публикация №1659964772, версия для печати

ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ: ФЕНОМЕН ПАЛОМНИЧЕСТВА В СЛОВАКИИ


Дата публикации: 08 августа 2022
Автор: Э. Г. ЗАДОРОЖНЮК
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1659964772)
Рубрика: РАЗНОЕ
Источник: (c) Славяноведение, № 5, 31 октября 2013 Страницы 3-19


(к 25-летию "демонстрации со свечами")1

Статья посвящена значимым для истории словацкого оппозиционного движения феноменам - паломничеству и "демонстрации со свечами" 25 марта 1988 г. На основе архивных документов прослеживаются процессы политизации словацких католиков под влиянием "тайной" церкви. Анализируется соотношение двух различных форм проявления ненасильственного сопротивления ("неполитической политики") - Хартии 77 и протестных настроений в рамках католической церкви. The article is dedicated to the phenomena meaningful for the Slovak oppositional movement, namely pilgrimage and the "Candle Demonstration" of March 25, 1988. Archival materials are used to demonstrate the process of politicisation among the Slovak Catholics under the influence of the "cryptal" church. The author analyses the correlation of the two different forms of non-violent resistance (the so called "apolitical politics") -Charter 77 and protest moods within the Catholic Church.

Ключевые слова: Словакия, протестные настроения, паломничество, "тайная" церковь, "режим нормализации", Объединение католического духовенства Пацем ин Террис (ОКД ПиТ), ненасильственное сопротивление, "неполитическая политика".

25 марта 1988 г. в Братиславе на площади имени П. О. Гвездослава, названной в честь словацкого поэта и мыслителя (1849 - 1921), состоялась "демонстрация со свечами" ("мирное шествие со свечами"), получившая широкий резонанс во всем мире. Две тысячи горожан и жителей Словакии собрались на самой площади, еще 12 тыс. - на прилегающих к ней улицах. Свечи горели в течение получаса, пелись религиозные гимны - как это не раз происходило в ходе паломничеств. Демонстрация была разогнана с применением водометов, а 141 ее участник подвергся аресту.

Есть основания считать событие 25 марта 1988 г. кульминацией противостояния церкви и государства в Словакии на протяжении всей ее послевоенной истории и особенно после краха "социализма с человеческим лицом". Горящие свечи осветили темные глубины пропасти в отношениях между верующими и "режимом нормализации". "Демонстрация со свечами" выявила значимость трех процессов, которые определили нарастание силы оппозиционных движений и одновременно мощи массовых протестных настроений - в ретроспективе именно с нее начинается отсчет краха этого режима в Словакии. Во-первых, ее можно трактовать как своеобразное паломничество, в котором приняли участие


Задорожнюк Элла Григорьевна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

1 Исследование выполнено в рамках проекта ОИФН РАН "Нации и государства в мировой истории".

стр. 3

не только католики, но также лютеране, представители других церквей и даже атеисты. Во-вторых, демонстрация фактически выявила пункты противостояния патронировавшегося государством Объединения католического духовенства Пацем ин Террис2 (ОКД ПиТ) и "тайной" церкви. В-третьих, многие прихожане католической церкви после ее разгона политизировались и вошли в более тесный союз с другими оппозиционными течениями, представляемыми, в первую очередь, движением "зеленых" и творческой интеллигенцией. Как отмечают исследователи, "в ходе пения религиозных гимнов в едином порыве объединились не только католики, но также представители экологических движений и художественных кругов - и с этого момента их взаимопонимание и взаимодействие постоянно усиливались" [1. С. 79]. В конечном счете политизация католицизма (и других религиозных течений) оказала влияние на формирование в Словакии протоструктур гражданских инициатив, движения Общественность против насилия и партий, определяющих политический ландшафт и современной Словакии.

Предыстория "демонстрации со свечами", равно как история и логика становления религиозного фактора3 протестного движения в Словакии как ключевого, и является предметом данной статьи. Акцент в ней ставится на феноменологическом описании паломничеств и "демонстрации со свечами", которая трактуется как одна из специфических и в чем-то кульминационных его форм. Противостояние лояльного "режиму нормализации" ОКД ПиТ и "тайной" церкви уже были изложены в работах автора, равно как и - фрагментарно - консолидация названных выше направлений оппозиционного движения [2].

Известный словацкий политический деятель Я. Чарногурский, прямой или косвенный участник большинства из рассматриваемых в статье событий, отмечал, что предыстория демонстрации 25 марта 1988 г. носит едва ли не приключенческий характер. Еще в середине февраля 1988 г. он получил из Швейцарии от известного чехословацкого хоккеиста, а на тот момент исполнительного вице-директора Всемирного конгресса словаков (Канада) эмигранта М. Штястного, спрятанный в плитке шоколада листок, который обнаружился совершенно случайно. В нем говорилось, что словаки за рубежом готовят на 25 марта 1988 г. демонстрации перед зданиями чехословацких посольств в различных городах мира в поддержку религиозной и гражданской свобод; он просил, чтобы их поддержали словаки и в самой Словакии. Чарногурский и его сторонники решили поддержать данную инициативу, заручившись поддержкой "тайной" церкви [3. С. 614]. Тем более, что в тот момент ее активисты в Словакии пребывали в приподнятом настроении: петицию моравских католиков против преследования верующих, содержавшую 31 пункт, к началу 1988 г. подписали более 500 тыс. чехословацких католиков, в том числе около 300 тыс. - в Словакии [4]. Основные требования петиции: отделение церкви от государства; прекращение государственного вмешательства в церковные дела и др. [5. Krab. С. 99. L. 158].

Вторым импульсом явилась попытка проведения публичной демонстрации в Праге 10 декабря 1987 г. в День прав человека, организатором которой являлась Хартия 77 [3. С. 614 - 615]. Людей собралось немного, поэтому эта демонстрация не считалась Хартией 77 успешной, но "тайная" церковь в Словакии оценивала достаточно высоко сам факт ее проведения.

О намерении провести демонстрацию активисты "тайной" церкви в Словакии узнали 10 марта, когда один из них - Ф. Миклошко, в соответствии с действовавшим законодательством о праве граждан на собрания, направил в окружной на-


2 Pacem in Terris (лат.) - Мир на Земле.

3 По данным переписи населения, в Словакии в 2011 г. 62 % населения причисляли себя к римско-католической церкви (в 2001 г. - 68,9 %, в 1991 г. - 69,4 %).

стр. 4

циональный комитет г. Братиславы письмо с информацией о ней4 [6]. Свои планы организаторы сообщили редакциям радиостанций "Ватикан" (10 марта 1988 г.) и "Голос Америки" (13 марта 1988 г.).

14 марта секретарь Национального комитета Братиславы (НКБ) по делам церкви ознакомил значительную часть братиславских священников с планировавшейся демонстрацией и одновременно призвал их выразить свое негативное к ней отношение. Некоторые священники от этой акции "подполья" дистанцировались, однако и призывы чиновников приложить усилия для "правдивого" информирования верующих в костелах, проигнорировали [6].

Нешуточную тревогу вызвала ее подготовка у партийных органов. 15 марта информация о "демонстрации со свечами" явилась предметом обсуждения заседания президиума ЦК Коммунистической партии Словакии (ЦК КПС), анализировавшего внутриполитическую ситуацию в словацкой части социалистической федерации. Министр внутренних дел сообщил о планировавшейся на 25 марта "людьми с Запада" акции, которая была названа "политической". Президиум ЦК КПС предложил три варианта решения: один из них, названный "крайним", не исключал применение силы [6]. Словацкое коммунистическое руководство призывало секретарей по церковным делам при краевых и районных национальных комитетах (так называемые церковные секретари) превентивно оказать влияние на римско-католическое духовенство с тем, "чтобы оно от указанной акции отмежевалось, оказав тем самым соответствующее влияние на верующих". Городским церковным секретарям надлежало "обеспечить в ряде костелов в Братиславе в период с 23 марта организацию богослужений, на которых духовенству следовало призвать верующих не принимать участия в демонстрации и добиться, чтобы официальная церковь дистанцировалась от протестной акции, организованной мирянами. Официальной церкви было рекомендовано использовать при этом следующие аргументы: акция может привести к дестабилизации отношений между государством и Ватиканом и оказать негативное влияние на наметившуюся в последнее время перспективу достижения соглашения между ними" [6].

Принятые "режимом нормализации" в Словакии предупредительные меры, включая давление на католическое духовенство, не заставили себя долго ждать. В канун "демонстрации со свечами" ряд священников из ОКД ПиТ выступили в СМИ с выражением негативного к ней отношения [3. С. 616; 5. Krab. С. 67. L. 127 - 128; 6]. Другая часть духовенства, поддерживавшая ОКД ПиТ, вела себя индифферентно, не допуская лишь пропаганды готовившейся акции в костелах. Между тем примерно за день до демонстрации на дверях некоторых костелов в Братиславе появились листовки, информировавшие прихожан о ее проведении.

Судя по архивным документам, власти, действительно, основательно готовились к демонстрации. Так, по указанию ЦК КПС была создана комиссия, которая разработала соответствующие контрмеры. Секретариат правительства Словацкой социалистической республики (ССР) по делам церкви при Министерстве культуры Словакии дал гарантию, что представители римско-католической и греко-католической церквей от этого мероприятия дистанцируются. Заявление Корпуса ординариев Словакии публиковалось в прессе, в том числе в церковной [5. Krab. С. 67. L. 127].

Государственные надзорные органы настаивали на проведении накануне и в день "демонстрации со свечами" "отвлекающих" богослужений, предпринимались и другие, более приземленные, превентивные меры по ее пресечению. Так,


4 Еще в начале февраля 1988 г. чехословацкой разведке, которая вела мониторинг эмигрантских организаций, удалось зарегистрировать сообщение о планах проведения демонстрации, когда М. Штястны передавал радиосообщение о готовившихся митингах протеста в столичных городах ряда западных государств [6].

стр. 5

не допускалось использование автобусов для массовой перевозки желающих в Братиславу и т.п. [5. Krab. С. 67. L. 128].

Демонстрация все же состоялась. Документы внешне бесстрастными словами передают атмосферу шока и одновременно иллюзорного самоуспокоения властей от демонстрации "25.3.1988 г., около 17.00, - говорилось в одном из них, - начали собираться верующие перед небольшим костелом на площади Гвездослава. В 18.00 собравшиеся перед национальным театром около 600 человек зажгли свечи. Одновременно стали петь государственный гимн, а потом и другие, национальные, песни. Представитель Национального фронта ССР и сотрудники органов безопасности призвали собравшихся разойтись, разъясняли, что речь идет о неразрешенном мероприятии. После того, как толпа этот призыв проигнорировала, сотрудники органов милиции предприняли попытки разогнать толпу, сначала с помощью легковых автомобилей милиции, а потом при помощи поливальной машины. Собравшиеся переместились к фонтану перед Словацким национальным театром. В 18.35 были использованы водометы. Примерно в 18.45 площадь очистили [...] Официальные представители церкви и духовенство осуждают это демонстративное собрание и характеризуют его как мероприятие с четко выраженной антиобщественной политической направленностью. Меры чех[ословацких] государственных органов и органов безопасности квалифицируются как адекватные целям и намерениям организаторов данной акции" [5. Krab. С. 67. L. 128].

Документ зафиксировал и то, что можно назвать посттравматическим синдромом от демонстрации. В нем, в частности, утверждалось: во-первых, многие священнослужители, а также представители государственных органов получали анонимные письма с угрозами, связывая их с непризнанием демонстрации; во-вторых, "наблюдались попытки использовать заявления официальных представителей церкви о поддержке требований нелегальных церковных структур [...] В этой связи Секретариат правительства ССР по делам церкви принял конкретные меры относительно угрозы использования публичных церковных собраний в рамках Марианского года" [5. Krab. С. 67. L. 129]. Придавая новое качество демонстрации как политизированному выступлению верующих, документ все же допускал, что не все они, а тем более не все священники, однозначно ее одобряют.

По-иному трактовали демонстрацию активисты и приверженцы "тайной" церкви. Чарногурский вспоминал: "Большое количество людей, их преданность делу и мужество по отношению к действиям полиции - все это свидетельствовало, что наступает заключительная фаза борьбы с коммунизмом" [7. С. 374]. Согласно мемуарному свидетельству Ф. Миклошко, события 25 марта носили спонтанный характер, но с учетом того, что уже с января 1988 г. требования религиозных свобод в Чехословакии стали звучать все чаще и громче, их можно считать и запланированными. Действительно, проходившая в 1987 г. - начале 1988 г. в Чехословакии самая крупная подписная акция за религиозные свободы требовала логического продолжения. Оно и проявилось уже в виде "демонстрации со свечами" в поддержку религиозных свобод, которые являются основополагающими для прав человека в целом. Этих свобод неявно требовали в ходе паломничеств, которые проходили еще в дофевральской Словакии и в рамках которых мистическое озарение заканчивалось акциями гражданского неповиновения, в чем-то подтверждая универсальное положение французского католического мыслителя Шарля Пеги (1873 - 1914): "Все начинается с мистики, а заканчивается политикой".

Созданная в Словакии в 1974 г. духовно-религиозная община "Фатима" [8. S. 12 - 16] как структура "тайной" церкви, а также ранее призывавший к неучастию в политике тайно рукоположенный в епископский сан Я. Х. Корец, как и его более радикальные соратники В. Юкл, С. Крчмери и Р. Фибы, подчеркивали преемственность противостояния государства и католической церкви в Словакии

стр. 6

(подробнее см. [9]). "Я, - вспоминал Ф. Миклошко, - вижу нечто мистическое в нашей истории. В [19]47-м в апреле повесили Тисо, а в мае должно было быть паломничество, молодежное паломничество из Братиславы в Марианку. И студенты решили, что они пойдут пешком с крестом такой величины, как у Христа. И эти люди шли с крестом через всю Братиславу, и когда они возвращались, Братислава была на ногах, и люди были в каком-то экстазе, подходили к этому кресту, целовали его. И "Католическая газета" написала: "Словакия воскликнула: крест, который грядет, принимаю!" Очень интересно, ведь тогда еще шла большая политическая борьба, люди еще верили, что парламент, правительство как-нибудь разберутся [...] Это было своеобразное мистическое озарение, а ровно спустя сорок лет пришло другое мистическое озарение, эта демонстрация со свечами. Удивительно, что полицейские били демонстрантов, поливали их из водяных пушек и так далее, а эти люди, которых швыряли на землю, тут же вставали и зажигали свечку, и полчаса эта свечка горела. Каждый, кто там был, вспоминал это как трансцендентальный опыт. Люди молились, пели, их оттесняли, они возвращались и кричали: "Еще пять минут! Еще четыре минуты!", хотели продержаться еще немного" [10].

В другом мемуарном свидетельстве словацкого диссидента М. Кусы отмечается, что "демонстрация со свечами" выявила важный момент взаимопонимания между такими оппозиционными "режиму нормализации" структурами, как Хартия 77 и "тайная" церковь. Я. Паточка называл Хартию "новой духовной ориентацией", но она не столько обращала внимание на протестный потенциал верующих, сколько ставила акцент на довольно абстрактных религиозных свободах, поэтому она и не стала столь популярной в Словакии, как в Чехии. Как небезосновательно считает Кусы, Хартия 77 в этом плане не предлагала словацким верующим ничего кардинально нового по сравнению с тем, что уже дала "тайная" церковь с ее многолетним опытом. "Она ["тайная" церковь], - утверждает Кусы, - не шла на конфронтацию с режимом, избирала скорее деятельность при помощи "мирного прогресса в рамках закона". Она отказывалась брать на себя роль гражданско-политического диссидентства и хотела репрезентовать лишь позицию верующих" [U.S. 284].

