новые пути сообщения, способствовала как обострению, так и ликвидации различных расовых, национальных, религиозных и имущественных барьеров, резко снизив тем самым число генетически родственных браков, а это привело, в свою очередь, к ослаблению частоты встречаемости дефектов человеческого организма, легче передающихся при родственных браках по наследству.

 

Другие воздействия на организм средневековых людей порой выявлялись с совершенно неожиданной стороны. Так получилось с группами крови. Как известно, в Центральной Азии существуют эндемичные очаги оспы и чумы. Лица, обладающие кровью групп А и О, сильнее подвержены заболеваниям этими болезнями. В результате там возобладали лица с группой крови В, поскольку другие постепенно вымирали. Тот же состав биологических особей рода человеческого преобладал, естественно, и среди двигавшихся на запад войск кочевников. Поэтому тюрки и монголы, вторгавшиеся в Европу, смешивавшиеся с местным населением и передававшие по наследству некоторые генетически врожденные свойства своего организма, существенно способствовали, как это ныне доказано, расширению среди европейцев круга лиц, обладающих группой крови В.

 

В свою очередь, влияние вторичного порядка оказывала на общество и географическая среда. Это происходило тогда, когда она уже была ранее изменена трудом человека и являлась, таким образом, не только порождением природы в чистом виде, но и частичным следствием искусственной деятельности. В древнеримские времена Паннонию покрывал густой лиственный лес. С первых столетий н. э. туда вторгались одни пришельцы за другими. Через Паннонию прошли десятки племен - иранских, германских, славянских, тюркских, угрофинских, монгольских. Они воевали с империей и друг с другом. Бушевали пожары, поля топтала конница, вековые деревья шли на устройство завалов и городищ. Постепенно лес сходил на нет, его место заняли ксерофиты (засушливые растения степей). Паннонская степь - историческое новообразование - вызвала к жизни совсем иные методы земледелия и скотоводства, и формы быта оседавших там племен менялись на глазах. Вообще ландшафт Европы за рассматриваемые пять столетий был заметно преобразован. Первичных природных ландшафтов существовало на исходном рубеже средних веков гораздо больше, чем к началу II тысячелетия н. э. Все активнее проявлялась рельефообразующая роль человека. Люди строили замки, монастыри и дома, распахивали поверхность, вырубали леса, сжигали растительный покров, осушали болота, долбили камень и мрамор, спускали воду из озер, возводили плотины, мосты и акведуки, рыли каналы и шахты, сооружали насыпи. Нерасчетливая пастьба скота и сведение лесов приводили к появлению целой сети балок и оврагов. В одних случаях человек действовал стихийно, в других абсолютно сознательно, причем это активное, осознанное начало просту-

 
стр. 104

 

пало с каждым веком все четче. К X столетию первобытных ландшафтов осталось в Европе немного. Большинство их было уже изменено, а некоторые даже полностью преобразованы.

 

Какие же выводы вытекают из вышесказанного? Автор далек от мысли, что ему удалось достаточно обстоятельно и всесторонне раскрыть содержание поставленных в статье вопросов. Сложность и малоизученность проблемы требуют приложения к ней, как нам кажется, длительных усилий ряда специалистов. Ограничимся поэтому некоторыми общими соображениями. Изучение материалов о роли природной среды в жизни европейского общества второй половины I тысячелетия н. э. еще раз показывает непреложность марксистского положения, что главным фактором в развитии и утверждении форм человеческого бытия является способ производства материальных благ; что ни в коем случае нельзя впадать в географический детерминизм, идти на уступки геополитикам или социал-дарвинистам и переоценивать значение естественных условий. В то же время обнаруживается, сколь важное значение имеет природный фактор. Он отчасти является исходной производительной силой, с ним тесно связаны занятия населения, и он влияет на появление конкретных орудий труда и средств производства, на складывание определенных производственных отношений, на приобретение людьми производственного опыта и трудовых навыков. По мере эволюции раннефеодального общества степень подверженности людей воздействию первичных природных условий убывает, однако естественная среда продолжает влиять и на базисные и на надстроечные явления. Это влияние преломляется через призму общественных отношений и, приобретая черты вторичного фактора, порождает сложную систему цепных взаимосвязей. Европейцы V - X столетий, борясь с природой и овладевая ею, сделали в плане всего исторического процесса крупный шаг вперед, добились заметного прогресса в росте производительных сил. Данное обстоятельство прямо содействовало тому, что указанная эпоха явилась одной из важнейших ступеней в развитии феодального способа производства и стала в Европе первым этапом существования феодальной социально-экономической формации.

 

 


Новые статьи на library.by:
ГЕОГРАФИЯ:
Комментируем публикацию: ПРИРОДНЫЙ ФАКТОР И ЕВРОПЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО V-X ВЕКОВ

© А. Я. ШЕВЕЛЕНКО () Источник: Вопросы истории, № 10, Октябрь 1969, C. 87-105

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ГЕОГРАФИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.