А.В. ЗЕЛЕНИН, кандидат филологических наук

В этой заметке речь пойдет о слове, на первый взгляд, не слишком приметном в русском языке, однако в последнее время активизировавшем свои возможности. Это - прилагательное главный в сочетании с обозначениями званий, профессий. По- видимому, такая модель в русском языке является калькой. В древнерусском языке обозначения "главный + название профессии" практически неизвестны. В слове главный преобладало значение, соотносящее его с исходным существительным глава. Многие переносные значения прилагательного главный были связаны с калькированием значений греческих слов: kefalaion "главное, существенное", kefalis (уменьшительное от kefale "голова, глава"). Только в XVI веке в "Книге Степенной царского родословия" отмечена новая модель - терминологическое использование слова главный в значении "старший по положению": "Великий князь повеле из Великаго Нова града привести на Москву многих боляр и житьих людей и гостей и прочих главных людей боле тысящи, их же пожалова" (1560 г.). Следует ли считать ее русской по происхождению? Очевидно, возможности для этого в древнерусском языке были (под влиянием греческих калек), однако о формировании словосочетания как модели можно говорить только начиная с XVIII века.

Ближайшим источником этого выступил немецкий язык. Именно в петровские времена появляются такие терминологические словосочетания, как главная армия, главное войско, главный полк, главный город (о столице), главный караул, главная квартира (штаб армии, войска); в названии должностей: главный лекарь, главный генерал, главный пушкарь, главный хранитель печати, главный офицер; в названии учреждений: главная соляная контора, главное почтовое управление. Возникает и субстантированное прилагательное главный в значении "глава, руководитель": "Требовано было у царя Иоанна Алексеевича, дабы Федр Щегловитой, главной того бунту, и стрельцы некоторые были выданы" (Гистория о царе Петре Алексеевиче. 1682-1694 гг. СПб., [1727 г.]. 59).

Это новое для русского языка значение прилагательного главный хорошо чувствовали в XVIII веке. В "Российском, с немецким и французским переводами, словаре", составленном Иваном Нордстетом (СПб., 1780-1782), слово главный в составе словосочетаний главный

стр. 46

управитель (Oberaufseher), главный надзиратель (Oberversteher), главный директор дано как калька с немецкого Ober- (старший, высший). В немецком языке развитие значения "высший, главный в какой-л. иерархии" префикса ober- начинается с XV века (сначала - в карточной игре: старшая карта после короля), в XVI веке префикс употребляется для обозначения званий в военной сфере (Etymologisches Worterbuch des Deutschen. H-P. Berlin, 1989. S. 1190-1191). Множество обозначений в русском языке XVIII века по данной модели, причем преимущественно в военной области, свидетельствует о ее калькировании из немецкого.

Это новое значение внесено уже в "Словарь Академии Российской" (ч. I. СПб., 1789 г.) и в еще более выпуклом виде представлено в "Словаре церковнославянского и русского языка" (являющемся, как известно, не просто переизданием, а значительным дополнением CAP 1789 г.), где прилагательное главный имеет детальную семантическую и функционально- стилистическую разработку.

Составители словаря осознавали, что одно значение - наследие церковнославянского языка, поэтому они дают ему помету "церк(овное)" и толкование "принадлежащий к главе; головной". Другие значения таковы: 1. Имеющий власть распоряжать и повелевать. Главный начальник войск. Главный правитель. 2 . Имеющий верх или преимущество над кем- или чем-либо. Главный надзиратель. 3. Начинающий что-либо важное. Главный зачинщик. Содержится в словаре и субстантивированное прилагательное главный "начальствующий над кем или чем-либо": главный в городе, в доме; главный над строениями (CAP. Т. 1. СПб., 1847 г.).

