ЭКОНОМИКА (последнее)
Сергей Николаевич Булгаков: современное прочтение трудов
Актуальные публикации по вопросам экономики.
Источник: Известия Санкт-Петербургского унивеститета экономики и финансов: Периодический научный журнал, N 1 / Гл. редактор Тарасевич Л. С. / СПб. Санкт-Петербургская типография N1 РАН, 1995.
БОБОВИЧ И.М.
Сергей Николаевич Булгаков: современное прочтение трудов
В пантеоне русских мыслителей первой половины XX в. видное и неповторимое место принадлежит творчеству и личности Сергея Николаевича Булгакова. Экономист, философ, социолог, богослов, литературный критик, политический и общественный деятель, он, благодаря высокой образованности и столь же высокой нравственной ответственности, внес большой и, к сожалению, до сих пор еще не вполне оцененный вклад в постановку и решение многих актуальных для российской и мировой общественности гуманитарных проблем.
Из-за жестокости Октябрьской революции по отношению ко всей самостоятельно и инакомыслящей интеллигенции, творческая жизнь С. Н. Булгакова, как и многих других ученых, оказалась разделенной на две части. С 1890-х и по начало 1920-х гг. С. Н. Булгаков учился и работал на родине. Окончив в 1894 г. (после недолгого обучения в духовной семинарии и гимназии) юридический факультет Московского университета, он был оставлен по рекомендации проф. А. И. Чупрова на факультете для подготовки к профессуре и затем послан с этой целью в двухгодичную командировку в Германию. По возвращении читал в Киеве и Москве, в качестве приват-доцента и профессора, курсы политической экономии, истории экономических учений и другие сопредельные дисциплины и уже вскоре, особенно в 1910-х годах, приобрел широкую известность как выдающийся публицист, ученый, знаток политической экономии и аграрного вопроса. Трагически восприняв Октябрьскую революцию, С. Н. Булгаков в 1918 г. принял сан священника (в Москве, в Даниловом монастыре) и, находясь после этого в Крыму, в Симферополе, читал курсы политэкономии и богословия (тогда такое совмещение было, оказывается, еще возможным). В 1920 г., после занятия Крыма Красной армией, был исключен из числа профессоров Симферопольского университета, а в конце 1922 г., в составе большой группы "нелояльных" ученых, выслан за пределы советской России. Обосновался сначала в Праге, где читал лекции на организованном при Пражском университете Русском юридическом факультете, затем, с 1925 г., - в Париже. Там, наряду с научными исследованиями, неустанно, до самой смерти, занимался общественной деятельностью, особенно в годы фашистской оккупации, активно помогая словом и делом французскому движению Сопротивления.
На два периода (не совпадающие с названными) расчленилось творчество С. Н. Булгакова и в мировоззренческом плане. В студенческие и первые годы научной работы С. Н. Булгаков увлечен марксистской политической экономией. Он был тогда членом социал-демократической партии, а начиная с первой, опубликованной в 1896 г. - книги "О рынках при капиталистическом производстве", вошел в круги не только русских, но и зарубежных марксистов. Но марксизм оказался, по словам самого ученого, лишь "кратковременной болезнью роста". Уже с начала 900-х гг. С. Н. Булгаков отходит от этого учения и утверждается, до конца жизни, в ином религиозно-философском мировоззрении. Радикальный пересмотр мировоззренческих позиций, итог которому подвел вышедший в 1903 г. сборник "От марксизма к идеализму", не отвлек его ни от занятий политической экономией, ни от публикаций на ее темы. Но ученый приходит к выводу, что "идеализм" является более прочным, чем "экономический материализм", фундаментом для разработки прогрессивной общественной программы. И хотя все философско-социологические выводы, подчиненные задачам такой программы, питаются христианскими постулатами, их тональность звучит в известной мере прикрыто, и первое место в рассуждениях ученого занимает защита общечеловеческих ценностей. Именно эти ценности доминируют и в работах по вопросам социально-экономического развития России и в заслужившей мировое признание философско-экономической концепции. Их (этих ценностей) значение особенно велико в связи с той непреложной для ученого истиной, что проблемы экономического и общегосударственного развития и обустройства России никогда не были и не могут быть проблемами ограниченно-российского геополитического пространства, а всегда и неизбежно получают широкое международное звучание:
"Россия ... - писал С. Н. Булгаков, - есть существенная и необходимая часть духовного организма Европы, а не простая ее провинция. Без России и сама Европа не может стать настоящей Европой, достигнуть своего предназначения, приблизиться к окончательной зрелости ... ".1 Это исходное рассуждение ученого полностью подтверждается в наше время, когда внутри страны решаются вопросы становления рыночного хозяйствования, а за ее пределами - вопросы создания единого для Европы экономического пространства и постепенного, но безусловного вхождения России в Экономический союз европейских государств.
Проблемой экономического развития России, первой по времени привлекшей внимание ученого, была проблема крестьянской деревни.
В конце 1890-х гг., находясь в Германии, С. Н. Булгаков подготовил к защите двухтомное исследование "Капитализм и земледелие". Изначальным руководством к нему служили марксовы мысли по вопросам капиталистической эволюции земледелия. Однако уже во время работы над магистерской диссертацией началось разочарование в теории автора "Капитала" и появились сомнения в ее универсальности. Ученый пришел к выводу, что обнаруженные Марксом законы развития капиталистического производства подтверждаются в промышленности, но не распространяются на сельское хозяйство, что, вопреки мнению Маркса мелкое крестьянское хозяйство не подпадает под закон концентрации производства, не становится целиком жертвой классовой поляризации и в условиях ускоряющейся индустриализации обещает сохранить свою жизнеспособность. Главным условием последней называлась собственность крестьянина на землю, причем собственность полная, не знающая ни феодальных, ни каких-либо иных ограничений, свободно делимая, отчуждаемая, участвующая, наравне с другими видами собственности, в общем рыночном обороте. Этой собственности должна быть гарантирована прочная правовая защита, ибо ее отсутствие "может в корне убить хозяйственную самодеятельность",2 - требование, очень убедительно звучащее в наше время применительно к растущему фермерскому движению.
Сразу же после выхода книги С. Н. Булгакова в свет, В. И. Ленин, становившийся тогда лидером большевистского движения, в статье "Аграрный вопрос и "критики Маркса" (она появилась в 1901 г.) подверг ее разгромной критике. Ученый не отреагировал на эту критику. Как .писал позднее его научный биограф проф. В. В. Зеньковский, по типу своего мышления, по логике своего творчества Булгаков принадлежал к числу "одиночек" - он не интересовался мнением других людей и всегда прокладывал себе дорогу сам. Убежденный в правоте концепции об устойчивости мелкого земледелия, С. Н. Булгаков и после защиты магистерской диссертации продолжал размышления на эту тему. Они получают гласность на страницах широко известных тогда журналов "Начало", "Новый путь", "Вопросы философии и психологии", еженедельной "Экономической газеты" и других изданий, среди авторов и редакторов которых встречаются имена Н. А. Бердяева, М. И. Туган-Барановского, П. Маслова, А. И. Чупрова, А. Ф. Фортунатова, А. Е. Лосицкого, И. X. Озерова и других, близких С. Н. Булгакову по духу и мышлению ученых.
