ЭКОНОМИКА (последнее)
РОССИЙСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ И УПРАВЛЕНИЕ
Актуальные публикации по вопросам экономики.
Энергия развития в современной экономике в значительной мере основы-вается на ценностях, которыми человек руководствуется в своих действиях, то есть менталитете. Моральные традиции общества выс¬тупают как механизм его самосохранения. В условиях динамичного экономического развития сознание не способно рационально оцени¬вать ситуацию, и мораль становится тем "ком-пасом", который направ¬ляет каждого индивидуума и общество в целом.
Менталитет - информационный феномен, связанный с подсозна нием и от-ражающий гиперличность народа. Последняя формируется в течение тысячеле-тий под воздействием среды обитания и жизнеде¬ятельности народов . В ней проявляются пласты и наслоения различ¬ных эпох, она создает архетип, форми-рует стиль жизни, традиции, при¬вычки и формы общения людей. При этом глу-бинные мотивы пове¬дения не осознаются человеком, они определяются подсоз-нанием, ко¬торое в образной форме содержит культурный опыт едва ли не всего человечества, выраженный, как правило, в мифологических сюжетах. Посту-пающая в мозг информация из внешней среды опосредуется мышлением: пред-ставления людей о реальности определяются их мыслительными конструкция-ми, то есть моделями познания.
В современных условиях основа экономического роста - знания (инфор-мация) и человеческий капитал. Человек выступает активным элементом этих систем. Следовательно, концепция управления не мо¬жет исходить из линейно-функциональных зависимостей жесткого управления, пригодного для симмет-ричных явлений в инвариантных системах. Все три компонента управления - поиск цели, определение траектории, а также скорость движения по ней - нераз-рывно связаны с национальным менталитетом и возможностями его адаптации к новым условиям, возникающим в процессе управления.
В настоящее время мировое сообщество находится в стадии перехода к новому технологическому укладу - информационному. Важнейшей составляю-щей информационной парадигмы является сетевая структура общества, физиче-ской коммуникативной основой которой служат глобальные вычислительные сети различного мас¬штаба, ранга и степени проникновения, в том числе миро-вая "паути¬на" Интернет, образующие всемирное виртуальное пространство. Ут¬верждение информационной парадигмы ведет к образованию чело¬веко-машинного общества со своим пространством-временем и но¬вым, пятым - ин-формационным - измерением. Человеко-сетевые комплексы этого общества обеспечивают операционную деятельность в реальном масштабе времени неза-висимо от пространственного (гео¬графического) положения объекта управле-ния.
Сетевая структура общества предполагает сетевой характер всех его ин-ститутов, всех его срезов, в том числе и экономического. Сетевой же становится и вся социально-экономическая динамика общества: все функции и процессы организуются по сетевому принципу. Сети со¬ставляют новую социальную мор-фологию - сетевая логика пронизывает производство и создает новые его формы (например, ТНК), культу¬ру, все институты власти, вторгаясь даже в повседнев-ную жизнь каждо¬го человека. Сетевые структуры обеспечивают глобализацию капитала и децентрализованную концентрацию производства и труда. Капитал и труд подчиняются логике сети. Противоречия "труд - капитал", "интеллекту-альный капитал - физический капитал" маскируются сетевой структурой и представляются как противоречие между логикой пото¬ков капитала и культур-ными ценностями человеческого бытия.
Таким образом, развитие сетей приводит к тому, что власть струк¬туры становится сильнее структуры самой власти, то есть социальная морфология доминирует над социальным действием . Становление информационной пара-дигмы, ведущее к формированию общества сете¬вых структур, неизбежно связа-но с принципиальными, качественны¬ми изменениями в жизни человека через структурную несвободу.
Взаимодействие "клиент-сеть" на электронном уровне не без¬различно для менталитета оператора, определяемого подсознанием. Информация, восприни-маемая через монитор, может воздействовать непосредственно на подсознание, обходя блоки критического осмыс¬ления - модели познания. Клиентское взаимо-действие с сетью ведет к снятию пространственных и временных барьеров об-щения - у пользователя возникают эмоции "присутствия". Как известно, ос¬новное свойство интеллекта - превращение эмоций в суждения. Эмо¬ции присут-ствия порождают новые суждения о времени, погруже¬ние в виртуальную реаль-ность формирует иную пространственно-временную шкалу суждений, соответ-ственно меняется и шкала нрав¬ственных ценностей оператора - его менталитет.
