РАЗНОЕ (последнее)
ОТ ТАКИХ ТАНЦЕВ РОЖДАЮТСЯ КРАСИВЫЕ ДЕТИ
Публикации на разные темы ("без рубрики").
А из распахнутых окон и дверей вырывалась музыка, и вместе с ней на мостовую, пританцовывая, вываливались разгоряченные пары. Мой спутник, аргентинский журналист, глядя на меня поверх очков, молча кивнул: "Здесь". Он остался сидеть в машине, а я, как мне казалось, достаточно твердой походкой пошел к этому шумному развеселому кафе, чьи посетители, конечно, знали цену земного рая.
- Чего желает сеньор? - вежливо осведомился молодой жгучий брюнет за стойкой. По правде, я не понял вопроса, просто догадался, что чужак был воспринят им как клиент. А раз клиент, да еще в полночь, да еще у аргентинского черта на куличках, да еще с беспокойными глазами... Я ткнул пальцем в бутыль красного вина и прочертил выше середины доброго фужера.
Бармен ловко откупорил бутылку, и ее содержимое призывно забулькало в бокале. Мир пока на самую малость окрасился в мажорные тона, и я стал различать расплывчатые цифры на ценнике рая.
А пары танцевали впритирку, словно бы испытывая на доступность рельеф желанных мест. Кафе стояло посреди сплошной полуночной темноты, светясь и ликуя, как вызов дремучей душе. Это был полюс хмельного веселья, где воду жизни не в силах леденить спартанский разум. Тут, на перекрестке улиц Суареса и Кекочоа, мужская рука держала на весу женскую ладошку, а ноги неторопливо, как бы наощупь, делали шаг влево и шаг вправо, держа позицию против партнера, а со стороны казалось, будто пары мерно покачиваются в такт своим чувствам и внутреннему ритму. Танго, великий аргентинский танец потаскух и забияк! Об этом же мемориальная доска на фасаде кафе: "На этом перекрестке разборок, по свидетельству известного музыканта Энрике Каликамо, в 1909 году появилось кафе, ставшее резиденцией танго, куда стекались женщины беспечного поведения и задиристые парни". Подстрочный перевод трансформировался в вольное изложение: итальянские эмигранты в начале столетия нашли на окраине Буэнос-Айреса пристанище, где душа отходила от тоски и
Такую, доселе мне неведомую интерпретацию танго довелось увидеть на улице Сан-Тельмо, где в тридцатые годы блистал певец Карлос Кардель, и в кабаре "Карим"... Пятачки и подмостки - как большие мониторы с бегущей строкой пленительных ножек. На этой горбатой улице, к которой примыкали уютные дворики, утопающие в немыслимых размеров тропических цветах, предлагали старинную утварь, рисунки акварелью, художественные лучшие фото знаменитостей, предметы рукоделия, открыточки с видом на бухту, тончайшего узора женские платки, ремни с бляхами почище черноморских, сладости на все вкусы, бронзовые статуэтки, серебряные портсигары, майки с аляповатой надписью поперек, папаху кубанского казака, книги на испанском и португальском, золоченые тома каких-то энциклопедий, плавки с якорем, ажурные бюстгалтеры и кожаные портмоне, карту Буэнос-Айреса и зодиакальную, сахарницы доброго, цвета предгрозовых облаков серебра... Вещи несли в себе чью-то биографию и часть национальной истории, они помнили и обязывали не забывать. И мерой всему
Максим Горький, будучи в Ереване, признался, что на фокстрот смотрит без отвращения, но находит, что "одежды в этом "танце" излишни и, должно быть, стесняют свободу танцоров, которых можно назвать также и бесстыдниками, хотя, конечно, в природе есть существа еще более бесстыдные, например, мухи, петухи и куры, козлы, собачки". Знаете, когда он вспомнил бесстыдство фауны, выполняющей свое предназначение в свободном, ничем не стесненном волеизъявлении? А глядючи на танец сасунских армян!
