F. I. HIMLY. Y a-t-il emprise musulmane sur l'economie des etats europeens du VIII-e au X-e siecle? "Schweizerische Zeitschrift fur Geschichte". 1955, I, p. 31- 81.

E. PERROY. Encore Mahomet et Charlemagne. "Revue historique". T. 212. 1954, p. 232 - 238.

Одной из тем, привлекающих за последнее время особое внимание ряда зарубежных исследователей, является вопрос о характере изменений, пережитых западноевропейской экономикой в течение VII-XI веков.

Обсуждение этого вопроса, начатое еще в 20-е годы в связи с трудами А. Пиренна, особенно активизировалось после 1937 г., когда вышло второе (посмертное) издание его книги "Mahomet et Charlemagne". В ней бельгийский историк продолжал защищать и развивать свою концепцию решающей роли арабских вторжений VIII в. для воцарения натурального хозяйства в Западной Европе. Теория Пиренна, несмотря на недостаточную фактическую обоснованность и многочисленность критических замечаний по ее адресу¹ , получила большое распространение, проникла в учебную и научную литературу² .

Полемика по вопросам, затронутым Пиренном, с новой силой разгорелась в послевоенное время³ . Свидетельством этого явилось, в частности, включение в программу работ X Международного конгресса историков в Риме серии докладов о взаимоотношениях Востока и Запада в раннее средневековье и в том числе доклада Р. С. Лопеса об "экономических отношениях" Востока и Запада в этот период ("Relazioni". Т. III, p. 113 - 165)⁴ .

Итоги дискуссии в известном смысле подводят почти одновременно появившиеся рецензируемые статьи двух французских историков - Э. Перуа и Ф. Имли⁵ . Разными путями приходят они к сходным выводам о необоснованности концепций современных западных исследователей этой проблемы. Наибольший интерес представляет обстоятельная статья Ф. Имли. Автор констатирует, что в отношении характеристики европейской экономики VII-XI вв. в современной медиевистике господствует течение, отличающееся от концепции Пиренна в том отношении, что оно отрицает прекращение средиземноморской торговли и торжество натурально-хозяйственных тенденций в период арабских вторжений

¹ На методологическую порочность концепции Пиренна и отсутствие у нее необходимой аргументации неоднократно указывалось в советской историографии. См. вводные статьи Е. А. Косминского и В. В. Стоклицкой-Терешкович к русским изданиям: А. Пиренн. Нидерландская революция (М. 1937), Средневековые города Бельгии (М. 1937); см. также предисловие С. И. Архангельского к книге А. Пиренн. Средневековые города и возрождение торговли (Горький. 1941) и раздел о Пиренне в работе О. Л. Вайнштейн. Историография средних веков. М. -Л. 1940, стр. 281 - 283. С возражениями против концепции Пиренна еще в 30-е годы выступал также ряд буржуазных историков. См., например, E. Patzelt. Die frankische Kultur und der Islam. Baden - Vienne. 1932, где дана критика Пиренна с допшианских позиций. Обзор послевоенных работ, пересматривающих концепцию Пиренна, составляет содержание рецензируемых статей.

² Распространение концепции Пиренна привело к тому, что многие буржуазные историки стали считать началом средневековья VIII век (см. H. Aubin. Vom Altertum zum Mittelalter. Munchen. 1949).

³ Библиографию послевоенных работ на эту тему см. F. Vercauteren. Rapport general sur les travaux d'histoire du Moyen Age de 1945 a 1954. "X Congresso internazionale di Scienze storiche. Relazioni". Roma. 1955. T. VI, p. 81 (краткое изложение доклада см. "Вопросы истории", 1956, N 4).

⁴ Американский исследователь Р. С. Лопес в значительной мере разделяет взгляды М. Ломбара (см. ниже).

⁵ Э. Перуа - профессор Сорбонны; Ф. Имли - помощник архивариуса департамента Нижний Рейн. К названным статьям близко примыкает более специальная статья английского исследователя Ph. Grierson. Carolingian Europe and the Arabs: the Mith of the Mancus. "Revue belge de philologie et d'histoire". T. 32. 1954, а также вышедшая несколько ранее работа A. Riising. The Fate of Henri Pirenne's Theses on the Consequences of the Islamic Expansion. "Classica et Mediaevalia". Vol. XIII, f. 1. Copenhague. 1952, p. 87 - 131.

