ЭКОНОМИКА (последнее)
Экономические воззрения Б. Бруцкуса. Основной хозяйственный принцип и его атрофия при социализме
Актуальные публикации по вопросам экономики.
Источник: Экономическое наследие русского зарубежья. Книга 1.Борис Бруцкус / Под ред. проф. Еремина Б.А. / - СПб.: "Комета", 1994.
Э.Б. Корицкий, А.И. Васюков, Я.З. Захаров
Раздел I. Экономические воззрения Б. Бруцкуса
3. Основной хозяйственный принцип и его атрофия при социализме
Как уже отмечалось выше, Б. Бруцкус не ограничивается одним лишь утверждением об утопичности "научного" социализма, невозможности в принципе создания на его методологической базе теории социалистического хозяйствования, несостоятельности экономической системы реального социализма и неэффективности этого способа производства и обмена. Столь неутешительный для судеб социализма (и "научного", и реального) вывод Бруцкуса основан отнюдь не на его, пусть даже безукоризненной интуиции, а на строгом научном анализе, причем здесь автору безусловно принадлежит пальма первенства в отечественной экономической мысли.
Свой анализ российский ученый начинает с выяснения того, как отражаются сформулированные марксизмом и воплощенные в жизнь большевиками специфические для социализма "руководящие идеи" на всей системе реального хозяйствования, на его общечеловеческих принципах, носящих непреходящий характер. И Бруцкусу удалось убедительно показать, что будучи внедренными в практику, эти специфические для нового строя "руководящие идеи" не только не дают и не могут дать ему никаких экономических преимуществ, но и, более того, неизбежно оказываются обременительными для народного хозяйства, тяжелыми гирями на его ногах, поскольку весьма чувствительно деформируют выработанные всем многовековым опытом человечества общие правила всякой хозяйственной деятельности и прежде всего ее основной, конституирующий принцип - необходимость соответствия между затратами и результатами.33 Мы полагаем, что этот принцип вполне может быть квалифицирован как универсальная социальная закономерность, которой неукоснительно подчиняется любая сознательная деятельность человека в любых общественных системах. Ее действие проявляется даже в примитивном натуральном хозяйстве, внутри которого и потребляются все произведенные продукты, а небольшие размеры и полная обозримость всего процесса производства и потребления являются известной гарантией необходимого, субъективно определяемого соответствия затрат и результатов.
Рыночное капиталистическое хозяйство являет собой неизмеримо более сложный процесс производства, распределения, обмена и потребления материальных благ и услуг, однако и в нем устанавливается соответствие между затратами и результатами, причем выражается оно "даже отчетливее и последовательнее, чем в натуральном хозяйстве".34 Правда, форма проявления этого универсального принципа, отмечает Б. Бруцкус, существенно иная.. На первый план в капиталистической системе выдвигается фигура предпринимателя. Для того, чтобы резче показать механизм действия рассматриваемой закономерности, Бруцкус, как нам кажется, намеренно упрощает характеристику современной ему западной экономики, рисуя картину классического капиталистического хозяйства и отвлекаясь от возмущающих влияний на него быстро набиравших в то время силу монополий.
Как же устанавливается соответствие между затратами и результатами в таком хозяйстве? Как известно, предприниматель вовлекает в процесс производства и обмена различные элементы: здания, машины, оборудование, материалы и т. д., являющиеся продуктами предшествовавших производственных процессов; естественные силы природы; наемных работников, "к благополучию коих он может быть вполне равнодушен". Самым существенным здесь является то обстоятельство, что в рыночной системе все на званные элементы (затраты) уже оценены обществом на рынке, где и приобрел их предприниматель. Точно также будут оценены на рынке и все продукты, произведенные в организованном им производственном процессе (результаты). Эти оценки осуществляются стихийно, являясь некоей данностью для каждого отдельного предпринимателя. И если цены произведенных продуктов производства не покрывают затрат, то предприниматель "получает свою отставку безжалостно и безоговорочно, ибо и она дается в стихийном процессе. Он не исполнил тех заданий, которые ему, как предпринимателю, предъявляет общество, он не сумел так скомбинировать элементы производства, чтобы они оплатились в рыночной цене произведенного с их помощью продукта. Зато,- продолжает Б. Бруцкус,-никого капиталистическое общество, не осыпает своими щедротами так обильно-ни гения науки, ни гения искусства,-как умелого и искусного предпринимателя, который, удачно комбинируя элементы производства продукта, удовлетворяет хотя бы самым обыденным потребностям общества".34
Мы привели всю эту пространную цитату, ибо в ней Бруцкус блестяще изложил самую суть рыночного механизма действия основного хозяйственного принципа. Имееет ли этот механизм недостатки? Безусловно. Он, например, совершенно индифферентен к нравственным критериям и способен (порой даже щедро) вознаградить любое антисоциальное и аморальное (порой даже щедро) вознаградить любое антисоциальное и аморальное предложение, ориентированное на удовлетворение самых низменных, часто преступных потребностей (наркотики, порнография, услуги "по ликвидации" конкурента вплоть до убийства и т. д.). Далее. Этот механизм действительно "слепо жесток", он способен раздавить любого предпринимателя, не предусмотревшего рыночную ситуацию или даже случайно "зазевавшегося" на рынке, причем под гусеницами этого механизма оказываются хозяйства, продукция которых остро необходима обществу. Более того, жестокость этого механизма простирается гораздо дальше, она распространяется и на потребителей той или иной продукции, не достигших необходимого уровня платежеспособного спроса.
И тем не менее симпатии Б. Бруцкуса на стороне рыночной экономики и предпринимательства. Ведь благодаря именно такому механизму жесткого конкурентного отбора предприниматели капиталистического общества вынуждены пребывать в постоянном напряжении, работать с максимальной самоотдачей, и этим душевным состоянием они различными способами стремятся "заразить" всех участников производства, широко используя и "кнут" (угроза увольнения, например), и "пряник" (повышенное вознаграждение и др.). Многочисленные работы Б. Бруцкуса свидетельствуют о его стойкой приверженности основным идеям, которые принято сегодня называть неоклассическими и которые получили обстоятельное обоснование уже позднее в работах Ф. Хайека и Фридмана-блистательных экономистов, лауреатов Нобелевкой премии. В частности, Бруцкус убедительно излагает такую значимую идею неоклассиков, в соответствии с которой из всех умствовавших и существующих в мире социальных систем наиболее справедливым является общество, основанное на свободе предпринимательства (об этом более подробно будет сказано ниже).
Ну как же проявляется основной принцип хозяйствования в социалистическом обществе? Бруцкус с высочайшим профессионализмом показывает, как реальный социализм в соответствии с "руководящими идеями" его творцов уничтожает несовершенный и жестокий механизм рыночного функционирования главного принципа хозяйственной деятельности, отключая, по существу, важнейший источник энергии, приводившей в действие весь этот механизм,-материальный стимул. Новый строй необратимо подорвал ту кровную заинтересованность товаропроизводителя в успехе на рынке, которая обеспечивала автоматический режим частнохозяйственного производства, являлась двигателем его прогресса. "Социалистическое общество, - пишет Бруцкус, - в отличие от капиталистического, не обладает армией предпринимателей, которые всем своим имущественным положением заинтересованы в успехе производства. Лица, возглавляющие социалистические предприятия, материально не выигрывают от их успешной работы и не проигрывают от их неуспешной работы. Не они платят за использованные в производстве труд, капитал, естественные силы, и они ничего не получают за отданные обществу продукты производства. Риск каждого данного производства всеми участниками его перекладывается на все общество в целом".35
Вся история социалистического строительства в нашей стране подтверждает высказанное Бруцкусом умозаключение. И все эти долгие десятилетия безграничного господства административной системы велись поиски возможных способов воссоздания оборванной материальной заинтересованности в эффективном производстве, ориентированном на удовлетворение разнообразных потребностей людей, но... без восстановления свободного от государственного контроля, "вольного" рынка с конкурирующими на нем продавцами и покупателями, ибо это таило в себе серьезную угрозу "реставрации капитализма". А что может быть опаснее для нашего Отечества! Это ощущение опасности, исходящей от рынка, начиная с времен Ленина, никогда не покидало правящую большевистскую элиту, и даже в те периоды советской истории, когда на под давлением экономических и политических обстоятельств вынуждена была делать известные уступки рынку, эти последние никогда не заходили "слишком далеко" и вскоре сворачивались,. уступая место традиционно-марксистским административно-централизованным методам хозяйствования. Так было с НЭПом, та же участь постигла хрущевскую "оттепель", косыгинскую реформу середины 60-х.
Ликвидация рыночного способа установления соответствия между затратами и результатами повлекла за собой в качестве неизбежного следствия резкую актуализацию хозяйственного учета. Естественно, хозяйственный учет необходим и капиталистической экономике, где он существует в ценностной форме. Но, уточняет Бруцкус, в условиях капиталистической системы предприниматель, "если ему угодно, может совсем не вести никакого счетоводства. Тем хуже для него-он будет работать вслепую". Однако его ответственность при этом нисколько не ослабляется, и за растрату производительных сил" он ответит своим достоянием и своим собственным положением (п/ж наш-авт.)".36
Иначе, считает Бруцкус,-в социалистическом хозяйстве, для которого вряд ли что-либо может быть опаснее, чем атрофия хозяйственного учета, ведущая к полной дезорганизации экономики. Однако, если директор социалистического предприятия не организовал в нем надлежащий учет и расчет, то он может при этом жить "совершенно спокойно", растрачивая и проматывая производительные силы общества под лозунгами типа "экономика должна быть экономной". Но всякое такое предприятие есть ни что иное, как больной орган хозяйственного организма страны, и из. того, что болезнь не обнаружена, она не становится менее опасной, "ведь и на теле опаснее всего рана, которая не болит".37
Но тем не менее - с уничтожением частнохозяйственных отношений в советской России и соответственным стремительным ростом социалистического хозяйства, сопровождавшимся вытеснением рынка и денежной системы, происходила столь же бурная деградация ценностного учета, причем это обстоятельство не слишком беспокоило даже такого крупнейшего теоретика социализма, каким являлся Н. И. Бухарин, доказывавший в своей "Экономике переходного периода", что "ценностный учет потерял всякий смысл". Бухарин, конечно, при этом осознавал необходимость формирования "какой-то другой системы учета", но никаких конкретных и вразумительных пояснений так и не дал, ограничившись указанием на то, что новая система учета должна иметь натуральную форму. "А между тем,-комментирует этот факт Б. Бруцкус,- именно в этом заключается самое больное место нашего социалистического хозяйства. Мы получаем молоко, выпекаем хлеб, чиним вагоны, перевозим уголь, но никто не может сказать, во что обходится молоко, выпечка хлеба, починка вагона, перевозка угля".38
В соответствии с "руководящими идеями" главных идеологов большевизма советская экономическая мысль уже на заре реально социализма начинает лихорадочные поиски "новой системы" хозяйственного учета, принципиально отличной от прежней ценностной системы, поиски, приведшие к созданию нескольких своеобразных концепций. Не случайно они, эти концепции, стали объектом пристального внимания Бруцкуса,39 ибо было бы непросто подыскать более убедительное доказательство справедливости его утверждения об утопичности и прожектерстве любых попыток создания теории социалистического хозяйствования, основанной на "руководящих идеях" марксизма, в частности, идеях "отмены" сынка, денег и натурализации процессов обмена, распределения я учета.
