публикация №1614776861, версия для печати

НЕГЛАСНАЯ АГЕНТУРА СОВЕТСКОЙ МИЛИЦИИ В 1940-Х ГОДАХ


Дата публикации: 03 марта 2021
Автор: И. В. ГОВОРОВ
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1614776861)
Рубрика: ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ


В российском обществе традиционно сложилось крайне негативное отношение к негласным информаторам правоохранительных органов. Сотрудничество со спецслужбами оценивается значительной частью российских граждан как недостойное и позорное явление. Некоторые ученые-юристы и адвокаты требуют запретить использование органами правопорядка "негласной агентуры", так как "агенты" только провоцируют людей на преступление, дают ложную информацию и так далее.

Подобные взгляды порождены во многом сложившимся отрицательным отношением населения к деятельности силовых государственных институтов. Тем не менее агентурная работа является одной из основных составных частей в функционировании полицейских и контрразведывательных органов стран всего мира. Различаются лишь вопросы правового обеспечения деятельности осведомителей, их права и обязанности, порядок вознаграждения за работу и так далее. Российская правоохранительная система в решении этих вопросов во многом опирается на советский опыт. Поэтому необходимо изучить положительные и отрицательные стороны агентурной работы правоприменительных структур на различных этапах российской истории и в том числе в период наибольшего ужесточения тоталитарного режима - в 40-е годы XX века.

Придя к власти, большевики первоначально были настроены против использования негласных методов в борьбе с уголовной преступностью. Однако вскоре стало ясно, что без сбора конфиденциальной информации о преступных действиях и намерениях успешное противостояние криминальному миру невозможно. Уже в Инструкции по уголовному розыску 1919 г. формулировалось, что подразделения уголовного розыска осуществляют борьбу с преступностью "путем негласной агентуры и наружного наблюдения" 1 .

Система агентурно-осведомительного наблюдения милиции сложилась окончательно к началу 1940-х годов. Она включала в себя доверенных лиц, секретных осведомителей, агентов и резидентов.

"Доверенные лица" представляли из себя наиболее многочисленную категорию негласных информаторов в системе органов внутренних дел. "Доверенные лица" курировались участковыми уполномоченными и действовали на общественных началах (то есть не получали вознаграждения за свою рабо-


Говоров Игорь Васильевич - кандидат исторических наук, доцент, докторант Санкт-Петербургского университета МВД России.

стр. 109


ту). Их вербовка официально не оформлялась. По сути это были люди, добровольно сообщавшие участковым о лицах, ведущих "подозрительный" образ жизни (не работающих, поддерживающих связи с уголовниками, имеющих неизвестные источники доходов), гражданах, живущих без прописки и так далее. Участковым уполномоченным предписывалось иметь свое доверенное лицо "в каждом доме на обслуживаемой территории, а в многоквартирных домах - на каждой лестничной площадке" 2 .

Секретные осведомители вербовались сотрудниками оперативных служб милиции (уголовного розыска, в 1950 - 1952 гг. - уголовного сыска, ОБХСС, оперативных, паспортных отделов) для наблюдения за объектами, подлежащими агентурному наблюдению. По линии уголовного розыска к таким объектам относились, во-первых, лица, в прошлом судимые за кражи, грабежи, разбои, скотокрадство, притоносодержание, скупку краденого, в отношении которых существует подозрение, что они могут возобновить свою преступную деятельность; во-вторых, лица, не привлекавшиеся ранее к уголовной ответственности, но имеющие непосредственную связь с уголовными элементами или ведущие сомнительный образ жизни (родственники отбывающих наказание или разыскиваемых уголовных преступников, женщины, занимающиеся проституцией или устраивающие в своих квартирах сборища и попойки, граждане, не занятые общественно полезным трудом, демобилизованные из армии, которые, находясь на военной службе, привлекались к ответственности за дезертирство и другие преступления, находились в штрафных подразделениях, а также завсегдатаи рынков, базаров, ресторанов, пивных); в третьих, места возможного появления или концентрации уголовного элемента: вокзалы, пристани, гостиницы, рынки, рестораны, буфеты, бильярдные, чайные, столовые, скупочные пункты, клубы, кинотеатры, сады, парки, танцплощадки, притоны 3 .

Секретные осведомители вербовались из числа знакомых лиц, подлежащих наблюдению, и постоянных посетителей мест скопления преступного элемента (официанты, продавцы, чистильщики обуви). За успехи в работе секретные осведомители вознаграждались деньгами и продуктами.

Квалифицированная агентура предназначалась для действия непосредственно в преступном подполье. Такие агенты вербовались из числа бывших уголовных преступников, отбывших наказание в тюрьмах и лагерях, умеющих пользоваться воровским жаргоном, имеющих связи среди местного преступного элемента, способных "на глазок" выявлять преступный элемент, устанавливать с ними связь, входить к преступникам в доверие и разрабатывать их 4 . За свои услуги агенты получали ежемесячную оплату в 250 - 300 рублей.

Достаточно большие сложности для работников милиции представлял вопрос о вербовке для агентурной работы лиц, продолжающих совершать преступления и имеющих устойчивые связи в преступной среде. На Всероссийском съезде начальников губернских адмотделов и подотделов уголовного розыска в 1925 г. отмечалось, что вербовка в качестве агентов действующих преступников ведет к тому, "что при 20 раскрытых преступлениях 100 преступлений покрываются". В 1928 г. НКВД было издано распоряжение, запрещающее аппаратам уголовного розыска вербовку лиц, принадлежащих к уголовному миру. Результатом стало то, что у оперативных работников появились так называемые карманные агенты из преступников, нигде не учтенные и не оформленные официально. Падение раскрываемости деяний, совершенных профессиональными преступниками, привело к тому, что в 1940 г. НКВД СССР издал приказ N 00325, потребовавший идти на вербовку лиц из преступной среды с использованием компрометирующих материалов 5 .

В результате к середине 1940-х годов сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, руководство МВД требовало активнее вербовать агентов из преступной среды, с другой, - ставило задачу, чтобы они "полностью отказались от преступной деятельности и выдали все свои преступные связи". Выполнение подобных рекомендаций вело к тому, что агенты, не уча-

стр. 110


ствующие в совершении конкретных преступлений, мгновенно лишались доверия своих подельников и теряли ценность для оперативных служб. Поэтому на практике работники оперативных служб не только смирялись с этим, но и поощряли своих агентов к участию в незаконной деятельности для расширения их контактов и авторитета в криминальном мире. В случаях, когда осведомители попадались на преступлениях, их кураторы "выводили подопечных из дела", сдавали компрометирующие материалы в архив. Имели место случаи, когда оперативные службы, игнорируя указания прокуратуры и суда, по несколько лет "не могли отыскать" агентов, подлежащих аресту, а иногда и самовольно освобождали их из тюрьмы.

Если агенты находились на непосредственной связи у оперативных сотрудников, секретные осведомители сводились в резидентуры.

Резидентами уголовного розыска и ОБХСС становились пенсионеры из числа работников милиции, госбезопасности, работников партийно-советского аппарата, офицеров. Резиденты не имели права работать в каких- либо других учреждениях, кроме тех случаев, когда служебные обязанности могли стать средством маскировки (например, почтальон или работник собеса). В необходимых случаях резидентов снабжали фиктивными документами 6 .

Резидент должен был иметь на связи 25 - 30 осведомителей, каждый из которых разрабатывал определенный объект (человека, подозреваемого в связях с преступниками, ресторан, пивную и так далее). Если до 1945 г. резиденты работали на общественных началах, то в послевоенный период большинство резидентов уголовного розыска, а затем ОБХСС было переведено на денежную оплату (не менее 500 руб. в месяц).

Каждый намеченный оперативным сотрудником к вербовке гражданин тщательно изучался, проверялся по оперативным учетам. Установив, "что намеченное к вербовке лицо по своему служебному положению, связям, личным качествам, бытовым и прочим условиям подходит для выполнения конкретных задач агентурно-осведомительной работы", оперативный работник представлял рапорт о вербовке. Вербовка осведомителей осуществлялась с санкции начальника соответствующего отдела милиции, резидентов и агентов - с санкции начальника Управления НКВД, МВД или его заместителя 7 .

При вербовке "негласных сотрудников" использовались три основных метода. Во-первых, идейное убеждение. Этот метод, в основном, использовался при вербовке осведомителей из числа лиц, работающих в местах наиболее неблагополучных в преступном отношении (буфеты, рестораны, торговые заведения, артели местной промышленности). Во-вторых, вербовка на материальной основе. За продукты, карточки, деньги на милицию работало большинство осведомителей. В-третьих, компрометирующие материалы. Угроза длительного срока лишения свободы толкала на сотрудничество с милицией многих представителей "блатного сообщества" и дельцов "теневой экономики".

Важную роль в работе с агентурой органы милиции отводили соблюдению мер конспирации. Встречи с агентами и осведомителями должны были, согласно инструкциям и приказам НКВД-МВД, проводиться только на явочных и конспиративных квартирах. Перед оперработниками ставилась также задача "воспитания агентуры в духе отказа от преступных наклонностей" и "честного сотрудничества с органами МВД". На практике же агентурная работа являлась постоянным поединком оперативного уполномоченного с агентами, завербованными на компроментирующих материалах и пытающихся путем дезинформации и двурушничества уклониться от сотрудничества.

По данным В. Попова на 1 января 1946 г. в состав агентурно-осведомительной сети милиции по Московской области входило 396 резидентов (в том числе 49 платных), 1142 агента и 7876 осведомителей 8 .

Агентурная работа расценивалась в 1930-е - 1940-е годы как главное средство раскрытия и предупреждения преступлений. Перед аппаратами оперативных служб ставилась задача охватить осведомительной сетью в городах все кварталы, улицы, подозрительные дома, рынки, базары, чайные, госу-

стр. 111


дарственные организации, учреждения и предприятия, а в сельской местности - каждое село, деревню и хутор.

Усиление тоталитарного характера советского режима, ужесточение секретности в работе органов правопорядка крайне негативно повлияли на их агентурно-оперативную деятельность. В этот период теория оперативно- розыскной деятельности не выходила за рамки простого изучения опыта работы, его популяризации. Представители правовых наук практически не имели возможности участвовать в исследовании проблем оперативно- розыскной деятельности. Первые учебные пособия по организации агентурно- оперативной работы появились в 1944 - 1945 годах 9 . Оперработникам приходилось опираться в основном лишь на свой практический опыт и ведомственные инструкции.

Великая Отечественная война привела к тому, что на место опытных оперативных работников пришли новички, слабо знакомые с методами агентурно-оперативной работы и компенсирующие этот недостаток грубым нажимом и угрозами. Кроме того, война, мобилизация привели к значительным разрушениям в агентурно-осведомительной сети. Со многими агентами и осведомителями была утрачена связь. По признанию министра внутренних дел СССР С. Круглова, в 1946 г. в сельской местности фактически отсутствовала агентурная сеть уголовного розыска и ОБХСС 10 . Фактически в середине 1940-х годов сотрудникам милиции пришлось восстанавливать агентурно-осведомительную сеть "с нуля".

Важную роль агентура играла, прежде всего, в раскрытии преступлений, совершенных представителями маргинальных слоев (рецидивисты, люди, не работающие, без определенного места жительства). В Ленинграде в 1947 г. из числа арестованных преступников эта категория в 1 квартале составила 83%. Из привлеченных к уголовной ответственности в апреле 1947 г. 38% составляли лица без определенного места жительства и работы и 29% - ранее судимые 11 .

В 1950 г. в течение нескольких месяцев в Ленинграде было совершено несколько квартирных краж. Воры - "форточники" проникали в квартиры первого этажа через окна. Изучив "почерк" преступников, сотрудники второго отдела Управления уголовного розыска Ленинграда сделали вывод, что в городе действует квалифицированная воровская группа. Агентурная информация позволила выйти на одного из преступников - рецидивиста Ермакова, нелегально проживавшего в Ленинграде. Установив за ним наружное наблюдение, оперработники задержали Ермакова с поличным. Подставив Ермакову во время нахождения в доме предварительного заключения осведомителя, сотрудники УУР выявили и арестовали соучастника - скупщика краденого Судова 12 .

Агентура широко применялась и для изучения связей подозреваемых, с целью сбора доказательств их причастности к преступлению.

4 октября 1949 г. в Кингисеппское райотделение милиции поступило сообщение о краже из помещения конторы отделения Военторга железного ящика, в котором находились 12,3 тыс. руб., и паспорт кассира. Выехавшие на место преступления сотрудники милиции по ряду признаков пришли к выводу, что кража симулирована. К главной подозреваемой - кассиру "А" был подведен агент, который получил сведения, что "А", растратив крупную сумму денег, наняла двух военнослужащих, чтобы осуществить кражу. Изучив связи "А", Максимов установил, что за день до кражи "А" передала своей знакомой на хранение 7 тыс. руб. и паспорт. Найденные при обыске деньги и документы вынудили "А" сознаться в преступлении 13 .

Агентурно-оперативные методы работы успешно использовались при раскрытии наиболее тяжких преступлений, в том числе убийств.

11 января 1951 г. на дороге, недалеко от поселка Забарьево Ефимовского района Ленинградской области был обнаружен труп неизвестного мужчины. Осмотр места происшествия показал, что мужчина был убит с целью ограбления. Единственным, что указывало наличность погибшего была татуиров-

стр. 112


ка на руке "Миша 1926". Раскрытием этого дела занимался сыщик Отдела уголовного сыска управления областной милиции Павлов. Он установил, что убитый не был ни местным жителем, ни работником располагавшихся рядом лесопунктов. Павлов предположил, что убитый являлся сезонным рабочим. Начальник отдела кадров конторы "Леспромхоза" Ершов вспомнил, что убитый действительно вместе с еще одним человеком приходил наниматься на работу и назвался Михаилом Гавр иловым. Опросив работников станционного буфета, Павлов выяснил, что Гаврилов вместе с неизвестным сошел с поезда, пришедшего из Ленинграда. Обойдя 26 Михаилов Гавриловых, 1926 г. рождения, Павлов опознал убитого как М. Гаврилова, 8 января уехавшего в г. Великие Луки. Павлов сделал вывод, что в поезде Гаврилов познакомился с преступником, который с целью ограбления и убийства склонил его к поездке в Ефимовский район.

В показаниях Ершова указывалось, что неизвестный гражданин, пришедший в отдел кадров с Гавриловым, хорошо знал местонахождение лесопунктов. Это позволило сыщику предположить, что убийца - человек, уволившийся или дезертировавший с лесопункта. Под описание неизвестного подошли 7 человек, которые были взяты в агентурную разработку. Вскоре основным подозреваемым стал некто Яковлев, который самовольно оставил работу и 8 января уехал в Псковскую область. Была выявлена девушка Яковлева - официантка столовой. Работавшая вместе с ней секретная осведомительница "Катя" не только узнала у девушки адрес Яковлева, но и изъяла у нее его фотографию, по которой Яковлева опознали свидетели как человека, бывшего вместе с Гавриловым. Подозреваемый был задержан в Псковской области. При обыске у него была найдена фуражка Гаврилова. На допросах Яковлев отрицал свою причастность к убийству и заявлял, что Гаврилов подарил ему фуражку сам. Тогда Яковлев был подвергнут внутрикамерной разработке. Подсаженный к нему в камеру агент "С" долго не мог войти к Яковлеву в доверие. Тот не шел на контакт и заявлял, что арестован за кражу. Для того, чтобы завоевать доверие Яковлева, был инсценирован допрос его и "С" в одном кабинете. После этого преступник поверил "С" и рассказал ему о подробностях убийства. Умело использовав эти сведения на допросе, Павлов склонил Яковлева к признанию в убийстве. Убийца, похитивший у Григорьева 20 руб., фуражку и пиджак, был осужден к 20 годам лишения свободы 14 .

Доля дел, раскрываемых с помощью агентурных методов, в послевоенный период постоянно возрастала. Если в 1945 - 1946 гг. агентурно-оперативными методами в Ленинграде раскрывалось 10 - 15% от общего числа раскрытых преступлений, то в 1948 г. эта цифра составила около 40%, а в начале 1951 г. она достигла 57% 15 .

Агентурная разработка преступных элементов продолжалась и после их ареста, во время содержания в следственных тюрьмах. Агентурно-осведомительная сеть в тюрьмах вербовалась из числа заключенных. В каждой камере содержалось не менее двух осведомителей, если в ней находилось 7 - 25 заключенных, и не менее трех, если заключенных было более 25. Одной из основных целей деятельности тюремных агентов и осведомителей являлось выявление скрываемой заключенными информации об их преступной деятельности и соучастниках, не выявленных органами дознания и следствия. Агентурные разработки проводились либо по инициативе оперативных частей тюрем, либо по указаниям вышестоящего органа МВД, либо по заданию оперативно-следственных подразделений милиции, МВД и МГБ (ни прокуратура, включая следствие, ни народный суд не имели допуска к агентурно-оперативной информации). Объект агентурной разработки помещался в камеру, где содержался агент. Полученная в результате разработки информация о преступной деятельности арестованного передавалась для оперативного использования в то подразделение МВД, МГБ, за которым числился арестованный 16 .

Вклад оперативных частей тюрем в борьбу с преступностью был весьма значительным.

стр. 113


Только в сентябре 1947 г. по информации оперработников тюрьмы N 1, полученной от камерной агентуры, были арестованы три крупных мошенника и семь грабителей. За первую половину 1948 г. оперработники тюрьмы N 1 получили информацию, позволившую привлечь к уголовной ответственности 26 грабителей и 5 членов крупной банды 17 .

Кроме раскрытия преступлений агентуре отводилась ведущая роль в предупреждении и профилактике противоправных деяний. Под предупреждением преступности в 1930 - 1940-е годы понималось, прежде всего, выявление преступного замысла в период его подготовки, всех лиц, его подготавливающих, арест их с поличным при совершении преступления. При получении от секретных осведомителей информации о том, что тот или иной гражданин занимается преступной деятельностью, на него заводилась агентурная разработка (агентурное дело - на группу преступников, дело- формуляр - на преступников-одиночек). Выявлялись связи, знакомства, контакты, к объекту разработки подводился агент. Результатом агентурной разработки являлся либо арест ее объекта с поличным, либо прекращение разработки за отсутствием доказательств преступной деятельности (что происходило в трех случаях из четырех).

Так, в июле 1946 г. на основании донесения агента "Лафетова", при совершении квартирных краж сотрудниками милиции Всеволожского района были арестованы 3 преступника, оперработники Волховского района отдела МВД, по сообщению агента "Петина", задержали вора в момент взлома им запоров магазина 18 .

При агентурных разработках широко использовались так называемые притоны- ловушки. Воровские притоны-"малины" руководящие работники МВД справедливо считали "основной базой различных уголовных формирований, убежищем скрывавшихся рецидивистов, местом укрытия награбленного и похищенного имущества". Именно через притоны в преступную деятельность вовлекались ранее не судимые граждане. За 1946 г. в районах Ленинградской области было ликвидировано 17 подобных притонов. В то же время сотрудники милиции не стремились закрыть все выявленные притоны. "Малины", расположенные вблизи рынков и в других местах скопления населения, использовались милицией в оперативных целях. На 1 января 1947 г. в районах области насчитывалась 21 подобная "ловушка". Сотрудники уголовного розыска первоначально внедряли в притон своих агентов, а затем на основе компрометирующих материалов завербовывали его содержателя. Преступников, разработанных при помощи подобных ловушек, арестовывали вне притона. Их арест тщательно конспирировался, чтобы "прикрыть" агентуру 19 .

В октябре 1946 г. оперуполномоченный Лужского горотдела МВД Михайлов получил от своего источника "С" информацию о том, что в Луге действует воровской притон, хозяйками которого являются две женщины легкого поведения. "С" был внедрен в притон и начал его активную разработку. 18 октября информатор сообщил, что двое из посетителей притона намереваются совершить кражу из квартиры врача местной больницы. За квартирой было установлено наблюдение, и 19 октября сотрудники милиции при взломе замка задержали одного из преступников. Им оказался гр. Туманов, 1928 г. рождения, нигде не работавший и не имевший постоянного места жительства. Он показал на допросе, что сбежавший соучастник является сожителем хозяйки притона Беляевой. Для его розыска в разработку был включен второй агент, который сумел войти в доверие к Беляевой и вступить в контакт с объектом. Агенту удалось выяснить, что преступник имеет пистолет, готовится к ограблению квартиры и готов при задержании применить оружие. Для избежания жертв преступник был задержан во время нахождения у любовницы. Попытка оказать вооруженное сопротивление была сорвана. В ходе следствия выяснилось, что Павлов совершил в Луге три крупные кражи. Похищенные вещи он сбывал через Беляеву 20 .

Еще одной формой профилактики преступности стал вспомогательный оперативный учет. На оперативный учет брались граждане, ведущие сомни-

стр. 114


тельный образ жизни, на которых недостаточно материалов для ареста или активной агентурной разработки. Практически на учет брался любой гражданин, задерживавшийся в порядке ст. 100 УПК, подвергавшийся "приводу" в милицию или проходивший в агентурных и следственных материалах как связь того или иного преступника.

Налицо, находящееся на оперативном учете, оформлялось учетное дело, где сосредоточивалась вся компрометирующая информация, полученная от милицейского "актива", доверенных лиц, участковых уполномоченных, секретных осведомителей и так далее. Длительность нахождения на оперативном учете составляла несколько месяцев. За это время либо собирался материал для активной оперативной разработки, либо объект снимался с учета. Начальникам отделений и отделов милиции рекомендовалось вызывать лиц, состоящих на оперативном учете, на которых имелись данные об их устойчивых связях с преступными элементами, на личную беседу, в ходе которой объекту давалось понять, что милиции известно о его связях и что это может вызвать репрессии со стороны правоохранительных органов. Довольно часто результатом подобных бесед становился разрыв подучетными контактов с преступным миром 21 .

В послевоенный период предупреждение и профилактика преступлений являлись одной из самых сложных сторон деятельности правоохранительных органов. В 1945 г. подразделениями Управления МВД Ленинградской области было предупреждено всего полпроцента от общего количества совершенных преступлений, а за 1946 г. (без учета Ленинграда) - 179 преступлений, в том числе 5 убийств, разбоев и ограблений, 147 краж всех видов (5,6% от зарегистрированного числа преступлений). В 1947 г. этот процент колебался по кварталам от 2,5 до 5,5 22 .

Еще одной стороной использования агентурно-осведомительной сети милиции стал розыск скрывавшихся от правосудия преступных элементов. Именно благодаря агентуре удавалось разоблачить опытных преступников, длительное время живших на нелегальном положении. К числу подобных "уголовных профессионалов" относился, например, Пластун В. - бывший агент Петродворецкого сельпо. В 1944 г. он был уличен в хищениях продовольственных товаров на сумму 40 тыс. рублей. Сумев избежать ареста, Пластун проживал в Ленинграде и занимался убийствами и грабежами. В 1946 г. на его след удалось выйти сотрудникам уголовного розыска. Пластун бежал в г. Полтаву, однако оперработникам, агентурно разработав его связи, удалось выявить его местонахождение и арестовать. Пластун был приговорен к расстрелу.

В том же году в результате агентурной разработки был арестован при совершении ограбления некто Кузьмин. Выяснилось, что арестованный являлся Логиновым А., 1905 г. рождения, имевшим 12 вымышленных фамилий и 8 судимостей. В 1938 г. он был осужден к шести годам лишения свободы. В 1939 г. бежал из исправительно-трудового лагеря и, скрываясь в Ленинграде, занимался грабежами и кражами. Логунов был приговорен к расстрелу.

В 1947 г. был агентурным путем выявлен и арестован рецидивист Коваленко. В 1937 г. он был приговорен к 2 годам лишения свободы, бежал. Вновь арестован в 1939 г. и приговорен к 5 годам лагерей. Еще дважды бежал из мест лишения свободы. Осужден на 10 лет, совершил третий побег и проживал в Ленинграде, занимаясь кражами. В 1943 г. был задержан военным патрулем, выдал себя за уклоняющегося от мобилизации и был отправлен на фронт. Демобилизовавшись в 1945 г., Коваленко с чистыми документами на имя Петроченко вернулся в Ленинград и открыл частную радиомастерскую. Пользуясь ею "как крышей", Коваленко продолжал заниматься кражами и грабежами. Был осужден на 10 лет 23 . Только за 1 квартал 1947 г. с помощью агентуры было установлено и арестовано свыше 100 разыскиваемых преступников. Чаще всего агентура использовалась для разработки ближайших родственников и связей разыскиваемого 24 .

В 1947 г. из тюрьмы г. Львова бежал осужденный за кражи Фридман. Его сестра проживала в Ленинграде. Подведя к ней агента, оперработники

стр. 115


выяснили, что Фридман проживает в Ленинграде и поддерживает с сестрой контакт. Установив за ней наружное наблюдение, сотрудники уголовного розыска вышли на некоего Дульского, якобы недавно демобилизовавшегося из армии. По имеющимся приметам работники милиции пришли к выводу, что Дульский и есть Фридман. Сравнение его отпечатков пальцев с дактилоскопической картой разыскиваемого подтвердило этот вывод. После ареста выяснилось, что Фридман ранее судим четыре раза (за хулиганство и дезертирство), а документы получил с помощью мужа сестры - директора Стройтреста.

С 1940 г. в розыске находилась кассир Успенская, похитившая 40 тыс. рублей. Осведомитель, внедренный к ее родственникам, установил, что они получают письма от Успенской. Изъяв негласным образом одно из писем, оперработники установили место жительства и новую фамилию Успенской. Она была арестована 25 . В среднем с помощью агентурных методов выявлялся каждый второй из разыскиваемых преступников.

В то же время опыт использования агентурно-осведомительной сети в послевоенный период выявил и ряд негативных сторон ее деятельности. Здесь, прежде всего, необходимо отметить неработоспособность значительной части негласных информаторов. Это было связано с основным принципом формирования агентурной сети. Упор делался на постоянное увеличение числа агентов и осведомителей. Руководство МВД требовало от оперсостава наращивания числа негласных источников информации. В результате значительная часть вербовок осуществлялась "для галочки".

Кроме того, часть оперработников применяла при вербовке только методы грубого нажима. Так, например, заместитель начальника по оперчасти 23-го горотделения милиции Ленинграда решил завербовать имеющего две судимости и ряд приводов рецидивиста в качестве своего агента. Кандидат на вербовку был вызван в милицию и после 8-часового допроса согласился дать подписку о сотрудничестве под псевдонимом "Иванов". Однако "Иванов" никакой информации не представлял и не явился ни на одну встречу с оперработниками 26 .

Каждая проверка районных органов милиции показывала, что от половины до двух третей их агентурной сети фактически не работала. Ежегодно значительное число информаторов исключалось из агентурной сети. Так, например, только с января по июль 1946 г. в Ленинском райотделе МВД Ленинграда было исключено из агентурной сети 46 человек, в Петроградском райотделе - 88, Московском - 88, Фрунзенском РО МВД - 56. Попытки изменить ситуацию результатов не давали. По признанию руководства Ленинградской областной милиции, в начале 1950-х годов свыше 40% агентуры фактически не действовало 27 .

Подобная ситуация сложилась и в отношении резидентуры. Основное число секретных осведомителей находилось на связи у оперативных сотрудников. Большинство резидентов курировало вместо 25 - 30 осведомителей только 3 - 5, ато и просто использовалось в качестве рядовых информаторов. Как отмечал заместитель министра внутренних дел Серов, часть резидентов превратилась в бездельников, "которые получают деньги, но не работают" 28 .

Другим фактором, значительно осложнявшим оперативную работу органов внутренних дел, было "двурушничество" части агентуры. Зачастую преступники шли на вербовку со стороны оперативных служб с целью использовать покровительство милиции для прикрытия своей преступной деятельности и ликвидации конкурентов. Поэтому подобные "осведомители" дезинформировали кураторов, пытались использовать их в своих целях. В 1947 г. за "двурушничество" из агентурной сети Управления МВД по Ленинградской области был исключен каждый третий агент. В 1948 г. за различные преступления в Ленинграде было арестовано 138 милицейских агентов и осведомителей (15% осведомительной сети) 29 . В случае привлечения к уголовной ответственности секретных сотрудников МВД-МГБ их дела передавались для рассмотрения не в органы суда, а в Особое совещание - это

стр. 116


объяснялось необходимостью предотвратить разглашение методов работы спецслужб. Часть осведомителей не просто занималась преступной деятельностью, а становилась во главе группировок и уголовных банд (в начале 1950-х годов подобные факты имели место во Всеволожском, Подпорожском, Парголовском районах).

Осведомители, арестованные за крупные преступления, пытаясь уйти от уголовной ответственности, клеветали на своих кураторов, обвиняли их во всевозможных преступлениях. Характерным примером может служить дело супругов Соскис.

Соскис Соломон Яковлевич и его жена Ольга Соломоновна являлись секретными агентами ОБХСС. Соскис освещал деятельность "черной валютной биржи" Ленинграда и одновременно являлся крупным валютчиком. Его жена, работавшая в торговле, сообщала о хищениях, совершаемых торговыми работниками. Летом 1946 г. по протекции своих кураторов из ОБХСС она стала директором коммерческого магазина. Супруги неоднократно имели неприятности с правосудием. Соскис несколько раз задерживался за валютные операции и скупку золота, а его жена уличалась торговой инспекцией в завышении стоимости и сортности товаров. Однако уголовные дела не возбуждались, а компрометирующие материалы изымались ОБХСС "в силу оперативной необходимости". Лишь после того, как в горком ВКП(б) и прокурору Ленинграда поступил ряд анонимных писем о значительных хищениях в магазине Ольги Соскис, было возбуждено уголовное дело. Следствие выяснило, что супруги Соскис превратили коммерческий магазин в частное предприятие. Завозимые в магазин продукты продавались по завышенным ценам. Полученная таким образом прибыль пускалась на приобретение за взятки в кооперативах Эстонии свежих овощей и масла, которые в качестве "левого товара" сбывались через магазин. Прибыль оседала в карманах супругов и их соучастников. За год она составила свыше 193 тыс. рублей.

Арестованные за хищение в особо крупных размерах, супруги Соскис заявили на допросе в прокуратуре, что дело на них сфальсифицировано работниками милиции. Причиной стало то, что агентам якобы известно о связях руководства ОБХСС областной и городской милиции с преступным миром, взяточничестве сотрудников прокуратуры и суда. Проверка по этим фактам продолжалась более полугода. В конце концов военной прокуратурой войск МВД было установлено, что все они не соответствуют действительности. Супруги Соскис были осуждены на 25 лет лишения свободы 30 .

Весьма тревожили руководство МВД факты использования оперработниками провокационных методов работы. Чаще всего под "провокацией" понимали случаи, когда информаторы милиции "давали подводку на дело" преступникам, то есть выступали организаторами преступления.

Так, работники оперчасти 25-го отделения милиции Ленинграда арестовали за квартирную кражу Катышева А. и Назарова В. На допросе в прокуратуре они показали, что на квартиру их "навел" сын хозяйки Зеленков В. Арестованный Зеленков показал, что является секретным осведомителем милиции и организовал кражу по заданию своего куратора. Дело о воровской группе было передано в Особое совещание МГБ и прекращено им в силу "явной провокационности" 31 .

В октябре 1948 г. за спекуляцию была арестована гр. Павлович. Она оказалась агентом ОБХСС. По заданию начальника отделения БХСС Выборгского РО МВД Орлова, она организовывала и финансировала выезд граждан в Эстонию для покупки продуктов. Приобретенные продукты делились между Павлович и перевозчиками и сбывались по спекулятивным ценам на рынке. При этом перевозчики задерживались с поличным за спекуляцию. Таким образом было арестовано и осуждено 7 человек (причем, если 5 из них были профессиональными спекулянтами, 2 нарушили закон впервые, в результате настойчивых уговоров Павлович).

Сама же Павлович безнаказанно занималась спекуляцией, работникам рынка запрещалось ей препятствовать. Руководство райотдела высоко цени-

стр. 117


ло своего агента, неоднократно выводя ее из различных уголовных дел. После того, как дело на нее возбудила прокуратура, Орлов посоветовал Павлович скрыться и сфальсифицировал материалы о невозможности ее розыска 32 . За подобные действия Орлов был уволен из МВД.

Подобные методы приобрели столь широкий размах, что в августе 1954 г. был издан специальный приказ, посвященный недостаткам в агентурной работе. В нем отмечалось, что оперработники толкают своих осведомителей на преступления, поощряют провокационные методы в их деятельности и стараются спасти агентов, уличенных в преступлениях, от уголовного преследования 33 .

Кроме того, использование агентуры осложнялось тем, что иногда информация, полученная от осведомителей, оставалась без внимания и должной проверки. Так, во второй половине 1940-х годов Московский район Ленинграда стал центром деятельности вооруженной бандитской группы из 10 человек, возглавляемой рецидивистом Кондуковым. Преступники занимались кражами, разбойными нападениями. На их счету было убийство с целью разбоя и вооруженный налет на пункт инкассации в Петродворце. Длительная деятельность бандитов стала возможной из-за нераспорядительности работников милиции.

Оперуполномоченный 12-го отделения милиции Селиванов получил от своего секретного осведомителя информацию о преступной деятельности члена банды Ларионова (ранее неоднократно судимого), его связях еще с четырьмя преступниками. Однако никаких действий Селиванов по этому донесению не предпринял. Точно также оперуполномоченный 33 отделения милиции Бурдаков не проверил сообщение информатора о том, что Никонов (другой член банды) хранит дома оружие.

В сентябре 1949 г. двое участников преступной группы были арестованы за кражи. В результате агентурной разработки оперчасть тюрьмы получила сведения о трех их сообщниках, имеющих четыре ствола оружия. Эта информация была передана в 12-е отделение милиции, в течение двух месяцев пересылалась по инстанциям и в конце концов была сдана в архив. Преступники, совершившие еще ряд уголовных деяний, были арестованы сотрудниками Управления уголовного розыска лишь в конце 1949 года 34 .

Зачастую работники оперслужб нарушали правила конспирации, расшифровывали агентов (встречались с ними в здании милиции, сообщали в органы прокуратуры об их деятельности и так далее).

