Эффигии как исторический источник

Эффигия представляет собой скульптурное надгробие, то есть изображение усопшего лежащим, коленопреклоненным или стоящим, выполненное из камня, дерева или металла. Она помещалась над местом захоронения рыцарей либо представителей знати. Нередки были и парные эффигии - фигуры мужа и жены (и даже одной жены сразу с двумя мужьями), а также совершенно плоские изображения, сделанные на медных либо бронзовых листах, и наложенные на каменную надгробную плиту - "брэсс" (от англ. brass). Некоторые из эффигии выполнялись из дерева и потом раскрашивались, другие покрывались тонким металлическим листом. Очень часто фигуры изображались со скрещенными руками или соединенными в молитве ладонями и с ногами, покоящимися на фигуре льва или собаки, причем не только в горизонтальном, но и в вертикальном положении. Благодаря тому, что объемные фигуры соприкасаются с основанием только спиной, их можно рассмотреть как сверху, так и с боков, при этом хорошо видны даже мельчайшие детали вооружения, хотя очень часто сами доспехи бывают прикрыты различными налатными одеяниями.

Ценность эффигии как исторического источника исключительно велика, так как это едва ли не единственные памятники средневековой рыцарской культуры, не только дошедшие до наших дней, но и к тому же неплохо сохранившиеся. Ведь подлинников оружия и особенно доспехов эпохи XII-XIV вв. обнаружено так мало, что их буквально можно пересчитать по пальцам: всего одна кольчуга, несколько "больших шлемов", три меча типа фелчен или фальшион и некоторые другие. Более поздних цельнокованых "белых доспехов" сохранилось значительно больше, однако многие из них относятся к более позднему времени, так что о раннем рыцарском снаряжении мы можем судить, главным образом, по дошедшим до наших дней миниатюрам из рукописных манускриптов. Эффигии же тем и отличаются от миниатюр, что они, прежде всего, выполнены в полный рост, и хотя многие из них повреждены, они все же сохранились лучше, чем, например, украшающие городские площади статуи. Поскольку хоронили рыцарей в церквях и соборах, святость места охраняла их от людей, а кровля - от капризов погоды. И сегодня едва ли не в каждом английском соборе или церкви, можно увидеть хотя бы одну-две эффигии, причем самые ценные из них даже огорожены, так как относятся к признанным памятникам национальной культуры.

Считается, что наиболее ранним скульптурным изображением такого типа в доспехах и со щитом является фигура Жоффруа Плантагенета, которая теперь нахо-

Шпаковский Вячеслав Олегович - кандидат исторических наук, доцент Пензенского государственного университета.

дится в Музее де Тесс (Ле-Ман). Причем плита была изготовлена спустя 30 лет после пожалования ему щита, украшенного золотыми львами, считающимся древнейшим из известных гербов¹. Его внук Уильям Лонгспи также получил эффигию в кафедральном соборе в Солсбери, датируемую приблизительно 1230 - 1240 гг.², хотя он и умер в 1226 году. Изображения именно их щитов обычно приводятся как красноречивый пример первого реального подтверждения передачи в наследство цвета гербового щита от одного владельца другому.

Впрочем, как считают некоторые английские историки, существуют и более ранние эффигии, например, скульптуры Роберта Беркли из собора в Бристоле, 1170 г.³; Жоффрея де Мандевиля, первого графа Эссекса, 1185 г. (хотя сам он умер в 1144 г.), в храмовой церкви в Лондоне; Уильяма Маршала, второго графа Пемброка (там же, 1231 г.)⁴ и множество других, включая и безымянные. Причем особенно много эффигии появилось в XIII - XIV вв., хотя создавались они и позднее. И на всех этих скульптурах мы видим рыцарей в полном снаряжении, с мечами, кинжалами и щитами, причем у одних фигур голова покоится на специальной подушке, а у других прямо под головой или рядом с ней находится боевой шлем.

Сначала эффигии использовались только в Англии, но поскольку рыцарская культура в то время была интернациональной, то очень скоро они появились и во Франции, и в Германии, а также в Испании, и, наконец, в Швейцарии, Италии и Дании. Следует отметить, что эффигии было так много, что именно они стали едва ли не главным источником информации о рыцарском вооружении для книги К. Граветта "Рыцари. История английского рыцарства", опубликованной в России в 2010 г. и для капитального труда Дэвида Николя "Оружие и доспехи эпохи крестовых походов 1050 - 1350", первый том которого как раз и посвящен вооружению рыцарей Западной Европы.

