Энергия Месопотамии

Растущие энергопотребности Турция планирует удовлетворить за счет строительства гидроэлектростанций на Тигре и Евфрате

Возникшие этим летом сложности с выполнением Турцией взятых на себя обязательств в рамках проекта "Голубой поток" со всей очевидностью показали ограниченные финансовые возможности страны в отношении масштабного энергоимпорта. Вместе с тем эти проблемы актуализировали в самой Турции вопрос ускорения реализации собственных энергетических проектов, особенно тех, которые касаются возобновляемой электроэнергии. В первую очередь весьма проблемного с международно-политической точки зрения гидроэнергетического Проекта Юго-Восточной Анатолии (ПЮВА).

Занять стратегические высоты

Этот грандиозный проект, предполагающий строительство 22 плотин и 19 ГЭС на протекающих по территории Турции Тигре и Евфрате, самых больших реках Ближнего и Среднего Востока, осуществляется Турцией с конца 70-х гг. прошлого века. Будучи одним из крупнейших в мире, ПЮВА является и источником особой гордости Турецкой Республики. Официальные власти страны называют его "будущим Турции" (см. "Окно Турции в будущее") и заявляют, что этот анатолийский "проект века" возродит "к жизни всю Месопотамию".

Следует отметить, что до конца 60-х гг. ХХ века водные ресурсы Тигра и Евфрата в ирригационных и гидроэнергетических целях использовали лишь государства, находящиеся в низовьях этих рек, - Ирак и Сирия. При этом до 1950-х гг. таким государством был только Ирак. Сирия лишь при помощи советских специалистов начала в конце 50-х гг. техническое изучение Евфрата, за чем последовала разработка проекта плотины Аc-Саура и ГЭС, построенных в 1973 г.

В то же время огромное значение использования водных ресурсов Верхней Месопотамии (области Верхнего Междуречья) для развития электроэнергетики Турции было осознано еще Ататюрком, по указанию которого в 1936 г. начаты интенсивные исследования по всему турецкому Евфрату.

Активно же разрабатывать планы использования огромного гидроэнергетического потенциала рек (обладающих большой скоростью течения и незамерзающих в высокогорных районах Турции даже зимой) власти стали лишь в 60-х гг. Так, например, в программном заявлении правительства Сулеймана Демиреля от 27 октября 1965 г. говорилось: "Построим плотины и превратим восток (Турции) в источник энергии". В 1965 г. в месте слияния рек Авараш и Мурад (восточная часть Евфрата) возле г. Кебан было начато строительство (завершившееся спустя 10 лет) первого масштабного гидротехнического сооружения Турции - Кебанской плотины высотой в 163 м и ГЭС, производящей ежегодно 6 млрд. кВт-ч электроэнергии. А в 80-х гг. были построены первые гидротехнические объекты уже в рамках ПЮВА.

Безусловно, для Турции, имеющей незначительные запасы нефти и других ресурсов минерального сырья (см. "Энергорынок Турции"), начало использования речной системы Верхнего Междуречья позволило в значительной степени удовлетворять растущие потребности развивающейся экономики в энергоресурсах, а также решать геополитические и геоэкономические задачи.

Дешевая электроэнергия, производимая на Евфрате и Тигре, стоимость которой в два раза ниже получаемой в других районах Турции, стимулировала в 1990-х гг. экономический бум и резкий рост промышленности страны.

Объем совокупного производства электроэнергии восьми ГЭС, построенных по Проекту Юго-Восточной Анатолии, уже составил почти 205 млрд. кВт-ч, что эквивалентно $12 млрд, или импорту 80 млн. т сырой нефти, или свыше 100 млрд. куб. м природного газа. Как считают многие турецкие аналитики, именно завершение ПЮВА и соответственно наращивание выработки собственной гидроэлектроэнергии должно покрывать растущие энергопотребности страны, а не увеличение Анкарой импорта энергосырья, в том числе и российского газа.

