© ЗАГАДКИ ГЕНЕАЛОГИИ

РИМСКИЕ-КОРСАКОВЫ: ПОЧЕМУ ОНИ "РИМСКИЕ"?

Фамилии ряда знаменитых деятелей русской науки, литературы и искусства, полководцев таят в себе много загадок, решить которые бывает не так-то легко. Многие фамилии возникли в глубокой древности, и нужны кропотливые разыскания специалистов по генеалогии, чтобы разобраться в их сложной истории и взаимоотношениях.

Запутанная история отдельных старинных родов с их ответвлениями, многочисленные генеалогические подлоги и выдумки делают подчас трудным историческое исследование. В частности, любопытен вопрос, почему старинный русский род Римских-Корсаковых, к которому принадлежали знаменитый композитор Николай Андреевич, известный мореплаватель Николай Петрович, крупный зоолог Михаил Николаевич, видный музыковед Андрей Николаевич, путешественник гидрограф Воин Андреевич и многие другие, носил двойную фамилию? Его предка еще в XVII в. назывались просто Корсаковыми. Трое братьев - Григорий, Федор и Воин - в 1677 г. в челобитной на царское имя упомянули, что их предок Сигизмунд Корсак был чехом и подданным римского императора, выехавшим на Русь при сыне Дмитрия Донского - Василии I. Желая отделить себя от каких-то других Корсаковых, "примешивавшихся" к ним в родство, братья просили добавить к их фамилии новое слово. На это 15 мая того же года последовала царская резолюция: "Писаться им Римскими-Корсаковыми".

Таково происхождение двойной фамилии. Причем уже в конце XVII столетия появилось первое "научное исследование" вопроса, когда была составлена роспись рода, или "генеалогия", Римских-Корсаковых. Ее неизвестный автор (возможно, представитель этой же фамилии), обещая поведать не "басни сладкословесные", а "правду истинную", вывел этот род от... сына мифического Геркулеса - Корса, теткой которого была-де знаменитая Елена Прекрасная! Из этого рода, который известен, таким образом, чуть ли не "от сотворения мира", вышло, согласно упомянутой генеалогии, до 300 одних царей, "кесарев такожде множество", в том числе Александр Македонский. Сочинитель сообщает, что он провел "немалое время" над изучением источников, каковыми оказались произведения Гомера, Геродота, Аристотеля, Овидия, Цицерона, и т. д., и т. п. - все они, оказывается, немало знали о предках Римских-Корсаковых.

Весьма интересны и сведения о том, кто были

ПРЕДКИ А. С. ПУШКИНА В РУССКОЙ ИСТОРИИ

Род Пушкиных принадлежит к одним из древнейших в России. Но история его изучена недостаточно. В архиве акад. С. Б. Веселовского сохранились посвященные этому специальные работы, основанные на изучении массы старинных документов. Но эти работы, к сожалению, не опубликованы.

А. С. Пушкин, представитель некогда знатного и богатого рода, писал о себе в знаменитой "Моей родословной":

Родов дряхлеющих обломок 
(И по несчастью не один), 
Бояр старинных я потомок; 
Я, братцы, мелкий мещанин...

Тон этого отрывка - одновременно грустный и гордый. Поэт как бы охватывает мысленным взором всю богатую историю своих предков от самых первых известий о них.

Пушкины ведут род от некоего Ратши, будто бы выехавшего на Русь в XII в. "из немец". По другим сведениям, он мог приехать из Семиградья или из земель прибалтийских славян. Но есть и предположение, что Ратша - это сокращение от чисто славянских имен Ратислав, Ратибор или Ратмир (сравни: Павел - Павша, Кирилл - Кирша, Александр - Алексаша).

Первым подлинно историческим лицом выступает в старинных источниках правнук Ратши боярин Гаврило Олексич - знаменитый сподвижник Александра Невского. По преданиям, изложенным в летописях, он во время Невской битвы 1240 г. со шведами вскочил на сходни вражеского судна, но был сбит с них в воду. Вылезши из реки, Гаврило Олексич вновь врубился в ряды противника, убив епископа и воеводу шведов.