Вот почему эффигии (наряду с изображениями на печатях и подлинными артефактами того времени) следует считать поистине бесценным историческим источником сведений о том, как выглядели рыцарские доспехи и оружие с конца XIII вплоть до середины XVI века. Ведь как уже отмечалось, очень многие образцы вооружения именно того времени до нас не дошли. Что же касается иллюстраций в рукописных манускриптах, то они представляют собой плоскостное изображение и к тому же нередко весьма схематичны.

Благодаря же эффигиям, можно определить, когда и в какое время существовали те или иные перекрестия и навершия у рукояток мечей, какие у рыцарей были шлемы и нашлемные украшения, какие щиты, латы и налатные одеяния они носили. К счастью средневековые скульпторы очень точно передавали мельчайшие детали вооружения, включая пряжки на ремнях и даже кольца на кольчугах.

Рассмотрим для примера фигуру Жоффрея (или Джефри) де Мандевиля, которую К. Граветт относит к 1250 году⁵.

Типичный "шлем-кастрюля" у него на голове имеет странный "подбородник", похожий то ли на металлическую пластину, то ли на толстый кожаный ремень. Подобный же шлем мы видим на миниатюре, изображающей убийство Томаса Беккета, относящейся к концу XII или началу XIII столетия. Но если эта полоса металлическая, то такой шлем на голову надеть невозможно. К сожалению, эффигия довольно сильно повреждена, поэтому данный вопрос она никак не проясняет.

А вот две фигуры с западного фронтона кафедрального собора в Уэльсе, датируемые 1230 годом⁶. Шлем левой фигуры снабжен единой для обоих глаз смотровой щелью и вертикальными прорезями для дыхания, по 12 с каждой стороны. Щит - практически треугольный и с умбоном⁷, так что можно считать, что умбоны на щитах в то время рыцарями все еще использовались.

И на эффигиях, и на металлических надгробных пластинах брэсс обычно очень хорошо воспроизведена фактура кольчужного полотна, что в свое время способствовало рождению целого ряда гипотез относительно возможных типов кольчуг, которые на них изображены. Однако сегодня считается, что реально существовал только один вид плетеной кольчуги, а изображенные на скульптурах "полосы" на самом деле всего лишь варианты плетения - например, не стандартный вариант 1:4, а более плотный 1:8. В отдельных случаях это мог быть и кожаный ремень, пропущенный через ряды колец для большей жесткости и прочности кольчужного полотна, но не более, во всяком случае, так считают английские историки и, в частности, К. Блэр⁸.

Безымянная эффигия из Пешеворского аббатства в Вустершире (ок.1270- 1280 гг.)⁹ хорошо известна тем, что на ней в боковой прорези сюрко (плаща), отчетливо просматривается скрепленная ремешками кираса¹⁰. То есть в то время такие кирасы уже носили, вот только непонятно из какого материала их делали, потому что в равной степени это могли быть и кожа и металл. Такая же кираса видна и на скульптуре Гилберта Маршала, четвертого графа Пемброка, умершего в 1241 году¹¹. Очевидно, что в Англии кирасы у рыцарей появились уже в середине XIII веке. На коленях у него отчетливо видны наколенные щитки (наколенники), которые в то время уже носили, что доказывается их наличием сразу у нескольких скульптур, относящихся к тому времени. Мастерство ружейников можно проследить и на примере эффигии дона Бернальдо Гулля де Экстенза (ум. в 1237 г.)¹², рыцаря Жуана I Арагонского, у которого кольчужные рукава сплетены заодно с кольчужными перчатками, а на ногах уже имеются латные пластины с наколенниками. А вот датские рыцари, судя по эффигии Биргера Персона (ум. в 1327 г., собор города Упсала)¹³, даже спустя 100 лет все еще продолжали носить старомодные кольчужные доспехи без каких-либо пластинчатых дополнений.

А вот эффигия сэра Роберта Шерленда из Минстера на острове Шеппи (ок. 1320 - 1335 гг.) ценна тем, что демонстрирует внутреннюю поверхность щита и устройство ремней, за которые его держали¹⁴.