Реализация ПЮВА, по мнению мировых наблюдателей позволяет Анкаре в определенной степени "решать" и курдскую проблему, являющуюся, как известно, комплексным перманентным вызовом Турецкой Республике со времен ее основания. Мотивом властей, помимо "превращения востока Турции в источник энергии", было стремление изменить этнодемографический облик этого региона. В результате строительства гигантских гидротехнических сооружений происходит разрушение и уничтожение традиционных курдских поселений. Более того, процесс миграции курдов в западные

стр. 50

районы страны осуществляется порой только под предлогом возможного строительства (при этом в курдские районы переселяются этнические турки из других регионов страны).

Стратегическую значимость ПЮВА для Анкары подтверждает то обстоятельство, что Проект Юго-Восточной Анатолии утвержден могущественным Советом национальной безопасности страны. И это неудивительно. Данный проект предусматривает использование и управление системой рек Верхней Месопотамии, т.е. верхних течений Тигра, Евфрата и их притоков. Географически это "высотное" положение позволяет Турции в результате осуществления проекта контролировать водные потоки в Сирию и Ирак и занять доминирующее геоэкономическое и геополитическое положение в регионе. Естественно, это желание Анкары рассматривается в странах нижних течений Тигра и Евфрата в качестве угрозы национальной безопасности.

Месопотамский проблемный узел

Данное утверждение не является преувеличением. Речная система Месопотамии, являющаяся естественной гидросистемой, "транспортирует" водные ресурсы из богатых водой регионов Восточной и Юго-Восточной Анатолии (Турция) и севера Ирака в аридную зону юга региона и дает, таким образом, "жизнь арабским пустыням", занимающим территориально большую часть Ближнего и Среднего Востока.

Турецкие власти неоднократно открыто заявляли, что, "контролируя воду (путем строительства плотин), идущую в арабские страны, Турция может контролировать арабскую политику" и что "для регулирования политического поведения" арабов может остановить потоки воды в Сирию и Ирак на период около восьми месяцев, не опасаясь переполнения турецких плотин. Создание сети плотин в рамках ПЮВА рассматривается турецкими военными в качестве одного из основных рычагов для обеспечения контроля над "жизнью" региона Благодатного полумесяца. При этом турки все время подчеркивают большую значимость своих водных ресурсов перед арабской нефтью - "арабы владеют нефтью, зато мы владеем водой", являющейся источником энергосырья, огромных урожаев и попросту важнейшим условием жизнеобеспечения человека.

После введения в строй всех планируемых объектов ПЮВА сток воды Евфрата в Сирию и Ирак уменьшится на 50%, а Тигра - на более чем 10%. Все это угрожает собственным амбициозным гидропроектам этих стран, связанным с использованием вод бассейнов Тигра и Евфрата. В значительной степени от стока этих рек зависит и ирригация сельскохозяйственных земель. Иракские власти многократно доводили до сведения мировой общественности информацию об огромном ущербе, который наносит уменьшение стока рек аграрному сектору страны (по некоторым оценкам - до трети годового урожая). Угрозу энергетическому сектору (иракским гидроэлектростанциям) могут представлять и планы Сирии по строительству новых плотин, одна из которых должна повернуть русло реки Тигр.

Использование речных ресурсов Тигра и Евфрата периодически вызывает серьезные политические трения между государствами Междуречья. Так, например, когда 13 января 1990 г. турецкие гидротехники для заполнения водохранилища плотины им. Ататюрка на месяц остановили сток Евфрата в Сирию, русло реки от южных границ Турции до искусственного озера Асад (в районе сирийского г. Алеппо) стало полностью

стр. 51

сухим, что вызвало остановку 7 из 10 турбин гидроэлектростанции на плотине "Аc-Саура" и привело к острому энергетическому кризису в стране. В данном случае Анкара не на словах, а на деле продемонстрировала свое мощное "водное оружие". Межгосударственные отношения между Турцией, с одной стороны, и Сирией и Ираком - с другой, были накалены до предела. Ирак даже угрожал подвергнуть бомбардировке турецкие плотины на Евфрате.