Внуки Гаврилы Олексича в XIV в. "всем родом" выехали из Твери, где они служили местным правителям, в Москву к великому князю Ивану Калите и заняли высокое положение среди московских бояр. Один из правнуков боярина Гаврилы, Григорий Александрович, получил прозвище Пушка. На Русь в то время начинают проникать с Запада сведения об изобретении огнестрельного оружия. Для его поименования здесь было создано (на основе русских слов "пыл" и "пых") новое слово - "пушка". Очевидно, прозвище отражало некоторые черты горячего нрава первого Пушкина.

В XV-XVI вв. потомство Григория Пушки быстро разрослось. От Пушкиных отделились в то время новые ветви: Мусины-Пушкины (с XVIII в. - графы), Бобрищевы-Пушкины, Шафериковы-Пушкины, Товарковы-Пушкины, Курчевы-Пушкины и др. Многие из них вымерли еще в XVI-XVII веках. Из родственных фамилий, которые пошли от других потомков Гаврилы Олексича, в русской истории наиболее известны Бутурлины, Челяднины, Чулковы, Чеботовы, Свибловы (следы последней фамилии до сих пор сохранились в названии Свибловой башни Кремля, в постройке укреплений которого при Дмитрии Донском участвовал в 1366 - 1367 гг. боярин Федор "Свибло", то есть косноязычный, шепелявый; на р. Яузе в окрестностях Москвы до сих пор существует село Свиблово, некогда родовое владение этого боярина).

Пушкины в XIV-XV вв. получили за свою службу земельные владения в ближнем и дальнем Подмосковье. Об этом напоминают названия ряда селений под Москвой: города Пушкино по Ярославской железной дороге; селений Пушкино в 3 км от Бронниц, в 15 км от Богородска и в 36 км от Подольска. Два селения с таким названием находятся в районе Вереи. Наконец, в 20 км от Москвы лежит Пушкино-Адриановское.

Третьему сыну Григория Пушки, Василию, по прозвищу Улита, в первой половине XV в. принадлежало в районе Волоколамска село, называемое до сих пор Улитиным; его брату Федору Товарку - деревня Товарково в 10 км от Рузы. Внук Григория Пушки, Михаил, по прозвищу Рожон (от него пошли Рожновы-Пушкины), дал имя двум селениям Рожново: одно в 25 км от Подольска на р. Десне, другое - в бассейне р. Истры.

Внук Григория Пушки и сын Василия Улиты Михаил Муса (от него пошли Мусины-Пушкины) владел во второй половине XV в. деревней Мусиной в 19 км от Волоколамска; впоследствии она вошла во владение Ярополец, принадлежавшее фамилии Гончаровых, из которой вышла жена А. С. Пушкина Наталья Николаевна. Таким образом, Пушкины с середины XIV в. прочно осели в Подмосковье. Пушкиным принадлежали, впрочем, и другие владения, в названиях которых не отразилось наименование их фамилии. Так, им принадлежали земли по рекам Истре, Всходне (Сходне), Горсти, Сетуни.

Родовые гнезда Пушкиных появились и в других районах страны. Так, в конце XV в., после присоединения к Москве Новгорода и его земель, Иван III перевел туда многих москвичей. Среди них были и некоторые Пушкины; от последних пошла новгородская ветвь фамилии, от которой впоследствии всячески старались отмежеваться другие Пушкины, считая этих своих дальних родственников "захудалыми". Пушкины появились также в районе Твери, Кашина, Зубцова и других среднерусских местностях.

В XVI-XVII вв. наметился постепенный упадок ряда ветвей рода Пушкиных или из-за бездетности, или из-за отсутствия мужского потомства у одних, измельча-

ния земельных владений у других. Часть погибла в боях и в плену; повлияла и высокая в те времена детская смертность. Другая часть Пушкиных погибла в "опалах" Ивана Грозного. Так, под его горячую руку попали Дмитрий Федорович Шафериков-Пушкин, "муж зело разумный и храбрый" (по словам князя А. М. Курбского), и его брат Иван. Погибли Никифор и Докуня (Докука) Курчевы-Пушкины, товарищи детства царевичей Ивана и Федора, сыновей Ивана Грозного (их мать Курчева, жена тверского помещика Третьяка Ивановича Головина, была кормилицей царевича Федора).

Из боковых ветвей, родственных Пушкиным, сложили свои головы в то время боярин Иван Петрович Федоров, которого заколол ножом сам Иван Грозный, некоторые из Бутурлиных, Чулковых, Чеботовых.

