Конференция "Балканы в европейских политических проектах XIX-XXI вв.", организованная Институтом славяноведения РАН совместно с Институтом балканистики (с центром фракологии) Болгарской академии наук, проходила в Москве 23 - 24 апреля 2013 г. Приглашение участвовать в ней приняли ученые Института балканистики Сербской академии наук и искусств, а также Института по изучению Юго-Восточной Европы Румынской академии. Директора этих балканистических институтов (д-р ист. наук К. В. Никифоров, проф. Ал. Костов, проф. Д. Батакович) и возглавили соответствующие национальные делегации (только проф. Н. -Т. Танашока не смог прибыть в Москву). В конференции также участвовали представитель АН Молдавии и ученые ряда университетов, что является свидетельством плодотворности научного сотрудничества академий и высших учебных заведений. Многочисленная делегация БАН смогла приехать в Москву благодаря финансовой поддержке Форума "Болгария - Россия" и заинтересованности его представителя г-жи С. Шаренковой.

То, что конференция состоялась в столетнюю годовщину Балканских войн 1912- 1913 гг., оказалось случайностью, но осмысление уроков этого военно-политического столкновения в ходе юбилейных мероприятий, прошедших во всех балканских странах, составило благоприятный фон для обмена мнениями между учеными некогда враждующих государств.

Заглавная тема конференции была предложена годом раньше болгарской стороной -при обсуждении плана двустороннего сотрудничества между институтами балканистики РАН и БАН по теме: "Историко-сравнительное исследование развития балканских стран и народов в XIX-XX вв." (руководители соответственно К. В. Никифров и проф. Св. Елдаров). По предложению К. В. Никифорова к работе конференции были привлечены ученые академий наук Сербии и Румынии. Всего в конференции участвовало около 40 человек, 20 из них являлись представителями иностранных академий.

Задачей конференции было целостное рассмотрение истории политических проектов для Балкан, готовившихся в XIX-XXI вв. на Западе и на Востоке, равно как и в самих балканских странах. В центре внимания оказывалась славянская идея на Балканах и в России, истоки ее зарождения и причины последующих преобразований, ее влияние на социокультурное развитие балканских народов и на политику соответствующих государств. В диалектическом единении со славянской идеей предстояло проанализировать место и роль европейской идеи в идеологии и политике балканских стран.

Славянская идея как одна из характерных черт Нового времени на Балканах и в России определила название первого раздела тематики конференции. Эта проблема привлекла внимание восьми ученых, но ее касались и другие докладчики, например, как подводку к расследованию избранного ими конкретного сюжета.

Историю зарождения славянской идеи осветил К. В. Никифоров (РАН) в преамбуле доклада, относящегося к более позднему времени. Он подчеркнул, что возникла она вследствие осознания племенного и, главное, языкового родства. В первой половине XIX в. издавна существовавшая идея получила толчок в Словакии как идея славянской взаимности, затем последовало ее распространение почти по всем славянским землям. Для са-

мосознания народов Сербии, Болгарии, а позже и Македонии, продолжил он, было важно идентифицировать себя не только как отдельную нацию, но и как славян - родственный, в том числе с русскими, конгломерат. Для румын таким мостиком служила православная вера. Вместе с тем у каждого народа славянская идея приобретала свою национальную окраску.

В России увлечение славянской идеей, идеей славянской взаимности вылилось в романтическое славянофильство и в гораздо более угрожающий панславизм. Об этом говорила И. В. Чуркина (РАН) в докладе "Первые русские теоретики панславизма (М. Н. Погодин, К. С. Аксаков)". Касаясь роли славянской идеи в строительстве отношений между Россией и балканскими народами, Чуркина исходит из постулата, что Балканы издавна были зоной борьбы между Россией и западными государствами за политическое влияние здесь. В атмосфере обострения этой борьбы в середине XIX в. К. С. Аксаков развивал славянскую идею в славянофильском направлении, имея в виду главную цель - освобождение зарубежных славян от чужеземного ига при покровительстве русского царя и против стремления западных держав подчинить их себе. Программу же университетского профессора М. П. Погодина, имевшую целью расширение пределов российского государства, Чуркина называет как представлявшую интересы наиболее агрессивных кругов российского общества.

Широко подошел к освещению темы "Константинополь: фантазии, мечты и планы. XIX-XX в." В. И. Косик (РАН). Он детально связал славянскую мечту о православном Константинополе с идейными разработками русских православных мыслителей (Ф. М. Достоевский, К. Н. Леонтьев) и с подспудными планами и разработками по овладению "городом городов", составлявшимися или замышлявшимися российскими императорами, их военным окружением ... и даже правящими кругами Советского Союза. Что, однако, никогда не афишировалось, и, наоборот, официально всегда опровергалось. Но притягательность мечты оставалась.

Тема панславизма получила отражение в докладах двух иностранных участников конференции. О неприятии панславизма болгарским обществом говорила И. Манасиева (БАН) в докладе "Славянская идея как элемент антирусской агитации "Союза освобождения Украины" в начале Первой мировой войны". В СОУ, созданном в 1914 г. во Львове, считали славянскую политику императорской России пагубной. В надежде, что мировая война послужит катализатором борьбы славянских народов за национальное освобождение, в том числе поспособствует выходу украинского народа из состава Российской империи, СОУ развернул в Болгарии, Румынии и Турции - возможных соседях будущей Украины - антирусскую пропаганду с целью создания в них благоприятного климата для осуществления задуманного.

Отголоском неприятия панславизма и, возможно, славянской идеи вообще, явился доклад румынского ученого К. Даниеля (РА) о выстраивании внешней политики Румынии в первое десятилетие XX в. Прежде всего он предложил рассмотреть особое положение Румынии как соседки трех славянских государств, иллюстрируя его ярким заявлением в парламенте румынского политического деятеля Петре Карпа: "Славяне на севере, на юге, на западе, на востоке, повсюду, куда простираются наши взоры, мы видим огромный океан славян, который накатывается волнами на наши берега и угрожает нам разрушениями". По мнению докладчика, Бухарест стремился сохранять равновесие на Балканах, а этому угрожала экспансия панславизма. Страх перед Россией перекидывался и на отношение Румынии к Болгарии (из-за ее близости к России), от которой тоже ждали военной угрозы. Все это определило стремление правящих кругов Румынии к укреплению союза с Центральными державами.

С интересом было выслушано выступление проф. Д. Батаковича (САНИ) "Россия, Сербия и Первая балканская война (по мемуарам Д. Поповича)". Затронутая им тема Балканских войн нашла отражение в докладе проф. Св. Елдарова (БАН). Елдаров вначале остановился на особенностях неославянского движения первого десятилетия XX в. в хорватских землях. Исследование ряда малоизученных явлений здесь, считает он, расширяет

понимание неославизма: это не только политический проект, но и сопутствующие ему экономические, культурные и другие связи. Так, по его мнению, пропаганда церковной унии также является своеобразной формой южнославянской взаимности, не говоря уже о связях между хорватами и болгарами в сфере образования и культуры. Отсюда его оценка неославизма как шага к югославизму. А потому с исключением Болгарии из южнославянской взаимности в результате Балканских войн 1912 - 1913 гг. докладчик связывает и крах неославизма: тогда был нанесен удар по самой сути идеи славянской взаимности -славяне стали убивать славян.

Упомянутый мотив был продолжен в насыщенном богатыми архивными данными докладе Г. Д. Шкундина (РАН) "Болгария в геополитических проектах российской правящей элиты (март 1916 - февраль 1917 г.)". Приведенный им материал о российско-болгарском вооруженном столкновении в Добрудже, как и о болгарско-югославянских боях в ходе Первой мировой войны, свидетельствует, что славянское родство не служило препятствием для убийства ими друг друга.

Роли Первой мировой войны в развитии идеи югославизма были посвящены два доклада. Ю. В. Лобачева (РАН) отметила, что в военные годы идеи югославизма не только обрели новое звучание, но и преобразовались в идеологическую основу государственной интеграции югославян. Прослеживая судьбу планов и проектов объединения в одном государстве сербов, хорватов, словенцев, выработанных сербским правительством (премьер Н. Пашич) и эмигрантским Югославянским комитетом, Лобачева на конкретном примере исследовала возможности государственно-политической реализации популярной идеи.

В свою очередь Н. С. Пилько (РАН), выделяя особенность словенского югославизма, подчеркнула, что реальную почву он стал обретать только в годы мировой войны, хотя идея объединения южных славян зародилась здесь еще в XIX в. Наиболее приемлемым для словенцев, считает она, был союз с хорватами, а потому вхождение в Королевство СХС явилось для них не осознанным выбором, а скорее примирением с реалиями времени. И как заключение: вплоть до Второй мировой войны это югославянское государство так и не стало монолитным, каждая его часть тянула одеяло на себя.

Объяснение феномену "Королевство СХС (с 1929 г. Югославия)" в целом, отвечающее современному состоянию науки, дал А. А. Силкин (РАН). При анализе соотношения идеала югославизма (народного единства сербов, хорватов и словенцев) и практики претворения его в жизнь докладчик использовал такой показатель, как низкий цивилизационный уровень преобладающей крестьянской массы в составе населения. В опровержение мнения современных историков, ностальгирующих по Югославии и считающих югославизм модерной интеграционной политической и государственной идеей, а ее приверженцев - радетелями преодоления раздробленности, Силкин неуспех всего югославянского государственного объединения связывает с тем, что интеграторам противостояло партикуляристское сознание аграрного общества, с укорененными в нем национальными идеологиями, по своей природе клерикальными, консервативными, авторитарными. За все время существования югославянского государства король Александр и его министр Светозар Прибичевич не смогли добиться внутренней консолидации страны. Теорию народного единства они использовали лишь как средство для достижения превосходства над политическими конкурентами.