Одной из наиболее значительных трактовок новой системы учета следует считать концепцию выдающегося российского экономиста А. В. Чаянова.40
В условиях насильственного сворачивания большевиками товарно-денежных форм хозяйствования, проф. Чаянов предпринял попытку сформулировать адекватную происходящим в экономике переменам собственную систему натурального учета, с помощью которой он надеялся получить возможность сравнивать степень рациональности постановки отдельных предприятий социалистического хозяйства. Понимая последнее как "единое колоссальное натуральное потребительное трудовое хозяйство", Чаянов полагал, что в нем результаты и усилия должны соразмеряться не посредством ценностных категорий, а на основании "естественного соотношения усилий и результатов".41 Разработав свой метод и примерив его к сельскохозяйственным предприятиям, А. Чаянов пришел к расчетам такого типа: на 1000 ед. зерновых продуктов использовано 30 ед. труда, 90 ед. продовольствия, 8,6 ед. земли, 0,2 ед. тяги, 25,6 ед. построек,0,4 ед. инвентаря, 1,5 ед. материалов, 0,03 ед. топлива. Для того, чтобы получить эту достаточно сложную формулу, А. Чаянову пришлось искать общую единицу для всех продуктов продовольствия, общую единицу для всех построек, общую единицу для инвентаря - от бороны до паровой молотилки и т. д. "Нечего говорить, заключает Б. Бруцкус, что все эти единицы совершенно условны, если не сказать произвольны. Если же они имеют какое-нибудь реальное значение, то лишь постольку, поскольку они произведены путем какого-то общего принципа оценки, которого автору не удалось сформулировать... Если же все единицы построек, продовольствия, земли, инвентаря свести к одной единице, то таковую следует, наконец, назвать".42 Ирония Бруцкуса очевидна, хотя к Чаянову как ученому он относился с большим уважением и позднее, будучи в эмиграции, он очень резко отреагировал на арест Чаянова, которого назвал "талантливым аграрным политиком".43 Но утопии неосуществимы по определению, и Чаянов, отдав некую дань временам "военного коммунизма", более не возвращался к проблеме методов безденежного учета, которые, конечно, не могут быть альтернативой традиционным методам учета, принятым в условиях рыночной экономики. Впрочем, само пролетарское государство вскоре убедилось в неминуемости катастрофических последствий отсутствия рынка и свойственного ему ценностного хозяйственного учета, найдя выход из создавшегося кризисного положения в знаменитом НЭПовском маневре, как известно, вышедшем за пределы марксистского, "научного" социализма, что предопределило, мягко говоря, "короткий век" этого вынужденного зигзага большевистской политики (ниже об этом будет сказано подробнее).
Другим направлением отечественной мысли, разрабатывавшей учетную проблему, была выдвинута концепция трудового учета, базировавшаяся на марксистской теории трудовой стоимости. Представители этого направления-С. Струмилин, Е. Варга и др., отвергнув "натуральную" трактовку А. Чаянова, пришли к правильному в принципе заключению, согласно которому социалистическое хозяйство, как и капиталистическое, должно обладать какой-то единицей ценностного учета, без которой рациональное хозяйствование невозможно.
В капиталистическом хозяйстве такой единицей является принятая в данной ситуации денежная единица, измеряющая ценность всех вращающихся на рынке товаров.
Однако, в соответствии с марксизмом, в капиталистической экономике эта денежная единица является лишь "поверхностью явлений". Она скрывает то обстоятельство, что на сущностном, глубинном уровне истинным и единственным мерилом ценности выступает труд, который объективно лежит в основе общественной оценки хозяйственных благ, в основе их меновой стоимости. В условиях социализма, по мнению С. Струмилина и его единомышленников, труд должен стать непосредственным мерилом ценности, а потому на смену денежному учету должен прийти не натуральный, а трудовой учет хозяйственных процессов, прямо согласующийся с теорией трудовой стоимости основоположников "научного" социализма.
Словно предугадав то, что концепция трудового учета и "общение-необходимых" трудовых затрат станет парадигмой политической экономии социализма и просуществует с незначительными вариациями немало десятков лет, составив фундамент величественному монументу Марксу, Б. Бруцкус уделил ей значительное место. Полемика со Струмилиным вылилась в теоретический диспут с марксизмом.
С помощью простых, но неопровержимых доводов Бруцкус убедительно доказывает несостоятельность базисных положений и теории трудовой стоимости и концепции учета так называемых "общественно-необходимых" затрат труда.
Как можно практически использовать положение марксизма о том что мерилом количества труда является рабочее время? Как. например, положить в основу социалистического хозяйствования "руководящую идею" Ф. Энгельса, в соответствии с которой, когда общество вступит во владение средствами производства (придет к социализму) и людям станет известно "прямо и абсолютно" количество труда, заключающегося в продуктах (правда, Энгельс не пояснил, почему и как оно им станет известным-авт.), тогда ему (обществу) и в голову не придет мысль выражать эти продукты в деньгах, а не в естественной, адекватной абсолютной мере, какой является время?44
Б. Бруцкусу с самого начала была понятна иллюзорность столь упрощенных представлений. Ведь даже в пределах каждого данного производства применяется труд разной квалификации. "Наряду с трудом, не требующим большой выучки и имеющимся у общества в изобилии, приходится пользоваться трудом, требующим долговременной выучки, а иногда даже и некоторого дарования или хотя бы естественного предрасположения. Неужели этот труд высшей квалификации, которым общество располагает в самом ограниченном количестве и которым оно не может не дорожить, мы засчитываем в расходы день за день - по такой же норме, как труд неквалифицированный ?!".45 Правда, у Маркса есть указание о необходимости при приравнивании затрат труда различной квалификации пользоваться "известным коэффициентом", на который нужно умножить (или возвести в степень?) простой труд. Однако о способе определения таких коэффициентов Маркс так и не успел сказать. Очевидно, говорит Бруцкус, подобные коэффициенты "будут весьма условны, если не произвольны". И действительно, сколько-нибудь убедительного способа находить "известные" коэффициенты так и не было придумано.
А если же вспомнить, продолжает ученый, что каждое производство пользуется материалами и орудиями, полученными извне, "что ни одно производство не может быть учтено, если одновременно не будет произведен учет трудовых затрат на всем протяжении народного хозяйства, если не будет сделано приведение к единице труда всевозможной формы и квалификации",46 то станет очевидной вся сложность, необъективность системы трудового учета, и ввиду этого, невозможность его осуществления на практике.
В этой связи Б. Бруцкус с нескрываемой иронией задает вопрос о том, "каким образом, согласно исходному положению марксизма, сформулированному на первых страницах 1-го тома "Капитала", удается потребителям, которые ничего не знают и ничего. не хотят знать об условиях производства продукта, каким образом им.удается оценивать товары в соответствии с количеством затраченного на них труда, когда для нас, желающих проникнуть в самый процесс производства, это измерение количества труда вырисовывается так расплывчато, так условно?"47
И если ценность продуктов, как утверждает Маркс, определяется "общественно-необходимым" временем их производства, а не конкретными условиями данного предприятия, то как найти это-"общественно-необходимое" время? Опять-таки, определенных указаний на этот счет Маркс не оставил.
Но, великодушно допускает Бруцкус, предположим, что трудовой учет во всем огромном масштабе народного хозяйства, в его. бесчисленных предприятиях так или иначе все же осуществлен (хотя совершенно очевидна вся недопустимость подобного предположения). Что даст в этом случае учет "общественно-необходимых" затрат? Даст ли он нам что-нибудь подобное по своему значению ценностному учету в капиталистическом хозяйстве, получающему свои директивы от свободного рынка?"48 Ведь ценностный учет дает капиталисту самую важную в конечном счете информацию: может ли он при данной конкретной организации, при данных затратах вести свое предприятие. Способен ли трудовой учет-предоставить аналогичную информацию, или хотя бы дать руководящим органам социалистического хозяйства сколько-нибудь ценные указания о сравнительной выгодности наших предприятий о их рациональности?
На эти вопросы Б. Бруцкус дает отрицательный, при этом безупречно обоснованный ответ. Такие указания, считает ученый, "могли бы претендовать на объективное значение лишь в тех случаях (и добавим мы-исключительно гипотетических и нереальных-авт.), когда все предприятия построены по более или менее сходному плану, т. е. более или менее схожей комбинацией различной формы и различной квалификации".49 Но даже такие неправдоподобные случаи не представляются особенно поучительными.
Гораздо больший интерес представляют те более многочисленные случаи, когда различные предприятия поставлены в различные естественные условия или если они в различных соотношениях используют капитал. Так, несколько сельскохозяйственных предприятии, расположенных на почвах различного плодородия и на разных расстояниях от одного и того же рынка сбыта, естественно покажут разную эффективность, даже если трудовые затраты каждом из них одинаковы. Это несомненное обстоятельство лишает трудовой учет какого бы то ни было значения, сильно подливая при этом и саму теорию трудовой стоимости.