Хорошо известно, что в конце XIII в. у рыцарей вошли в моду цепи, прикреплявшиеся к рукояткам мечей и кинжалов, видимо для того, чтобы их не потерять. Но к чему они крепились у них на груди, из рисунков не слишком понятно. А вот на металлической мемориальной доске сэра Рожера де Трампингтона из Трампингтонской церкви в Кембриджшире (ок. 1326 г.)¹⁵хорошо видно, что цепь от шлема прикреплена цепью к веревочному поясу - очень ранний пример такого новшества.

У Джона де Нортвуда (ок.1330 г.) из Минстерского аббатства на острове Шеппи (Кент)¹⁶ цепочка цепляется за выступающий из розетки крючок на груди. Но на других, более поздних, эффигиях розетки эти уже парные, либо сами эти цепочки пропущены через прорези на сюрко (плаще) и уже там под ним каким-то образом закрепляются либо на кольчуге, либо на кирасе, что, скорее всего, будет ближе к истине. Ведь никаких складок в месте крепления цепей не видно, тогда, как в случае с креплением их к кольчуге они должны быть. Интересно, что, начиная с начала XIII и до конца XIV в., эти цепи можно увидеть едва ли не на каждой статуе, особенно в Германии, где они были больше всего популярны. Причем, зачастую их было уже не три, а четыре, хотя зачем нужна была четвертая опять-таки не совсем ясно¹⁷. Конечно, трудно представить, что человек мог успешно сражаться, намотав на себя четырех- футовую цепь (причем нередко золотую), которой рукоять меча крепилась у него к груди; она наверняка должна была обмотаться вокруг руки, в которой он держал оружие, зацепиться за голову лошади или за оружие соседа. И потом, если рыцарь все-таки терял меч во время схватки верхом, цепь непременно должна была запутаться в стременах или в ногах любого, кто окажется поблизости. Однако, хотя риск такого развития событий и существовал, по мнению английского "мастера мечей" Э. Окшотта, рыцари его либо игнорировали, либо, скорее всего, знали, как нужно действовать, чтобы не перепутать все эти свисающие цепи¹⁸.

А вот на мемориальной пластине ("брэсс") рыцаря Уильяма Фицральфа, умершего в 1323 г.¹⁹ цепи отсутствуют, зато поверх кольчуги и на руках, и на ногах у него закреплены металлические щитки, от которых уже совсем недалеко было и до полного латного доспеха.

Эффигии также подтверждают тот факт, что одежда рыцарей обычно имела геральдический характер. На многих статуях мы видим изображения гербов и на щитах и на одежде, в которую облачены рыцари.

Например, в геральдическом жупоне (так стали именовать укороченный сюрко), изображен рыцарь Питер де Грандиссон (ум. в 1358 г.)²⁰, раскрашенную эффигию которого с так называемым "почечным" кинжалом на поясе можно увидеть в Герефордском соборе.

Однако некоторым рыцарям было и этого мало. Например, раскрашенная эффигия сэра Роберта дю Бойса (ум. в 1340 г., городская церковь в Ферсфильде, Норфолк) отличается от других тем, что и шлем, и сюрко с красным крестом на груди, и

даже перчатки белого цвета покрывает геральдический горностаевый мех²¹. Сразу же возникает вопрос, как это было сделано в реальности? Были ли шлем и перчатки обтянуты вышитой тканью, или как и на самой эффигии они были покрашены, а уже после этого их разрисовали.

Демонстрируют эффигии и наплечные щитки - элеты, одно время использовавшиеся в качестве элемента опознавания, наряду со шитом, сюрко и конской попоной. Чаще всего в качестве иллюстрации их применения приводится фигура Вильяма де Сетванса (Чатам, Кент, ок. 1322 г.)²². Однако куда более наглядным является их изображение на надгробной плите Ламберта де Эби (ок. 1312 г.), на котором хорошо виден герб этого рыцаря, повторенный также и на его щите²³.

Поскольку ходить в "голых" доспехах долгое время считалось неприличным, данная традиция нашла свое воплощение и во многих эффигиях, причем очень часто это отнюдь не какой-нибудь кафтан-безрукавка, а самая настоящая одежда, из-под которой самих доспехов было практически не видно²⁴.

