А.В. ЗЕЛЕНИН, кандидат филологических наук

Префикс анти- известен в русском языке со времен крещения Руси, когда в язык вошли сложные слова из греческого, преимущественно религиозной тематики: антиминс и антимис (ткань на престоле в алтаре с частицами мощей, с изображением погребения Иисуса Христа), антипасха (неделя, следующая за пасхой), антифон и антифона (стих из псалмов, исполняемый на обоих клиросах во время службы), антихрист, антихристов; с XVII века - антидор и антидора, антидорный (часть просфоры). Однако в древнерусском языке данный префикс функционировал только в составе этих слов, не вычленяясь из них и не вступая в русскую словообразовательную систему.

Во второй раз эта приставка оказалась заимствованной русским языком в конце XVII - начале XVIII века, когда из европейских языков в русский хлынул поток образований с данной морфемой, преимущественно из французского языка. Приведем только некоторые из них (в написании XVIII в.): анти-англичане, анти-апоплексический, анти- конституциональный, антимаккиавелист, антимеценат, антимонархический, антипатриотический, антипатия, антиподы, антитеза, антифизический, антифилософический, антихристиане, антихристианский, анти-якобинский, анти-ясенизм, антикамера и др. В сравнении с древнерусским языком слова с приставкой анти- в XVIII веке сфокусированы в основном в сфере общественных отношений (особенно социально- политических), науки, публицистики; названий религиозной тематики мало. Популярность и частотность элемента анти была столь высока, что в языке XVIII века наиболее образованные пытались даже заменять им русский предлог против: "Можно ли так думать, читая журнал Карамзина, который совсем анти того, что разумеют мартинизмом" (Барсков Я.Л., Переписка московских масонов XVIII в. 1780-1792 гг. Пг., 1915).

Первая половина XIX века пополняет список обозначений с анти-: антикритика, антикритичный, антикритический, антикритик, антипат, антифлогистический, антипация (антипатия), антипоэзия

стр. 82

(у Жуковского), антигерой (у Достоевского) и др. Все это подготовило почву для того, чтобы, наконец, внести префикс как отдельную толкуемую словарную единицу в "Настольный словарь для справок по всем отраслям знания" (под ред. Ф. Толля и В. Зотова. Т. 1-3. СПб., 1863-1864).

После покушения на Александра Второго в 1881 году, когда вся вина пала на евреев, в языке появились обозначения антисемин (в тогдашнем написании: антисимит ), антисемитский (антисимитский), антисемитизм (антисимитизм). Использование приставки анти- не только с иноязычными, но и с обрусевшими, и русскими словами позволило ей занять свое место среди словообразовательных ресурсов русского языка. В стилистическом отношении она сохраняла налет книжности, свойственной научному и публицистическому стилям речи. "Полный русский орфографический словарь" П.А. Ромашкевича (5 изд. С дополнениями и исправлениями А.А. Быкова. СПб., 1895) содержит, не включая имена собственные, около 20 существительных и прилагательных с элементом анти-, вошедших в литературный язык.

Революционные и послереволюционные годы дали новый импульс для активизации данного префикса. А.М. Селищев приводил следующие лексемы: антибольшевистский, антидемократизм, антидемократический, антижорестский, антилиберальный, антиликвидатор, антиликвидаторство, антинародный, антиоборонческий, антирелигиозный, антирелигиозник, антисниженец (противник снижения цен), антисоветский, антисоглашательский, антистачечный (Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926). М., 1928). Ср. также неологизм с префиксом анти- у Ленина: антибисмаркизм. Авторы монографии "Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского литературного языка" (М., 1966) добавляют к этому списку другие слова, появившиеся и встречающиеся в разных стилях языка в 20-е годы: антигуманизм, антидарвинизм, антииндустриализм, антиинтеллектуализм, антимарксизм, антимеханизаторы (противники механизации), антиимпериалисты, антимилитаристы (противники милитаризма), антицветаевец (термин А. Блока по отношению к поэзии М. Цветаевой), антифутуризм, антиэстетизм, антианглийский, антифранцузский, антипольский, антирождественский, антиколхозный, антипролетарский, антитуберкулезный, антидогматический и т.п. Активность анти- в послереволюционной прессе вполне понятна, так как присоединение этой приставки позволяло резко противопоставить по идеологическому признаку понятия как старым, существовавшим до революции, так и возникающим в потоке жизни. Так осуществлялось мощное пополнение словаря языка новыми образованиями.