Нетрудно представить себе и другую ситуацию, когда предприятия, выпускающие однородный продукт, по-разному используют различные элементы своего капитала. Так, трудовой учет покажет, что производство канатов на хорошо оборудованной фабрике обходится дешевле, чем в кустарных мастерских. Но отсюда еще нельзя сделать вывод о необходимости развернутого строительства именно канатных фабрик, поскольку никакое общество, в том числе социалистическое, не располагает неограниченными возможностями творить капитал. Из-за ограниченного количества наличного капитала конкурируют все отрасли народного хозяйства, и капитал может быть более выгодно направлен, скажем, на производство сельскохозяйственных орудий.
Как видно из работ Б. Бруцкуса, он решительно не приемлет претенциозный "трудовой монизм" Маркса и его российских последователей в лице С. Струмилина, Е. Варги и др. экономистов. Автор исходит из ясного понимания, что суть экономики в максимально рациональном взаимодействии всегда ограниченных ресурсов всех видов: средств производства (капитала), природы, живого труда (включая деятельность предпринимателей). И ни один из перечисленных факторов не может заранее рассматриваться как "предпочтительный по отношению к другим. Это взаимодействие труда, капитала, природы имеет место всегда, при любом способе производства, включая социалистический.
Следует констатировать, что Б. Бруцкус, справедливо критикуя марксистскую теорию, отдавал явное предпочтение теории производительности факторов производства, у истоков которой стояли известный французский экономист Жан-Батист Сэй (1767- 1823 гг.), и английские экономисты Джеймс Милль (1773-1836гг.) и Нассау-Уильям Сениор (1790-1864 гг.).
Согласно этой теории, создание стоимости связывалось со всеми тремя факторами и объяснялось оно производительной силой каждого из этих факторов производства. Само вменение стоимости (Бруцкус охотно употребляет этот термин австрийской школы соглашаясь с мнением П. Струве о том, что он чрезвычайно удачен50 ) различным факторам производства проводилось следующим образом. Стоимость рассматривалась как слагаемое из доходов. которые в свою очередь интерпретировались как порождение деятельности соответствующих факторов (либо-в варианте Н.-У. Сениора-жертв их собственников). В качестве основных доходов, как правило, принимались: заработная плата, процент, предпринимательский доход (прибыль за вычетом процента), рента. Заработная плата и предпринимательский доход в одинаковой мере рассматривались как вознаграждение за труд, только зарплата-за труд наемных работников, а предпринимательский доход-за труд предпринимателей по управлению производством. Рента чаще всего трактовалась как дифференциальная рента, либо сводилась к каким-то иным доходам. Процент вменялся капиталу.
Развивая эту нетрудовую теорию стоимости и рассматривая ее выводы применительно к социалистическому обществу, Б. Бруцкус приходит к заключению, находящемуся в вопиющем противоречии с традициями "научного" социализма, в соответствии с которыми прибыль и рента есть исторические категории лишь капиталистического хозяйства, воплощающие в себе продукт чужого, неоплаченного труда, присваемый эксплуататорами. Суть же положения Бруцкуса состоит в утверждении, что "прибыль и рента являются не историческими, а логическими категориями хозяйства",51 и что марксистский тезис о полном продукте труда, якобы получаемом рабочими в социалистическом обществе (за вычетом "известной части"), является еще одним мифом, "научного" социализма, приходящим в столкновение с фактами и здравой логикой. На массе ярких и остроумных примеров52 Б. Бруцкус обнажает вымышленность и несостоятельность приведенного тезиса, убедительно доказав, что "и в пределах социалистического общества в продукте производства приходится различать долю, которая должна быть вменена ... труду, и доли, которые должны быть вменены природной обстановке и капиталу".53
Причем, такое истолкование ренты и прибыли имеет большое значение "конечно, не для марксистской доктрины, но для практического социализма". Вправе ли рабочие национализированной табачной фабрики реализовать на рынке в свою пользу весь продукт за вычетом, конечно, той его части, ценность коей должна покрыть амортизацию капитала, или нет? С марксистской точки зрения ответ должен быть утвердительным, по мнению же Б. Бруцкуса -отрицательным. "Если капитал принадлежит республике как совокупности трудящихся, если производительность труда зависит от капитала, то она вправе требовать от рабочих вознаграждения за то, что она предоставила им возможность использовать свой труд на фабрике, она вправе требовать процента на капитал. А если бы республика предоставила рабочим землю, то она вправе за нее требовать ренту".54
Таким образом, и в социалистическом обществе, как показал Бруцкус, продукт производства должен быть распределен на заработную плату, получаемую рабочими, и на прибыль и ренту, отчисляемые в пользу заменившего капиталиста государства. Однако практическое разрешение этого вопроса в пределах марксистского социализма, отвергающего рынок и средства производства, и даже предметов потребления, невозможно. В рыночном капиталистическом хозяйстве задачи вменения долей продукта труду, капиталу и природной обстановке решается весьма эффективно в стихийном процессе конкуренции предпринимателей на рынке труда. и средств производства, где каждый фактор получает свою совершенно конкретную оценку в соответствии со своей предельной производительностью. Вот почему Бруцкус с большим энтузиазмом встретил НЭП, не усмотрев в первое время в новой экономической политике большевистского маневра, и восприняв ее как начало обратной трансформации марксистского социализма в цивилизованный строй с рыночной экономикой, в которой стихийный процесс вменения, равно как и действие основного хозяйственного принципа будут вновь восстановлены. Правда, это заблуждение было очень непродолжительным, и Бруцкус был одним из первых, если не первым экономистом, предсказавшим скорую гибель НЭП и объяснившим причины этой гибели.
Итак, в ходе своей полемической дуэли с марксизмом, Бруцкусу удалось показать одномерность, усеченность теории трудовой стоимости, выявить ее идеологическую устремленность - от теории трудовой стоимости во что бы то ни стало перейти к теории прибавочной стоимости ("краеугольный камень" марксистского учения) и тем самым обосновать эксплуататорский характер капиталистического производства и распределения, что, в свою очередь, прямо подводило к выводу о необходимости революционного слома капиталистического типа хозяйствования как единственного средства, способного ликвидировать эксплуатацию.
Идеологический характер марксистской теории трудовой стоимости и основанной на ней концепции "общественно-необходимых затрат" и предопределил неизменность этих теоретических конструкций по сути с момента их формирования и вплоть до наших дней.
Раз не менялась идеологическая цель, не ощущалась необходимость в каком-либо серьезном пересмотре теории.55 Тем ценнее для нас сегодня звучат удивительно четкие выводы Б. Бруцкуса о практической беспомощности марксистских схем, невозможности опереть на них сколько-нибудь продуктивную науку о принципах хозяйствования.
Иначе складывалась ситуация с теорией производительности факторов производства-с 70-х годов XIX в. она была удачно дополнена новым вариантом нетрудовой теории стоимости-теорией предельной полезности, послужившей далее хорошим методологическим трамплином для бурного прогресса прикладных экономических исследований в сфере учета, и особенно, ценообразования.
Б. Бруцкус-великолепный знаток истории мировой экономической мысли и в своей полемике с ортодоксальными марксистами типа С. Струмилина он использует самые последние находки и открытия современной ему западной политической экономии, прежде всего великие достижения австрийца Карла Менгера (1840- 1921 гг.), англичанина Уильяма Джевонса (1835-1892 гг.), швейцарца (по происхождению-француза) Леона Вальраса (1834- 1910 гг.), оказавших огромное влияние на формирование экономических воззрений Б. Бруцкуса.
Опираясь на фундаментальные знания, накопленные мировой экономической наукой, творчески преломляя их в своем анализе проблем социалистического хозяйственного механизма, Б. Бруцкус завершает критическое рассмотрение трудовой теории стоимости и трудовой концепции учета характеристикой понятия ценности и процесса рыночного ценообразования, весьма слабо связанного с пресловутыми "общественно-необходимыми" затратами.
Возвращаясь к сравнительному исследованию трудового и ценностного учета, Б. Бруцкус развивает и углубляет свое суждение о слабой информативности трудового учета в его сопоставлении с ценностным. Капиталисту нет необходимости заглядывать в бухгалтерские книги своего конкурента, ибо нужную ему информацию о том, "может ли он при данной организации вести свое предприятие или не может" регулярно и непосредственно сигнализирует рынок. В соответствии с представлениями основателей школы предельной полезности Бруцкус считал, что цена - центральная категория экономики-складывается отнюдь не "внутри фабрики" а на рынке во взаимодействии спроса и предложения, и лишь после того, как она сложилась, становится возможной рациональная организация производственных и иных процессов, протекающих в самом предприятии. "Дело в том,-отмечал Бруцкус, - что расчету себестоимости продукта у него (капиталиста - авт.) противостоит цена продукта, которая родится на рынке как-то независимо от того, что делается в мастерской".56 Пролетарий, придя да рынок и найдя там теплое пальто и тончайшие брюссельские кружева, не будет интересоваться тем, много ли труда затрачено на шитье пальто и на плетение этих тончайших кружев. В преддверии холодной осени он даст надлежащую цену за простое осеннее пальто, а за кружева он дал бы очень мало, если бы усыновление цен на них зависело от него. Но на рынок заглядывает рте и рантье, хорошо знающий прихоти дамы своего сердца, и он даст цену, которой и вознаградит в большей или меньшей степени труд брюссельских кружевниц.
А каким будет спрос на кружева в обществе, члены которого не могут удовлетворить своих самых насущных потребностей и в буквальном смысле слова голодают? Очевидно, совсем иной в этом же обществе будет рыночная судьба кос или каких-то других средств сельскохозяйственного труда.
