Экономические воззрения Б. Бруцкуса. Научен ли социализм?

Актуальные публикации по вопросам экономики.

NEW ЭКОНОМИКА


ЭКОНОМИКА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ЭКОНОМИКА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Экономические воззрения Б. Бруцкуса. Научен ли социализм? . Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2004-11-16

Источник: Экономическое наследие русского зарубежья. Книга 1.Борис Бруцкус / Под ред. проф. Еремина Б.А. / - СПб.: "Комета", 1994.
Э.Б. Корицкий, А.И. Васюков, Я.З. Захаров
Раздел I. Экономические воззрения Б. Бруцкуса


2. Научен ли социализм?
Как известно, советская экономическая мысль так и не разработала эффективный хозяйственный механизм. Самым значительным и едва ли не единственным результатом ее мерного, семидесятилетнего развития стал, говоря словами Нобелевского лауреата В. Леонтьева, "гигантский бесстрастный и неподвижный монумент Марксу-с множеством смотрителей, ухаживающих за ним, живыми цветами, возлагаемыми время от времени к его подножию в несколько различающемся порядке, и рядами дисциплинированных посетителей, проходящих мимо нескончаемым потоком".12
Однако, к середине 80-х годов становилось все более ясно- Отечество наше под знаменем марксизма-ленинизма неумолимо движется к тупику. Осознавая это, партийно-государственная власть лихорадочно пытается придать системе устойчивость и динамизм за счет упрочения ее основ, укрепления порядка и организованности и т. п. Рекомендации же экономической теории опять-таки сводились, главным образом, к призывам более настойчиво и глубоко овладевать творческим наследием великих классиков марксизма-ленинизма с целью приведения системы в большее соответствие с их указаниями, имеющими непреходящую ценность.
Понятно, что подобные рецепты не оздоровляли больной организм страны. И тогда, в 1986-1987 гг. в советской литературе был поставлен вопрос, содрогнувший, казалось бы, неприступную крепость: а не есть ли тупик, в который стремительно катится страна, закономерным, фатальным итогом той модели социализма, внутренняя логика развития которой неизбежно ведет общество "в никуда"?
В этот период (1986-1989 гг.) страна зачитывается блестящими, захватывающими дух публикациями таких экономистов и политологов, как Л. Абалкин, П. Бунич, И. Клямкин, О. Лацис, В. Лисичкин, Ю. Ольсевич, Л. Пияшева, Г. Попов, В- Селюнин, А. Стрелянный, А. Ципко, С. Шаталин, Н. Шмелев и др., открыто и остро поставивших вышеуказанный вопрос. В подавляющем большинстве работ этих авторов доброкачественность социалистической идеи пока не подвергается сомнению, она еще затабуирована, но уже говорится о ее кризисе, о необходимости ее "исторического перевоплощения". Зато так называемый "реальный" социализм, функционирующая система обстреливается крупными снарядами и весьма метко.
Речь в этих работах идет о бесплодности попыток совершенствования существующей системы социализма, названной административно-командной, поскольку ее пороки органичны и, в сущности, необратимы. Особенно глубоко показал это Г. X. Попов. Его небольшая рецензия на роман А. Бека "Новое назначение"13 оказала огромное влияние на общественную мысль во всей стране. В ней впервые в оборот было введено понятие административной системы и дано ее определение как системы конкретного, натурального руководства из центра, доходящего посредством административной субординации до самого низа-цехов, участков, рабочих мест. Ее главные принципы-централизация управления, плановость, жесткое единоначалие, формальность отношений, строжайшая дисциплина, основанная на "подсистеме страха". Суть последней-присвоение бюрократическим аппаратом всей полноты власти без ответственности перед управляемыми, без контроля с их стороны.
Эта система убила "складывавшиеся веками отвечающие природе человека стимулы к труду", уничтожила рынок и конкуренцию-важнейшее объективное условие, "без соблюдения которого ни одна экономическая систем не может быть жизнеспособной...".14
Особенно досталось Сталину, на которого в публикациях этого периода (за исключением, может быть, работ А. Ципко), возлагалась вся ответственность за построенный "казарменный" социализм, ставший якобы результатом прямой измены параноидного Генсека принципам, завещанным великими учителями.
Учитывая все приведенные обстоятельства, авторы дружно призывали к новой модели: "хозрасчетного" (Н. Шмелев), "купеческого" (А. Стрелянный), "рыночного" (Л. Абалкин), "гуманного" (А. Яковлев) и т. д. и т. п. социализма. Речь, как видим, еще не шла об отказе от самой социалистической идеи, а лишь об обновлении как теоретических представлений о социализме, так и о необходимости перехода к его новому варианту - "с человеческим лицом". Всякие же, весьма еще немногочисленные попытки отождествления административно-командной системы с социализмом, указания на его изначальную, генетическую несовместимость с рынком и вытекающую из этого несостоятельность его экономического механизма, тезисы о вторичности вины Сталина и первичности пороков, содержащихся в марксистско-ленинских схемах нового общества и т. п., встречали суровое осуждение.15
И все же к концу 80-х годов и над "реальным" и над "научным" социализмом нависла серьезная опасность. В перманентных антикоммунистических митингах и демонстрациях явственно ощущалось приближение грозы. Партийно-государственная власть во главе с М. Горбачевым предпринимает уже более радикальные попытки спасти строй посредством модернизации некоторых его основ и ценой отхода от соответствующих фундаментальных его начал. Так была признана необходимость многообразия форм собственности и плюрализма типов хозяйства, разгосударствления, отказа от государственной и идеологической монополии КПСС и др. Но тенденции разложения системы под давлением прогрессировавших политических и народных движений нарастали, борьба между силами, поддерживающими систему, и силами, выступавшими против нее, усиливалась.
Весьма примечательна литературная реакция тогдашнего лидера страны М. Горбачева на происходящие события. Испытывая обоснованную тревогу за судьбу социализма, он в самом конце 1989 г. опубликовал статью "Социалистическая идея и революционная перестройка",16 цель которой-возродить сильно пошатнувшийся авторитет марксистско-ленинской мысли, придать, ей как бы "второе дыхание", а заодно, разумеется, подтолкнуть советское обществоведение к творческим поискам новых конкретных и результативных путей обновления и перестройки экономической системы социализма. Вся статья проникнута страстной апологетикой "вечно живого" учения, в ней обрела достаточно четкую формулировку концепция социализма "с человеческим лицом". Нет, марксизм-ленинизм неповинен в трагических деформациях и искривлениях, допущенных в годы культа личности и застоя и придавших социализму несвойственный ему облик. Разумеется, допустимо говорить об известных просчетах классиков. Так, они, например, явно недооценили возможности саморазвития капитализма, сделали ряд других неточных истолкований. Но главное, по мнению М. Горбачева, состоит не в этих ошибках. Величайшим достижением, подлинным научным открытием творцов "всесильного" учения явилось представление ими социализма не плодом утопических мечтаний о высшей справедливости, а исторически закономерным продуктом развития цивилизации. Речь, следовательно, может и должна идти не об ошибочности Октябрьского переворота, который, оказывается, был объективно предначертан, а об устранении допущенных деформаций и радикальной перестройке экономической системы. Но, говоря о конкретных направлениях переустройства хозяйства, М. Горбачев не сумел вырваться за пределы, увы, традиционных для нашей экономической теории симбиозов, как-то: развитие рынка при одновременном усилении планового начала; распространение групповых (кооперативных) форм собственности при доминировании так называемой общенародной; расширение демократии при наличии монопольно правящей партии и т. п. "многообещающих" направлений.17
Однако, идее социализма "с человеческим лицом" не суждена была долгая и счастливая жизнь. По мере все ускоряющегося падения страны в бездну экономического кризиса, новые и новые массы людей разуверялись в социалистических идеалах, пополняя собой ряды антисоциалистических движений, партий, блоков. Крушение. мировой системы социализма заметно акселерировало описываемый процесс в нашей стране. И вот уже на смену предыдущему вопросу о необходимости поиска новой, более "человечной" модели социализма приходит другой, гораздо более резкий: а возможен ли вообще подобный общественный строй, не есть ли он все-таки кабинетная химера, плод умозрительных, искусственных, утопических конструкций?
В этом отношении привлекает внимание одна из наиболее ярких работ антимарксистской направленности-статья А. Ципко "Хороши ли наши принципы?"18 Автор вполне убедителен в демонстрации утопических элементов "научного" социализма. "Учение Маркса и Энгельса о коммунизме,-пишет Ципко,-нельзя даже назвать вполне научной гипотезой, ибо в основе его лежит посылка, которая ничем не подкреплена-ни экономическим анализом перспектив развития современного им производства, ни анализом возможных социальных и демографических сдвигов, ни анализом динамики и тенденций развития основных потребностей человека. Здесь... все построено на вере".19 Эта вера в неизбежное преображение природы человека-слишком зыбкое основание для учения, претендующего на то, чтобы экономически, социально и политически переиначить, перевернуть мир и судьбы миллионов людей.
Уже в начале 90-х годов стены ранее неприступной крепости марксизма-ленинизма зияли трещинами и проломами, да и многие защитники "гуманного" социализма, к этому времени претерпев дальнейшую интеллектуальную эволюцию, покинули крепость, перейдя в стан атакующих.
Августовские 1991 г. и последовавшие за ними события внесли в ситуацию противостояния большую ясность и по сути ознаменовали собой завершение социалистического этапа общественного развития. Попытка насильственной реанимации отживающего строя оказалась безуспешной, более того, она привела к ликвидации его опорных идеологических ценностей и политических структур и значительно ускорила процесс осознания основной частью народа порочности существовавшей общественной системы и иллюзорности мечтаний о социализме с "человеческим лицом".
Итак, потребовалось семь с лишним десятилетий для того, чтобы сделать вывод о нереализабельности социалистической идеи, вывод, сформулированный еще в самом начале 20-х годов российским экономистом Б. Д. Бруцкусом. Поражает то, что в жарких дискуссиях, которые вели сторонники тезиса о невозможности социалистической системы, ее экономической неэффективности, они ни разу не упомянули имени Бруцкуса.
Между тем, ему принадлежит первая трактовка несостоятельности идей "научного" социализма, которая остается, на наш взгляд, и по сей день непревзойденной с точки зрения глубины и доказательности анализа. Поэтому мы с горячим сочувствием относимся к инициативе американского профессора Говарда Вильгельма, выступившего с ходатайством перед Нобелевским Комитетом о посмертном присуждении Б. Бруцкусу соответствующей премии и учреждении на ее основе специального фонда для финансирования исследований экономики России (копия письма проф. Г. Вильгельма в Нобелевский Комитет была любезно адресована проф. Э. Корицкому для ознакомления с этой инициативой) .
Идея несостоятельности экономической системы социализма обосновывалась во множестве работ Б. Бруцкуса, особенно работ эмигрантского периода, но наиболее исчерпывающую аргументацию она получила в уже упоминавшейся статье "Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе".20 В своем исследовании творчества Б. Бруцкуса мы будем использовать парижское переиздание этой работы на русском языке, полностью соответствующее оригиналу и снабженное послесловием Д. Штурман и комментариями В. Сорокина.21
Свое исследование Б. Бруцкус начинает с подтверждения справедливости уже устоявшегося к тому времени и, как было показано, продублированного Горбачевым мнения, согласно которому история социалистических учений состоит из двух крупных периодов-утопического и "научного" социализма. Однако при этом от Бруцкуса не ускользает известная некорректность, условность, или, как он выразился, резкость подобного деления, поскольку в утопиях домарксовых социалистов есть вполне научные элементы, а в марксизме, наоборот, имеются элементы утопические, ненаучные. Мы полагаем, что для того, чтобы запретить журнал "Экономист" и арестовать автора статьи, Ленину достаточно было прочитать лишь ее первый абзац, в котором содержится это "крамольное" с точки зрения большевизма суждение.
Признаем, однако, что с позиций современных, посткоммунистических оценок марксизма, замечание Бруцкуса выглядит весьма мягким и деликатным. В самом деле, степень утопичности иных утверждений основателей "научного" социализма порой сильно превосходит фантазии Кампанеллы, Т. Мора, Вераса и др. известных социалистов. Чего стоит, например, безапелляционный тезис марксизма-ленинизма об отмирании государства и самоуправлении ассоциированных производителей? А идея организации производства в национальном масштабе наподобие одной фабрики? Да еще при этом такой организации, которая свободна от соображений предпринимательского интереса, прибыли, личной выгоды? А вера марксизма в то, что лишенный стимулов труд "перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни... и все источники общественного богатства польются полным потоком".22 Право же, рядом с подобными "научными" выводами построения А. Сен-Симона или Р. Оуэна не кажутся чрезмерно фантастическими.
Размышляя о содержании "научного"23 социализма и его эволюции, Б. Бруцкус констатирует поразительный, говоря его словами, факт: "научный" социализм к началу 20-х годов (т. е. ко времени написания Бруцкусом этой работы) так и не разработал теории социалистического строя.24 Мы полагаем, что этот факт на самом деле не столь уж поразителен, во всяком случае для самого Бруцкуса. И если бы он вдруг через семь десятилетий каким-нибудь сверхъестественным образом в своем потустороннем мире получил сообщение о том, что "теория социалистического строя" все еще не разработана представителями "научного" социализма, то вряд ли бы оно повергло его в изумление (так называемую "политэкономию социализма" он не принял бы всерьез). Ведь буквально двумя страницами ниже сделанного им "поразительного" открытия Бруцкус многозначительно пишет о том, что "этот факт не есть какая-то случайность. Очевидно, должны быть глубокие причины этого замечательного явления".25
Действительно, почему марксизм так и не создал цельной, развернутой доктрины "своего" строя, его хозяйственного, социального и политического механизмов? Эту проблему не разрешил, прежде всего, сам Маркс, сконцентрировавший свое внимание главным образом на критическом исследовании современной ему системы капиталистического хозяйства. Такое направление научных изысканий Маркса вполне объяснимо потребностью решения приоритетной, по его мнению, практической задачи-организации интернационального рабочего движения на борьбу против капитализма для захвата государственной власти. С этой точки зрения важнее всего было выявить отрицательные стороны капитализма, как можно рельефнее обнажить все его "язвы" и противоречия, вскрыть его хищническо-эксплуататорский характер ("волчий лик"), показать процесс неуклонного, фатально-неизбежного абсолютного и относительного обнищания пролетариата, которому "нечего терять, кроме собственных цепей".
Конечно, чтобы завоевать симпатии пролетариев, достаточно было противопоставить столь чудовищной системе новый строй, и даже не в детальном описании, а в "самых общих заманчивых контурах". Иными словами, рядом с большим полотном, где тщательнейшим образом выписаны все ужасы, кошмары и мучения, характерные для Ада, Маркс вывесил небольшую, но очень привлекательную картину, крупными, яркими мазками отобразив в ней все прелести Райской жизни.
Поставленную перед собой задачу Маркс решил гениально. Но жизнь продолжалась и после Маркса, более того, вопрос о социальном перевороте и механизмах становления и функционирования нового строя становился все актуальнее. Ведь наследники Маркса хорошо понимали, что с рождением нового общества прежний экономический механизм, приводившийся в движение предпринимателями, обуреваемыми инстинктами обогащения, исчезнет, ибо "экспроприаторы будут экспроприированы". Но из каких составляющих будет слагаться экономический механизм нового строя, кем и как он будет приводиться в движение? На эти вопросы и должна прежде всего ответить теория социалистического хозяйствования, от разработки которой "научные" социалисты не имели достаточных оснований отказываться. "Если капиталистическое общество,-восклицает Бруцкас,-которое предоставляет личной инициативе граждан удовлетворение важнейших его нужд и ограничивает функции государства некоторым регулированием хозяйственной деятельности своих граждан, создало науку экономической политики, то во сколько же раз такая наука более необходима социалистическому обществу, в котором деятельность государства и бесконечно ответственна, и бесконечно более многообразна, и бесконечно более сложна!.."26
Однако, несмотря на столь буквально кричащую необходимость в детальной, сбалансированной теории социалистического хозяйствования, марксизм (прежде всего его "столпы" К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин) ограничился лишь беглой декларацией основных принципов этого хозяйствования, которые, даже в совокупности, вряд ли могут быть квалифицированы как исчерпывающая экономическая теория нового строя.
Сегодня эти принципы, в полной мере экспериментально испытанные большевиками на нашем обществе, слишком хорошо известны, чтобы говорить о них здесь подробно. Ограничимся поэтому лишь кратким напоминанием их сути. Прежде всего-масштабность. Марксизм не любит мелкие формы и мелкие эксперименты (типа построения социализма "в одной, отдельно взятой области"). Масштаб им мыслится с размахом, общенациональный, еще лучше-интернациональный ("мировая революция"). Другой важнейший принцип-плановость. Рыночный способ регулирования хозяйства марксизмом осуждается, поскольку неизбежно ведет к "анархии капиталистического производства" и "периодическим кризисам". Централизованный, общенациональный, государственный план и призван преодолеть анархию, рынок, не допустить экономические кризисы.
Далее. Марксизм признает издержки производства лишь водной форме-в форме затрат труда, измеряемых общественно-необходимым рабочим временем. Труд, и только труд является субстанцией стоимости. Наконец, эгалитарный принцип распределения хозяйственных благ в социалистическом обществе, "ибо если свобода есть руководящий лозунг буржуазии, то равенство есть руководящий лозунг промышленного пролетариата. Во имя этого лозунга им совершается великий переворот".27
Вот, пожалуй, и все "руководящие идеи" "научного" социализма в деле строительства новой экономики, отмечает Б. Бруцкус. Но почему последователи Маркса не пополнили этот скромный, явно недостаточный для того, чтобы именоваться "теорией", арсенал хозяйственных идей? Б. Бруцкус решительно отвергает предположение, объясняющее неразработанность "положительного учения" о социализме отсутствием у марксистов "смелости браться за решение такой проблемы, которая осталась неразрешенной самим Марксом".28 Ведь даже такой "исключительно плодовитый писатель", как Каря Каутский, которого Бруцкус, по-видимому, никак не может упрекнуть в научной трусости, и который много сделал для "исследования социально-экономических явлений методами марксизма, в интересующем нас вопросе оказался бесплодным".29
Еще более "удивляет" Бруцкуса то обстоятельство, что даже в России, где уж свершился социальный переворот, и большевики взялись за штурвал национальной экономики и политики, тем самым, казалось бы, ребром поставив перед русскими марксистами задачу разработки "положительного учения" о социалистическом хозяйствовании, последним также ничего существенного не удалось сделать в этом направлении (причем и такой выдающийся, по признанию Бруцкуса, теоретик большевизма, как Н. И. Бухарин не составил исключения).30
И здесь мы позволим себе вновь вернуться к многозначительной фразе Б. Бруцкуса о том, что "этот факт не есть какая-то случайность". Должны быть глубокие причины этого "замечательного явления", и автор обещает их выяснить в дальнейшем изложении. Сразу отметим, что свое обещание Бруцкус сдержал, и в последующих главах нашего исследования это будет показано. Но уже сейчас хотелось бы высказать по этому поводу одну реплику, которую считаем уместной и важной.
Может сложиться представление, будто соглашаясь в принципе с делением социалистической мысли на два крупных направления-утопическое и "научное" и причисляя к последнему марксизм, Б. Бруцкус допускает известную непоследовательность. С одной стороны, он вроде бы признает ветвь "научного социализма". Но с другой - все его последующее изложение блестяще доказывает невозможность создания "положительного учения" о социализме, эффективного воплощения в жизнь социалистического строя, несостоятельность и иллюзорность марксистской схемы "светлого будущего". И сегодня жизнь подтвердила научный прогноз Б. Бруцкуса. Вот мнение современного исследователя А. Ципко, исторически очень симметричное выводу Бруцкуса: "Вряд ли возможно отыскать хотя бы одну экономическую идею Карла Маркса, которая не была бы использована в процессе социалистического строительства в нашей стране или в других социалистических странах и которая не обернулась бы пустой тратой сил и средств и в конечном итоге экономическим крахом".31 Но если нежизнеспособен умозрительно сконструированный строй, могут ли быть достаточными основания для отнесения обосновывающей его конструкции к разряду "научных"? Полагаем, "непоследовательность" Бруцкуса скорее всего обусловлена цензурными строгостями, которые вынуждали автора писать сдержанно и осторожно. Вряд ли эта работа Бруцкуса увидела бы свет в советской России, если бы большевистский кумир, автор "Манифеста" и "Капитала", легших в основу программы российской коммунистической партии, уже в самом начале работы был бы идентифицирован с представителями утопического социализма. Но, повторяем, весь последующий текст главной работы Бруцкуса, равно как и многих других его трудов, не оставляет ни малейших сомнений в том, что на самом деле все социалистические учения изначально утопичны, и никакого научного (без кавычек) социализма быть не может, по определению, ибо утопична сама социалистическая идея.
Разумеется, сказанное отнюдь не означает, что утопическое учение не может вообще содержать в себе какие-либо неутопические, реальные элементы. Так, в марксизме, как справедливо отмечает проф. Д. Штурман, реален, хотя и поверхностен, его критический элемент, особенно связанный с марксистским анализом "отрицательных сторон капитализма". Вполне реален и захват власти марксистски ориентированной партией в той или иной кризисной ситуации, с опорой в разных обстоятельствах на различные силы. Осуществимо тотальное огосударствление хозяйственной и политической жизни, хотя оно неизбежно ведет к тупику.32 Что, впрочем, и, показал строгий анализ Бруцкуса, поскольку он глубоко научен. Дело в том, что действительно научная теория, oсвободная от идеологии и партийности, не может не квалифицировать социализм, как тупиковый строй. Но поскольку, и это вполне естественно, "научный" социализм не может прийти к подобному самоубийственному заключению, поскольку он до бесконечности и в значительной мере вынужденно воспроизводит фантомы и иллюзии, подпитывающие и как бы оправдывающие и его собственное существование, и выдуманный им строй (без подобных фантомов мгновенно утрачивающий привлекательность), постольку он неумолимой логикой здравого смысла обречен оставаться де-факто утопией.

Новые статьи на library.by:
ЭКОНОМИКА:
Комментируем публикацию: Экономические воззрения Б. Бруцкуса. Научен ли социализм?


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ЭКОНОМИКА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.