СЕКРЕТНЫЙ КАНАЛ А. Ф. ДОБРЫНИН - Г. КИССИНДЖЕР: ДОКУМЕНТЫ АРХИВА ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Отечественный (белорусский и русский) детектив. Книги, статьи, заметки о преступлениях, фельетоны.

NEW ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ


ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему СЕКРЕТНЫЙ КАНАЛ А. Ф. ДОБРЫНИН - Г. КИССИНДЖЕР: ДОКУМЕНТЫ АРХИВА ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2021-07-26
Источник: Новая и новейшая история, № 5, 2006, C. 108-138

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Разрядка в отношениях между СССР и США в 1970-х годах - одна из самых интересных и значительных глав истории международных отношений XX в. - давно привлекает внимание исследователей всего мира. До сих пор эта тема разрабатывалась лишь на основе мемуаров участников событий (Р. Никсона, Г. Киссинджера, А. Ф. Добрынина, Г. М. Корниенко и др.), прессе и других открытых источниках и материалах. Сейчас в изучении этой проблематики наступает качественно новый этап. На подходе - огромный массив рассекречиваемых внешнеполитических документов этого периода из американских архивов. Многие из них готовятся к публикации в известной серии "Foreign Relations of the United States", несколько томов которой будут специально посвящены советско-американским отношениям (том о московской встрече в верхах 1972 г. выйдет из печати уже в текущем году).

 

Однако одних только американских документов, разумеется, недостаточно для создания полноценной картины дипломатического взаимодействия СССР и США. С учетом данного обстоятельства, а также исторического значения этого уникального прорыва в советско-американских отношениях, Государственный департамент США и Министерство иностранных дел России договорились о совместной публикации документов обеих стран периода разрядки. В настоящее время завершается работа над первым томом этого издания, охватывающим период 1969 - 1972 гг. Наиболее близким историческим аналогом этого проекта является фундаментальный сборник документов по начальному периоду российско-американских отношений, подготовленный под руководством академика Н. Н. Болховитинова в 1970-х годах также в сотрудничестве с Госдепартаментом1.

 

Основу готовящегося издания составляют документы, связанные с функционированием так называемого "секретного канала Добрынин - Киссинджер". Он был установлен по инициативе американской стороны в феврале 1969 г., вскоре после прихода к власти Никсона, и действовал до конца 1976 г. (кто конкретно является автором этой идеи, остается не совсем ясным: Никсон в мемуарах прямо указывает на Киссинджера, а тот, в свою очередь, кивает на Никсона с его "склонностью к секретности")2. По сути дела, канал был формой совсекретной связи между Белым домом и Политбюро ЦК КПСС, действовавшей в обход Госдепартамента и других государственных органов обеих стран. В США о его существовании знали только Никсон и Киссинджер (и их ближайшие помощники), а в СССР - ведущие члены Политбюро, глава МИД А. А. Громыко, его первый заместитель В. В. Кузнецов и заведующий отделом США. Добрынин и Киссинджер обычно встречались один на один (без переводчиков) в Белом доме, реже - в

 

 

1 Россия и США: становление отношений, 1765 - 1815. Сост. Н. Н. Башкина, Н. Н. Болховитинов, Дж. Браун и др. М., 1980.

2 The Memoirs of Richard Nixon, v. 1, New York, 1978, p. 456; Kissinger H. The White House Years. Boston, 1979, p. 138, 141.

 

стр. 108

 

 

советском посольстве, а с весны 1972 г. между ними была установлена секретная линия прямой телефонной связи.

 

Через этот канал проходили неформальный зондаж и согласование позиций обеих сторон, шел обмен наиболее конфиденциальной информацией, оперативно находились решения самых сложных и деликатных проблем советско-американских отношений. Проблемы эти выходили далеко за рамки двухсторонних связей, поскольку взаимодействие двух сверхдержав затрагивало вопросы урегулирования региональных кризисов (Вьетнам, Ближний Восток, индо-пакистанский конфликт и др.), ограничения стратегических вооружений, отношений с Китаем, процесса европейской разрядки и многое другое. Если к этому добавить, что речь шла о поединке двух выдающихся дипломатов нашего времени, то станет ясной вся уникальность "канала Добрынин - Киссинджер". Ознакомление с тем, как развивались контакты между этими двумя дипломатами, помогает понять механизм обсуждения и урегулирования важнейших международных проблем тех лет.

 

Оба партнера-соперника идеально подходили для этой крайне ответственной и деликатной миссии. Киссинджера (как, впрочем, и Никсона), отмечает Добрынин, отличало "умение подходить к проблемам концептуально, во всем объеме, не сбиваясь на второстепенные вопросы и детали. Им обоим импонировала дипломатическая игра в глобальном масштабе, проведение "реальной политики". Киссинджер к тому же был мастером тактики, что особенно было видно в переговорах как прямых, так и закулисных"3. Киссинджер, в свою очередь, давал еще более высокую оценку своему визави, подчеркивая его "тонкое понимание" американской политики, высокий авторитет в Москве, "надежность" в качестве переговорщика: "Обладая тонким чутьем и высокой внутренней дисциплиной, доброжелательный, но всегда сохранявший бдительность, Добрынин очень умело поддерживал контакты с представителями высших эшелонов власти Вашингтона"4.

 

Трудно переоценить роль канала в обеспечении драматического прорыва в советско-американских отношениях от "холодного мира" к разрядке, изменившего всю мировую ситуацию в начале 1970-х годов. "Оглядываясь назад, - пишет в воспоминаниях Добрынин, - могу уверенно сказать, что без такого канала и его конфиденциальности не были бы достигнуты многие ключевые соглашения по сложным и противоречивым вопросам, не снималась бы оперативно опасная напряженность. Берлин, Куба, Ближний Восток, основные соглашения по ограничению стратегических вооружений, наконец, все деликатные переговоры по подготовке встреч на высшем уровне - все это шло через конфиденциальный канал"5.

 

Для данной публикации были отобраны советские документы, предоставленные Историко-документальным департаментом МИД РФ и относящиеся к открытию упомянутого дипломатического канала в феврале - марте 1969 г. Это было время, когда с обеих сторон уже намечалась тенденция к улучшению взаимоотношений. В США новая республиканская администрация искала выход из тупика вьетнамской войны, новые подходы к уменьшению растущей ракетно-ядерной мощи СССР и приведению внешнеполитических обязательств Америки в соответствие с ее сократившимися возможностями. В Москве были серьезно озабочены угрозой конфликта с Китаем, стремились облегчить бремя гонки вооружений и стабилизировать отношения с западными странами, включая развитие торгово-экономических связей с ними. Открывалось редкое "окно возможностей" для ослабления напряженности "холодной войны"; неудивительно, что советская сторона быстро и положительно откликнулась на предварительный зондаж администрации президента США и ее предложение об установлении особого канала связи между Москвой и Вашингтоном.

 

 

3 Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962- 1986). М., 1997, с. 184.

4 Kissinger H. Op. cit., p. 140.

5 Добрынин А. Ф. Указ. соч., с. 188.

 

стр. 109

 

 

Уже во время первой встречи Добрынина с Киссинджером 14 февраля (документ N 1) была достигнута договоренность о поддержании доверительных контактов между Белым домом и советским руководством. В ходе этой же беседы состоялся и первый обмен мнениями о принципах подходов обеих сторон к урегулированию разногласий, в котором установка администрации Никсона на "увязку" различных проблем советско-американских отношений столкнулась с жестким отпором Добрынина. Его твердость возымела свое действие - Киссинджер взял подчеркнуто уважительный тон отношения к СССР как великой державе, которую нельзя заставить делать то, что противоречит ее интересам.

 

Зондаж общих намерений и подходов обеих сторон был продолжен на первой встрече Добрынина с Никсоном 17 февраля (документ N 2). Президент, по свидетельству Киссинджера, тщательно готовился к этой беседе, штудируя составленный для него разговорник и другие рабочие материалы6. Подготовился к беседе с президентом и Добрынин, заручившись указаниями из Москвы (Приложение к документу N 2). В них обращает на себя внимание взвешенный и конструктивный тон, который с самого начала взяло советское руководство в контактах с новой американской администрацией. В этом первом конфиденциальном изложении советской позиции уже явно ощущается твердый настрой на разрядку с США как путь к урегулированию важнейших международных проблем, формулируются принципиальные основы налаживания советско-американских отношений и их конкретная повестка дня - сдерживание гонки ракетно-ядерных вооружений, мирное урегулирование во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, продвижение разрядки в Европе, развитие двусторонних отношений.

 

Этот документ, как и запись самой беседы Добрынина с Никсоном, показывает, что Москва не просто реагировала на первые позитивные сигналы из Белого дома, но и выдвигала собственные инициативы, стремясь с первых шагов поставить зарождавшийся советско-американский диалог на основу равенства, взаимопонимания и доверия, а также придать ему практический характер. В Белом доме пока еще не были готовы к конкретному разговору, но и там профессиональное чутье советского дипломата улавливало новое конструктивное настроение (в том числе - личную заинтересованность Никсона во встрече в верхах), которое можно было использовать для дальнейшего воздействия на политику администрации. Любопытно, что осторожно-оптимистический вывод Добрынина из первой беседы с президентом (разделявшийся и Киссинджером) контрастировал с настороженностью самого Никсона, опасавшегося, что он не смог должным образом отреагировать на твердый тон советского посла7.

 

Первый обстоятельный разговор Добрынина с Киссинджером по основным вопросам, затронутым на предыдущей встрече с Никсоном, состоялся 21 февраля за обедом в советском посольстве (документ N 3). В изложении помощника президента ответных соображений администрации наибольший интерес вызывают его высказывания по ситуации в Европе, вьетнамскому урегулированию и положению в Китае. За обтекаемыми фразами и полунамеками собеседника Добрынин ухватывает суть нового отношения прагматического тандема Никсона - Киссинджера к положению на европейском континенте: американцы могут быть готовы де-факто признать послевоенные границы и существующее там статус-кво за исключением неурегулированной ситуации с Западным Берлином. Это обстоятельство было крайне важным для последующего развития европейского процесса и подключения к нему США, что стало одной из ключевых задач советской внешней политики.

 

Столь же проницательным был и проводившийся Добрыниным анализ подлинных целей администрации во вьетнамском урегулировании. Судьба сайгонского режима и мира и войны во Вьетнаме, сообщает посол в Москву, волнует Никсона лишь с точки зрения "собственной политической судьбы", поэтому президенту важно создать хотя бы видимость "достойного ухода" США из Вьетнама, чтобы продержаться на плаву до сле-

 

 

6 Kissinger H. Op. cit., p. 141 - 142.

7 См. Ibid., р. 143.

 

стр. 110

 

 

дующих президентских выборов. В начавшемся розыгрыше "китайской карты" характерно стремление Киссинджера, с одной стороны, успокоить Советский Союз насчет американских мотивов и темпов сближения с КНР, а с другой - усилить озабоченность Кремля "китайской угрозой" с тем, чтобы продолжать играть на растущих советско-китайских противоречиях. Любопытен и откровенный заход Киссинджера по поводу дальнейшего функционирования его канала связи с Добрыниным - Белый дом предлагал использовать его для предварительного согласования "наиболее принципиальных вопросов", в том числе - являющихся предметом официальных переговоров. Впоследствии эта формула будет широко использоваться при решении проблем ограничения стратегических вооружений и других вопросов.

 

Указания первого заместителя министра иностранных дел В. В. Кузнецова Добрынину к беседам в Белом доме (документ N 4) интересны по своему содержанию и по форме изложения, иллюстрирующей скрытую от внешнего взгляда "кухню" поддержания доверительных дипломатических контактов высокого уровня. Основываясь на первых оценках Добрынина, советское руководство быстро откликнулось на позитивные моменты в соображениях Никсона - Киссинджера по использованию канала и подходу к европейским делам, совпадение в котором между СССР и США имело бы, по словам Кузнецова, "фундаментальное значение". Инструкции руководства, нацеленные на закрепление этих моментов в американской позиции, обуславливают и общую тональность дальнейших обменов по каналу в духе деловой откровенности и доверительности, свободных от пропагандистских и идеологических примесей.

 

Беседа Добрынина с Киссинджером от 3 марта (документ N 5) по существу представляет собой первое содержательное обсуждение основных проблем советско-американской повестки дня, которое будет продолжено во многих последующих контактах двух дипломатов. Обращает на себя внимание доверительность информации Киссинджера и ее мастерская расшифровка Добрыниным. В качестве важного нового момента посол выделяет для руководства мысль собеседника о желательности "найти более длительное решение западноберлинского вопроса", которое бы исключило в будущем возможность возникновения новых кризисов вокруг Западного Берлина. Так закладывалась основа для переговоров, приведших впоследствии к заключению четырехстороннего соглашения по Западному Берлину. Беседа также кладет начало трудному и деликатному советско-американскому диалогу по ближневосточной проблеме, который по настоянию Белого дома велся в тайне даже от государственного секретаря У. Роджерса и его заместителя по ближневосточным делам Дж. Сиско.

 

Особый интерес представляет изощренный заход Киссинджера по проблеме ПРО: советник президента с подкупающей откровенностью делится с Добрыниным сугубо конфиденциальной информацией о ходе секретных дискуссий по этому вопросу в высшем военно-политическом руководстве США, рассчитывая, судя по всему, не только прощупать советскую реакцию на обсуждаемые американские варианты системы ПРО, но и исподволь оказать воздействие на формирование советской позиции по этому вопросу в выгодном для США русле. В обсуждении проблемы ратификации в ФРГ Договора о нераспространении ядерного оружия впечатляет умение Добрынина при помощи наводящих вопросов вытянуть из собеседника нужную информацию и дать ей правильную оценку. Пассивность администрации в обещанном нажиме на Бонн в этом вопросе, пишет посол, объясняется не только "нежеланием ссориться с Бонном", но и стремлением приберечь данную уступку для будущего торга с Москвой по другим вопросам. Этот анализ полностью подтвердится дальнейшим развитием событий.

