В 3-х т. М., 2005. Т. II. От барокко к модерну. 586 с, илл.

Издание в целом представляет собой систематизированную историю развития славянского мира как макрокультурного явления от древности до настоящего времени, являясь проектом, разработанным и осуществленным Государственной академией славянской культуры при активном участии ученых из Института славяноведения РАН.

Всем трем томам (два из которых уже вышли в свет) предпослано Введение от редколлегии, в котором изложена авторская концепция. Целью издания является "отстаивание достойного места каждой славянской культуры в рамках европейской и мировой, в поддержании откровенного диалога о славянском мире со всеми, кто этого хочет" (Т. I. С. 15). Славянский мир, как видим, предлагается рассматривать в сложном и пестром по своему этносоставу контексте европейской цивилизации (Т. I. С. 6). Исторически единство славянских культур обеспечивалось старославянским языком; общностью мифологических традиций, сохранившихся в фольклоре; связностью принятия христианства из Византии с созданием и развитием славянской письменности, что вплоть до XI в. ориентировало Pax Slavia Christiana на восточно-христианский европейский мир, хотя споры за приоритеты на этих территориях между Римом и Константинополем известны еще в IX в. Историческое разделение на два ареала славянского мира Slavia Orthodoxa и Slavia Latina после 1054 г. определило как интеграционные, так и особые пути развития западных, южных и восточных славян в Средние века. Ренессанс в славянской культуре, считают авторы концепции, имел "во многом поверхностный характер" и "носил черты европейской моды" (Т. I. С. 10). Но Барокко "стало первым общим для разных славянских культур стилем без различия их конфессиональной ориентации". Авторы полагают, что можно говорить об "общеславянском Барокко как универсальном типе культуры" (Т. I. С. 10), в котором объединяется ученость, аллегоричность, чувственная пластика художественных форм и низовые, народные формы культуры. Эпоха славянского Просвещения характеризуется процесса-

ми распространения грамотности среди простого населения, с одной стороны, и интересом к собственному прошлому у образованных слоев населения, с другой. И то, и другое способствует "индивидуализации культуры", гораздо в большей степени, чем это происходило в эпохи Ренессанса и Барокко.

Складывание национальных славянских культур, подъем патриотизма, осознание национальной идентичности впервые остро переживается в первой половине XIX в.; ко второй его половине - нач. XX в. славянские культуры, особенно в лице своих отдельных представителей, наоборот, вливаются в общий процесс европейского культурного развития и начинают оказывать на него активное влияние. В период между двумя войнами XX в. значимость общественно-политических и государственных задач для славян позволяет культуре славянского модерна продолжить процесс европейской интеграции и вместе с тем увлечься поисками собственных культурных традиций. После Второй мировой войны славяне оказались интегрированы в новое социально-политическое образование - лагерь социализма, что способствовало, как полагают авторы концепции, разделению культуры на "официальную и неофициальную ее составляющие", считая наиболее плодотворным "третье течение, сочетавшее лояльность к власти и внутреннюю оппозиционность" (Т. I. С. 13). Постсоциалистическая реальность неблагоприятно сказалась на развитии славянских культур: натиск масскульта, лишеность финансовой поддержки, отток деятелей культуры за рубеж - так авторы видят современную славянскую культуру, выражая надежду на новый этап возрождения славянских культур в современном противоречивом процессе глобализации.

Рецензируемый второй том имеет подзаголовок "От барокко к модерну" и создан широким авторским коллективом. Ответственный редактор издания Г. П. Мельников сохранил академический принцип формирования авторского коллектива. Существенно, что нумерация глав в томе продолжена: издание начинается с 12, заканчиваясь 35 главой, что лишний раз подчеркивает единство многотомного проекта. Необходимо также отметить иллюстрации, дающие представление о художественной культуре славян этого периода.

Второй том состоит из трех частей:

1. Славянские культуры в эпоху барокко;

2. Славянские культуры в эпоху Просвещения. 3. Национальное возрождение и развитие славянских культур в XIX в. Материал построен по страноведческому принципу, который, в силу известных исторических причин, авторам соблюсти было достаточно сложно (так, читателю ничего не сообщается о болгарской культуре XVII-XVIII вв.). Особенно это касается периодов, когда славянские народы были лишены государственной самостоятельности. Вообще, как это почти всегда бывает с такими объемными историческими исследованиями, оказалось, что стройно прописанная концепция не всегда выдерживается, когда авторы приступают к фактическому изложению материала. Это давно известная в методологии проблема: "логическое" - типологически выстроенная конструкция - приходит в противоречие с "историческим" - изложением фактов. Время гегелевской методологии, великих конструктов, предписанных истории, прошло. Но необходимость обобщать в истории не исчезла. Так, может быть, исследователь обречен на несоответствия?

Приведем еще пример. В концепции различаются два мирах славянской культуры: православный и католический. Но в авторских текстах имеются коррективы данной концептуальной конструкции, когда идет речь, например, о гуситских войнах и реформационном движении, захватившем Чехию. В главе "Культура Чехии" Г. П. Мельников приводит и другие факты, касающиеся Общины чешских братьев - радикальной чешской протестантской организации, из среды которой вышел крупнейший деятель чешской культуры Я. А. Коменский. Иными словами, внутри католического мира, как, впрочем, и православного, шла конфессиональная борьба и нельзя сказать, что славянский мир в его двух вариантах конфессиональной принад-

лежности не знал протестантского влияния.

Общая логика изложения, которой придерживаются авторы, достаточно традиционна. Как правило, они начинают с краткой характеристики социально-политической ситуации, затем переходят к идеологической и религиозной картине мира, излагая общественную, иногда историческую мысль, а также основные события в области образования, а с XVIII в. и в науке, а также развитии национальных языков. Затем характеризуются основные факты литературной, театральной, музыкальной культуры, изобразительных искусств и архитектуры. Преобладающим является не столько аналитический, сколько описательный принцип, на основе хронологической последовательности дающий фундаментальную картину культурных событий. К сожалению, лишь в главе о культуре чешского барокко (автор Г. П. Мельников) читатель может узнать о Я. А. Коменском и чешской эмиграции XVII в. в самостоятельном разделе (С. 10 - 17), но такие ключевые фигуры, как, например, Петр Могила в культуре украинского барокко или М. Ломоносов в русской культуре, не стали для авторов соответствующих разделов (М. В. Дмитриев и М. Н. Громов) путеводной нитью для анализа проблемного историко-культурного материала. Причем плотность самого материала и его все возрастающий к XX в. объем ведет, что естественно, к сокращению нарративов о том или ином историко-культурном событии. Текст потому иногда строится как краткое перечисление имен, произведений, направлений в искусстве, литературе и науке и становится похожим на добротное справочное издание. Эти соображения не умаляют его значимости, а свидетельствуют о сложности соединения метода типологизации культуры и описания культурных фактов.

Далее позволим себе остановиться более подробно на анализе части, посвященной культуре славянского барокко с тем, чтобы проверить утверждение авторов концепции универсальности барокко как типа, сложившегося во всех славянских культурах. Для большинства славянских культур XVII в. характерно развитие литературы на национальных языках, а также интерес к истории своего народа. Это убедительно показано в главах о культуре Чехии (Г. П. Мельников) и Польши (М. В. Лескинен). Влияние польского барокко на Украину и, особенно, на развитие просвещения и образования известно. Нервом развития украинской барочной культуры (автор главы М. В. Дмитриев) стали отношения униатской и православной церквей, в которых нашел свое отражение поиск культурной идентичности украинского общества (С. 83 - 89, 96 - 101). В параграфе "Греко-католическая (униатская) культура Украины в XVII в." показана борьба митрополитов-униатов за национальную автономию церкви. От Брестской унии 1596 г. ждали расширения образовательных возможностей для русинов. Просветительская деятельность Петра Могилы и его последователей изложена в параграфе "Православная культура украинских земель во второй половине XVII-XVIII в." (С. 89 - 94). Дальнейшее развитие униатской культуры XVIII в. после Замойского собора 1720 г. в сторону "латинизации" поставило непреодолимый барьер между православным и униатским населением Украины (С. 95 - 96).

Совсем иные процессы характерны для культуры Белоруссии (авторы главы Ю. А. Лабынцев и Л. Л. Щавинская). Здесь ведущим языком становится польский, "на который переходит, правда, не целиком, православное монашество" (С. 103). Литературные школы, формировавшиеся в Вильно, Могилеве, Полоцке, Витебске, Гродно и других белорусских городах, подпадают под влияния контрреформационных идей, которые распространяли польские иезуитские коллегиумы, существовашие в этих же городах и выполнявшие образовательные функции. Разделение на униатскую и православную культуру в Белоруссии проходит по социальным слоям: белорусская шляхта "все более и более полонизировалась", в то время как крестьянство становилось продолжателем "кирилло-мефодиевской культурной традиции" (С. 107). Белорусское барокко имело достаточно много любопытных самобытных черт, вырабатывавшихся в процессе синтеза запад-

ных, польских, и народных, крестьянских, влияний. Авторы отмечают, что это "синтетическое" барокко экспортировалось далее в Россию, безусловно, в православных формах культуры - через монастыри, литературу (творчество Симеона Полоцкого; отметим, вместе с тем, что образование он получал и в Киево-Могилянском коллегиуме), а также через ремесленных людей, резчиков по дереву, золотильщиков, мастеров изразцовых дел.

Культура России эпохи барокко (авторы М. Н. Громов и А. Н. Ужанков) хронологически представлена от середины XVII в. до второй половины XVIII в. -времени "разрушения старых средневековых канонов при переходе от теоцентрического типа культуры к антропоцентрическому" (С. 114). Светская культура побеждает религиозную, происходит, по мысли авторов, "вестернизация русской культуры (исключая народную)" - процесс, который завершится в эпоху Просвещения (С. 124). Появление в русской культуре этого времени образовательных систем (от Славяно-греко-латинской академии до Московского университета), рождение новых видов и жанров искусства, религиозная полемика между официальной, реформированной патриархом Никоном, православной церковью, и сторонниками старой веры, зарождение и становление научной мысли (Академия наук в Петербурге и деятельность М. В. Ломоносова) - все эти события нашли отражение в соответствующих разделах главы.