Серия статей по крестьянскому вопросу была опубликована в журнале "Новый путь". В них С. Н. Булгаков подчеркивал, что крестьянский вопрос есть "величайший и важнейший вопрос русской экономической мысли", ибо именно деревня представляет собой "коренной фундамент" промышленного развития России, формирования ее внутреннего рынка, государственного, финансового и вообще исторического могущества русского народа. Был определен взгляд на решение аграрного вопроса в России. Уже ранее высказывавшаяся мысль о жизнеспособности крестьянского хозяйства получает теперь еще большее развитие: только трудовое крестьянское хозяйство, "только оно одно" есть "в настоящем смысле слова жизнеспособная форма земледельческого производства", - положение, составившее ядро немного позднее сформировавшегося в русской экономической мысли организационно-производственного направления во главе с А. В. Чаяновым, А. Н. Челинцевым, Н. П. Макаровым, всю жизнь трудившихся над созданием концепции трудового семейного хозяйства.
Соглашаясь с фактами технического отставания этого хозяйства, С. Н. Булгаков главное преимущество последнего усматривал в социальных ценностях: в отсутствии эксплуатации, в пользовании трудовыми ресурсами только самой семьи, в том, что именно в этом хозяйстве реализуется основное естественное право человека - право на труд. Снова поддерживалось, в противовес и марксистам, и народникам, развитие частной крестьянской земельной собственности, но не как основы буржуазного хозяйствования, а как условия того же естественного права на свободный труд.3 Социальная политика, считал С. Н. Булгаков, должна служить наиболее полному использованию этого права. Отсюда следовала оценка общины как формы "НЕСВОБОДНОГО крестьянского землевладения", как "КРЕПОСТНОЙ общей собственности". Эти мысли были изложены в 1904 г., и С. Н. Булгаков тогда считал, что исторически правильным решением аграрного вопроса может быть только передача всей земли в руки трудящегося крестьянства - путем выкупа помещичьих земель, раздробления крупных поместий на участки для крестьян (если это не противоречит хозяйственной целесообразности), путем отказа от искусственного поддержания дворянства через Дворянский земельный банк и другие институты эпохи контрреформ, и т.д., т.е. "полное поглощение" нетрудового помещичьего хозяйства трудовым крестьянским.
Вторым выражением социального демократизма в сфере аграрной политики должно стать - и на этом особенно настаивал С. Н. Булгаков - демократическое переустройство общины, ибо ее приравнение к обыкновенному юридическому лицу, со свободой вступления и выхода, как это происходит в любом акционерном обществе, окончательно устранит все преграды для самостоятельного крестьянского хозяйствования.4
Жизнь внесла коррективы в эти программные заявления. В 1907 г., когда начала проводиться столыпинская аграрная реформа, С. Н. Булгаков в лекциях по аграрному вопросу, читавшихся в Московском Коммерческом институте, назвал указ от 9 ноября 1906 г. "поспешным", врезающим нож в общину и создающим невыносимые условия для миллионов связанных с общиной крестьян,5 а в написанной в 1918 г. статье "Агония" даже заявил, что "совершенно не сочувствовал политике Столыпина" (хотя как личность премьер производил на него очень сильное впечатление).6 Был смягчен и радикализм в оценке помещичьего землевладения. Очевидно, насилия, имевшие место в 1905 г. и с особой жестокостью проявившиеся в 1917 г., неприемлемые для С. Н. Булгакова и как религиозного мыслителя и просто как человека, заставили его пересмотреть взгляды прошлых лет.
Правовая защита крестьянской земельной собственности привела С. Н. Булгакова к более широкой постановке вопроса о правовых основах российской государственности вообще. Обеспокоенный кризисным положением России в 900-е годы он глубоко и всесторонне обдумывает пути ее национального обновления. Им высказывается мысль, не утратившая значения и в наши дни, о том, что народнохозяйственный и общественный организмы становятся безжизненными, если их покидают силы духовные, если искажается нравственный облик человека, происходит его духовное одичание. Поэтому национальное обновление связывалось им в первую очередь с обновлением духовным (для С. Н. Булгакова тождественное религиозному), должным послужить возрождению экономическому и политическому.
В разработанной на основе "идеализма" программе политического развития С. Н. Булгаков главное место отводил задаче правовой государственности. Основой ее, как считал ученый, должна быть принадлежность законодательных функций народу, действующему через своих представителей. Только при таком условии закон получает нравственную и юридическую силу, становится обязательным для исполнительной власти. Вне такого условия, как разделение законодательной и исполнительной власти, вообще нет закона, уничтожается всякое различие между законом и административным распоряжением и к власти неизбежно приходит бюрократия, всесильная именно благодаря отсутствию законов и законности.7
Вопросы правовой государственности будут занимать С. Н. Булгакова и в последующие годы, особенно в связи с революцией 1917 г. В брошюрах, опубликованных в 1917 и 1921 гг. в Москве и Софии "Христианство и социализм" и "На пиру богов. Pro и contra", ученый сформулировал программу политического устройства, пророчески устремленную в историю конца XX в.: "России надо во что бы то ни стало установить у себя правовой порядок, упрочить правовую государственность ... ", ибо "... вне правового пути нас ждет политическая, а вместе и культурная смерть".8
С позиций идеализма определялись и главные направления общественного развития России в XX в. В сборнике "От марксизма к идеализму", в журнальных статьях "Без плана", "Неотложная задача", в публичных выступлениях принципиальными основаниями этого развития были названы "священные права человеческой личности", права естественные и неотчуждаемые. Это - свобода слова, совести, собраний, союзов и т.п., правовое равенство людей (недопустимость каких-либо сословных и иных привилегий), справедливая социальная политика, исключающая какое-либо насилие. В эти годы С. Н. Булгаков остается еще верен идеалу социализма, содержащейся в нем "великой жизненной правде", но в отличие от других партий, зараженных, как он пишет, "религиозным индиферентизмом", считает, что только в "христианской политике" заложены основные принципы будущего социалистического строя. Что касается вопросов экономической политики, то главное место в ней отводилось "освобождению личности" и прежде всего освобождению от нищеты и бедности, от материального неблагополучия. "Бедность, - писал С. Н. Булгаков, - унизительна для человека",9 ибо она принижает духовные интересы, задерживает духовное, интеллектуальное развитие. Экономическая программа "идеализма" предусматривала поэтому всемерное развитие производительных сил, рост народного богатства. Заниматься конкретной разработкой этих проблем должны, по мнению С. Н. Булгакова, политэкономы и практики. Но мысли, мельком высказанные в этом плане им самим, очень созвучны основным направлениям развития мирового хозяйства предвоенных лет, его индустриализации, переменам, вносимым второй технической революцией.
Будучи убежден, что России нужны "здоровые формы народоправства", С. Н. Булгаков задолго до навязанной Октябрьской революцией "диктатуры пролетариата" задумывался над тем, какой не должна быть российская государственность, какая и от кого может исходить угроза для пробивающих себе дорогу правовых основ.