 

Потребуется еще немало времени и усилий с обеих сторон, чтобы контакты по каналу Добрынин - Киссинджер дали осязаемые результаты в виде конкретных договоренностей по крупным международным проблемам. Но уже в этой дипломатической "увертюре" наглядно проступают основные мотивы и направления советско-американской разрядки, ощущаются энергичный пульс и масштабность конфиденциального переговорного процесса между двумя великими державами.

 

стр. 111

 

 

Публикуемые ниже документы лишний раз подтверждают известную истину о том, что подлинная история дипломатии может быть воссоздана только на основе первоклассных документальных источников.

 

В. О. Печатнов, доктор исторических наук, профессор Московского государственного института международных отношений (университета)

 

N 1 ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ А. Ф. ДОБРЫНИНА С Г. КИССИНДЖЕРОМ

 

14 февраля 1969 г.

 

14 февраля вечером Г. Киссинджер посетил меня в нашем посольстве и информировал о намерении президента Никсона встретиться со мной для беседы в понедельник, 17 февраля, в Белом доме8.

 

Киссинджер сказал, что президент придает большое значение установлению хороших, доверительных контактов с советским правительством. Разумеется, значительная часть официальных отношений будет осуществляться через госдепартамент, однако такой канал не особенно надежен: слишком много людей имеет при этом доступ к материалам. Я не говорю о советской стороне, заметил Киссинджер, так как она умеет сохранять конфиденциальность, однако у нас, в госдепартаменте, к сожалению, порой имеет место трудно контролируемая утечка информации в прессу.

 

Поэтому, продолжал Киссинджер, президент имеет в виду взять на себя наиболее доверительный обмен мнениями с советскими руководителями. Никсон намерен с этой целью время от времени встречаться с совпослом, а также активно использовать конфиденциальный канал Киссинджер - совпосол.

 

Киссинджер высказал в этой связи готовность встречаться со мной "в любое время и в любом месте" - в Белом доме или у меня на квартире. Он дал мне также свой личный телефон.

 

Я сказал, что готов к поддержанию доверительных контактов между президентом Никсоном и советскими руководителями.

 

Киссинджер проявил явный интерес к тому, чтобы выяснить, что я "привез из Москвы для Никсона" (он бросил реплику, что они, в Белом доме, заметили, что совпосол впервые прибыл в Вашингтон на спецсамолете).

 

Я не стал втягиваться в этот разговор, ограничившись замечанием о том, что у меня есть, что сказать президенту Никсону по поручению советского правительства.

 

Киссинджер поинтересовался здоровьем Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина, Н. В. Подгорного, заметив о том, что в США ходили на этот счет "разные слухи".

 

Я ответил, что только на днях встречался с советскими руководителями и могу заверить, что они здоровы и полны энергии. Одновременно посоветовал Киссинджеру в личном дружественном плане, как представителю новой администрации в Вашингтоне, поменьше верить различным слухам и историям о Советском Союзе, которые в избытке распространяются в США.

 

Киссинджер довольно пространно говорил о стремлении Никсона к налаживанию деловых отношений с советским правительством, о понимании президентом важности этих отношений для наших обеих стран, для судеб всего мира. Киссинджер призывал к откровенному, искреннему обмену мнениями по различным аспектам наших отношений (он, однако, не конкретизировал при этом какие-либо определенные вопросы).

 

 

8 См. документ N 2.

 

стр. 112

 

 

Мною в сжатой форме был изложен наш принципиальный подход к советско-американским отношениям. Киссинджер бросил реплику о том, что "они одобряют такой подход".

 

Киссинджер поинтересовался далее, в курсе ли я "приятных бесед", которые он имел с тт. Жуковым9 и Арбатовым10 и в ходе которых он высказал некоторые свои мысли по советско-американским отношениям.

 

Ответил ему, что мне известно об этих беседах. Сославшись далее на его собственный призыв к откровенному обмену мнениями между нами в интересах дела, сказал ему, что мне лично не понравился один аспект его высказываний с советскими собеседниками.

 

Насторожившись, Киссинджер быстро спросил: "Какой именно аспект?"

 

Ответил ему, что его высказывания можно было интерпретировать и в том смысле, например, что переговоры о разоружении, о сокращении стратегических вооружений правительство США чуть ли не ставит в прямую зависимость от "вклада СССР" в решение таких вопросов, как вьетнамское или ближневосточное урегулирование. Может таким образом создаться впечатление, что в Вашингтоне идет подготовка к длинному торгу, политической игре, к нажиму на СССР в надежде, возможно, на односторонние советские уступки. Хотелось бы надеяться, добавил я, что это впечатление не отражает действительных намерений правительства США, ибо на такой базе невозможно строить конструктивные отношения между нашими странами.

 

Киссинджер сразу же стал оправдываться, что его собеседники "неправильно поняли его". Он подчеркнул, что говорил лишь о влиянии общего политического климата в мире на прогресс в обсуждении между СССР и США того или иного политического вопроса. Он сказал, что президент Никсон не собирается выдвигать каких-либо предварительных условий при решении вопроса о начале переговоров или обмена мнениями между Москвой и Вашингтоном по конкретной политической проблеме. Больше того, по мнению Киссинджера, президент будет готов начать и вести переговоры с Советским Союзом параллельно и одновременно (он подчеркнул эти слова) по нескольким различным проблемам. Он упомянул в этой связи Ближний Восток, Вьетнам, разоружение, добавив, что все эти вопросы, как и некоторые другие, видимо, сравнительно скоро станут в той или иной степени предметом советско-американского обсуждения. В заключение Киссинджер сказал, что они хорошо отдают себе отчет в том, что Советский Союз -великая держава и что ее нельзя заставить делать то, что, по ее мнению, противоречит ее интересам. Нужно доверие и взаимный учет интересов.

 

Я сказал, что мы согласны с такой постановкой вопроса.

 

Киссинджер рассказал далее, что Никсон со своим семейством отправляется в субботу вечером в Кэмп-Дэвид, загородную резиденцию президента под Вашингтоном. В доверительной форме он сказал, что это будет воскресная "сентиментальная встреча" двух семейств - Никсонов и Эйзенхауэров в связи с недавней свадьбой дочери президента Никсона и внука Эйзенхауэра.

 

В конце беседы Киссинджер предложил встретиться с ним за обедом в следующую пятницу для более детального, неофициального обмена мнениями по различным международным вопросам.

 

Я ответил согласием.

 

А. Добрынин

 

Архив внешней политики Российской Федерации (далее АВП РФ), ф. 0129, оп. 53, п. 399, д. 5, л. 49 - 51.

 

 

9 Жуков Юрий Андреевич - международный обозреватель газеты "Правда".

10 Арбатов Георгий Аркадьевич - директор Института США и Канады Академии наук СССР.

11 Здесь и далее подчеркивания даются в соответствии с текстом подлинника. - Прим. ред.

 

стр. 113

 

 

N2 ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ А. Ф. ДОБРЫНИНА С ПРЕЗИДЕНТОМ США Р. НИКСОНОМ

 

17 февраля 1969 г.

 

17 февраля посетил президента Никсона в Белом доме.

 

При входе в Белый дом был вначале встречен специальным помощником президента Г. Киссинджером и исполняющим обязанности заместителя помощника госсекретаря по европейским делам М. Туном.

 

После 2 - 3-минутного протокольного разговора с ними к нам в комнату вошел президент Никсон и после обмена приветствиями предложил мне вдвоем с ним пройти в его рабочий кабинет для разговора наедине, как это было условленно за день до этого при посещении меня Киссинджером.

 

Когда мы вошли в кабинет президента - тот же, где до него работали другие президенты, - Никсон стал показывать мне новую обстановку. Не без гордости он указал на "заслуженный рабочий стол", который "сопровождает" его с тех пор, как он впервые стал вице-президентом США более 15 лет тому назад. Продемонстрировал он и президентский герб, вышитый его дочерью, который висит на видном месте. Из кабинета ("чтобы не отвлекали") он убрал все телевизоры (Джонсон любил смотреть сразу несколько программ) и все телефоны, кроме одного (у Джонсона их было несколько штук в разных концах кабинета).

 

Затем Никсон предложил сесть у горящего камина. Было видно, что он стремился с самого начала создать по возможности неофициальную атмосферу для последующей беседы.

 

Разговор начался с его замечания о том, что он всегда с интересом вспоминает о своих поездках в Москву. В полушутливой форме он вспомнил свои дебаты с Хрущевым на американской выставке, где демонстрировалось кухонное оборудование. "Мы оба, пожалуй, говорили тогда слишком много и без особой необходимости", - добавил он.

 

Никсон выразил далее свое сожаление, что ему не удалось до сих пор повстречаться и обстоятельно побеседовать с Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным и Н. В. Подгорным. Он высказал надежду, что такая возможность ему еще представится. Поинтересовался далее их здоровьем, заметив, что в январе месяце было что-то мало сообщений об их деловой активности.

 

Сказал Никсону, что советские руководители здоровы, полны энергии. Что касается упомянутого им периода, то они в это время находились на отдыхе, совмещая это с неотложными делами.

 

Никсон поинтересовался, есть ли у нашего правительства свой русский "Кэмп-Дэвид" (личная резиденция американских президентов для отдыха в километрах около ста от Вашингтона). Ответил ему, что если употреблять его терминологию, то лишь с большой натяжкой можно говорить об этом, ибо в нашем "Кэмп-Дэвиде" отдыхает не только глава правительства, но одновременно и еще несколько десятков человек и что вообще контингент отдыхающих меняется в течение всего года. У нас же, заметил Никсон, дело поставлено в этом отношении не особенно продуманно, т.к. почти круглый год хорошее помещение пустует.

 

Перейдя далее к существу разговора, я сказал Никсону, что незадолго до моего отлета в Вашингтон руководители советского правительства специально рассматривали вопрос о нынешнем состоянии советско-американских отношений, о важнейших международных проблемах в свете смены правительства в США и прихода к власти новой администрации. В этой связи, сказал я далее, у меня есть поручение изложить Вам некоторые соображения советского правительства.

 

Никсон сразу же поинтересовался, предназначено ли все это для его личного сведения или это где-то в какой-то форме будет нами опубликовано.

 

Сказал ему, что эти соображения высказываются для его личного сведения и что его собственные соображения, которые он сочтет нужным высказать по затронутым и другим вопросам, будут со всем вниманием рассмотрены в Москве.

 

стр. 114

 

 

Никсон спросил далее, не мог ли бы он лично для себя получить текст соображений советского правительства.

 

Ответил ему, что это можно сделать (я передал ему соответствующий текст, переведенный нами заранее на английский язык).

 

По мере ознакомления с нашими соображениями (текст прилагается) в местах, где выражалась наша готовность вести всесторонний обмен мнениями с ним, готовность к совместному конструктивному диалогу, Никсон энергично кивал головой в знак согласия. Заметно было, что в целом ему импонировал сбалансированный, конструктивный тон наших высказываний.

 

В конце Никсон заявил, что он находит высказанные ему соображения советского правительства весьма интересными и что он намерен их тщательно и всесторонне изучить.

 

Эти соображения, сказал он, полностью корреспондируют с его собственными мыслями в главном: руководители обеих великих держав должны поддерживать между собой откровенный диалог, основанный на взаимном доверии и понимании сложной и важной роли, которую играют обе наши страны в современном мире. Сегодняшним сообщением советского правительства положено важное начало в открытии такого диалога между ним, президентом и советскими руководителями, подчеркнул он.

 

В этой связи, продолжал Никсон, он придает особое значение конфиденциальным каналам, через которые он и советские руководители могли бы откровенно и неформально обмениваться мнениями по различным деликатным и сложным вопросам.

 

Ему, Никсону, известно, что я, совпосол, "успешно, без всякой гласности" поддерживал доверительные связи с президентами Кеннеди и Джонсоном, которые существовали у них с советским правительством. Он со своей стороны хотел бы еще больше развивать и использовать такие доверительные каналы с Москвой, о чем у него будет знать лишь самый ограниченный круг лиц. В этой связи он выделяет для подобных контактов со мной своего главного помощника Киссинджера.

 

Все это не значит, добавил тут же Никсон, что я как-то принижаю роль госсекретаря Роджерса. Он - мой ближайший помощник по внешнеполитическим делам. Больше того, он мой давнишний личный друг, от которого не будет секретов в области отношений с советским правительством. У Вас, совпосла, продолжал Никсон, насколько мне известно, уже установились неплохие личные отношения с Роджерсом. Поэтому время от времени и Роджерс будет передавать Вам мои негласные конфиденциальные послания для советского правительства. Но ему это будет делать трудней, чем Киссинджеру, т.к. он больше на виду, постоянно в окружении чиновников госдепартамента.

 

Ответил Никсону, что я, как совпосол, готов к поддержанию конфиденциальных каналов связи между ним и советским правительством через лиц, которые он назвал.

 

Затем я поинтересовался, нет ли у него каких-либо вопросов или соображений, которые он считал бы необходимым высказать по тем или иным проблемам, хотя бы в предварительном порядке, в связи с тем, что ему только что было сказано по поручению советского правительства.

 

Никсон, который, чувствовалось, не особенно был готов к конкретным замечаниям, сказал, что он должен внимательно все изучить. Возможно он успеет высказать нам некоторые соображения еще до поездки в Западную Европу, которую он начинает через неделю. Скорее всего, однако, он вернется к возобновлению обстоятельного диалога с советским руководством после возвращения из этой поездки, подготовка к которой, по его словам, отнимает у него сейчас так много времени. Как бы оправдываясь, он заметил далее, что когда глядишь на международные проблемы со стороны, они кажутся значительно проще, чем они есть на самом деле. Это он почувствовал с первых же дней своего пребывания в Белом доме.

 

Никсон добавил, что высказанные ему соображения советского правительства являются для него важными и своевременными, особенно накануне его первой поездки в Европу.