Подобные примеры, по мнению Бруцкуса, со всей определенностью показывают, "что существуют какие-то явления ценности, которые марксизм не знает или не желает знать; эта ценность не находится в какой-либо прямой зависимости от трудовой стоимости, она является функцией общественных потребностей (и/ж наши-авт.)".57 В самом деле-ничего не изменилось в хозяйстве кружевной фабрики, но кружева обесценились; остались прежними общественно-необходимые затраты труда по производству кос, но ценность их поднялась. "Вот этот феномен, и только этот, современная политическая экономия... подводит под термин ценность"; то же, что Маркс назвал трудовой ценностью, современная наука признает одной из форм стоимости.58
В основе явлений ценности, таким образом, лежат субъективные оценки, которые суммируются и объективируются в рыночной цене, и выявляющей напряженность социальной потребности в товаре. Вот эту-то цену предприниматель регистрирует при продаже своего товара и заносит ее в кредит счета производства, в дебете же ей противостоят издержки производства (а отнюдь не трудовые затраты, ибо труд-только один из факторов производства, и, следовательно, он составляет лишь один из элементов. затрат). Определив свой кредит, он, предприниматель, уже может судить о том, велик ли его дебет или нет, может ли быть рационально и рентабельно организовано его хозяйство, или он получает безжалостную отставку (при превышении дебета) -таково, напомним, неумолимое требование основного принципа хозяйствования. Таким образом, не через руководящие органы, а через рынок, через рыночные цены общество дает "повелительные дц. рективы" всем организаторам производства о необходимости приведения ими в соответствие с ценами своих затрат. "Вот почему, - заключает Бруцкус, - под длительным давлением этих директив устанавливается известная пропорциональность между рыночными ценами и издержками производства ... и вот почему до тех пор, пока наука не исследовала законов субъективных оценок ц способа их сложения и объективирования в рыночные цены, даже весьма проницательные умы, как Давид Рикардо, а за ним и Кард Маркс, могли приходить к ошибочному выводу, что издержки производства могут определять рыночные цены".59
Таким образом, в противовес классикам политической экономии, Б. Бруцкус, вслед за представителями теории предельной полезности, разорвал связь стоимости ("общественно-необходимых затрат" труда) с ценой. В результате свободной конкуренции потребителей, стремящихся к наилучшему удовлетворению своих потребностей, и в результате свободной конкуренции производителей, нуждающихся в реализации своих товаров, цена на отдельные товары устанавливается на совершенно определенном уровне, уравновешивающем спрос и предложение. Эта цена соответствует предельной полезности предметов для данного общества как целого; ее высота устанавливается в зависимости от субъективных оценок и покупательных сил всех его членов".60
Это, как видим, типичное для всей школы предельной полезности представление о ценообразовании и, вероятно, нет нужды здесь давать подробную характеристику и оценку учению этой школы. Полагаем, однако, необходимым кратко прокомментировать приведенное утверждение, в котором обращает на себя внимание то обстоятельство, что во взаимодействии спроса и предложения, устанавливающем рыночные цены, четко артикулируется ведущая роль спроса и стоящего за ним потребления.
С этим утверждением, по-видимому, нельзя безоговорочно согласиться. Воздействие сил спроса и предложения на процесс ценообразования, как нам думается, равнозначно. Попытки считать решающим либо предложение (как это делали и делают представители теорий трудовой стоимости), либо спрос (как это делает Б. Бруцкус вслед за теоретиками предельной полезности) страдают известной односторонностью. На это в свое время правильно указал еще великий английский экономист Альфред Маршалл (1842-1924 гг.),61 влияние работ которого на развитие западной экономической мысли столь значительно, что оно может быть обозначено как "маршаллианская революция". На это же сегодня указывают и некоторые западные экономисты, в том числе и такие, вторые никак не могут быть заподозрены в симпатиях к марксизму Так, мы полностью разделяем мнение Д. Штурман, в соответ-твии с которым себестоимость товара тоже участвует в форми-овании цены. "Поставщики товаров и услуг,-пишет она,-чья 'бестоимость выше, чем у их более удачливых конкурентов, выпадут из игры. Но цены, не достигающие минимально возможной себестоимости, неприемлемы и для самых дешевых поставщиков. Иначе гибнет вся отрасль. Впрочем, если рынок дает ей погибнуть, значит-она ему не нужна (бесполезна). Но со стороны поставщика себестоимость, включая трудовые затраты, тоже участвует в формировании рыночной цены. В том-то и ее организующий смысл, что она учитывает все компоненты производственно-сбытового и распределительно-потребительского циклов, интересы и возможности всех их участников".62
Современная формула цены, выведенная западной экономической наукой, такова: в условиях совершенной конкуренции цена равновесия равняется, с одной стороны, предельной полезности, с другой - предельным издержкам, которые в свою очередь определяются предельными продуктами факторов производства. Представленная формула прежде всего утверждает, что цена равновесия товаров находится в точке пересечения кривых спроса и предложения (поскольку изменение предельной полезности рассматривается как решающий фактор в изменении кривой спроса, а изменение предельных издержек-как решающий фактор в изменении кривой предложения).63
Вернемся, однако, к рассуждениям Б. Бруцкуса, справедливость подавляющей части которых, несмотря на высказанное замечание, не вызывает сомнений ввиду завидной чеканности доводов и аргументов, обосновывающих эти рассуждения.
Как действует основной хозяйственный принцип при социализме? Откуда социалистическое хозяйство получит свои директивы для организации производства? Каким мерилом его руководители измерят степень выгодности (рентабельности) возглавляемых ими предприятий, если себестоимости продукта противостоит величина (так называемая цена), которая является производной от себестоимости же продукта, но не в данном предприятии, а во всех предприятиях, обслуживающих рынок, ибо, "согласно учению Маркса, эта средняя себестоимость и соответствует ценности продукта"?64 А кто и как измерит гвозди, вопросы, Бруцкус не советует при ответах на них возлагать сколько-нибудь серьезные надежды на трудовой учет ни в струмилинском, ни в любом ином варианте. Ибо "трудовой учет в лучшем случае мог бы указать сравнительную выгодность производства продуктов в том или ином предприятии, но он совершенно бессилен дать какие-либо абсолютные указания о том, выгодно ли вообще данное предприятие или нет".65 Весьма примечательно, что даже автор одной из наиболее популярных в Советской России концепций трудового учета С. Струмилин вынужден был признать последний недостаточно информативным для регулирования социалистического производства.66 Он счел необходимым Ввести понятие общественной полезности хозяйственных благ. Ссылаясь на слова Маркса, что в социалистическом обществе "время, отводимое на производство различных предметов, будет определяться их общественной полезностью", С. Струмилин переходит к анализу этой стороны явления. "Конкретно,-пишет он,- дело сводится к разрешению математической задачи о том, какое распределение производительных ресурсов страны может обеспечить максимум удовлетворения потребностей при минимуме трудовых затрат".67 То есть трудовые затраты должны распределяться в производстве в соответствии с полезностью произведенных с их помощью благ. Задача, комментирует Бруцкус, поставлена Стру-милиным правильно, однако, следует при этом отметить, что им предпринята попытка воспроизвести в социалистическом обществе как раз тот механизм, который действует ... в капиталистическом хозяйстве, и облекает его Струмилин в марксистскую терминологию. Что, конечно, несущественно, тут же добавляет Бруцкус.
Существеннее другое: анализируя явления полезности хозяйственных благ, С. Струмилин обнаруживает в них черту, которая довольно хорошо знакома экономической науке. Оказывается, "полезность единицы какого-либо блага является определенной функцией его количества", но так как закон этой функции недостаточно изучен, то можно принять "в качестве рабочей гипотезы, или пер-вого приближения к этому закону..., что при возрастании средств удовлетворения в геометрической прогрессии, степень насыщения или, говоря вообще, удовлетворенности ими возрастает лишь в арифметической прогрессии". Отсюда Струмилин приходит к выводу, согласно которому "каждая новая единица труда, затрачиваемая в производстве, дает все меньшую добавочную полезность. Значит, должен наступить момент, когда новая прибавка труда даст результат, уже не окупающий своей полезностью затраченных усилий. Это и будет естественный хозяйственный предел расширения производства при данном уровне продуктивности труда".68 Струмилин при этом вспоминает психофизиологический закон Фехнера об уменьшении интенсивности реакции с повторе-за раздражении. Удивительно, пишет Б. Бруцкус, что вспомнив Фехнера, почтенный экономист забыл упомянуть авторов учения о недельной полезности, как раз и являющегося перенесением психофизиологического закона в область экономики. "Или и С. Струмилин, - с убийственным сарказмом вопрошает Б. Бруцкус,- ппинадлежит к тем весьма обширным кругам русской интеллигенции, которые приняли "Капитал" Маркса как святой коран и, согласно формуле, приписываемой Омару, полагают, что если последующая политическая экономия повторяла "Капитал", то она не нужна, ежели же она утверждала то, чего нет в "Капитале", то она, наверно, не нужна".69 Увы, ирония здесь была вполне уместной-такую и только такую роль корана выполнял "Капитал" долгие советские десятилетия, этот "самый страшный снаряд", размозживший головы лучших представителей российской экономической мысли, усомнившихся в правоверности новой религии.
Однако, правильно поставив задачу регулирования социалистического хозяйства, Струмилин счел возможным ее разрешение вне рынка, с помощью априорных вычислений полезности хозяйственных благ по формуле из теории вероятностей, выведенной Д. Бернулли, упуская из виду, что эта формула относится к деньгам. т. е. к абстрактному представителю всех хозяйственных благ.70 Подобная попытка утопична хотя бы потому, что одной формулой объять все зависимости между полезностью хозяйственных благ и их количеством невозможно (даже, добавим мы, если вовлечь в процесс счета весь мировой парк ЭВМ). Кроме того, С. Струмилин (как и по многим аналогичным вопросам Маркс) "упустил показать, как он сведет к одной единице полезность различных хозяйственных благ; здесь придется ввести коэффициенты, которые, подобно коэффициентам при сравнении квалифицированных и неквалифицированных форм труда, останется назвать известными именно потому, что они неизвестны".71
К счастью, с оптимизмом и надеждой заключает Бруцкус, государственная власть, признавшая по проекту С. Струмилина трудовой учет обязательным, "не стала дожидаться его результатов и не воспользовалась даже формулой Бернулли для априорного исления полезности хозяйственных благ, а, желая упорядочить государственные предприятия, предложила им ориентироваться и" рынок... Правда, этим наше государственное хозяйство выходит ич рамок социализма как он понимается в марксизме".72
Последнее утверждение Бруцкуса, как мы уже отмечали, было ошибочным, и объясняется оно его слишком поспешной и доверчивой реакцией на вынужденный флирт большевиков с рынком Впрочем, очень скоро, раньше других, это поймет и Бруцкус.