В 1909 г. С. Н. Булгаков принял участие в известном сборнике "Вехи" со статьей "Героизм и подвижничество". К постановке проблемы привели, с одной стороны, размышления "о религиозной природе" русской интеллигенции (подзаголовок статьи), ее атеизма, веры, как считает С. Н. Булгаков, тоже религиозной, только крайне наивной и принимающей воинствующие, догматические и наукообразные формы; с другой стороны, явственно определившиеся, по наблюдениям автора, притязания партийной интеллигенции на роль "духовного опекуна", спасителя России. Отметив, что в революции 1905 г. в гораздо большей степени проявилась энергия разрушения, чем созидания, и что на русской интеллигенции, бывшей "нервом и мозгом" революции, лежит ответственность не только за итоги этой революции, но и за грядущие судьбы русской государственности, С. Н. Булгаков отметил черты, отличавшие, по его мнению, крайние круги партийной интеллигенции начала века. К таким чертам он относил следующие: грубо материалистическое понимание исторического процесса, неприятие исторического реализма и научного знания, в том числе о социализме, который представляется не "историческим движением", а "надысторической конечной целью", достигаемой с помощью некоего героически совершаемого "исторического прыжка", максимализм как неотъемлемую черту "героизма", отличающийся идейной одержимостью, фанатизмом, сознанием своей непогрешимости и пренебрежением к инакомыслящим, и питающий самые крайние направления в революционном движении - якобинизм, стремление к "захвату власти", к "диктатуре", объявляемые во имя "спасения народа"; вытекающие из сказанного личностные черты - аморальность, присвоение себе права не только на имущество, но и на жизнь и смерть других, если это нужно для "идеи", преувеличенное чувство своих прав и ослабленное сознание обязанностей и вообще личной ответственности, когда героическое "все позволено", незаметно подменяется просто беспринципностью и приводит к утрате понятия нравственности.10
В выявлении этих черт, как собирательных главным образом для крайних направлений партийного движения, проявилась незаурядная провидческая способность С. Н. Булгакова. Именно эти черты оказались типичными для правящей большевистской номенклатуры 1930-х и последующих годов.
В годы, когда он работал над решением названных выше проблем, С. Н. Булгаков не прекращал своих обычных занятий в области общей экономической теории. В 1906 г. выходит в свет "Краткий очерк политической экономии", поясняющий основные черты современного автору хозяйственного строя, и вступительная лекция к прочитанному в Московском университете курсу "Критическое исследование проблем и идеалов политической экономии". В 1912 г. в журнале "Русская мысль" публикуется критическая статья "Экономический материализм как философия хозяйства". В эти же годы С. Н. Булгаков читает в Московском Коммерческом институте курсы лекций "История социальных учений XIX в." и "История экономических учений". Опубликованные в 1912-13 гг. они и по сей день не утратили своего научного значения.
Все эти исследования, размышления, научные накопления имели своим итогом самый значительный труд С. Н. Булгакова "Философия хозяйства". В 1912г. он был опубликован (в Москве, а вслед за тем в Японии, на японском языке), представлен в качестве докторской диссертации, и Московский университет, где происходила защита, присвоил за него автору ученую степень доктора политической экономии.
В предисловии к книге С. Н. Булгаков указывал, что хозяйство, мир как объект трудового, хозяйственного воздействия, всегда вызывал у него "философское удивление" и что проблема философии хозяйства никогда не сходила с его духовного горизонта.11 Ученого, некогда разделявшего взгляды сторонников Марксистской политической экономии, в первую очередь интересовало - присуще ли этой науке философское осознание хозяйственного процесса? Заявив на первых же страницах, что в "экономическом материализме" оно выражено в "наивно догматической форме", автор все дальнейшее исследование посвящает критическому разбору позиций политической экономии и выяснению сущности философии хозяйства. Ход рассуждений был следующий.
Существует глубокое различие между наукой о хозяйстве, то бишь политической экономией, и философией хозяйства, различие, состоящее не в объекте, а в способах познания. И та, и другая исходят из одного и того же факта - человеческого хозяйствования, но политическая экономия подвергает его (что свойственно любой науке) специализированному, детальному анализу, а философия, наоборот, мало склонная к детализации, рассматривает хозяйство в его общем, мировом значении. Из разных способов и целей познания вытекает принципиально различное, как отмечает С. Н. Булгаков, понятие труда, вообще трудовой деятельности как основы хозяйствования. Политическая экономия, начиная с физиократов, классической школы и кончая научным социализмом, сводит понятие "труд" к труду производительному, причисляет его, наряду с землей и капиталом, к "факторам производства" и усматривает конечный результат труда лишь в созданных материальных благах. Оценивая это как чрезвычайно узкое определение, порожденное ограниченностью духовных горизонтов политической экономии, С. Н. Булгаков противопоставляет ему свое, подлинное, как он подчеркивает, понятие труда. Он развивает мысль о том, что хозяйство включает в себя труд во всех его проявлениях, "от чернорабочего - до Канта, от пахаря - до звездочета", что и познание, как и труд "производительный", есть тоже трудовая, хозяйственная деятельность, что хозяйство есть трудовое воспроизведение всех необходимых человеку благ, не только материальных, но и духовных, это - вообще вся "напряженная активность человеческой жизни".12
Отсюда вытекала центральная проблема исследования - о содержании хозяйственного процесса, его объекте и субъекте. С. Н. Булгаков вводит новое для тогдашней философско-экономической литературы (до появления "Философии хозяйства" ее собственно и не было в России) понятие трансцендентальности того и другого.13 Трансцендентальной (априорной, извечной) основой хозяйства названы макрокосм, вселенная. Хозяйство лишь включено в жизнь вселенной, именно последняя создает объективную возможность хозяйства, присущего ему кругооборота производства и потребления. Носитель хозяйственной функции, субъект хозяйства, тоже трансцендентален. "Истинным, трансцендентальным (априорным) субъектом хозяйства, - пишет С. Н. Булгаков, - является человечество". Оно вышло из космоса, его окружает космическое пространство, природа, вселенная, и каждая человеческая личность потенциально заключает в себе всю вселенную. Если объект хозяйства есть макрокосм, то человек - это микрокосм. На связи макро- и микрокосмоса основана возможность постепенного овладения природой в виде научных знаний и хозяйственных благ.
Каковы закономерности этой связи, а соответственно, и всего мирового развития?
С. Н. Булгаков верил в божественную основу мира, в некое высшее начало, исходящее от Бога через космос к миру. Русские философы, в особенности друзья и духовные наставники С. Н. Булгакова - В. Соловьев и П. Флоренский - именовали его Софией, что в переводе с греческого означает "премудрость". В "Философии хозяйства" София предстает как понятие космологическое, как "душа мира", как идеальная его основа. "София, - писал С. Н. Булгаков, - правит миром как Провидение, как объективная его закономерность, - как закон прогресса".14 Софийная концептуальность "Философии хозяйства" вызывала и в годы появления книги, и много лет спустя, споры, дискуссии (доходившие до обвинения С. Н. Булгакова в ереси), расколола читающую среду на приверженцев и противников идеи "Бог-София-Космос". Лля нашей темы допустимо, оставив в стороне проблему софийности, как сюжет сугубо профессионального изучения, обратить внимание на булгаковскую трактовку вопросов закономерностей общественного прогресса и сути этого прогресса.