 

стр. 115

 

 

В это время пришел его помощник и спросил, могут ли к нам войти Киссинджер и Тун, которые ждали в другой комнате.

 

Дальнейший разговор происходил в их присутствии. Они, однако, никаких комментариев не делали, сидя молча. Тун начал записывать беседу.

 

Когда они вошли, Никсон сказал, что хотел бы высказать некоторые общие соображения.

 

Я, начал он, придаю очень большое значение улучшению отношений с Советским Союзом, с советским правительством. Я буду делать все, что в моих силах в этом направлении. Разумеется, я отдаю себе отчет, что у нас есть серьезные разногласия, есть определенное соперничество в различных районах. И вряд ли все их можно будет преодолеть. Однако я считаю очень важным, чтобы эти разногласия не доходили до опасной точки кипения, до взрыва. Именно в этих целях я придаю особое значение поддержанию открытыми всех каналов для обмена мнениями с советским правительством: как официально-дипломатических, так и конфиденциально-доверительных.

 

Помимо проблем, продолжал Никсон, в которые наши страны прямо и непосредственно вовлечены, есть еще т.н. периферийные вопросы, сферы, в которых мы, обе стороны, также в той или иной степени бываем замешаны. Важно не допускать такого развития событий в этих районах, которое могло бы повлечь к столкновению между США и Советским Союзом. Таково мое убеждение, которое я буду стремиться учитывать при проведении своей внешней политики, закончил Никсон.

 

Мною было выражено удовлетворение по поводу этого заявления президента. Напомнив далее президенту высказанные ему сегодня соображения советского правительства о принципиальной основе, на которой могли бы в современном мире строиться советско-американские отношения, мною было высказано затем наше убеждение, что своими обоюдными усилиями СССР и США вместе с другими государствами могли бы добиться такого положения, когда международные переговоры служили бы прежде всего предотвращению конфликтов, а не выходу из них уже после того, как были поставлены под угрозу мир и международная безопасность. Это особенно важно еще и потому, что имеется масса соблазнов противопоставлять наши страны друг другу. Это может вносить дополнительные осложняющие моменты и в без того не простой процесс развития отношений между СССР и США.

 

Никсон сказал, что он согласен с этими соображениями советского правительства.

 

Никсон сказал далее, что он хотел бы еще коснуться такого важного вопроса, как встреча в верхах с советскими руководителями, особенно учитывая тот факт, что в американской прессе его позиции в этом вопросе даются подчас превратные толкования.

 

Я, заявил Никсон, считаю для себя очень важным иметь встречу с советскими руководителями и я надеюсь, что она состоится. Место встречи для меня не играет какой-либо роли. Я готов на любое предложение. Вместе с тем я убежден, что такую встречу надо, по возможности, всесторонне подготовить, ибо ее неуспех имел бы самые отрицательные последствия как в международном, так и во внутриполитическом плане в самих США. Вот почему он, Никсон, хотел бы иметь некоторое время, чтобы разобраться в международных делах, начать двусторонний диалог с Советским Союзом по ряду вопросов, а затем приступить к подготовке вопроса о возможной встрече в верхах.

 

Я ограничился замечанием о том, что мы совсем не предлагаем сейчас как-либо форсировать этот вопрос. Мы не оказывали в этом смысле нажим и на предыдущую администрацию, которая, добавил я в полушутливой форме, как известно, настолько увлеклась вопросами подготовки к встрече, что так и не успела организовать саму встречу, хотя желание у нее, видимо, было на этот счет немалое.

 

Никсон улыбнулся, сказав, что его предшественник, по его мнению, слишком затянул все это дело, но тут, видимо, сказались общие сложные обстоятельства, в которых он очутился. Он, новый президент, надеется на лучшее.

 

В ходе беседы с Никсоном я постарался в ненавязчивой, осторожной форме несколько уточнить позицию нового президента в отношении двустороннего обмена по некоторым конкретным вопросам. Напомнив, в частности, его известное заявление о переходе

 

стр. 116

 

 

"от конфронтации к переговорам", а также его высказывание на пресс-конференции о том, что наиболее вероятными ближайшими темами для двустороннего советско-американского обсуждения будут, скорее всего, Ближний Восток и вопросы о стратегических вооружениях, я поинтересовался, как все это мыслит президент в конкретном, практическом плане.

 

Никсон сказал, что в принципе он готов вести обмен мнениями с нами по нескольким вопросам параллельно в разных местах, на различных уровнях (я заметил, что это приемлемо для нас, но важна конкретная договоренность на этот счет).

 

Касаясь Ближнего Востока и подчеркивая свою готовность к всестороннему обмену мнениями с нами в связи с опасной ситуацией, складывающейся там, Никсон основной упор сделал пока на обсуждение соответствующих проблем между нами в ООН.

 

На мой вопрос, имеет ли сейчас их представитель Йост12 или сам госдепартамент ясные указания для детального обмена мнениями с советской стороной по вопросам ближневосточного урегулирования, Никсон не дал прямого ответа.

 

Его, однако, можно было достаточно ясно понять в том смысле, что он собирается сперва переговорить по делам Ближнего Востока с Вильсоном и де Голлем во время своей поездки в Европу, а затем уже более четко определить свою позицию.

 

Говоря об обмене мнениями по вопросам сдерживания гонки стратегических вооружений, Никсон сперва высказался в том смысле, что тут важно создать соответствующую атмосферу, чему во многом могло бы способствовать продвижение в решении некоторых политических вопросов.

 

Мною было сказано, что, выражая готовность к продолжению обмена мнениями по стратегическим вооружениям, Москва делает жест доброй воли в сторону новой администрации, исходя из того, что этот вопрос имеет важный обоюдный интерес и его успешное решение может явиться существенным вкладом в улучшение отношений между нашими странами, как и в улучшение общей политической атмосферы, о которой говорил президент. Мы заинтересованы, однако, в указанном вопросе не больше, чем США, сказал я далее, и не видим тут какой-то прямой зависимости от решения других политических проблем. В заключение я попросил Никсона более точно изложить свою позицию с тем, чтобы я мог правильно доложить о ней советскому правительству.

 

Никсона, видимо, насторожила такая постановка вопроса. Он заявил, что во избежание недоразумений он хотел бы уточнить свою позицию. Она сводится к следующему. В принципе он за продолжение обмена мнениями с советской стороной. Но ему потребуется еще некоторое время для детальной разработки всего комплекса связанных с этим вопросов. Соответствующее поручение уже имеет новый глава агентства по разоружению Смит. Судя по всему, основные черты американской позиции к обмену мнениями будут готовы сравнительно скоро и, как надеется Никсон, он сможет рассмотреть эту позицию через некоторое время после своего возвращения из поездки по Европе.

 

В целом складывается впечатление, что к более или менее конкретному разговору на эту тему американцы, по наиболее оптимальному прогнозу, будут готовы не раньше, чем через месяц, если не больше, особенно если они не оставили надежды как-то связать этот вопрос с другими проблемами.

 

Никсон по своей инициативе кратко затронул вьетнамский вопрос. Чувствовалось - и он это особо не скрывал, - что в долгосрочном плане этот вопрос беспокоит его в наибольшей степени.

 

Никсон весьма положительно оценил роль Советского Союза в ходе парижских переговоров, выразив надежду на советское содействие успеху этих переговоров.

 

Мною вкратце был изложен наш принципиальный подход к вьетнамскому урегулированию. Было указано, что мы хотели бы, чтобы парижские переговоры привели к положительному результату. Разумеется, это будет возможным лишь в том случае, если реалистически оценивать политические силы, действующие во Вьетнаме, признать за

 

 

12 Йост Чарлз - представитель США при ООН.

 

стр. 117

 

 

ними право на равные условия в ходе переговоров. Если переговоры в Париже будут развиваться в таком направлении, то мы окажем им всемерную поддержку, сказал я.

 

Сославшись далее на недавнее заявление Никсона о том, что он хочет по-новому подойти к вьетнамским переговорам, я поинтересовался, в чем в общих чертах заключается этот "новый подход"?

 

Никсон не дал прямого ответа, сказав, что он планирует еще обсудить весь этот вопрос с Лоджем13 во время своего пребывания в Париже.

 

В целом, судя по всему, у Никсона нет еще сколько-нибудь четкой собственной программы по Вьетнаму, которая отличалась бы от линии Джонсона. Несомненно и то, что вьетнамский вопрос и наша роль в переговорах остается в наших руках важным орудием воздействия на новую администрацию в США.

 

В конце беседы Никсон затронул вопрос о событиях вокруг Западного Берлина. Держался он весьма примирительно, говорил о понимании советской позиции и мотивов советской стороны. Вместе с тем он призывал "не очень уж" обострять обстановку, т.к. это невольно "рикошетом" бьет по другим вопросам. Он привел в этой связи пример с ратификацией договора о нераспространении ядерного оружия, обсуждение которого как раз начинается в сенате США и будет проходить в самый разгар берлинских событий. "Не везет с этим договором, - воскликнул Никсон, - обязательно что-то случается!"

 

Мною в твердой, но спокойной форме была изложена наша позиция в связи с событиями вокруг Западного Берлина. Особенно была подчеркнута та мысль, что определенные круги в ФРГ несомненно хотели бы, используя в своих провокационных целях этот вопрос, столкнуть нового президента США с Советским Союзом и что это ему следует учитывать. Было указано также, что Советский Союз не может позволить ФРГ заниматься провокациями в Западном Берлине.

 

Из дальнейших высказываний Никсона можно было понять, что его особенно беспокоят возможные наши и восточногерманские действия в день его собственного пребывания в Западном Берлине и соответствующий резонанс, который могло бы все это тогда получить в самих США (эту личную озабоченность Никсона следует, видимо, как-то учесть во избежание обострения отношений с новым президентом).

 

Никсон заявил, что со своей стороны, он сделает все, чтобы позиция правительства США в связи с событиями вокруг Берлина оставалась выдержанной, спокойной, не дающей повода к обострениям или вспышкам эмоций. "Этим же, - сказал он, - я буду руководствоваться и сам во время своей поездки. Надеюсь, что и советское правительство проявит определенную выдержку, не даст ситуации слишком воспламениться, что не нужно ни Вашингтону, ни Москве".

 

Никсон заверял также, что он приложит все усилия к скорейшей ратификации договора о нераспространении ядерного оружия американским сенатом. Он надеется, что США ратифицируют договор в следующем месяце. Он заявил также, что во время своей поездки по Западной Европе он намерен убеждать правительства тех западноевропейских стран, которые еще не подписали этот договор.

 

В заключение беседы Никсон (хотя он прямо и не говорил, но, очевидно, имел в виду прежде всего берлинские события) заявил, что он намерен настойчиво работать над улучшением советско-американских отношений и что он будет делать все, что в его силах, чтобы нейтрализовать возможный неблагоприятный, антисоветский эффект тех или иных событий за рубежом на американское общественное мнение, делать все, чтобы не давать этому мнению воспламеняться, - а это подчас слишком легко происходит, - ибо нетрудно испортить отношения между обеими странами, но трудно их налаживать.

 

В конце встречи он подчеркнуто тепло попрощался, а для прессы Белым домом было затем объявлено, что встреча была "очень конструктивной".

 

 

13 Лодж Генри Кэбот - представитель США в Совете Безопасности ООН.

 

стр. 118

 

 

В целом следует сказать, что в ходе беседы Никсон заметно старался держаться дружественно, явно избегал "острых углов" и всем своим поведением показывал свое желание к улучшению отношений с Советским Союзом.

 

В отношении же существа его позиции по большинству вопросов складывается впечатление, что она еще не определена и не разработана сколько-нибудь детально. Судя по всему, сейчас происходит процесс формирования политики новой администрации и поездка Никсона в Западную Европу - часть этого процесса. В этих условиях наше сегодняшнее обращение к Никсону является безусловно своевременным и полезным шагом. С нашей стороны нужно дальнейшее в этом же направлении активное воздействие на нового президента США.

 

Приложение: текст указаний совпослу для беседы с президентом США.

 

А. Добрынин АВП РФ, ф. 0129, оп. 53, п. 399, д. 5, л. 53 - 62.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

В Москве обратили внимание на высказывания президента Никсона, в которых излагаются его соображения по вопросам мира и международного сотрудничества. В силу того положения, которое наши страны занимают в системе международных отношений, от их подхода к вопросам обеспечения мира в огромной степени зависит не только состояние их взаимных отношений, но и международной обстановки в целом. Советские руководители считают, что достижение определенной степени согласия и понимание Советским Союзом и Соединенными Штатами друг друга в этом отношении серьезно облегчило бы продвижение вперед в урегулировании актуальных международных проблем, а также создало бы благоприятные условия для предотвращения международных конфликтов, которые вопреки интересам обеих стран создавали бы угрозу всеобщему миру.

 

Такое понимание необходимо и для того, чтобы добиться взаимного доверия между нашими странами. Советский Союз проводит и будет проводить политику мира. Мы готовы развивать отношения мирного сотрудничества со всеми государствами, которые со своей стороны стремятся к этому же, и считаем, что если как Советский Союз, так и Соединенные Штаты в своих действиях будут исходить именно из такой принципиальной основы, то тем самым будут созданы самые широкие возможности для взаимной договоренности и советско-американского сотрудничества в решении актуальных международных проблем. При этом мы хотели бы особо подчеркнуть, что великие державы, хотя они и несут особую ответственность за сохранение мира, должны, как и все другие участники международного общения, исходить в своих намерениях и действиях из уважения неотъемлемых прав других государств, больших и малых, на независимое и самостоятельное развитие, исходить из реально сложившейся ситуации в мире. Если Вы согласны с таким пониманием основных принципов наших отношений, то, со своей стороны, мы можем полностью поддержать Ваше высказывание о том, что после "периода противоборства мы вступаем в эру переговоров".

 

Об этом мы хотели бы сразу сказать президенту, чтобы исключить какое-либо непонимание с американской стороны нашего подхода к тем или иным вопросам.

 

Другой принципиальной основы, на которой могли бы в современном мире строиться советско-американские отношения, мы не видим.

 

Мы глубоко убеждены в том, что если руководствоваться таким подходом, то при всех различиях во взглядах, в социально-политических системах и в государственных интересах не может быть такого положения, которое с фатальной неизбежностью вело бы к прямому столкновению между нашими странами.

 

Разумеется, все это предполагает определенный уровень доверия и взаимопонимания, в том числе при поиске путей решения актуальных международных проблем. Речь

 

стр. 119

 

 

идет, конечно, не только о формальных соглашениях, но и о возможностях, заключенных в параллельных или дополняющих действиях, в том числе в действиях по принципу "взаимного примера" и т.д.

 

Мы убеждены, что своими обоюдными усилиями СССР и США вместе с другими государствами могли бы добиться такого положения, когда международные переговоры служили бы прежде всего предотвращению конфликтов, а не выходу из них уже после того, как были поставлены под угрозу мир и международная безопасность. Это особенно важно еще и потому, что имеется масса соблазнов противопоставлять наши страны друг другу. Это может вносить дополнительные осложняющие моменты и в без того не простой процесс развития отношений между СССР и США.

 

Сейчас накопился ряд крупных международных проблем, которые находятся в процессе обсуждения, и народы длительное время ждут их решения в интересах упрочения мира.

 

Первое. Мы считаем, что необходимо предпринимать все возможные усилия для того, чтобы начал эффективно действовать Договор о нераспространении ядерного оружия. Это - вопрос войны и мира будущего. Договор, который был выработан в значительной мере благодаря совместным усилиям СССР и США, все еще не подписан рядом государств, что, естественно, усиливает позиции противников договора, сеет сомнения в возможности решения проблемы нераспространения. Если же число ядерных государств будет расти, то будет увеличиваться и риск новых конфликтов, причем с самыми опасными последствиями для всеобщего мира.

 

В Москве готовы продолжить консультации с американским правительством для выработки согласованных мероприятий по обеспечению подписания договора максимально широким числом государств и скорейшего вступления его в силу.

 

Второе. В Москве считают, что прекращение войны во Вьетнаме, предоставление вьетнамскому народу возможности самому, без вмешательства извне, решать свои внутренние дела не только ликвидируют опаснейший очаг военной напряженности в мире, но и послужат убедительным доказательством реальной возможности урегулирования даже наиболее острых и трудных проблем. Вряд ли можно сомневаться, что политическое решение вьетнамского конфликта на основе уважения законных национальных чаяний народа этой страны и полного вывода американских войск с территории Вьетнама самым положительным образом скажется и на советско-американских отношениях.

 

Советское правительство приветствовало начало переговоров в Париже в целях политического урегулирования вьетнамского вопроса и считает, что эти переговоры должны продолжаться. Мы хотели бы, чтобы переговоры привели к положительному результату. Разумеется, это будет возможным лишь в том случае, если реалистически оценивать политические силы, действующие во Вьетнаме, признать за ними право на равные условия в ходе переговоров. Если переговоры в Париже будут развиваться в таком направлении, то мы окажем им всемерную поддержку.

 

Третье. Большую озабоченность вызывает напряженное, неурегулированное положение на Ближнем Востоке. Наши взгляды о причинах создавшейся там ситуации, способной привести к самым нежелательным последствиям не только для государств данного района, но и далеко за его пределами, мы уже излагали президенту Никсону. Стремясь к утверждению прочного мира и безопасности в этом районе, с учетом законных прав и интересов арабских государств, явившихся жертвами агрессии, советское правительство выдвинуло конкретный план урегулирования, полностью соответствующий духу и содержанию единогласно принятой резолюции Совета Безопасности от 22 ноября 1967 г. Президент Никсон информирован об этом плане.

 

Мы исходим из необходимости, с одной стороны, освобождения оккупированных израильскими войсками арабских территорий и, с другой стороны, гарантии существования Израиля как независимого государства. Если же правительство Израиля считает эти принципы неприемлемыми для политического урегулирования конфликта, то это означает, что Израиль продолжает руководствоваться агрессивными, захватническими целями и остается на авантюристической позиции. Ни у Израиля, ни у кого-либо другого не может быть никаких оснований рассчитывать на то, что арабские страны и поддерживающие их государства согласятся с такой политикой Израиля.

 

стр. 120

 

 

Мы убеждены в том, что если Советский Союз и Соединенные Штаты, сочетая свои усилия с усилиями других заинтересованных государств, используют в полной мере свои возможности и влияние для нахождения справедливого и прочного урегулирования на Ближнем Востоке, то этим будет сделан крупный вклад также в разрядку общей международной напряженности. Мы готовы к обмену мнениями на двусторонней основе с правительством США по проблемам Ближнего Востока с целью достижения необходимой договоренности об урегулировании конфликта. Об этом мы заявляли и раньше. Однако по причинам, не зависящим от советской стороны, такой обмен мнениями не получил должного развития. Мы заявляем также о своей готовности к обмену мнениями по проблемам Ближнего Востока между четырьмя державами - постоянными членами Совета Безопасности - СССР, США, Франции, Англии. Выражаем надежду, что правительство США и лично президент с пониманием отнесутся к этим соображениям.

 

Четвертое. По нашему глубокому убеждению, первостепенное значение для характера и перспектив взаимоотношений СССР и США имеет следующее: готовы ли обе наши страны исходить в своей практической политике из уважения основ послевоенного устройства в Европе, сложившегося в результате Второй мировой войны и послевоенного развития, и тех основных положений, сформулированных союзными государствами в известных Потсдамских соглашениях. Иного пути к миру в Европе нет, кроме того, чтобы считаться с реальностями и побуждать к этому других. Попытки подорвать послевоенное устройство в Европе невозможно рассматривать иначе, как покушение на жизненные интересы нашей страны, ее друзей и союзников - социалистических стран.

 

В свое время, в частности в 1959 - 1963 г., когда правительства СССР и США обсуждали комплекс германских дел, в отношении некоторых важных вопросов мы были недалеки друг от друга в понимании этого.

 

Советский Союз относится с особой настороженностью к некоторым сторонам развития ФРГ и ее политике не потому только, что прошлое германское нашествие стоило нам многих миллионов жизней. Президент Никсон тоже отлично понимает, что реваншизм начинается не тогда, когда падают пограничные столбы. Это финал, дороги к которому ведут через попытки приобщиться к ядерному оружия, реабилитацию прошлого, через провокации, подобные тем, что ФРГ время от времени учиняет в отношении Западного Берлина.

 

Стало почти правилом, что ФРГ вызывает вспышки напряженности вокруг Западного Берлина, который не принадлежал и не принадлежит ей, втягивая в осложнения Советский Союз, США, другие государства. Едва ли в чьих-либо интересах давать в руки ФРГ такую возможность. Во всяком случае Советский Союз не может позволить ФРГ заниматься подобными провокациями.

 

Мы хотели бы, чтобы у президента были полная ясность и уверенность в том, что в отношении Европы у Советского Союза нет иных целей, как установление в этой части мира прочных основ безопасности, отношений разрядки между государствами Востока и Запада. Мы полагаем, что взаимный обмен мнениями между заинтересованными государствами по вопросам, касающимся Европы, поможет найти широкий и реалистический подход к этим вопросам.

 

Пятое. Если мы согласны в том, что надо вести дело не к столкновению между США и СССР, а, наоборот, к устранению военной угрозы, то из этого вытекает необходимость сдерживания и свертывания гонки вооружений, прежде всего ракетно-ядерных. Как Вам известно, г-н Президент, арсенал ядерного оружия, которым уже сегодня располагают СССР и США, более чем достаточен, чтобы привести к катастрофе все человечество, и это возлагает особую ответственность на СССР и США перед всеми народами мира.

 

Крупным шагом в области сдерживания гонки вооружений и уменьшения военной опасности, как считают в Москве, могло бы явиться достижение соглашения между СССР и США об ограничении и последующем сокращении стратегических вооружений - как наступательных, так и оборонительных.

 

В ходе уже состоявшегося между правительствами США и СССР обмена мнениями по этому вопросу мы согласились с предложением американской стороны относительно того, что общими целями в этой области должно быть, в первую очередь, достижение и поддержание устойчивого американо-советского стратегического сдерживания путем

 

стр. 121

 

 

согласования ограничений на развертывание наступательных и оборонительных стратегических вооружений, а также обеспечение взаимной уверенности каждого из нас, что наша безопасность будет сохранена, избегая в то же время напряженности, неопределенности и расходов, связанных с неограниченным продолжением гонки стратегических вооружений.

 

Было также согласовано, что ограничение и сокращение стратегических вооружений должно осуществляться в комплексе, включая как системы доставки наступательного стратегического оружия, так и системы обороны против баллистических ракет, и что ограничение и сокращение этих вооружений должно быть сбалансировано таким образом, чтобы ни одна из сторон не могла получить военных преимуществ и чтобы была обеспечена одинаковая безопасность для обеих сторон.

 

Советское правительство подтверждает свою готовность вступить в ближайшее время в переговоры с правительством США по вопросам сдерживания гонки стратегических вооружений.

 

Мы готовы к обсуждению с американской стороной и других возможных мер в области разоружения, а также смежных с ней вопросов, таких, например, как вопрос о мирном использовании ядерных взрывов.

 

Шестое. Широте и насыщенности международно-политических взаимоотношений СССР и США, казалось бы, должна сопутствовать соответствующая масштабность их двусторонних отношений. Взаимовыгодные потенциальные возможности, которые имеются в этой области, также говорят в пользу развития связей и сотрудничества наших стран в самых различных областях: научно-технической, экономической, культурной. Разумеется, что степень реализации этих возможностей зависит от общей политической атмосферы в наших отношениях.

 

Если правительство США придерживается аналогичного мнения, то можно было бы конкретно посмотреть, какие имеются сейчас возможности для дальнейшего развития советско-американских двусторонних отношений, определить последовательность и приступить к их реализации. В качестве некоторых примеров можно было бы упомянуть возможности сочетания усилий в решении актуальных проблем медицины, в исследовании космоса, в изучении и использовании мирового океана, в создании всемирной системы связи с помощью спутников и др.

 

В целом, по-видимому, можно говорить не только о полезности, но и о реальной возможности для конструктивного диалога между СССР и США по широкому кругу вопросов. В этом духе и были восприняты в Москве заявления президента Никсона о жизненно важном значении отношений между СССР и США для дела мира и всеобщей безопасности, о необходимости предотвратить возможность военного столкновения между нашими странами и о готовности к переговорам с СССР на всех уровнях.

 

Соображения, которые сочтет нужным высказать президент Никсон по затронутым и другим вопросам, будут со всем вниманием рассмотрены в Москве.

 

АВП РФ, ф. 0129, оп. 53, п. 399, д. 5, л. 63 - 69.

 

N3 ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ А. Ф. ДОБРЫНИНА С Г. КИССИНДЖЕРОМ

 

21 февраля 1969 г.

 

Встретился 21 февраля за обедом наедине у нас в посольстве с Г. Киссинджером.

 

Он сказал, что президент Никсон внимательно ознакомился с соображениями, высказанными ему совпослом по поручению советского правительства14, и в этой связи он, Киссинджер, уполномочен высказать некоторые ответные соображения президента Никсона.

 

 

14 См. приложение к документу N 2.

 

стр. 122

 

 

(Он затем вынул из кармана текст наших соображений в переводе на английский язык и излагал соображения президента, сверяясь время от времени с нашим текстом, на полях которого у него были записи к разговору со мной.)

 

Ближний Восток. Киссинджер сказал, что президент считает важным двусторонний обмен мнениями с советским правительством по вопросу о Ближнем Востоке и что он готов к этому.

 

Киссинджеру было сказано, что, насколько мне известно, в Нью-Йорке пока дело не особенно продвигается с обменом мнениями по существу ближневосточного урегулирования и что американская позиция там, к сожалению, сводится к внесению краткой и, если быть откровенным, мало что дающей декларации 4 держав по Ближнему Востоку, а посол Йост по каким-то причинам явно не готов к обсуждению конкретных вопросов урегулирования. В этой связи я поинтересовался, ссылаясь на только что сказанное Киссинджером, готово ли правительство США к двусторонним обменам мнениями с советской стороной, помимо нынешнего типа "консультаций" в Нью-Йорке?

 

Киссинджер сказал, что да, они готовы к доверительным двусторонним обменам мнениями с нами по существу вопросов, считают это важным и что в этой связи они хотели бы знать мнение советской стороны, где их было бы целесообразнее проводить - в Москве, Вашингтоне или Нью-Йорке.

 

Он добавил, что этот их вопрос отчасти объясняется и тем, что я, совпосол, в беседе с госсекретарем Роджерсом упомянул и Москву в качестве возможного варианта, поэтому они хотели бы уточнить мнение советского правительства на этот счет.

 

Мною было сказано, что основное - начать серьезный обмен мнениями по существу урегулирования, если только США действительно готовы к этому. Что касается места, то этот вопрос вряд ли встретит затруднения.

 

Повторив, что они готовы к обмену мнениями с нами, Киссинджер попросил по возможности дать ему ответ сразу же после его возвращения в Вашингтон после поездки с президентом в Западную Европу, т.е. через неделю (видимо, Никсон надеется к тому времени, после бесед с де Голлем и Вильсоном, более конкретно определить свою позицию).

 

В этой связи Киссинджер сказал, что он хотел бы по поручению Никсона вообще высказать пожелание, если оно будет приемлемо для советской стороны, о механизме обмена мнениями между обоими правительствами, а именно, чтобы наиболее принципиальные вопросы, требующие большой конфиденциальности ("которую госдепартамент не всегда может обеспечить"), а также вопросы "старта, запуска" начала обмена мнениями между советским правительством и новой администрацией Никсона по разным политическим проблемам, т.е. первоначальное определение основных целей, места и уровня переговоров, решались правительствами США и СССР через доверительный канал Киссинджер - совпосол.

 

Затем, после того, как все эти вопросы будут в принципе согласованы, передавать проблему на официально-дипломатический уровень для ее детального, рабочего рассмотрения - будь то по линии госдепартамента в Вашингтоне или в Москве с МИД СССР или в каком-либо соответствующем международном органе. В дальнейшем, по мере возникновения затруднений или при обсуждении наиболее трудных и деликатных моментов можно будет снова время от времени подключать доверительный канал: Киссинджер - совпосол.

 

Такой "механизм подхода" к рассмотрению различных сложных международных проблем между правительством СССР и правительством Никсона, по словам Киссинджера, в наибольшей степени устраивал бы американского президента, позволив ему лично осуществлять более непосредственное руководство и наблюдение за обменом мнениями по упомянутым проблемам.

 

Европейские проблемы. Киссинджер заявил, что президент Никсон согласен с советским правительством, что не следует менять основ послевоенного устройства в Европе, ибо это могло бы вызвать большие потрясения и опасность ненужного столкновения между великими державами.

 

стр. 123

 

 

Он, президент, хотел бы заверить советское правительство, что он, например, совсем не собирается вмешиваться в дела Восточной Европы. "Вы от нас не услышите никаких заявлений о необходимости "освобождения" Восточной Европы от Советского Союза, и мы, видимо, бросим употреблять даже такие выражения, как "строительство мостов", т.к. мы понимаем реальную обстановку".

 

Мы, продолжал Киссинджер, ожидаем, что и Советский Союз со своей стороны также будет учитывать те отношения, которые сложились у США со странами Западной Европы. Мы не собираемся поднимать военную истерию в Западной Европе против Советского Союза, не собираемся подталкивать враждебные настроения среди западноевропейцев по отношению к вам.

 

Но мы, разумеется, будем идти по пути укрепления своих связей с Западной Европой, но не ради противопоставления одной части Европы другой, а с учетом исторически сложившихся отношений различных частей Европы как с Соединенными Штатами, так и с Советским Союзом.

 

Говоря о необходимости сохранения статус-кво в Европе, Киссинджер фактически давал понять - хотя он прямо не заявлял этого, - что они стоят за сохранение послевоенных границ в Европе. Он заметил в одном месте, что в целом, как он понимает, мы - т.е. США и СССР - одинаково подходим к вопросу о том, что такое статус-кво или уважение основ послевоенного устройства в Европе; исключение, как сказал Киссинджер, видимо, составляют лишь разногласия вокруг вопроса о Западном Берлине.

 

В отношении Западного Берлина, заметил Киссинджер, мы, США, понимаем сохранение положения, как оно сложилось на сегодняшний день, с учетом определенных связей, которые развились за послевоенный период между Западным Берлином и ФРГ. Наша позиция прежняя: мы не готовы принять вашу формулу о "свободном городе Западный Берлин", но мы и не собираемся предпринимать или поддерживать ничего нового в отношениях между Западным Берлином и ФРГ, помимо уже существующего, фактически сложившегося.

 

Мною было выражено Киссинджеру удовлетворение в отношении согласия президента Никсона с соображениями советского правительства о необходимости нашим двум странам исходить в своей практической политике из уважения основ послевоенного устройства в Европе, сложившегося в результате Второй мировой войны, послевоенного развития и межсоюзнических соглашений.

 

Вместе с тем мною снова была подтверждена позиция Советского Союза в отношении Западного Берлина и даны соответствующие пояснения.

 

Киссинджер вновь заметил, что это, видимо, единственное, в чем у нас сейчас заметное расхождение - в отношении Западного Берлина. Тут же Киссинджер сказал, что у президента и у него самого вызвала определенный интерес ссылка в высказанных совпослом Никсону соображениях советского правительства на то, что "в свое время, в частности в 1959 - 1963 гг., когда правительства СССР и США обсуждали комплекс германских дел, в отношении некоторых важных вопросов мы были недалеки друг от друга".

 

Киссинджер попросил в этой связи, если можно, передать ему из Москвы, когда он вернется из поездки в Западную Европу, в неофициальном плане несколько более детальное изложение, что конкретно имеется сейчас в виду советской стороной, ибо в указанный нами период рассматривался довольно широкий комплекс вопросов.

 

Они, с американской стороны, сказал Киссинджер, готовы внимательно отнестись к этим соображениям.

 

Киссинджер, как и Никсон до этого в беседе со мной, высказывался в том смысле, что наши правительства должны сохранять максимум хладнокровия, чтобы не допустить какого-либо столкновения между нами в эти дни из-за Западного Берлина.

 

Со своей стороны Никсон, по словам Киссинджера, просил еще раз передать, что он не намерен делать или говорить ничего такого, что могло бы выглядеть во время его поездки в Западный Берлин как провокационный акт с его стороны или могло бы быть истолковано нами в таком плане. В своих публичных заявлениях Никсон также будет соблюдать осторожность, хотя он и подтвердит американскую позицию в отношении

 

стр. 124

 

 

сохранения существующих фактически связей, сложившихся за десятилетия между ФРГ и Западным Берлином, добавил Киссинджер.

 

Далее он сказал, что хотел бы переговорить по одному конфиденциальному вопросу, "затрагивающему лично президента". По его словам, один из сотрудников нашего посольства якобы заявил одному из работников госдепартамента о том, что советская сторона считается де-факто с полетом Никсона в Западный Берлин, но "категорически возражает и предупреждает президента", чтобы он не вез в своем личном самолете западногерманских представителей в Западный Берлин.

 

Это предупреждение советского сотрудника (Киссинджер так и не смог мне уточнить, кто, когда и где конкретно это говорил) вызвало большую настороженность в правительстве США, сказал Киссинджер, ибо речь идет о безопасности президента Соединенных Штатов. В этой связи, сказал он далее, военные стали предлагать президенту, чтобы его самолет при полете в Западный Берлин сопровождался для охраны сильным отрядом американских истребителей и т.п. И вообще вокруг всего этого дела начался хотя и негласный, но ненужный ажиотаж среди тех американцев, кто будет сопровождать Никсона в эту поездку.

 

Киссинджер заявил далее, что вопрос встал остро еще и потому, что хотя они и не собираются брать в самолет сколько-нибудь значительную группу правительственных лиц из ФРГ, но с президентом Никсоном, судя по всему, полетят в Западный Берлин канцлер Кизингер и Брандт по примеру практики других американских президентов в прошлом.

 

Я ограничился замечанием Киссинджеру о том, что мне не известно о подобном высказывании кого-либо из советских сотрудников и что мною никто не уполномачивался на такой разговор.

 

(Не исключено, что вся эта история была подброшена Никсону западными немцами, чтобы "поиграть на нервах" нового президента и по возможности подтолкнуть его на какие-либо "твердые" заявления во время его пребывания в Бонне и Западном Берлине.)

 

Касаясь далее поездки Никсона в Западную Европу, Киссинджер сказал, что основная ее цель - послушать, что скажут союзники ("для великих держав настали такие времена, когда надо оказывать знаки внимания своим малым союзникам"). Поездка предназначается не для принятия каких-либо кардинальных решений (для подготовки их не было времени), а для укрепления связей, усиления механизма консультаций и для установления личных деловых отношений самого Никсона с западноевропейскими лидерами.

 

Наиболее "трудным местом" будет Париж, заметил Киссинджер, хотя де Голль настроен к Никсону куда более положительно, чем к его предшественнику, по крайней мере, такое впечатление складывается от уже имевшего место обмена письмами между обоими президентами.

 

Вьетнам. Этот вопрос был поднят по инициативе Киссинджера, который сказал, что президент придает большое значение урегулированию вьетнамского конфликта. Нынешний тупик на переговорах в Париже, продолжал Киссинджер, не может продолжаться до бесконечности, и через несколько ("три - четыре") месяцев, видимо, перед президентом встанет тогда необходимость принятия соответствующего решения в отношении дальнейшего курса действий США во Вьетнаме.

 

Мною было сказано, что решение вьетнамского конфликта надо искать мирным путем - через признание и уважение законных прав самого вьетнамского народа. Другого пути нет. В то же время, заметил я, в Вашингтоне, видимо, еще имеют хождение взгляды тех, кто хотел бы продолжать говорить языком ультиматумов, хотел бы вновь эскалации войны во Вьетнаме в тщетных надеждах на "военную победу". К чему привели подобные взгляды, хорошо известно из опыта предыдущей администрации. Хотелось бы выразить надежду, добавил я Киссинджеру, что новая администрация не очень будет прислушиваться к совету подобных людей, а будет искать подлинного мирного урегулирования, основанного на трезвом учете реального положения во Вьетнаме.

 

Киссинджер сказал, что они сами, разумеется, далеки от того, чтобы предъявлять какие-либо ультиматумы, что они - за мирное урегулирование во Вьетнаме, но что смысл

 

стр. 125

 

 

его слов сводился к тому, что на переговорах в Париже необходимо все же продвижение вперед, что по внутриполитическим соображениям Никсон "просто не может ждать год, пока Ханой решит сделать какой-то новый шаг, занять более гибкую позицию".

 

В связи с положением на переговорах в Париже мною было сказано, что для достижения прогресса нужно, чтобы сама американская сторона заняла более гибкую реалистическую позицию, чтобы она, в частности, отказалась от своих попыток делить переговоры на две части - на обсуждение военных вопросов между США и ДРВ и на вторую часть - решение политических вопросов с передачей их фактически на откуп Сайгону, который и не хочет и не может их решать, будучи не в состоянии трезво оценить положение и расстановку сил в Ю. Вьетнаме.

 

Киссинджер в личном плане заметил, что нынешняя позиция американской стороны в Париже в значительной степени отражает "неизбежные пропагандистские элементы", но что она не определяет действительного практического курса президента Никсона и что в том, как вести переговоры в Париже, он будет "достаточно гибок".

 

В этой связи, напомнив далее то место в высказанных мною по поручению Москвы соображениях в беседе с Никсоном, где говорилось о том, что с советской стороны будет оказана всемерная поддержка переговорам в Париже, если они будут развиваться в правильном направлении, Киссинджер, сославшись на поручение Никсона, сказал, что президент очень хотел бы поддерживать тесные доверительные контакты с советским правительством по вопросам урегулирования вьетнамского конфликта и что он серьезно стремится "к почетному для всех сторон урегулированию".

 

Сейчас, продолжал Киссинджер, у президента еще нет выработанной детальной программы по всем пунктам такого урегулирования, но после возвращения из Европы он внимательно займется позицией США на переговорах в Париже и уточнит свою собственную программу во всех ее основных деталях.

 

Зная вместе с тем общий подход президента к данной проблеме, он, Киссинджер, может, однако, уже сейчас сказать, что новое правительство США готово к решению вьетнамского вопроса на основе двух основных принципов, которые, если бы они были правильно поняты, позволили бы выработать все дальнейшие конкретные детали:

 

- Во-первых, США не могут пойти на такое урегулирование, которое выглядело бы для американцев и всего остального мира как прямое военное поражение Соединенных Штатов. Президент действительно готов вывести американские войска из Южного Вьетнама, но тут должна быть какая-то связь с выводом войск ДРВ.

 

- Во-вторых, администрация Никсона не может пойти на такое урегулирование, после осуществления которого сразу же (Киссинджер сделал ударение на словах "сразу же") произошла бы смена правительства в Ю. Вьетнаме и резкое изменение всей политики Южного Вьетнама, ибо это было бы расценено в США и во всем мире или как прямое поражение США, или как закулисная сделка Никсона - "выдача" Соединенными Штатами сайгонского правительства на милость его противника.

 

Однако США не имеют каких-либо возражений против того, чтобы, после достижения соглашения, события во Вьетнаме пошли бы своим, "чисто вьетнамским" ходом и развивались бы так, как это "подсказывают исторические традиции и опыт вьетнамского народа".

 

В целом из высказываний Киссинджера можно было заключить, что Никсона больше всего заботит его собственная политическая репутация и вопрос о том, как урегулирование во Вьетнаме может отразиться на его дальнейшей политической судьбе. Судя по всему, именно с такой меркой он будет, прежде всего, подходить к вопросам мира и войны во Вьетнаме.

 

Китай. Касаясь недавней неудачи попытки переговоров США с КНР в Варшаве, Киссинджер сказал, что, как они считают, отказ китайцев от переговоров под предлогом участия США в деле с китайским дипломатом-перебежчиком объясняется в действительности тем, что Мао и его коллеги сейчас не готовы - по тем или иным соображениям - приступить к диалогу с администрацией Никсона. Видимо, придется подождать.

 

стр. 126

 

 

Мы, сказал далее Киссинджер, со своей стороны, готовы вести обмен мнениями с Пекином с целью хотя бы некоторого налаживания американо-китайских отношений, и в этом смысле новое правительство США более объективно, непредубежденно в своем подходе, чем предыдущие администрации. Однако в вопросе о Тайване мы не можем пойти навстречу позиции КНР, на которой она настаивала все эти годы. В остальном США "держат двери открытыми".

 

Киссинджер, по своей инициативе, подчеркнул, что политика правительства Никсона в отношении Китая "не определяется при этом какими-либо недружественными замыслами" по отношению к Советскому Союзу, а диктуется "естественным стремлением" улучшить свои отношения с КНР, как державой, играющей большую роль в Азии, где США имеют свои немалые интересы.

 

Однако обратила на себя внимание брошенная Киссинджером в ходе беседы реплика о том, что, по его личному мнению, "с чисто геополитической точки зрения", у СССР, как непосредственного соседа Китая, больше оснований опасаться последнего, чем у Соединенных Штатов, и что 750 миллионов китайцев, которые "нуждаются в пространстве", могут более легко соблазниться перспективами экспансии в направлении советского Дальнего Востока.

 

На это Киссинджеру было сказано, что такого рода "геополитические теории" были в ходу еще перед Второй мировой войной и что теперь хорошо известно, к чему они привели на деле. Было бы только разумно, чтобы новая администрация в США строила свою политику, в том числе и в Азии, на более реалистической основе.

 

Киссинджер тут же сказал, что просит рассматривать его реплику как "реплику профессора, а не помощника президента" и что китайскими делами он сам по существу совсем еще не занимался.

 

Договор о нераспространении ядерного оружия. Киссинджер сказал, что правительство США согласно продолжить с советской стороной консультации для выработки согласованных мероприятий по обеспечению подписания договора максимально широким числом государств и скорейшего вступления его в силу.

 

Касаясь отдельных стран, он сказал, что сотрудничество в этом плане понадобится, прежде всего, в отношении Индии. К этому вопросу, видимо, придется вернуться несколько попозже.

 

Киссинджер сказал далее, что Никсон твердо намерен ясно и недвусмысленно заявить Израилю, что Тель-Авив должен подписать договор и что это в его собственных же интересах, иначе арабы тоже откажутся следовать положениям договора, а все это еще больше затруднит ближневосточное урегулирование.

 

Главный же вопрос в настоящее время, как мы понимаем, - это отношение к договору со стороны ФРГ, подчеркнул Киссинджер. Президент во время своей поездки намерен использовать в Бонне все свое влияние с тем, чтобы убедить правительство ФРГ подписать договор.

 

Однако обращение президента, продолжал Киссинджер, имело бы больший успех, если бы советское правительство сочло возможным сделать в ближайшее время разъяснение, в котором в какой-то форме был бы снят спорный вопрос о возможности применения к ФРГ положений, предусматривающихся в статьях 53 и 107 Устава ООН.

 

На это Киссинджеру было сказано (с приведением нашей аргументации по существу дела), что это - искусственная постановка вопроса, нарочно подбрасываемая теми в Бонне, кто не хочет подписывать договор. По этому поводу советский министр иностранных дел уже имел соответствующий разговор с Брандтом в Нью-Йорке во время последней сессии Генассамблеи ООН. Кроме того, советский посол в Бонне сделал Брандту, по поручению советского правительства, еще раз исчерпывающее заявление не далее как 6 февраля, которое Брандт воспринял положительно.

 

Киссинджер в полушутливой форме заметил, что им немцы говорят совсем другое, но тут же добавил, что сам Никсон, по своей инициативе, не собирается поднимать в Бонне вопроса об этих статьях Устава ООН.

 

стр. 127

 

 

Мною было сказано, что Вашингтону пора уже занять достаточно ясную и твердую позицию в отношении Бонна в вопросе о договоре.

 

Сдерживание гонки стратегических вооружений. В ходе беседы совпосол обратил внимание Киссинджера на наблюдающуюся в последние дни противоречивость заявлений американских государственных деятелей (Роджерса, Лэйрда) относительно сроков начала переговоров между СССР и США по ограничению гонки стратегических вооружений. Поинтересовался, в чем же заключается позиция самого президента Никсона в этом вопросе.

 

Киссинджер ответил, что, если говорить откровенно, в правительстве на этот счет сейчас имеются определенные разногласия. Все, во главе с президентом, в принципе считают, что такие переговоры с Советским Союзом необходимы. Тут споров нет. Споры идут вокруг взаимосвязи начала этих переговоров и развертывания американской противоракетной системы "Сентинел".

 

Роджерс и некоторые другие, исходя из соображений чисто политического характера, считают, что нужно начинать переговоры, не осложняя их торопливым принятием далеко идущих решений в соответствующих военных вопросах, которые еще к тому же нуждаются во всестороннем изучении с точки зрения их практической целесообразности.

 

Лэйрд и военные исходят из того, что нельзя ставить решение вопроса о практическом развертывании ограниченной системы "Сентинел" в зависимость от переговоров, исход которых далеко еще не ясен и которые продлятся неизбежно долго.

 

Сам президент Никсон, по словам Киссинджера, еще не занял во всем этом споре определенной позиции. Видимо, его решение будет вынесено в марте-апреле. В принципе же - и это он, Киссинджер, может повторить со всей ответственностью - Никсон стоит за переговоры по стратегическому оружию с Советским Союзом и будет вести дело именно к этому.

 

Официальные советско-американские переговоры на уровне специально выделенных представителей начнутся, как ему, Киссинджеру, кажется, - "если говорить реально и с учетом обстановки", - в пределах 5 - 6 месяцев. До этого, как они надеются, будет иметь место в основном негласный обмен мнениями между сторонами по вопросам, связанным с началом таких переговоров.

 

Двусторонние советско-американские отношения. Киссинджер сказал, что президент поручил ему передать в связи с соображениями, высказанными ему совпослом по поручению Москвы, что он готов конкретно посмотреть, какие имеются сейчас возможности для дальнейшего развития двусторонних отношений, в том числе и в указанных советской стороной областях.

 

Сейчас президент поручил подготовить соответствующие американские предложения. После этого весь этот вопрос можно будет рассмотреть в более практической плоскости. Они хотели бы высказать при этом одно дополнительное пожелание. Сотрудничество в некоторых областях науки, техники или медицины можно было бы вести не только на двусторонней, но и на многосторонней основе, с участием других государств, дабы избежать обвинений в том, что две великие державы хотят иметь дела только друг с другом и не желают делиться с другими успехами в научно-технической, экономической и других областях.

 

По своей инициативе Киссинджер в ходе беседы заявил, что президент Никсон хотел бы еще раз сказать, что в своих внешнеполитических планах он исходит из полезности и целесообразности встречи с советскими руководителями, хотя и считает, что потребуется определенная подготовительная работа, чтобы такая встреча была достаточно успешной и оправдала те надежды, которые, безусловно, будут на нее возлагаться.

 

Поскольку тема о встрече в верхах в указанной выше форме уже была высказана мне самим президентом Никсоном, а затем при наших предыдущих встречах с Киссинджером, я, чтобы не подчеркивать какой-либо нашей особой заинтересованности в этом деле, ограничился замечанием о том, что вопрос о такой встрече должен будет, естественно, решаться обеими сторонами с учетом конкретной обстановки.

 

стр. 128

 

 

Г. Киссинджер предложил встретиться с ним за обедом в его кабинете в Белом доме 3 марта сразу же после его возвращения из поездки с Никсоном в Западную Европу для дальнейшего обмена мнениями.

 

Я ответил согласием.

 

А. Добрынин АВП РФ, ф. 0129, оп. 53, п. 399, д. 5, л. 75 - 86

 

N 4

 

ТЕЛЕГРАММА ПЕРВОГО ЗАМЕСТИТЕЛЯ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В. В. КУЗНЕЦОВА А. Ф. ДОБРЫНИНУ

 

28 февраля 1969 г.

 

Вне очереди

 

Было бы желательно знать соображения новой администрации США по вопросам, которые были поставлены Вами перед президентом Никсоном 17 февраля15.

 

Киссинджер высказал в беседе с Вами от имени Никсона некоторые суждения16, идущие навстречу нашему пониманию, закрепление которых могло бы быть полезным при дальнейшем обсуждении.

 

В беседе с Киссинджером исходите из следующего.

 

О доверительном обмене мнениями между СССР и США. Мы готовы к такому обмену мнениями по интересующим стороны вопросам, включая и упомянутый Никсоном 17 февраля канал Киссинджер - совпосол.

 

Ближневосточное урегулирование. В Москве принимают к сведению переданное через Киссинджера заявление президента Никсона о готовности правительства США начать двусторонний конфиденциальный обмен мнениями по существу вопросов ближневосточного урегулирования.

 

Мы были бы готовы обсудить с Киссинджером соображения американской стороны о механизме и по вопросу "старта" такого обмена мнениями, о его дальнейшем продолжении и способе сочетания с четырехсторонними консультациями в Нью-Йорке. Что касается места обмена мнениями по конкретным вопросам существа ближневосточного урегулирования, то советская сторона высказалась бы за Москву, особенно если президент Никсон счел бы возможным прислать для этой цели своего компетентного представителя. Разумеется, это не снимало бы возможности подключения при возникновении затруднений или обсуждении деликатных моментов и доверительного канала Киссинджер - совпосол. Главное - не затягивать с урегулированием, поскольку обстановка на Ближнем Востоке напряженная и не допускает промедления.

 

В плане от 30 декабря п[рошлого] г[ода] советское правительство изложило свою точку зрения по ближневосточным вопросам, причем самым внимательным образом учитывались соответствующие соображения правительства США, а также Израиля.

 

Если Киссинджер затронет в ходе беседы конкретные вопросы урегулирования (например, о беженцах, о войсках ООН, по которым говорили представители США в Нью-Йорке), скажите, что мы не возражаем против детального обсуждения этих вопросов и со своей стороны выдвигаем для рассмотрения вопрос о выводе израильских войск с оккупированных территорий на линии до 5 июня 1967 г. Внесение ясности в существо этого вопроса никак не могло бы помешать деловому обсуждению других вопросов урегулирования, учитывая строго конфиденциальный и двусторонний характер советско-американского обмена мнениями.

 

 

15 См. документ N 2.

16 См. документ N 3.

 

стр. 129

 

 

Европейские проблемы. В Москве должным образом оценивают выраженное президентом Никсоном согласие с советским правительством в том, что не следует менять основы послевоенного устройства в Европе, ибо это могло бы вызвать большие потрясения и опасность столкновения между великими державами. Совпадение подходов США и СССР в деле уважения основ послевоенного устройства в Европе имело бы фундаментальное значение. Привлекло внимание заверение президента, что США не собираются вмешиваться в дела Восточной Европы, в том числе посредством так называемого "наведения мостов". Признание существующих в Европе реальностей - это вместе с тем и реальная основа для недопущения ненужных осложнений и опасных конфронтации.

 

Европу приходится принимать такой, как она есть, - с ее системой границ и государств, включая, естественно, и факт существования двух суверенных и равноправных германских государств с их нынешними границами. Советский Союз признает существующее положение. Было бы хорошо, если бы и США в своей практической политике тоже исходили из этого.

 

Между СССР и США определилась в 1959 - 1963 гг. большая степень взаимопонимания по многим европейским проблемам, включая комплекс германских дел. Президент Никсон, несомненно, знаком с решениями, обсуждавшимися и принимавшимися тогда.

 

При наличии взаимопонимания по другим аспектам было бы неправильно преувеличивать сложность проблемы Западного Берлина. Ни Советский Союз, ни ГДР не претендуют на Западный Берлин и не вмешиваются в его внутреннюю жизнь. Это получило свое выражение, в частности, в Договоре между СССР и ГДР 1964 года. Что же касается попыток ФРГ использовать свои экономические и культурные связи с этим городом для нанесения ущерба интересам ГДР и других социалистических государств, для подрыва европейской безопасности и отравления международной атмосферы, в том числе в советско-американских отношениях, то последствия такой недальновидной политики ФРГ должна, очевидно, взять на себя.

 

В беседе с совпослом президент Никсон выражал согласие с тем, что в Западном Берлине и вокруг него не должно было бы возникать осложнений. Он подчеркивал, что позиция США в связи с последними событиями, возникшими в результате намерения ФРГ проводить в Западном Берлине выборы западногерманского президента, будет "выдержанной, спокойной, не дающей повода к обострениям". Трудно, конечно, не заметить несоответствие между этими высказываниями президента и некоторыми моментами его визита в ФРГ и особенно в Западный Берлин, а также его выступлениями там. (Если Киссинджер будет уточнять, что имеется в виду, сошлитесь, в частности, на тот факт, что выступление Никсона в Западном Берлине содержало едва прикрытые угрозы и по своему смыслу могло только подталкивать ФРГ и западноберлинские власти на новые опасные и ненужные провокации.)

 

Советское правительство хотело бы надеяться, что политика новой администрации США в Европе будет соответственно учитывать широкие интересы советско-американских отношений, интересы мира и европейской безопасности.

 

В. Кузнецов АВП РФ, ф. 059а, оп. 7, п. 13, д. 8, л. 17 - 19.

 

N5 ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ А. Ф. ДОБРЫНИНА С Г. КИССИНДЖЕРОМ

 

3 марта 1969 г.

 

Встретился с Киссинджером за обедом в его кабинете в Белом доме. В ходе беседы были затронуты следующие вопросы.

 

1. Поинтересовался у Киссинджера, каково его общее впечатление от поездки президента Никсона в Западную Европу, из которой они оба вернулись вчера ночью.

 

стр. 130

 

 

Киссинджер сказал, что в целом президент остался весьма доволен своей поездкой. Каких-либо конкретных соглашений почти не было, но президент и не ставил это своей задачей. Никсон хотел этой поездкой как бы подчеркнуть, что теперь США, в отличие от прежних лет, искренне намерены подходить к отношениям со своими союзниками "на равной основе" и на этой базе преодолеть в дальнейшем многие "недоразумения и трудности", существовавшие между Вашингтоном и Западной Европой.

 

Президент уделял, по словам Киссинджера, особое внимание установлению хороших личных отношений с главами этих государств, избегая поднимать какие-либо "старые споры" и демонстрируя готовность "терпеливо слушать" точку зрения своих союзников "по любым вопросам". Главное, к чему стремился Никсон, так это создать на будущее "благоприятную атмосферу" в отношениях со своими партнерами в расчете на то, что это позволит в дальнейшем заняться и "более деликатными проблемами".

 

Киссинджер утверждал, что чисто военные вопросы, связанные с НАТО, во время этой поездки в конкретной форме "почти не обсуждались", во-первых, потому, что новая администрация еще не готова к этому; во-вторых, эти вопросы принадлежат к категории "довольно трудных и спорных"; в-третьих, президент Никсон "не хотел оставить впечатления" у советского правительства, что целью его первой поездки в Западную Европу было решение военных дел, неизбежно связанных в той или иной степени с общей проблемой отношений с Советским Союзом.

 

Заметив далее, что Никсон в ходе своей поездки и в своих выступлениях сознательно избегал "риторики холодной войны", постоянно имея в виду не делать ничего, что могло бы быть истолковано как враждебный шаг в отношении Советского Союза, и что он соблюдал определенную осторожность в этом смысле даже в Западном Берлине, Киссинджер поинтересовался далее, как все это расценивается советской стороной. Он добавил при этом, что они с удовлетворением обратили внимание на сдержанность советской прессы в связи с поездкой Никсона в Западную Европу.

 

Отметив ссылку Киссинджера на Западный Берлин, я сказал ему, что хотел бы высказать некоторые соображения в этой конкретной связи. Затем мною была изложена соответствующая аргументация, предусмотренная указаниями. В связи с просьбой Киссинджера уточнить, что более конкретно имеется в виду, я сослался, в частности, на тот факт, что выступление Никсона в Западном Берлине содержало едва прикрытые угрозы и по своему смыслу могло только подталкивать ФРГ и западноберлинские власти на новые опасные и ненужные провокации. В заключение мною было сказано, что советское правительство хотело бы надеяться, что политика новой администрации США в Европе будет соответственно учитывать широкие интересы советско-американских отношений, интересы мира и европейской безопасности.

 

Киссинджер сказал, что именно с таких позиций Никсон подходит к своей политике в Европе. После этого он начал всячески оправдывать поведение президента в Западном Берлине. Его основной тезис: Никсон не говорил ничего такого, что бы до него не говорилось уже другими президентами США, только он был "явно осторожнее своих предшественников" и "совсем не касался Советского Союза".

 

Мною было сказано, что все действия надо рассматривать в контексте конкретной ситуации, анализ которой и позволяет прийти к тем или иным заключениям.

 

В ходе последующего разговора Киссинджер заметно старался подчеркнуть стремление Никсона "как можно скорее и без слишком глубокого следа для советско-американских отношений пройти через нынешний кризис". Он говорил об их понимании того, что Советский Союз и ГДР наверняка осуществят по крайней мере какой-то минимум акций. Западные державы должны будут ответить "своим минимумом, но не больше". Главное, однако, чтобы события "не вышли из-под контроля". Эту мысль он повторял несколько раз в разных формах.

 

Во время дискуссии по вопросу о Западном Берлине Киссинджер сказал, что они надеются на то, что через некоторое время нам удастся в конфиденциальной форме обменяться мнениями о том, нельзя ли найти более длительное решение западноберлинского вопроса, чтобы "ни ваши, ни наши союзники" не могли время от времени устраивать

 

стр. 131

 

 

кризисы, подобные нынешнему. Мы не можем, продолжал он, принять советскую формулу о "свободном городе Западный Берлин", но в остальном мы готовы посмотреть, что можно будет сделать в указанном выше направлении, чтобы избежать повторения того, что происходит сейчас.

 

Киссинджер снова поинтересовался, что мы конкретно имеем в виду, когда говорим о том, что между СССР и США определилась в 1959 - 1963 гг. большая степень взаимопонимания по многим европейским проблемам, включая комплекс германских дел. "Ваша ссылка на то, что президент Никсон, несомненно, знаком с решениями, обсуждавшимися и принимавшимися тогда, лишь разжигает его любопытство, но мало помогает, т.к. он ничего не знает на этот счет".

 

В заключение Киссинджер сказал, что он даст поручение подготовить для президента и для себя соответствующую справку. Он выразил затем надежду, что после этого мы сможем тогда вдвоем в негласном порядке более конкретно посмотреть и наши и их соображения, имея в виду возможность в будущем перевести все это в рамки более формального обмена мнениями по дипломатической линии.

 

По ходу беседы мною - с целью закрепления некоторых суждений, высказанных ранее Киссинджером от имени президента и идущих навстречу нашему пониманию, - были вновь затронуты некоторые европейские проблемы.

 

Важно отметить, что Киссинджер снова подтвердил как правильно отражающие подход президента Никсона следующие тезисы:

 

- Согласие с советским правительством в том, что не следует менять основы послевоенного устройства в Европе, ибо это могло бы вызвать большие потрясения и опасность столкновения между великими державами.

 

- США не собираются вмешиваться в дела Восточной Европы, в том числе посредством т.н. "наведения мостов".

 

- США в своей практической политике готовы принимать Европу такой, как она есть, с ее системой границ и государств (Киссинджер подчеркнул согласие с нашей терминологией о "практической" политике США, ибо Никсон официально не может признать ГДР; одновременно он снова просил все это, как и другие вопросы, обсуждающиеся через него, держать в самом большом секрете, ибо таково пожелание президента).

 

В ходе дальнейшего разговора мною было сообщено о нашей готовности к доверительному обмену мнениями между СССР и США по интересующим стороны вопросам. С особым удовлетворением, как это было видно, Киссинджер воспринял наш ответ в отношении упомянутого Никсоном канала Киссинджер - совпосол. В этой связи он предложил мне "прямо обращаться к нему", если я буду иметь противоречивые данные о той или иной позиции президента Никсона.

 

В Вашингтоне, продолжал он, ходит много разных слухов. Немало в целом видных людей, стремясь подчеркнуть свою близость к президенту, высказывают различные свои суждения, делая вид, что они исходят из Белого дома. Подчас и чиновники госдепартамента "честно заблуждаются", не зная истинных намерений президента. Все это, в той или иной степени, по "различным каналам" попадает несомненно к совпослу, а от него, видимо, в Москву. "Если есть неуверенность или сомнения в какой-то позиции президента по существенным вопросам, затрагивающим отношения между нашими странами, - закончил Киссинджер, - обращайтесь негласно прямо ко мне за уточнениями; я это охотно и со знанием дела сделаю, ибо весьма важно правильное понимание намерений друг друга".

 

Мною был затем сообщен Киссинджеру ответ относительно двустороннего конфиденциального обмена мнениями по существу ближневосточного урегулирования.

 

Подтвердив еще раз согласие Никсона на такой обмен мнениями и подчеркнув, что, по убеждению президента, обмен мнениями США с СССР должен играть основную (хотя и негласную) роль в поисках путей урегулирования, Киссинджер сказал, что он надеется дать мне более конкретный ответ на поставленные мною вопросы (о механизме, о "старте" такого обмена мнениями и о способе сочетания его с четырехсторонними кон-

 

стр. 132

 

 

сультациями в Нью-Йорке) примерно через неделю. Из его слов можно было понять, что он сам намерен играть активную роль во всем этом деле.

 

Касаясь Москвы как возможного места обмена мнениями, Киссинджер сказал, что в принципе у них нет особых возражений, но что, видимо, будет трудно послать туда какого-то специального представителя президента, т.к. это неизбежно привлекло бы к переговорам ненужное внимание. Они посмотрят, нельзя ли ускорить отъезд в Москву посла Бима, хотя он и не является специалистом по ближневосточным делам.

 

Киссинджер не видит каких-либо препятствий к тому, чтобы в ходе обмена мнениями на двусторонней основе детально обсудить все вопросы ближневосточного урегулирования, включая вопрос о выводе войск Израиля (из конкретных вопросов сам он в общей форме упомянул лишь вопрос о "гарантиях"). Он подчеркнул, что они исходят при этом из строго конфиденциального характера советско-американского обмена мнениями.

 

На вопрос, когда примерно, по его мнению, может начаться обмен мнениями по Ближнему Востоку, учитывая там напряженную обстановку, Киссинджер высказался в том смысле, что, видимо, через недели две, но он должен уточнить это с президентом.

 

Касаясь перспектив четырехстороннего обсуждения в Нью-Йорке, Киссинджер, вскользь упомянув о недавних переговорах по этому вопросу между де Голлем и Никсоном, высказал свое личное мнение о том, что реально, видимо, можно говорить о начале такого обсуждения примерно через месяц. Он добавил, что, по их мнению, основная тяжесть должна при этом лечь на негласные двусторонние переговоры, ибо "четверке" будет нелегко договориться по трудным вопросам, т.к. ее деятельность в Нью-Йорке будет в значительной степени на виду и у сторон "будет искушение" отдать определенную дань пропагандистскому аспекту ближневосточных дел.

 

Киссинджер не стал касаться существа обсуждения вопросов Ближнего Востока на недавней встрече Никсона с де Голлем. По отдельным признакам, однако, можно, видимо, сделать заключение, что здесь не все прошло гладко. Так, Киссинджер, выражая свое несколько скептическое отношение к встрече 4-х в Нью-Йорке, заметил, что трудно ожидать каких-то позитивных результатов, если, например, там будет почти вроде соревнования или голосования "с результатами: 2 против 1 при одном колеблющемся или 3 против 1, или 2 против 2" (упомянутая им раскладка довольно любопытна с точки зрения оценки американцами возможной расстановки сил на встрече четырех; было явно видно, что они причисляют себя к неизбежному меньшинству).

 

Заметив далее, что, видимо, в ближайшие дни ко мне могут быть обращения по линии госдепартамента для возможных бесед по делам Ближнего Востока, Киссинджер попросил меня совсем не упоминать нашего сегодняшнего разговора с ним (любопытно, что он назвал при этом даже госсекретаря Роджерса и его заместителя по ближневосточным делам Сиско, - не говоря уже об их представителе в ООН Йосте, - которые, по его словам, узнают все необходимое "от самого президента").

 

2. Затем Киссинджер в строго доверительном порядке, - подчеркнув, что он делает это по специальному поручению президента, - сказал следующее.

 

5 марта на заседании Национального совета безопасности в Белом доме под председательством президента будет проведено окончательное рассмотрение вопроса о развертывании в США системы противоракетной обороны.

 

Однако, продолжал Киссинджер, на этом заседании будет происходить по сути дела формальное обсуждение: Никсон, конечно, выслушает различные точки зрения - а вопрос этот продолжает вызывать большие споры, - но для себя он уже принял решение, хотя об этом пока знает лишь он один, Киссинджер.

 

Президент хочет, подчеркнул далее Киссинджер, чтобы в знак подтверждения его стремления к должному негласному взаимопониманию позиции и намерений правительств наших двух стран в Москве уже сейчас знали об этом его решении и о мотивах, которыми он при этом руководствовался.

 

Президент не ожидает каких-либо комментариев на это его сообщение, добавил Киссинджер, он просто хотел бы совершенно откровенно изложить, что он думает по этой

 

стр. 133

 

 

проблеме, исходя из общих военно-стратегических и политических концепций, которыми руководствуется нынешняя администрация.

 

Мы в США подошли сейчас вплотную к вопросу о строительстве здесь определенной противоракетной системы ("соответствующее решение было принято еще правительством Джонсона") с учетом того, что в Советском Союзе создается или уже создана система ПРО вокруг Москвы, а также на западе СССР, хотя, заметил Киссинджер, наши специалисты расходятся во мнениях относительно степени готовности или эффективности этих систем.

 

На создание этих советских систем США могут реагировать двумя путями:

 

- увеличением количества американских наступательных ракет, чтобы перекрыть те теоретические потери, которые могут быть причинены такой советской системой ПРО наступательным ракетным силам США;

 

- созданием какой-то собственной противоракетной обороны для снижения наступательного потенциала советских стратегических ракет.

 

Первый путь, продолжал Киссинджер, неизбежно привел бы к ответному увеличению и с вашей стороны количества наступательных ракет и все это лишь вызвало бы новый этап гонки наступательных стратегических вооружений, чего обе наших страны хотят избежать.

 

Президент считает, что Соединенным Штатам следует придерживаться второго пути и что им нужно создать свой эквивалент советской противоракетной системы. В основу решения президента положены следующие военно-политические соображения.

 

Перед Соединенными Штатами имеется два варианта развертывания своей противоракетной системы:

 

- для защиты крупнейших городов и промышленных центров;

 

- для защиты стартовых позиций американских наступательных ракетных сил. Рассматривая вопрос о том, на каком из этих вариантов остановиться, президент,

 

продолжал Киссинджер, старался себе представить, как могли бы оценить "в политбюро в Москве и высшее советское военное командование" его решение в сторону каждого из этих вариантов.

 

Мы исходим из того, что если мы начнем строить систему "Сентинел" в основном вокруг городов, т.е. для защиты населения и промышленных объектов, то у вас, в Москве, сказал Киссинджер, может быть примерно такой логичный ход мышления: США не защищают стартовых позиций своих наступательных ракет, значит они, видимо, исходят из возможности нанесения по Советскому Союзу "упреждающего удара" с тем, чтобы таким путем сразу вывести из строя как можно больше советских наступательных ракет в надежде на то, что ослабленный таким образом советский ответный удар "возмездия" по американским городам (а других целей не будет, т.к. американские наступательные ракеты уже будут к этому моменту выпущены) может быть еще больше ослаблен противоракетными средствами, установленными вокруг этих городов. В результате всего этого в Москве - и объективно для этого будут основания - неизбежно усилится подозрительность относительно американских военных намерений, а это отразится и на общем состоянии наших отношений.

 

Поэтому президент решил остановиться на втором варианте, подчеркнул Киссинджер. Противоракетная система "Сентинел" будет развертываться сейчас в основном вокруг стартовых позиций американских стратегических наступательных ракет для защиты их от первого удара со стороны противника и сохранения как можно большего их числа для возможного нанесения ответного удара со стороны Соединенных Штатов, в случае если они подвергнутся ядерному нападению.

 

Таким решением президент фактически хочет наглядно продемонстрировать, что развертывание системы ПРО в США ни в коей мере не направлено на какое-то усиление наступательного потенциала Соединенных Штатов в плане нанесения ими первого удара, а подчинено исключительно задаче предотвращения первого удара по самим США, сохранению достаточного потенциала для своего ответного удара. Американские города в своей значительной части при этом остаются вроде "заложников", своеобраз-

 

стр. 134

 

 

ным доказательством добрых намерений правительства США не начинать превентивную ядерную войну, ибо в этом случае американские населенные пункты фактически останутся без какого-либо защитного прикрытия против неизбежного ответного ядерного удара советских ракет, предназначенных для такого удара. "Вся эта концепция, как здесь надеются, будет учтена и советской стороной".

 

Киссинджер далее заметил, что решение привязать американскую противоракетную систему главным образом к стартовым позициям наступательных ракет в дальнейшем несколько упростит подход и к переговорам об ограничении гонки общего комплекса стратегических вооружений: ведь советская позиция в этом вопросе также предусматривает тесную увязку наступательных и оборонительных ракет при решении всей этой проблемы. В указанном же выше случае обе категории ракет будут и в физическом смысле более тесно привязаны друг к другу: они будут близко взаимно расположены.

 

Разговоры о "противокитайской направленности" американской противоракетной системы "Сентинел", сказал далее Киссинджер, не имеют пока большого практического смысла, хотя в конгрессе и в печати эта тема получила большое хождение.

 

Если говорить до конца откровенно, сказал Киссинджер, то при обсуждении всей проблемы у президента реально принимался во внимание только ракетный арсенал Советского Союза. Китай, по данным нашей разведки, будет иметь к 1975 г. максимально 25 ракет, способных достичь Соединенных Штатов с достаточно мощным ядерным зарядом, против американских примерно трех тысяч (он не уточнял, идет ли в этом случае речь о боеголовках или ракетах). "Даже самые сумасбродные люди в Пекине вряд ли решатся при таком соотношении сил совершить ракетное нападение на США".

 

Поэтому основная наша забота, подчеркнул Киссинджер, об отношениях с вами, Советским Союзом, о достижении определенного взаимопонимания в этих вопросах, т.к. в ближайшее предвидимое время только мы с вами являемся единственными настоящими ядерными державами и должны рассчитывать свои шаги, глядя друг на друга. Поэтому-то и все решения по противоракетной обороне США президент Никсон принимает в плане оценок прежде всего ваших и наших возможностей в этой области.

 

Согласно Киссинджеру, все указанные выше вопросы рассматриваются администрацией Никсона в тесной увязке с предстоящими советско-американскими переговорами по ограничению гонки стратегических вооружений и что администрация активно готовится к этим переговорам. Однако от определения каких-либо сроков начала таких переговоров Киссинджер уклонился.

 

На мой вопрос, зачем США затевают сейчас все это строительство, если учесть предстоящие переговоры по ограничению, а затем и сокращению оборонительных и наступательных стратегических ракет, Киссинджер утверждал, что это является своего рода американским ответом на уже имеющуюся в СССР систему ПРО, что США не хотят в научно-техническом плане "внезапно оказаться далеко позади СССР" в важном вопросе о противоракетной обороне, но что президент собирается санкционировать создание такой системы в США "в разумных пределах" и не будет "идти на поводу" у Пентагона и нового министра обороны Лэйрда, которые настаивают на строительстве широкой системы ПРО по всей стране.

 

Киссинджер в заключение этой части беседы подчеркнул особо конфиденциальный характер высказанных им мне соображений, о которых "знают пока лишь двое: президент Никсон и его помощник, он, Киссинджер".

 

3. Как и в предыдущих беседах, Киссинджер по своей инициативе поднял вьетнамский вопрос, которому он вновь уделил повышенное внимание.

 

Поинтересовался, не имеется ли какой-либо реакции из Москвы на то, что было высказано ранее по этому вопросу президентом Никсоном и им, Киссинджером, в предыдущих беседах с совпослом.

 

Ответил ему, что советская позиция по вопросу о конфликте во Вьетнаме и путях его урегулирования хорошо известна; она была совсем недавно снова изложена мною президенту Никсону по поручению советского правительства. В личном плане добавил далее, что если внимательно подытожить наблюдения за американским курсом во Вьетна-

 

стр. 135

 

 

ме за последнее время, то получается, что Соединенные Штаты, с одной стороны, заметно увеличивают свою военную активность в Ю. Вьетнаме - расширяют масштабы боевых действий своих наземных войск, усиливают налеты авиации и т.д., а с другой - не проявляют никакой реальной инициативы в отношении поисков мирного урегулирования на переговорах в Париже, стремятся полностью игнорировать делегацию НФО и не случайно, видимо, с появлением в Париже нового состава делегации США фактически прекратились даже неофициальные контакты с другой стороной.

 

Создается впечатление, если говорить откровенно, что нынешняя администрация повторяет политику предыдущей с еще более выраженным стремлением или добиться военного решения, или путем военного нажима создать обстановку для вынужденных уступок другой стороны в политическом урегулировании. Такой подход, если он действительно является курсом новой администрации, несомненно обречен на неудачу. Для успеха в мирном урегулировании важно реалистически оценивать политические силы, действующие во Вьетнаме, признать за ними право на равные условия в ходе переговоров.

 

Киссинджер стал пространно оправдывать политику администрации Никсона во вьетнамском вопросе, повторяя при этом в основном ту же аргументацию и те же соображения о возможных - с американской точки зрения - основных принципах урегулирования, что и в предыдущей нашей беседе17.

 

Касаясь вопроса о негласных контактах между США и ДРВ, Киссинджер заявил, что со стороны администрации Никсона нет недостатка в стремлении к ним, но что Ханой сам не проявляет желания их установить, предпочитая делать весь упор на пропагандистскую сторону и бесконечно повторяя явно неприемлемые для престижа США требования. В январе с.г., еще до вступления Никсона в должность президента, он, Киссинджер, хотел и пытался договориться с северовьетнамцами о личной негласной встрече с ними в Париже или ином месте для совместного "делового обсуждения" сложившегося положения и поисков возможных решений.

 

Однако в ответ на это от вьетнамцев было прислано ругательное письмо с грубыми выпадами против него лично. По тону высказываний Киссинджера чувствовалось, что это его весьма задело, поскольку, как это хорошо видно из наших бесед с ним, он явно стремится к тому, чтобы и вьетнамский вопрос, как и другие наиболее важные внешнеполитические проблемы США, "держать поближе к себе", играть в подготовке их решения одну из ведущих, если не самую главную роль. В видимой связи с этим его стремлением, а также с несомненной заинтересованностью самого Никсона он подчеркивал свою и лично президента готовность к конфиденциальному обмену мнениями с советской стороной по вопросу о вьетнамском урегулировании.

 

Ему было сказано в общей форме, что мы никаких переговоров за ДРВ и НФО ЮВ не ведем, тем более что у США с ними имеются официальные контакты в Париже для указанной цели, хотя это и не исключает того, что мы можем в тот или иной момент высказать американской стороне, как это бывало в прошлом, свое откровенное мнение по вьетнамским делам с учетом развития событий, ибо для нас небезразличен весь этот вопрос.

 

Киссинджер сказал, что они хорошо понимают наш общий подход, оценивают роль Советского Союза в поисках мирного урегулирования и именно с этих позиций надеются на то, что после того, как закончится происходящее сейчас уточнение американской позиции США (так в тексте. - Ред.) по Вьетнаму, они смогут возвратиться к этому вопросу для сугубо неофициального обмена мнениями с нами.

 

Обращает на себя внимание высказывание Киссинджера в том смысле, что по внешне- и внутриполитическим соображениям администрация Никсона "просто не может" допустить длительной оттяжки с решением вьетнамского вопроса или достижением определенной договоренности по нему. Она готова искать "взаимно почетное" урегулирование его за столом переговоров, но - тут он старательно оговорился, что не имеет в виду каких-либо угроз - если это в течение какого-то все же более или менее ограни-

 

 

17 См. документ N 3.

 

стр. 136

 

 

ченного срока не будет достигнуто, то "невольно встанет вопрос о применении иных средств". Он дал при этом понять, что речь идет именно о военных средствах.

 

Мною было сказано в твердой форме, что подобный курс не принесет для новой администрации никакого решения вьетнамской проблемы, бесперспективность его была убедительно доказана всем опытом предыдущей администрации, не говоря уже о том, что он может привести к самым серьезным международным и внутренним последствиям для самих же США. Обо всем этом следует подумать каждому, кто собирается давать президенту США такого рода советы, подчеркнул я.

 

Киссинджер заметил, что, кроме него, у президента "советников по Вьетнаму хоть отбавляй, особенно среди военных". Из дальнейших рассуждений Киссинджера можно было понять, что они подумывают не о возможности каких-то длительных военных акций против ДРВ, а о таком отдельном достаточно крупном военном мероприятии, которое "могло бы ускорить процесс переговоров в Париже".

 

Хотя он не высказывал этого прямо, было видно, что и в администрации Никсона имеет хождение унаследованная от времен Джонсона идея решения вьетнамского вопроса "через создание кризиса" путём какой-то "драматической" военной акции. Такая акция, как мне однажды намекнул еще Раек, вызвала бы настроения острой тревоги в США и в других странах (включая Советский Союз), и в подобной обстановке стороны-участники и соучастники конфронтации вынуждены были бы прекратить споры на затянувшихся мирных переговорах и принять срочные меры к урегулированию. В этом же направлении, оказывая на них соответствующее давление, действовало бы в таких чрезвычайных условиях и международное общественное мнение, "забыв о различных идеологических спорах и разногласиях".

 

Мною по ходу разговора был ясно подчеркнут авантюристический характер и опасность подобных "идей".

 

Нужно отметить, что Киссинджер высказался о возможности "иных средств" в осторожной форме, в виде краткой реплики, заметно избегая оставлять впечатление каких-то угроз, хотя в подтексте все это содержало определенный элемент попытки оказания известного давления. В долгосрочном плане надо, видимо, внимательно следить за настроениями в администрации по этому поводу, ибо полностью исключать возможность и такого курса действий нельзя.

 

4. Касаясь договора о нераспространении ядерного оружия, Киссинджер сказал, что Никсон поднимал этот вопрос в Бонне во время бесед с Кизингером и Брандтом, призывая их к подписанию договора. Сам Киссинджер также беседовал на эту тему с рядом руководящих деятелей ФРГ, с которыми он был еще раньше знаком.

 

Общее впечатление у них от этих бесед таково: если социал-демократы готовы к подписанию договора, то христианские демократы заметно тянут с этим вопросом, особенно с учетом предстоящих выборов в ФРГ. Он сказал далее, что в Бонне их ознакомили с последним западногерманским обращением к Москве с просьбой сделать соответствующее дипломатическое "разъясняющее" заявление, текст которого был передан там через совпосла.

 

После моих пояснений, в частности, в отношении статей 2, 53 и 107 Устава ООН, чему, по его словам, западные немцы придают особое значение, Киссинджер заметил в сугубо личном плане, что они, американцы, сами не очень убеждены в необходимости всех этих "разъяснений" и говорили об этом в Бонне, но там утверждают, что по внутриполитическим соображениям это им крайне необходимо. Мы, США, добавил Киссинджер, не собираемся впутываться в этот конкретный спор и, тем более, оказывать на советскую сторону какое-то давление, о чем и было сказано в Бонне, хотя, добавил он, возможно, какой-то дополнительный благожелательный советский жест в указанном вопросе помог бы США в усилении их давления на правительство ФРГ в направлении скорейшего подписания договора.

 

В личном плане Киссинджер высказал предложение о том, чтобы в случае какого-то положительного отклика со стороны Москвы на просьбу Бонна это было передано в Бонн или через Вашингтон или одновременно и в Бонн, и в Вашингтон. Тогда мы, аме-

 

стр. 137

 

 

риканцы, могли бы сказать западным немцам, заметил он, что США оказали им добрую услугу, но что это последнее, на что пошла администрация, и что немцы должны наконец подписать договор. Вероятно, добавил он, в этих условиях мы могли бы в определенной степени воздействовать и на Штрауса18 ("у нас есть с ним тесные личные связи") не в смысле поддержки им договора, а для нейтрализации его нынешней оппозиции.

 

Мною была дана соответствующая оценка всех маневров правительства ФРГ, направленных на затягивание подписания договора. На прямой вопрос, действительно ли он думает, что единственное препятствие сейчас заключается в стремлении Бонна получить дополнительное "разъяснение" и что после этого больше не будет выдвигаться других предлогов, Киссинджер после некоторого размышления сказал, что он сам не стал бы давать гарантий на этот счет. Лично он думает, что Кизингер и другие руководящие деятели его партии стремятся затянуть подписание договора до выборов в ФРГ. Он тут же оговорился, что в беседах с Никсоном западногерманский канцлер так вопрос прямо не ставил, но у него, Киссинджера, от его собственных контактов в Бонне сложилось именно такое впечатление, хотя в принципе западные немцы, судя по всему, в конце концов все же подпишут договор.

 

Мною было сказано, что США, если они действительно заинтересованы в договоре, должны оказывать все необходимое давление на ФРГ с тем, чтобы обеспечить подписание ею этого договора и прекратить нынешнюю тактику Бонна на затяжку этого дела.

 

Киссинджер ответил, что администрация Никсона будет продолжать работать в этом направлении.

 

В целом из высказываний Киссинджера складывается впечатление, что во время встречи в Бонне Никсон действительно высказывался в пользу подписания правительством ФРГ договора о нераспространении ядерного оружия, но делал это явно без большого нажима. Новая администрация США, помимо нежелания ссориться сейчас с Бонном, видимо, также не прочь сохранить пока этот вопрос (как и вопрос о советско-американских переговорах по стратегическим вооружениям) в качестве своего рода предмета "для торга" с нами по другим политическим вопросам.

 

Во время нашей беседы с Киссинджером ему дважды звонил по каким-то вопросам сам Никсон, и, судя по ответным репликам ему Киссинджера (а также вообще по его манере держаться и уверенно говорить от имени президента), видно, действительно существуют весьма близкие отношения между ним и Никсоном.

 

А. Добрынин АВП РФ, ф. 0129, оп. 53, п. 399, д. 5, л. 105 - 119.

 

 

18 Штраус Франц Йозеф - министр обороны ФРГ, министр финансов ФРГ, министр-президент Баварии.


Новые статьи на library.by:
ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ:
Комментируем публикацию: СЕКРЕТНЫЙ КАНАЛ А. Ф. ДОБРЫНИН - Г. КИССИНДЖЕР: ДОКУМЕНТЫ АРХИВА ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Источник: Новая и новейшая история, № 5, 2006, C. 108-138

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.