ОСТРОВ ПОСЛЕ - Рецензия на фильм Андрея Звягинцева "Возвращение"

Творческим людям не дано понимать смысл своего послания. Они могут лишь осознавать, что сделали нечто важное, но избегают его объяснений. Те же, кто пытается рационализировать свое творчество, самостоятельно подгонять его "под идею", уже ничего нового не создают. Открытия всегда "неразумны"…

В Венеции репортеры бегали за Звягинцевым толпами. Ведь случилась сенсация - никому не известный режиссер из "русской глубинки" отхватил два главных приза престижного мирового фестиваля - "Золотого Льва" и "Льва будущего", присуждаемого за лучший дебют. И после конкурсного показа зрители встали и устроили овацию - такого не было с "культовых" 60-х. А его съемочная группа производила явно неадекватное впечатление - ошалело бродили по Сен-Марко, пугая голубей, и никаких вразумительных комментариев никому не давали.

Несколько позже Звягинцев все же выразил признательность европейцам, но добавил: "Фильм этот снят для русского зрителя, и там много пищи для него. Для его ума, сердца, религиозного сознания". Но опять же - расшифровывать ничего не стал.

Почему этот фильм понравился Европе - можно понять. Хотя его действие происходит в русском - то ли северном, то ли сибирском - городке, в деталях там воспроизводится обстановка европейской киноклассики. Сцена семейной трапезы, минимализм интерьера - все сосредотачивает внимание на психологии героев. Именно это и отличает европейское кино с его символизмом и мистериальностью от голливудских блокбастеров, на которые ходят из-за виртуальных спецэффектов. Там - обилие слов и красок, здесь же порою достаточно взгляда и жеста. И характер героев в них проявляется гораздо глубже. Да и вообще - само наличие у героев индивидуальных, уникальных, непредсказуемых характеров исключает всякую "форматную" предопределенность и нацеленность на стандартный "happy end". Те, кто его ждал, подавились поп-корном.

Отец после 12 лет загадочного отсутствия возвращается к повзрослевшим сыновьям. Вполне возможно, что сценарист и режиссер сознательно не вкладывали какого-то исторического значения в эту цифру, но в таком случае сам фильм сделал это за них. Ибо 12 для современной русской истории донельзя символичное число - именно 12 лет назад она и началась.

Возвращение отца в этом контексте напоминает странную, но наблюдаемую ныне повсюду реставрацию "советизма" - чиновную "вертикаль", призывы к "порядку", внезапную "патриотическую" эволюцию вчерашних "демократов". Само слово "патриотизм" происходит от "отец". И для матери и бабушки в этом фильме, которые воплощают собой историческую инерцию, такое возвращение выглядит праздничным и неожиданным подарком судьбы.

Иное дело - дети. Они долго сомневаются - настоящий ли это отец. Но даже когда сомнений не остается - они все равно чувствуют это возвращение каким-то искусственным и излишним для своей жизни. Они уже настолько привыкли ощущать свободу своим естественным правом, что весь воспитательный и дисциплинарный пафос отца об нее обламывается. Даже когда он пытается сделать их "мужиками" в своем смысле - чтобы они доказали это избиением на его глазах беззащитного обидчика - они отказываются. Кажется, он уже и сам понимает, что буквального продолжения своей отцовской роли не добьется. Это когда-то давно у них было счастливое детство - но он сам ушел из него. А попытка перепрыгнуть эту историческую пропасть за счет силового утверждения прежних отношений только травматична для всех и обречена сорваться.

Финальный, роковой конфликт в фильме возникает как выбор между временем и вечностью. Отец мерит истину часами, тогда как у детей, попавших на этот таинственный остров посреди озера, чувство времени исчезает. Но не впустую - именно в этом измерении вечности они умудряются поймать большую рыбу, заплывшую внутрь разбитого корабля. Но отца этот сказочный улов не интересует - весь "поход" для него лишь прикрытие для куда более серьезного дела - раскапывания своего клада. Которому, впрочем, так и суждено остаться тайной - расчетливое время вдруг проигрывает беспечной вечности. Он пытается наказать детей за "опоздание" - но это получается у него последний раз в жизни. А раскаяние запаздывает всегда…

Тем не менее, именно это мимолетное "второе пришествие" отца и позволило братьям открыть свой собственный мир. Без этого открытия их ожидала бы та же историческая инерция, что и у миллионов своих сверстников, разменявших свободу на "жизнь как у всех". Сцена, в которой тонет лодка с телом отца, - пожалуй, кульминация фильма. После этого они навсегда становятся другими. На этом острове всегда все и начинается. Он возникает из ниоткуда, как мистический Китеж, и становится вечным маяком. Но "возвращаться" туда нельзя - на его башню поднимаются лишь однажды.

25 декабря 2003