Многие обозначения революционной эпохи с анти- называют понятия, связанные с социальной и политической действительностью; науч-

стр. 83

ная терминология оказывается тесно вплетенной в общественный дискурс ( антидарвинизм, антигуманизм и под.). Ясно также и употребление префикса анти- в футуристической поэзии и других литературных направлениях как стремление отразить полярность, разорванность бытия с его прямолинейностью оценок и черно-белым мировидением.

Вторая группа слов с префиксом анти- связана с научной сферой (в особенности с физикой, химией, медициной); интернациональная терминология при помощи прямого заимствования или калькирования проникает в разные страны. Уже в 20-е годы XX века в русском языке зафиксированы обозначения: античастица, антимиры, антипротон, антинейтрон, антипод (в переосмысленном значении) и некот. др. В дальнейшем их становится все больше.

Общая тенденция в русском языке очевидна, префикс анти- расширяет как зону сочетания с существительными (политические партии, течения, наука, искусство, бытовая лексика), так и стилистические квалификации (не только книжный и публицистический стили, но и разговорно-бытовой).

На этом фоне - лексическом и словообразовательном - интересно представить модели слов с тем же префиксом, распространенных в эмигрантской публицистике 20-30 годов XX века. Нам не встретилось употребления префикса анти - с научной лексикой; почти все контексты сосредоточены на обозначении общественных понятий. Практически все слова с данной приставкой можно было бы встретить в советской прессе, однако - в отличие от нее - образования с анти- часто несут иной прагматический заряд, поскольку оценка самих понятий, обозначающих идеологические реалии, отлична от советского дискурса.

Среди образований с префиксом анти- встречаются прилагательные (их абсолютное большинство) и существительные. Значение приставки анти- вполне отчетливо: "направленный, выступающий против" + исходное понятие. При этом нельзя не упомянуть о русском префиксе противо-, который имеет то же значение (по крайней мере, словарники не могут обойтись при толковании префикса анти- без слова против ). При схожести значений они имеют разную глубину в истории русского языка, порой разные стилистические характеристики.

При заимствовании иностранного префикса анти- омонимия с префиксом против- уже с начала XIX века в языке стала преодолеваться расхождением их в значениях и сфере употребления: русский префикс стал пониматься более конкретно и с измененным значением - "средство борьбы с чем-либо" (Земская Е.А. Как делаются слова. М., 1963). В зоне грамматического значения приставки противо-, ранее охватывающей как обозначение лица, так и не-лица, первый элемент затухает, передавая свою словообразовательную силу префиксу анти-, например у Даля употребление данной приставки в словах, где она имеет значение лица: противоборец, противоборица, противоборник, про-

стр. 84

тивоборница, противоборствователь, противодеятель. Такие обозначения идут в русском языке явно на спад, воспринимаясь искусственными или стилистически высокими. Стилистически окрашенными становятся противоборствовать, противоборство, противодействие, противодействовать, противозаконно, противозаконно, противозаконность, противозаконный, противополагать, противополагаться, противоположение, противоположенный, противоположить, противоположиться, противоположность, противоречие, противоядие, противоядный (все примеры взяты из "Полного русского орфографического словаря" П.А. Ромашкевича. СПб., 1895).

Русский префикс противо- был слишком "семантичен", наполнен смыслом в сравнении с приставкой анти-, более "грамматической" по значению ввиду своего заимствованного характера. Стилистические перемещения в русском языке большого разряда слов с префиксом противо- при одновременном сужении его значения и сферы производности вызвали активизацию иноязычной приставки анти- в качестве компенсирующего словообразовательного средства.

Явное затухание префикса противо- при соединении со словами, обозначающими политические понятия и одновременном увеличении количества лексем с предметным значением (типа противоаэропланный, противоболевой, противоглистный, противозачаточный, противотанковый и т.п.; происходит даже сближение с одним из значений предлога от - "против чего-н., для избежания чего-н., для избавления от чего-н." - Словарь Ушакова. Т. 2). В нем упомянуто только одно слово: противоправительственный с пометой "книжн(ое)" (Т. 3).

Эмигрантская публицистика использует приставку противо- при образовании слов с политической семантикой намного шире. По-видимому, это можно объяснить несколькими причинами: сохранением в речи эмигрантов старых, дореволюционных словообразовательных моделей; попыткой перевода иностранного префикса анти- русским противо-, продиктованной отчасти пуристическими мотивами; семантической наполненностью русского префикса, придающей слову больший смысловой "вес", сообщающий лексеме большую убедительность и несущей прагматическую функцию воздействия на читателя. Нами зафиксированы редкие случаи употребления префикса противо- в предметном (орудийном) значении в составе терминологических сочетаний противогазовая маска и противовоздушная оборона.

В эмигрантских изданиях можно найти практически равноправное сосуществование слов антианархический и противоанархический, антиреволюционный и противореволюционный; антибольшевистский и противобольшевистский; антибольшевисткий и противобольшевисткий; антибольшевик и противобольшевик; антивоенный и противовоенный, антимилитаристский и противомилитаристский: "Конечно, и в продолжение войны встречались среди немецких рабо-

стр. 85

чих отдельные личности, ведшие противовоенную и противомилитаристскую пропаганду" (Анархич. вестник. 1923. N 5-6); антигосударственный и противогосударственный: "В свое время за ряд статей противогосударственного содержания Борис Тиккар был приговорен к 3 годам тюрьмы" (Сегодня. 1930. 10 янв.); антикоммунистический и противокоммунистический: "По-прежнему видим мы необходимое условие победы Русского дела в Едином Общерусском Национальном противокоммунистическом фронте" (Русская правда. 1925. июль-авг.); антисоветский и противосоветский: "... в казармах найдена нелегальная противосоветская литература. (...) Противосоветская литература широко проникает в красные казармы" (Голос России. 1931. 2 авг.).

Кроме таких пар-соответствий, есть и одиночные образования: противокрасный: "Низовой противокрасный террор на Дону, на Кубани, на Сев[ерном] Кавказе, в Черноморье" (Голос России. 1931. 1 сент.), противопомещичий: "Никакой "традиции"" ленинской ведь и нет: была демагогия - сначала противопомещичья, купно эсеровско-большевицкая, а потом была ставка на деревенский люмпен-пролетариат против крестьянской массы. Вот и вся "традиция"" (За свободу. 1925. 4 янв.).

Таким образом, функционирование префиксов анти- и противо- в эмигрантской публицистике оказывается связанным с действием нескольких факторов. В языке советского времени наблюдалась явная тенденция к перераспределению грамматических функций данных префиксов, в эмигрантском языке этот процесс проходил более замедленно, не так очевидно и быстро, сопровождался дублетностью, от которой русский язык в Советской России уже освободился. Это обусловливалось большей степенью унификации и стандартизации "советского" языка, формируемой централизованностью средств массовой информации, нежели языка эмигрантов, раздробленного по разным странам и городам, партийным изданиям и политическим группам. Им приходилось соотносить узус со своими старыми представлениями о русском языке (еще с дореволюционных времен и первых революционных лет), другими эмигрантскими изданиями и частично с советскими газетами. Такая мозаичность и определяла выбор языковых средств для эмигрантского публициста.

Санкт-Петербург