А двумя десятилетиями раньше на грани войны стояли Сирия и Ирак, когда Дамаск начал заполнение водохранилища-озера Асад. Ирак стянул к границе войска и грозился подвергнуть плотину бомбардировке. Кризис был улажен благодаря саудовскому и советскому посредничеству. Однако необходимо добавить, что, несмотря на некоторые уступки Сирии (согласившейся "забирать" лишь 40% воды), Ирак все же оказался в "евфратском вопросе" проигравшей стороной. Турецкие и сирийские проекты на Евфрате вызвали резкое ухудшение качества воды в Ираке (значительно повысив содержание солей в нижнем, "иракском" течении реки) и, соответственно, падение урожайности орошаемых земель.

В 1990-х гг. иракские власти не раз заявляли даже о возможности предъявления в международный арбитраж иска против Турции, а также иностранных фирм, осуществляющих эти проекты в Юго-Восточной Анатолии. Однако международно-политическая изоляция Багдада, конечно же, играла на руку Анкаре и лишала Ирак возможности полноценно отстаивать свои интересы.

В конце 1990-х гг. Ирак и Сирия пытались координировать свою позицию и даже заявляли, что "совместные действия против Турции будут неизбежны", если Анкара продолжит реализацию проектов строительства плотин. Багдад и Дамаск настаивают на том, что Тигр и Евфрат являются международными водотоками. Турция, в свою очередь, ссылаясь на то, что эти крупнейшие реки региона берут начало на ее территории, а также на отсутствие четкого международно-правового статуса этих рек и порядка регулирования потребления водных ресурсов, настаивает на том, что эти реки являются водотоками, "пересекающими государственные границы" или трансграничными.

Турки, как известно, рассматривают "оставляемую" арабам воду в качестве "подарка". По мнению Анкары, неоднократно озвученному в разные годы руководителями страны, "турецкая вода" так же принадлежит Турции, как другие природные богатства, например нефть, не поддаются оспариванию соседними странами. Так, в 1988 г. глава турецкого правительства Тургут Озал заявил: "Мы не говорим арабам, что им делать со своей нефтью, поэтому мы никогда не примем требований арабов касательно нашей воды". В этом же русле и высказывание, сделанное в июле 1992 г. на церемонии открытия плотины имени Ататюрка тогдашним премьер-министром Турции Сулейманом Демирелем: "Водные ресурсы принадлежат Турции так же, как нефтяные ресурсы принадлежат арабам. Мы ведь не требуем, чтобы они делились с нами своей нефтью, так и они не должны заявлять о необходимости раздела водных ресурсов". При этом, уже будучи президентом, Сулейман Демирель заявлял, что "и Сирия, и Ирак имеют не больше прав претендовать на турецкие реки, чем Турция может претендовать на их нефть. Поэтому мы вправе делать (с "нашей" водой) все, что хотим". Турецкие власти заявляли также, что те, кто желают раздела водных ресурсов, должны согласиться на совместное использование всех природных ресурсов, особенно нефти.

стр. 52

В то же время в результате осуществления турецких гидропроектов дефицит воды может ощущаться не только в Сирии и Ираке, но и в странах Персидского залива из-за уменьшения стока реки Шатт-эль-Араб, воды которой формируются Тигром и Евфратом. Поэтому Саудовская Аравия и Кувейт, так же как и Сирия с Ираком, настаивали на том, чтобы западные государства, включая США, и международные финансовые организации не предоставляли Турции кредиты для осуществления гидроэнергетического Проекта Юго- Восточной Анатолии.

