ПО ПОВОДУ ЗАМЕТКИ Е. И. КРУПНОВА "О ЗАГАДОЧНОЙ МАЙКОПСКОЙ НАДПИСИ"

В N8 вашего журнала за 1964 г. помещена заметка Е. И. Крупнова "О загадочной майкопской надписи". В ней выражено несогласие "с характером освещения в нашей печати первого опыта дешифровки загадочной майкопской надписи"¹ , произведенного автором этих строк.

Если бы Е. И. Крупное касался в своей публикации только корреспонденции, помещенных в нашей прессе, я не писал бы этого письма в редакцию. Но автор заметки выходит за рамки этих сообщений. В ряде случаев Е. И. Крупнов полемизирует со мной, касаясь существа исследования памятника, хотя он не слышал моего доклада в Сухуми и не читал моего исследования по этому вопросу.

В корреспонденции из Сухуми, которую поместили многие газеты, добросовестно и без преувеличения рассказано о заседании расширенного Ученого совета Абхазского института языка, литературы и истории. Ученые, к которым обратилась "Литературная газета", высказали свое предварительное суждение о надписи. Оценка моего сообщения как "важного научного открытия", а майкопской плитки как "самого древнего письменного памятника СССР" принадлежит ученым.

Автор пишет, что до сих пор неизвестно, кем была найдена майкопская плитка. Это не соответствует действительности. О человеке, нашедшем плитку, говорилось в "Адыгейской правде" от 22 декабря 1963 года. Неверно и то, что не проводилось определения породы камня плитки. Уже год назад было известно, что порода камня местная. Далее Е. И. Крупнов пишет о том, что я не проводил консультаций со специалистами по исследуемому объекту. А откуда Е. И. Крупнову знать об этих консультациях?

Реплики автора заметки в мой адрес по части лингвистики и: истории письма обращаются против него самого.

Е. И. Крупнов пишет: "...если одна часть знаков на плитке определена Г. Ф. Турчаниновым как детерминативы хеттского языка, относящегося к индоевропейской языковой общности, а другая объявлена финикийскими линейными знаками, характерными для древнесемитической языковой семьи, то каким образом все вместе взятое можно было прочитать с помощью абхазского языка, да еще современного, принадлежащего к особой кавказской семье языков, отличной от всех других языков мира?"² . В другом месте заметки говорится о том, что я "неожиданно "прочитал" его (памятник. - Г. Т.) с современного абхазского языка"³ .

Это утверждение Е. И. Крупнова ошибочно. Во-первых, неправильно отнесение хеттских детерминативов к явлениям языка, а не письма. Этническая принадлежность носителей языка хеттской иероглифической письменности точно наукой еще не установлена. Во- вторых, неверно утверждение, будто майкопский памятник исполнен фи-

¹ "Вопросы истории", 1964, N8, стр. 209.

² Там же, стр. 210.

³ Там же, стр. 209.

никийским линейным письмом, в то время как его письмо - псевдоиероглифического дукта. Ошибочно и признание финикийского линейного письма характерным для всей древнесемитической языковой семьи. И, наконец, неверно, что я прочел надпись на современном абхазском языке. Е. И. Крупнов говорит об этом почему-то с иронией. Абхазцы действительно понимают надпись, но с большим трудом, да и то с помощью филолога⁴ .

Неправильно и утверждение Е. И. Крупнова, в котором он сообщает о каких-то фонетических совпадениях, якобы установленных мною между названием страны апсов в надписи и древним абхазским этнонимом или между именем царя Амра в надписи и именем финикийского царя Ахирама. В надписи и моем исследовании нет ни этих имен, ни этих сопоставлений.

В заключение нельзя не обратить внимания на следующее.

Называя суждения академиков И. И. Мещанинова и В. В. Струве авторитетными, Е. И. Крупное тут же мимоходом высмеивает их. К фразе из отклика абхазских ученых- историков Г. Дзидзариа, Ш. Инал-Ипа и М. Трапша о существовании "города на границе страны апсов, то есть абхазцев", подается реплика: "Это в Адыгее-то!"⁵ , - хотя Е. И. Крупнов отлично знает, что именно И. И. Мещанинов (имея в виду древнейшую топо-и гидронимику) говорит, что "памятник найден на исторической территории Абхазии", а В. В. Струве присоединяется к нему⁶ .

Вызывает удивление и то, что Е. И. Крупнов безымянно цитирует местных абхазских и адыгейских ученых, а высказывание кандидата исторических наук М. Г. Аутлева, также не называя автора по имени, квалифицирует даже как "венец" антиисторизма. М. Г. Аутлев резонно предположил, что "общим предкам абхазо-адыгейской группы народов уже в эпоху бронзы не чужда была письменная культура"⁷ . Ведь майкопский памятник по дукту письма относится к эпохе бронзы. Толкуется же он пока что только с позиций абхазской речи, близкородственной адыгейцам.

Почему же Е. И. Крупнов без особых на то оснований стремится взять под сомнение подлинность памятника культуры северокавказских горцев?

Дело в том, что находка на территории Северного Кавказа письменного памятника, относящегося по дукту письма ко второму тысячелетию до н. э., противоречит теории Е. И. Крупнова о бесклассовом характере общественного строя местных кавказских племен в эту эпоху. И все, что противно этой теории, автор заметки считает антинаучным, уверяя, что "выводы, которые естественно вытекают из дешифровки майкопской надписи Г. Ф. Турчаниновым, не могут быть приняты историками"⁸ .

Ученый не должен бояться новых фактов, если даже они влекут за собой крушение его идей. Это один из путей утверждения истины. Раскопки на месте покажут, кто прав.

⁴ См. Ш. Д. Инал-Ипа. Об этногенезе древнеабхазских племен. Доклад на VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук. М. 1964.

⁵ "Вопросы истории", 1964, N8, стр. 209.

⁶ "Литературная газета", 21 декабря 1963 года.

⁷ Там же.

⁸ "Вопросы истории", 1964, N8, стр. 211.