Именно они позволяют нам понять, что рыцари имели привычку носить одновременно на голове не один шлем, а сразу два, которые надевались один на другой. Причем один из них - "большой шлем" с прорезями для глаз и вентиляционными отверстиями - закрывал лицо целиком, тогда как другой - бацинет - имел для лица соответствующий вырез, поэтому поразить рыцаря ударом в голову было нелегко. Впрочем, могло быть и так, что бацинет служил рыцарю для постоянного ношения, а для участия в схватке оруженосцы помогали ему его снять. И тогда вместо него рыцарь водружал себе на голову "большой шлем", увенчанный гербовой фигурой самого диковинного вида, отвечавшей, видимо, его причудам и вкусам, так как бывало, что на гербе у него было одно изображение, а нашлемная фигура представляла нечто совершенно иное.

На иных шлемах, как, например, на шлеме Альбрехта II из Германии (ум. в 1350 г.)²⁵, красовались разноцветные рога впечатляющих размеров, дополнявшиеся к тому же еще и короной, указывавшей на высокий ранг ее владельца.

Что же касается все тех же "шлемов с рогами", то благодаря эффигиям становится ясно, что крепились они не на сам шлем, а на что-то вроде покрышки, надевавшейся на него сверху. При этом они были явно сделаны из чего-то совсем легкого, вроде папье-маше или тонкой выделанной кожи, но должны были иметь прочный каркас и к тому же держаться на нем так, чтобы при скачке не сваливаться.

Эффигии свидетельствуют, что уже в 1400 г. появились и первые цельнокованые доспехи с кирасой из двух половинок и "юбкой-колоколом" из металлических полос. Вот только от классических "белых доспехов" эти латы вначале отличались наличием устаревшего кольчужного капюшона с оплечьем, закрывающим плечи и часть груди и спины. Что было под ним неизвестно, однако причины, по которым от него впоследствии отказались, довольно ясны. Ведь кольчужные кольца представляли настоящую "ловушку" для наконечника копья, а нужно было сделать так, чтобы он соскальзывал с доспехов.

Интересно, что забрала на шлемах бацинет появились даже раньше, чем сами цельнокованые доспехи, а стоячие металлические воротники-подбородники, как раз и защищавшие шею от удара копья, рыцари носили уже в середине XIV века. По мемориальной доске сэра Хью Гастингса из церкви Св. Марии в Элсинге (Норфолк)²⁶, можно предположить, что такой подбородник - бувигер и шлем-бацинет с забралом на двух боковых петлях этот рыцарь носил и в 1367 г., и, видимо, такие доспехи его в то время вполне удовлетворяли, хотя этот бувигер закреплялся у него поверх оплечья из кольчуги.

Такой же стоячий латный воротник имеет и находящаяся на саркофаге дона Альваро де Кабрера Младшего²⁷ из церкви Санта-Марии (Лерид, Каталония) его надгробная фигура. На ней хорошо видно, что воротник прикреплен к оплечью из ткани, которая, судя по головкам заклепок, имела подбой из металлических пластин. Похожий стоячий воротник имеет и фигура Бернардо де Майнориса (ок. 1330 г.) из церкви Санта Мария де ла Сео, в Каталонии²⁸, что может свидетельствовать о достаточно широком их распространении именно в то время.

Изучая эффигии, можно заметить, что все они представляют образцы вооружения, выполненные в единичном экземпляре, то есть "поточного производства" дос-

пехов не существовало, хотя, разумеется, кольчуги с капюшонами и были очень похожи одна на другую. Однако различия имелись даже среди них. Например, на одной эффигии из аббатства Доре в Герефордшире конца XIII в. кольчужный капюшон явно надет поверх тарелкообразной "мисюрки", своего рода предшественницы подшлемника сервильера, и, видимо, так было задумано специально, чтобы вдобавок ко всему еще и надежнее зафиксировать на голове "большой шлем"²⁹.

Однако даже среди непохожих друг на друга доспехов встречаются поистине оригинальные свидетельства того, что человеческая фантазия и в прошлом не знала пределов. Так, на надгробной плите рыцаря Бернардино Баранзони (ок. 1345- 1350 гг.) из Ломбардии (музей Лапидарно Экстенза в Модене, Италия)³⁰ различим не только отстегнутый кольчужный наносник-бреташ, но и то, что его бацинет, надетый поверх кольчужного капюшона с оплечьем, зачем-то снабжен еще и дополнительной короткой кольчужной бармицей. Его кольчуга имеет широкие рукава до локтей, однако из-под них видны другие рукава, уже узкие, снабженные выпуклыми налокотниками.