Тесные контакты с агентурой в ряде случаев развращающе действовали на оперработников. Во второй половине 1940-х годов зафиксированы случаи присвоения оперсоставом части средств, выделяемых для оплаты агентуры, совместные пьянки оперработников с осведомителями, их интимные отношения с женщинами-информаторами. В ряде случаев излишне тесные контакты с агентами приводили некоторых оперативных работников к преступлениям. Так, дружба начальника отделения ОБХСС Сименкова со своим агентом закончилась тем, что он при посредничестве агента стал получать взятки за прекращение уголовных дел 35 .

С перечисленными недостатками руководство МВД СССР пыталось бороться административными мерами. Практически во всех приказах МВД, посвященных улучшению агентурной работы, говорилось о необходимости следующих мероприятий: очистить агентурную сеть от двурушников и дезинформаторов, обеспечить вербовку квалифицированных агентов из числа преступного элемента, при этом усилить контроль за ними, направить основные усилия агентуры на профилактику преступности, не допускать провокаций и укрытия агентов от ответственности за преступления 36 . Сотрудники милиции, чьи осведомители уличались в пассивности, дезинформации и преступлениях, подвергались дисциплинарным наказаниям. Однако ситуацию изменить это не могло.

Таким образом, опыт борьбы с преступностью, в том числе и в сталинскую эпоху доказывает, что применение правоохранительными службами

стр. 118


негласных форм работы (в том числе секретной агентуры) закономерно и неизбежно до тех пор, пока для определенной части общества преступление является профессией, формой получения средств к существованию. Тайный характер действий представителей криминальной среды по подготовке и совершению преступлений обусловливает использование конфиденциальных методов для их раскрытия. Все попытки государства отказаться от использования тайных информаторов заканчивались неудачей (последним подобную попытку предпринял министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров, в 1956 г. давший указание о свертывании агентурной работы). Однако, признавая необходимость агентурной работы, надо помнить, что это всего лишь одна из форм работы правоприменительных служб в противостоянии криминалу. Преувеличение ее роли ведет к злоупотреблениям методами оперативно- розыскной работы, неправомерному использованию оперативной информации. Тайный характер агентурной работы создает условия для весьма серьезных издержек, избежать которых можно лишь при условии строгого соблюдения законности и изучения как российского, так и зарубежного опыта негласных методов работы правоохранительных служб.

Примечания

1. МУЛУКАЕВ Р. С., ХОБОТОВ А. Н., СУСЛОВ В. Н. Становление и развитие аппаратов уголовного розыска в России (1917 - 1934). М. 1995, с. 92.

2. Отдел специальных фондов Информационного центра ГУВД СПб и Ленобласти (ОСФ ИЦ ГУВД СПб и ЛО), ф. 1, д. 128, л. 80.

3. Там же, д. 125, л. 86.

4. Там же, л. 87.

5. МУЛУКАЕВ Р. С. Ук. соч., с. 102.

6. ОСФ ИЦ ГУВД СПб и ЛО, ф. 1, д. 128, л. 8.

7. Там же, ф. 2, д. 65, л. 471.

8. ПОПОВ В. П. Паспортная система в СССР (1923 - 1976). - Социологические исследования: СОЦИС. 1995, N 8, с. 13.

9. ЛУКАШОВ В. А. Теоретические, правовые и организационно-тактические основы оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел. М. 1995, с. 79.

10. ОСФ ИЦ ГУВД СПб и ЛО, ф. 2, д. 87, л. 154.

11. Там же, ф. 1, д. 130, л. 251.

12. Там же, д. 180, л. 84.

13. Там же, д. 186, л. 8.

14. Там же, д. 214, л. 46 - 47.

15. Там же, д. 159, л. 61; д. 220, л. 81.

16. Там же, ф. 2, д. 292, л. 222.

17. Там же, ф. 1, д. 131, л. 643; д. 142, л. 6.

18. Там же, д. 125, л. 218.

19. Там же, д. 118, л. 52.

20. Там же, д. 121, л. 578.

21. Там же, д. 139, л. 505 - 506.

22. Там же, д. 125, л. 217.

23. Там же, д. 134, л. 69.

24. Там же, л. 127.

25. Там же, д. 153, л. 73.

26. Там же, д. 180, л. 8.

27. Там же, д. 125, л. 159 - 164; д. 190, л. 22.

28. Там же, ф. 2, д. 87, л. 152.

29. Там же, ф. 1, д. 142, л. 202.

30. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб), ф. 9260, д. 55, л. 33 - 34.

31. Там же, д. 70, л. 151.

32. Там же, д. 61, л. 16.

33. ОСФ ИЦ ГУВД СПб и ЛО, ф. 2, д. 172, л. 160 - 161.

34. Там же, ф. 1, д. 180, л. 6 - 7.

35. ЦГА СПб и ЛО, ф. 9260, д. 61, л. 18.

36. ОСФ ИЦ ГУВД СПб и ЛО, ф. 2, д. 172, л. 161.

Опубликовано 03 марта 2021 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1614776861 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ НЕГЛАСНАЯ АГЕНТУРА СОВЕТСКОЙ МИЛИЦИИ В 1940-Х ГОДАХ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network