В конце XVI - начале XVII в., наоборот, заметным стало возвышение некоторых иных Пушкиных. Один из них, Евстафий Михайлович, был даже приближен к Ивану IV и выполнял его поручения. В 1572 г. он принимал участие в охране царя, отъезжавшего в Великий Новгород во время нашествия крымцев Девлет-Герая на русские земли. В ливонском походе 1577 - 1578 гг., возглавлявшемся Грозным, Е. М. Пушкин являлся воеводой передового полка, авангарда русского войска. Царь посылал его для переговоров о мире со Стефаном Баторием. В 1595 г. он же был членом посольства в Швецию, заключившего мирный договор. В 1601 г., при Борисе Годунове, он стал воеводой Тобольска, по существу, наместником всей тогдашней Сибири.

Гаврила Григорьевич Пушкин играл определенную роль в событиях "смутного времени". Он, как и многие другие бояре и дворяне, недовольные Годуновым, перешел на сторону Лжедмитрия I и принял участие в свержении его венценосного противника. Вместе с Наумом Плещеевым Г. Г. Пушкин в мае 1605 г. приехал из лагеря самозванца в Москву и обратился к ее жителям с призывом признать Лжедмитрия I как "законного" и "настоящего" царевича. В Москве началось восстание, народ разгромил дворы Годунова, его родственников Сабуровых, Вельяминовых-Зерновых и их сторонников. "Расстрига" Григорий Отрепьев вскоре занял русский престол и среди прочих одарил милостями и Г. Г. Пушкина, который стал сокольничим и думным дворянином. А. С. Пушкин в своей драме "Борис Годунов" изобразил, как известно, и Г. Г. Пушкина. В наброске предисловия к драме поэт писал: "Нашед в истории одного из предков моих, игравшего важную роль в сию несчастную эпоху, я вывел его на сцену, не думая о щекотливости приличия, con amore (с любовью), но без всякой дворянской спеси". После свержения Лжедмитрия I Пушкины служили Василию Шуйскому. Однако тот же Г. Г. Пушкин принимал участие в свержении и насильственном пострижении в монахи этого неудачливого царя. Пушкины участвовали затем в народном ополчении 1611 - 1612 гг. Минина и Пожарского. Как раз это событие имел в виду А. С. Пушкин, когда он писал о своих предках:

...Из них был славен не один, 
Когда тягался с поляками 
Нижегородский мещанин.

При Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче Романовых некоторые из Пушкиных получили чины окольничих и бояр. Они служили послами, возглавляли приказы и исполняли различные ответственные поручения Алексея Михайловича.

К концу XVII в. наиболее высокого положения достигли бояре Григорий Гаврилович и Матвей Степанович Пушкины. Одна из представительниц этого рода, Анастасия Федоровна, была замужем за боярином Иваном Андреевичем Хованским, сыгравшим заметную роль в событиях Московского восстания 1682 г., отображенных в опере М. П. Мусоргского "Хованщина". Однако конец XVII в. явился временем упадка Пушкиных. В том же 1682 г. казнили И. А. Хованского. Подлинной катастрофой для Пушкиных стал заговор Цыклера и Соковнина против Петра I в 1697 г.; в нем участвовал молодой стольник Федор Матвеевич Пушкин, женатый на дочери главы заговора Алексея Прокофьевича Соконина. Ф. М. Пушкин был казнен; его отец М. С. Пушкин лишен боярского чина и всех вотчин и сослан в Енисейск; дядя, боярин Я. С. Пушкин, удален от дел в свою касимовскую деревню, где и умер через несколько лет. Опале подверглись и другие родственники. О Ф. М. Пушкине поэт писал:

Упрямства дух нам всем подгадил: 
В родню свою неукротим, 
С Петром мой пращур не поладил 
И был за то повешен им.

Падением Пушкиных воспользовались их отдаленные новгородские родственники. Один из них, Иван Калинникович Пушкин, женатый на Матрене Даниловне, родной сестре "полудержавного властелина", любимца Петра I А. Д. Меншикова, получил вместе с братом Петром вотчины ссыльного боярина М. С. Пушкина.

По существу, Пушкины были исключены из рядов московской знати. В XVIII - XIX вв. представителей этой фамилии вовсе не было среди глав коллегий и министерств, а также в Сенате. Из боковых ветвей некоторую роль играл в царствование Екатерины II ее царедворец граф Мусин-Пушкин, известный любитель древностей и издатель исторических источников. С его именем связано, в частности, первое издание "Слова о полку Игореве". Но захудавшую в XVII-XVIII вв. фамилию Пушкиных ожидала слава именно в XIX в., когда этот род подарил России гения, ставшего ее национальной гордостью. А. С. Пушкин жил в значительной мере делами и плодами только рук своих, и как раз этим объясняется гордый тон его стихотворения "Моя родословная":

Я грамотей и стихотворец,
Я Пушкин просто, не Мусин,
Я не богач, не царедворец,
Я сам большой: я мещанин.

Происхождение отдельных родов и семейств как раз и изучает наука, именуемая

ГЕНЕАЛОГИЯ

Кому ныне не известны имена Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, национальный подвиг которых увековечен памятником на Красной площади в Москве? Между тем при жизни оба знаменитых мужа не раз испытывали горечь обид и неприятности. Правда, после избрания на престол Михаила Федоровича, первого царя из Романовых, Пожарский был возведен в сан боярина, который имели немногие, а его энергичный, но неродовитый и нечиновный помощник - в сан думного дворянина (третий по значению после боярина и окольничего). Но позднее они не играли той роли, которая, казалось бы, должна была соответствовать их заслугам. Минин фактически сошел с исторической сцены. Это и понятно: бывший мясоторговец из Нижнего Новгорода казался спесивым боярам выскочкой. Царское же семейство, вероятно, испытывало втайне ревнивое чувство по отношению к Пожарскому, прославленному полководцу, имя которого было произнесено даже на одном из заседаний Земского собора 1613 г., обсуждавшего различные кандидатуры на пост будущего обладателя шапки Мономаха. Немалую роль сыграла и относительно не очень высокая "порода", знатность князя по сравнению с другими боярами, чему тогда придавалось огромное значение. Ключевые посты в государстве занимали представители только знатных родов. Из среды боярства, а потом и дворянства вышли целые династии правителей государств, военачальников, дипломатов, деятелей культуры. Впрочем, немало лиц из бывших дворян стало и революционерами.

Итак, специальная историческая дисциплина "генеалогия" занимается изучением происхождения и развития отдельных фамилий и родов. Она помогает историку не только разобраться в загадках древних рукописей, имущественных и иных отношениях исторических деятелей, но и выяснить их вклад в развитие человеческой цивилизации. Генеалогия как наука существует несколько сот лет, однако можно сказать, что она стара, как мир. С возникновением института вождей еще в родовую эпоху начала зарождаться и наследственная власть, переходившая к представителям одного рода. Уже в древних мифах с их поэтическими сказаниями о происхождении народов помещены рассказы о легендарных предках, прародителях этих народов. Мифы сопровождаются подробными генеалогиями, возводящими таковое происхождение к богам и легендарным героям. Вспомним и другой пример: полинезийцы, открывшие Туру Хейердалу и его спутникам свои тайны, подробно перечисляют имена предков и этапы их героических деяний в бескрайних просторах Великого океана. Подобные генеалогии имеются едва ли не у каждого народа Вымысел и пышная фан-

тазия переплетаются здесь с реально происходившими событиями, окутанными романтической дымкой далеких и таинственных времен. Долгое время все это считалось плодом буйной фантазии древних поэтов, сказителей и рапсодов, пока после раскопок Шлимана не ожили гомеровские легенды о Трое, а мифы о "великом потопе" и Вавилонской башне перестали быть только легендами, ибо лопата археолога въявь открыла удивительный мир далекого прошлого в местах, где некогда стояли блистательные и пышные Вавилон и Ниневия и цвели "сады Семирамиды".

Правители империй инков, ацтеков, майя ревниво следили за тем, чтобы сохранялась память об их предках. Писцы далекого Египта старательно заносили на свитки папируса имена фараонов. Китайские летописцы столь же прилежно вели записи о своих императорах. В Древнем Риме имелись подробные росписи родов гордых патрициев, считавших себя повелителями вселенной. Средневековые авторы усердно и заботливо записывали в свои хроники и анналы имена правителей Западной Европы. В средние века, в эпоху господства земельной аристократии и наличия феодальных привилегий, в периоды крестовых походов и рыцарских турниров, генеалогия пользовалась наибольшим вниманием. Закованные в броню рыцари, отправляясь в походы, помещали свой гербы на знаменах и щитах. При вступлении в рыцарский орден требовалось представить "генеалогическое древо" - изображение дворянских гербов самого соискателя и его предков до 8-го или даже 16-го колена по отцовской и материнской линии. То же самое обязаны были сделать молодые девушки "благородного происхождения", когда они поступали в некоторые монастыри на воспитание. Постепенно генеалогическое древо, в котором вместо гербов начали помещать различные сведения о предках (рождения, браки, смерти) или попросту одни имена, превратилось в генеалогическую таблицу. Перед началом рыцарских турниров герольды оглашали гербы участников. Уже в X-XI вв. геральды вели учет родов и генеалогических документов. Они выступали первыми "специалистами" по генеалогии и геральдике (исторической дисциплине, изучающей гербы, название которой произошло от слова "герольд").

С XIV в. в Западной Европе (впервые в Англии) возникли специальные учреждения - герольдии, ведавшие этими делами. В России примерно с XV в. появились генеалогические росписи - родословцы (перечни членов одного или нескольких родов). После образования Русского централизованного государство и взлета его международного престижа русские книжники (псковский монах Филофей и др.) выдвинули теорию о "Москве - третьем Риме", а Рюриковичей начали выводить от римских кесарей. К "большому двору" в Москве из присоединенных земель съезжались бывшие удельные князья и бояре, а также знатные владетели из окрестных стран, привлеченные рассказами о могуществе и богатстве его повелителей. Среди князей и бояр устанавливалась строгая иерархия: сначала шли Рюриковичи правящей династии, затем - Гедиминошичи (потомки великого князя литовского Гедимина: Патрикеевы, Голицыны, Куракины), далее - другие "великие" роды из крупных удельных княжеств, еще ниже - старомосковские боярские роды (Воронцовы, Плещеевы, Морозовы), потом - мелкие удельные княжеские и боярские фамилии.

Соответственно сложилась система строгого распределения должностей или "мест"; самый порядок этот назывался местничеством. Главные должности в армии и приказах занимали представители знатнейших фамилий, на менее значительные могли претендовать и не очень родовитые люди. Подчинение по службе более знатного менее знатному означало бы "потерьку" местнической чести, утрату "отечества" у первого в сравнении со вторым. Все знатные лица ревниво следили за служебной карьерой друг у друга, чтобы кто-либо не "заехал", не обогнал другого. Тот же обычай действовал и внутри одного рода (сын не мог занимать место выше отца, младший брат - выше старшего). Нарушение обычая, который должна была соблюдать даже верховная власть, влекло за собой бесконечные местнические споры, наложившие характернейший отпечаток на историю России XVI-XVII веков. Обиженные при распределении должностей заявляли, что назначение им "не в место", "не в версту", и просили пересмотреть решение. Споры разбирали царь и Боярская дума. Если признавалась правомерность иска, получал другое назначение или истец, или тот, на кого он "бил челом" (ответчик). В прочих случаях указывалось, что истец неправ, и ему

"мочно быти" на этой должности. В случае же явно несуразных претензий и упорства виновного приказывали "отдать головой" ответчику, к которому он являлся с повинной; его подвергали также царской опале и наказанию. Известен случай с тем же князем Пожарским, который был "отдан головой" князю Лыкову, на которого он "бил челом". Часто вместо того, чтобы вести дела, воеводы в войсках занимались местническими дрязгами. Из-за этого, например, во время одного из походов под Казань в конце 40-х годов XVI в. войска протоптались на месте и ни с чем возвратились в Москву. Препирательства воевод иногда переходили в измену. Один из воевод Бориса Годунова, Петр Басманов, недовольный своим назначением, изменил царю и перешел на сторону Лжедмитрия.

Неуемные претензии и местнические свары наносили большой вред государству. По инициативе власти неоднократно, начиная с середины XVI в., составлялись официальные разрядные и родословные книги. Однако она же ограничивала разгул "любопренного и гордынного о благородстве мятежного шатания". Многие службы объявлялись "безместными". Подрыву местничества способствовало и проникновение относительно Незнатных лиц в правящую верхушку. Таковыми были родственники цариц, получавшие высокие чины "по кике" (название женского головного убора): Стрешневы. Милославские, Нарышкины, затем царские фавориты (как Борис Годунов - основатель недолговечной династии). В пору расцвета местничества действовал негласный закон: "неродословным людям с родословными суду и счету (о "местах". - В. В.) не бывало.., а за службу жалует государь поместьем и деньгами, а не отечеством (то есть не знатностью. - В. В.) наградит". Но наплыв новых людей и вредность кастовых обычаев ломали старый дух. Местничество становилось анахронизмом и принимало трагикомические формы. Нередко во время пиршеств за царским столом, где тоже соблюдался местнический порядок, тот или иной приглашенный, не желая занять указанное ему место, сползал под стол. Приставы усаживали его насильно, но он опять лез туда же. Многие русские феодалы XVII в, готовы были претерпеть все, даже лечь под топор палача на Лобном месте, лишь бы отстоять права своего рода. Но уже торжествовал иной принцип: "Московский царь, аки бог, и малого великим чинит". Местничество в январе 1682 г. было уничтожено актом Земского собора. Документ утвердил царь Федор Алексеевич: "...во утверждение сего соборного деяния и в совершенное гордости и проклятых мест вечное искоренение моею рукою подписал". Это также было неслыханным делом. До тех пор все считали, что царю ставить свою подпись на деловых бумагах позорно.

Однако знать и после отмены местничества продолжала цепляться за ускользавшие привилегии. Известен случай с боярином А. Козловским, заранее извещенным о приглашении, но не поехавшим в Кремль к царскому столу и сказавшимся больным, так как он остался недоволен "местом". Присланные из дворца дьяки быстро уличили его во лжи. Боярин упорствовал. Тогда два дюжих подьячих привезли его в санях насильно. В царском тереме раскатали ковер, в который был завернут барахтавшийся боярин, и посадили упрямца за стол. В течение всего обеда его участники наблюдали за борьбой ослушника с державшими его подьячими. Это не прошло ему даром. Козловский был лишен боярского чина и записан чином ниже, в "дети боярские" одной из глухих провинций.

Одновременно с уничтожением местничества публично сожгли на костре все книги, в которых вписывались местнические случаи. "На память потомкам" решено было составить общую родословную книгу для всех служилых фамилий. В "Родословных дел палату" было подано более 700 генеалогических росписей отдельных родов. Здесь выдумки и фантазии распустились пышным цветом. Желание Вывести свой род от именитых предков сделалось манией, которая долго преследовала российскую знать. Была изготовлена "Бархатная книга" (ее переплели малиновым бархатом), в которую вошло несколько десятков знатнейших фамилий. Но петровской "Табелью о рангах" 1722 г. различия между отдельными дворянскими родами уничтожались. Получение дворянского достоинства новыми лицами связывалось с получением чина. Старые бояре лишь доживали свой век (последний боярин жил до 40-х годов XVIII в.); появилась новая знать: князья, графы, бароны. Правда, дворяне, как старые (потомственные), так и новые (жалованные царским указом), в течение двух столетий по-прежнему составляли генеалогические росписи своих родов и придумывали гербовые эмб-

лемы. Еще в 1917 г., когда гербы заново утверждало Временное правительство, было учтено до 5 тыс. гербов у дворян и до 1 тыс. у горожан.

Составители родословных легенд в одних случаях, будучи людьми книжными, заимствовали их у польских генеалогов, которые, в свою очередь, черпали вдохновение в западноевропейских изданиях, главным образом итальянских эпохи Возрождения; в других случаях проявлялось самое заурядное невежество. Так, Загоскины, из рода которых вышел известный писатель, сочинили легенду о предке - выезжем татарине, хотя русское слово "загоска" (от этого прозвища и получила свое название фамилия) обозначало птицу, которая позднее стала называться "кукушка".

Интересно проследить историю фамилий и у родов "новой формации". Например, Демидовы, основатель династии которых был при Петре 1 тульским кузнецом, путем нещадной эксплуатации создав огромные семейные богатства, получили дворянство и баронский титул. В прошлом столетии один из Демидовых купил в Италии имение Сан-Донато и, женившись на княгине из этого рода, приобрел княжеский титул. Всем, кто путешествует по Уралу, напомнит об этом название поселка Сан-Донато вблизи от Нижнего Тагила, бывшего центра "горнодобывающей империи? Демидовых.

Строгановы ведут свое начало от крестьян. Четверо из них при Иване Грозном заложили основы могущества рода. Они с самого начала стремились "отбиться" от своих деревенских сородичей. Потомки этих "именитых людей" при Петре I добились баронского титула. Позднее Строгановы стали графами. Но еще в начале XX столетия около Сольвычегодска жили (а возможно, живут и сейчас) крестьяне Строгановы.