По данным психокибернетики, человеческий мозг, подвергшийся подоб-ному воздействию, не различает реальные события и вымыш¬ленные, виртуаль-ные, разыгрывающиеся в воображении. Воображению надо только дать пищу, и мысленный эксперимент при этом сформи¬рует в мозге те же связи, что и реаль-ные события. Следовательно, виртуальная реальность ведет к выработке новой шкалы ценностей. Изучение "нетизеров" (фанатиков Интернет) в США показа-ло, что их психология, менталитет и даже внешние черты характера быстро (за 1-2 года) изменяются в сторону ценностной ориентации на вир¬туальную ин-формацию. Можно утверждать, что "человек сетевой" пре¬вращается в одно из программно-аппаратных средств виртуального пространства, которое, в свою очередь, имеет доступ к его подсознанию и широкие возможности для манипу-ляции им. Его деятельность ог¬раничивается рамками "электронной" несвободы.
Таким образом, вместо предсказываемого Д. Беллом общества информа-ционной свободы, некоего "информационного социализма" (почти по К. Мар-ксу), где знание замещает товарные отношения, фор¬мируется общество жесткой сетевой несвободы, где сущность человека еще сильнее отчуждается от его су-ществования, нежели в индустри¬альном обществе, а знание все в большей сте-пени становится товаром. Имеет место сетевое отчуждение труда, которое ведет к отчуждению человека от человека. При этом протестантская этика, характер-ная для капиталистического способа производства, превращается в сете¬вую этику. Упомянутое отчуждение, скорее всего, является следствием противоре-чия между революционным развитием информационных технологий и эволю-ционным развитием человека.
Российская гиперличность и соответственно менталитет форми¬ровались на фоне становления Евразийской империи с православной идеологией византи-эма и ордынским военно-стратегическим и хозяй¬ственным централизмом. С времен Ивана Грозного в России господ¬ствовала административно-командная система. Россия получила в наслед¬ство от Византии ортодоксальное христиан-ство, которое за 2000 лет не подвергалось реформации. К слову, принятие хри-стианства на Руси было единоличным решением князя Владимира. Вчерашние язычники впали в "административный восторг" и побросали в Днепр статуи своих недавних кумиров - ГГеруна, Белесы, Даждь-бога и других.
В таких действиях отражается важнейшая особенность россий¬ского мен-талитета. Может быть, именно тогда и возникла традиция ошельмовывать предшественников, нашедшая горячий отклик в "ши¬роких массах трудящихся". В начале XX в. гордившиеся православи¬ем россияне с великим энтузиазмом крушили православные храмы, так же как их предшественники уничтожали языческих идолов. Те¬перь с тем же энтузиазмом восстанавливают храмы, как, например, храм Христа Спасителя в Москве.
На Западе христианские ценности подверглись Реформации. Про¬тестантство подразумевает равенство на старте, равенство гражданское (перед законом), но не исключает последующей имущественной, эконо¬мической диф-ференциации, то есть оно органично соответствует ры¬ночным отношениям. Труд ради личного обогащения считается путем спасения души, а преуспевание - знаком Божьего одобрения. Общество положительно относится к частной предпринимательской деятельно¬сти, что позволяет вырасти значительной про-слойке (примерно 5% взрос¬лого населения) активных предпринимателей, из ко-торых формирует¬ся элита страны. Начиная с времен мануфактурного производ-ства толь¬ко протестантские страны выступают пионерами в развитии форм ча-ст¬ной собственности и экономики западного типа в целом.
Кстати, конфуцианская трудовая этика и система мотиваций до¬вольно близки к протестантским. Модель социализма по К. Марксу также является ло-гическим продолжением протестантской этики . А в католических странах тру-довая этика до сих пор несет на себе отпе¬чаток феодально-аристократической системы ценностей и предпри¬нимательские стимулы выражены меньше. Напро-тив, православие пред¬полагает равенство на финише, то есть находится в пол-ном противо¬речии с духом рыночных отношений и капитализма. Поэтому моти¬вы состязательности в российском народе выражены очень слабо.
Два раза в этом столетии в России нарушалась связь времен, прошлое на-сильственно отсекалось от будущего: в 1917 г. царское -от советского, а теперь советское - от "демократического". Разруша¬ются традиции, которые, по Н. Ка-рамзину, и формируют "душу дер¬жавы". В нынешнем столетии на территории России умерло насиль¬ственной смертью больше людей, чем на всей планете за всю историю человечества. Такое безумие тяжелым бременем легло на гипер-личность народа. Причину этого академик И. Павлов видел в неспособно¬сти российского человека воспринимать действительность как тако¬вую - для него существует только слово, то есть условные рефлексы связаны не с действиями, а со словом. Именно поэтому "поэт в России больше, чем поэт". Ясно, что в та-кой ситуации чрезвычайно важна идеологическая составляющая управления. Действительно, "у нас раз¬руха не в клозетах, а в головах" (М. Булгаков).
Логическим следствием тысячелетней российской истории стало закрепо-щение личности, чему сопутствовало неумолимое ее подавле¬ние, холопское подчинение государю и государству, формирование рабского менталитета.
Прогресс западных обществ базировался на развитии человечес¬кой свобо-ды как преодоленной необходимости. Эволюция России прак¬тически всегда ос-новывалась на развитии несвободы. Основополож¬ник российского промышлен-ного и научного прогресса Петр I укре¬пил несвободу, введя государственное крепостное право. При Екатери¬не II, ратовавшей за развитие культуры и искус-ства, крепостное право достигло своего апогея. Освобождение крестьян в XIX в. поколебало подобную зависимость, а февраль 1917 г. открыл дорогу свободе. Но злой рок толкнул Россию за Лениным и детерминированность разви¬тия не-свободой, несмотря на ломку всего уклада жизни, сохранилась.
Мистика русской души, о которой так много философствуют все кому не лень, есть не что иное, как проявление рабского менталитета. Он выражается и в мещанстве, и в вере и неверии, и в покорном трудолю¬бии, в бесшабашности и хулиганстве, и в отваге воинов, и в отсутствии достоинства в российском харак-тере. Он проявился и в ленинском син¬тезе несвободы и социализма, приведшем к народному государству, по¬строенному на несвободе. Заметим, демократия с ее преклонением перед властью большинства и фактическим подавлением сферы индивидуаль¬ного мышления - новая логика рабства. Именно поэтому идеи "privacy" во все большей степени овладевают умами социологов и правоведов .
Систематическое насилие тоталитарного общества и авторитар¬ное воспи-тание ведут к "обученной беспомощности", проявляющейся как пассивность и бессмысленность инициатив (в дряхлеющей советской системе пассионариев боялись - существовал "заговор слабых"). Кроме того, происходит инверсия эмоциональной значи¬мости стимула - реакция на зло отсутствует, а на добро индивиду¬ум реагирует как на зло. Эти психологические факторы формируют психически нездоровый менталитет с присущей ему внутренней не¬свободой и безответственностью. Такой менталитет Э. Фромм на¬звал "бегством от свобо-ды" . Эту сторону менталитета наиболее слож¬но трансформировать при перехо-де от тоталитарного к свободному обществу вследствие того, что создание ра-циональных ожиданий внут¬ренней свободы и ответственности - сложнейшая психоинформа¬ционная задача управления подсознанием.
Некоторые другие черты российского национального характера также противоречат рыночным отношениям. Это прежде всего отсут¬ствие законопос-лушности. Еще Герцен писал, что если бы в России все законы соблюдались, а чиновники не брали взяток, жить было бы во¬обще невозможно. В сталинский период законопослушность обеспечива¬лась страхом смерти. Народ уже и пред-ставить себе не мог, что подчи¬няться закону можно добровольно. После смерти Сталина насильствен¬ные механизмы ослабели и в обществе установилась осо-бая система взаимоотношений, основанная на всеобщей необязательности и по-пус¬тительстве. Люди привыкли жить не по закону, а по "понятиям", кото¬рые весьма растяжимы и зыбки, российскому человеку чужда импера¬тивность - он не привык жестко требовать ни от себя, ни от других.
К сказанному следует добавить, что за годы реформ в обществе выработа-лось ожидание оказаться непременно обманутым. Подоб¬ное ожидание порож-дает крайний индивидуализм. В отличие от прош¬лых времен люди не готовы ничем сознательно жертвовать во имя общего блага. "Блестящий" пример в этом подают представители элиты, поведение которой сводится к приватизации прибылей и на¬ционализации убытков . Рынок воспринимается как политическая борьба мафиозных кланов, а собственность - как кража (буквально по Прудо-ну!). Общество превращается в безвольную асоциальную массу, отвечающую на реформы вымиранием. Это - общество подав¬ленное, приземленное заботами о выживании, не видящее перспек¬тивы и боящееся будущего. Наблюдается фе-номен "черного созна¬ния" - резко негативной самооценки.
Упомянутые черты характера и поведенческие реакции, порож¬денные средой существования, закрепляются в подсознании и созда¬ют "скотские" эле-менты менталитета, далекие от альтруизма и спо¬собности к самопожертвова-нию - основных свойств, отличающих че¬ловека от остальных животных. Суще-ственна также и такая черта менталитета, как запоздалая самоидентификация, что обусловливает слабую способность к самоорганизации. Поэтому в России все решают личности, коллективизм носит пассивный характер: поведут - пой¬дем, нет - будем сообща сидеть и ждать, "гори все синим пламенем".
Особенностями менталитета объясняется и всегда существовав¬ший в Рос-сии комплекс неполноценности перед западной цивилиза¬цией. Этот комплекс рождал два чувства - неприятие и тогда возни¬кал железный занавес, или подо-бострастие - и слепое копирование.
Таким образом, развитие России через несвободу в духе распределитель-ной восточной системы воспроизводства сформировало мен¬талитет рабского типа, не соответствующий традиционным рыночным отношениям. Поэтому по-пытки шоковой трансформации российской системы закономерно приводят в тупик с криминальной самооргани¬зацией. Этот тупик сегодня стал фатальной реальностью. Социальная "температура" в нем столь высока, что возможен лю-бой скачкообраз¬ный переход: найдись только соответствующий пассионарий-"вожак", ментальность "бегства от свободы" сработает немедленно.
Россия должна постепенно вписаться в основной поток сетевого развития мирового хозяйства; тип, темп, ритм и отраслевые пропор¬ции российского раз-вития должны быть увязаны с мировым рынком. Этот путь можно пройти по традиционной траектории развития, ско¬рость которого согласуется с адаптаци-ей менталитета . Но тогда по¬добный переход, как показывает опыт истории, за-тянется на много столетий - менталитет меняется очень медленно и для его ес-тествен¬ного изменения нужно изменить религию (например, в духе Робеспь¬ера) и психологические факторы внешней среды. Но при такой про¬должительности процесса перехода Россия может остаться достоя¬нием археологов. Можно ма-нипулировать подсознанием при помо¬щи искусственных психогенных методов, что, собственно, и делается в период предвыборных кампаний. Но результаты при этом кратко-временны и не всегда предсказуемы.
Естественный психогенный механизм воздействия на подсозна¬ние и соот-ветственно выработки нового менталитета предоставляет, как видится, сетевая структура развития мирового хозяйства. Мента¬литет при этом стремительно становится сетевым независимо от того, каким он был раньше. Электронное "игровое" поле сетевой экономи¬ки создает новые "правила игры", маскирующие обычные рыночные отношения. Несвобода сетевого развития также соответст-вует россий¬ским истории и менталитету. Таким образом, траектория россий-ской эволюции должна носить сетевой характер, что позволит достаточно быст-ро, нелинейно, без прохождения стадий дикого капитализма вый¬ти на "столбо-вую дорогу" мирового развития. Скорость движения по такой траектории будет задаваться исключительно темпом сетевой структуризации экономики и разви-тия инструментария глобальных сетей. Как ни парадоксально, но западная и российская траектории развития могут сойтись на пути несвободы.
Цель должна предвосхищать результаты управления. Долгосроч¬ная цель должна быть тем маяком, который указывает лучший путь ее достижения. Се-нека говорил: "Когда человек не знает, к какой приста¬ни держит путь, для него ни один ветер не будет попутным".
Самое трудное для управления процессом перехода - в началь¬ный момент сформулировать "работающий" образ цели, не противо¬речащий существующе-му российскому менталитету. По мере "вписы¬вания" в сетевую экономику этот образ будет естественно корректи¬роваться применительно к сетевому ментали-тету. При формирова¬нии цели перехода необходимо исходить из движущих сил челове¬ческого поведения, определяемых его потребностями: жизненными, со-циальными, духовными. Эти потребности заложены в видовой при¬роде челове-ка, не происходят одна из другой и не могут быть удов¬летворены одна за счет другой - между ними всегда должно суще¬ствовать равновесие, определенная мера. Акцент на жизненные по¬требности ведет к нарушению такого равновесия.
Идеологическая составляющая цели представляется столь же важной. При формировании этой составляющей необходимо учиты¬вать следующее. Идеи всех революций были, вольно или невольно, направлены на обман подсознания. Эффективность воздействия была пропорциональна масштабности обмана. Об-щественное сознание, как правило, прислушивается не к логике, а к чувству - люди питают слабость к обещаниям, не анализируя их. В общественном созна-нии из "ничего" возникают иллюзии, которые становятся "всем". У большинст-ва людей их внутренние установки полностью вытесняют ре¬альность. Люди с неохотой воспринимают рациональные объяснения. Насыщение таким рациона-лизмом наступает быстро. Картина действи¬тельности предельно упрощается в общественном сознании, переходя подчас на конкретные личности. Нормальная работа мозга требует домысливания, угадывания несказанного. Если все оче-видно - мозг спит. Часть смысла должна быть "за занавесом".
Поэтому идеологема цели должна содержать элементы "краси¬вой сказки", "мечты", "правильного принципа", но в то же время она не должна далеко отхо-дить от реально понимаемых интересов. Идеоло¬гические одежды "с чужого плеча" не годятся. С одной стороны, эта идеологема должна соответствовать российским традициям, а с другой -противодействовать существующим нега-тивным тенденциям. Выработка подобной идеологемы в компетенции социоло-гов, психологов и пси¬хокибернетиков; можно предложить, например, идеологе-му типа "со¬циальное сетевое общество равных возможностей". Такие слова, как "реформа", "демократия", "либерализм", "рынок", "свобода", не долж¬ны присут-ствовать в идеологеме в качестве знаковых понятий - они полностью дискреди-тированы и ничего, кроме кодирования пустоты, не несут. Идеологема найдет понимание в общественном сознании, если будет озвучена пассионарием, ха-ризма которого демонстрирует стремле¬ние к высоким целям власти, отличным от обыденных составляющих.
Сетевой путь развития и управления не из легких. В России фактически отсутствует информационная структуризация хозяйства. Тем не менее только он может послужить позитивной моделью долго¬срочной эволюции страны и общества, кратчайшей дорогой в инфор¬мационное общество.
Менталитет - информационный феномен, связанный с подсозна нием и от-ражающий гиперличность народа. Последняя формируется в течение тысячеле-тий под воздействием среды обитания и жизнеде¬ятельности народов . В ней проявляются пласты и наслоения различ¬ных эпох, она создает архетип, форми-рует стиль жизни, традиции, при¬вычки и формы общения людей. При этом глу-бинные мотивы пове¬дения не осознаются человеком, они определяются подсоз-нанием, ко¬торое в образной форме содержит культурный опыт едва ли не всего человечества, выраженный, как правило, в мифологических сюжетах. Посту-пающая в мозг информация из внешней среды опосредуется мышлением: пред-ставления людей о реальности определяются их мыслительными конструкция-ми, то есть моделями познания.
В современных условиях основа экономического роста - знания (инфор-мация) и человеческий капитал. Человек выступает активным элементом этих систем. Следовательно, концепция управления не мо¬жет исходить из линейно-функциональных зависимостей жесткого управления, пригодного для симмет-ричных явлений в инвариантных системах. Все три компонента управления - поиск цели, определение траектории, а также скорость движения по ней - нераз-рывно связаны с национальным менталитетом и возможностями его адаптации к новым условиям, возникающим в процессе управления.
В настоящее время мировое сообщество находится в стадии перехода к новому технологическому укладу - информационному. Важнейшей составляю-щей информационной парадигмы является сетевая структура общества, физиче-ской коммуникативной основой которой служат глобальные вычислительные сети различного мас¬штаба, ранга и степени проникновения, в том числе миро-вая "паути¬на" Интернет, образующие всемирное виртуальное пространство. Ут¬верждение информационной парадигмы ведет к образованию чело¬веко-машинного общества со своим пространством-временем и но¬вым, пятым - ин-формационным - измерением. Человеко-сетевые комплексы этого общества обеспечивают операционную деятельность в реальном масштабе времени неза-висимо от пространственного (гео¬графического) положения объекта управле-ния.
Сетевая структура общества предполагает сетевой характер всех его ин-ститутов, всех его срезов, в том числе и экономического. Сетевой же становится и вся социально-экономическая динамика общества: все функции и процессы организуются по сетевому принципу. Сети со¬ставляют новую социальную мор-фологию - сетевая логика пронизывает производство и создает новые его формы (например, ТНК), культу¬ру, все институты власти, вторгаясь даже в повседнев-ную жизнь каждо¬го человека. Сетевые структуры обеспечивают глобализацию капитала и децентрализованную концентрацию производства и труда. Капитал и труд подчиняются логике сети. Противоречия "труд - капитал", "интеллекту-альный капитал - физический капитал" маскируются сетевой структурой и представляются как противоречие между логикой пото¬ков капитала и культур-ными ценностями человеческого бытия.
Таким образом, развитие сетей приводит к тому, что власть струк¬туры становится сильнее структуры самой власти, то есть социальная морфология доминирует над социальным действием . Становление информационной пара-дигмы, ведущее к формированию общества сете¬вых структур, неизбежно связа-но с принципиальными, качественны¬ми изменениями в жизни человека через структурную несвободу.
Взаимодействие "клиент-сеть" на электронном уровне не без¬различно для менталитета оператора, определяемого подсознанием. Информация, восприни-маемая через монитор, может воздействовать непосредственно на подсознание, обходя блоки критического осмыс¬ления - модели познания. Клиентское взаимо-действие с сетью ведет к снятию пространственных и временных барьеров об-щения - у пользователя возникают эмоции "присутствия". Как известно, ос¬новное свойство интеллекта - превращение эмоций в суждения. Эмо¬ции присут-ствия порождают новые суждения о времени, погруже¬ние в виртуальную реаль-ность формирует иную пространственно-временную шкалу суждений, соответ-ственно меняется и шкала нрав¬ственных ценностей оператора - его менталитет.
По данным психокибернетики, человеческий мозг, подвергшийся подоб-ному воздействию, не различает реальные события и вымыш¬ленные, виртуаль-ные, разыгрывающиеся в воображении. Воображению надо только дать пищу, и мысленный эксперимент при этом сформи¬рует в мозге те же связи, что и реаль-ные события. Следовательно, виртуальная реальность ведет к выработке новой шкалы ценностей. Изучение "нетизеров" (фанатиков Интернет) в США показа-ло, что их психология, менталитет и даже внешние черты характера быстро (за 1-2 года) изменяются в сторону ценностной ориентации на вир¬туальную ин-формацию. Можно утверждать, что "человек сетевой" пре¬вращается в одно из программно-аппаратных средств виртуального пространства, которое, в свою очередь, имеет доступ к его подсознанию и широкие возможности для манипу-ляции им. Его деятельность ог¬раничивается рамками "электронной" несвободы.
Таким образом, вместо предсказываемого Д. Беллом общества информа-ционной свободы, некоего "информационного социализма" (почти по К. Мар-ксу), где знание замещает товарные отношения, фор¬мируется общество жесткой сетевой несвободы, где сущность человека еще сильнее отчуждается от его су-ществования, нежели в индустри¬альном обществе, а знание все в большей сте-пени становится товаром. Имеет место сетевое отчуждение труда, которое ведет к отчуждению человека от человека. При этом протестантская этика, характер-ная для капиталистического способа производства, превращается в сете¬вую этику. Упомянутое отчуждение, скорее всего, является следствием противоре-чия между революционным развитием информационных технологий и эволю-ционным развитием человека.
Российская гиперличность и соответственно менталитет форми¬ровались на фоне становления Евразийской империи с православной идеологией византи-эма и ордынским военно-стратегическим и хозяй¬ственным централизмом. С времен Ивана Грозного в России господ¬ствовала административно-командная система. Россия получила в наслед¬ство от Византии ортодоксальное христиан-ство, которое за 2000 лет не подвергалось реформации. К слову, принятие хри-стианства на Руси было единоличным решением князя Владимира. Вчерашние язычники впали в "административный восторг" и побросали в Днепр статуи своих недавних кумиров - ГГеруна, Белесы, Даждь-бога и других.
В таких действиях отражается важнейшая особенность россий¬ского мен-талитета. Может быть, именно тогда и возникла традиция ошельмовывать предшественников, нашедшая горячий отклик в "ши¬роких массах трудящихся". В начале XX в. гордившиеся православи¬ем россияне с великим энтузиазмом крушили православные храмы, так же как их предшественники уничтожали языческих идолов. Те¬перь с тем же энтузиазмом восстанавливают храмы, как, например, храм Христа Спасителя в Москве.
На Западе христианские ценности подверглись Реформации. Про¬тестантство подразумевает равенство на старте, равенство гражданское (перед законом), но не исключает последующей имущественной, эконо¬мической диф-ференциации, то есть оно органично соответствует ры¬ночным отношениям. Труд ради личного обогащения считается путем спасения души, а преуспевание - знаком Божьего одобрения. Общество положительно относится к частной предпринимательской деятельно¬сти, что позволяет вырасти значительной про-слойке (примерно 5% взрос¬лого населения) активных предпринимателей, из ко-торых формирует¬ся элита страны. Начиная с времен мануфактурного производ-ства толь¬ко протестантские страны выступают пионерами в развитии форм ча-ст¬ной собственности и экономики западного типа в целом.
Кстати, конфуцианская трудовая этика и система мотиваций до¬вольно близки к протестантским. Модель социализма по К. Марксу также является ло-гическим продолжением протестантской этики . А в католических странах тру-довая этика до сих пор несет на себе отпе¬чаток феодально-аристократической системы ценностей и предпри¬нимательские стимулы выражены меньше. Напро-тив, православие пред¬полагает равенство на финише, то есть находится в пол-ном противо¬речии с духом рыночных отношений и капитализма. Поэтому моти¬вы состязательности в российском народе выражены очень слабо.
Два раза в этом столетии в России нарушалась связь времен, прошлое на-сильственно отсекалось от будущего: в 1917 г. царское -от советского, а теперь советское - от "демократического". Разруша¬ются традиции, которые, по Н. Ка-рамзину, и формируют "душу дер¬жавы". В нынешнем столетии на территории России умерло насиль¬ственной смертью больше людей, чем на всей планете за всю историю человечества. Такое безумие тяжелым бременем легло на гипер-личность народа. Причину этого академик И. Павлов видел в неспособно¬сти российского человека воспринимать действительность как тако¬вую - для него существует только слово, то есть условные рефлексы связаны не с действиями, а со словом. Именно поэтому "поэт в России больше, чем поэт". Ясно, что в та-кой ситуации чрезвычайно важна идеологическая составляющая управления. Действительно, "у нас раз¬руха не в клозетах, а в головах" (М. Булгаков).
Логическим следствием тысячелетней российской истории стало закрепо-щение личности, чему сопутствовало неумолимое ее подавле¬ние, холопское подчинение государю и государству, формирование рабского менталитета.
Прогресс западных обществ базировался на развитии человечес¬кой свобо-ды как преодоленной необходимости. Эволюция России прак¬тически всегда ос-новывалась на развитии несвободы. Основополож¬ник российского промышлен-ного и научного прогресса Петр I укре¬пил несвободу, введя государственное крепостное право. При Екатери¬не II, ратовавшей за развитие культуры и искус-ства, крепостное право достигло своего апогея. Освобождение крестьян в XIX в. поколебало подобную зависимость, а февраль 1917 г. открыл дорогу свободе. Но злой рок толкнул Россию за Лениным и детерминированность разви¬тия не-свободой, несмотря на ломку всего уклада жизни, сохранилась.
Мистика русской души, о которой так много философствуют все кому не лень, есть не что иное, как проявление рабского менталитета. Он выражается и в мещанстве, и в вере и неверии, и в покорном трудолю¬бии, в бесшабашности и хулиганстве, и в отваге воинов, и в отсутствии достоинства в российском харак-тере. Он проявился и в ленинском син¬тезе несвободы и социализма, приведшем к народному государству, по¬строенному на несвободе. Заметим, демократия с ее преклонением перед властью большинства и фактическим подавлением сферы индивидуаль¬ного мышления - новая логика рабства. Именно поэтому идеи "privacy" во все большей степени овладевают умами социологов и правоведов .
Систематическое насилие тоталитарного общества и авторитар¬ное воспи-тание ведут к "обученной беспомощности", проявляющейся как пассивность и бессмысленность инициатив (в дряхлеющей советской системе пассионариев боялись - существовал "заговор слабых"). Кроме того, происходит инверсия эмоциональной значи¬мости стимула - реакция на зло отсутствует, а на добро индивиду¬ум реагирует как на зло. Эти психологические факторы формируют психически нездоровый менталитет с присущей ему внутренней не¬свободой и безответственностью. Такой менталитет Э. Фромм на¬звал "бегством от свобо-ды" . Эту сторону менталитета наиболее слож¬но трансформировать при перехо-де от тоталитарного к свободному обществу вследствие того, что создание ра-циональных ожиданий внут¬ренней свободы и ответственности - сложнейшая психоинформа¬ционная задача управления подсознанием.
Некоторые другие черты российского национального характера также противоречат рыночным отношениям. Это прежде всего отсут¬ствие законопос-лушности. Еще Герцен писал, что если бы в России все законы соблюдались, а чиновники не брали взяток, жить было бы во¬обще невозможно. В сталинский период законопослушность обеспечива¬лась страхом смерти. Народ уже и пред-ставить себе не мог, что подчи¬няться закону можно добровольно. После смерти Сталина насильствен¬ные механизмы ослабели и в обществе установилась осо-бая система взаимоотношений, основанная на всеобщей необязательности и по-пус¬тительстве. Люди привыкли жить не по закону, а по "понятиям", кото¬рые весьма растяжимы и зыбки, российскому человеку чужда импера¬тивность - он не привык жестко требовать ни от себя, ни от других.
К сказанному следует добавить, что за годы реформ в обществе выработа-лось ожидание оказаться непременно обманутым. Подоб¬ное ожидание порож-дает крайний индивидуализм. В отличие от прош¬лых времен люди не готовы ничем сознательно жертвовать во имя общего блага. "Блестящий" пример в этом подают представители элиты, поведение которой сводится к приватизации прибылей и на¬ционализации убытков . Рынок воспринимается как политическая борьба мафиозных кланов, а собственность - как кража (буквально по Прудо-ну!). Общество превращается в безвольную асоциальную массу, отвечающую на реформы вымиранием. Это - общество подав¬ленное, приземленное заботами о выживании, не видящее перспек¬тивы и боящееся будущего. Наблюдается фе-номен "черного созна¬ния" - резко негативной самооценки.
Упомянутые черты характера и поведенческие реакции, порож¬денные средой существования, закрепляются в подсознании и созда¬ют "скотские" эле-менты менталитета, далекие от альтруизма и спо¬собности к самопожертвова-нию - основных свойств, отличающих че¬ловека от остальных животных. Суще-ственна также и такая черта менталитета, как запоздалая самоидентификация, что обусловливает слабую способность к самоорганизации. Поэтому в России все решают личности, коллективизм носит пассивный характер: поведут - пой¬дем, нет - будем сообща сидеть и ждать, "гори все синим пламенем".
Особенностями менталитета объясняется и всегда существовав¬ший в Рос-сии комплекс неполноценности перед западной цивилиза¬цией. Этот комплекс рождал два чувства - неприятие и тогда возни¬кал железный занавес, или подо-бострастие - и слепое копирование.
Таким образом, развитие России через несвободу в духе распределитель-ной восточной системы воспроизводства сформировало мен¬талитет рабского типа, не соответствующий традиционным рыночным отношениям. Поэтому по-пытки шоковой трансформации российской системы закономерно приводят в тупик с криминальной самооргани¬зацией. Этот тупик сегодня стал фатальной реальностью. Социальная "температура" в нем столь высока, что возможен лю-бой скачкообраз¬ный переход: найдись только соответствующий пассионарий-"вожак", ментальность "бегства от свободы" сработает немедленно.
Россия должна постепенно вписаться в основной поток сетевого развития мирового хозяйства; тип, темп, ритм и отраслевые пропор¬ции российского раз-вития должны быть увязаны с мировым рынком. Этот путь можно пройти по традиционной траектории развития, ско¬рость которого согласуется с адаптаци-ей менталитета . Но тогда по¬добный переход, как показывает опыт истории, за-тянется на много столетий - менталитет меняется очень медленно и для его ес-тествен¬ного изменения нужно изменить религию (например, в духе Робеспь¬ера) и психологические факторы внешней среды. Но при такой про¬должительности процесса перехода Россия может остаться достоя¬нием археологов. Можно ма-нипулировать подсознанием при помо¬щи искусственных психогенных методов, что, собственно, и делается в период предвыборных кампаний. Но результаты при этом кратко-временны и не всегда предсказуемы.
Естественный психогенный механизм воздействия на подсозна¬ние и соот-ветственно выработки нового менталитета предоставляет, как видится, сетевая структура развития мирового хозяйства. Мента¬литет при этом стремительно становится сетевым независимо от того, каким он был раньше. Электронное "игровое" поле сетевой экономи¬ки создает новые "правила игры", маскирующие обычные рыночные отношения. Несвобода сетевого развития также соответст-вует россий¬ским истории и менталитету. Таким образом, траектория россий-ской эволюции должна носить сетевой характер, что позволит достаточно быст-ро, нелинейно, без прохождения стадий дикого капитализма вый¬ти на "столбо-вую дорогу" мирового развития. Скорость движения по такой траектории будет задаваться исключительно темпом сетевой структуризации экономики и разви-тия инструментария глобальных сетей. Как ни парадоксально, но западная и российская траектории развития могут сойтись на пути несвободы.
Цель должна предвосхищать результаты управления. Долгосроч¬ная цель должна быть тем маяком, который указывает лучший путь ее достижения. Се-нека говорил: "Когда человек не знает, к какой приста¬ни держит путь, для него ни один ветер не будет попутным".
Самое трудное для управления процессом перехода - в началь¬ный момент сформулировать "работающий" образ цели, не противо¬речащий существующе-му российскому менталитету. По мере "вписы¬вания" в сетевую экономику этот образ будет естественно корректи¬роваться применительно к сетевому ментали-тету. При формирова¬нии цели перехода необходимо исходить из движущих сил челове¬ческого поведения, определяемых его потребностями: жизненными, со-циальными, духовными. Эти потребности заложены в видовой при¬роде челове-ка, не происходят одна из другой и не могут быть удов¬летворены одна за счет другой - между ними всегда должно суще¬ствовать равновесие, определенная мера. Акцент на жизненные по¬требности ведет к нарушению такого равновесия.
Идеологическая составляющая цели представляется столь же важной. При формировании этой составляющей необходимо учиты¬вать следующее. Идеи всех революций были, вольно или невольно, направлены на обман подсознания. Эффективность воздействия была пропорциональна масштабности обмана. Об-щественное сознание, как правило, прислушивается не к логике, а к чувству - люди питают слабость к обещаниям, не анализируя их. В общественном созна-нии из "ничего" возникают иллюзии, которые становятся "всем". У большинст-ва людей их внутренние установки полностью вытесняют ре¬альность. Люди с неохотой воспринимают рациональные объяснения. Насыщение таким рациона-лизмом наступает быстро. Картина действи¬тельности предельно упрощается в общественном сознании, переходя подчас на конкретные личности. Нормальная работа мозга требует домысливания, угадывания несказанного. Если все оче-видно - мозг спит. Часть смысла должна быть "за занавесом".
Поэтому идеологема цели должна содержать элементы "краси¬вой сказки", "мечты", "правильного принципа", но в то же время она не должна далеко отхо-дить от реально понимаемых интересов. Идеоло¬гические одежды "с чужого плеча" не годятся. С одной стороны, эта идеологема должна соответствовать российским традициям, а с другой -противодействовать существующим нега-тивным тенденциям. Выработка подобной идеологемы в компетенции социоло-гов, психологов и пси¬хокибернетиков; можно предложить, например, идеологе-му типа "со¬циальное сетевое общество равных возможностей". Такие слова, как "реформа", "демократия", "либерализм", "рынок", "свобода", не долж¬ны присут-ствовать в идеологеме в качестве знаковых понятий - они полностью дискреди-тированы и ничего, кроме кодирования пустоты, не несут. Идеологема найдет понимание в общественном сознании, если будет озвучена пассионарием, ха-ризма которого демонстрирует стремле¬ние к высоким целям власти, отличным от обыденных составляющих.
Сетевой путь развития и управления не из легких. В России фактически отсутствует информационная структуризация хозяйства. Тем не менее только он может послужить позитивной моделью долго¬срочной эволюции страны и общества, кратчайшей дорогой в инфор¬мационное общество.
Опубликовано 07 октября 2006 года
Новые статьи на library.by:
ЭКОНОМИКА:
Комментируем публикацию: РОССИЙСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ И УПРАВЛЕНИЕ
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1160223800 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций