Д. КОМИССАРОВ , доктор филологических наук

Главный консультант Института востоковедения РАН, доктор филологических наук Даниил Семенович КОМИССАРОВ - общепризнанный патриарх российской иранистики. За 70 лет творческой деятельности он опубликовал около 200 работ - монографий, статей, очерков. Корреспондент журнала "Азия и Африка сегодня" Д. КАСАТКИН обратился к ученому с просьбой рассказать об основных этапах работы и жизни, а также о современном состоянии и проблемах российской иранистики.

- За долгие годы научной деятельности вы внесли большой вклад в развитие ориенталистики. В связи с этим интересно было бы вкратце ознакомиться с вашей биографией и с тем, как вы пришли в иранистику.

- Так сложилась моя судьба, что со дня рождения - 1 мая 1907 года - и до сегодняшнего дня она связана с Востоком. Я родился близ туркмено-афганской границы, в небольшом городке Керки (ныне Чарджоуская область Туркменистана). Отец мой родом из Бобруйска (Белоруссия). По своим убеждениям он был социал-демократом и по причинам политического характера вынужден был с семьей отправиться, как тогда говорили, в "самоссылку" - обосноваться в далекой от родины Туркмении.

В 1926 году, после завершения среднего образования, я поступил на иранское отделение Восточного факультета Среднеазиатского государственного университета (СГУ) в Ташкенте. Со мной вместе избрали это отделение еще 33 человека.

В первый же день с нами встретился преподаватель А.А. Семенов, крупный знаток персидского языка. Он сказал: "Персидский - труднейший язык Востока. Чтобы овладеть им, надо очень много работать. Даю вам два дня на обдумывание".

В назначенный срок в аудиторию к Семенову пришли только 17 человек. Увидев поредевшие ряды абитуриентов, он сказал: "Персидский язык - один из легких языков Востока. Правда, сложновата письменность, но вы ею, надеюсь, овладеете". Такой был мой первый урок: трудностей не следует бояться, надо уметь их преодолевать. Он стал девизом всей моей последующей жизни.

В числе преподавателей иранского отделения, о которых я с благодарностью вспоминаю, были А.Э. Шмидт - большой знаток арабского языка (он был учителем будущего академика И. Крачковского), упомянутый мною А.А. Семенов, И.И. Умняков, специалист в области исламоведения.

Завершить учебу в СГУ мне, к сожалению, тогда не удалось. В 1929 году по мобилизации я был направлен в Таджикистан, где, как и в других регионах Средней Азии, шла борьба с басмачеством. Я командовал кавалерийским отрядом, получил два ранения. В трудных условиях боевой жизни "заработал" амебную дизентерию, принял в течение года 300 уколов. Чтобы поправить здоровье, необходимо было по совету врачей сменить жаркий климат на умеренный. Так я оказался в Ленинграде и продолжил образование на персидском отделении восточного факультета Ленинградского государственного университета (ЛГУ), по окончании которого совершенствовал свои знания по иранистике в аспирантуре ЛГУ, затем преподавал персидский и таджикский языки в университете.

В 1941 году я был направлен на работу в советское посольство в Тегеране.

- Вы работали в посольстве в очень ответственный период - шла Отечественная война. Это, видимо, осложняло вашу работу и жизнь. Ведь правительственные круги Ирана ориентировались в то время на гитлеровскую Германию, многие районы Ирана были наводнены германскими разведчиками и диверсантами. Какой самый "острый" эпизод того времени сохранился в вашей памяти?

- О нападении фашистской Германии на нашу страну мы узнали рано утром 22 июня 1941 года. В резиденцию советского посольства в Заргенде позвонил Полномочный министр Англии в Иране Ридер Вильям Бул-ард. Он сказал: "Два часа назад германские войска пересекли границу Советского Союза, их самолеты бомбили Киев, Харьков и другие города. Это война. Желаю славы русскому оружию".

Наше правительство в соответст-

стр. 72

вии с советско-иранским Договором 1921 года приняло решение о вводе в Иран войск с целью защиты своих интересов от угрозы, исходившей от Германии и готовившей на иранской земле плацдарм для нападения на СССР с юга.

В августе сотрудники посольства получили задание отправиться к тем пунктам, в которых намечалось вступление в Иран советских войск. Перед нами была поставлена задача разъяснять местным властям, что действия советских войск никоим образом не будут направлены против иранского народа, а призваны ликвидировать в Иране очаг германской шпионско-подрывной деятельности.

Мне был поручен участок на перекрестке трех важнейших дорог с центром в городе Чалус на побережье Каспийского моря, в районе, где должен был высадиться наш десант.

Прибыв в Чалус, я узнал, что в городе находятся немцы, которые накануне приехали из порта Пехлеви (ныне Энзели). На всем побережье Каспийского моря были дислоцированы иранские войска, которые были хорошо вооружены. В зелени деревьев и кустарников маскировались орудия и пулеметы.

Зайдя поужинать в ресторан, я услышал немецкую речь. Немцы, видимо, догадались, кто я, так как все время поглядывали в мою сторону. Вечером в мой номер зашел подполковник иранской армии, начальник Чалусского гарнизона. Я стал беседовать с ним на персидском языке, что сразу же расположило подполковника ко мне.

- Очень приятно было с вами встретиться и услышать от иностранца настоящую персидскую речь. Вы, должно быть, и раньше бывали в Иране? - спросил он.

- Нет, в Иране я в первый раз. Но тому, что говорю по- персидски, не следует удивляться. По профессии я - востоковед, иранист, занимаюсь изучением персидской литературы, которую очень люблю, а без знания языка Фирдоуси, Хафиза и Хайяма и не подступиться к вашей богатой литературе. Сюда же я приехал из Тегерана, чтобы отдохнуть на побережье Каспийского моря.

Казалось, что подполковник проникся ко мне доверием, хотя и смотрел на меня не без профессионального любопытства.

Я лег спать, приняв необходимые меры безопасности. Вдруг ночью проснулся от шума в коридоре. Услышал, что в вестибюле собралось много людей, о чем-то громко говорил немец. В мой номер начали стучать. В голове промелькнула мысль, что нахожусь на волосок от смерти. И надо же так случиться, что как раз в это время я услышал знакомый голос подполковника, заглянувшего в вестибюль гостиницы.

Он строго приказал: "Прошу всех разойтись по своим номерам!".

На следующий день ко мне вновь пожаловал подполковник. Разговор с ним я перемежал чтением стихов Фирдоуси, Хафиза и Саади, что еще больше расположило ко мне иранского офицера.

Я воспользовался благоприятным моментом и начал с ним разговор о том, ради чего я сюда и прибыл.

- Вы знаете, господин полковник, - начал я разговор, намеренно повысив его в звании, - что немцы хотят втянуть вашу страну в свои преступные замыслы, но такой патриот, как вы понимаете, должен заботиться об интересах своей родины. Вы сказали, что желаете мне добра. И я того же желаю вам. Значит, мы понимаем друг друга, и давайте не будем враждовать. Жаль только, что на всем побережье Каспия торчат пулеметы и пушки, стволы которых направлены в сторону моря. Уж не собираются ли они стрелять по нашим кораблям, которые могут появиться вблизи порта Ноушехр?

Начатая рано утром 25 августа 1941 года высадка наших морских десантников была успешной, без единого выстрела с обеих сторон. Наверное, нельзя сбрасывать со счетов стечение обстоятельств и просто везение, но в благополучном исходе операции по высадке нашего десанта, я убежден, сыграло свою роль мое общение с представителями иранских властей на их родном языке. Выходит, такое оружие, как слово, может быть эффективным средством решения и военных проблем.

стр. 73

Кружным путем через Решт и Казвин я вернулся в Тегеран. Прибыл в посольство поздно вечером. В кабинете посла горел свет. Так как я несколько дней не брился, посол А.А. Смирнов не сразу узнал меня, но вглядевшись, крепко обнял и воскликнул: "Жив, дорогой! Как я рад! А мы уж тут грешным делом стали подумывать, не произошло ли что-нибудь трагическое, ведь все могло случиться".

- Как складывалась ваша судьба после возвращения из командировки в Иран?

- Вернувшись в Ленинград, я продолжил работу в университете, где в 1948 году защитил кандидатскую диссертацию на тему о столетней истории реформы персидского алфавита.

Однако дальнейшая моя жизнь складывалась трудно. В начале 50-х годов я был арестован по надуманному, необоснованному обвинению и угодил на три с половиной года в заключение. Сначала попал в печально известный лефортовский каземат, затем был сослан в сибирский лагерь Тайшет.

После смерти Сталина в 1953 году я был освобожден и полностью реабилитирован. В том же году стал работать в Институте востоковедения АН СССР. С этого времени я полностью окунулся в научную работу в области персидского языка и литературы. Заметной вехой на этом пути была защита мною докторской диссертации. Ее тема - исследование творчества крупнейшего иранского писателя XX века Садека Хедаята.

- В работе о Садеке Хедаяте, как и в других ваших научных трудах, значительное внимание уделяется вопросам взаимосвязи персидской и русской литератур, истории зарождения в нашей стране иранистики, в частности ознакомлению россиян с персидским языком и литературой...

- Попытки ознакомить русского читателя с персидской литературой предпринимались еще в XVII веке.

В Государственной библиотеке имени М.Е. Салтыкова- Щедрина в Санкт-Петербурге хранятся две рукописи на русском языке, которые написаны в конце XVII столетия. В них содержится несколько отрывков из поэм "Голестан" и "Бустан" классика персидской литературы Саади Ширази. Переводились персидские стихи на русский язык и позже, преимущественно это были произведения Саади, Джами, Хафиза, Анва-ри, Фирдоуси. Например, А. Фет создал цикл переложений под названием "Из Гафиза". А.С. Пушкин в своих произведениях ("Бахчисарайский фонтан" и "Евгений Онегин") обращается к знаменитому Саади. О том, что к этому времени российская интеллигенция интересовалась персидской литературой, свидетельствует и такой факт. В 1829 году А.С. Пушкин встретился на Кавказе с иранским поэтом- просветителем Фазыл-Ханом Гарруси, входившим в следовавшую в Петербург искупительную миссию в связи с убийством А.С. Грибоедова. В связи с этим поэт написал такие стихи:

Благословен твой подвиг новый,

Твой путь на север наш суровый,

Где кратко царствует весна,

Но где Гафиза и Саади

Знакомы... имена.

(Пушкин делает ударение на втором звуке "а".)

Знаком был А.С. Пушкин и со священной книгой мусульман Кораном.

Что же касается изучения персидского языка в России, то начало ему было положено более двух с половиной столетий назад. В 1716 году в Иран были посланы пять молодых людей для изучения персидского языка. В первые годы XIX века была создана система преподавания персидского языка, а в Петербургском университете была учреждена кафедра персидского языка. Затем при университетах в Казани, Харькове, Баку, Ташкенте стали формироваться иранистические центры, в которых известные ученые, преподававшие персидский язык, создавали учебные пособия, а также писали книги, знакомившие русского читателя с жизнью Ирана и с персидской литературой.

Российские ученые-иранисты в течение многих лет собирали редкие рукописи и создали в Петрограде богатейший фонд восточных рукописей мирового значения под названием Азиатского музея. В собрание вошли ценнейшие рукописи на персидском языке, над которыми работали русские иранисты, создавая научные труды, которые обогатили мировую иранистику. Потом были созданы хранилища персидских рукописей в Ташкенте, Душанбе, Самарканде,

стр. 74

Ереване, Тбилиси и в других городах нашей тогдашней страны.

XX век вырастил таких крупных ученых в области персидского языка и литературы, как В.А. Жуковский, К.Г. Залеман, П.К. Коковцев, В.Ф. Миллер, Мирза Казымбек, А.А. Фрейман, Е.Э. Бертельс, А.А. Ромаскевич, П.И. Петрушевский, А.Н. Болдырев, В.С. Расторгуева, К.И. Чайкин и другие, труды которых по персидскому языку, литературе, истории, исламоведению высоко ценятся в Иране, а многие из них были опубликованы на персидском языке в Тегеране.

Что же касается знакомства русского читателя с персидской литературой, то достаточно привести следующие факты. Только в Москве в 60-70-е годы прошлого столетия существовали шесть отделов (в системе крупных издательств), которые специально занимались подготовкой переводов и публикацией произведений персидской литературы на русский язык. Подобные отделы имелись и во многих издательствах других городов нашей страны.

Первым в числе крупных переводов персидской литературы на русский язык был "Бустан" ("Цветник") Саади Ширази. Он был выполнен с оригинала (без посредника) известным иранистом К.И. Чайкиным. В 1964 году в Москве в издательстве "Художественная литература" впервые вышел в свет двухтомник основной части "Шахнаме" Фирдоуси (перевод С.Липкина и В. Державина). А ранее, опять-таки впервые, был принят грандиозный план перевода полного текста "Шахнаме" Фирдоуси на русский язык. Работа длилась более трех десятков лет (1957-1989). Ее выполнили известные поэты Ц. Бану и А. Лахути, оба - мастера художественного слова, прекрасно владевшие персидским и русским языками. Весь текст вместился в шесть томов. Предисловие к изданию написал ученый-иранист А. Стариков. Предисловие получило высокую оценку в Тегеране и было опубликовано на персидском языке отдельной книжкой.

В 1959 году впервые в Москве увидел свет критический текст "Голестана" ("Сад роз") Саади Ширази. Автором текста, перевода, предисловия и примечаний выступил иранист Р.М. Алиев.

Важным событием в иранистике стало решение Института востоковедения РАН составить критический текст шедевра мировой поэзии - "Шахнаме" Абулкасима Фирдоуси. Коллектив иранистов-филологов под руководством члена- корреспондента АН СССР Е.Э. Бертельса приступил к работе, опираясь на передовые достижения мировой текстологической науки. Были использованы все известные к тому времени рукописи этого памятника мировой литературы. Работа, длившаяся более 12 лет, завершилась изданием девяти томов критического текста "Шахнаме".

После безвременной кончины профессора Е.Э. Бертельса редакторскую работу осуществили А. Нушин и А. Азер. Кроме того, вышло несколько монографий, посвященных творчеству этого великого поэта. Важнейшие из них - "Абул-Касим Фирдоуси и его творчество" Е. Бертельса (М.-Л., 1935), "Фирдоуси, жизнь и творчество" М. Дьяконова (М.-Л., 1940), обстоятельное исследование биографии поэта и его поэмы "Шахнаме", осуществленное Н.О. Османовым, и другие.

Довольно часто издавались большими тиражами переведенные на русский язык стихи Рудаки, Низами, Хафиза, Хайяма. Книги эти, поступив на прилавки магазинов, как правило, быстро раскупались.

Печатались в нашей стране и произведения современных персидских поэтов. "Государственное издательство художественной литературы", "Прогресс", "Радуга", "Молодая гвардия", "Издательство восточной литературы", "Книга" издавали стихи и поэмы Малек ош-Шоара Бахара, Мехди Хамиди, Мохаммада Шахрияра, Лотфали Суратгара, Парвина Эттесами, Абулкасема Лахути, Жале Исфагани, Симин Бехбехани и других.

- Публиковались ли в нашей стране произведения современных персидских прозаиков, о чем наш читатель осведомлен гораздо меньше, чем о творениях мастеров персидской классической поэзии?

- В Ленинграде и других городах выходили в свет в русском переводе сборники рассказов Бозорга Алави, Джалал Але- Ахмада, Садека Хедаята, повести и романы Симин Данешвар, Джамал Мирсадеки, Эслами Нодушан и других авторов, а также персидские сказки, народные анекдоты, притчи.

Интерес к художественной прозе Ирана был столь велик, что некоторые переведенные на русский язык произведения издавались по два, три и больше раз. Продолжалось и исследование проблем персидской художественной прозы. Ряд интересных работ выполнили Е.Э. Бертельс и К. Чайкин.

С переездом Института востоковедения в 1950 году в Москву в нем был создан отдел литературы. Результаты не замедлили сказаться, масштабы исследования в этой области расширились. В частности, А. Розенфельд, Дж. Дорри, З. Османова и другие опубликовали в те годы свои труды по проблемам персидской художественной литературы. Вышли в свет мои книги: "Очерки современной персидской прозы" (М., 1960), "Персидская литература" (совместно с И. Брагинским, М., 1963), "О современном иранском литературоведении" (М., 1980), "Пути развития новой и новейшей персидской литературы" (М., 1983).

- Как вы оцениваете состояние российской иранистики в последние 10 лет?

- С сожалением приходится констатировать, что после распада СССР уровень исследовательской и переводческой деятельности в области иранистики значительно снизился. В Москве были закрыты все упомянутые выше восточные отделы в крупных издательствах; осталась одна "Восточная литература" РАН, которая ориентирована на издание научной литературы. Фактически свернута вся переводческая деятельность. Недостаточное финансирование научных работ привело к оттоку кадров

стр. 75

научных работников. Между тем, старое поколение иранистов постепенно выходит из строя, уже нет в живых К. Чайкина, Е. Бертельса, А. Болдырева, А. Розенфельд, А. Шойтова. Другие - покинули родину.

Однако в пессимизм впадать не следует. Преобразования, которые осуществляются в России, я уверен, приведут к повышению уровня иранистики, как, впрочем, и всей научно- исследовательской работы в целом в этом секторе востоковедческой науки.

- В первую очередь обращает на себя внимание то, что в Иране издается много поэзии.

- Недаром говорят, что в Иране (об этом я читал и в иранской печати) насчитывается 20 тысяч поэтов.

- В Тегеране вышел в свет большой том стихов современного поэта Ахмада Азизи, творчество которого получило высокие оценки в иранской печати. Им опубликовано шесть сборников стихотворений. Отметим и такой факт: в каждом номере тегеранского "толстого" литературного журнала "Бухара" публикуется большая подборка стихов 15-20 поэтов.

Что касается художественной прозы, то в Тегеране вот уже несколько лет издается специальный журнал, посвященный проблемам художественной прозы. Он так и называется - "Адабияте дастани" ("Прозаическая литература"). В нем публикуются литературоведческие статьи, в которых рассматриваются различные вопросы развития иранского романа, повестей и рассказов, проблемы перевода, издания произведений художественной прозы, обзоры опубликованных произведений и сами рассказы. Далеко не каждая страна мира, даже европейская, может похвастаться периодическим изданием подобного рода.

Знаменательно, что проблемами развития художественной литературы озабочены самые высокопоставленные руководители Ирана. Приведем в этой связи высказывания духовного лидера страны Сайеда Али Хаменеи, опубликованные в тегеранском официозе "Эттеллаат" (9-11- 1995), а затем в журнале "Третий взгляд", издающимся иранским посольством в Москве (9-VI-1995, N 3). Он пишет: "Я полагаю, что из всех видов художественного выражения особой универсальностью обладает именно роман". Или: "... роман, по моему мнению, представляет собой вершину литературного произведения о человеке".

Указывая на то, что нынешние иранские писатели в жанре художественной прозы "не создали ничего, что могло бы сравниться с первоклассными произведениями мирового уровня", С.А. Хаменеи призывает соотечественников разумно воспользоваться опытом мировой литературы. В связи с этим он упоминает романы В. Гюго и повести Н. Гоголя, а когда касается военной тематики, то в качестве образца называет "Повесть о настоящем человеке" Б. Полевого и рекомендует иранским авторам создавать произведения такого рода, имея в виду необходимость показа иранских героев-воинов времен ирано-иракской войны. Духовный лидер ИРИ при этом оговаривается: "Речь не идет о подражании, - речь идет о взаимном проникновении искусства".

Несмотря на некоторый общий упадок современной персидской прозы, в Иране печатается немало произведений, пользующихся успехом у читателей. Таковы, например, роман "Симфония покойников" Аббаса Мааруфи и его же сборники рассказов "Последнее предпочтительное поколение" и "Запах сирени", опубликованный совсем недавно роман Фаттане Хадж сеид Джавади "Утреннее похмелье".

Наиболее распространенный жанр прозы в сегодняшнем Иране - рассказ. Согласно статистике, в разного рода сборниках, журналах и газетах ежегодно публикуется несколько сот рассказов.

- Вы нередко выступаете на персидском языке на вечерах поэзии, регулярно организуемых Культурным представительством при посольстве ИРИ в России... Как вы оцениваете деятельность этого учреждения?

- Открытие в Москве Культурного представительства Ирана - несомненно, важное событие в развитии и укреплении культурных связей между нашими странами. Россияне получили дополнительные возможности для ознакомления с культурной и духовной жизнью Ирана, в том числе в такой важной области, как персидский язык и литература. В то же время через Культурный центр иранская общественность обрела новые возможности ознакомления с достижениями культурной жизни России.

Культурное представительство прекрасно оборудовано новейшими средствами коммуникаций, располагает богатой библиотекой, залом для заседаний, где, в частности, проводятся консультации по вопросам культурной жизни ИРИ.

Культурное представительство проводит вечера иранской поэзии, на которых присутствуют иранисты и любители персидской поэзии, организует выставки иранской литературы и искусства. Кроме того, оно оказывает помощь в преподавании персидского языка в Институте стран Азии и Африки (ИСААА) при МГУ имени М.В. Ломоносова, развивает плодотворные контакты с Институтом востоковедения и Институтом Африки РАН, журналом "Азия и Африка сегодня" . С помощью культурного центра в ИВ РАН, ИСАА и Российском университете дружбы народов созданы научные кабинеты, оснащенные литературой и полезными пособиями.

Я знаком с руководителем Культурного центра Мехди Санаи, политологом, автором нескольких книг по актуальным проблемам отношений Ирана с государствами Центральной Азии, а также многочисленных статей в научных изданиях России, Ирана, Казахстана и Турции.

- В вашем рабочем кабинете имеется много зарубежных книг и журналов, в частности иранских периодических изданий. Таких новинок нет даже в специализированной библиотеке Института востоковедения РАН. Как поступает к вам такая литература?

- За долгие годы исследовательской работы в области иранистики у меня установились хорошие связи как с издательствами и учеными Ирана, так и с иранистами востоковедческих центров некоторых зарубежных стран. В мой адрес поступает самая разнообразная литература об Иране.

Журнал "Сохане эшк", освещающий новейшие исследования в области персидского языка и литературы, выпускается в свет иранской Организацией исламских культурных связей. Вот журнал "Бухара", пропагандирующий достижения иранской культуры и искусства, и журнал "Адабияте дастани", специализирующийся исключительно на освещении проблем иранской прозы.

А вот присланные мне журналы из США: "Ираншенаси", печатающийся в Роквилле, штат Мэриленд; журнал "Иран- наме", выходящий в городе Бетесда, штат Мэриленд. А это журнал "Рузегаре ноу", издающийся в Париже.

Какие ваши крупные труды опубликованы за последние годы?

- В 1999 году в издательской фирме РАН "Восточная литература" вышла книга "История персидской литературы XIX-XX веков" (535 с.), - я выступил в качестве руководителя проекта и автора статей двух разделов. Том состоит из двух основных частей - "Персидская поэзия" и "Персидская художественная проза". В книгу вошел также очерк о персо- язычной литературе Индостана.

В 2001 году тем же издательством опубликована моя книга "Садек Хедаят. Жизнь после смерти", посвященная исследованию творчества крупнейшего иранского писателя XX века. Сейчас работаю над книгой об искусстве Ирана.