Оказалось, что все было не так просто - и данная церковь, постепенно аккумулируя энергию протеста в ходе паломничеств, благословила и поддержала ее выражение в форме "демонстрации со свечами". С этого момента Хартия 77 признала мощный потенциал "неполитического" движения словацких католиков в их противостоянии "режиму нормализации", по-новому оценив и феномен паломничеств. Новые оценки демонстрация получила в документе Хартии под названием "Брутальное вмешательство против собравшихся верующих в Братиславе" [12. S. 990 - 991]. Словацкие католики не испытывали тогда потребности перейти на более высокий уровень борьбы за гражданские и политические права в целом, репрезентовавшиеся Хартией. "Представители "тайной" церкви (епископ Корец и его ассистент Ф. Миклошко) мне тогда сказали: наши верующие не давали нам мандат на переход на этот гражданско-политический уровень!" [11. S. 285], - писал М. Кусы. Фактически же на этот уровень они перешли, по-своему продемонстрировав мощь ненасильственного сопротивления, своего рода "неполитической политики" в Словакии.

Надо сказать, что контакты словацких религиозных активистов со "светскими" диссидентами намечались еще с начала 1970-х годов. Интересно свидетельство Ф. Миклошко о встречах с известным словацким философом М. Шимечкой и будущими хартистами. "Одного из чешских диссидентов, - вспоминал он, - эштебаки (т.е. сотрудники органов госбезопасности. - Э. З.) задержали в Братиславе и, отправляя его назад, предупредили: "Хотите в Чехии подрывать республику - пожалуйста. Но здесь вам это не удастся"" [10]. Диссидентов в это время в

стр. 7

Словакии были считанные единицы, причем они находились под более жестким, чем в Чехии, контролем [2]. Диссиденты же религиозные - если таковыми можно назвать приверженцев "тайной" церкви - подобного одиночества не ощущали, их судьбами интересовалась церковь и в Словакии, и за рубежом, а в ходе паломничеств они были окружены верующими.

Зарубежные радиостанции "Свободная Европа" и "Голос Америки" при участии священника-салезианца А. Глинки, эмигрировавшего из Чехословакии еще в 1951 г., а также глава Словацкой католической миссии в Вене священник С. К. Чик придали событиям 25 марта общеевропейское звучание, трактуя их как противостояние "режиму нормализации". Уже вечером 25 марта из передач радиостанции "Голос Америки" Словакия узнала о происходивших на площади Гвездослава событиях, хотя готовившиеся за рубежом перед зданиями посольств ЧССР в ряде стран демонстрации не состоялись.

Примечательно, что еще за два дня до начала демонстрации австрийское радио, предваряя события, оценило планировавшуюся акцию как самую масштабную конфронтацию между государственными органами и частью населения со времен Пражской весны. Это дало повод партийному руководству и в дальнейшем неоднократно возвращаться к анализу прошедших 25 марта событий, выяснять их причины и принимать меры по предотвращению их в будущем.

Они явились предметом пристального рассмотрения партийных форумов, в частности, пленума ЦК КПС 14 апреля 1988 г., в работе которого приняли участие прибывшие из Праги генеральный секретарь ЦК КПЧ М. Якеш и секретарь ЦК КПЧ К. Гофман. Избранный на пленуме первый секретарь ЦК КПС И. Янак, сменивший И. Ленарта, возглавлявшего партию с 1970 г., представил доклад о работе словацких коммунистов, в том числе и в сфере церковной политики. Причины эскалации напряженности в словацкой части федерации он объяснял вмешательством "реакционных сил, которые в 1988 г. интенсифицировали попытки, направленные на дестабилизацию политической обстановки в Словакии". Они "усиливают идейно-диверсионное и психологическое давление на наших граждан, действуют по заранее продуманным планам и используют реакционные эмигрантские организации, каким является Всемирный конгресс словаков". Вся акция, по его словам, была организована из-за рубежа при посредничестве радиостанций "Голос Америки", "Свободная Европа", австрийского радио и телевидения.

Не вызывало сомнений у докладчика и то, что "давление со стороны зарубежных идейно-диверсионных центров будет увеличиваться", поэтому будет возрастать и значение идеологической и массово-политической деятельности партии в процессе перестройки [13. Zapis zo zasadania Ustredneho Vyboru Komunistickej strany Slovenska dna 14. aprila 1988. Krab. C. 1953. L. 19 - 20]. Раздававшиеся в адрес "тайной" церкви обвинения в связях с "людовской", "националистической" и "клерофашистской" эмиграцией превращались на заключительной стадии "режима нормализации" уже в ритуально-нормативные, но то были "дежурные" обвинения - верующие, в первую очередь, сами вступили в борьбу за свои права.

В дискуссии на пленуме выступил министр культуры Словакии М. Валек, в ведении которого, собственно, и находился курировавший церковную деятельность Секретариат правительства ССР по делам церкви. Он указал на возросшую активность "так называемой тайной церкви, которая вылилась недавно в организацию демонстрации под предлогом назначения епископов на вакантные места в Чехословакии". "Надо сказать, - отметил он, - что организаторы этой акции известны. Их имена были опубликованы, вы их видите в газетах. Зарубежный организатор - Всемирный конгресс словаков - это та инстанция, которую ни вам, ни всему обществу представлять не надо. Однако нужно отметить, что вся эта акция, и не только она одна, но все происходящие в церковной сфере движения точно вписываются в продуманный идейно-диверсионный план в отношении

стр. 8

Чехословакии. Его составители добиваются эскалации напряженности, пытаются доказать, что в Чехословакии не соблюдаются Хельсинкские соглашения и под предлогом несоблюдения прав граждан, в том числе и прав религиозных, провоцируют беспорядки". Министр - и это был, пожалуй, единственный на пленуме объективный и здравый подход к поискам причин роста недовольства в словацком обществе - задал вполне обоснованный вопрос: "Не виноваты ли мы сами, не дали мы какого-нибудь повода для проведения у нас демонстраций за соблюдение прав верующих?". "Должен сказать, - продолжал он, - что нам следует подходить критически к оценке своей работы [...] сегодня мы делаем ненужные ошибки. Из них надо делать соответствующие выводы и не допускать их в дальнейшем". В то же время министр четко выделил тенденцию, которую выявила "демонстрация со свечами": "постепенный переход от религиозных к общим политическим требованиям. Сначала это были требования назначений на вакантные епископские престолы, но затем стали раздаваться и призывы борьбы за всеобщие права человека, социальные гарантии и так далее" [13. Zapis zo zasadania Ustredneho Vyboru Komunistickej strany Slovenska dna 14. aprila 1988. Krab. C. 1953. L. 29]. He менее примечательным можно назвать и его следующий, во многом прогностический, вывод: "Хотелось бы сказать, что, судя по всему, этой демонстрацией ничего не закончится. Наступает время традиционных и крупных паломничеств. Становится более-менее ясно, что появятся попытки злоупотреблений паломничествами. Мы провели беседы с некоторыми епископами, ординариями и потребовали от них создать все условия для такого достойного проведения паломничеств, чтобы в их ходе не пришлось вообще прибегать к административным мерам; но при этом церковь должна взять на себя ответственность и следить, чтобы паломничества не выходили за религиозные рамки, чтобы костелы не стали местом проведения антисоциалистических политических митингов".

Вместе с тем министр выступил против "компромиссов в вопросах взаимоотношений церкви и религии и их решения по западным рецептам". "Хотел бы подчеркнуть, - заявил он, - что мы можем подвергнуть критическому пересмотру практические аспекты церковной политики, можем сделать более гибкой эту политику, можем проявить благородство там, где мы были чересчур жесткими, но в целом же, безусловно, никто не собирается торговать правилами и принципами. Мы не воюем против церкви, не воюем против верующих, мы ведем борьбу против тех, кто намерен использовать религию в враждебных политических целях. В заключение хотел бы обратиться внимание на следующий момент: мы вступаем в период когда античехословацкая кампания достигнет кульминации, скорее всего, в августе с[его] г[ода]. Нужно постоянно проводить беседы, главным образом, с молодыми коммунистами для которых словацкое государство (имеется в виду период 1939 - 1944 гг. - Э. З.) - это всего лишь страница из учебника истории и которые не пережили 1968 год и его атмосферу; надо разъяснять эти исторические факты с современных позиций, словом, нужно готовится к тому, к чему коммунисты должны быть готовы всегда - к политической борьбе" [13. Zapis zo zasadania Ustredneho Vyboru Komunistickej strany Slovenska dna 14. aprila 1988. Krab. C. 1953. L. 31].

О том, что эта борьба была постоянной и целенаправленной, свидетельствует "узкая" предыстория демонстрации, начавшаяся с поддержания инициативы Штястного "тайной" церковью. Но у нее была и более "широкая" предыстория, коренившаяся в не прекращавшихся ни при каких обстоятельствах паломничествах к святым местам в Словакии.

"Демонстрация со свечами" высветила роль паломничеств в формировании массовых настроений словаков по отношению к "режиму нормализации" до и после 25 марта 1988 г.; паломничества, часто направляемые активистами "тайной" церкви, представали как разновидность "неполитической политики". О том, что

стр. 9

в религиозной жизни Словакии особую роль играли паломничества, в предельно широких границах которых формировалось протестное движение и его структуры, свидетельствовал Чарногурский. Он, в частности, отмечал, что "сопротивление в Чехии было урбанистически-либерально-посткоммунистическим, а в Словакии, главным образом, христианским, составной частью которого являлось паломничество" [14]. С учетом данного и ряда других свидетельств есть основания трактовать и "демонстрацию со свечами" как специфическую форму паломничества на которое собрались, как упоминалось выше, верующие, представляющие разные социальные группы, в том числе и атеистов. Такое единение фиксировалось пристальными наблюдателями и в ходе паломничеств второй половины 1980-х годов. После 25 марта оно предстало в "явном" виде для всех.

Почему именно паломничество послужило почвой для формирования зачаточных форм ненасильственного сопротивления и питательной средой для создания в послеавгустовский период оппозиционных протоструктур в Словакии?

Традиционно первым местом паломничества считается Иерусалим и святые места в Израиле, в дальнейшем - Рим (с IV в.), а также южные территории стран европейского Средиземноморья. С XIII-XIV вв. местами интенсивного паломничества стали славянские земли, в первую очередь польские и словацкие [15]. Ничто не смогло сдержать паломничества туда и во второй половине XX в., несмотря на то, что представители правящих коммунистических режимов постоянно напоминали об их несовместимости с идеями коммунизма. Представители церкви, лояльные к государству, утверждали, что излишнее паломничество для веры вредно, и пытались их регламентировать. Паломничество в годы "режима нормализации" скорее регулировалось, чем запрещалось - и следы протестных движений в них отыскать нелегко.

ОКД ПиТ и "тайная" церковь стремились дать ему идеологическое оформление по своим образцам. Паломники в своей массе не отвергали ни тех, ни других: ОКД ПиТ все же выступала как миротворческая организация, реализующая завет энциклики Павла VI под тем же названием - и вряд ли большинство ее приверженцев считали себя всего лишь агентами нормализационного режима в рядах церкви. Тем более, что ОКД ПиТ не столь мощно укоренилась в Словакии, поскольку здесь церковь сама по себе выступала как миротворческая сила. То же можно сказать и о степени влияния "тайной" церкви на массовое паломничество, хотя в целом ее приверженцы пользовались большим моральным авторитетом, чем ОКД ПиТ. С учетом того, что Святой престол демонстрировал негативное отношение к лояльному правящему режиму объединению (см. [16]).

В целом паломничество выступило как своеобразная школа массового движения на началах самоорганизации и взаимопонимания. Можно даже утверждать, что "нежная" революция в Словакии потому и приняла предельно ненасильственные формы, что ее граждане прошли школу данного взаимопонимания. "В ходе паломничества, - отмечал Чарногурский, - у его участников созревает сознание сопричастности и национального единения без всяких ограничений. Хотя они полностью заполняют костелы и теснятся возле них, их единение является, если использовать выражение Татарки, - духовным. Им, действительно, не нужно использовать экспрессивный язык политических собраний, они и так знают, о чем идет речь и что происходит. Достаточно вспомнить аплодисменты при упоминании имен папы, кардинала Томашека, епископа Кореца" [7. S. 59]. На паломничестве в Левоче можно было увидеть паломников из Австрии, Венгрии и Польши, но и словацкие группы совершали паломничество в Ченстохов (до введения в Польше военного положения).

Следует подчеркнуть, что паломничество по своей сути является полифункциональным феноменом с кумулятивным эффектом воздействия на религиозную

стр. 10

жизнь. Часто как паломничество трактуются и крестовые походы; если говорить о его экономической функции, можно отметить создание на местах паломничества рынков, прокладывание торговых путей и т.п. С точки зрения культуры оно способствовало взаимопроникновению цивилизационных начал и установлению оптимальных средств общения. Во второй половине XX в. одна из его функций -аккумуляция политической энергии, которая в наибольшей степени проявилась именно в Словакии. Хотя до середины 1950-х годов паломничество, особенно молодежное, внушало властям подозрения, они все же не пресекались ими, а использовались как доказательство наличия в государстве религиозных свобод. Новую силу паломничество приобрело в постсталинскую эпоху и особенно к середине 1960-х годов и в последующий период, демонстрируя - по убеждениям государственных и партийных деятелей Чехословакии - лояльность верующих уже "режиму нормализации". Но именно в ходе массового паломничества оказалось, что иллюзия относительно того, что между "режимом нормализации" и церковью отношения могут быть "нормальными", стала подвергаться сомнению в 1970-е годы, а к середине 1980-х годов развеялась окончательно.

Во второй половине 1980-х годов совершались многотысячные паломничества к святым местам5: в марте 1986 г. в Шаштине (около 50 тыс. верующих), в июле в Левоче (около 250 тыс.) и Габолтове (около 100 тыс.). В ответ на провозглашение папой Иоанном Павлом II Марианского года (7 июня 1987 г. - 15 августа 1988 г.) государственные органы безуспешно стремились ограничить паломническую активность церкви в Словакии и не допустить ее политизации. Завершило Марианский год в Словакии шествие верующих 13 - 14 августа 1988 г. в Нитре.

Паломничество во все годы нормализации являлось единственным массовым собранием с элементами, не вписывавшимися в ритуалы правящего режима, которое государство не могло запретить. Сами паломники организовывали шествия в соответствии со своими религиозными представлениями, но не отвергали и неверующих их участников. Постепенно "тайная" церковь стала сознавать, что паломничество является той платформой, где ее приверженцы могут встречаться открыто, поскольку из-за большого числа паломников государство не может применить силу, да и должно было хотя бы внешне демонстрировать религиозную свободу, которая декларировалась в конституции ЧССР. Этим обусловливается и активное участие ОКД ПиТ в паломничестве, хотя функций надзора организация не выполняла. Не могли обеспечить эту функцию и несколько десятков сотрудников органов госбезопасности.

"Тайная" церковь не считалась некой сектой и выступала как часть единой католической церкви, поэтому при малейшей возможности участвовала в обычных религиозных мероприятиях, в первую очередь в паломничестве. И здесь тайное становилось явным. Чарногурский отмечал: "В ходе паломничества "тайная" церковь [...] перед аппаратами и видеокамерами тайной полиции обращается к тысячам и десяткам тысяч паломников. Эта способность католической церкви выдержать давление режима, приспособить свои формы к меняющимся общественным условиям и укреплять свое влияние в обществе, отличает ее от светских


5 Расположенные в Левоче святые места были включены в 2005 г. в список марианских мест в Европе. Ранее в 1984 г. папа Иоанн Павел II присвоил храму на Марианской горе (известному с 1330 г., когда здесь исцелился слепой; на соответствующем месте в 1930 г. был возведен комплекс храмов) статус "малой базилики", а в 1995 г. посетил его в ходе второго визита в Словакию, собрав 650 тыс. паломников. Характерно, что особенно мощным было паломничество 1947 г. с молитвами Богу за прекращение Второй мировой войны. Паломники шли из Венгрии и Польши в праздник девы Марии 8 сентября. С 1858 г. действует молельня и для православных. В целом в Словакии из 1267 католических храмов 219 посвящены Божьей Матери Скорбящей как покровительнице Словакии, вследствие чего с 1927 г. празднование ее дня 15 сентября считается и одним из государственных праздников. Главным при этом является храм в Шаштине, куда паломничество осуществляются с 1250 г.

стр. 11

организаций, которые не выдерживали прессинга, прекращали свою деятельность или же подчинялись режиму" [7. S. 59].

Святые места стали территорией неформальных духовных встреч и защиты ценностей солидарности, безопасности и свободы. Первое открытое выступление в Словакии, по свидетельству Миклошко, произошло "в 1983 году, когда арестовали монахов-францисканцев - активистов "тайной" церкви [...] Это была первая подписная акция в Словакии после 1968 года, и это был большой успех, потому что там каждый указал свое полное имя и адрес, и это были провинциалы орденов и другие заметные люди" [10]. Протест с религиозной подоплекой вызывал подозрение у представителей "режима нормализации", которое примерно с этого времени уже не исчезало и перерастало в настороженность к участникам паломничеств.

Политическая конфронтация в ходе паломничества наблюдалась в Велеграде (Моравия) в июле 1985 г. в 1100 годовщину со дня кончины св. Мефодия. 250 тыс. паломников (одна треть которых прибыла из Словакии) освистали тогда федерального министра культуры М. Клусака, попытавшегося обвинить участников религиозного шествия в участии в политическом мероприятии. Впервые огромная толпа людей, соединявшая чешских и словацких католиков, открыто выразила государственному деятелю "режима нормализации" свою позицию. Отрицая политическую интерпретацию шествия, верующие высказывали требования религиозной свободы [17. S. 128] и тем самым прорвали табу молчания. Как отмечали словацкие исследователи, это паломничество "явилось первым после 1949 г. открытым массовым протестом против церковной политики государства" [18]. В этот же день и в Левоче собрались 150 тыс. паломников. Молодое поколение училось преодолевать то, что было свойственно их родителям - страх, утверждали паломники.

Следует подчеркнуть, что паломничество, действительно, в общем и целом носило религиозный характер. Однако в его рамках верующие не могли игнорировать политических контекстов общества, в котором они жили. К концу 1980-х годов с их стороны стали появляться требования освобождения религиозных и даже политических заключенных; поддержка визита в Словакию папы; выражалась и потребность в информации об арестованных в 1950-е годы епископах. Все это укрепляло христианскую солидарность и способствовало сдвигу от настоятельности решения сугубо религиозных задач к критике существовавших в государстве порядков [19].

Правящий режим незадолго до "демонстрации со свечами" обеспокоился возможностью объединения разнородных потоков антинормализационного движения и в информации федерального чехословацкого МВД для президиума ЦК Компартии Словакии от 1 марта 1988 г. обозначил новые его тенденции. "В деятельности внутреннего противника, - указывалось в документе, - подчеркивается стремление к объединению и согласованию действий с антисоциалистическими элементами в ССР, в первую очередь с "хартией", и о формировании единой платформы, на которой в ССР могли бы объединиться антисоциалистически ориентированные бывшие члены КПС, представители венгерского национализма и реакционного крыла римско-католической церкви. Цель - формирование более широкой и дееспособной базы для фактической деятельности оппозиции" [4. S. 213].

Нужно сказать, что партийный аппарат и репрессивные органы достаточно здраво оценивали эту ситуацию и в дальнейшем. В чем-то выражая удовлетворение, что словаки не в такой мере привлекают внимание "режима нормализации", они тем не менее достаточно трезво оценивали реальный масштаб религиозного движения. Действительно, ситуация не могла не разрешиться "демонстрацией со свечами", которую можно трактовать как предельно политизированное паломни-

стр. 12

чество, приуроченное к Вербному воскресению - празднику, указывающему на муки Христовы и последующее воскресение. В силу этого тенденция к неуклонной политизации разнородных движений в рамках католической церкви, включая активизацию структур "тайной" церкви в паломничестве, после мартовских событий 1988 г. в Братиславе, стала явной и мощной. В ответ государство попыталось мобилизовать потенциал ОКД ПиТ, но и здесь, как оказалось, выявились свои трудности.

Встревоженный мартовской "демонстрацией со свечами" и опасаясь ее рецидивов, "режим нормализации" принял превентивные меры даже в отношении официальных церковных мероприятий, не имевших политической подоплеки. В информации от 9 июня 1988 г. федерального руководителя Секретариата правительства по делам церкви речь шла о необходимости принятия мер в связи с подготовкой к запланированному на 11 июня рукоположению в сан новых епископов римско-католической церкви в ЧССР "с целью обеспечения порядка во время проведения данного мероприятия". Информация носила явно успокоительный характер. В ней утверждалось, что на церковно-политическую обстановку в ЧССР оказали заметное влияние встречи заместителя председателя правительства ЧССР с деятелями римско-католической церкви и руководством ОКД ПиТ, а также принятые по ее итогам меры. Позиция правительства ЧССР, переданная федеральным вице-премьером в Словакию, говорилось далее в документе, "была принята и оценена представителями римско-католической церкви позитивно, и можно предполагать, что она имеет поддержку большинства духовенства и верующих римско-католической церкви в ЧССР".

Вместе с тем власти обращали внимание на то, что "на встречах духовенства римско-католической церкви с председателями районных национальных комитетов звучали отдельные голоса (курсив мой. - Э. З.), поддерживавшие кардинала Томашека" [5. Krab. С. 7. L. 18]. Тем самым федеральные власти хотели сказать, что Ф. Томашек, как лицо олицетворявшее протестные настроения в церкви, поддерживали единицы, и "тайная" церковь с ним не соприкасалась. Но реальность была в это время иной, а события в Словакии выглядели трудно совместимыми с позицией федерального чиновника, призванного представлять в соответствующие инстанции национальных республик объективную информацию.

Нотки тревоги в документе все же можно заметить, поскольку на проходивших на местах встречах "часть духовенства Р[имско] Католической] Ц[еркви] подчеркивала, что меры правительству ЧССР следовало принимать заблаговременно, поскольку в настоящий момент они могут восприниматься как результат кампаний, оказывающих давление на органы власти". Поэтому столь пристальное внимание отводилось представителями высших органов власти проведению разъяснительной работы на местах не только в ходе предстоявшего 11 июня торжественного рукоположения в сан новых епископов, но, как можно предполагать, и необходимости обеспечения порядка во время проведения летнего и осеннего паломничеств. Тем более, что в документе прямо говорится об имевших место негативных тенденциях: "Имеются сигналы, что нелегальные структуры хотят использовать массовые собрания верующих после проведения рукоположения для публичного предъявления своих требований". Большую тревогу вызывал рост активности мирян, которые намеревались, в частности, "организовать на 11 - 12 июня незапланированное паломничество (курсив мой. - Э. З.) молодежи к Святым Горам в районе Банской Быстрицы" [5. Krab. С. 7. L. 19]. Госконтроль разрешал проведение только предварительно оговоренного с властями паломничества. В целом в 1988 г. около 700 тыс. чел. участвовали в паломничестве в Словакии, хотя как раз в это время в коммунистической печати появились первые против них выпады, главным образом против скандирования паломниками лозунгов, прославлявших папу, и в поддержку религиозных свобод [7. S. 75]. Но сдерживать их у "режима

стр. 13

нормализации", энергия которого направлялась в основном на поиски внешнего врага и активизацию партийно-пропагандистской деятельности среди различных слоев населения словацкого общества, уже не было практически никакой возможности.

Параллельно с торжественным рукоположением в епископский сан в ряде регионов Словакии 17 - 18 июня 1988 г. прошли аналогичные обряды относительно простых священников. Эти мероприятия, по информации местных органов власти, "прошли без политических инвектив и нападок на государство". В качестве исключения в документе приводилась проповедь священника (район Свидник), который "призывал верующих активнее участвовать в паломничестве, а также обрушился на социалистический общественный строй, напомнив об огромных страданиях, которые выпали на долю священников в 1950-е годы". Он восхвалял кардинала Томашека и заявил в проповеди, что "на сегодняшний день существуют только две группы священнослужителей - герои и трусы" [5. Krab. С. 67. L. 172, 177].

Между тем власти добивались, чтобы религиозное паломничество не выходило за рамки удовлетворения потребностей верующих, а церковь взяла на себя ответственность за его прохождение. Но эта линия оказалась тупиковой, поскольку к концу 1980-х годов политизация паломничества становилась необратимой, а со временем таких сигналов становилось все больше. Не помогали и адресованные духовенству католической церкви предостережения, чтобы "ни они, ни верующие не позволяли втянуть себя в поддержку антиобщественных акций" [5. Krab. С. 7. L. 19].

21 - 23 июня 1988 г. в Благотворительном обществе в Дольном Смоковце состоялся семинар, которому предшествовало заседание президиума ОКД ПиТ [5. Krab. С. 55. L. 12]. В ходе их работы прозвучали критические нотки в адрес контролировавших деятельность церкви государственных органов, что можно считать свидетельством начинавшейся дифференциации и в рамках данной лояльной "режиму нормализации" структуры. Его участниками, в частности, подчеркивалось, что "государственному управлению не хватает широты взгляда, его представителям свойственно несоблюдение договоренностей, оно запаздывает". Именно поэтому, по словам выступавших на семинаре, в сфере государственно-церковных отношений ничего не изменилось, "несмотря на неоднократно повторявшиеся слова о гласности. Выступавшими приводились конкретные примеры отказа чиновников предоставить верующим автобусы для поездок на церковные торжества и совершения паломничества, перечислялись факты, когда местные государственные органы по делам церкви вмешивались в духовную деятельность священников [5. Krab. С. 55. L. 13]. По логике ряда выступавших, в силу этого ОКД ПиТ не смогла занять должного места в организации паломничества - на фоне того, что находившаяся под подозрением государства "тайная" церковь активнее участвовала в их проведении без какой-либо поддержки.

В итоге ход дискуссии вышел из-под контроля председателя ОКД ПиТ и вылился в "субъективизм личных выступлений присутствовавших без какого-либо стремления решить проблемы, которые сопровождают деятельность объединения", - зафиксировал в заключении документ. Президиум подтвердил, что "внутри ОКД ПиТ раздаются противоречивые суждения относительно содержания и форм его деятельности, а некоторые священнослужители используют объединение для реализации неприемлемых в отношении государственных органов требований" [5. Krab. С. 55. L. 13 - 14]. "Совершенно четко, - читаем в постановлении президиума, - проявилось растущее стремление внести в объединение раскол, отвлечь внимание духовенства от решения проблем в объединении собственными силами. Данная "эрозия изнутри", как можно с большой долей уверенности утверждать,

стр. 14

организована с целью ухудшить и без того серьезное положение в объединении и дискредитировать его в глазах священнослужителей Р[имско] К[атолической] Ц[еркви]" [5. Krab. С. 55. L. 15]. Как видим, бациллы свободомыслия, свойственные ранее "тайной" церкви, стали стремительно проникать и в "бастион" "режима нормализации" на религиозном поле - Объединение католического духовенств Пацем ин Террис.

Итоговый взгляд на ситуацию просматривается в документе от 21 июля 1988 г., содержащем информацию о выполнении главных задач плана Секретариата правительства по делам церкви (сфера деятельности католической церкви) за первое полугодие 1988 г. [5. Krab. С. 1. L. 152]. Реализация плана, как отмечалось в документе, за отчетный период обусловливалась "общей общественно-политической атмосферой, которая весьма болезненно отражается в церковно-политической сфере. С одной стороны, проявлялось стремление государственных органов достаточно трезво оценивать и реализовывать обоснованные и завышенные претензии церкви и верующих с целью привлечь их на сторону политики нашего общества и включения в процесс перестройки, с другой - наряду с реальными требованиями церкви и верующих обнаружились тенденции злоупотребления церковью процессом демократизации для завоевания как можно более широкого пространства для оказания влияния на сознание верующих [...] Значительно усилились попытки нелегальных церковных структур и клерикально ориентированных центров злоупотреблять этим естественным процессом в целях реализации клерикально-политических целей в отношении чех[ословацкого] государства" [5. Krab. С. 1. L. 152].

В целом документ не носил самоуспокоительный характер. Правда, в нем подчеркивалось, что указанным структурам все же не удалось в полном объеме реализовать цели по дестабилизации отношений между государством и церковью. Именно поэтому намеченные Секретариатом перспективные задачи можно выполнять "без особых угроз для церковно-политических целей чех[ословацкого] государства и КПЧ". Вместе с тем Секретариат не исключал, что в дальнейшем "их реализация будет требовать повышенного внимания всех церковно-политических работников в С[ловацкой] С[оциалистической] Р[еспублике] с учетом постоянно повышающейся активности, главным образом, рим[ско]-кат[олической] церкви, нелегальных церковных структур и активистов-мирян" [5. Krab. С. 1. L. 153].

В одном из рабочих материалов для ЦК КПС в связи с подготовкой городской идеологической конференции КПС в Братиславе от 9 августа 1988 г. о "тайной" церкви в Словакии говорилось следующее: "В нелегальных религиозных структурах находятся те, кто, вероятно, позволил втянуть себя в эту деятельность то ли из недостатка знаний, то ли по причине отсутствия информации, но они убеждены, что их деятельность нацелена на благо церкви. Однако большинство в этих структурах составляют злостные враги нашего строя, часто получающие платежи из-за рубежа, которые хотят манипулировать верой человека, поскольку верующие составляют массовую базу для формирования потенциальной политической оппозиции (курсив мой. - Э. З." [5. Krab. С. 98. L. 128]. Но и высшие партийные органы, пытаясь держать под контролем стремительно развивавшийся ход событий, продолжали действовать по устоявшимся в годы нормализации идеологическим шаблонам. Стенограмма пленума ЦК КПС 17 - 18 октября 1988 г. (под грифом секретно) показывает, что находившаяся у власти партийная элита так и не сумела найти конструктивные рецепты решения усложнявшейся ситуации. Присутствовавший на пленуме секретарь ЦК КПЧ Я. Фойтик обратил внимание на активизацию различных структур оппозиции, с которыми "связаны нелегальные структуры римско-католической церкви. Я сказал - нелегальные. Однако в последнее время сам пражский епископ Франтишек Томашек полностью поддерживает и

стр. 15

оказывает помощь, конечно, получая при этом инструктаж и поддержку Ватикана, в их легализации" [13. Zapis zo zasadanie Ustredneho Vyboru Komunistickej strany Slovenska v dnoch 17. -18. oktobra 1988. Krab. C. 1954. L. 63].

Словацкие государственные органы, со своей стороны, не упускали возможности поддержать партийный курс на поиски внешнего врага. Анализ архивных документов даже с грифом "только для членов правительства" не позволяет сделать заключение о каких-либо содержащихся в них конструктивных решениях. Так, 21 октября 1988 г. во вступительной речи на заседании президиума словацкого кабинета министров его председатель призвал уделять "исключительное внимание центростремительным силам, которые формируются в различных группах и стремятся под прикрытием перестройки внедриться в общественную жизнь [...] В этой связи необходимо уделять повышенное внимание проблеме нелегальных структур церкви" [5. Krab. С. 7. L. 13 - 14].

В этом же ключе, судя по архивным документам, действовал правящий режим и в последующий период, не поднимаясь до уровня принятия конструктивных решений. На очередном пленуме ЦК КПС 11 апреля 1989 г. звучали все те же банально-устрашающие слова о "политическом клерикализме", которые в принципе уже ничего не решали: "Мы не можем игнорировать то обстоятельство, что активизирующиеся и меняющие тактику различные оппозиционные группы и нелегальные церковные структуры, которые хотят паразитировать на наших недостатках и поживиться за их счет, используя процесс перестройки и демократизации для дестабилизации нашего общества". И далее: "Необходимо наступательно, находчиво и квалифицированно противостоять им политическими средствами. Особое внимание в Словакии следует уделять деятельности нелегальных церковных структур и их намерениям активизировать политический клерикализм" [13. Zapis zo zasadania Ustredneho Vyboru Komunistickej strany Slovenska dna 11 aprila 1989. Krab. C. 1957. L. 35 - 36].

Власти по-прежнему не отказывались от убеждения, что религиозные торжества и паломничество в Словакии не должны иметь политического подтекста, а их цель - удержание моральных норм христианства в как можно более широких слоях населения - совпадает, например, с целями ОВД ПиТ. Однако голоса ведущих идеологов "тайной" церкви о том, что паломничество все сильнее приобретает хотя бы косвенное политическое звучание в той мере, в какой христианские нравственные нормы вступают в противоречие с "режимом нормализации", что религиозные торжества способствуют духовной гомогенности словаков, что наблюдается рост национального самосознания словацкого общества - звучали гораздо убедительнее. Поэтому и осеннее паломничество 1988 г., а также весеннее и летнее 1989 г. ожидались не только как предчувствие и предзнаменование, но уже даже и как сигнал к наступлению тревожных для "режима нормализации" времен.

"И в этом, - утверждал Миклошко, - была специфика Словакии. Я думаю, что если взять всю историю Церкви в Словакии, это один из самых героических ее периодов" [10].

Характерна информация от 9 октября 1989 г., адресованная Секретариатом правительства ССР по делам церкви в отдел пропаганды и агитации ЦК КПС о проводившейся властями работе по подготовке предстоявшего весеннего (1990 г.) паломничества в Шастине. Одним из этапов такой подготовки в документе названо рабочее совещание, состоявшееся 24 августа 1989 г., когда до "нежной" революции оставалось всего около трех месяцев. Оно демонстрирует не только порядок взаимодействия государственных органов и церкви по организации паломничеств, но и то повышенное внимание со стороны госструктур, которое этой подготовке уделялось с учетом роста в стране в целом протестных настроений. Одно лишь перечисление участников совещания, проходившего в районном на-

стр. 16

циональном комитете (РНК) в Сенице может сказать о многом6. На совещании обобщались полученные ранее сведения о паломничествах и опыт их проведения [5. Krab. С. 67. L. 273 - 274].

В августе-сентябре 1989 г. на западе Словакии совершались паломничества (Топольчанки, Нитра-Кальвария, Марианка в Левоче, Бач, Шастин-Страже) и церковное торжество местного значения в Скалке над Вагом. Эти сведения содержатся в "Отчете о церковно-политической ситуации в Западнословацком крае в III квартале 1989 г.", в котором представлен анализ положения в церквях и религиозных обществах в западной части Словакии. "Можно сказать, - отмечалось в отчете, - что последовательной реализацией задач, вытекающих из политико-организационного обеспечения мы добились того, что религиозное паломничество не вышло за рамки удовлетворения потребностей верующих" [5. Sprava о cirkevno-politickej situacii v Zapadoslovenskom kraju za III. stvrt'rok 1989. Situacia v cirkvach a nabozenskych spolocnostiach. Krab. C. 145. L. 1 - 5]. Далее в документе констатировалось, что число паломников в 1989 г. в Западной Словакии оставалось примерно на уровне 1988 г. При этом их количество в Нитре было в несколько раз ниже (около 11000 чел.); в Шастине преобладающее их большинство составляла молодежь, которая принимала участие в программе преимущественно в вечерние и ночные часы с субботы на воскресенье [5. Sprava о cirkevno-politickej situacii v Zapadoslovenskom kraju za III. stvrt'rok 1989. Situacia v cirkvach a nabozenskych spolocnostiach. Krab. C. 145. L. 5].

В третьем квартале 1989 г. произошло знаменательное событие в словацком оппозиционном движении - его интеграция на уровне самых видных представителей. Внутренние подвижки в среде верующих католиков внешне не были особенно заметными, тем более, что "тайная" церковь продолжала повторять: она не стремится объединить активность в политической сфере со своей собственной, чтобы не ставить себя под угрозу. Казалось бы, она как раз избегала того, что ей вменял "режим нормализации" - политизации. Однако в том, что "тайная" церковь по сути вплотную занялась тем, что именовалось "неполитической политикой", и шла в этом плане на союз с другими оппозиционными движениями, сомнений не было. Едва заметные ростки такого союза прорастали исподволь, в течение длительной истории паломничеств, но достаточно четко проявились 25 марта, а после этой даты он постоянно укреплялся.

Государственная власть в конце 1980-х годов не оказывала такого жесткого давления на "тайную" церковь, как в 1970-е годы, применяя самые разнообразные методы и средства, чтобы не допустить вмешательство церкви в политическую сферу. Но оно тем не менее имело место, и "тайная" церковь оказалась не одинокой в качестве оппозиционной силы. "Режим нормализации" опасался объединения гражданской и религиозной активности, но сам, того не желая, способствовал ему по принципу "самоосуществляющегося пророчества". В августе 1989 г. - особо чувствительном месяце для всех чехов и словаков - была арестована братиславская пятерка, в которой А. Селецкий и Я. Чарногурский представляли католических активистов, писатель Г. Поницка - верующих евангелистов, экс-марксист, исключенный из КПС диссидент М. Кусы - Хартию 77, публицист В. Маняк - другие слои словацкой оппозиции (подробнее см. [20]).

Арест хартиста М. Кусы показал, что Хартия 77 тем самым переставала восприниматься и властями, и оппозиционерами как исключительно пражское дело, что


6 В его работе участвовали: председатель РНК, секретарь по идеологическим вопросам районного комитета Компартии Словакии, сотрудник отдела Министерства внутренних дел ССР, сотрудники: Секретариата правительства ССР по делам церкви, отдела по делам церкви Западнословацкого Краевого национального комитета и отдела по делам церкви районного национального комитета [5. Krab. С. 67. L. 273].

стр. 17

еще имело место в ходе неудачного сбора в Словакии подписей за освобождение В. Гавела из тюрьмы весной 1989 г. Незначительное число словаков, подписавших Хартию 77, создавало впечатление, что словаки ее не приняли. Это впечатление неверное, даже с учетом того, что их протестный потенциал в значительной степени был нивелирован принятием Закона о федерации в 1968 г. Однако во-первых, протоструктуры будущих национально ориентированных словацких политических партий в ряде моментов занимали более радикальные по сравнению с хартистами позиции. Во-вторых, ряд деятелей оппозиционного движения в Словакии как бы прятались за ширмы коммунистической идеологии, считая, что в один прекрасный день провозглашенные на словах национальные права словаков будут осуществлены на деле. В-третьих, хартисты и приверженцы "тайной" церкви шли рука об руку, защищая религиозные свободы.

В этот же период стали все более громко заявлять о себе словацкие "зеленые", предпринявшие акцию "Братислава во весь голос", которая пыталась привлечь внимание государства к критическому состоянию окружающей среды в столице. Ее организатор Я. Будай, как и представители "тайной" церкви, утверждал, что не стремится вмешиваться в политику. "Разумеется, - указывает встречавшийся с ним М. Кусы, - это было абсолютное непонимание сути дела, наивное представление, что им удастся удержаться на неполитическом уровне. Режим же воспринимал их экологическую активность совершенно четко и однозначно как политическую, поскольку его представители утверждали: у нас нет никаких проблем с жизненной средой, это проблема Запада, это не наше дело, у нас с этим все в порядке [...] Так что это был яркий пример деятельности гражданской инициативы, которая инициативой гражданской быть не хотела" [11. S. 286]. Кроме этого экологи провели несколько акций, важных и для верующих католиков, например, призвали защитить памятники известного исторического кладбища в Мартине и др.

Все указанные силы сцеплялись в некое трудно идентифицируемое, но тем не менее угрожавшее "режиму нормализации" целое. Так, петицию за освобождение братиславской пятерки подписали представители самых разных слоев словацкого общества: от католического епископа до марксиста, от рабочего до писателя. Тем самым объединение гражданской оппозиции, интеллектуальных кругов с "тайной" церковью, несмотря на все усилия режима, произошло естественным путем (см. [21]). Братиславская интеллигенция не только подписывала петицию: в ходе судебного процесса над хартистом Кусы и католиком Чарногурским впервые перед Дворцом юстиции в Братиславе прошли и протестные митинги. До падения коммунистического режима в Чехословакии уже было рукой подать.

В целом к концу 1980-х годов в Словакии располагали массовой базой, в первую очередь, католическая оппозиция и экологическое движение; меньшим влиянием пользовались хартисты и экс-коммунисты. Следует заметить, что партийный аппарат и репрессивные органы достаточно здраво оценивали эту ситуацию в чем-то выражая удовлетворение, что словаки не в такой мере собственно диссиденты, как чехи. Но это еще одна из иллюзий "режима нормализации": в его крах словаки внесли не меньший вклад.

Наконец, наступил ноябрь 1989 года - время "бархатной" революции в Чехословакии. От свечей на братиславской площади Гвездослава разгорелось пламя "нежной" революции в Словакии, кардинально ее преобразившее. Пламя яркое, но не обжигающее; оно во многом характеризует "нежную" революцию в Словакии как "нежную", поскольку она базировалась на присущих малым структурам "тайной" церкви и массовым настроениям католиков-паломников ценностях христианского гуманизма и ненасильственного сопротивления как своего рода "неполитической политики".

стр. 18

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Kenney P. Carneval of Revolution - Central Europe 1989. Princeton, 2002.

2. Задорожнюк Э. Г. От крушения Пражской весны к триумфу "бархатной" революции. Из истории оппозиционного движения в Чехословакии (август 1968 - ноябрь 1989 гг.). М., 2008; Задорожнюк Э. Г. Словацкие католики и чехословацкое государство в послеавгустовское двадцатилетие. 1969 - 1989 гг. // Наукові праці історичного факультету Запорізького університету. Запоріжжя, 2013. Вип. 32; Задорожнюк Э. Г Специфика протестных настроений в Словакии в послеавгустовское десятилетие (1969 - 1979 гг.) // Социальные последствия войн и конфликтов XX века: историческая память. М., 2013.

3. Анатомия конфликтов. Центральная и Юго-Восточная Европа: документы и материалы последней трети XX века. СПб., 2013. Т. П. Вторая половина 1980-х - начало 1990-х годов.

4. 1989 November a Slovensko. Chronologia a dokumenty (1985 - 1990). Bratislava, 1999.

5. Slovensky Narodny Archiv. Fond Ministerstvo kultury Slovenske Socialisticke Republiky. Odbor pre veci cirkevne.

6. http://www. svedectvo.sk/kapitola.htm

7. Carnogursky J. Videne od Dunaja. Vyber z prejavov, clankov a rozhovorov. Bratislava, 1997.

8. Simulcik J. Zapas о nadej. Z kroniky tajnych knazov. 1969 - 1989. Presov, 2000.

9. Carnogursky J. Vaznili ich za vieru. Bratislava, 1990; Balik S., Hanus J. Katolicka cirkev v Ceskoslovensku 1945 - 1989. Brno, 2007.

10. Миклошко Ф. Это чудо, что мы еще живы. Интервью Е. В. Глушко 6 августа 2010 г.// http:// sibcatholic.ru/2010/08/06/frantishek-mikloshko-eto-chudo-chto-my-eshhe-zhivy/

11. Precan V. Charta 77 nа Slovensku aneb Slovensko a Charta 77 // Cesko-slovenska historicka rocenka. 2007. Brno; Bratislava, 2007.

12. Charta 77: Dokumenty 1977 - 1989, Praha, 2007. Sv. 2. 1984 - 1989.

13. Slovensky Narodny Archiv. Fond Ustredny Vybor Komunistickej strany Slovenska (далее F. UV KSS). Zasadnutia plen. R. 1988, R. 1989.

14. http:// www/ urokistorii.ru/2786

15. Добиаш-Рождественская О. А. Западные паломничества в средние века. Пг., 1924.

16. Simulcik J. Zapas о svedomie. Hladovka studentov bohosloveckej fakulty v roku 1980. Presov, 2001.

17. Miklosko F. Nebudete ich moct' rozvratit'. Z osudov katolickej cirkvi na Slovensku v rokoch 1943 - 89. Bratislava, 1991.

18. Barnovsky M., Pesek J. V zovreti normalizacie. Cirkvi na Slovensku v rokoch 1969 - 1989. Bratislava, 2004. S. 146; Kmet' N. Slovenska opozicia za normalizacie // Ceska a slovenska spolecnost v obdobi normalizace. Slovenska a ceska spolocnost' v case normalizacie: Liberecky seminar. Bratislava, 2001; Kmet' N. Opozicia a hnutie odporu na Slovensku 1968 - 1989 // Opozice a odpor proti komunistickemu rezimu v Ceskoslovensku 1968 - 1989. Praha, 2005; Глушко Е. В. Словацкая катакомбная католическая церковь (1969 - 1989) и Россия // Россия и современный мир. 2011. N 2.

19. Simulcik J. Katolicka cirkev a nezna revolucia 1989. Bratislava, 1999.

20. Marusiak J. Slovenska spolocnost' za normalizacie // Ceska a slovenska spolecnost v obdobi normalizace. Slovenska a ceska spolocnost' v case normalizacie. Bratislava, 2003; Cuhra J. Nezavisle aktivity v Ceskoslovensku a Charta 77 - meze protnuti // Charta 77. Od obhajoby lidskych prav k demokraticke revoluci. 1977 - 1989. Praha, 2007.

21. Simulcik J. Svetlo z podzemia. Z kroniky katolickeho samizdatu. 1968 - 1989. Presov, 1997.

Опубликовано 08 августа 2022 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1659964772 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY РАЗНОЕ ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ: ФЕНОМЕН ПАЛОМНИЧЕСТВА В СЛОВАКИИ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network