Какая пропасть истории между томным танго и боевым танцем горцев - танцуют-то одни мужчины, руки обхватывают плечи друга, тела двигаются слитно, фигуры при этом проделывая почти акробатические. Там - сердцеедство на расстоянии жаркого шепота, безмолвное предложение в ответ на почти неприкрытый спрос; а здесь - однородная аскеза, пляска мышц, резвость ног, и отвага, и гордость, и скупость чувств, и сдержанность страсти... Это почему же, скажите, человечество определило меры веса и длины - и ничего, что хоть как-то обозначило бы эталон поведения, масштаб стыда и совести на карте нравственного общежития? Велики же перепады взлета и падения человеческого духа! Константин Симонов заклинал любимую ждать, обещал непременно вернуться. Одиссей лет десять сражался в Илионе и почти столько же времени наслаждался в обществе Калипсо, но Пенелопа дождалась его; в глубокой старости Гете обезумел от любви к девятнадцатилетней Ульрике, дочери своей возлюбленной, а жена бедного Жан-Жака Руссо изменяла ему, по свидетельству ро
Две дороги прочерчены историей человеческого общества - короткая и длинная. Первая мощена мучениями, орошена кровью и слезами, но эта крутизна ведет к счастью. Вторая, уверяют, ниспослана Богом, она дает смертному внутреннее согласие... Аппиеву дорогу избрал раб Спартак (сам ты раб!), а дорога к храму - путь смирения и покаяния. Кому-то по душе танец с саблями, кому-то танго отдохновения, утомленность благополучием и достатком. Каждый волен в своем выборе.
Больше всего и, наверное, лучше о доме думается вдали от него. Улицы Сан-Паулу еще хранили следы гигантского карнавала. Я не видел бразильских танцев, но грациозная походка женщин порождала сомнения в том, что танец живота обязан своим рождением аравийским пустыням. Всякие румбы, самбы, фокстроты и танго, гаучо - танец аргентинских пастухов (он совершенно великолепен, столько в нем непокорности и вызова судьбе) - вызывали неодолимое желание понять наконец-то истоки и факторы национального оптимизма. Отчего одним народам уготовано бесконечное страдание, жертвенность, а другим - упоение жизнью дано как бы наследственно, и его никогда и ничем не перебьешь? Если вам жарко лишь потому, что мама родила поближе к экватору, то это просто понять. Однако почему грустно и холодно тем, на родине которых поселился первый человек, прародитель наш Ной (долго я колебался, какой знак поставить в конце фразы, и остановился на трезвой точке). Откройте девятую главу Бытия: "Ной начал возделывать землю и насадил виноградник. И в
...Машина засигналила, и я понял, что пора обратно. Подошел к бармену, он понимающе кивнул и подставил фужер. Я прочертил линию ниже середины бокала, и он, как мне показалось, не столь услужливо налил вина. Оно было и впрямь приятным, как бывает приятным вино, когда его хочется, и не столько потому, что тебя мучит жажда, а потому, что недолог век жизни, а окаянным мыслям следует дозреть до того, да, до того, как тебе будет ровным счетом наплевать и на томное танго, и на бегущую строку красивых ножек на мониторе молодости, и на историческое расстояние от Капуи до Рима, и еще на многое, кажущееся таким важным и серьезным, но почти ничтожное в масштабах тысячелетий и тем более вечности.
Когда-нибудь каждый из нас приходит к подобным выводам. Рано или поздно. Но одно дело априори, вот так на полуночной окраине южноамериканского города, в час нечаянного открытия несложных в общем-то истин, и совсем другое - в печальный миг, в самый печальный миг земного бытия. И, не в силах унять волнение, я сделал нехитрое - кто знает, возможно, и примитивное - обобщение: шаг влево, шаг вправо - либо танго, либо попытка к бегству.
Впрочем, разве это не одно и то же, если такая попытка предполагает бегство от действительности? (Легкая словесная игра с печатью страдательности.)
Армяне проморгали свое танго, свои фокстроты, свои гопаки и прочие развеселые переплясы. Им навязали танец с саблями, ничего общего не имеющий с танцем впритирку - как мироощущением, как эпикурейской философией, как состоянием духа, которому неведомы тревога и страх.
Непомерно высокую цену мы заплатили за земной рай, а оказалось, что он не имеет цены и вообще он не продается, а перепадает везучим.
Обидно, черт возьми!
9.06.97
- Чего желает сеньор? - вежливо осведомился молодой жгучий брюнет за стойкой. По правде, я не понял вопроса, просто догадался, что чужак был воспринят им как клиент. А раз клиент, да еще в полночь, да еще у аргентинского черта на куличках, да еще с беспокойными глазами... Я ткнул пальцем в бутыль красного вина и прочертил выше середины доброго фужера.
Бармен ловко откупорил бутылку, и ее содержимое призывно забулькало в бокале. Мир пока на самую малость окрасился в мажорные тона, и я стал различать расплывчатые цифры на ценнике рая.
А пары танцевали впритирку, словно бы испытывая на доступность рельеф желанных мест. Кафе стояло посреди сплошной полуночной темноты, светясь и ликуя, как вызов дремучей душе. Это был полюс хмельного веселья, где воду жизни не в силах леденить спартанский разум. Тут, на перекрестке улиц Суареса и Кекочоа, мужская рука держала на весу женскую ладошку, а ноги неторопливо, как бы наощупь, делали шаг влево и шаг вправо, держа позицию против партнера, а со стороны казалось, будто пары мерно покачиваются в такт своим чувствам и внутреннему ритму. Танго, великий аргентинский танец потаскух и забияк! Об этом же мемориальная доска на фасаде кафе: "На этом перекрестке разборок, по свидетельству известного музыканта Энрике Каликамо, в 1909 году появилось кафе, ставшее резиденцией танго, куда стекались женщины беспечного поведения и задиристые парни". Подстрочный перевод трансформировался в вольное изложение: итальянские эмигранты в начале столетия нашли на окраине Буэнос-Айреса пристанище, где душа отходила от тоски и
Такую, доселе мне неведомую интерпретацию танго довелось увидеть на улице Сан-Тельмо, где в тридцатые годы блистал певец Карлос Кардель, и в кабаре "Карим"... Пятачки и подмостки - как большие мониторы с бегущей строкой пленительных ножек. На этой горбатой улице, к которой примыкали уютные дворики, утопающие в немыслимых размеров тропических цветах, предлагали старинную утварь, рисунки акварелью, художественные лучшие фото знаменитостей, предметы рукоделия, открыточки с видом на бухту, тончайшего узора женские платки, ремни с бляхами почище черноморских, сладости на все вкусы, бронзовые статуэтки, серебряные портсигары, майки с аляповатой надписью поперек, папаху кубанского казака, книги на испанском и португальском, золоченые тома каких-то энциклопедий, плавки с якорем, ажурные бюстгалтеры и кожаные портмоне, карту Буэнос-Айреса и зодиакальную, сахарницы доброго, цвета предгрозовых облаков серебра... Вещи несли в себе чью-то биографию и часть национальной истории, они помнили и обязывали не забывать. И мерой всему
Максим Горький, будучи в Ереване, признался, что на фокстрот смотрит без отвращения, но находит, что "одежды в этом "танце" излишни и, должно быть, стесняют свободу танцоров, которых можно назвать также и бесстыдниками, хотя, конечно, в природе есть существа еще более бесстыдные, например, мухи, петухи и куры, козлы, собачки". Знаете, когда он вспомнил бесстыдство фауны, выполняющей свое предназначение в свободном, ничем не стесненном волеизъявлении? А глядючи на танец сасунских армян!
Какая пропасть истории между томным танго и боевым танцем горцев - танцуют-то одни мужчины, руки обхватывают плечи друга, тела двигаются слитно, фигуры при этом проделывая почти акробатические. Там - сердцеедство на расстоянии жаркого шепота, безмолвное предложение в ответ на почти неприкрытый спрос; а здесь - однородная аскеза, пляска мышц, резвость ног, и отвага, и гордость, и скупость чувств, и сдержанность страсти... Это почему же, скажите, человечество определило меры веса и длины - и ничего, что хоть как-то обозначило бы эталон поведения, масштаб стыда и совести на карте нравственного общежития? Велики же перепады взлета и падения человеческого духа! Константин Симонов заклинал любимую ждать, обещал непременно вернуться. Одиссей лет десять сражался в Илионе и почти столько же времени наслаждался в обществе Калипсо, но Пенелопа дождалась его; в глубокой старости Гете обезумел от любви к девятнадцатилетней Ульрике, дочери своей возлюбленной, а жена бедного Жан-Жака Руссо изменяла ему, по свидетельству ро
Две дороги прочерчены историей человеческого общества - короткая и длинная. Первая мощена мучениями, орошена кровью и слезами, но эта крутизна ведет к счастью. Вторая, уверяют, ниспослана Богом, она дает смертному внутреннее согласие... Аппиеву дорогу избрал раб Спартак (сам ты раб!), а дорога к храму - путь смирения и покаяния. Кому-то по душе танец с саблями, кому-то танго отдохновения, утомленность благополучием и достатком. Каждый волен в своем выборе.
Больше всего и, наверное, лучше о доме думается вдали от него. Улицы Сан-Паулу еще хранили следы гигантского карнавала. Я не видел бразильских танцев, но грациозная походка женщин порождала сомнения в том, что танец живота обязан своим рождением аравийским пустыням. Всякие румбы, самбы, фокстроты и танго, гаучо - танец аргентинских пастухов (он совершенно великолепен, столько в нем непокорности и вызова судьбе) - вызывали неодолимое желание понять наконец-то истоки и факторы национального оптимизма. Отчего одним народам уготовано бесконечное страдание, жертвенность, а другим - упоение жизнью дано как бы наследственно, и его никогда и ничем не перебьешь? Если вам жарко лишь потому, что мама родила поближе к экватору, то это просто понять. Однако почему грустно и холодно тем, на родине которых поселился первый человек, прародитель наш Ной (долго я колебался, какой знак поставить в конце фразы, и остановился на трезвой точке). Откройте девятую главу Бытия: "Ной начал возделывать землю и насадил виноградник. И в
...Машина засигналила, и я понял, что пора обратно. Подошел к бармену, он понимающе кивнул и подставил фужер. Я прочертил линию ниже середины бокала, и он, как мне показалось, не столь услужливо налил вина. Оно было и впрямь приятным, как бывает приятным вино, когда его хочется, и не столько потому, что тебя мучит жажда, а потому, что недолог век жизни, а окаянным мыслям следует дозреть до того, да, до того, как тебе будет ровным счетом наплевать и на томное танго, и на бегущую строку красивых ножек на мониторе молодости, и на историческое расстояние от Капуи до Рима, и еще на многое, кажущееся таким важным и серьезным, но почти ничтожное в масштабах тысячелетий и тем более вечности.
Когда-нибудь каждый из нас приходит к подобным выводам. Рано или поздно. Но одно дело априори, вот так на полуночной окраине южноамериканского города, в час нечаянного открытия несложных в общем-то истин, и совсем другое - в печальный миг, в самый печальный миг земного бытия. И, не в силах унять волнение, я сделал нехитрое - кто знает, возможно, и примитивное - обобщение: шаг влево, шаг вправо - либо танго, либо попытка к бегству.
Впрочем, разве это не одно и то же, если такая попытка предполагает бегство от действительности? (Легкая словесная игра с печатью страдательности.)
Армяне проморгали свое танго, свои фокстроты, свои гопаки и прочие развеселые переплясы. Им навязали танец с саблями, ничего общего не имеющий с танцем впритирку - как мироощущением, как эпикурейской философией, как состоянием духа, которому неведомы тревога и страх.
Непомерно высокую цену мы заплатили за земной рай, а оказалось, что он не имеет цены и вообще он не продается, а перепадает везучим.
Обидно, черт возьми!
9.06.97
Опубликовано 10 марта 2010 года
Новые статьи на library.by:
РАЗНОЕ:
Комментируем публикацию: ОТ ТАКИХ ТАНЦЕВ РОЖДАЮТСЯ КРАСИВЫЕ ДЕТИ
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1268174919 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций