Мораль и умственные способности общества обратно пропорциональны величине ставки ссудного процента.

Э. Бем-Баверк

В предыдущей статье мы попытались показать, что одной из важных причин экономических трудностей, переживаемых человечеством в последние три-четыре десятилетия, было изменение соотношения между рынками, государственным регулированием и монополистической практикой [Широков, Салицкий, 2004]. Теперь читателю предлагается поразмышлять о переменах, затронувших денежную сферу и некоторые структурные параметры послевоенного мира в условиях уменьшения темпов экономического роста в 1970 - 1990-е гг.

Напомним, что на динамике мировой экономики в первой половине XX в. в полной мере сказались неустойчивость и конфликтность международных отношений¹ . В 1901 - 1950 гг. среднегодовой темп прироста ВВП составил 2.2%: в развитых странах - 2.2%, в социалистических - 2.9%, в развивающихся - 1.9%. При этом среднегодовые темпы в Латинской Америке и Африке были почти на 50% выше средних, а в Азии - в два с лишним раза ниже.

После окончания Второй мировой войны и в ходе начавшегося крушения колониальной системы темпы роста мировой экономики резко повысились - до 5.0% в 50-х гг. XX в., в том числе до 4.1% в развитых странах и 5.2% - в развивающихся. Резкое ускорение темпов в развитых странах можно объяснить послевоенным восстановлением национальных хозяйств, внедрением крупных инноваций (атомная энергетика, нефтехимия, реактивная авиация, телевидение и пр.), разработанных в предвоенные годы или во время войны, а также восстановлением внешнеэкономических связей, пострадавших от мирового кризиса и войны. Очень важным фактором, как представляется, стала эволюция самого капитализма, противоречия которого утрачивали антагонистичность. Формирование социального государства уменьшало неравенство в распределении доходов, что, в свою очередь, расширяло внутренний рынок, повышая массовую склонность к потреблению.

Одновременно происходило изменение подхода правящих кругов развитых стран к периферии. В политическом плане существенное значение имели опасения социального взрыва на периферии, а в экономическом - желание подтянуть ее к потребностям менявшегося международного разделения труда. Относительное удешевление основного капитала в развитых странах и расчеты на расширение внешних рын-

Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант N 03 - 06 - 80328.

¹ Историки называют весь период 1914 - 1945 гг. "тридцатилетней мировой войной двадцатого века" [см.: Foursov, 2004, р. 164].

стр. 191

ков по мере индустриализации развивающихся стран создали к 1960-м гг. экономическую основу для предоставления помощи развитию, государственных кредитов, подготовки кадров и пр.

Ускорение темпов роста развивающихся стран в 1950 - 1960-е гг. в основном базировалось на внутренних факторах. Во-первых, достижение политической независимости создало благоприятные условия для экономического роста из-за устранения дискриминации, ликвидации внеэкономического принуждения, сокращения насильственного изъятия чистого продукта, ограничения внешней конкуренции и пр. Во-вторых, изменилась роль национального государства. Оно устраняло наиболее архаичные отношения, создавало приоритетные объекты инфраструктуры и промышленности, поддерживало национальное предпринимательство, а также осуществляло защиту от иностранной конкуренции. В ряде небольших стран и территорий с помощью государства был успешно запущен механизм экспортной ориентации.

Однако взлет темпов развития оказался относительно непродолжительным. Уже в 1960-х гг. мировые темпы развития снизились до 4.6%, постепенно скатившись до 2.6% в 1990-х гг. Более того, в последнее пятилетие века они уменьшились почти до 2%. Поэтому все процессы в мировой экономике в последние десятилетия происходили на фоне замедляющихся темпов роста. В развитых странах такое замедление стало хроническим и особенно заметным после топливно-энергетического кризиса. Для развивающихся стран была характерна неустойчивость развития, но в целом за вторую половину XX в. среднегодовые темпы роста в развивающемся мире достигли 4.9%² . Если в первой половине XX в. лидерами роста были развитые страны, то во второй - развивающиеся. Страны Азии (без Японии) даже повысили темпы роста: с 5.2% в 1950 - 1973 гг. до 5.5% в 1973 - 1999 гг. [Madison, 2001, p. 126].