В XIX веке прилагательное главный в модели для обозначения звания, профессии вполне "освоилось": главный доктор (Достоевский. Записки из Мертвого дома), главный конторщик, главный кассир (Тургенев. Контора), главный военный прокурор (СПб. ведомости. 1879. N 34), главный врач (Вересаев. На Японской войне), главный командир порта (Словарь Академии Российской, 1895 г.), главный инспектор училищ, главный виновник (Русская энциклопедия, 1911 г.), главные священники (там же; здесь есть указание, что это обозначение вошло в употребление в 1858 году как перевод термина обер- священники). Приведенные здесь словосочетания показывают, что в русском языке на протяжении XIX века складывалась (и сложилась) модель "главный + существительное" для обозначения должности, профессии.

Разумеется, данное словосочетание активно используется и в современном русском языке. Однако каков его статус: признать ли его обычным сочетанием слов типа "главная улица" или отнести к разряду терминологических? Словари колеблются. Словарь Ушакова не считает возможным придать словосочетанию особый терминологический статус, МАС-1 (1957-1961 гг.) и МАС-2 (1981-1984 гг.) также не видят необходимости выделять значение в прилагательном главный, обусло-

стр. 47

вленное сочетанием с существительными при обозначении званий, профессий. Правда, они дают некоторые терминологические сочетания типа "главная квартира" (воен.), "главное предложение" (грам.), "главные члены предложения" (грам.), "главная книга" (бухг.), но все они не имеют отношения к нашему предмету. Между тем, можно привести достаточно примеров, показывающих, что в русском языке давно существует модель "главный + существительное" при обозначении профессии или градации званий: главный инженер завода, отдел главного инженера, главный художник театра, главный врач санбата, главный маршал авиации, главный корабельный старшина, главный механик, отдел главного механика, главный архитектор района, главный арбитр, главный агроном, главный терапевт фронта, главный библиотекарь отдела редкой книги и т.д. Именно это обстоятельство позволило БАС-2 совершенно справедливо вынести отдельную, терминологическую зону в одном из значений прилагательного главный: "в составе официальных наименований, должностей, званий" (Т. 3. М., 1992. С. 116). Начавшийся в XVIII веке процесс обозначения должностей, званий при помощи модели "главный + существительное" спустя почти три века завершился-таки словарным признанием такой модели в номинативной системе русского языка.

Развитие данного словосочетания на этом не остановилось. Новые возможности у прилагательного главный появились в результате экстралингвистических факторов после 1917 года. Формируется практически новый словообразовательный тип - аббревиация. В русло этого процесса попадает и прилагательное главный, которое участвует в образовании сложносокращенных слов типа Главбум, Главвсеобуч, Главгорпром, Главкооп, Главкрахмал, Главдревлес, Главлит, Главпрофобр, Главстекло, Главтабак, Главуголь и так далее. Д.И. Алексеев считал, что такие элементы (глав-, гос-, обл-, ком- и др.) нельзя считать ни корневыми, ни аффиксальными; их следует признать морфемами нового типа - аббревиатурными.

Процесс формирования новой словообразовательной модели в русском языке был таким бурным, что затронул сочетания прилагательного главный и в других семантических моделях, в данном случае при обозначении званий, профессий. Ср. новые слова- аббревиатуры: главбух, главврач (и даже просторечное главврачиха у Е. Гинзбург в книге "Крутой маршрут"), главветврач, главинж, главком, главковерх (еще с дореволюционных времен), главмех, главреж, главстаршина, главохотинспектор, главред и т.д.

Это новшество в послереволюционном речевом обиходе было таким широкоохватным, что получило отражение даже в поэтическом языке, конечно, с ироническим подтекстом. Ср. у Есенина: "Мне мил стихов российский жар. Есть Маяковский, есть и кроме, Но он, их главный штабс-маляр, Поет о пробках в Моссельпроме" (На Кавказе). Ра-

стр. 48

зумеется, Маяковский здесь упомянут неслучайно: его эксперименты с языком, употребление в поэзии часто еще окказиональных или профессиональных обозначений, внедрение новых прагматических оценок слов, связанных с революцией, широко известны.

Интересно, что продуктивность модели в общем или официально-публицистическом стиле привела к тому, что даже в жаргонном (лагерном) языке видны следы, отголоски таких сложносокращенных слов: "После перевода в колонию общего режима Стрельцова определили ночным дневальным. На уголовном жаргоне эта должность называлась "главкум"" (Комс. правда. 1996. 12 апр.).

Сложносокращенные слова с элементом глав- стилистически воспринимаются, конечно, как профессионализмы, попадающие в общее употребление через профессиональную речь, а в литературу и публицистику со стилистическим заданием. Однако частотность их употребления представителями той или иной профессии или общественная популярность этой специальности часто "снимают" с таких обозначений налет профессионализма, переводя их в разряд разговорной лексики. В отличие от первых десятилетий советской власти количество сложносокращенных слов с элементом глав- явно пошло на убыль; в последние годы такие образования единичны: главреставратор (Общая газета. 1994. N 21), главприватизатор (Час пик. 1996. N 14). Если первое построено по модели, принятой в профессиональном языке и не вызывающей никаких дополнительных ассоциаций, то второе окружено ореолом общественно-прагматических оценок. Именно о таких обозначениях далее и пойдет речь.

В советское время в словосочетаниях "главный + существительное" при обозначении должностей, званий не было особых прагматических нюансов, за исключением, может быть, индивидуально-речевых, не оказывающих влияния на узуальные оценки. В последние годы у таких обозначений отмечаются явные сдвиги. Связаны они в первую очередь с нелингвистическими мотивами: изменением общественно- политической ситуации в стране, обусловившей - как результат - свободу проявления новых оценочных ассоциаций. В самом прилагательном главный не произошло никаких прагматических изменений, но в соединении с некоторыми существительными, находящимися в центре общественного внимания, оно ведет себя иначе, чем раньше.

Разумеется, часть словосочетаний типа главный директор, главный врач, главный инженер социально-политические факторы практически не затронули: "Финансовый директор, главный бухгалтер, секретарь- референт, аудитор и логистик - самые престижные и высокооплачиваемые специальности 1998 года на рынке труда Москвы" (Сегодня. 1999. 22 янв.).

Возвращение старых, ранее идеологически табуизированных слов (банкир, маклер, аукционер, аграрий и т.д.) или заимствование новых

стр. 49

(дилер, брокер и т.д.) встречает в языковом сознании неоднозначную реакцию: от их одобрения и принятия до полного игнорирования и отторжения. Названия профессий часто в последнее время стали связываться с личностью, конкретным носителем власти (в отличие от безликости власти в советское время). Причем обозначения даются не по официальной должности, а по содержательным, значимым для общества признакам, характеристикам. Особенно достается персонам, вызывающим повышенный общественный интерес, таким, как, например, А. Чубайс: "Главный "приватизатор" страны... Анатолий Чубайс давно обещал побороть коррупцию, обеспечить стране экономическую безопасность" (Город. Ростов-на-Дону. 1998. 10-16 июня); "В нашей стране очень холодно... Практически по всех городах проблема с отоплением... Главный обогреватель страны не может поставлять топливо бесплатно" (Собеседник. 1998. 10 дек.); "Главный энергетик страны Чубайс "засветится" в Приморье" (Владивосток 1998. 17 сент.).

Конечно, все эти обозначения относятся к несобственной номинации, иными словами, являются вторичными, неавтономными. Семантический механизм называния построен по принципу метонимии: замена одного наименования другим в пределах одного понятия. Причем и тут наблюдаются интересные особенности. В таких словосочетаниях происходит замена официальной должности на название профессии, принятое в обычном или разговорном языке: министр внутренних дел > "милиционер" > главный милиционер, министр иностранных дел > "дипломат" > главный дипломат, председатель Совета директоров РАО "ЕЭС России" > "энергетик" > главный энергетик, руководитель Федеральной службы приватизации > "приватизатор" > главный приватизатор. К семантике этих номинативных единиц добавляются прагматические компоненты, обусловленные отношением к самой профессии или к лицам, занимающим государственные посты. Совокупность семантики (несобственно-прямой номинации) и личной или коллективной оценочности и порождает в таких обозначениях элементы языковой игры, на которую рассчитывает журналист, создавая подобные обозначения.

Санкт-Петербург