Дмитрий Оскин, артист эстрады: "Хороший конферансье - это 50 процентов успеха"

Дмитрий Оскин - представитель редкой сегодня профессии конферансье. Редкой, потому что и маститые и начинающие исполнители предпочитают теперь работать самостоятельно. Даже примадонна российской эстрады Пугачева в перерывах между песнями сама развлекает публику, бегая по сцене и рассказывая анекдоты о себе. Другие же, менее разговорчивые, и вовсе поют без перерывов, не называя при этом даже авторов исполняемых песен. А вот раньше ни один уважающий себя певец не выходил на сцену без сопровождения мастера разговорного жанра. От конферансье во многом зависел успех артиста, то, как его принимала публика. Дмитрию Оскину не раз приходилось работать на сцене вместе с Владимиром Винокуром, Надеждой Чепрагой, Ярославом Евдокимовым, вести концерт звезд эстрады в Олимпийском концертном зале в Москве.

- Она не умирает, она просто затаилась на время. Хотя в Украине, действительно, остались считанные представители этой профессии. Я встречался с конферансье, которые работают в областных городах. Это хорошие профессионалы, но, к сожалению, пробиться в Киев они не могут. Киевская тусовка - это закрытый клан, который практически не принимает чужаков.

Конферансье нет не потому, что не с кем стало разговаривать. Просто та публика, которая любит и понимает эстрадное искусство, не может купить билеты на концерты. На концерты пошла богатая публика, для которой важна не суть происходящего, а сам факт присутствия в зале. Другая прблема - конферансье надо платить. Хороший конферасье стоит недешево, потому что он вытягивает на себе большой кусок программы. Хороший конферансье - это 50 процентов успеха.

- А не каждый хочет платить?

- Не может. Вот мне сейчас говорят: артист едет в тур. А тур - это Жмеринка, Бердичев, Коростень, где билет максимально может стоить 5-10 гривен, да и этих денег у людей часто нет. И все-таки я оптимист. Мне кажется, ситуация изменится в лучшую сторону, и в зрительные залы вернется публика думающая, умеющая слушать и сопереживать. И вот это: "Де ваші руки?" останется в площадных формах, массовых зрелищах.

- Да и эстрадно-цирковое училище продолжает каждый год выпускать артистов разговорного жанра.

- Какие качества, на ваш взгляд, должны присутствовать в характере артиста разговорного жанра, чтобы публика приняла его?

- Он ни в коем случае не должен быть снобом, он не должен быть чужим ни публике столичной, ни публике провинциальной. Ведь в райцентре точно такие же зрители, как и в Киеве, только в силу обстоятельств у них другие условия жизни. Просто кто-то получил образование и сидит в белом костюмчике, а кто- то коров доит. И потом нужно быть просто добрым человеком. Хотя доброта в наше время не самое выгодное качество. Да, оно весьма уважаемое, но не самое выгодное. К счастью, я добрый, поэтому мне не бывает стыдно перед собой. Каждый артист, выходя на сцену, посылает в зал флюиды. Возьмите, например, Яна Арлозорова. Над его миниатюрами все смеются, но посмотрите, какая у него энергетика. Он никогда не бывает доброжелательным. От него никогда не идут положительные эмоции, ты все равно понимаешь, что он потешается над тобой. Свойство советского человека - смеяться в те минуты, когда кому-то плохо. Вот на этой форме, к сожалению, он играет.

- Я даже не могу вспомнить случая, чтобы кто-то напился. Это если мы говорим о серьезных артистах. А вообще после окончания училища я уехал по распределению в Тульскую филармонию. Богатая филармония. В то время там Саша Барыкин пел, Валя Легкоступова, "Красные маки", "Лейся, песня". Была там бригада, которая обслуживала село, и я как новичок долгое время работал в ней. Вот там всякое бывало. Там были такие экземпляры, которые успевали напиться еще в автобусе по дороге в село, а потом, держась за микрофон, пели "Птицца шастя луччче чем ччера". Но сейчас я вообще не представляю, как мы в тех условиях могли работать. Зимой, когда на улице было минус 20, нас поселяли в гостинице, где температура не поднималась выше пяти градусов. Шуба, шапка, сверху матрац - так и спали. В клубах зрители сидели, не снимая пальто и шапок. Так и колесили по Калужской, Рязанской областям. Дорог нет, до села 30 километров, а мы добираемся целый час. А у шофера, что нас везет, полдеревни родственников. Естественно, он с ними накатит и нас потом везет, а мы сидим переживаем, довезет или в кювет машину перекинет. В день мы давали по 2-3 концерта, и в зале всегда было полно народу. Сейчас другая беда - в селах по десять лет не выступали артисты.

- Это школа - по два-три концерта в день, и каждый раз какие-то нештатные ситуации. Они заставляли думать, подбирать нужные слова, находить тему. Так и учился импровизации.

- Из-за ваших импровизаций неприятностей с цензурой у вас не возникало?

- У меня были очень большие проблемы. Тогда я ездил с большим гастрольным коллективом. Раз в полгода к нам на концерт приезжал из первого отдела Росконцерта человек, который проверял, что играют музыканты, что говорит конферансье и давал добро на гастроли за пределами области. Я выступал с текстом, который был залитован, потому что ничего, не пройденного через цензуру читать было нельзя. Вот этот текст: "А знаете ли вы, что самый большой, самый красивый проспект Тулы назвали именем Ленина, и что пройти по этому шестикилометровому проспекту - все равно, что пройти по жизни. Здесь можно родиться, окончить школу и поступить в институт, влюбиться, жениться и даже... Как я люблю Тулу. Это мой родной город, это город- труженик". И вот, представьте себе, допрос после концерта: "Что ты имел в виду под словом "даже"? Что может произойти на проспекте Ленина - убить тебя могут, сдохнуть ты можешь? О чем ты говоришь?" И меня сняли с большого маршрута, я снова вернулся на сельские гастрольные маршруты.

- Где более благодарная публика - в глубинке или в больших городах?

- Когда концертов стало меньше, вы по совместительству стали развлекать телезрителей.

- Сначала я появился на телевидении как участник программ - "Это мы", "Игра в ящик", которые, если помните, выходили на ТЕТе. Почти в это же время телекомпания "Золотые ворота" сделала программу "Киев - транзит", она снималась в клубе "Голливуд". Поскольку я работал тогда в "Голливуде", меня пригласили ее вести. Так я стал телеведущим. Потом были программы "Профи- пресс" на ТРК "Киев", "Музыкальный подъезд" на Интере и, наконец, "Мир компьтеров" на ICTV.

- Это правда, что до этой программы вы с компьютером вообще не были дружны?

- Единственное, что я сносно умею делать на компьютере, так это играть в пасьянс и искать в интернете знакомства, например, здесь, на сайте Znakomus.RU. Правда, мой сын постоянно пытался мне привить азы компьютерной грамоты, но мне это было скучно и неинтересно. Для сына компьютеры - это его профессия. Он заканчивает КПИ, факультет прикладной математики. Мне очень трудно с ним общаться, потому что ему кажется все элементарно простым, а мне нужно напрягаться, чтобы что-то освоить.

- Так, может, лучше сыну вести эту программу?

- Он, к счастью, не артист. А передача такая, что вести ее должен артист, а не технарь.

- А сами не хотите предложить свой телепроект?

- Мне очень хотелось бы вести детскую передачу. Идею все поддерживают, но пока, к сожалению, нет желающих ее реализовать. С детскими программами на украинском телевидении вообще какой-то вакуум. Если бы мы сейчас стали говорить о своем детстве, то неизменно бы вспомнили и деда Панаса, и в "Гостях у сказки", и мультики "Ну, погоди!", "Казаки...". Это был целый мир, ведь сказка несет положительные эмоции в детские сердца. А что осталось для наших детей? "Черепашки ниндзя", "Том и Джерри", в котором все время убивают кота. Смешно?

Самая большая мечта ребенка - стать взрослым, чтобы ему можно было делать то, что можно взрослому. Когда на экране появляется взрослый, который говорит с ребенком как со взрослым, детям это страшно нравится. На ОРТ это делает очень талантливо Юрий Николаев. Наши же передачи остались, к сожалению, на уровне пятидесятых годов. Мы по-прежнему разговариваем с ними языком журнала "Мурзилка" или того хуже - журнала "Барвінок". Но дети ведь уже другие.

- Такая тяга к детским программам, возможно, от нереализованного отцовского чувства? Сын вырос, внуков нет.

- Сын один, ему 26, и он не торопится жениться. А внуков я очень хочу. Но любовь к детям у меня от мамы, которая всю жизнь работала в детском саду. Если бы не стал артистом, наверное, пошел бы по ее стопам. И был бы не хуже тех воспитателей, которые кричат своим воспитанникам: "Комаровский, ты уже пос...?" Честно, я это лично слышал.

- На что, кроме работы, вы не жалеете времени?

- Очень люблю путешествия. Наступает выходной день, и я говорю жене: "Давай поедем в Белую Церковь, мы еще не были в ее парке. Давай в Умань поедем".

- Неужели гастрольная жизнь не отбила у вас охоту к путешествиям?

- Нет. Более того, я очень скучаю по нормальной гастрольной жизни. Я ведь в свое время весь Союз раз шесть объездил. Если бы сейчас наладился гастрольный режим, я бы с удовольствием вернулся к прежнему образу жизни. Я соскучился по многотысячным залам.