ИЗДЕРЖКИ ПЕРЕНАКОПЛЕНИЯ

Несколько упрощая и огрубляя происходящее, можно сказать, что при затухании темпов развития каждый кругооборот капитала создает относительно меньший рынок, чем предшествующий. Поэтому капитал, накапливаемый во время кругооборота, не может быть производительно реализован полностью. Тогда перед владельцем капитала открывается несколько возможностей. Прежде всего капитал может быть вывезен в другую, более успешно развивающуюся страну. Однако здесь есть определенные сложности: незнакомое законодательство, дискриминационные положения, ограничения на вывоз прибылей, нехватка квалифицированных кадров и т.п. Далее, капитал может быть направлен в отрасль, производящую совершенно новый продукт или услугу. В этом случае результаты непредсказуемы, так как зачастую предприятия, осуществляющие первичное освоение новых изделий (услуг), оказываются убыточными. Наконец, существует возможность превратить производительный (промышленный) капитал в денежный. В определенных условиях легче найти прибыльное применение ссудному капиталу, чем производительному. Такие условия сложились на мировом рынке в 1970-е гг.

Разбухание сферы ссудного капитала началось в период топливно-энергетического кризиса. В то время наблюдалось расстройство всей экономической системы, вызванное резким обострением проблем дефицитности бюджетов и платежных балан-

² В развитых странах темпы прироста ВВП составили 3.4%. В основе этого замедления лежали объективные причины. В 1950-е гг. военные разрушения были ликвидированы, товарный дефицит устранен, новые технологии и продукты освоены, поэтому высокие темпы роста стали не соответствовать емкости рынка. В ходе восстановления экономики основным ограничителем развития был капитал, а в последующем эта роль переходит к рынку. В дальнейшем рост сковывали снижающиеся темпы роста населения, возрастающие непроизводительные военные расходы, а также усиление неравномерности распределения дохода, отмечавшееся при переходе от индустриального к постиндустриальному обществу

стр. 92

сов, а также выявившейся убыточностью многих традиционных отраслей промышленности (индустрии "дымовых труб"). Урегулирование этих дефицитов и сброс части производственных мощностей в развивающиеся страны требовали увеличения масштабов операций ссудного капитала. Его движению стал мешать жесткий контроль национального государства над рынками капитала, унаследованный от военного прошлого. Распад валютной системы, основанной на золотом паритете, появление "нефтедолларов" и снятие ограничений на движение капитала в развитых странах стимулировали стремительное накопление ссудного капитала, а также его массовый уход из национальных хозяйств на рынок евродолларов, в офшорные зоны и пр.

В 1979 г. Федеральная резервная система США резко повысила учетную ставку. Это решение оказало огромное воздействие на дальнейшее формирование ставки ссудного процента в отношениях между развитым и развивающимся мирами. Она в результате повысилась настолько, что весь период 1980 - 1990-х гг. оказался временем повсеместного и, как представляется, искусственного обострения платежных проблем. Особенно тяжелым оказалось положение развивающихся стран. С. А. Былиняк отмечал в связи с этим: "Реальный процент (с поправкой на динамику цен) за длительный исторический период составляет около двух. Во второй половине 70-х гг. эта ставка была значительно ниже. Однако в самом начале 80-х гг. она резко повысилась и к середине десятилетия достигла примерно 10% (номинальная ставка, дефлированная на цены импортных промышленных товаров развивающихся стран). Иначе говоря, процент оказался в 5 раз выше, чем в среднем за длительный исторический период" [Былиняк, 1988, с. 37].

Резкое удорожание кредита сопровождалось, что естественно, многочисленными платежными кризисами. По мнению Дж. Стиглица, таких кризисов за последнюю четверть века случилось около ста [Стиглиц, 2003, с. 126]. Массовый долговой кризис, начавшийся в странах Латинской Америки в 1980-е гг., закрепил ставку ссудного процента на высоком уровне, причем прямые и косвенные потери несли все стороны, если иметь в виду производителей. Росли кредитные риски и перенакопление капитала в развитых странах, его дальнейшая трансформация в ссудный капитал и "горячие деньги" приобрела значительные масштабы. Но платежеспособный спрос на капитал при высоком проценте был недостаточен, а заемщикам приходилось идти на очень высокий риск. В результате многие развивающиеся государства и некоторые социалистические страны втягивались в долговую кабалу³ .

Возникновению кризисов, а также действиям по их преодолению посвящена обширная научная литература, включая упомянутую выше работу Дж. Стиглица. Вместе с другими исследователями американский экономист отмечает, в частности, теоретическую неправомерность и практический вред повышения ставки процента в качестве стандартной меры, практиковавшейся МВФ при возникновении платежных проблем. Такая политика опять-таки вызывала удорожание внутренних и внешних заимствований, не говоря уже о колоссальном ущербе, причиняемом деятельностью спекулянтов в периоды "стабилизационных" мероприятий⁴ . В более общем виде про-

³ В 1980-е гг. практически не было чистого притока капитала в развивающиеся страны: все "съедали" платежи по долгам [см., например: Krugman, 1999, р. 62].