Э.Б. Корицкий, А.И. Васюков, Я.З. Захаров
Раздел I. Экономические воззрения Б. Бруцкуса
3. Основной хозяйственный принцип и его атрофия при социализме
Как уже отмечалось выше, Б. Бруцкус не ограничивается одним лишь утверждением об утопичности "научного" социализма, невозможности в принципе создания на его методологической базе теории социалистического хозяйствования, несостоятельности экономической системы реального социализма и неэффективности этого способа производства и обмена. Столь неутешительный для судеб социализма (и "научного", и реального) вывод Бруцкуса основан отнюдь не на его, пусть даже безукоризненной интуиции, а на строгом научном анализе, причем здесь автору безусловно принадлежит пальма первенства в отечественной экономической мысли.
Свой анализ российский ученый начинает с выяснения того, как отражаются сформулированные марксизмом и воплощенные в жизнь большевиками специфические для социализма "руководящие идеи" на всей системе реального хозяйствования, на его общечеловеческих принципах, носящих непреходящий характер. И Бруцкусу удалось убедительно показать, что будучи внедренными в практику, эти специфические для нового строя "руководящие идеи" не только не дают и не могут дать ему никаких экономических преимуществ, но и, более того, неизбежно оказываются обременительными для народного хозяйства, тяжелыми гирями на его ногах, поскольку весьма чувствительно деформируют выработанные всем многовековым опытом человечества общие правила всякой хозяйственной деятельности и прежде всего ее основной, конституирующий принцип - необходимость соответствия между затратами и результатами.33 Мы полагаем, что этот принцип вполне может быть квалифицирован как универсальная социальная закономерность, которой неукоснительно подчиняется любая сознательная деятельность человека в любых общественных системах. Ее действие проявляется даже в примитивном натуральном хозяйстве, внутри которого и потребляются все произведенные продукты, а небольшие размеры и полная обозримость всего процесса производства и потребления являются известной гарантией необходимого, субъективно определяемого соответствия затрат и результатов.
Рыночное капиталистическое хозяйство являет собой неизмеримо более сложный процесс производства, распределения, обмена и потребления материальных благ и услуг, однако и в нем устанавливается соответствие между затратами и результатами, причем выражается оно "даже отчетливее и последовательнее, чем в натуральном хозяйстве".34 Правда, форма проявления этого универсального принципа, отмечает Б. Бруцкус, существенно иная.. На первый план в капиталистической системе выдвигается фигура предпринимателя. Для того, чтобы резче показать механизм действия рассматриваемой закономерности, Бруцкус, как нам кажется, намеренно упрощает характеристику современной ему западной экономики, рисуя картину классического капиталистического хозяйства и отвлекаясь от возмущающих влияний на него быстро набиравших в то время силу монополий.
Как же устанавливается соответствие между затратами и результатами в таком хозяйстве? Как известно, предприниматель вовлекает в процесс производства и обмена различные элементы: здания, машины, оборудование, материалы и т. д., являющиеся продуктами предшествовавших производственных процессов; естественные силы природы; наемных работников, "к благополучию коих он может быть вполне равнодушен". Самым существенным здесь является то обстоятельство, что в рыночной системе все на званные элементы (затраты) уже оценены обществом на рынке, где и приобрел их предприниматель. Точно также будут оценены на рынке и все продукты, произведенные в организованном им производственном процессе (результаты). Эти оценки осуществляются стихийно, являясь некоей данностью для каждого отдельного предпринимателя. И если цены произведенных продуктов производства не покрывают затрат, то предприниматель "получает свою отставку безжалостно и безоговорочно, ибо и она дается в стихийном процессе. Он не исполнил тех заданий, которые ему, как предпринимателю, предъявляет общество, он не сумел так скомбинировать элементы производства, чтобы они оплатились в рыночной цене произведенного с их помощью продукта. Зато,- продолжает Б. Бруцкус,-никого капиталистическое общество, не осыпает своими щедротами так обильно-ни гения науки, ни гения искусства,-как умелого и искусного предпринимателя, который, удачно комбинируя элементы производства продукта, удовлетворяет хотя бы самым обыденным потребностям общества".34
Мы привели всю эту пространную цитату, ибо в ней Бруцкус блестяще изложил самую суть рыночного механизма действия основного хозяйственного принципа. Имееет ли этот механизм недостатки? Безусловно. Он, например, совершенно индифферентен к нравственным критериям и способен (порой даже щедро) вознаградить любое антисоциальное и аморальное (порой даже щедро) вознаградить любое антисоциальное и аморальное предложение, ориентированное на удовлетворение самых низменных, часто преступных потребностей (наркотики, порнография, услуги "по ликвидации" конкурента вплоть до убийства и т. д.). Далее. Этот механизм действительно "слепо жесток", он способен раздавить любого предпринимателя, не предусмотревшего рыночную ситуацию или даже случайно "зазевавшегося" на рынке, причем под гусеницами этого механизма оказываются хозяйства, продукция которых остро необходима обществу. Более того, жестокость этого механизма простирается гораздо дальше, она распространяется и на потребителей той или иной продукции, не достигших необходимого уровня платежеспособного спроса.
И тем не менее симпатии Б. Бруцкуса на стороне рыночной экономики и предпринимательства. Ведь благодаря именно такому механизму жесткого конкурентного отбора предприниматели капиталистического общества вынуждены пребывать в постоянном напряжении, работать с максимальной самоотдачей, и этим душевным состоянием они различными способами стремятся "заразить" всех участников производства, широко используя и "кнут" (угроза увольнения, например), и "пряник" (повышенное вознаграждение и др.). Многочисленные работы Б. Бруцкуса свидетельствуют о его стойкой приверженности основным идеям, которые принято сегодня называть неоклассическими и которые получили обстоятельное обоснование уже позднее в работах Ф. Хайека и Фридмана-блистательных экономистов, лауреатов Нобелевкой премии. В частности, Бруцкус убедительно излагает такую значимую идею неоклассиков, в соответствии с которой из всех умствовавших и существующих в мире социальных систем наиболее справедливым является общество, основанное на свободе предпринимательства (об этом более подробно будет сказано ниже).
Ну как же проявляется основной принцип хозяйствования в социалистическом обществе? Бруцкус с высочайшим профессионализмом показывает, как реальный социализм в соответствии с "руководящими идеями" его творцов уничтожает несовершенный и жестокий механизм рыночного функционирования главного принципа хозяйственной деятельности, отключая, по существу, важнейший источник энергии, приводившей в действие весь этот механизм,-материальный стимул. Новый строй необратимо подорвал ту кровную заинтересованность товаропроизводителя в успехе на рынке, которая обеспечивала автоматический режим частнохозяйственного производства, являлась двигателем его прогресса. "Социалистическое общество, - пишет Бруцкус, - в отличие от капиталистического, не обладает армией предпринимателей, которые всем своим имущественным положением заинтересованы в успехе производства. Лица, возглавляющие социалистические предприятия, материально не выигрывают от их успешной работы и не проигрывают от их неуспешной работы. Не они платят за использованные в производстве труд, капитал, естественные силы, и они ничего не получают за отданные обществу продукты производства. Риск каждого данного производства всеми участниками его перекладывается на все общество в целом".35
Вся история социалистического строительства в нашей стране подтверждает высказанное Бруцкусом умозаключение. И все эти долгие десятилетия безграничного господства административной системы велись поиски возможных способов воссоздания оборванной материальной заинтересованности в эффективном производстве, ориентированном на удовлетворение разнообразных потребностей людей, но... без восстановления свободного от государственного контроля, "вольного" рынка с конкурирующими на нем продавцами и покупателями, ибо это таило в себе серьезную угрозу "реставрации капитализма". А что может быть опаснее для нашего Отечества! Это ощущение опасности, исходящей от рынка, начиная с времен Ленина, никогда не покидало правящую большевистскую элиту, и даже в те периоды советской истории, когда на под давлением экономических и политических обстоятельств вынуждена была делать известные уступки рынку, эти последние никогда не заходили "слишком далеко" и вскоре сворачивались,. уступая место традиционно-марксистским административно-централизованным методам хозяйствования. Так было с НЭПом, та же участь постигла хрущевскую "оттепель", косыгинскую реформу середины 60-х.
Ликвидация рыночного способа установления соответствия между затратами и результатами повлекла за собой в качестве неизбежного следствия резкую актуализацию хозяйственного учета. Естественно, хозяйственный учет необходим и капиталистической экономике, где он существует в ценностной форме. Но, уточняет Бруцкус, в условиях капиталистической системы предприниматель, "если ему угодно, может совсем не вести никакого счетоводства. Тем хуже для него-он будет работать вслепую". Однако его ответственность при этом нисколько не ослабляется, и за растрату производительных сил" он ответит своим достоянием и своим собственным положением (п/ж наш-авт.)".36
Иначе, считает Бруцкус,-в социалистическом хозяйстве, для которого вряд ли что-либо может быть опаснее, чем атрофия хозяйственного учета, ведущая к полной дезорганизации экономики. Однако, если директор социалистического предприятия не организовал в нем надлежащий учет и расчет, то он может при этом жить "совершенно спокойно", растрачивая и проматывая производительные силы общества под лозунгами типа "экономика должна быть экономной". Но всякое такое предприятие есть ни что иное, как больной орган хозяйственного организма страны, и из. того, что болезнь не обнаружена, она не становится менее опасной, "ведь и на теле опаснее всего рана, которая не болит".37
Но тем не менее - с уничтожением частнохозяйственных отношений в советской России и соответственным стремительным ростом социалистического хозяйства, сопровождавшимся вытеснением рынка и денежной системы, происходила столь же бурная деградация ценностного учета, причем это обстоятельство не слишком беспокоило даже такого крупнейшего теоретика социализма, каким являлся Н. И. Бухарин, доказывавший в своей "Экономике переходного периода", что "ценностный учет потерял всякий смысл". Бухарин, конечно, при этом осознавал необходимость формирования "какой-то другой системы учета", но никаких конкретных и вразумительных пояснений так и не дал, ограничившись указанием на то, что новая система учета должна иметь натуральную форму. "А между тем,-комментирует этот факт Б. Бруцкус,- именно в этом заключается самое больное место нашего социалистического хозяйства. Мы получаем молоко, выпекаем хлеб, чиним вагоны, перевозим уголь, но никто не может сказать, во что обходится молоко, выпечка хлеба, починка вагона, перевозка угля".38
В соответствии с "руководящими идеями" главных идеологов большевизма советская экономическая мысль уже на заре реально социализма начинает лихорадочные поиски "новой системы" хозяйственного учета, принципиально отличной от прежней ценностной системы, поиски, приведшие к созданию нескольких своеобразных концепций. Не случайно они, эти концепции, стали объектом пристального внимания Бруцкуса,39 ибо было бы непросто подыскать более убедительное доказательство справедливости его утверждения об утопичности и прожектерстве любых попыток создания теории социалистического хозяйствования, основанной на "руководящих идеях" марксизма, в частности, идеях "отмены" сынка, денег и натурализации процессов обмена, распределения я учета.
Одной из наиболее значительных трактовок новой системы учета следует считать концепцию выдающегося российского экономиста А. В. Чаянова.40
В условиях насильственного сворачивания большевиками товарно-денежных форм хозяйствования, проф. Чаянов предпринял попытку сформулировать адекватную происходящим в экономике переменам собственную систему натурального учета, с помощью которой он надеялся получить возможность сравнивать степень рациональности постановки отдельных предприятий социалистического хозяйства. Понимая последнее как "единое колоссальное натуральное потребительное трудовое хозяйство", Чаянов полагал, что в нем результаты и усилия должны соразмеряться не посредством ценностных категорий, а на основании "естественного соотношения усилий и результатов".41 Разработав свой метод и примерив его к сельскохозяйственным предприятиям, А. Чаянов пришел к расчетам такого типа: на 1000 ед. зерновых продуктов использовано 30 ед. труда, 90 ед. продовольствия, 8,6 ед. земли, 0,2 ед. тяги, 25,6 ед. построек,0,4 ед. инвентаря, 1,5 ед. материалов, 0,03 ед. топлива. Для того, чтобы получить эту достаточно сложную формулу, А. Чаянову пришлось искать общую единицу для всех продуктов продовольствия, общую единицу для всех построек, общую единицу для инвентаря - от бороны до паровой молотилки и т. д. "Нечего говорить, заключает Б. Бруцкус, что все эти единицы совершенно условны, если не сказать произвольны. Если же они имеют какое-нибудь реальное значение, то лишь постольку, поскольку они произведены путем какого-то общего принципа оценки, которого автору не удалось сформулировать... Если же все единицы построек, продовольствия, земли, инвентаря свести к одной единице, то таковую следует, наконец, назвать".42 Ирония Бруцкуса очевидна, хотя к Чаянову как ученому он относился с большим уважением и позднее, будучи в эмиграции, он очень резко отреагировал на арест Чаянова, которого назвал "талантливым аграрным политиком".43 Но утопии неосуществимы по определению, и Чаянов, отдав некую дань временам "военного коммунизма", более не возвращался к проблеме методов безденежного учета, которые, конечно, не могут быть альтернативой традиционным методам учета, принятым в условиях рыночной экономики. Впрочем, само пролетарское государство вскоре убедилось в неминуемости катастрофических последствий отсутствия рынка и свойственного ему ценностного хозяйственного учета, найдя выход из создавшегося кризисного положения в знаменитом НЭПовском маневре, как известно, вышедшем за пределы марксистского, "научного" социализма, что предопределило, мягко говоря, "короткий век" этого вынужденного зигзага большевистской политики (ниже об этом будет сказано подробнее).
Другим направлением отечественной мысли, разрабатывавшей учетную проблему, была выдвинута концепция трудового учета, базировавшаяся на марксистской теории трудовой стоимости. Представители этого направления-С. Струмилин, Е. Варга и др., отвергнув "натуральную" трактовку А. Чаянова, пришли к правильному в принципе заключению, согласно которому социалистическое хозяйство, как и капиталистическое, должно обладать какой-то единицей ценностного учета, без которой рациональное хозяйствование невозможно.
В капиталистическом хозяйстве такой единицей является принятая в данной ситуации денежная единица, измеряющая ценность всех вращающихся на рынке товаров.
Однако, в соответствии с марксизмом, в капиталистической экономике эта денежная единица является лишь "поверхностью явлений". Она скрывает то обстоятельство, что на сущностном, глубинном уровне истинным и единственным мерилом ценности выступает труд, который объективно лежит в основе общественной оценки хозяйственных благ, в основе их меновой стоимости. В условиях социализма, по мнению С. Струмилина и его единомышленников, труд должен стать непосредственным мерилом ценности, а потому на смену денежному учету должен прийти не натуральный, а трудовой учет хозяйственных процессов, прямо согласующийся с теорией трудовой стоимости основоположников "научного" социализма.
Словно предугадав то, что концепция трудового учета и "общение-необходимых" трудовых затрат станет парадигмой политической экономии социализма и просуществует с незначительными вариациями немало десятков лет, составив фундамент величественному монументу Марксу, Б. Бруцкус уделил ей значительное место. Полемика со Струмилиным вылилась в теоретический диспут с марксизмом.
С помощью простых, но неопровержимых доводов Бруцкус убедительно доказывает несостоятельность базисных положений и теории трудовой стоимости и концепции учета так называемых "общественно-необходимых" затрат труда.
Как можно практически использовать положение марксизма о том что мерилом количества труда является рабочее время? Как. например, положить в основу социалистического хозяйствования "руководящую идею" Ф. Энгельса, в соответствии с которой, когда общество вступит во владение средствами производства (придет к социализму) и людям станет известно "прямо и абсолютно" количество труда, заключающегося в продуктах (правда, Энгельс не пояснил, почему и как оно им станет известным-авт.), тогда ему (обществу) и в голову не придет мысль выражать эти продукты в деньгах, а не в естественной, адекватной абсолютной мере, какой является время?44
Б. Бруцкусу с самого начала была понятна иллюзорность столь упрощенных представлений. Ведь даже в пределах каждого данного производства применяется труд разной квалификации. "Наряду с трудом, не требующим большой выучки и имеющимся у общества в изобилии, приходится пользоваться трудом, требующим долговременной выучки, а иногда даже и некоторого дарования или хотя бы естественного предрасположения. Неужели этот труд высшей квалификации, которым общество располагает в самом ограниченном количестве и которым оно не может не дорожить, мы засчитываем в расходы день за день - по такой же норме, как труд неквалифицированный ?!".45 Правда, у Маркса есть указание о необходимости при приравнивании затрат труда различной квалификации пользоваться "известным коэффициентом", на который нужно умножить (или возвести в степень?) простой труд. Однако о способе определения таких коэффициентов Маркс так и не успел сказать. Очевидно, говорит Бруцкус, подобные коэффициенты "будут весьма условны, если не произвольны". И действительно, сколько-нибудь убедительного способа находить "известные" коэффициенты так и не было придумано.
А если же вспомнить, продолжает ученый, что каждое производство пользуется материалами и орудиями, полученными извне, "что ни одно производство не может быть учтено, если одновременно не будет произведен учет трудовых затрат на всем протяжении народного хозяйства, если не будет сделано приведение к единице труда всевозможной формы и квалификации",46 то станет очевидной вся сложность, необъективность системы трудового учета, и ввиду этого, невозможность его осуществления на практике.
В этой связи Б. Бруцкус с нескрываемой иронией задает вопрос о том, "каким образом, согласно исходному положению марксизма, сформулированному на первых страницах 1-го тома "Капитала", удается потребителям, которые ничего не знают и ничего. не хотят знать об условиях производства продукта, каким образом им.удается оценивать товары в соответствии с количеством затраченного на них труда, когда для нас, желающих проникнуть в самый процесс производства, это измерение количества труда вырисовывается так расплывчато, так условно?"47
И если ценность продуктов, как утверждает Маркс, определяется "общественно-необходимым" временем их производства, а не конкретными условиями данного предприятия, то как найти это-"общественно-необходимое" время? Опять-таки, определенных указаний на этот счет Маркс не оставил.
Но, великодушно допускает Бруцкус, предположим, что трудовой учет во всем огромном масштабе народного хозяйства, в его. бесчисленных предприятиях так или иначе все же осуществлен (хотя совершенно очевидна вся недопустимость подобного предположения). Что даст в этом случае учет "общественно-необходимых" затрат? Даст ли он нам что-нибудь подобное по своему значению ценностному учету в капиталистическом хозяйстве, получающему свои директивы от свободного рынка?"48 Ведь ценностный учет дает капиталисту самую важную в конечном счете информацию: может ли он при данной конкретной организации, при данных затратах вести свое предприятие. Способен ли трудовой учет-предоставить аналогичную информацию, или хотя бы дать руководящим органам социалистического хозяйства сколько-нибудь ценные указания о сравнительной выгодности наших предприятий о их рациональности?
На эти вопросы Б. Бруцкус дает отрицательный, при этом безупречно обоснованный ответ. Такие указания, считает ученый, "могли бы претендовать на объективное значение лишь в тех случаях (и добавим мы-исключительно гипотетических и нереальных-авт.), когда все предприятия построены по более или менее сходному плану, т. е. более или менее схожей комбинацией различной формы и различной квалификации".49 Но даже такие неправдоподобные случаи не представляются особенно поучительными.
Гораздо больший интерес представляют те более многочисленные случаи, когда различные предприятия поставлены в различные естественные условия или если они в различных соотношениях используют капитал. Так, несколько сельскохозяйственных предприятии, расположенных на почвах различного плодородия и на разных расстояниях от одного и того же рынка сбыта, естественно покажут разную эффективность, даже если трудовые затраты каждом из них одинаковы. Это несомненное обстоятельство лишает трудовой учет какого бы то ни было значения, сильно подливая при этом и саму теорию трудовой стоимости.
Нетрудно представить себе и другую ситуацию, когда предприятия, выпускающие однородный продукт, по-разному используют различные элементы своего капитала. Так, трудовой учет покажет, что производство канатов на хорошо оборудованной фабрике обходится дешевле, чем в кустарных мастерских. Но отсюда еще нельзя сделать вывод о необходимости развернутого строительства именно канатных фабрик, поскольку никакое общество, в том числе социалистическое, не располагает неограниченными возможностями творить капитал. Из-за ограниченного количества наличного капитала конкурируют все отрасли народного хозяйства, и капитал может быть более выгодно направлен, скажем, на производство сельскохозяйственных орудий.