Когда вода дороже нефти

В целом турецкие власти признают, что хотя в мире существует интерес к различным энергетическим и ирригационным проектам ПЮВА, зарубежные финансовые организации не решаются инвестировать в них средства из-за политических рисков и определенного давления, оказываемого на потенциальных инвесторов арабским миром и правозащитными организациями (см. "Против" больше, чем "за").

Анкара была вынуждена финансировать ПЮВА своими силами. В настоящее время на него истрачено $16 млрд, что составляет 50% от планируемых совокупных инвестиций. Столь значительные капиталовложения государства в ПЮВА стали одной из причин высокой инфляции в Турции в последнее десятилетие. Как заявил бывший министр иностранных дел Турции Мурат Караялчин, "к сожалению, Турция из-за воспрепятствования другими странами не смогла профинансировать ПЮВА ресурсами международных финансовых институтов и была вынуждена затрачивать свои собственные ресурсы. Это является одной из наименее известных причин инфляции в Турции".

Необходимо отметить, что Турция для реализации проектов в рамках ПЮВА пыталась привлекать и средства частных компаний, что было официально закреплено законом N 3096 от 1984 г., известном также по названию схемы осуществления - "Build-Operate-Transfer (BOT)". Согласно этому закону, иностранные компании осуществляют строительство объекта на свои средства, а после его завершения в течение 10-15 лет продают электроэнергию государству (которое гарантирует ее закупку). После покрытия издержек и получения определенной нормы прибыли объект передается государству (Министерству энергетики и природных ресурсов Турции). Первым в истории ПЮВА проектом, полностью реализованным на средства частных компаний, стало строительство (завершенное в 2000 г.) плотины Биреджик и ГЭС. Этот проект стоимостью в 2,3 млрд. немецких марок претворял в жизнь консорциум (Birecik Group), в состав которого входили в т.ч. и турецкие фирмы. Финансирование осуществлялось экспортными кредитами Германии, Бельгии, Франции и Австрии, предоставляемыми "своим" фирмам, участвующим в проекте, а также коммерческим кредитом Chase Investment Bank Ltd. (США) и собственными средствами компаний консорциума.

Однако проект Биреджик так и остался единственным проектом, осуществленным на частные инвестиции. Поэтому правительство было вынуждено искать другие источники финансирования, одним из которых может стать экспорт воды.

Хотя турецкие власти не устают повторять, что Турция не так уж богата водными ресурсами (которые им все в большей степени нужны для себя), они уже не один год предлагают именно эти ресурсы на продажу различным странам региона. Так, в настоящее время Министерством энергетики и природных ресурсов Турции ведутся переговоры на эту тему с Израилем (пользующимся, в частности, водными ресурсами сирийских Голан). Турция еще в середине 90-х гг. построила на побережье Средиземного моря водоочистительный комплекс Манавгат на одноименной реке (с возможным использованием водных ресурсов рек Сейхан и Джейхан), который замышлялся в качестве окна для турецкого гидроэкспорта. Вначале турки предлагали провести отсюда трансрегиональный водопровод ("трубопровод мира", как называл его бывший президент Турции Тургут Озал) в Сирию, Иорданию, Израиль и Палестину. Однако Сирия в пределах своих территориальных вод блокировала этот проект. Поэтому, если Турция и Израиль наконец договорятся об экспорте турецкой воды в Израиль, то она будет поставляться танкерами. Хотя предлагаемая Израилю вода не из Тигра и Евфрата, а из рек к западу от региона ПЮВА, гидроэкспорт вынудит Турцию увеличить использование рек Междуречья, что, конечно же, прекрасно понимают арабы, задавая Турции вопрос: "Если у вас нет "лишней" воды, зачем экспортировать ее в Израиль?".

Таким образом, можно предположить, что при интенсификации Турцией своих гидроэнергетических проектов борьба за воду, т. е. за жизнь, начнется в регионе с новой силой.

Нодар Мосаки, кандидат ист. наук, научный сотрудник Института востоковедения РАН