По вопросам закономерностей общественного развития С. Н. Булгаков полностью расходился с марксизмом или, по его обычной терминологии, "экономическим материализмом". С. Н. Булгаков признавал за этим учением "суровую жизненную честность", а основную его мысль о том, что хозяйству принадлежит определяющая роль в истории, оценивал как глубокую и значительную, но был решительно несогласен с определением марксизма как философии истории, с приписываемой ему способностью философского осмысления закономерностей исторического процесса, ибо, как подчеркивается в книге, марксизм - это доктрина социологическая, а не историческая, насквозь пронизанная идеей социологического детерминизма.15 В подтверждение этой мысли приводилось следующее.
Во-первых, учение марксизма о классовой структуре общества, страдающее, как указывал автор, отсутствием историзма, ибо класс - это некая социологическая абстракция, величина своего рода средняя, определяемая лишь внешним положением человека в обществе, в производстве.
Во-вторых, определение истории как истории классовой борьбы, порождающее методологическое для марксизма правило - искать для всякого исторического явления подпочвы только в классовой борьбе и экономическом базисе.
В-третьих, связанное с этим правилом стремление марксизма к изучению типичного, массового, среднего, соответственно постоянное обращение его к статистике, к данным социальных анкетирований, к тем или иным "методам совокупностей" и утверждение на этой основе, что явления хозяйственной жизни обладают свойством повторяемости или типичности.
Наконец, принятие этой типичности за методологическое обоснование действующих в мире экономических закономерностей и прогнозирование таким образом развития от капитализма к социализму как "тенденции экономического развития", позволяющей предвидеть все будущее общества и представить его в виде "рая на земле".16
Изложив таким образом основные положения марксистского понимания истории, С. Н. Булгаков подверг их резкой критике, прежде всего, исходя из доминирующих в его книге гуманистических позиций, защиты общечеловеческих ценностей. Отнюдь не отказывая в историческом процессе социалистическим движениям, С. Н. Булгаков считал, что и они могут весьма различаться по своему духовному содержанию и этической ценности: быть наполненными идеями правды, справедливости, любви в общественных отношениях, или, напротив, чувствами не столь высокого порядка - классовой ненавистью, враждой, отрицанием общечеловеческих ценностей. В марксизме, по его мнению, последнее звучит много сильнее, и личное влияние Маркса сыграло большую роль в такой окраске социалистического движения.
Социологический детерминизм - и с этим никак не может согласиться С. Н. Булгаков - совершенно игнорирует личность, механизм заменяет в этой концепции свободу и творчество человека, тогда как не сходное и типичное, а индивидуальное и неповторимое налагает на общественное развитие печать историзма. Когда же марксисты, подменяющие личность классами, стирающими индивидуальность социальными группировками, рассуждают о будущем человечества, то оказывается, что "научные элементы растворены здесь в утопических", а утопические лишь облечены маской научных. Отсюда следовал вывод С. Н. Булгакова о стремлении к канонизации вождей как имманентной закономерности марксизма. Марксизм, считает С. Н. Булгаков, не может доказать свою научную истинность, и если все же притязает на нее, то потому, что кроме экономического базиса основывается на вере в человеческий гений, конечно, не всех, а лишь определенных, канонизированных "социалистической церковью" избранников. Маркс был таким избранником-пророком и его канонизация превратила экономический материализм из научной теории в откровение. "Вера в авторитет, - резюмирует С. Н. Булгаков, - такова гносеология экономического материализма, ее логическая основа".17 Известно, как подтвердила мысли о канонизации история сталинского, гитлеровского и других пережитых миром тоталитарных режимов.
Много места в "Философии хозяйства" и в других работах было уделено вопросам сущности и задач общественного прогресса. Обращая внимание на то, как переполнен мир всякого рода проблемами - бедностью, нуждой, голодом, ученый настоятельно подчеркивал, что именно поэтому на первый план выступают вопросы смысла и разумности мира, о сущности и задачах бесконечного (ибо человечество бессмертно) общественного развития. В "Философии хозяйства" дается "самый простой", по словам автора, а в действительности глубочайший по смыслу ответ: "Целью прогресса является возможно больший рост счастья возможно большего числа лиц".18 Но "счастье" для С. Н. Булгакова - это отнюдь не только обеспечение "сытности" или вообще приобретение элементарных жизненных благ. Это непременно и духовное, интеллектуальное развитие общества, обладание каждым человеком высокими личностными качествами, без которых невозможно сосуществование и взаимодействие в общественном организме. Один из важнейших постулатов "Философии хозяйства" состоит поэтому в утверждении, что прогресс движется нравственными задачами и если говорить об основах развития человеческого общества, то такой основой является нравственный закон или "абсолютный закон добра". Как бы предвидя страшные катаклизмы грядущих лет, жестокое попрание человеческих прав и свобод, происходившее в условиях тоталитарных режимов, С. Н. Булгаков писал: "Полная потеря веры в добро означала бы нравственную смерть, от которой не спасли бы никакие силы нации, никакие ухищрения цивилизации". Очень современно звучат эти слова.
Мысли, наполнившие "Философию хозяйства", С. Н. Булгаков продолжал развивать и в ближайшие после защиты годы, в 1918-19 гг. в Москве и Петрограде, в 1919-21 гг. - в Симферополе, где лекционные курсы по политической экономии и богословию сопровождались написанием "Трагедии философии" и "Философии имени", хотя их удалось опубликовать лишь позднее за рубежом, и пропавшего при высылке жизнеописания "Жизнь и творчество".
В 1920-30-х гг. в Праге и особенно в Париже научная деятельность С. Н. Булгакова как профессора Богословского института была сосредоточена на церковно-правовых, церковно-исторических, евангельских и других богословских проблемах. Но одновременно он постоянно встречается с известными деятелями русской культуры - Л. И. Шестовым, Н. А. Бердяевым, Г. П. Федотовым, С. С. Прокофьевым, В. С. Ходасевичем, Е. И. Замятиным, М. И. Цветаевой (кстати, С. Н. Булгаков ездил к ней во Вшеноры для крещения родившегося там сына Георгия), участвует во многих общественно значимых конференциях, съездах, симпозиумах и ведет широкую, неизменно гуманистическую общественную деятельность.19
В годы второй мировой войны, живя в Париже, закатом фашистами, будучи уже преклонного возраста и ослабленным двумя тяжелыми операциями, С. Н. Булгаков вместе с друзьями и сподвижниками, особенно со своей духовной дочерью - матерью Марией (Елизаветой Юрьевной Кузьминой-Караваевой, героически погибшей с сыном Юрием в фашистском лагере), оказывал большую поддержку всем страдавшим от злодеяний фашизма, русским эмигрантам, участникам Сопротивления.
С. Н. Булгаков не дожил до дня Победы. Он скончался в мае 1944 г. Похоронен в Париже на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
БОБОВИЧ И.М.
Сергей Николаевич Булгаков: современное прочтение трудов
В пантеоне русских мыслителей первой половины XX в. видное и неповторимое место принадлежит творчеству и личности Сергея Николаевича Булгакова. Экономист, философ, социолог, богослов, литературный критик, политический и общественный деятель, он, благодаря высокой образованности и столь же высокой нравственной ответственности, внес большой и, к сожалению, до сих пор еще не вполне оцененный вклад в постановку и решение многих актуальных для российской и мировой общественности гуманитарных проблем.
Из-за жестокости Октябрьской революции по отношению ко всей самостоятельно и инакомыслящей интеллигенции, творческая жизнь С. Н. Булгакова, как и многих других ученых, оказалась разделенной на две части. С 1890-х и по начало 1920-х гг. С. Н. Булгаков учился и работал на родине. Окончив в 1894 г. (после недолгого обучения в духовной семинарии и гимназии) юридический факультет Московского университета, он был оставлен по рекомендации проф. А. И. Чупрова на факультете для подготовки к профессуре и затем послан с этой целью в двухгодичную командировку в Германию. По возвращении читал в Киеве и Москве, в качестве приват-доцента и профессора, курсы политической экономии, истории экономических учений и другие сопредельные дисциплины и уже вскоре, особенно в 1910-х годах, приобрел широкую известность как выдающийся публицист, ученый, знаток политической экономии и аграрного вопроса. Трагически восприняв Октябрьскую революцию, С. Н. Булгаков в 1918 г. принял сан священника (в Москве, в Даниловом монастыре) и, находясь после этого в Крыму, в Симферополе, читал курсы политэкономии и богословия (тогда такое совмещение было, оказывается, еще возможным). В 1920 г., после занятия Крыма Красной армией, был исключен из числа профессоров Симферопольского университета, а в конце 1922 г., в составе большой группы "нелояльных" ученых, выслан за пределы советской России. Обосновался сначала в Праге, где читал лекции на организованном при Пражском университете Русском юридическом факультете, затем, с 1925 г., - в Париже. Там, наряду с научными исследованиями, неустанно, до самой смерти, занимался общественной деятельностью, особенно в годы фашистской оккупации, активно помогая словом и делом французскому движению Сопротивления.
На два периода (не совпадающие с названными) расчленилось творчество С. Н. Булгакова и в мировоззренческом плане. В студенческие и первые годы научной работы С. Н. Булгаков увлечен марксистской политической экономией. Он был тогда членом социал-демократической партии, а начиная с первой, опубликованной в 1896 г. - книги "О рынках при капиталистическом производстве", вошел в круги не только русских, но и зарубежных марксистов. Но марксизм оказался, по словам самого ученого, лишь "кратковременной болезнью роста". Уже с начала 900-х гг. С. Н. Булгаков отходит от этого учения и утверждается, до конца жизни, в ином религиозно-философском мировоззрении. Радикальный пересмотр мировоззренческих позиций, итог которому подвел вышедший в 1903 г. сборник "От марксизма к идеализму", не отвлек его ни от занятий политической экономией, ни от публикаций на ее темы. Но ученый приходит к выводу, что "идеализм" является более прочным, чем "экономический материализм", фундаментом для разработки прогрессивной общественной программы. И хотя все философско-социологические выводы, подчиненные задачам такой программы, питаются христианскими постулатами, их тональность звучит в известной мере прикрыто, и первое место в рассуждениях ученого занимает защита общечеловеческих ценностей. Именно эти ценности доминируют и в работах по вопросам социально-экономического развития России и в заслужившей мировое признание философско-экономической концепции. Их (этих ценностей) значение особенно велико в связи с той непреложной для ученого истиной, что проблемы экономического и общегосударственного развития и обустройства России никогда не были и не могут быть проблемами ограниченно-российского геополитического пространства, а всегда и неизбежно получают широкое международное звучание:
"Россия ... - писал С. Н. Булгаков, - есть существенная и необходимая часть духовного организма Европы, а не простая ее провинция. Без России и сама Европа не может стать настоящей Европой, достигнуть своего предназначения, приблизиться к окончательной зрелости ... ".1 Это исходное рассуждение ученого полностью подтверждается в наше время, когда внутри страны решаются вопросы становления рыночного хозяйствования, а за ее пределами - вопросы создания единого для Европы экономического пространства и постепенного, но безусловного вхождения России в Экономический союз европейских государств.
Проблемой экономического развития России, первой по времени привлекшей внимание ученого, была проблема крестьянской деревни.
В конце 1890-х гг., находясь в Германии, С. Н. Булгаков подготовил к защите двухтомное исследование "Капитализм и земледелие". Изначальным руководством к нему служили марксовы мысли по вопросам капиталистической эволюции земледелия. Однако уже во время работы над магистерской диссертацией началось разочарование в теории автора "Капитала" и появились сомнения в ее универсальности. Ученый пришел к выводу, что обнаруженные Марксом законы развития капиталистического производства подтверждаются в промышленности, но не распространяются на сельское хозяйство, что, вопреки мнению Маркса мелкое крестьянское хозяйство не подпадает под закон концентрации производства, не становится целиком жертвой классовой поляризации и в условиях ускоряющейся индустриализации обещает сохранить свою жизнеспособность. Главным условием последней называлась собственность крестьянина на землю, причем собственность полная, не знающая ни феодальных, ни каких-либо иных ограничений, свободно делимая, отчуждаемая, участвующая, наравне с другими видами собственности, в общем рыночном обороте. Этой собственности должна быть гарантирована прочная правовая защита, ибо ее отсутствие "может в корне убить хозяйственную самодеятельность",2 - требование, очень убедительно звучащее в наше время применительно к растущему фермерскому движению.
Сразу же после выхода книги С. Н. Булгакова в свет, В. И. Ленин, становившийся тогда лидером большевистского движения, в статье "Аграрный вопрос и "критики Маркса" (она появилась в 1901 г.) подверг ее разгромной критике. Ученый не отреагировал на эту критику. Как .писал позднее его научный биограф проф. В. В. Зеньковский, по типу своего мышления, по логике своего творчества Булгаков принадлежал к числу "одиночек" - он не интересовался мнением других людей и всегда прокладывал себе дорогу сам. Убежденный в правоте концепции об устойчивости мелкого земледелия, С. Н. Булгаков и после защиты магистерской диссертации продолжал размышления на эту тему. Они получают гласность на страницах широко известных тогда журналов "Начало", "Новый путь", "Вопросы философии и психологии", еженедельной "Экономической газеты" и других изданий, среди авторов и редакторов которых встречаются имена Н. А. Бердяева, М. И. Туган-Барановского, П. Маслова, А. И. Чупрова, А. Ф. Фортунатова, А. Е. Лосицкого, И. X. Озерова и других, близких С. Н. Булгакову по духу и мышлению ученых.
Серия статей по крестьянскому вопросу была опубликована в журнале "Новый путь". В них С. Н. Булгаков подчеркивал, что крестьянский вопрос есть "величайший и важнейший вопрос русской экономической мысли", ибо именно деревня представляет собой "коренной фундамент" промышленного развития России, формирования ее внутреннего рынка, государственного, финансового и вообще исторического могущества русского народа. Был определен взгляд на решение аграрного вопроса в России. Уже ранее высказывавшаяся мысль о жизнеспособности крестьянского хозяйства получает теперь еще большее развитие: только трудовое крестьянское хозяйство, "только оно одно" есть "в настоящем смысле слова жизнеспособная форма земледельческого производства", - положение, составившее ядро немного позднее сформировавшегося в русской экономической мысли организационно-производственного направления во главе с А. В. Чаяновым, А. Н. Челинцевым, Н. П. Макаровым, всю жизнь трудившихся над созданием концепции трудового семейного хозяйства.
Соглашаясь с фактами технического отставания этого хозяйства, С. Н. Булгаков главное преимущество последнего усматривал в социальных ценностях: в отсутствии эксплуатации, в пользовании трудовыми ресурсами только самой семьи, в том, что именно в этом хозяйстве реализуется основное естественное право человека - право на труд. Снова поддерживалось, в противовес и марксистам, и народникам, развитие частной крестьянской земельной собственности, но не как основы буржуазного хозяйствования, а как условия того же естественного права на свободный труд.3 Социальная политика, считал С. Н. Булгаков, должна служить наиболее полному использованию этого права. Отсюда следовала оценка общины как формы "НЕСВОБОДНОГО крестьянского землевладения", как "КРЕПОСТНОЙ общей собственности". Эти мысли были изложены в 1904 г., и С. Н. Булгаков тогда считал, что исторически правильным решением аграрного вопроса может быть только передача всей земли в руки трудящегося крестьянства - путем выкупа помещичьих земель, раздробления крупных поместий на участки для крестьян (если это не противоречит хозяйственной целесообразности), путем отказа от искусственного поддержания дворянства через Дворянский земельный банк и другие институты эпохи контрреформ, и т.д., т.е. "полное поглощение" нетрудового помещичьего хозяйства трудовым крестьянским.
Вторым выражением социального демократизма в сфере аграрной политики должно стать - и на этом особенно настаивал С. Н. Булгаков - демократическое переустройство общины, ибо ее приравнение к обыкновенному юридическому лицу, со свободой вступления и выхода, как это происходит в любом акционерном обществе, окончательно устранит все преграды для самостоятельного крестьянского хозяйствования.4
Жизнь внесла коррективы в эти программные заявления. В 1907 г., когда начала проводиться столыпинская аграрная реформа, С. Н. Булгаков в лекциях по аграрному вопросу, читавшихся в Московском Коммерческом институте, назвал указ от 9 ноября 1906 г. "поспешным", врезающим нож в общину и создающим невыносимые условия для миллионов связанных с общиной крестьян,5 а в написанной в 1918 г. статье "Агония" даже заявил, что "совершенно не сочувствовал политике Столыпина" (хотя как личность премьер производил на него очень сильное впечатление).6 Был смягчен и радикализм в оценке помещичьего землевладения. Очевидно, насилия, имевшие место в 1905 г. и с особой жестокостью проявившиеся в 1917 г., неприемлемые для С. Н. Булгакова и как религиозного мыслителя и просто как человека, заставили его пересмотреть взгляды прошлых лет.
Правовая защита крестьянской земельной собственности привела С. Н. Булгакова к более широкой постановке вопроса о правовых основах российской государственности вообще. Обеспокоенный кризисным положением России в 900-е годы он глубоко и всесторонне обдумывает пути ее национального обновления. Им высказывается мысль, не утратившая значения и в наши дни, о том, что народнохозяйственный и общественный организмы становятся безжизненными, если их покидают силы духовные, если искажается нравственный облик человека, происходит его духовное одичание. Поэтому национальное обновление связывалось им в первую очередь с обновлением духовным (для С. Н. Булгакова тождественное религиозному), должным послужить возрождению экономическому и политическому.
В разработанной на основе "идеализма" программе политического развития С. Н. Булгаков главное место отводил задаче правовой государственности. Основой ее, как считал ученый, должна быть принадлежность законодательных функций народу, действующему через своих представителей. Только при таком условии закон получает нравственную и юридическую силу, становится обязательным для исполнительной власти. Вне такого условия, как разделение законодательной и исполнительной власти, вообще нет закона, уничтожается всякое различие между законом и административным распоряжением и к власти неизбежно приходит бюрократия, всесильная именно благодаря отсутствию законов и законности.7
Вопросы правовой государственности будут занимать С. Н. Булгакова и в последующие годы, особенно в связи с революцией 1917 г. В брошюрах, опубликованных в 1917 и 1921 гг. в Москве и Софии "Христианство и социализм" и "На пиру богов. Pro и contra", ученый сформулировал программу политического устройства, пророчески устремленную в историю конца XX в.: "России надо во что бы то ни стало установить у себя правовой порядок, упрочить правовую государственность ... ", ибо "... вне правового пути нас ждет политическая, а вместе и культурная смерть".8
С позиций идеализма определялись и главные направления общественного развития России в XX в. В сборнике "От марксизма к идеализму", в журнальных статьях "Без плана", "Неотложная задача", в публичных выступлениях принципиальными основаниями этого развития были названы "священные права человеческой личности", права естественные и неотчуждаемые. Это - свобода слова, совести, собраний, союзов и т.п., правовое равенство людей (недопустимость каких-либо сословных и иных привилегий), справедливая социальная политика, исключающая какое-либо насилие. В эти годы С. Н. Булгаков остается еще верен идеалу социализма, содержащейся в нем "великой жизненной правде", но в отличие от других партий, зараженных, как он пишет, "религиозным индиферентизмом", считает, что только в "христианской политике" заложены основные принципы будущего социалистического строя. Что касается вопросов экономической политики, то главное место в ней отводилось "освобождению личности" и прежде всего освобождению от нищеты и бедности, от материального неблагополучия. "Бедность, - писал С. Н. Булгаков, - унизительна для человека",9 ибо она принижает духовные интересы, задерживает духовное, интеллектуальное развитие. Экономическая программа "идеализма" предусматривала поэтому всемерное развитие производительных сил, рост народного богатства. Заниматься конкретной разработкой этих проблем должны, по мнению С. Н. Булгакова, политэкономы и практики. Но мысли, мельком высказанные в этом плане им самим, очень созвучны основным направлениям развития мирового хозяйства предвоенных лет, его индустриализации, переменам, вносимым второй технической революцией.
Будучи убежден, что России нужны "здоровые формы народоправства", С. Н. Булгаков задолго до навязанной Октябрьской революцией "диктатуры пролетариата" задумывался над тем, какой не должна быть российская государственность, какая и от кого может исходить угроза для пробивающих себе дорогу правовых основ.
В 1909 г. С. Н. Булгаков принял участие в известном сборнике "Вехи" со статьей "Героизм и подвижничество". К постановке проблемы привели, с одной стороны, размышления "о религиозной природе" русской интеллигенции (подзаголовок статьи), ее атеизма, веры, как считает С. Н. Булгаков, тоже религиозной, только крайне наивной и принимающей воинствующие, догматические и наукообразные формы; с другой стороны, явственно определившиеся, по наблюдениям автора, притязания партийной интеллигенции на роль "духовного опекуна", спасителя России. Отметив, что в революции 1905 г. в гораздо большей степени проявилась энергия разрушения, чем созидания, и что на русской интеллигенции, бывшей "нервом и мозгом" революции, лежит ответственность не только за итоги этой революции, но и за грядущие судьбы русской государственности, С. Н. Булгаков отметил черты, отличавшие, по его мнению, крайние круги партийной интеллигенции начала века. К таким чертам он относил следующие: грубо материалистическое понимание исторического процесса, неприятие исторического реализма и научного знания, в том числе о социализме, который представляется не "историческим движением", а "надысторической конечной целью", достигаемой с помощью некоего героически совершаемого "исторического прыжка", максимализм как неотъемлемую черту "героизма", отличающийся идейной одержимостью, фанатизмом, сознанием своей непогрешимости и пренебрежением к инакомыслящим, и питающий самые крайние направления в революционном движении - якобинизм, стремление к "захвату власти", к "диктатуре", объявляемые во имя "спасения народа"; вытекающие из сказанного личностные черты - аморальность, присвоение себе права не только на имущество, но и на жизнь и смерть других, если это нужно для "идеи", преувеличенное чувство своих прав и ослабленное сознание обязанностей и вообще личной ответственности, когда героическое "все позволено", незаметно подменяется просто беспринципностью и приводит к утрате понятия нравственности.10
В выявлении этих черт, как собирательных главным образом для крайних направлений партийного движения, проявилась незаурядная провидческая способность С. Н. Булгакова. Именно эти черты оказались типичными для правящей большевистской номенклатуры 1930-х и последующих годов.
В годы, когда он работал над решением названных выше проблем, С. Н. Булгаков не прекращал своих обычных занятий в области общей экономической теории. В 1906 г. выходит в свет "Краткий очерк политической экономии", поясняющий основные черты современного автору хозяйственного строя, и вступительная лекция к прочитанному в Московском университете курсу "Критическое исследование проблем и идеалов политической экономии". В 1912 г. в журнале "Русская мысль" публикуется критическая статья "Экономический материализм как философия хозяйства". В эти же годы С. Н. Булгаков читает в Московском Коммерческом институте курсы лекций "История социальных учений XIX в." и "История экономических учений". Опубликованные в 1912-13 гг. они и по сей день не утратили своего научного значения.
Все эти исследования, размышления, научные накопления имели своим итогом самый значительный труд С. Н. Булгакова "Философия хозяйства". В 1912г. он был опубликован (в Москве, а вслед за тем в Японии, на японском языке), представлен в качестве докторской диссертации, и Московский университет, где происходила защита, присвоил за него автору ученую степень доктора политической экономии.
В предисловии к книге С. Н. Булгаков указывал, что хозяйство, мир как объект трудового, хозяйственного воздействия, всегда вызывал у него "философское удивление" и что проблема философии хозяйства никогда не сходила с его духовного горизонта.11 Ученого, некогда разделявшего взгляды сторонников Марксистской политической экономии, в первую очередь интересовало - присуще ли этой науке философское осознание хозяйственного процесса? Заявив на первых же страницах, что в "экономическом материализме" оно выражено в "наивно догматической форме", автор все дальнейшее исследование посвящает критическому разбору позиций политической экономии и выяснению сущности философии хозяйства. Ход рассуждений был следующий.
Существует глубокое различие между наукой о хозяйстве, то бишь политической экономией, и философией хозяйства, различие, состоящее не в объекте, а в способах познания. И та, и другая исходят из одного и того же факта - человеческого хозяйствования, но политическая экономия подвергает его (что свойственно любой науке) специализированному, детальному анализу, а философия, наоборот, мало склонная к детализации, рассматривает хозяйство в его общем, мировом значении. Из разных способов и целей познания вытекает принципиально различное, как отмечает С. Н. Булгаков, понятие труда, вообще трудовой деятельности как основы хозяйствования. Политическая экономия, начиная с физиократов, классической школы и кончая научным социализмом, сводит понятие "труд" к труду производительному, причисляет его, наряду с землей и капиталом, к "факторам производства" и усматривает конечный результат труда лишь в созданных материальных благах. Оценивая это как чрезвычайно узкое определение, порожденное ограниченностью духовных горизонтов политической экономии, С. Н. Булгаков противопоставляет ему свое, подлинное, как он подчеркивает, понятие труда. Он развивает мысль о том, что хозяйство включает в себя труд во всех его проявлениях, "от чернорабочего - до Канта, от пахаря - до звездочета", что и познание, как и труд "производительный", есть тоже трудовая, хозяйственная деятельность, что хозяйство есть трудовое воспроизведение всех необходимых человеку благ, не только материальных, но и духовных, это - вообще вся "напряженная активность человеческой жизни".12
Отсюда вытекала центральная проблема исследования - о содержании хозяйственного процесса, его объекте и субъекте. С. Н. Булгаков вводит новое для тогдашней философско-экономической литературы (до появления "Философии хозяйства" ее собственно и не было в России) понятие трансцендентальности того и другого.13 Трансцендентальной (априорной, извечной) основой хозяйства названы макрокосм, вселенная. Хозяйство лишь включено в жизнь вселенной, именно последняя создает объективную возможность хозяйства, присущего ему кругооборота производства и потребления. Носитель хозяйственной функции, субъект хозяйства, тоже трансцендентален. "Истинным, трансцендентальным (априорным) субъектом хозяйства, - пишет С. Н. Булгаков, - является человечество". Оно вышло из космоса, его окружает космическое пространство, природа, вселенная, и каждая человеческая личность потенциально заключает в себе всю вселенную. Если объект хозяйства есть макрокосм, то человек - это микрокосм. На связи макро- и микрокосмоса основана возможность постепенного овладения природой в виде научных знаний и хозяйственных благ.
Каковы закономерности этой связи, а соответственно, и всего мирового развития?
С. Н. Булгаков верил в божественную основу мира, в некое высшее начало, исходящее от Бога через космос к миру. Русские философы, в особенности друзья и духовные наставники С. Н. Булгакова - В. Соловьев и П. Флоренский - именовали его Софией, что в переводе с греческого означает "премудрость". В "Философии хозяйства" София предстает как понятие космологическое, как "душа мира", как идеальная его основа. "София, - писал С. Н. Булгаков, - правит миром как Провидение, как объективная его закономерность, - как закон прогресса".14 Софийная концептуальность "Философии хозяйства" вызывала и в годы появления книги, и много лет спустя, споры, дискуссии (доходившие до обвинения С. Н. Булгакова в ереси), расколола читающую среду на приверженцев и противников идеи "Бог-София-Космос". Лля нашей темы допустимо, оставив в стороне проблему софийности, как сюжет сугубо профессионального изучения, обратить внимание на булгаковскую трактовку вопросов закономерностей общественного прогресса и сути этого прогресса.
По вопросам закономерностей общественного развития С. Н. Булгаков полностью расходился с марксизмом или, по его обычной терминологии, "экономическим материализмом". С. Н. Булгаков признавал за этим учением "суровую жизненную честность", а основную его мысль о том, что хозяйству принадлежит определяющая роль в истории, оценивал как глубокую и значительную, но был решительно несогласен с определением марксизма как философии истории, с приписываемой ему способностью философского осмысления закономерностей исторического процесса, ибо, как подчеркивается в книге, марксизм - это доктрина социологическая, а не историческая, насквозь пронизанная идеей социологического детерминизма.15 В подтверждение этой мысли приводилось следующее.
Во-первых, учение марксизма о классовой структуре общества, страдающее, как указывал автор, отсутствием историзма, ибо класс - это некая социологическая абстракция, величина своего рода средняя, определяемая лишь внешним положением человека в обществе, в производстве.
Во-вторых, определение истории как истории классовой борьбы, порождающее методологическое для марксизма правило - искать для всякого исторического явления подпочвы только в классовой борьбе и экономическом базисе.
В-третьих, связанное с этим правилом стремление марксизма к изучению типичного, массового, среднего, соответственно постоянное обращение его к статистике, к данным социальных анкетирований, к тем или иным "методам совокупностей" и утверждение на этой основе, что явления хозяйственной жизни обладают свойством повторяемости или типичности.
Наконец, принятие этой типичности за методологическое обоснование действующих в мире экономических закономерностей и прогнозирование таким образом развития от капитализма к социализму как "тенденции экономического развития", позволяющей предвидеть все будущее общества и представить его в виде "рая на земле".16
Изложив таким образом основные положения марксистского понимания истории, С. Н. Булгаков подверг их резкой критике, прежде всего, исходя из доминирующих в его книге гуманистических позиций, защиты общечеловеческих ценностей. Отнюдь не отказывая в историческом процессе социалистическим движениям, С. Н. Булгаков считал, что и они могут весьма различаться по своему духовному содержанию и этической ценности: быть наполненными идеями правды, справедливости, любви в общественных отношениях, или, напротив, чувствами не столь высокого порядка - классовой ненавистью, враждой, отрицанием общечеловеческих ценностей. В марксизме, по его мнению, последнее звучит много сильнее, и личное влияние Маркса сыграло большую роль в такой окраске социалистического движения.
Социологический детерминизм - и с этим никак не может согласиться С. Н. Булгаков - совершенно игнорирует личность, механизм заменяет в этой концепции свободу и творчество человека, тогда как не сходное и типичное, а индивидуальное и неповторимое налагает на общественное развитие печать историзма. Когда же марксисты, подменяющие личность классами, стирающими индивидуальность социальными группировками, рассуждают о будущем человечества, то оказывается, что "научные элементы растворены здесь в утопических", а утопические лишь облечены маской научных. Отсюда следовал вывод С. Н. Булгакова о стремлении к канонизации вождей как имманентной закономерности марксизма. Марксизм, считает С. Н. Булгаков, не может доказать свою научную истинность, и если все же притязает на нее, то потому, что кроме экономического базиса основывается на вере в человеческий гений, конечно, не всех, а лишь определенных, канонизированных "социалистической церковью" избранников. Маркс был таким избранником-пророком и его канонизация превратила экономический материализм из научной теории в откровение. "Вера в авторитет, - резюмирует С. Н. Булгаков, - такова гносеология экономического материализма, ее логическая основа".17 Известно, как подтвердила мысли о канонизации история сталинского, гитлеровского и других пережитых миром тоталитарных режимов.
Много места в "Философии хозяйства" и в других работах было уделено вопросам сущности и задач общественного прогресса. Обращая внимание на то, как переполнен мир всякого рода проблемами - бедностью, нуждой, голодом, ученый настоятельно подчеркивал, что именно поэтому на первый план выступают вопросы смысла и разумности мира, о сущности и задачах бесконечного (ибо человечество бессмертно) общественного развития. В "Философии хозяйства" дается "самый простой", по словам автора, а в действительности глубочайший по смыслу ответ: "Целью прогресса является возможно больший рост счастья возможно большего числа лиц".18 Но "счастье" для С. Н. Булгакова - это отнюдь не только обеспечение "сытности" или вообще приобретение элементарных жизненных благ. Это непременно и духовное, интеллектуальное развитие общества, обладание каждым человеком высокими личностными качествами, без которых невозможно сосуществование и взаимодействие в общественном организме. Один из важнейших постулатов "Философии хозяйства" состоит поэтому в утверждении, что прогресс движется нравственными задачами и если говорить об основах развития человеческого общества, то такой основой является нравственный закон или "абсолютный закон добра". Как бы предвидя страшные катаклизмы грядущих лет, жестокое попрание человеческих прав и свобод, происходившее в условиях тоталитарных режимов, С. Н. Булгаков писал: "Полная потеря веры в добро означала бы нравственную смерть, от которой не спасли бы никакие силы нации, никакие ухищрения цивилизации". Очень современно звучат эти слова.
Мысли, наполнившие "Философию хозяйства", С. Н. Булгаков продолжал развивать и в ближайшие после защиты годы, в 1918-19 гг. в Москве и Петрограде, в 1919-21 гг. - в Симферополе, где лекционные курсы по политической экономии и богословию сопровождались написанием "Трагедии философии" и "Философии имени", хотя их удалось опубликовать лишь позднее за рубежом, и пропавшего при высылке жизнеописания "Жизнь и творчество".
В 1920-30-х гг. в Праге и особенно в Париже научная деятельность С. Н. Булгакова как профессора Богословского института была сосредоточена на церковно-правовых, церковно-исторических, евангельских и других богословских проблемах. Но одновременно он постоянно встречается с известными деятелями русской культуры - Л. И. Шестовым, Н. А. Бердяевым, Г. П. Федотовым, С. С. Прокофьевым, В. С. Ходасевичем, Е. И. Замятиным, М. И. Цветаевой (кстати, С. Н. Булгаков ездил к ней во Вшеноры для крещения родившегося там сына Георгия), участвует во многих общественно значимых конференциях, съездах, симпозиумах и ведет широкую, неизменно гуманистическую общественную деятельность.19
В годы второй мировой войны, живя в Париже, закатом фашистами, будучи уже преклонного возраста и ослабленным двумя тяжелыми операциями, С. Н. Булгаков вместе с друзьями и сподвижниками, особенно со своей духовной дочерью - матерью Марией (Елизаветой Юрьевной Кузьминой-Караваевой, героически погибшей с сыном Юрием в фашистском лагере), оказывал большую поддержку всем страдавшим от злодеяний фашизма, русским эмигрантам, участникам Сопротивления.
С. Н. Булгаков не дожил до дня Победы. Он скончался в мае 1944 г. Похоронен в Париже на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Опубликовано 16 ноября 2004 года
Новые статьи на library.by:
ЭКОНОМИКА:
Комментируем публикацию: Сергей Николаевич Булгаков: современное прочтение трудов
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1100631744 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций