Я внимательно ознакомился с откликом Г. Ф. Турчанинова на мою заметку "О загадочной майкопской надписи". По-моему, Г. Ф. Турчанинов не ответил по существу заметки, направленной против сенсационности и неоправданной шумихи вокруг пока далеко не ясного вопроса. В своем ответе, оспаривая частности, автор письма не рассеял основного (еще более укрепившегося у меня) сомнения в правильности столь глубокой датировки надписи (XIII в. до н. э.) и вытекающих отсюда выводов.

Так как сам Г. Ф. Турчанинов в печати пока не выступал, то, естественно, в своей заметке я мог опираться только на газетные данные о дешифровке надписи, которые все умножались и появились даже в зарубежной прессе. Прямым поводом для написания заметки были многочисленные, обращенные ко мне вопросы ряда историков, а также

беседы и переписка со многими специалистами, в частности с В. И. Абаевым, Л. Н. Соловьевым, М. Г. Аутлевым, Ш. Д. Инал-Ипа, Д. М. Атаевым и другими, слушавшими доклад Г. Ф. Турчанинова в Сухуми осенью 1963 года. Самый характер информации не исключает возможности некоторых неточностей лингвистического характера в моих фразах, например, о финикийском линейном письме¹ . Но зная об этих неточностях прессы, Г. Ф. Турчанинов обходит их молчанием, приписывая только мне языковедческие ошибки. А ведь дело не в них!

Я еще более убежден в ошибочности утверждения Г. Ф. Турчанинова о существовании местного письма в Абхазии во втором тысячелетии до н. э., то есть в эпоху бронзы! Общеизвестно, что до образования Урартского государства в II в. до н. э. на территории СССР не было классовых обществ; естественно, не могло быть и местного письма, ибо потребность в нем возникает только в классовом обществе и даже в государстве. Древнейшая письменность в СССР - урартская клинопись IX - VIII вв. до нашей эры. Поэтому высказанное мною в заметке возражение против отнесения древне-абхазского письма к эпохе бронзы - это не мое субъективное мнение, а общий вывод советской исторической науки. Явное несоответствие между общепризнанным в советской исторической науке бесклассовым состоянием западнокавказского общества в XIII в. до н. э. и утверждением Г. Ф. Турчанинова о наличии в это время в Абхазии паря, города и местной письменности не могло не удивить всех кавказоведов.

Самый же характер освещения в нашей прессе первого опыта дешифровки Г. Ф. Турчаниновым майкопской надписи, явно рекламный и сенсационный, объявляющий этот опыт "важным научным открытием", а надпись - "самым древним письменным памятником", обнаруженным в СССР (кстати, это аттестация прессы, а не ученых. - Е. К.), не мог не вызвать законного желания предостеречь от неоправданной популяризации этого "открытия" до глубокого и тщательного изучения всех вопросов, связанных с майкопской плиткой, и в первую очередь до обстоятельного археологического обследования места находки. Все это и побудило меня в конце 1963 г. обратиться со специальным письмом в "Литературную газету" и в "Комсомольскую правду", а после того, как в адрес Института археологии АН СССР стали поступать запросы из-за рубежа (в частности, из Австрии со ссылкой на лондонскую и парижскую прессу), и в редакцию журнала "Вопросы истории". Суть моей заметки заключалась в предостережении от увлечения рекламированием подобных "открытий" и в пожелании более серьезной аргументации для признания в надписи финикийского письма XIII в. до н. э., расшифрованного с помощью абхазского языка.

Теперь Г. Ф. Турчанинов говорит, что "абхазцы понимают надпись с большим трудом, да и то с помощью филолога". Но в "Литературной газете" от 21 декабря 1963 г. утверждалось обратное. Там писалось, что надпись "хорошо толкуется по-абхазски" и что "текст, вполне доступный пониманию современных абхазцев, сообщает об основании царем города на границе страны апсов, то есть абхазцев". А вот что писал Г. Гулиа: "Надпись на майкопской плите хорошо интерпретируется только по-абхазски... безвестный писец начертал письмена по-абхазски за три тысячи лет до наших дней"² . Как же можно после этого говорить, что мое утверждение по этому поводу является ошибочным? Сопоставление этнонимов фигурировало и в докладе Г. Ф. Турчанинова в Сухуми, откуда оно и попало в газетную заметку абхазских ученых.

В правильности чтения Г. Ф. Турчаниновым майкопской надписи далеко не уверены ни акад. И. И. Мещанинов, ни абхазский ученый Ш. Д. Инал-Ипа, ни даже самый активный популяризатор надписи Г. Гулиа. Свое очень осторожно высказанное мнение И. И. Мещанинов сопровождает оговоркой: "Если специалисты по абхазскому языку признают чтение..."³ . "Если предположения подтвердятся, - говорит Г. Гулиа, ученые должны будут по-новому взглянуть на историю Абхазии, Колхиды и даже всего Кавказа"⁴ . Ш. Д. Инал-Ипа также пишет: "Если подтвердится интерпретация Г. Ф. Турчанинова..."⁵ . Между прочим, выступавшие в обсуждении доклада Ш. Д. Инал-Ипа на

¹ См. "Комсомольская правда", 14 декабря 1963 года.

² "Советская Абхазия", 1 августа 1964 года.

³ "Литературная газета", 21 декабря 1963 года.

⁴ См. "Техника молодежи", 1964, N11, стр. 9.

⁵ Ш. Д. Инал-Ипа. Об этногенезе древнеабхазских племен. Доклад на VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук. М. 1964, стр. 4.

VII конгрессе этнографов и антропологов Л. И. Лавров и другие упрекали его в преждевременном использовании турчаниновской интерпретации майкопской находки.

Считаю также необходимым отвести упрек Г. Ф. Турчанинова в моем якобы пренебрежительном отношении к местным ученым и "в высмеивании" академиков И. И. Мещанинова и В. В. Струве. Пусть этот упрек останется на совести автора. Еще до опубликования моей заметки копии ее я переслал соответствующим институтам и акад. В. В. Струве. После выхода заметки в свет я встречался и беседовал с Ш. Д. Инал-Ипа, М. Г. Аутлевым, Л. Н. Соловьевым и другими и ни от кого не слышал подобных заявлений. Напротив, некоторые признавали с сожалением, что оказались под впечатлением версии Г. Ф. Турчанинова.

Несколько справок и уточнений. Прежде всего о человеке, нашедшем плитку. Мне было хорошо известно, что плитку нашел ученик майкопской школы Вишневский, позднее выехавший в Ереван. Что касается литологического определения песчаника, то оно важно не само по себе, а именно для исторической интерпретации находки. Я не отрицаю подлинности самой надписи на плитке, но она, вероятно, окажется более поздней, чем считает ее Г. Ф. Турчанинов.

Г. Ф. Турчанинов сам признает, что решающее слово скажут археологи. В начале октября 1964 г. мне пришлось побывать в Майкопе. Вместе с Н. А. Смирновым, Л. И. Лавровым и археологом П. А. Дитлером мы осмотрели место находки плитки и собрали фрагменты средневековой керамики, среди которых было два обломка позднескифского времени. Позднее из беседы с директором Адыгейского научно-исследовательского института М. Г. Аутлевым и В. П. Пачулиа, лично участвовавшим в раскопках этого места (в конце октября 1964 г.), мне стало известно, что в результате раскопок установлено наличие культурного слоя, датированного эллинистической керамикой IV - III вв. до нашей эры. Более древних следов культурного слоя не обнаружено. Эти данные очень важны для хронологического определения надписи на майкопской плитке, кстати, по фактуре сходной и с обломками песчаника, обнаруженного в раскопе. Они-то и должны лечь в основу датировки майкопской надписи, которая может явиться новым источником по истории Колхиды и Синдики. Кстати, в недавно вышедшей в свет книге З. В. Анчабадзе "История и культура древней Абхазии" доказывается, что первое государственное образование возникло в Колхиде в VI в. до нашей эры⁶ .

⁶ З. В. Анчабадзе. История и культура древней Абхазии. М. 1964, стр. 131.