1. Case studies of Unemployment. Edited by the Industrial Research Department University of Pennsylvania, 1931, p. 418.

2. C. CALKINS, Some folks wont work. New fork, 1931, p. 212.

3. Pamietniki bezrobotnych. Institut gospodaratwa spoieczncgo, Warazawa, 1933, 604 стр.

Довоенное прошлое не знало этого рода литературных произведений. Сборники записей из жизни безработных - явление последних лет. Оно отражает факт громадного роста безработицы в капиталистических странах в послевоенный период.

Безработные составляли в рабочем классе САСШ в среднем в период времени от 1898 до 1907 г. 9%, от 1908 до 1914 г. - 11%, от 1915 до 1921 г. - 10%, от 1922 до 1932 г. - 15%. В Германии процент безработице пролетариата выражается в следующих цифрах: в 1903 г. - 2,7, в 1914 г. - 7,2, в 1932 г. - 41,4¹ .

В январе 1928 г. германская промышленность переживала момент высокого подъема, однако безработица составляла еще 12.9%. Таким образом неуклонно возрастает постоянная армия безработных² .

При таких условиях в литературе вира стает фигура безработного.

Перед нами два тома записей из жизни безработных САСШ. Первый из них ("Case studies of Unemployment") содержит 150 подобных записей. Они были сделаны членами комитета по обследованию безработицы, образовавшегося при исследовательской секции пенсильванского университета. Большая часть обследованных безработных жила " 1927 - 1928 гг. в больших промышленных центрах САСШ. Это обследование безработицы, относящейся почти исключительно к годам "просперити". Второй том (C. Calkins, Some folks wont work) содержит записи, сделанные двумя авторами (см. начало статьи) Эти случаи безработицы относятся частично к последнему году "просперити", главным же образом к начальному периоду кризиса.

Труд комиссии Гувера "Новейшие изменения в экономике САСШ", прославляющий период "просперити", не в состоянии замаскировать роста безработицы, происшедшего в течение этого периода. Из приведенных в гуверовском двухтомнике данных вытекает, что общая продукция фабричной промышленности САСШ поднялась с 1919 до 1927 г. на 30,8%, между тем как число рабочих, занятых в этой промышленности, сократилось в то же время (под влиянием рационализации) с 9,1 млн. до 8,3 млн. чел., а количество служащих - с 1,7 млн. до 1,5 млн. чел.³

В годы преуспеяния во многих рабочих жилищах уже развертывались картины нищеты. Это ясно встает с каждой страницы "Case studies of Unemployment".

Случай первый. Кардани - итальянец-каменщик, живущий в Нью-Йорке. Семьи состоит из мужа, жены и троих детей. Больше 6 мес. без работы. Раньше зарабатывал во время сезона в среднем до 8 долл. в день, теперь живут заработком жены, шьющей платья на магазины. Она зарабатывает 12 долл. в неделю, т. е. около 60 долл. в месяц, или в год около 600 долл. Между тем, по предположению известной предпринимательской организации National Industrial Conference Board, семья среднего рабочего в Нью-Йорке должна была проживать в 1927/28 г., если исходить из цен того времени, около 1660 долл.⁴ . Таким образом бюджет семьи Кардани урезан почти втрое против

¹ Ю. Кучинский, Абсолютное обнищание рабочего класса, "Плановое хозяйство" N 6 - 7 за 1932 г.

² R. Alexandrowitz. Der Arbeitsmatkt in der Deutsche Konjumkturbewegung, 1929, S. 21.

³ "Recent economic changes in the United States", Vol. I, p. 27; Vol. II, p. 450.

⁴ "The economic status of the wage earner", p. 85.

нормального. Из 50 долл., зарабатываемых ежемесячно женой Кардани, семья отдает 20 долл., т. е. 40% бюджета, за квартиру. Таким образом на удовлетворение всех остальных потребностей остается 300 долл. в месяц. Но этой суммы не может хватить даже на нормальное питание, которое, по предположениям указанной выше предпринимательской организации, должно было обходиться в то время в средней рабочей семье в 600 долл. в год, т. е. больше чем в 50 долл. в месяц. "Вы знаете, что мы делаем, когда у нас нехватает денег?" - говорит жена Кардани члену комитета, пришедшему обследовать семью, и смущенно осекается. Маленькая, тоненькая, до прозрачности бледная девочка, прислушивающаяся к разговору, помогает матери выйти из затруднительного положения. "Мы мало едим, вот что мы делаем" - вмешивается она. Квартира не топлена, между тем на улице 400 ниже нуля по Фаренгейту. Дети в тонком бумажном платье зябнут от холода. "Теперь у меня забота, - уголь, - говорит жена Кардани, провожая члена комитета, - но если покупать его, то ничего не останется на питание".

Длинной чередой проходят в этих записях семьи рабочих, выбитых из строя труда. Здесь фигурируют и американцы и эмигранты всех национальностей: итальянцы, немцы, русские, ирландцы, греки, сирийцы; простые поденщики и высококвалифицированные рабочие; торговые служащие и механики; люди разных возрастов, по преимущественно не старше 40 лет; мужчины и женщины. Основные причины безработицы: сезонное сокращение, рационализация и в частности механизация, изменение рыночного спроса, промышленная депрессия. В ряде записей рабочие сообщают, что уже годами не имеют регулярной работы (это еще до кризиса). Громадное количество времени уходит на поиски работы - американские города известны своими большими расстояниями. Чтобы получить работу, меняют профессию, и очень часто квалифицированный рабочий поступает в чернорабочие. В ряде семей на работу становится жена. Во всех этих случаях бюджет резко сокращается, как мы видели на первом примере, но положение тех семей, члены которых имеют случайный заработок или где работают матери, еще относительно наиболее благоприятно. К безысходной нужде приводит полное отсутствие работы. Буржуазная печать САСШ обычно сильно преувеличивает значение сбережений в рабочих семьях этой страны. Рецензируемые записи рисуют роль этих сбережений в гораздо более скромном виде. Лишь в очень немногих случаях рабочие сбережения, включая сюда страховые полисы (страхование жизни очень распространено в рабочих кругах САСШ), настолько значительны, что дают семье возможность просуществовать довольно долго без работы. В большинстве случаев сбережения представляют незначительную сумму, а в ряде записей указывается, что их не было. Дочь безработного маляра (стр. 187 и след.) сообщает, что длительная безработица застала семью ее без всяких сбережений: ее отец и в годы нормальной работы. 4 мес. в году бывал безработным по причине сезонного характера его работы. Обычно в зимние месяцы семья проживала то, что удавалось сберечь за лето. В САСШ нет соцстраха, нет и страхования от безработицы. Прожив свои маленькие сбережения, семья безработного в течение некоторого времени кое-как перебивается в долг. Занимает у родных, друзей, знакомых, забирает продукты в кредит в магазине, поскольку последний дает их. Довольно часто встречается в записях упоминание об общественной благотворительности. Это жалкие подачки, не обеспечивающие семью безработного, но повидимому в годы "просперити" они все же играли несколько большую роль, чем в годы кризиса; достоверно известно, что уже в 1932 г. благотворительная помощь оказывалась в САСШ безработным лишь при условии полной пауперизации их. "Каждая семья стремится сохранить свою обстановку, - читаем мы в одной из записей (стр. 386), - кухонную утварь, спальные принадлежности. Лишаясь этих предметов, она теряет последнюю соломинку. Семья перестает существовать. Но когда у нас нет возможности достать откуда-либо деньги, мы продаем обстановку нашего дома". Ряд записей раскрывает картину такого опустошения рабочих семейных гнезд. Значительная часть той рабочей массы, жизнь которой нашла отражение в "Case studies of Unemployment", "пропитана мещанской психологией, и для нее такой исход безработицы сугубо ужасен. В те годы, когда они хорошо зарабатывали, их мечтой было приобрести свой домик или по крайней мере квартиру по возможности в зажиточном квартале и прилично обставить ее, приблизившись таким образом к буржуазии. Домик и обстановка приобретались на выплату. Первый обременялся ипотечным долгом, стоимость второй выплачивалась по частям владельцу магазина. Особенно хорошо зарабатывавшие рабочие приобретали еще автомобиль. Но вот, как шквал, налетает безработица и вместе с ней катастрофа: бюджет, обремененный непосильными платежами, рушится. Семья теряет все и еще быстрее ввергается в нищету, чем те рабочие семьи, которые не взбирались вверх по ступенькам "счастья".

Особенно крепко держится семья безработного за квартиру. Она голодает, обношена, не покупает топлива, ложится спать до наступления темноты, чтобы не жечь электричества. Однако она собирает последние крохи, чтобы оплатить квартиру. Рабочие бюджеты САСШ, относящиеся к периоду послевоенного империализма, раскрывают картину возрастающей тяжести квартирной платы в рабочей семье. Еще в 1918 - 19 г. квартира в среднем поглощала 14 - 16% рабочего бюджета, в 1927 - 28 г. она поглощала уже 23 - 25% его (эти цифры относятся к белокожим рабочим, для негритянского населения они значительно выше). В бюджете безработных семей удельный вес квартирной платы принимает чудовищные размеры и при-

том тем большие, чем меньше общая сумма дохода. На квартиру тратят 40 - 50% бюджета и больше. Это явление имеет вполне реальное основание - выселенную семью ни один домовладелец не пустит к себе в дом. Выселение окончательно разрушает и губит рабочую семью.

Записи говорят не только о холоде и голоде, в которых живут безработные, но еще об очень многом - об утрате безработным всякой бодрости, о разрушающем действии безработицы на здоровье, об учащающихся случаях душевных заболеваний среди безработных. Совершенно ясно, что записи представляют большой интерес для правильной политической оценки периода "просперити". Статистико-монографические обследования отдельных групп рабочего класса "САСШ, относящиеся к периоду "просперити", - обследования, к сожалению, еще не обобщенные, - ясно говорят о том, что заработная плата, которую в те годы получала масса неквалифицированных рабочих в этой стране, не давала этим рабочим возможности не только культурного, но даже мало-мальски сытого существования. В соединении с этими обследованиями и с другими данными факты, приводимые в "Записях", дадут историку американского "просперити" материал для характеристики возрастающего обнищания широких слоев рабочего класса в эту эпоху, столь блестящую техническим прогрессом и чисто показным благосостоянием.

Не нужно однако преувеличивать значения этой книги как источника для указанных целей. Даваемая ею характеристика экономического положения и быта безработных далеко не исчерпывающа. Комитет Пенсильванского университета обследовал безработицу главным образом в больших промышленных центрах САСШ - в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и подобных им городах. Безработица в остальной части страны осталась совершенно необследованной. Но и в указанных городах обследованию подверглась только часть безработных. Совершенно несомненно, что организаторы этого обследования руководились правилом, общепринятым буржуазными экономистами САСШ, в силу которого полноценным человеком считается только белокожий. Негритянские рабочие были устранены как объект обследования. Между тем именно в этой среде, уровень жизни которой всегда был значительно ниже уровня жизни белых рабочих САСШ (и особенно природных американцев), последствия безработицы носят особенно ужасающий характер.

"Case studies of Unemployment" безусловно ценны как материал. Они говорят правду о безработном САСШ в период "просперити". Но это не вся правда о нем. Своей неполнотой они толкают на поиски других материалов для этой цели.

Та же оценка в сугубой степени применима ко второму цитированному выше сборнику записей из жизни безработных САСШ -"Some folks wont work". Мы говорим о "сугубой степени", так как эти записи относятся главным образом уже к начальному периоду кризиса. Авторы книги, беспомощные в своем наивно буржуазном мировоззрении перед стихийно нарастающей лавиной безработицы, констатируют это нарастание безработицы. Оки рисуют отдельные случаи ее в том же стиле, как и "Case studies of Unemployment", но сделанные ими записи еще более кратки, чем в первой из рецензируемых книг. Притом размеры безработицы стали теперь так велики - 16 - 17 млн. безработных к началу 1932 г. в САСШ, свыше 8 млн. безработных (с "невидимой" безработицей) к тому же моменту в Германии.

Книгу C. Calkins можно рассматривать лишь как один из очень многих источников для ознакомления с бытом безработного в САСШ в годы кризиса.

Очень большой интерес представляют "Записки безработных", опубликованные в 1933 г. Варшавским институтом социальной экономики. "Записки безработных" - это уже не записи из жизни последних, сделанные чужой рукой, как те американские сборники, с которыми мы познакомились, а подлинные подробные автобиографии рабочих, захватывающие годы кризиса. Это полные лиризма описания пережитого и переживаемого, причем некоторые из них обнаруживают у авторов несомненное литературное дарование. Составился сборник следующим образом: упомянутый институт объявил конкурс на соискание премий за представление лучшей автобиографии безработного в Польше. Жюри конкурса не указало, что оно понимает под "лучшей" автобиографией. Одно несомненно: автобиографии безработных революционеров не попали в число "лучших". Сам Крживицкий, автор предисловия, отмечает, что среди авторов "Записок безработных" почти нет партийных людей.

В ответ на этот призыв в институт поступило 774 автобиографии, из которых руководители института отобрали 57, составивших толстый том "Записок безработных" (свыше 600 стр.). "Записки безработных" отражают настроение хотя и относительно хорошо грамотной, но политически мало сознательной части рабочего класса Польши.

Как и в американских записях, здесь фигурируют рабочие разных профессий, квалифицированные и неквалифицированные Безработный отец семьи, состоящей из 6 чел., рисует ее потребности в смысле питания следующим образом: на целую неделю нужно иметь 35 кг картофеля, 7 кг хлеба, 1/2 кг сахару, 32 кг угля, 1 кг солонины (стр. 151). Но осуществление таких требований недостижимо для данной семьи. В очень тяжелом виде рисуются жилищные условия польского рабочего класса, как и другие стороны его существования. Через эти автобиографии красой нитью проходят описания нужды и голода. Некоторые авторы изображают различные стадии голода с такой реальностью и в такой высокохудожественной форме, что не один беллетрист ног бы позавидовать мастерству этого описания. Третий лейтмотив "Записок безработных" - жажда работы. "Завтра опять день, - пишет один

из авторов, - день, когда я найду работу; я ежедневно хватаюсь за эту мысль, как за доску спасения. Порой мне кажется, что это последняя связь с жизнью; изумительная вера в завтрашний день, который как радостную весть принесет мне работу. Работу... Хочу работать..." (стр. 174). В другой автобиографии мы читаем: "И подумаешь, чтобы дождаться таких времен, я должен был вступить в польские легионы... Три года мыкаться на фронте, три раза быть раненым и три раза получить отличие за участие в обороне Львова, попасть в украинский плен и все это в конце концов, чтобы жить в нищете в независимой Польше..." (стр. 155). Или еще более выразительно в другой автобиографии: "Я механик, 10 лет тому назад мчащийся паровоз вырвал меня из России. Когда я вспоминаю эту страну анархии и наших врагов, которая однако так гостеприимно приняла меня и мою семью и дала мне работу, за которую к сегодня отдал бы полжизни, по моему лицу катятся горючие слезы, слезы боли. Вы спросите - отчего? Я не мог бы ответить на это, ибо то, что я чувствую, записано где-то в глубине сердца" (стр. 350). Довольно часто фигурирует ожидание помощи со стороны государственных и общественных организаций. Она редко вызывает чувство благодарности, большей частью - горечь и обиду. 37-летний безработный, который под влиянием нужды и черствости своей мещанской родни сделал попытку отравиться соляной кислотой, но был спасен и после продолжительной болезни вернулся к своей нищенской голодной жизни, подает в "комитет беднейших" заявление о помощи. Обследование, произведенное этим комитетом, показало, что он бездетен, а жена его работает два дня в неделю. Ему отказывают в пособии. Безработный пишет: "Неужели, чтобы жить, человек, хотя и безработный, должен иметь несколько человек детей и вместе с ними терпеть нужду?.. Скажите: неужели, чтобы получить 100 кг угля и каждый день 1 литр супа, нужно непременно спать в берлоге и не иметь элементарнейших потребностей? Неужели необходимо ходить босым, оборванным, в грязном белье и иметь вшей за воротом? Неужели для этого необходимо стать скотом в человеческой шкуре?" (стр. 199 - 200).

"Записки безработных" рисуют не пролетарскую борьбу, а пролетарскую нищету. Но за описаниями нищеты явственно слышится клокотание народного гнева.