VIII века (стр. 31 - 33)⁶ . Однако историки этого направления, указывает Имли, по примеру Пиренна рассматривают европейскую экономику раннего средневековья как развивающуюся под более или менее определяющим воздействием арабского мира. Судя по тому, насколько глубоким считают они это воздействие, среди них могут быть выделены, по мнению Имли, две группы. Первая из них, представленная наиболее ярко шведским профессором С. Болином⁷ , считает, что наиболее интенсивное влияние арабского Востока на Западную Европу имело место в VIII-IX вв., в течение которых развернулась широкая торговля между арабами и Скандинавией через Францию. По мнению С. Болина, арабское влияние в Западной Европе было в это время настолько определяющим, что даже основу денежного обращения составляли арабские монеты или, реже, каролингские, вес которых зависел от колебаний в добыче драгоценных металлов в мусульманском мире. Положение изменяется лишь в середине IX в., когда вторжения норманнов сделали невозможным транзитную торговлю через Францию и привели к перемещению торговых путей в Восточную Европу, в частности на путь "из варяг в греки".

Вторая группа историков, представленная М. Ломбаром, Р. Дёнаром и другими⁸ , считает, что западноевропейская экономика находилась под абсолютным и определяющим господством Востока в течение всего раннего средневековья вплоть до XI века. Все это время существовали ничем не прерываемые оживленные экономические связи средиземноморских стран с арабскими; мусульманские купцы наводняли Европу, ввозя и вывозя различные товары; ничего удивительного поэтому нет в том, что арабские монеты были тогда самыми распространенными в Европе. Именно оживленные сношения Западной Европы с Востоком подготовили, по мнению этих ученым, подъем европейской экономики в XI в., завершившийся крестовыми походами и завоеваниями европейцев на Востоке.

Имли совершенно правильно причисляет обе названные выше группы ученых к одному направлению, хотя и не вскрывает того, что в действительности роднит их, и, в частности, не выявляет их порочной методологической основы (см. ниже). Он справедливо упрекает новые теории в ошибочной методике исторического исследования, считая принципиально неверным рассматривать (как это делают критикуемые историки) средневековую "Европу" и "мусульманский Восток" как два внутренне единых и взаимно противостоящих комплекса. По его мнению, Европа (так же, как и Восток) была в исследуемый период конгломератом государств и народов, требующих раздельного изучения с учетом локальных особенностей и изменений во времени (стр. 34).

Имли (как и Перуа) подчеркивает недопустимость обобщения случайных фактов, свойственного критикуемым им теориям, и сам подает пример научной обработки исторических данных. Приняв концепцию, против которой Имли выступает, за "рабочую гипотезу", он анализирует затем те доказательства, которые приводились в ее пользу, и убедительно вскрывает их несостоятельность. Проследим основные аргументы Имли.

Одним из важнейших доводов, на который ссылаются М. Ломбар и его сторонники для доказательства четырехвекового господства арабов в европейской экономике, служит обилие арабских монет, находимых в Европе. Не оспаривая этого факта, Имли предлагает проанализировать распространенность этих монет по европейским странам. Такой анализ выявляет, во-первых, что арабские монеты имеются не во всех странах Европы, а сосредоточены почти исключительно в северо-восточном районе, где они могли накопиться вследствие грабительских походов норманнов; во-вторых, что эти монеты относятся не ко всему периоду раннего средневековья, а главным образом к первой половине X в.; в-третьих, что среди этих монет большинстве принадлежит не средиземноморским арабским государствам, о торговле Европы с которыми говорят критикуемые Имли историки, а главным образом среднеазиатским Саманидам (стр. 36 - 39). Эти наблю-

⁶ На эту же особенность нынешней историографии обращает внимание и Э. Перуа. Указ. соч., стр. 235.

⁷ S. Bolin. Mohammed, Charlemagne and Ruric. "The Scandinavian economic history review". T. I. 1953.

⁸ M. Lombard. Les bases monetaires d'une suprematie economique. L'or musulman du VII-e au XI-e siecle. "Annales. Economies. Societes. Civilisations". T. 2. 1947; его же. La route de la Meuse et les relations lointaines du pays mosan entre le VIII-e et le XI-e siecles. "L'art mosan. Journees d'etudes". Paris. 1953. R. Doenard. Les reformes monetaires carolingiennes. "Annales. Economies Societes. Civilisations". T. 7. 1952.

дения Имли, сами по себе не новые⁹ , позволяют ему убедительно показать, что обилие арабских монет не может служить доказательством экономического господства арабов в средневековой Европе.

Отдельный параграф Имли посвящает проверке утверждений о распространенности в Европе золотых арабских денежных знаков. В частности, он исследует термин "mancus", часто упоминаемый в Англии и Италии и рассматриваемый некоторыми историками как обозначение золотой арабской монеты. Имли доказывает, что "mancus" обозначал не реально существующую монету, но лишь единицу счета¹⁰ (стр. 49 - 59) и что вообще золотые деньги средиземноморских арабов встречаются в Европе крайне редко.

Однако сторонники арабского влияния ссылаются для подтверждения своих взглядов не только на распространенность в Европе арабских монет, но и на то, что монеты, чеканившиеся непосредственно в европейских странах, изменялись в весе в зависимости от колебания в стоимости драгоценных металлов на Востоке. Опровергнуть эти утверждения позволяет Имли тщательное изучение веса каролингских денариев. Имли устанавливает, что несовершенство монетного дела при Каролингах приводило к столь значительным колебаниям в весе монет одного выпуска, что бывает даже трудно определить, каков был официально установленный вес монеты в тот или иной период; если же изучать изменения в среднем весе каролингских монет, которые удается сейчас определить эмпирическим путем, то окажется, что они опережают соответствующие колебания в стоимости драгоценных металлов в арабских государствах, что исключает предположение об арабском влиянии. По справедливому мнению Имли, подобное влияние в раннее средневековье, когда экономические связи не имели современной интенсивности, вообще немыслимо.

Еще один довод, который приводили в свою пользу сторонники экономического господства арабов в каролингской Европе, - это широкое развитие торговли с мусульманским миром, в ходе которой европейские страны якобы обменивались с Востоком большим количеством разнообразных товаров. Развитие этой торговли подчеркивает и С. Болин, противопоставляющий расцвет торговли в период до норманнских набегов последующему периоду ее упадка, и М. Ломбар, отмечающий ее широкие масштабы на протяжении всего раннего средневековья. Имли, предпринимая проверку данных о торговле, последовательно прослеживает распространенность товаров, ввозимых арабами в Европу (папирус, перец, шелк и др.), и доказывает, что ни один из них не мог найти сколько-нибудь массового потребителя в тогдашней Европе, основное население которой составляли зависимые крестьяне¹¹ . В свою очередь, и Запад не имел в то время товаров, которые могли бы стать предметом массового экспорта в арабский мир¹² .

⁹ Еще в прошлом столетии русские нумизматы установили преобладание в кладах Средневековой Европы саманидских монет X в. и указали, что наибольшее число этих кладов сосредоточено на северо-востоке России и в соседних с этим районом странах (см. П. С. Савельев. Мухаммеданская нумизматика в отношении к русской истории. СПБ. 1846, стр. XLIV; В. В. Григорьев. О куфических монетах VIII-IX-X и отчасти VII и XI веков, находимых в России и прибалтийских странах. "Записки Одесского общества истории и древности". Т. I. Одесса. 1844, стр. 144; В. Г. Тизенгаузен. О саманидских монетах. СПБ. 1853, стр. 5). Советский исследователь В. Л. Янин приходит по данному вопросу к сходному выводу о том, что наибольшего развития торговля Руси с Востоком достигает в первой половине X в. и что в русских кладах преобладают именно монеты саманидов (В. Л. Янин. Нумизматика и проблемы товарно-денежного обращения в древней Руси. "Вопросы истории", 1955, N 8, стр. 137).

¹⁰ Ф. Грирсон в названной выше статье подробно прослеживает использование и эволюцию термина "mancus". Он приходит к выводу, что под этим термином скрывался в Англии лишь ухудшенный солид (Ph. Grierson. Указ. соч., стр. 1074). Опираясь на это доказательство, Грирсон, как и Имли и Перуа, отрицает господство арабов в денежном обращении и экономике каролингской Европы.

¹¹ В. Л. Янин приводит данные, позволяющие подтвердить дополнительным аргументом мнение Имли (стр. 44, 45) и Перуа (стр. 237) об относительной ограниченности объема арабо-норманнской торговли по пути "из варяг в греки". Советский историк отмечает, что на Руси монетные клады начиная со второй четверти IX в. расположены в большинстве случаев на внутрирусских торговых путях (В. Л. Янин. Указ. соч., стр. 138). Это заставляет отказаться от представления, будто транзитная арабо-скандинавская торговля могла играть такую роль, какую ей приписывает, например, С. Болин.

¹² Имли считает, что в соответствии с ограниченными размерами торговли число восточных купцов в Европе было (вопреки мнению Ломбара и других) очень невелико

В заключение своего исследования Имли делает вывод, что экономические связи стран Европы с арабскими государствами носили в раннее средневековье крайне ограниченный характер и, разумеется, не могли быть движущей силой европейского развития. Последнее не нуждалось в каких бы то ни было внешних факторах и осуществлялось под влиянием внутренних причин, хотя и медленно, но неуклонно (стр. 80). С этими положениями автора нельзя не согласиться.

Авторам рецензируемых статей, как видим, удалось с достаточной убедительностью выявить необоснованность теорий современных последователей Пиренна¹³ , причем сделать это оказалось возможным, даже не выходя за узкие рамки той области (торговля и денежное обращение), из которой были почерпнуты аргументы самих создателей этих теорий.

Нельзя, однако, считать правильным подобное самоограничение со стороны Имли и Перуа. Нет сомнения в том, что их выводы о независимости европейской экономики от арабов стали бы более убедительными, если были бы привлечены данные о развитии феодального производства в каролингской Европе. Изучение этих данных с полной ясностью обнаруживает, что товарный обмен, хотя и имел место в это время, носил в целом случайный характер и не играл сколько-нибудь определяющей роли в развитии феодального общества. Этот обмен происходил в основном в узких местных рамках и не мог испытывать арабского влияния уже в силу своей локальной ограниченности. Исследование каролингской экономики вскрывает далее, что не спорадический товарообмен, а развитие производительных сил в земледелии и ремесле определяло экономическую структуру общества и его прогресс¹⁴ . В рецензируемых статьях не использованы, таким образом, все возможности для опровержения теорий относительно господствующей роли арабов в средневековой европейской экономике. Связано это с тем, что Имли и Перуа избегают касаться методологических установок критикуемой ими концепции. В кратких чертах слабость этих установок состоит в следующем.

Для Болина, Ломбара и их единомышленников экономическое развитие есть прежде всего развитие торговли, которая определяет общественное и политическое устройство и прогресс производства в целом (не случайно ведь Ломбар считает, что именно развитие средиземноморской торговли является предпосылкой роста городов в Европе XI-XII вв.!). Поскольку же торговля в той или иной форме существовала "а всех ступенях истории, Болин и Ломбар неизбежно приходят к стиранию граней между отдельными этапами развития человеческого общества. Понятно поэтому, что современные последователи Пиренна в еще большей мере, чем сам Пиренн, игнорируют классовую сущность того общества, которое служит предметом их анализа, и не замечают той грани, которая отделяет его от эпохи античности. Далекие от понимания основных закономерностей общественного развития, они оказываются не в состоянии понять ни тех условий феодальной раздробленности Европы, которые сделали возможным завоевание арабами части Средиземноморья, ни ограниченности тех пределов, которые могло иметь арабское влияние.

Все эти недостатки новых теорий остались вне поля зрения авторов рецензируе-

(стр. 78 - 79). Перуа стоит на такой же точке зрения (стр. 235). При этом он указывает, что одним из основных аргументов, приводившихся для доказательства обилия арабских купцов в Европе, является упоминание у арабского географа Ибн-Хурдадбека (IX в.) большого числа "juifs rhodanites". Между тем востоковедами давно было выяснено (см., например, В. В. Бартольд. Карл Великий и Харун-ар-Рашид. "Христианский Восток" Т. I. СПБ. 1912, стр. 174), что термин "rhodanites" произведен не от названия реки Роны, как думают Ломбар и другие, а от персидского слова "rhadan", равнозначного по смыслу понятию "торговля", и, следовательно, не может служить доказательством в пользу мнения названных ученых (стр. 235).

¹³ В отличие от авторов рецензируемых статей А. Ризинг (указ. соч., стр. 98 - 118). сосредоточивает основное внимание на проверке тех идей, которые были выдвинуты самим А. Пиренном, и на новом материале показывает их необоснованность. При этом, подобно Имли и Перуа, Ризинг подчеркивает необходимость искать причины развития средневековой европейской экономики внутри нее самой.

¹⁴ В этом убеждают многочисленные работы ряда советских и зарубежных исследователей. Из последних по времени работ, касающихся данного вопроса, можно назвать Ф. Я. Полянский. Очерки экономической истории Европы. М. 1955, стр. 50 - 75. А. Ризинг (указ. соч., стр. 118) также отмечает, что торговые отношения в каролингской Европе имели гораздо меньшее значение для экономического развития, чем сельское хозяйство.

мых статей¹⁵ . Тем не менее они представляют безусловный научный интерес, так как помогают опровержению реакционных исторических концепций. Кроме того, они обнаруживают, что всякое сколько-нибудь объективное научное исследование заставляет отказываться от надуманных теорий, пытающихся игнорировать материальные условия жизни общества и подчинить его развитие факторам, лежащим вне его самого¹⁶ .

¹⁵ Из-за недостаточного внимания Имли и Перуа к методологическим вопросам они не заметили, что близость теорий Болина и Ломбара вскрывает фактическое родство концепций их идеологических предшественников, Пиренна и Допша, позиция которых Имли считает возможным называть "противостоящими" (стр. 31).

¹⁶ Уже после опубликования работ Имли и Перуа появилась статья G. Smidt. Les influences du monde islamique sur la civilisation europeenne ("Revue d'histoire economique et sociale". Vol. 33. 1955. N 3), посвященная главным образом значению арабской культуры в средневековой Европе, недооценивать которое действительно нельзя. К сожалению, однако, Г. Смит идет еще дальше Ломбара и Болина в преувеличении арабского влияния.