Завершил эту часть тематики конференции развернутый доклад К. В. Никифорова (РАН) "Россия и славянская идея в XX в.". Отметив первоистоки славянской идеи, подробнее он остановился на кризисах ее развития в XX в. Докладчик выразил уверенность, что серьезный урон ей был нанесен российской революцией в октябре 1917 г. (славянская идея была чужда "ленинской национальной политике") и горбачевской "перестройкой", закончившейся "бархатными революциями" в Восточной Европе и чередой войн в бывшей Югославии в 1990-е годы, когда вновь славяне воевали со славянами.

Говоря далее о сильно изменившемся мире, который стал многополярным и в его славянской части, Никифоров высказал предположение, что, возможно, это придает славянскому миру большую устойчивость. Что касается славянской идеи, то она не умерла и

не умрет. В новых условиях, пришел он к выводу, славянские народы могут развивать, прежде всего, культурные, научно-гуманитарные, просветительские, образовательные связи. Тем более, что сегодня во всех славянских странах наблюдается всплеск интереса к национальной культуре, традициям, фольклору и т.п. И именно оживление культурных связей может создать предпосылки для улучшения и укрепления отношений между славянскими странами.

Другую значительную в тематике конференции группу составили доклады о политических проектах, связанных с идеей создания общего государства в виде балканской федерации или конфедерации, что, кажется, можно считать ответвлением все той же славянской идеи. Как и в первом случае, главной в федеративных проектах была их защитная функция в пользу балканских народов и их малых, как правило, государств. Мысль об объединении в форме федерации зародилась на Балканах еще в конце XVIII в., позже к заботам о совместной защите против посягательств крупных государств прибавились соображения о том, что федеративное устройство может явиться ключом для разрешения национальных и территориальных споров. Любопытно, что федеративные идеи обсуждались и пользовались поддержкой во всех слоях балканского общества: левыми и правыми, националистами и нигилистами; основным принципом выступало равноправие всех и каждого балканского субъекта.

Самым простым был союз в той или иной форме между отдельными государствами. В докладе Н. Н. Червенкова (АН Молдавии) рассматривается хронологически самое раннее в контексте конференции обращение болгарского публициста Ивана Добровского к Николаю I (1853) с планом создания автономного Болгарского княжества в рамках Османской империи. Согласно плану, аппарат временного правительства должен был формироваться русскими чиновниками и постепенно пополняться лицами болгарского происхождения, а стоящий во главе правительства "диктатор-болгарин" - назначаться с согласия России и опираться на ее поддержку. Россия, излагал Добровски свой проект, предоставит болгарам устроиться самим и иметь собственное правительство, свой язык, свои законы и тому подобное, вовсе не помышляя присовокупить Болгарию к своим владениям.

Следует сказать и о докладе М. М. Фроловой (РАН) об униатском движении в Западной Македонии (по донесениям российских дипломатов 1861 - 1871 гг.). Рассмотрев в рамках избранного десятилетия подъем и последовавший затем упадок униатского движения, М. М. Фролова заключила, что оно не имело политического характера и не являлось производной церковной борьбы болгарского народа.

В докладе "Никола Пашич и идея сербо-болгарского союза (1870 - 1880-е гг.)" А. Л. Шемякин (РАН) показал, как идея родства сербов и болгар и их союза, возникавшая у обоих народов из близкого соседского существования как нечто естественное, политизируясь, эволюционировала в свою противоположность, попала в зависимость от меняющихся политических обстоятельств. Примером служит позиция известного сербского политика Н. Пашича, сначала искренне принявшего идею Балканской федерации: "Мы за союз сербско-болгарского народа, а по возможности, и за создание Дунайской конфедерации" (1876). Идея имела сторонников и с болгарской стороны, утверждает Шемякин. Однако уже в 1885 г. произошла Сербско-болгарская война.

Бесспорной лакуной явилось отсутствие на конференции разработок о попытках создания Балканского союза в 1867 и 1912 - 1913 гг. Обе они окончились неудачей, хотя и оставили свой след в истории. Возможно, во втором случае причиной послужил недавний 100-летний юбилей Балканских войн, обильный материал о которых еще не улегся.

Отсюда и перескок в ходе конференции сразу к периоду после Первой мировой войны, когда федеративные и другие объединительные идеи стали на Балканах особенно популярны. Причем, как отметила в докладе "Паневропа, Болгария и Балканы в 20-е годы XX в." Р. Конева (БАН), поствоенный синдром заставлял европейцев думать не только о политических, но и о широких общественных объединениях. Такой стала организация "Соединенные штаты Европы (Паневропа)", заявленная как центр духовного общения

между народами. Принципами совместного европейского будущего провозглашались "мир, пацифизм и миротворчество". Особое внимание Конева уделила Первому панев-ропейскому конгрессу (Вена, 1926 г.) в работе которого приняли участие и представители Греции, Румынии, Болгарии. В речи на пленарном заседании конгресса его болгарский участник профессор Иван Шишманов заявил, что возвращение балканских народов в европейскую семью при почти пятивековой угрозе отуречивания само по себе является крупным завоеванием Европы. Он призывал к "радости" и "миру" и продекламировал стихотворение Шиллера "Песня о колоколе", основное послание которого - согласие! В 1927 г. Шишманов основал Болгарскую секцию Паневропы при твердом отстаивании позиции, что славяне являются неизменной частью общеевропейской семьи.

Р. П. Гришина (РАН), выступившая с докладом "Балканская коммунистическая федерация в советских планах мировой революции", заявила, что при всей популярности самой идеи Балканской федерации попытка Советского руководства и Коминтерна спровоцировать установление здесь "социалистической советской федерации" в составе Болгарии, Югославии, Греции, Румынии не получила поддержки в этих странах. Для реализации проекта, родившегося в головах большевистских мечтателей, которым Балканы привиделись очагом мировой революции, в 1920 г. был создан организационный центр - Балканская коммунистическая федерация (БКФ), где преобладание получило реформированное в "нужном направлении" Коминтерном заграничное руководство Болгарской компартии. Незрелые, слабые, недисциплинированные балканские компартии не хотели, а часто просто не имели сил, выполнять решения Президиума БКФ, находившегося с 1923 г. в Вене и оттуда рассылавшего свои указания. По мнению докладчика, идея строительства Балканской федерации как государственного образования на базе теории мировой революции изначально была неосуществимой из-за умозрительности и оторванности от жизни как самой теории, так и средств ее реализации.

Особенно часто идея федерации возникала на балканском пространстве в канун окончания Второй мировой войны и в первое время после нее: в возникавшие проекты вкладывались притязания инициаторов федерации на переустройство существовавшего до войны порядка и надежды каждого ее участника решить застарелые национальные и политические проблемы.

С докладом ""Вариант Бис" по-русски", построенном на неизвестных прежде материалах о советских планах переустройства Балкан в конце Второй мировой войны, выступил А. Ю. Тимофеев (Белградский ун-т). Планы составлялись, когда Балканы были уже de facto "поделены" между СССР (Болгария, Румыния, Югославия и Албания) и англо-американскими союзниками (Греция и Турция) и готовились на случай нового глобального военного столкновения в Европе или локального конфликта. Ситуацию Тимофеев трактует как продолжение русского стремления получить ключи от "своих задних дверей" и захватить/ освободить Стамбул (Константинополь). Красная армия, красиво завершил он доклад, оказалась перед искушением продолжить там, где остановилась армия царская.

Югославским планам послевоенного устройства был посвящен доклад проф. В. Павловича (САНИ). Докладчик проанализировал проект королевского правительства в эмиграции, состоявшего из сербских, хорватских и словенских политиков, в котором предусматривалось новое прочтение югославизма - со свободой выражения политических позиций и свободными выборами - в противовес довоенному интегральному югославизму короля Александра. Однако королевское правительство было обессилено внутренним расколом на сербскую и хорватскую части и жесткой борьбой между ними за преобладание. В свою очередь компартия Югославии без долгих разговоров начала строительство нового порядка на основе концепции Народного фронта. Самопровозглашенные спасители отечества, как называет их Павлович, заявили об идее создания федеративной Югославии как основе восстановления общего государства, что явилось, по его мнению, навязыванием нового интегрального югославизма, только теперь с коммунистической подоплекой. Павлович считает, что формы, в которых могла быть восстановлена Югославия в варианте королевского правительства, были более приспособлены для ответа югославских народов на послевоенные вызовы.

С анализом причин краха федеративных объединений на Балканах, замыслы которых возникли во время Второй мировой войны, выступил Л. Я. Гибианский (РАН). Их общей чертой, при разности содержания и направления, считает докладчик, являлась задача объединения сил в борьбе против фашизма, а также прогнозы относительно послевоенного политического порядка на Балканах. В одном случае инициатива исходила от эмигрантских правительств Греции и Югославии, подталкивавшихся Лондоном. Приход Красной армии на Балканы лишил эти планы актуальности, но создал благоприятную атмосферу для объединительных действий компартий региона, стремившихся к установлению коммунистического правления в балканских странах и их тесной связи с СССР.

Во втором случае, отметил докладчик, особую активность проявила КПЮ. Но с югославской претензией на первенство и фактическую гегемонию ("региональный мини-СССР") в конечном счете не желало считаться руководство компартий Албании, Греции и Болгарии, которые, по замыслу И. Б. Тито, и должны были составить Федерацию южных славян. В 1948 г. попытка Тито форсировать процесс в виде объединения Албании с Югославией (вопреки фактическому советскому запрету) привела к разрыву между Москвой и Белградом. Исключение Югославии из советского блока, заключил Гибианский, стало и крахом федеративного объединения балканских коммунистических режимов и вообще создания федераций на Балканах.

Албанскому аспекту проекта Балканской федерации авторства Й. Б. Тито посвятил доклад проф. Ал. Животич (Белградский ун-т). Он подробно рассмотрел редкий, надо признать, на Балканах союз двух государств - Югославии и Албании, способный превратиться в их федерацию. В 1945 - 1948 гг. здесь были заложены основы будущего экономического, политического и военного сотрудничества. В перспективе предполагалась унификация двух систем при ориентации на югославский образец. На нерешенных территориальных и этнических проблемах внимание временно не акцентировалось. Но наметившийся в начале 1947 г. кризис в албано-югославских отношениях уже в 1948 г. стал дополнительным основанием для краха проекта. Кроме того, резюмировал докладчик, Албания, которая в большей степени опиралась на югославскую помощь, чем на собственные усилия в деле создания материальной базы общества и строительства государственных органов, недооценила тогдашнюю скромность югославских возможностей.

Федеративные проекты использовались на Балканах в это время и в других вариантах. А. С. Стыкалин (РАН) в докладе "Идея Дунайской федерации в Венгрии во второй половине 1940-х - 1950-е годы" показал, какие ходы предпринимало правительство Венгрии в поисках пути разрыва с Германией и выхода из войны. Расчет строился на том, что участем в федеративных и конфедеративных проектах Венгрия могла бы не только избежать дипломатической изоляции, но и привлечь благожелательное внимание к проблеме "неприемлемых" для нее трианонских границ. Попытка еще во время войны договориться с югославским королевским правительством в изгнании о создании Дунайской федерации успехом не увенчалась, но в послевоенной обстановке титовская Югославия, получив ведущую роль в проектируемом союзе дунайских государств, удачно использовала прежние планы. Активизация такого сотрудничества и особенно довольно далеко зашедшее, по мнению Стыкалина, венгерско-югославское сближение сыграли свою роль в возникновении советско-югославского конфликта 1948 г. Когда же он случился, именно Венгрия быстрее других сателлитов отмежевалась от Югославии, чем и закончились все планы активизации дунайского экономического сотрудничества.

Судьба Трансильвании волновала и Румынию. Т. А. Покивайлова (РАН) детально обрисовала особую сложность решения вопроса о принадлежности этой территории в связи с тем, что румыно-венгерский спор увязывался с советско-румынским спором из-за Бессарабии. Среди вариантов был и такой, как и создание самостоятельного государства под эгидой СССР. В конечном итоге предпочтительнее оказалась передача Румынии всей Трансильвании взамен гарантий тесного сотрудничества Бухареста с Советским Союзом и его отказа от претензий на Бессарабию и Северную Буковину. В марте 1945 г. в Румынии было установлено просоветское правительство Петру Грозы.

Недолговечной явилась попытка создания прозападного Балканского пакта в 1950 1954 гг., с докладом о природе которого выступил на конференции А. С. Аникеев (РАН). Этот связанный вновь с Югославией проект обуславливался остротой конфликта между Коминформом и югославской компартией, когда на рубеже 1949/1950 г. начались провокации по периметру югославских границ с помощью восточноевропейских сателлитов СССР. Опасаясь агрессии с Востока, руководство ФНРЮ обратилось с просьбой к западным державам о помощи, а затем и о продаже ей вооружений. Решение США подключить Югославию к союзу Греции и Турции, уже вошедшими в НАТО, привело к созданию такого пакта в феврале 1953 г. Однако, заявил докладчик, смерть Сталина заставила югославское руководство изменить акценты в содержании пакта: сделать упор на экономическое и гуманитарное сотрудничество, а военные аспекты вывести на второй план.

Можно сказать, что этот пакт является примером очередного ситуационного плана на Балканах. Изменение конкретной ситуации вызывает и существенное изменение самого плана или вообще отказ от него.

В докладе Т. В. Волокитимой (РАН) предпринята попытка выявить и проанализировать документальные свидетельства о проектах создания конфедерации социалистических стран, выдвигавшихся в 1960-е годы политическим руководством Советского Союза и некоторых стран восточного блока. Характеризуя источниковую базу как крайне ограниченную в настоящее время, Волокитина считает, что она, однако, позволяет говорить об истоках интеграционной политики, с учетом роли и места СЭВ и ОВД как наднациональных объединений интеграционного толка. При всей трудности исследования процесса принятия политических решений но данному вопросу, Волокитиной все же удалось проследить эволюцию позиции советского руководства от недостаточно определенных заявлений Н. С. Хрущева в начале октября 1963 г. и в сентябре 1964 г. о формах объединения (федерация/конфедерация) до решения политбюро ЦК КПСС осенью 1968 г. о поэтапном продвижении к конфедерации стран социалистического содружества как важном направлении всей дальнейшей политики; а также отчасти прояснить отношение отдельных социалистических лидеров к перспективе конфедерирования с Советским Союзом. (Обращает на себя внимание дата указанного решения политбюро ЦК КПСС, весьма выразительная в логике "мероприятий" после Пражских событий 1968 г.)

Следующий блок составили доклады по проблемам экономической политической и культурной интеграции балканских славян и России, в основном относящиеся к динамичному XX в., особенно к его концу и началу еще более динамичного XXI в.

Начнем с проблемы стремления турок распространить в начале XX в. понятие "османы" на всех подданных Турецкой империи, независимо от их этнической или религиозной принадлежности с целью создания новой политической идентичности империи. Опыт такой интеграции рассмотрела З. Пырванова (БАН) в докладе "Младотурецкий османизм: попытка создания политической нации или ассимиляторская доктрина". Она отметила, что на "младотурок", установивших в Стамбуле в июле 1908 г. свой режим правления, оказало сильное воздействие раннее западноевропейское понимание политической нации, отождествляемой с общим отечеством. Отсюда, считает докладчик, их отрицание этно-национализма во всех его измерениях и попытки приобщить национальные движения к реформированию империи, смягчить межэтнические конфликты в вилайетах с тем, чтобы подменить национальные программы концепцией либерализации османской политической системы. Проект в конечном счете оказался нежизнеспособным.

Представления румынских интеллектуалов о роли общебалканского контекста в развитии румынской культуры были освещены в докладе Ф. Цуркану (РА). Здесь соседствовали противоположные взгляды: с одной стороны, акцентировалось внимание на позитивных сторонах балканского влияния на румынскую культуру, в фольклоре виделась общая основа, объединяющая балканские культуры без нарушения их индивидуальности (М. Элиаде). С другой стороны, балканский контекст рассматривался как признак слабости румынской культуры, отчего во имя модернизации возникала необходимость преодолеть балканские (и византийские) традиции (Э. Чиоране).

Подробному рассмотрению подверг А. Костов (БАН) проекты региональной экономической интеграции на Балканах (1900 - 1939) и отношение к ним со стороны болгарских как официальных, так и деловых кругов. Начало было положено проектом создания Балканского таможенного союза в начале XX в. Но основное внимание докладчик уделил проектам и планам, относящимся к межвоенному периоду, когда, подчеркнул он, в Старом свете экономическая ситуация быстро менялась. Здесь и отношение болгарских политиков, ученых, финансистов и промышленников к проектам Паневропы и особенно их заинтересованное участие в дискуссиях с началом мирового экономического кризиса в 1929 г. Костов выделил главную мысль: не только в теоретическом плане, но и чисто прагматически Болгария должна была искать свое место в возникавших в начале 1930-х годов проектах региональной экономической интеграции. Среди них особое место занимали идеи создания Аграрного блока стран Восточной Европы, Балканского экономического союза и Дунайского блока. Докладчик подверг анализу политические и экономические факторы, влиявшие на формирование мнения болгарских официальных и неофициальных кругов относительно указанных проектов.

Доклады, связанные с великой трансформацией в СССР и на Балканах середины 1980-х годов - начала XXI в., затронувшей все сферы их политической, экономической и культурной жизни, составили, отдельную и весьма эмоционально выраженную подгруппу на конференции. Особенность эпохи - относительность конкретных планов и проектов из-за множества стихийных процессов. Тем не менее и здесь можно выделить некоторые проекты и проследить за их развитием.

Е. Калинова (Софийский ун-т), которая не смогла приехать в Москву, представила доклад об одном из последних в контексте противостояния СССР и США политических проектов на Балканах. Он связан с провозглашением в конце 1984 г. - начале 1985 г. правящей Болгарской компартией "процесса возрождения" и смены имен болгарских турок, что подразумевало их ассимиляцию. Калинова соотносит эту политическую акцию с обстановкой "второй" холодной войны и перехода от позитивного развития контактов 1970-х годов к эскалации напряженности. Однако уже с середины 1986 г. болгарские правящие круги начали искать возможности для возобновления диалога с Турцией, ибо, указала Калинова, отстоять перед международной общественностью правомерность предпринятых действий оказалось практически невозможным. С помощью дипломатии развязки удалось добиться лишь в условиях начавшегося в 1989 г. переходного периода и вновь в прямой зависимости от судьбы противостояния блоков.

Также интересный материал прислала на конференцию И. Баева (Софийский ун-т). На основе архивных документов Баева рассмотрела изменение позиций социалистических стран восточного блока, произошедшего вследствие принятого в середине 1980-х годов курса Советского Союза на "перестройку", который касался и его внешней политики, в том числе отношения к своим союзникам. Общей тенденцией, утверждает она, стал поиск сотрудничества между самими балканскими социалистическими странами. Отказ же СССР от прежних экономических обязательств по отношению к указанным странам заставил их обращаться за помощью к Западу. Однако попытки переориентации не принесли успеха, прежде всего, из-за разбалансирования всей внутриполитической, национальной и экономической жизни в каждой из них. В конце 1980-х годов стало ясно, что ни одной из названных стран не удалось создать какую-либо новую модель развития в рамках государственного социализма советского типа, заключила Баева. На основе анализа она выделила краткосрочные и долгосрочные геополитические последствия произошедшего. К первым относится усиление хаоса и конфликтного потенциала, приведших к кровопролитному распаду Югославии и негативному воздействию этого процесса на Балканы в целом. Ко вторым - переориентация стран региона на Запад, что, в конечном счете, обеспечивает, по мнению Баевой, преодоление внешнеполитических противоречий на Балканах и превращение их в первом десятилетии XXI в. из "порохового погреба" в регион сотрудничества.

Последнее соображение полемически заострено в интересном докладе Е. Никовой (БАН) "Европейский союз и "конец" балканской истории". Докладчик, сознательно

принимая, по ее словам, риск "сверхобобщения", утверждает, что появление Европейского союза на Балканах ознаменовало собой своеобразный конец балканской истории, как минимум - истории, которую мы знаем и изучаем. В докладе прослеживается, как за невероятно короткий исторически период благодаря ЕС основательно изменились (и сменились) традиционные направления балканской истории. Теперь в составе Балкан имеются страны-члены, страны-кандидаты в члены и страны-кандидаты в кандидаты Союза. И несмотря на пирамиды нерешенных или плохо решенных проблем, несмотря на тлеющие очаги напряжения, балканские страны остаются, как никогда прежде, мирными и устремленными к одной цели. Заговорили, подводит итог своим рассуждениям Никова, о конце балканизации, так что теряет смысл даже само название "Балканы".

И. В. Руднева (РАН) в докладе "Объединение с Европой - новый геополитический проект для Балкан - про и контра" подчеркивает, что как бы ни стремились народы Балканского полуострова к самостоятельности, их судьбу в большинстве случаев определяли и определяют более сильные и влиятельные страны. И в качестве одного из негативных факторов объединения балканских стран с Европой докладчик указала на тенденции в сфере уважения государственного суверенитета: вмешательство во внутренние политические и общественные процессы стран-претендентов на включение в Союз. Вместе с тем, считает Руднева, страны бывшей Югославии видят в ЕС возможность решения своих экономических проблем, а также вопросов государственной безопасности.

О новых возможностях "духовной интеграции" балканских народов говорила в докладе Р. Михнева (Софийский ун-т). Тема ее доклада - подключение Юго-Восточной Европы к международным европейским проектам, направленным на формирование новой атмосферы и отношений взаимопонимания между народами с опорой на область культуры, культурного наследия. В исследовании Михнева отталкивается от Концепции устойчивого развития, разрабатывавшейся в одном из комитетов ООН еще в середине 80-х годов XX в., смысл которой - найти точки соприкосновения между социальной, экономической и природной средами, а также попытаться обогатить международные отношения. Тогда же, отметила Михнева, ЮНЕСКО обратила внимание мировой общественности на потенциал культуры и культурного наследия. Началом явился мегапроект "Великий шелковый путь". В Юго-Восточной Европе, где в 1990-е годы бушевали конфликты "культурной дипломатии" не была популярна в научных исследованиях. Но уже в 2005 г. Болгария инициировала мегаполитический региональный проект, так называемый диалог президентов региона о развитии идеи "Пути". Начинание поддержали все страны региона, возможности мирного сосуществования на основе общности культур президенты обсуждали в Опатии, Бухаресте, Афинах, Цетинье, Стамбуле. При помощи регионального бюро ЮНЕСКО в Венеции и при поддержке Совета Европы был реализован ряд совместных проектов. На исходе первого десятилетия XXI в., резюмировала докладчик, регион сумел сделать идею "Пути" основной для проектного финансирования через фонды Европейской комиссии.

А. И. Филимонова (РАН) подробно рассмотрела проблемы постюгославского пространства и атлантической интеграции, планы НАТО в отношении Балкан и Сербии. Она констатировала: в настоящее время внешнеполитическая ориентация стран Западных Балкан характеризуется как проевроиейская и проатлантическая (за исключением Сербии). На новой геостратегической карте балканского региона располагаются шесть государств-членов НАТО (Греция, Венгрия, Румыния, Болгария, Хорватия и Албания); четыре участника в программе "Партнерство во имя мира" (Македония, Сербия, Черногория и Босния и Герцеговина); в Косово и Метохии (территория Республики Сербии) размещены международный контингент КФОР (под руководством НАТО) и военные базы НАТО "Бондстил" и "Малый Бондстил". Регион, утверждает Филимонова, тяготеет к полноправному членству в НАТО, чему способствует "Программа партнерства по имя мира".

Сербия хотя и провозгласила в декабре 2007 г. военный нейтралитет, участвует в двух программах НАТО ("Партнерство во имя мира" и Евроатлантический партнерский со-

вет), которые Филимонова называет основными в происходящем процессе политической инфильтрации различных организаций-"спутников НАТО". В частности, НАТО вместе с властями Сербии осуществляет реформы в сферах обороны, системы госбезопасности и реагирования на чрезвычайные ситуации с целью усиления военной "интероперабильности" армии Сербии с государствами-членами НАТО и для участия в международных операциях альянса. В 2010 г. была открыта Миссия Сербии в НАТО, дипломатическая миссия усилена представителями военных структур Сербии.

Тревогой за судьбу Балкан пронизан также доклад Е. Ю. Гуськовой (РАН) "Турецкие планы на Балканах в современных геополитических условиях". Она не разделяет мнения турецких ученых о назревшей необходимости нового подхода к изучению османского присутствия на Балканах, поскольку турки в течение 500 лет угнетавшие сербский и другие народы полуострова, навсегда, настаивает Гуськова, остались врагом в сознании сербов, македонцев, хорватов. Тенденция к пересмотру традиционной роли Турции на Балканах, возникшая в 90-е годы прошлого века, в XXI в. стала и дальше продвигаться турецкими учеными и политиками, в том числе на научных конференциях (например, в Белграде). По мнению Гуськовой, активизация этого направления на дипломатическом, экономическом, культурном уровнях связана с назначенным на должность министра иностранных дел Турции весной 2009 г. А. Давутоглу.

Во время конференции была организована презентация книги "The Balkans in the Cold War Balkan Federations, Cominform, Yugoslav-Soviet Conflict" (ed. by Vojislav G. Pavlovic. Beograd, Balkanoloski institut SANU. 2011).

Таков круг вопросов, обсуждавшихся на конференции. Значительная часть прозвучавших докладов основана на материалах, впервые вводимых в научный оборот, обрисованы и новые современные подходы - исследование ходов балканской истории с учетом тогдашнего уровня цивилизационного развития. В ходе конференции докладчикам было задано много вопросов, происходило столкновение точек зрения, как и неожиданное продолжение сюжета в последующих выступлениях (например, материалы о российском интересе к Константинополю). Была представлена тематика, связанная с нынешним положением балканских стран и роли ЕС, оценки преобразований "в сторону мира" - как нащупывание нового тренда развития многострадальных Балкан.

Сравнительно полно были освещены вопросы о славянской идее и об идее балканской федерации, что говорит, с одной стороны, о живучести на Балканах множества разных нематериальных субстанций - идей, мечтаний, прожектов и малой результативности превращения их в политическую реальность. А с другой стороны, нельзя не отметить гибкость использования различных федеративных приемов для разрешения ситуционных кризисов.

В меньшей мере оказались освещенными вопросы о роли европейской идеи в славянской культуре и политике. Хотя на предварительной стадии подготовки конференции доклады на эту тему заявлялись, например, такие, как "Балканы и европейская идея в XX в." или "Европейские идеи в Сербии в XIX в.", или "Балканы в представлениях И. В. Сталина после Второй мировой войны: геостратегический аспект". Уже одно их перечисление говорит о готовности ученых разрабатывать эту тематику, и будем надеяться, она найдет свое воплощение в ходе дальнейшей работы.

Накопление научного потенциала ученых трех балканских стран и России в результате прошедшей в Москве встречи, надеемся, будет представлен в издании материалов конференции, что позволит осуществить новые подходы к многомерной проблеме "Балканы между Востоком и Западом", правильно расставить акценты в будущих исследованиях.

Вопрос о продолжении совместных исследований обсуждали директора трех институтов балканистики, эстафету приняли на себя Институт балканистики (с центром фракологии) БАН и Института балканистики САНИ. Обсуждение возможной новой встречи продолжается.