Сербское барокко (автор главы И. И. Лещиловская) в связи с переселением части сербов в монархию Габсбургов испытало на себе влияние как католицизма, так и протестантизма. Барокко проникало в эту культуру с трех сторон: восточное влияние - через Россию, юго-восточное - итало-критское и венское (С. 148 - 149). Однако средневековая традиция не была вытеснена барочной эстетикой и продолжала существовать. В сербском барокко также, как и в других славянских культурах, активен интерес к сочинениям, касающимся собственной истории. Однако процесс этот, связанный с творчеством З. Орфелина, приходится на последнюю треть XVIII в., что смещает датировку барочных процессов в сербской культуре. Убедительно прослеживается русское влияние на творчество З. Орфелина.

Глава 18 являет собой собрание очерков по истории культуры Словакии, Словении, Хорватии, Далмации и Дубровника. Авторы (соответственно Г. П. Мельников, И. В. Чуркина, И. И. Лещиловская) отмечают те же процессы, связанные с языковыми поисками национальной идентичности, развитием литератур и исторических произведений. Для словацкой культуры важно сильное влияние чешского языка и культуры, а также хорватской, пограничная русинская культура сообщала словацкому барокко конфессиональное разнообразие и специфику форм сакральной архитектуры и искусства.

Культура Словении, сформировавшаяся в XVI в. под сильным влиянием протестантизма, а потому имевшая школы и книги на словенском языке с 1598 г., с начала правления на австрийском престоле католика Фердинанда II подвергалась рекатолизации. В книге приводится впечатляющие факты, связанные с этим процессом. Понятно, что в таких условиях вывод, к которому приходит автор очерка, состоит в определении двух направлений развития словенской культуры: дворянская, бюргерская, церковная была близка немецкой и итальянской барочной культуре; крестьяне и бедные городские низы сохраняли свой язык и народные обычаи. Следовательно, словенская культура этого периода имела фольклорные черты.

Еще в большей степени венецианское, немецкое, а также турецкое влияние испытала на себе культура Хорватии, Далмации и Дубровницкой республики - вассала Турции. Хорватия не имела к тому времени единого литературного языка (существовало 3 диалекта), однако и здесь темой поэтических, драматических и прозаических произведений и эпических поэм становились историческое давнее и недавнее прошлое народа. Существенно, что языком учености и здесь оставалась латынь, на кото-

рой создавались и религиозно-поэтические, и дидактические произведения.

Размер рецензии не позволяет подробно характеризовать следующие этапы движения славянских культур к модерну. Тем не менее представленный материал по культуре славянского барокко дает возможность заключить, что концептуальная идея относительно данного периода подтверждается авторскими исследованиями, позволяющими сформулировать ряд выводов.

Во-первых, объемный труд по истории славянских культур демонстрирует близость культурных процессов, формирующих культуру барокко в разных европейских пространствах славянского мира. Во-вторых, следует отметить, что славянская культура испытывала влияние европейских неславянских культур (немецкой, итальянской, французской и др.), а также турецкой, которые внесли свой вклад в различные национальные славянские культуры. В-третьих, очевидно, что славянское барокко формировалось на разной конфессиональной почве: и православной, и католической, и протестантской и даже не без мусульманского влияния, при полном его отторжении. В-четвертых, развитие национальных языков и литературы на национальных языках имело успех там, где было ощутимо протестантское влияние или в те периоды, когда протестантизм становился ведущей конфессией (Чехия, Словакия, Словения XVI в.). В-пятых, для литературы славянского барокко характерны исторические, патриотические, эпические и мифопоэтические темы и сюжеты, выполняющие задачу самоидентификации культуры. В-шестых, для всех рассмотренных барочных культур пришло время создания или скорейшего развития системы образования на национальных языках, но с обязательным включением языка европейской учености - латыни, а также распространения образовательного опыта иезуитских коллегий, в том числе и на православные учебные заведения (Украина, Белоруссия, затем Москва). В-седьмых, показательно, что именно в этот исторический период идея панславизма под водительством России впервые была не только высказана как некая мечта покоренных турками славянских народов, но и сделана попытка ее обоснования в известном труде хорвата, католического монаха Юрия Крижанича "Политика", написанном в ссылке в Сибири. Иными словами, сама эпоха формулирует идею необходимости славянского единства. Все эти соображения, пожалуй, дают возможность согласиться с авторами концепции "Истории культур славянских народов", что барокко является первым объединяющим все славянские культуры историческим типом.

Данное издание адресовано студентам, преподавателям-славистам, всем, кто неравнодушен к культуре славянского региона, и, полагаю, оно принесет им немалую пользу.