⁴ "Выгодной спекуляцию делают деньги, поступающие из казны государств, поддерживаемых МВФ... в целом спекулянты выигрывают сумму, равную потерям государства. В этом смысле именно МВФ держит на плаву спекулятивный бизнес", - отмечает Дж. Стиглиц и, продолжая эту мысль, пишет: "Те миллиарды долларов, которые он (МВФ) предоставляет, используются для поддержки валютных курсов в течение короткого времени на явно неустойчивых уровнях. За это время иностранцы и местные богатые успевают вывести свои деньги из страны на более выгодных для себя условиях... миллиарды долларов уходили на выплату иностранным кредиторам даже тогда, когда долг являлся частным... получалась фактическая национализация частных обязательств. Во время азиатского кризиса это было выгодно только американским и европейским кредиторам" [Стиглиц, 2003, с. 233, 244].

стр. 93

блема заключалась в том, что повышение цены кредита происходило в последнюю четверть века при ухудшении качества денежных ресурсов в виде так называемых твердых валют. Общепризнанным, в частности, является тот факт, что после распада Бреттон-вудсской системы колебания валютных курсов еще более ухудшали положение производителей по сравнению с крупными финансистами, в менее выгодном положении оказывались и развивающиеся страны.

Достаточно очевидна связь высокой ставки ссудного процента с процессами монополизации сектора финансовых услуг в развитых странах. Не менее важно понимать, что бурный рост набора таких услуг, числа финансовых посредников и так называемых рынков капитала отнюдь не означал улучшения условий кредита. В числе пострадавших в самих развитых странах при этом часто оказывались малые и средние кредитные предприятия, непосредственно работавшие с физическими лицами. Показателен в этом смысле крах сберегательно-инвестиционной отрасли (Savings and Loan Industry) банковской системы США в 1987 г.: учреждения отрасли в основном занимались ипотечными кредитами. Перенос же модели разросшихся "рынков капитала" в развивающиеся страны зачастую приводил к еще более тяжелым последствиям. Например, в Кении, где под давлением МВФ была либерализована банковская система, только в 1993 - 1994 гг. обанкротилось 14 банков, а ставка процента, вопреки прогнозам Фонда, резко повысилась.

Поскольку емкость финансового "рынка" возрастает за счет многостороннего характера кредитования, реорганизации кредитов, их пролонгации, страхования и пр., то он на первый взгляд кажется более широким, чем сфера приложения производительного капитала. Однако оборотной стороной данного явления оказывается отрыв денежной сферы от реальной экономики, "пузыри" и, в конечном счете, "порча" денег - своего рода латентная амортизация финансового капитала. К тому же в обстановке возрастания экономических и политических рисков наметилось замещение собственных капиталов заемными средствами даже в производительной сфере.

В дальнейшем финансовый сектор продолжал разбухать за счет пополнения средствами не совсем легального происхождения. Вероятно, свой вклад в расширение этой сферы внесло увеличение доли капиталов нелегального и криминального происхождения (доходы от торговли наркотиками, оружием, проституции и т.п.). "Отмывание" таких доходов требует времени, поэтому они долго остаются в спекулятивной сфере. Доля ссудного капитала и спекулятивных денег продолжает увеличиваться. По расчетам А. И. Динкевича, ныне она достигает 4/5 всего функционирующего капитала.

Отчего же тогда не произошло инфляционного взрыва в развитых странах? Думается, дело здесь не столько в контроле над кредитно-денежной политикой, сколько в образовании мощного потока дешевого импорта потребительских товаров из развивающихся стран, обеспечившего и относительную стабильность потребления (средняя реальная заработная плата в США составила 7.78 дол. в час в 1980 г. и 7.89 дол. в 2000 г. [Васильев, 2004, N 1, с. 16]), и возможность резкого расширения сферы услуг на Западе.

Кроме того, регулярное получение финансовой ренты существенно ослабило мотивацию к научно-техническому прогрессу. С одной стороны, продолжался процесс усовершенствования технологии, причем пространство инновационной деятельности охватило и ряд развивающихся стран. С другой стороны, при общем росте технологического уровня за это время не было ни открыто принципиально новых технологий, ни создано оригинальных новых продуктов. Другой отличительной чертой научно-технического прогресса в последние два десятилетия ушедшего века является сосредоточение свыше половины инноваций в сфере услуг.

Экстенсивное расширение глобализации на все новые страны и территории могло происходить при относительно современной или несколько улучшенной технологии. Разработке же и внедрению новейшей, оригинальной технологии препятствовало не-

стр. 94

сколько моментов. Во-первых, при снижающихся темпах развития (а следовательно, и спроса) необходимость разработки какой-то прорывной технологии с коммерческой точки зрения становится сомнительной, так как она может никогда не окупиться. Во-вторых, с распадом лагеря социализма и СССР потребности Запада в сверхновых военных технологиях также ослабели, так как исчез основной противник. Наконец, спрос даже самых передовых развивающихся стран на сверхновые технологии и оригинальные продукты ограничен, что определяется как уровнем их развития, так и доходами населения.

В 1980 - 1990-е гг. расходы на научные исследования в развитых странах снижались (за исключением Японии): в США такое снижение было чуть меньшим, чем в Германии, Великобритании, Франции и Италии [Васильев, 2004, N 2, с. 23].

Эфемерными оказались и представления о росте экономической эффективности в развитых странах. Совокупная (остаточная) продуктивность факторов производства (TFP) имела в 1980 - 1990-е гг. явно выраженную тенденцию к падению [Васильев, 2004 N 1,с. 14; N2, с. 25].

РАСШИРЕНИЕ РЫНКА

Возможность увеличить сбыт в развивающихся странах, по-видимому, существовала: в 50 - 60-х гг. XX в. доля освободившихся государств в мировом населении и ВВП была выше, чем их удельный вес в мировых инвестициях и международной торговле. К тому же в 1970-е гг. темпы роста развивающихся стран выросли на 20%, а развитых -снизились почти на 40%. Однако в дальнейшем расширение рынков сбыта инвестиционных и потребительских товаров из развитых стран в развивающиеся оказалось недостаточным из-за низкой платежеспособности последних. Свою роль здесь сыграло удорожание импорта из-за частых девальваций валют развивающихся стран, которые продавливались МВФ.

С точки зрения расширения сбыта в конечном счете не удалось своеобразное новое "открытие" развивающихся стран, т.е. форсированное вовлечение их в международные потоки капиталов, товаров и производительной реализации капитала, предпринятое в рамках неолиберальной политики. Операцию, подобную той, которую осуществил Запад в середине XIX в. в отношении Китая, Японии, Таиланда и др. стран, повторить было невозможно. С одной стороны, в обстановке противостояния двух военно-политических блоков силовое решение проблемы не проходило, а с другой - в развивающихся странах препятствием "открытию" экономики, в отличие от прошлого, являлось не столько государство, сколько структура экономики и методы управления ею.

Хотя глобализация была подготовлена предшествующим развитием международного разделения труда, возникновением международного производства, вывозом капитала, деятельностью ТНК и другими факторами, первоначальный толчок этому процессу дали правительства развитых стран, их компании и международные экономические организации. Именно под их давлением и началось "открытие" развивающихся стран, послужившее началом глобализации. В ее ходе происходила нивелировка юридических условий деятельности на значительном экономическом пространстве, возрастание влияния внешних факторов на процесс внутреннего воспроизводства. Однако глобализация, создав благоприятные условия для центра и относительно небольшого числа примыкавших к нему стран периферии, заметно ухудшила положение большого числа наименее развитых стран, а также слоев населения, связанных с традиционными отраслями и методами производства во всех группах стран. Видимо, это совмещение объективных процессов развития и полуприкрытого насилия послужило в конце концов причиной ограниченного роста спроса и столь неоднозначного отношения к глобализации как в развитых, так и развивающихся странах.

стр. 95

В рамках неолиберализма развитые страны сосредоточились на механическом взламывании рынков периферии: ослаблении государственного капитализма, прежде всего государственного предпринимательства, снятии протекционизма, сокращении бюджетного дефицита, преобразовании платежного баланса и т.п. По сути, это был экстенсивный подход.

В противоположность такому подходу развивающиеся страны пытались совмещать выгоды международной специализации с государственным регулированием, защитой и консолидацией внутреннего рынка, повышением нормы накопления, развитием инфраструктуры и более равномерным распределением доходов, являющимся ключом к увеличению спроса. В странах Восточной и Юго-Восточной Азии такая политика относительно быстро дала весомые результаты. Со временем положительные итоги были достигнуты и в мегаэкономиках Китая и Индии. Специфика последних заключалась в том, что возможность решить принципиальные проблемы экономического развития даже за счет очень крупных внешних заимствований в этих странах отсутствовала и осознавалась руководством⁵ .

Результаты "сервисизации" и информатизации экономики пока выглядят весьма противоречивыми. Эти процессы в развитых странах были подготовлены предшествующей эволюцией экономики, а также сверхвысокими доходами в финансовой сфере. Свою роль сыграли замедленный (по сравнению с производительными отраслями) рост производительности труда в услугах, насыщение рынка потребительских товаров, изменение структуры потребления по мере повышения денежных доходов, вынос за рубеж целого ряда трудоемких, материало- и энергоемких, экологически грязных отраслей. По мере затухания темпов роста и насыщения потребительского рынка замещение выпуска товаров производством услуг часто превращалось в императив для полной реализации капитала.

По-видимому, такому замещению первоначально благоприятствовало несколько обстоятельств. Во-первых, углубляющееся обобществление производства и повышение доходов населения создавали возможность для внедрения совершенно новых, оригинальных услуг. В этом смысле перед предпринимателями лежал обширный и совершенно неосвоенный рынок. Во-вторых, ряд услуг в этой сфере (спутники связи, оптоволоконные линии связи, сети мобильных телефонов и пр.) отличался высокой капиталоемкостью, довольно большой сложностью и широкими масштабами операций. Поэтому, в отличие от индустриальной сферы, где уже давно ощущалась конкуренция и самостоятельность развивающихся стран, в сфере услуг преимущества временно лежали на стороне развитых стран.

Однако, судя по кризису, охватившему "новую экономику" в начале тысячелетия, перемещение капиталов в эту сферу оказалось чрезмерным. С одной стороны, наметилось слишком быстрое повышение доли услуг, особенно финансовых, в цене товара, что свидетельствует о малой эффективности всей этой сферы. С другой стороны, 67% фирм страдают и несут потери от избытка информации и только треть фирм может использовать и реализовывать эту информацию. Падение капитализации компаний, занятых в "новой экономике", свидетельствовало в начале века о том, что капиталы начинают перетекать в какую-то новую сферу или, наоборот, оседать в "старых" отраслях.

Структуре хозяйства и занятости большинства развивающихся стран вряд ли соответствует описанное выше изменение общего направления научно-технического прогресса и опережающий рост исследований в сфере услуг. Дело в том, что "серви-

⁵ Примечательно, что в 1985 г. КНР отвергла (после открытого обсуждения в печати) предложение Мирового банка о кредите объемом в 200 млрд. дол., предложенного под девизом "Занимайте и процветайте!"

стр. 96

сизация" экономики в развитых странах - продукт длительного предшествующего развития, формирования мощного индустриального сектора, обобществления производства, углубления международного разделения труда, урбанизации, относительной избыточности финансового сектора и т.п. Для многих же развивающихся стран "сервисизация" экономики - дело относительно далекого будущего. Поэтому они не всегда заинтересованы в освоении инноваций в этой сфере.

В то же время из замедления научно-технического прогресса вытекает следующее. Во-первых, формально упрощается задача целого ряда развивающихся стран по достижению технологического уровня развитых, так как при не очень подвижном его уровне сделать это значительно проще (фактически это произошло в Южной Корее, на Тайване и в Сингапуре). Во-вторых, поскольку отрыв по уровню технологии развитых от развивающихся стран может быстро сокращаться, то возможности их влияния на развивающийся мир снижаются. Различия в специализации развивающихся стран все чаще оказываются достаточными и для полноценной кооперации внутри "третьего мира", усиливающей тенденцию к регионализации, и результативных совместных действий на рынках развитых стран. В-третьих, при замедлении научно-технического прогресса сокращаются возможности передачи устаревающих отраслей менее развитым странам. Механизм формирования "гусиной стаи" перестает работать. Результатом становится, с одной стороны, замедление перемещения различных групп стран по лестнице "догоняющего" развития, а с другой - обострение конкуренции между странами, находящимися на разных уровнях развития, так как они должны "толкаться" в одних и тех же отраслях.

В целом же возможности расширения сбыта продукции и услуг развитых стран в развивающихся выглядят как сужающиеся. Это же касается и вывоза капитала, кредита и др. "Горячие" и спекулятивные деньги становятся лишними по отношению к формирующемуся разделению труда между основными группами стран.

ОДИН МИР - ДВЕ ЭКОНОМИКИ?

Растущая самообеспеченность развивающихся стран в части капитала и денег (за исключением наименее развитых государств) выражается в стабилизации нормы накопления⁶ , а также быстром увеличении валютных резервов. Заметим, что совокупный внешний долг Китая и Индии, в которых проживает половина населения развивающихся стран, вырос с 240 млрд. дол. в 1998 г. до 283 млрд. дол. в 2003 г., но при этом валютные резервы обеих стран за тот же период увеличились со 120 до 510 млрд. дол. [Asian Development..., 2004, p. 295].

В 1999 - 2003 гг. стабилизировались примерно на одном уровне показатели инфляции в развитых странах и государствах Восточной, Южной и Юго-Восточной Азии (табл. 1). Практически стабильными по отношению к доллару оставались и курсы национальных валют большинства этих стран. Иначе говоря, сохранился разрыв между уровнем внутренних цен в Азии и Северной Америке, являющийся важнейшей предпосылкой устойчивости имеющихся товарных потоков, с одной стороны, и признаком отсутствия интеграции мировой экономики в единое и однородное целое - с другой.

Обратим внимание еще на один факт: специалисты по валютно-финансовым проблемам привыкли считать полную обратимость (конвертируемость) национальных валют признаком или даже целью экономических реформ. Парадокс заключается в том, что и Китай, и Индия добились резкого улучшения позиций в мировой экономике при сохранении жестких валютных ограничений, а их введение оправдало себя как

⁶ Норма накопления капитала в странах Востока возросла с 14.2% ВВП в 1950 г. до 26.5% в 1980 г. В 1995 г. она составила 27.6%, в 2000 г. - 24.6% [Динкевич, 2004, с. 6].

стр. 97

Таблица 1

Ежегодный прирост потребительских цен в странах и территориях Азии, %

* Прогноз Азиатского банка развития. Источник: [Key Indicators... , 2002, p. 107; Asian Development..., 2004, p. 284].

средство финансовой стабилизации в Малайзии во время кризиса 1997 - 1998 гг. Подход к иностранным инвестициям, особенно портфельным, остается в КНР и Индии весьма осторожным и селективным: капитал классифицируется и по объему, и по сферам приложения. В Индии, например, даже при прямых инвестициях из-за рубежа, если они направляются в защищаемые отрасли или превышают определенный предел (6 млрд. рупий), необходимо одобрение Совета по инвестициям, в состав которого входят министры финансов, промышленности, торговли, а также представители МИДа и других организаций. Проще говоря, даже если у вас есть мешок свободно конвертируемых денег, вы далеко не все сможете купить в Индии, схожая ситуация сложилась и в Китае.

Отчасти строгость в отношении иностранных инвесторов вызвана одним простым обстоятельством: в Индии, как и в Китае, государство понимает свою задачу в деле развития внутреннего рынка еще и как защиту его от монополий, в том числе зарубежных. Средний объем иностранных инвестиций в одно предприятие в этих странах небольшой - порядка 1 млн. дол. В создании же рыночной инфраструктуры очень значительную роль играют государственные банки, в том числе банки развития, кстати, вовсе отсутствующие в России.

Получается, что валюты развитых стран тоже не вполне обратимы, причем в самых динамичных мегаэкономиках мира. Таким образом, полная конвертируемость валют по счетам движения капитала оказывается еще одним разделительным барьером между развитым и развивающимся миром. Следовательно, под вопросом оказывается и существование единого мирового валютного рынка, и сама возможность совмещения в одной денежной единице функций измерения цены, покупательной способности и универсального международного платежного средства. Практически это означает высокую вероятность образования региональных валют, разного рода новых платежных и стабилизационных соглашений (последних в Восточной Азии к 2004 г. было заключено на 36 млрд. дол.) и растущий полицентризм мировой экономики. Заслуживает внимания, например, такой взгляд на проблему известного китай-

стр. 98

Таблица 2

Структура ВВП азиатских стран, %

Источник: [Key Indicators. .., 2003, p. 104].

ского финансиста: "Мировые деньги на первоначальном этапе не требуют свободной конвертации"⁷ .

В деле экономического развития "неконвертируемые" деньги Востока оказываются, как выясняется, лучше денег Запада: во всяком случае, с их помощью теперь более эффективно справляются с задачей перевода сбережений нации в инвестиции в реальную экономику. Примечательно, что в КНР недавно вошло в обиход выражение "народный капитал" (миньцзы)⁸ .

Таким образом, затухание темпов развития, являющееся на Западе, по-видимому, еще и отражением понижательной фазы кондратьевской волны, породило ряд процессов, формирующих новую, "биполярную", структуру мировой экономики. По имеющимся представлениям, перелом в динамике этой волны, переход ее в повышательную фазу может произойти во втором десятилетии XXI в. Будет ли означать предстоящий изгиб кондратьевской волны прекращение (ослабление) перечисленных негативных процессов и возвращение мировой экономики к некоему исходному уровню, скажем, перед последней четвертью XX в.?

Прежде чем отвечать на этот вопрос, хотелось бы сказать, что волнообразная динамика мировой экономики определяется, как известно, темпами, пропорциями и относительными масштабами амортизации основного капитала в индустриальной экономике. Между тем к концу XX в. в мировой экономике в денежном выражении начинает доминировать сфера услуг, в которой доля основного капитала значительно меньше, причем особенности его амортизации пока мало изучены. Кроме того, в это время произошло своеобразное расщепление мировой экономики. (Такое расщепление не отрицает тесного взаимодействия развитых и развивающихся стран и заинтересованности в его сохранении.) В развитых странах экономика из индустриальной превращается в сервисную, где доминирует сфера услуг. В развивающихся странах доля индустриального сектора относительно стабильна (табл. 2), причем доля разви-

⁷ Мнение Чжао Хайкуаня, бывшего директора НИИ Народного банка Китая (www.chinamoney.com.cn). Следует согласиться и с выводом Дж. Стиглица о причине азиатского кризиса 1997 - 1998 гг.: "...либерализация счетов движения капитала была единственным наиболее важным фактором, приведшим к кризису" [Стиглиц, 2003, с. 126].

⁸ Нелишне напомнить, что в разгар последнего инфляционного обострения в КНР в 1993 - 1995 гг. ставка банковского кредита (около 10%) в госбанках была ниже показателя инфляции, при этом по срочным депозитам банки выплачивали порядка 9% годовых, сохранив главное - доверие населения. Неудивительно, что в такой системе накопились "плохие" долги. Остроту этой проблемы, впрочем, не стоит переоценивать.

стр. 99

вающихся стран в мировой промышленности стремительно растет. Исходя из существующих тенденций, можно полагать, что это расхождение векторов развития, а также ориентации на реальную экономику, в одном случае, и финансовую экономику - в другом, в обозримом будущем сохранится. Может исчезнуть, кстати, и единая основа для формирования новой фазы кондратьевской волны. В сложившихся условиях пока не ясным остается ответ на вопрос как о времени начала повышательной фазы в развитых странах, так и о формах, которые примет это повышение. Не исключено, между прочим, что разделение мира на две экономики окажется спасительным с точки зрения преодоления некоторых свойств повышательной волны в виде учащения войн, конфликтов и т.п.

Поскольку структура экономики, складывавшаяся на Западе в ходе понижательной фазы кондратьевской волны, не отвечает интересам большинства развивающихся стран, то длительная неопределенность в переходе к повышательной фазе может подтолкнуть развивающиеся страны к более активному поведению в мировой экономике. Во-первых, могут быть приняты меры по защите национального рынка услуг и капитала от безграничной конкуренции, создаваемой глобализацией. Разумеется, речь не идет о возврате к протекционизму. Скорее, будут расширены функции региональных интеграционных группировок, в которых развивающиеся страны могут найти относительно защищенное пространство. Нельзя исключать и весьма серьезных перемен в политике международных финансовых институтов и ВТО, в том числе пересмотра под нажимом развивающихся стран некоторых договоренностей Уругвайского раунда ГАТТ. Во-вторых, услуги ныне превращаются в важнейший инструмент освоения рынков развивающихся стран. Между тем услуги, как сферу, легче, быстрее и дешевле освоить, чем промышленность, о чем достаточно наглядно свидетельствует опыт Сингапура, Индии и других азиатских стран. Поэтому доминирующее положение Запада на рынке услуг, включая финансовые услуги, может быть довольно быстро подорвано. Иными словами, в нынешней ситуации присутствует определенная вероятность обратимости происходивших в последнюю четверть ушедшего века процессов.

* * *

Таким образом, взаимодействие между развитыми и развивающимися государствами строилось с 1970-х гг. на фоне затухающих темпов экономического роста. Модель расширения мирового рынка, включавшая в 1950 - 1960-е гг. опережающее развитие инфраструктуры и более равномерное распределение дохода, начала меняться на экстенсивную. В основе этой трансформации лежало движение к монополии, быстрой прибыли и ренте, в том числе кредитной. Краткосрочные расчеты и "короткие" деньги постепенно (но не повсеместно) вытесняли стратегические подходы к развитию. Вскоре в развитых странах началась эрозия фундаментальных составляющих экономики, включая капитал, возник разрыв между теорией и практикой, связанный с растущей неадекватностью базисных категорий анализа и неолиберальных методов управления.

С успехами мегаэкономик Китая и Индии к началу нынешнего века начало складываться довольно четкое и непривычное для развитых стран разделение мировой экономики на производящую и потребляющую. Угроза взрыва финансового "пузыря", во многом возникшего из-за монополии на "обратимые" деньги, а теперь - ее утраты, вынуждает вновь вернуться к теории занятости, процента и денег - и соответствующей политике. Борьба с бедностью понемногу выходит на повестку дня ведущих международных институтов, отражая, в том числе, и необходимость расширения

стр. 100

спроса. Вновь актуализируются концепции, схожие с идеями нового международного экономического порядка, выдвинутыми в 1970-е гг.

В противоположность представлениям о гармоничном соединении капитала и труда в глобальном масштабе как будущем мировой экономики (положенным в основу неолиберализма) к началу нынешнего века картина выглядела совершенно иной. Крупнейшие развивающиеся страны, приближаясь к фазе самообеспечения капиталом, зафиксировали избирательное использование иностранного капитала и фактически сбили монопольную цену на кредит (заимствования российских банков под 3 - 4% сверх "либора", пожалуй, не в счет). Деньги развитых стран (на прежних условиях предоставления) оказываются лишними в продолжающейся глобализации и, возможно, еще что-то потеряют в своей относительной цене.

Постепенная интеграция и дальнейшее становление в Азии крупнейшей экономической системы мира, в которой экспортная ориентация относительно некрупных стран удачно дополняется устойчиво растущими внутренними рынками крупнейших держав⁹ , уже не только перспектива, но и реальность. Вполне реально в перспективе и активное подключение к этой системе России, что может еще более определенно решить вопрос о действительном центре мирового экономического развития.

При таком понимании нынешнего положения дел представляются достаточно очевидными некоторые рекомендации для экономической стратегии России.

Во-первых, ясна потребность стабилизировать относительный уровень внутренних цен (с учетом валютного курса) на отметке, близкой к средней величине по азиатским странам. Необходимое звено финансовой стабилизации и уменьшения гипертрофии сферы услуг (в том числе финансовых), наметившейся в России, - выведение реальной ставки ссудного процента на уровень 2 - 3% при максимум 3 - 5-процентной инфляции. Иначе капиталообразование в реальном секторе невозможно, и все разговоры и законы о малом и среднем бизнесе останутся благими пожеланиями. Не видно альтернатив и расширению внутреннего рынка для отечественного бизнеса за счет более равномерного распределения доходов.

Во-вторых, необходим достаточно жесткий контроль над имеющимся в стране и приходящим иностранным капиталом (антимонопольное законодательство должно быть развернуто в пользу прозрачных отечественных корпораций, поскольку большинство из них не являются ТНК и, по сути, отличаются от крупных западных инвесторов), не говоря уже о "горячих деньгах". Вопрос о "полной" конвертируемости рубля необходимо отложить и тщательно обсудить природу, виды и перспективы современных денег. Зарубежные заимствования и ставку процента по ним необходимо минимизировать, в том числе регулирующими мерами.

В-третьих, не следует торопиться с вступлением в ВТО. Здесь важно больше ориентироваться на позицию развивающихся стран в отношении допуска иностранного капитала, с одной стороны, и учитывать высокую (а по отношению к России - растущую) ценовую конкурентоспособность азиатских государств - с другой. На ближайшую и среднесрочную перспективу предпочтительнее (в том числе для сбалансированных отношений с Западом) более тесное взаимодействие с азиатскими партнерами с упором на двусторонние соглашения. Полезно освоить уже наработанные в Азии формы валютно-финансовой кооперации. Например, стабилизационные соглашения могут позволить уменьшить необходимый объем резервов в "твердой" валюте и использовать имеющиеся в России излишки на нужды реальной экономики и антиинфляционные схемы (например, досрочного погашения внешних долгов). Наконец, энергетические и транспортные программы (как и программы освоения земельных и лесных ресурсов России) должны строиться на понимании более устойчивого ха-

⁹ Число бедняков в Азии снизилось с 32% населения в 1990 г. до 22% в 2000 г.

стр. 101

рактера спроса в Азии, наличия здесь энергичного предпринимательского слоя, связанного с реальной экономикой. Очень высокой в перспективе представляется надежность валют ряда государств этой части света, а значит, и будущая цена российских активов в Азии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Былиняк С. А. Мировой долговой кризис: общие закономерности и особенности проявления на Востоке // Страны АСЕАН: на грани долгового кризиса? М.: Наука, 1988.

Васильев В. С. Глобализирующаяся экономика: развитие по второму началу термодинамики? //Экономические стратегии. 2004. N 1, 2.

Динкевич А. И. Экономическая модернизация третьего мира: итоги, противоречия, перспективы // Материалы конференции "Геном" Востока: опыты и междисциплинарные возможности. М.: Гуманитарий, 2004.

Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Мысль, 2003.

Широков Г. К., Салицкий А. И. Рынок, монополии, государство: западная и китайская модели // Восток (Oriens). 2004. N 1.

Asian Development Outlook 2004. Manila: ADB, 2004.

Foursov A. Eurasia Viewed from an Historical Height // World Affairs. Vol. 8. No. 1. 2004.

Key Indicators of Developing Asian and Pacific Countries. ADB, 2003.

Krugman P.R. Pop-Internationalism. Cambridge, Massachusetts; London: The MIT Press, 1999.

Madison A. The World Economy. A Millennial Perspective. Paris: OECD, 2001.