Как видно из работ Б. Бруцкуса, он решительно не приемлет претенциозный "трудовой монизм" Маркса и его российских последователей в лице С. Струмилина, Е. Варги и др. экономистов. Автор исходит из ясного понимания, что суть экономики в максимально рациональном взаимодействии всегда ограниченных ресурсов всех видов: средств производства (капитала), природы, живого труда (включая деятельность предпринимателей). И ни один из перечисленных факторов не может заранее рассматриваться как "предпочтительный по отношению к другим. Это взаимодействие труда, капитала, природы имеет место всегда, при любом способе производства, включая социалистический.
Следует констатировать, что Б. Бруцкус, справедливо критикуя марксистскую теорию, отдавал явное предпочтение теории производительности факторов производства, у истоков которой стояли известный французский экономист Жан-Батист Сэй (1767- 1823 гг.), и английские экономисты Джеймс Милль (1773-1836гг.) и Нассау-Уильям Сениор (1790-1864 гг.).
Согласно этой теории, создание стоимости связывалось со всеми тремя факторами и объяснялось оно производительной силой каждого из этих факторов производства. Само вменение стоимости (Бруцкус охотно употребляет этот термин австрийской школы соглашаясь с мнением П. Струве о том, что он чрезвычайно удачен50 ) различным факторам производства проводилось следующим образом. Стоимость рассматривалась как слагаемое из доходов. которые в свою очередь интерпретировались как порождение деятельности соответствующих факторов (либо-в варианте Н.-У. Сениора-жертв их собственников). В качестве основных доходов, как правило, принимались: заработная плата, процент, предпринимательский доход (прибыль за вычетом процента), рента. Заработная плата и предпринимательский доход в одинаковой мере рассматривались как вознаграждение за труд, только зарплата-за труд наемных работников, а предпринимательский доход-за труд предпринимателей по управлению производством. Рента чаще всего трактовалась как дифференциальная рента, либо сводилась к каким-то иным доходам. Процент вменялся капиталу.
Развивая эту нетрудовую теорию стоимости и рассматривая ее выводы применительно к социалистическому обществу, Б. Бруцкус приходит к заключению, находящемуся в вопиющем противоречии с традициями "научного" социализма, в соответствии с которыми прибыль и рента есть исторические категории лишь капиталистического хозяйства, воплощающие в себе продукт чужого, неоплаченного труда, присваемый эксплуататорами. Суть же положения Бруцкуса состоит в утверждении, что "прибыль и рента являются не историческими, а логическими категориями хозяйства",51 и что марксистский тезис о полном продукте труда, якобы получаемом рабочими в социалистическом обществе (за вычетом "известной части"), является еще одним мифом, "научного" социализма, приходящим в столкновение с фактами и здравой логикой. На массе ярких и остроумных примеров52 Б. Бруцкус обнажает вымышленность и несостоятельность приведенного тезиса, убедительно доказав, что "и в пределах социалистического общества в продукте производства приходится различать долю, которая должна быть вменена ... труду, и доли, которые должны быть вменены природной обстановке и капиталу".53
Причем, такое истолкование ренты и прибыли имеет большое значение "конечно, не для марксистской доктрины, но для практического социализма". Вправе ли рабочие национализированной табачной фабрики реализовать на рынке в свою пользу весь продукт за вычетом, конечно, той его части, ценность коей должна покрыть амортизацию капитала, или нет? С марксистской точки зрения ответ должен быть утвердительным, по мнению же Б. Бруцкуса -отрицательным. "Если капитал принадлежит республике как совокупности трудящихся, если производительность труда зависит от капитала, то она вправе требовать от рабочих вознаграждения за то, что она предоставила им возможность использовать свой труд на фабрике, она вправе требовать процента на капитал. А если бы республика предоставила рабочим землю, то она вправе за нее требовать ренту".54
Таким образом, и в социалистическом обществе, как показал Бруцкус, продукт производства должен быть распределен на заработную плату, получаемую рабочими, и на прибыль и ренту, отчисляемые в пользу заменившего капиталиста государства. Однако практическое разрешение этого вопроса в пределах марксистского социализма, отвергающего рынок и средства производства, и даже предметов потребления, невозможно. В рыночном капиталистическом хозяйстве задачи вменения долей продукта труду, капиталу и природной обстановке решается весьма эффективно в стихийном процессе конкуренции предпринимателей на рынке труда. и средств производства, где каждый фактор получает свою совершенно конкретную оценку в соответствии со своей предельной производительностью. Вот почему Бруцкус с большим энтузиазмом встретил НЭП, не усмотрев в первое время в новой экономической политике большевистского маневра, и восприняв ее как начало обратной трансформации марксистского социализма в цивилизованный строй с рыночной экономикой, в которой стихийный процесс вменения, равно как и действие основного хозяйственного принципа будут вновь восстановлены. Правда, это заблуждение было очень непродолжительным, и Бруцкус был одним из первых, если не первым экономистом, предсказавшим скорую гибель НЭП и объяснившим причины этой гибели.
Итак, в ходе своей полемической дуэли с марксизмом, Бруцкусу удалось показать одномерность, усеченность теории трудовой стоимости, выявить ее идеологическую устремленность - от теории трудовой стоимости во что бы то ни стало перейти к теории прибавочной стоимости ("краеугольный камень" марксистского учения) и тем самым обосновать эксплуататорский характер капиталистического производства и распределения, что, в свою очередь, прямо подводило к выводу о необходимости революционного слома капиталистического типа хозяйствования как единственного средства, способного ликвидировать эксплуатацию.
Идеологический характер марксистской теории трудовой стоимости и основанной на ней концепции "общественно-необходимых затрат" и предопределил неизменность этих теоретических конструкций по сути с момента их формирования и вплоть до наших дней.
Раз не менялась идеологическая цель, не ощущалась необходимость в каком-либо серьезном пересмотре теории.55 Тем ценнее для нас сегодня звучат удивительно четкие выводы Б. Бруцкуса о практической беспомощности марксистских схем, невозможности опереть на них сколько-нибудь продуктивную науку о принципах хозяйствования.
Иначе складывалась ситуация с теорией производительности факторов производства-с 70-х годов XIX в. она была удачно дополнена новым вариантом нетрудовой теории стоимости-теорией предельной полезности, послужившей далее хорошим методологическим трамплином для бурного прогресса прикладных экономических исследований в сфере учета, и особенно, ценообразования.
Б. Бруцкус-великолепный знаток истории мировой экономической мысли и в своей полемике с ортодоксальными марксистами типа С. Струмилина он использует самые последние находки и открытия современной ему западной политической экономии, прежде всего великие достижения австрийца Карла Менгера (1840- 1921 гг.), англичанина Уильяма Джевонса (1835-1892 гг.), швейцарца (по происхождению-француза) Леона Вальраса (1834- 1910 гг.), оказавших огромное влияние на формирование экономических воззрений Б. Бруцкуса.
Опираясь на фундаментальные знания, накопленные мировой экономической наукой, творчески преломляя их в своем анализе проблем социалистического хозяйственного механизма, Б. Бруцкус завершает критическое рассмотрение трудовой теории стоимости и трудовой концепции учета характеристикой понятия ценности и процесса рыночного ценообразования, весьма слабо связанного с пресловутыми "общественно-необходимыми" затратами.
Возвращаясь к сравнительному исследованию трудового и ценностного учета, Б. Бруцкус развивает и углубляет свое суждение о слабой информативности трудового учета в его сопоставлении с ценностным. Капиталисту нет необходимости заглядывать в бухгалтерские книги своего конкурента, ибо нужную ему информацию о том, "может ли он при данной организации вести свое предприятие или не может" регулярно и непосредственно сигнализирует рынок. В соответствии с представлениями основателей школы предельной полезности Бруцкус считал, что цена - центральная категория экономики-складывается отнюдь не "внутри фабрики" а на рынке во взаимодействии спроса и предложения, и лишь после того, как она сложилась, становится возможной рациональная организация производственных и иных процессов, протекающих в самом предприятии. "Дело в том,-отмечал Бруцкус, - что расчету себестоимости продукта у него (капиталиста - авт.) противостоит цена продукта, которая родится на рынке как-то независимо от того, что делается в мастерской".56 Пролетарий, придя да рынок и найдя там теплое пальто и тончайшие брюссельские кружева, не будет интересоваться тем, много ли труда затрачено на шитье пальто и на плетение этих тончайших кружев. В преддверии холодной осени он даст надлежащую цену за простое осеннее пальто, а за кружева он дал бы очень мало, если бы усыновление цен на них зависело от него. Но на рынок заглядывает рте и рантье, хорошо знающий прихоти дамы своего сердца, и он даст цену, которой и вознаградит в большей или меньшей степени труд брюссельских кружевниц.
А каким будет спрос на кружева в обществе, члены которого не могут удовлетворить своих самых насущных потребностей и в буквальном смысле слова голодают? Очевидно, совсем иной в этом же обществе будет рыночная судьба кос или каких-то других средств сельскохозяйственного труда.
Подобные примеры, по мнению Бруцкуса, со всей определенностью показывают, "что существуют какие-то явления ценности, которые марксизм не знает или не желает знать; эта ценность не находится в какой-либо прямой зависимости от трудовой стоимости, она является функцией общественных потребностей (и/ж наши-авт.)".57 В самом деле-ничего не изменилось в хозяйстве кружевной фабрики, но кружева обесценились; остались прежними общественно-необходимые затраты труда по производству кос, но ценность их поднялась. "Вот этот феномен, и только этот, современная политическая экономия... подводит под термин ценность"; то же, что Маркс назвал трудовой ценностью, современная наука признает одной из форм стоимости.58
В основе явлений ценности, таким образом, лежат субъективные оценки, которые суммируются и объективируются в рыночной цене, и выявляющей напряженность социальной потребности в товаре. Вот эту-то цену предприниматель регистрирует при продаже своего товара и заносит ее в кредит счета производства, в дебете же ей противостоят издержки производства (а отнюдь не трудовые затраты, ибо труд-только один из факторов производства, и, следовательно, он составляет лишь один из элементов. затрат). Определив свой кредит, он, предприниматель, уже может судить о том, велик ли его дебет или нет, может ли быть рационально и рентабельно организовано его хозяйство, или он получает безжалостную отставку (при превышении дебета) -таково, напомним, неумолимое требование основного принципа хозяйствования. Таким образом, не через руководящие органы, а через рынок, через рыночные цены общество дает "повелительные дц. рективы" всем организаторам производства о необходимости приведения ими в соответствие с ценами своих затрат. "Вот почему, - заключает Бруцкус, - под длительным давлением этих директив устанавливается известная пропорциональность между рыночными ценами и издержками производства ... и вот почему до тех пор, пока наука не исследовала законов субъективных оценок ц способа их сложения и объективирования в рыночные цены, даже весьма проницательные умы, как Давид Рикардо, а за ним и Кард Маркс, могли приходить к ошибочному выводу, что издержки производства могут определять рыночные цены".59
Таким образом, в противовес классикам политической экономии, Б. Бруцкус, вслед за представителями теории предельной полезности, разорвал связь стоимости ("общественно-необходимых затрат" труда) с ценой. В результате свободной конкуренции потребителей, стремящихся к наилучшему удовлетворению своих потребностей, и в результате свободной конкуренции производителей, нуждающихся в реализации своих товаров, цена на отдельные товары устанавливается на совершенно определенном уровне, уравновешивающем спрос и предложение. Эта цена соответствует предельной полезности предметов для данного общества как целого; ее высота устанавливается в зависимости от субъективных оценок и покупательных сил всех его членов".60
Это, как видим, типичное для всей школы предельной полезности представление о ценообразовании и, вероятно, нет нужды здесь давать подробную характеристику и оценку учению этой школы. Полагаем, однако, необходимым кратко прокомментировать приведенное утверждение, в котором обращает на себя внимание то обстоятельство, что во взаимодействии спроса и предложения, устанавливающем рыночные цены, четко артикулируется ведущая роль спроса и стоящего за ним потребления.
С этим утверждением, по-видимому, нельзя безоговорочно согласиться. Воздействие сил спроса и предложения на процесс ценообразования, как нам думается, равнозначно. Попытки считать решающим либо предложение (как это делали и делают представители теорий трудовой стоимости), либо спрос (как это делает Б. Бруцкус вслед за теоретиками предельной полезности) страдают известной односторонностью. На это в свое время правильно указал еще великий английский экономист Альфред Маршалл (1842-1924 гг.),61 влияние работ которого на развитие западной экономической мысли столь значительно, что оно может быть обозначено как "маршаллианская революция". На это же сегодня указывают и некоторые западные экономисты, в том числе и такие, вторые никак не могут быть заподозрены в симпатиях к марксизму Так, мы полностью разделяем мнение Д. Штурман, в соответ-твии с которым себестоимость товара тоже участвует в форми-овании цены. "Поставщики товаров и услуг,-пишет она,-чья 'бестоимость выше, чем у их более удачливых конкурентов, выпадут из игры. Но цены, не достигающие минимально возможной себестоимости, неприемлемы и для самых дешевых поставщиков. Иначе гибнет вся отрасль. Впрочем, если рынок дает ей погибнуть, значит-она ему не нужна (бесполезна). Но со стороны поставщика себестоимость, включая трудовые затраты, тоже участвует в формировании рыночной цены. В том-то и ее организующий смысл, что она учитывает все компоненты производственно-сбытового и распределительно-потребительского циклов, интересы и возможности всех их участников".62
Современная формула цены, выведенная западной экономической наукой, такова: в условиях совершенной конкуренции цена равновесия равняется, с одной стороны, предельной полезности, с другой - предельным издержкам, которые в свою очередь определяются предельными продуктами факторов производства. Представленная формула прежде всего утверждает, что цена равновесия товаров находится в точке пересечения кривых спроса и предложения (поскольку изменение предельной полезности рассматривается как решающий фактор в изменении кривой спроса, а изменение предельных издержек-как решающий фактор в изменении кривой предложения).63
Вернемся, однако, к рассуждениям Б. Бруцкуса, справедливость подавляющей части которых, несмотря на высказанное замечание, не вызывает сомнений ввиду завидной чеканности доводов и аргументов, обосновывающих эти рассуждения.
Как действует основной хозяйственный принцип при социализме? Откуда социалистическое хозяйство получит свои директивы для организации производства? Каким мерилом его руководители измерят степень выгодности (рентабельности) возглавляемых ими предприятий, если себестоимости продукта противостоит величина (так называемая цена), которая является производной от себестоимости же продукта, но не в данном предприятии, а во всех предприятиях, обслуживающих рынок, ибо, "согласно учению Маркса, эта средняя себестоимость и соответствует ценности продукта"?64 А кто и как измерит гвозди, вопросы, Бруцкус не советует при ответах на них возлагать сколько-нибудь серьезные надежды на трудовой учет ни в струмилинском, ни в любом ином варианте. Ибо "трудовой учет в лучшем случае мог бы указать сравнительную выгодность производства продуктов в том или ином предприятии, но он совершенно бессилен дать какие-либо абсолютные указания о том, выгодно ли вообще данное предприятие или нет".65 Весьма примечательно, что даже автор одной из наиболее популярных в Советской России концепций трудового учета С. Струмилин вынужден был признать последний недостаточно информативным для регулирования социалистического производства.66 Он счел необходимым Ввести понятие общественной полезности хозяйственных благ. Ссылаясь на слова Маркса, что в социалистическом обществе "время, отводимое на производство различных предметов, будет определяться их общественной полезностью", С. Струмилин переходит к анализу этой стороны явления. "Конкретно,-пишет он,- дело сводится к разрешению математической задачи о том, какое распределение производительных ресурсов страны может обеспечить максимум удовлетворения потребностей при минимуме трудовых затрат".67 То есть трудовые затраты должны распределяться в производстве в соответствии с полезностью произведенных с их помощью благ. Задача, комментирует Бруцкус, поставлена Стру-милиным правильно, однако, следует при этом отметить, что им предпринята попытка воспроизвести в социалистическом обществе как раз тот механизм, который действует ... в капиталистическом хозяйстве, и облекает его Струмилин в марксистскую терминологию. Что, конечно, несущественно, тут же добавляет Бруцкус.
Существеннее другое: анализируя явления полезности хозяйственных благ, С. Струмилин обнаруживает в них черту, которая довольно хорошо знакома экономической науке. Оказывается, "полезность единицы какого-либо блага является определенной функцией его количества", но так как закон этой функции недостаточно изучен, то можно принять "в качестве рабочей гипотезы, или пер-вого приближения к этому закону..., что при возрастании средств удовлетворения в геометрической прогрессии, степень насыщения или, говоря вообще, удовлетворенности ими возрастает лишь в арифметической прогрессии". Отсюда Струмилин приходит к выводу, согласно которому "каждая новая единица труда, затрачиваемая в производстве, дает все меньшую добавочную полезность. Значит, должен наступить момент, когда новая прибавка труда даст результат, уже не окупающий своей полезностью затраченных усилий. Это и будет естественный хозяйственный предел расширения производства при данном уровне продуктивности труда".68 Струмилин при этом вспоминает психофизиологический закон Фехнера об уменьшении интенсивности реакции с повторе-за раздражении. Удивительно, пишет Б. Бруцкус, что вспомнив Фехнера, почтенный экономист забыл упомянуть авторов учения о недельной полезности, как раз и являющегося перенесением психофизиологического закона в область экономики. "Или и С. Струмилин, - с убийственным сарказмом вопрошает Б. Бруцкус,- ппинадлежит к тем весьма обширным кругам русской интеллигенции, которые приняли "Капитал" Маркса как святой коран и, согласно формуле, приписываемой Омару, полагают, что если последующая политическая экономия повторяла "Капитал", то она не нужна, ежели же она утверждала то, чего нет в "Капитале", то она, наверно, не нужна".69 Увы, ирония здесь была вполне уместной-такую и только такую роль корана выполнял "Капитал" долгие советские десятилетия, этот "самый страшный снаряд", размозживший головы лучших представителей российской экономической мысли, усомнившихся в правоверности новой религии.
Однако, правильно поставив задачу регулирования социалистического хозяйства, Струмилин счел возможным ее разрешение вне рынка, с помощью априорных вычислений полезности хозяйственных благ по формуле из теории вероятностей, выведенной Д. Бернулли, упуская из виду, что эта формула относится к деньгам. т. е. к абстрактному представителю всех хозяйственных благ.70 Подобная попытка утопична хотя бы потому, что одной формулой объять все зависимости между полезностью хозяйственных благ и их количеством невозможно (даже, добавим мы, если вовлечь в процесс счета весь мировой парк ЭВМ). Кроме того, С. Струмилин (как и по многим аналогичным вопросам Маркс) "упустил показать, как он сведет к одной единице полезность различных хозяйственных благ; здесь придется ввести коэффициенты, которые, подобно коэффициентам при сравнении квалифицированных и неквалифицированных форм труда, останется назвать известными именно потому, что они неизвестны".71
К счастью, с оптимизмом и надеждой заключает Бруцкус, государственная власть, признавшая по проекту С. Струмилина трудовой учет обязательным, "не стала дожидаться его результатов и не воспользовалась даже формулой Бернулли для априорного исления полезности хозяйственных благ, а, желая упорядочить государственные предприятия, предложила им ориентироваться и" рынок... Правда, этим наше государственное хозяйство выходит ич рамок социализма как он понимается в марксизме".72
Последнее утверждение Бруцкуса, как мы уже отмечали, было ошибочным, и объясняется оно его слишком поспешной и доверчивой реакцией на вынужденный флирт большевиков с рынком Впрочем, очень скоро, раньше других, это поймет и Бруцкус.
Опубликовано 16 ноября 2004 года
Новые статьи на library.by:
ЭКОНОМИКА:
Комментируем публикацию: Экономические воззрения Б. Бруцкуса. Основной хозяйственный принцип и его атрофия при социализме
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1100630996 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций