Одним из самых экзотических корпусов французской армии являлись литовские татары Императорской гвардии, отражавшие стойкий ориентализм во взглядах Наполеона, сложившийся еще со времен Египетской экспедиции, и его стремление иметь некую личную "восточную гвардию", по примеру знаменитых европейских полководцев прошлого: Яна Собеского, Фридриха Великого или маршала де Сакса.

Кочевники тюркского происхождения еще с XI-XII вв. оседали на территории Литвы, а с XIV в., когда начался распад Золотой Орды, этот исход принял широкие масштабы. Великолепных наездников, прирожденных воинов, литовские князья принимали охотно, беря с них клятву на верность, наделяя землей и награждая за службу шляхетским званием, правда без привилегии избирать и самим избираться в сейм. Женившись на местных шляхтянках, пришельцы со временем ассимилировались и, хотя происходили из разных народностей, в Литве их стали называть общим этнонимом - "татары". Под таким именем стали известны и те степняки, которые были взяты в плен в многочисленных войнах Польского королевства и Великого княжества Литовского, а позже - Речи Посполитой - с Ногайской, Крымской и иными кочевыми Ордами.

Попадая в крепостную зависимость от ранее пришедших в Литву татар, они (те, кто имел благородное происхождение, включались в господствующий слой), как и первая группа, из века в век, взамен налогообложения несли службу в легкой кавалерии польско-литовского войска (где даже появился новый род оружия - уланы, чье название происходило от наименования татарской знати), составляя особые хоругви так называемых "липков", или "липеков". За это им разрешалось исповедовать религию предков - ислам, строить мечети, но только из дерева. Языком их являлся белорусский, хотя представители шляхты, восприняв польскую культуру в целом, заимствовали и польскую речь. Осевшие в Литве кочевники носили родовые фамилии - Найман Абрагамовичи, Барановичи, Богдановичи, Якубовичи, Лебедзи, Афендзиевичи (производное от турецкого "эфенди"), которые являлись свидетельством их степных корней. Компактным местом проживания литовских татар являлись такие местечки, как Слоним, Докшицы, Узда, Сороктатар, Тракай и Немеж, где осело множество потомков монголов, куманов, булгар, мишарей, ногайцев, крымцев, балкарцев и карачаевцев, чьи основные роды - уйшуны (юшуны), найманы, ялайры (джа-лайры), конгреты, бахрины - воспроизводили названия главных крымско-татарских племен¹.

Шереметьев Олег Васильевич - кандидат культурологии, доцент Алтайского государственного технического университета.

С разделом Речи Посполитой земли с проживавшими на них татарами вошли в состав Российской империи, а Павел I предоставил им возможность служить в рядах специально сформированного по его приказу Литовско-Татарского легкоконного полка. Некоторые предпочли согласиться, нежели прозябать в нищете и безделье. Возрожденная отчизна вновь призвала их под свои знамена в 1812 г., когда Наполеон вступил в Литву и провозгласил образование Великого Литовского княжества. Процесс создания литовской армии усердно подогревался всплеском патриотических чувств, т.к. для местного населения эта война была национально-освободительной.

16 июня 1812 г. польский генерал М. Сокольницкий предложил французскому императору сформировать кавалерийский полк из татар, аргументируя это так: "Их честность, также как их отвага, испытаны, и они горят желанием служить стране, которая стала их домом пятьсот лет назад, и где они заслужили дворянские привилегии". Губернатор Литвы, дивизионный генерал Т. ван Гогендорп утвердил создание такой части декретом от 5 июля. Активную роль в организации татарского корпуса играли майор 8-го польского уланского полка Азюлевич и подполковник (но другим данным, майор) Мустафа Мурза Ахматович (ветеран восстания Т. Костюшко и польских легионов), обратившийся с воззванием к мусульманам вступать в "полк литовских татар Императорской гвардии" (экипированный за его счет). Был сформирован один эскадрон из двух рот, который 15 октября присоединили к 3-му полку (литовскому) гвардейских шеволежеров-лансьеров в качестве разведчиков. Запланированную тысячу человек набрать по ряду причин не смогли, и максимальная численность "татар" (включая караимов) достигала 122 солдат и офицеров, среди них: 1 командир эскадрона, 4 капитана, 7 лейтенантов и су-лейтенантов, а также 110 других чинов².

Гвардейские татары выделялись оригинальной униформой в восточном стиле: кивер с желтым тюрбаном и значками в виде полумесяца и звезд Соломона, темно-зеленая сорочка с красной вышивкой, алый жилет-"жеркин", украшенный золотыми галунами, темно-зеленые шаровары с алыми лампасами (это цветосочетание подчеркивало приверженность исламу и императору Франции). Вооружение составляли пика с флажком цветов мундира, сабля и пистолеты.

Татары показали себя в деле только в финальной стадии русской кампании, особенно в бою под Слонимом 19 октября, где необстрелянный 3-й шеволежерский-уланский полк был разгромлен превосходящими силами русского авангарда, затем вместе с остатками Великой Армии они обороняли Вильно с 10 по 12 декабря 1812 г., когда убитыми и ранеными выбыли исполнявший обязанности начальника эскадрона Ахматович (погиб 11 декабря), капитаны Болемский, А. Корыцкий-Мурза и С. Улан, лейтенанты Ахматович-Била-Мурза, Михаловский, А. Улан, су-лейтенанты Муха-Мустафа и Тупальский, кроме того, 89 унтер-офицеров и рядовых, т.е. потери достигли более 80%. Оставшиеся в строю отступили на запад и 13 февраля 1813 г. вновь сразились с русскими войсками при Калише, но вынуждены были отойти к Познани, чтобы произвести реорганизацию. 11 апреля согласно императорскому декрету эскадрон литовских татар причислялся к 1-му полку (польскому) гвардейских шеволежеров-лансьеров как 15-я рота, командование которой было вручено Султану Самуэлю (он же Самуил-Мирза) Улану в чине капитана, в чьем подчинении оказалось два су-лейтенанта - Ибрагим и Ассан Али и пятнадцать рядовых "татар". Со старшим вахмистром Янушевским капитан Улан направился в Мец, где дислоцировались 1-й и 2-й Иностранные полки, в которых находилось немало магометан по вероисповеданию, с целью завербовать из них добровольцев, но полковое начальство отказалось им в этом содействовать³.

Капитан Улан обратился прямо к военному министру А. -Ж. Кларку, а 15 апреля написал начальнику штаба Великой Германской Армии Л. -А. Бертье: "Его светлости принцу Невшательскому, начальнику штаба. Декретом от 24 августа 1812 г. господин граф де Гогендорп, генерал-губернатор Литвы, при новом назначении литовских офицеров также сформировал полк литовских татар, благородных мусульман, для службы Его Величеству. Условия и обстоятельства позволили сформировать только один эскадрон. Я занимаю здесь должность капитана. При отступле-

нии из Вильно, мы потеряли командира эскадрона, 10 офицеров и большую часть нашего корпуса. Не знаю, каким будет мое дальнейшее назначение, но от корпуса остались лишь остатки, когда мы дошли до Главной квартиры в Познани. Я имел честь быть представленным его светлости принцу Вице-королю господином графом Гогендорпом, который, в принципе, и организовал наш корпус, зная наше рвение и нашу личную преданность Его Августейшему Императорскому и Королевскому Величеству. Мы были прикреплены к 3-му полку шеволежеров-лансьеров приказом герцога Истрийского. Эта путаница не нравится всем моим соотечественникам, все, что касается обычаев, нравов, униформы и самое главное, религии, также вызывает недовольство, но все же я осмеливаюсь просить у Его Светлости Вице-короля позволения сделать еще одну попытку набора нового корпуса. Я узнал, что 200 татар находятся в 1-м и 2-м Иностранных полках, которые только что отправились в Рим и Италию. Желательно, монсеньор, и это к лучшему, если Ваша Светлость предоставит мне право свести татар этих полков в одно мое подразделение; еще один довод в мою пользу, что все эти солдаты с детства обучаются держаться в седле и предпочитают службу в кавалерии любой другой, и несмотря на свою магометанскую религию, они выделяются в военном мастерстве среди других, а их вера не является для этого помехой. Я смею надеяться, что Ваша светлость внемлет моим просьбам во имя чести и т.д. Подписано Самюэлем Мурзой Уланом, капитаном литовских татар".

Ответа так и не последовало, впрочем, в условиях подготовки к новой кампании ни у Бертье, ни у Наполеона, выехавшего на театр боевых действий в Германию, просто не доходили до всего руки. Улану пришлось на свой страх и риск отправиться в сопровождении шести нижних чинов в Париж, где он добился аудиенции у военного министра, направившего два письма императору от 15 апреля и 5 мая. Кларк, между тем, не спешил выделять новобранцев для символической воинской части (на тот момент в ней числилось 46 унтер-офицеров и рядовых), считая, что татары иностранных полков уже привыкли к службе в пехоте.

Результативность всех попыток капитана Улана решить проблему свелась к вербовке всего 24 мусульман, лишенных экипировки, с которыми он прибыл в малое депо 1-го шеволежерского-уланского полка Императорской гвардии в немецкий город Фрайбург. Оттуда он писал в августе: "...здесь я могу быть полезен своим соотечественникам, которые меня понимают, только надо сделать что-то для нашей страны, мы и так принесли столько жертв и жертвуем добровольно нашими жизнями для его Августейшего Императорского Величества"⁴.

Усилия оказались не напрасны: роту литовских татар в полсотни строевых Улану удалось за короткое время обучить, обмундировать (наряду со старым костюмом ввели новый, в казачьем стиле: черная барашковая шапка с суконным шлыком, алая сорочка с желтым жилетом и темно-синие шаровары) и снарядить, после чего она приняла активное участие в битвах Саксонской кампании: при Люцене, Бауцене, Вуршене (по информации генерала Д'Отанкура, их численность на 11 июля, вследствие потерь в весенних боях, сократилась до двадцати шести татар, но позднее рота получила пополнение), Дрездене, Петер-свальде (где вместе с польскими шеволежерами татары наголову разбили прусских гусар), Лёвенберге, Вейссенфельсе, Альтенбурге, Лейпциге и Ханау. 9 декабря 1813 г. выжившие татары были сведены императорским декретом в созданный согласно ему 3-й полк разведчиков Императорской гвардии вместе с польскими линейными кавалеристами и 230 французскими солдатами.

Им довелось участвовать во многих сражениях 1814 г.: при Бриенне, Ла Ротьере, Шампобере, Монмирайле, Вошаме, Вьё-Мэзоне, Шато-Тьерри, Монтеро, Мэрисюр-Сен, Ла Гильотьере деван Труа, Рокуре, Фисме, Берри-о-Баке, Корбени, Краоне, Лаоне, Реймсе, Арси-сюр-Об, Сен-Дизье, Витри. В течение Французской кампании из 48 литовских татар выбыло 6 человек убитыми, 2 раненными, 4 пропавшими без вести и 7 пленными (по другим данным, осталось всего 14 "татарских" разведчиков во главе с капитаном Уланом), что является подтверждением их доблести и верности императору, после отречения которого они предстали перед Александром I на смотре польских войск в Сен-Дени и оттуда вернулись в июне того же года в Литву⁵.

Безынициативность военного министра наполеоновской Франции Кларка по отношению к татарскому эскадрону сыграла драматическую роль в судьбе этого необычного подразделения. Формирование относительно крупного - в несколько сот кавалеристов - элитного корпуса, интегрированного в Гвардию, привело бы к притоку добровольцев, готовых служить императору. Тем не менее, факт существования эскадрона литовских татар является сам по себе уникальным свидетельством желания Наполеона иметь лиц любых национальностей и разных вероисповеданий в рядах своей армии.

Примечания

1. МИНЦ Л. Сороктатар и не только это. - Вокруг света. 1991, N 8, с. 14 - 17; BRZEZINSKI R. Polish. Armies, 1569 - 1696. Oxford. 1988 (Men-at-Arms Series 188), p. 14 - 16.

2. PIGEARD A. Napoleon et les troupes Polonaises 1797 - 1815. De l'Armee d'ltalie a la Grande Armee. Tradition Magazine. Hors Serie N 8. Paris. 1999, p. 29.

3. Ibid., p. 30.

4. Ibid., p. 30 - 31.

5. Ibid., p. 32; Bukhari Emir. Napoleons Guard cavalry. London. 1978 (Men-at-Arms Series 83), p. 28.