Широкие рукава у кольчуг характерны в основном для Италии, тогда как в Англии они обычно узкие. Причем, во Франции, где уцелело очень мало эффигий, потому что многие из них были уничтожены в годы Великой Французской революции, есть похожая эффигия Ульриха де Хусса (ок.1345 - 1350 гг., музей Антерлинден, Колмар)³¹. У нее очень широкие рукава кольчуги и из-под них видны защитные пластины, состоящие из двух деталей, соединенных между собой ремнями с пряжками.

Следует отметить, что итальянские эффигии отличает от английских также наличие у многих из них наплечников и наголенников, изготовленных из тисненой кожи и закрепленных поверх кольчужной брони³². Видимо, это отвечало каким-то особым эстетическим вкусам итальянского нобилитета.

Но все-таки, одна из наиболее необычных эффигий находится именно в Англии в церкви в Кенгсингтоне, хотя, на первый взгляд, в ней ничего особенного нет. Дело в том, что фигура этого неизвестного рыцаря поверх кольчужных доспехов одета в монашеский клобук³³. И вот на вопрос - ходил ли он в таком виде постоянно или же стал монахом незадолго до смерти и именно это подчеркивалось его нарядом, ответа мы скорее всего не получим уже никогда.

Прогресс вооружений был настолько быстрым, что не прошло и десяти лет, как на групповой эффигии леди Маргариты Голландской и ее двух мужей - Томаса, герцога Кларенса (ум. в 1421 г.) и сэра Джона Бофора, эрла Сомерсета (ум. в 1410 г.)³⁴ из кафедрального собора в Кентербери - на бацинетах уже используется не кольчужное, а латное "ожерелье". Причем этот стальной "воротник" закрывает всю шею, и имеет характерное V-образное ребро жесткости посредине. Поверх своих "белых доспехов" обе фигуры одеты в плащ "табар", оставляющий свободными руки, но по-прежнему закрывающий доспехи на торсе до самых бедер. Впрочем, мода, пусть даже и очень медленно, менялась и тогда, так что к 1410 г. отношение к "голым доспехам" уже явно изменилось, о чем также свидетельствуют эффигии, показывающие нам рыцарей, которые не имеют на доспехах даже клочка ткани. Впрочем, тот же самый "табар" с геральдическими изображениями, надетый поверх лат, мы видим и на уже упоминавшемся "брэссе" Ральфа Верни, умершего в 1547 году. Так что поговорка о том, что "все новое это хорошо забытое старое", была, видимо, также актуальна и в XVI веке.

С другой стороны, новшества в элементах доспехов очень часто соседствовали с откровенно устаревшими деталями. Например, Сэр Томас де Фревиль (ок. 1400 г., Литлл Шелфорд)³⁵имел уже практически полные "белые доспехи", с глубокой "юбкой" и овальными бесагю - щитками для защиты подмышек от колющих ударов копьем и мечом, но все еще с устаревшим кольчужным оплечьем (авентайл). А вот щитки бесагю, напротив, следует признать новшеством, так как на эффигиях, предшествующих этой, подмышечные впадины обычно прикрыты только кольчугой. Зато сэр Реджинальд Кобхэм, ярл Варвика, (ум. в 1446 г.), эффигию которого можно увидеть в Лингфильдской церкви того же графства³⁶, почему-то пожелал иметь бесагю совершенно оригинальной формы в виде двух соединенных между собой прямоугольных пластин, с ребром жесткости посредине и с закругленными вверху краями. То есть эффигиями в данном случае подтверждается тот факт, что каждый комплект

лат выделывался не только в индивидуальном порядке под фигуру конкретного заказчика, но и учитывал его эстетические вкусы и влияние моды.

Латунное скульптурное изображение Ричарда Бошана, ярла Варвика, выполненное около 1450 г., показывает его уже в полных "белых доспехах" миланского образца. Интересно, что подголовником ему служит турнирный шлем типа "жабья голова", украшением которого является корона и голова лебедя. Доспехи же сэра Уильяма Уодгэма (ум. в 1451 г.) фламандской работы. При этом левый наплечник у него уже значительно больше правого и заходит на кирасу, что явно свидетельствует о том, что от щитов к этому времени рыцари уже отказались³⁷.

Крайне интересно, что хотя мечи у рыцарей, изображенных на эффигиях и бронзовых мемориальных пластинах, обычно висят на портупее, лежащей на латной "юбке" наискось, кинжал изображен на них так, как если бы он был к ней просто приклепан, чтобы нельзя было его потерять. Причем вначале, когда пояс, к которому крепились ножны меча, носили на бедрах, кинжал также висел на нем. Во всяком случае, у эффигии Джона де Лайонса, датируемой 1350 г.³⁸, шнурок, на котором кинжал подвешен к поясу, спущенному на самые бедра, просматривается очень хорошо. Но потом, от "спущенного" пояса отказались в пользу портупеи, а кинжал остался на своем старом месте, вот только прикреплять его стали непосредственно на "броню". Никаких других креплений на ножнах у кинжалов не видно, причем ни на одной из фигур.

Что касается самой известной эффигии Англии, ничего особенного британским историкам не открывшей, но, безусловно, очень интересной и прекрасно сохранившейся, то это, скульптура Эдуарда, принца Уэльского, старшего сына короля Эдуарда III, по прозвищу "Чёрный Принц", умершего в 1376 г. и погребенного в Кентерберийском кафедральном соборе³⁹. На его саркофаге есть также изображение черного щита с тремя белыми страусовыми перьями. Это так называемый "щит мира", предназначенный для турниров и именно ему, а не черному цвету своих доспехов, скорее всего, он и обязан возникновением прозвища "Черный Принц". Судя по эффигии, поверх доспехов он носил геральдический жупон, украшенный леопардами Британии и лилиями Франции.

Таким образом, серьезное изучение рыцарского вооружения Западной Европы без обращения к эффигиям в качестве исторического источника просто невозможно.

Примечания

1. СЛЕЙТЕР С. Геральдика. Иллюстрированная энциклопедия. М. 2006, с. 11.

2. GRAVETT C. English Medieval Knight 1200 - 1300. L. 2002, p. 9.

3. The Medieval Combat Society. Twelfth to Fourteenth Century Armour. Monumental Effigy and Brass Timeline. localhost/F:/l2th%20to%2014th%20Century%20Armour.mht

4. WISE T. Armies of the Crusades. L. 1991, p. 7.

5. ГРАВЕТТ К Рыцари: история английского рыцарства. 1200 - 1600. Кристофер Гравер. М. 2010, с. 71.

6. NICOLLE D. The Third Crusade 1191. L. 2006, p. 26.

7. Умбон - металлическая бляха.

8. БЛЭР К. Рыцарские доспехи Европы. Универсальный обзор музейных коллекций. М. 2006, с. 28.

9. ГРАВЕТТ К. Ук. соч., с. 78.

10. Кираса - часть доспехов из двух металлических пластин.

11. The Medieval Combat Society.

12. WISE T. Op. cit., p. 14.

13. LINDHOLM D., NICOLLE D. The Scandinavian Baltic Crusades 1100 - 1500. L. 2007, p. 11.

14. ГРАВЕТТ К. Ук. соч., с. 97.

15. GRAVETT C. Op. cit, p. 10.

16. The Medieval Combat Society.

17. NICOLLE D. Arms and Armour of the Crusading Era, 1050 - 1350. Vol. 1. L. 1999, p. 201, 454.

18. ОКШОТТ Э. Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса. М. 2004, с. 317.

19. GRAVETT С. Op. cit., р. 51.

20. Ibid., p. 23.

21. Ibid., p. 24.

22. Ibid., p. 15.

23. The Medieval Combat Society.

24. См. например: эффигия Йоханна Каммерера (ум. в 1415 г.).The Medieval Combat Society.

25. Ibidem.

26. GRAVETT C. Op. cit., p. 28.

27. NICOLLE D. Arms and Armour of the Crusading Era, p. 139, 422.

28. Ibidem.

29. NICOLLE D. Knight Hospitaller (1) 1100- 1306. L. 2001, p. 29.

30. NICOLLE D. Arms and Armour of the Crusading Era, p. 234, 474.

31. NICOLLE D. Knight Hospitaller (2) 1306 - 1565. L. 2001, p. 45.

32. NICOLLE D. Arms and Armour of the Crusading Era, vol. 1, p. 271, 502.

33. NICOLLE D. Knight Hospitaller (2), p. 6.

34. GRAVETT С. Op. cit., p. 18.

35. The Medieval Combat Society.

36. GRAVETT C. Op. cit., p. 18.

37. Ibid., p. 16.

38. The Medieval Combat Society.

39. GRAVETT C. Op. cit., p. 5.