В статье анализируются представления, связанные в славянской традиционной культуре с растением тысячелистник обыкновенный. Прослеживаются связи между названиями растения в славянских диалектах, фольклорными текстами о нем и использованием этого растения в обрядах, народной магии и медицине. Особый интерес представляют диалектные названия, осмысляемые в духе народной этимологии. В разных славяноязычных ареалах семиотизируются разные характерные особенности растения, что позволяет сделать некоторые наблюдения лингвогеографического характера.

The article analyses concepts of traditional Slavic culture, connected with the plant known as milfoil. It considers connections between the name of the plant in Slavic dialects, folklore texts about it and the use of this plant in the rituals of popular magic and medicine. Dialect names, understood in the terms of popular etymology are of special interesT. In different Slavic-language areal spaces, people semioticise different typical qualities of the plant, what let make some observations of linguo-geographical character.

Ключевые слова: этноботаника, этнолингвистика, славистика, тысячелистник, фитонимы, диалектология, фольклор, этнология, народная медицина, народная магия, традиционная культура.

Тысячелистник обыкновенный Achillea millefolium L. (сем. сложноцветных) - многолетнее травянистое растение до 80 см высотой, с мелкими, перисторассеченными листьями, белыми, иногда розовыми цветками (редко - с фиолетовым оттенком), собранными в корзинки. Цветет со второй половины мая до конца лета. Обладает приятным бальзамическим запахом и горьким вкусом. Распространен во всех областях, обыкновенно по лугам, полям, межам, у дорог, по склонам, кустарникам, лесам. В народных названиях тысячелистника отразились различные его признаки, как реальные, так и приписываемые.

I. В фитонимах отражаются объективные признаки растения: 1) цвет. Белый цвет лепестков отмечен в целом ряде фитонимов: белая кашка (Моск., Тул.), белый узик (Волог.), белоцвет (Петерб.), белоцветка (Вят), бель (Нижег.), белоголовец (Смол., Кал.), белоголовник (Курск., Ворон.), білоголовник (Малор.), белоголовка горчица (Костр.), белошка (Новг.), цветки белые (Вят.), белый деревій (б.м.), кашка белголовник (Кал.), подбел (Смол., Черн., Могил.), подбил, подбелка (Черн.) [1. С. 5], подбела (Смол., Кемер.) [2. Т. 27. С. 335], белоголовник (Том. Том.), белошапочник (Бакчар. Том.), подбел (Том. Том.), беляк, подбела, сподбела (Ср. Приоб.) [3. Т. 2. С. 155, 157]; бел. падбел (вост. диал. зона; Гродн. Гродн.), падбела (Волож. Минск.), белагаловік (Дятл. Гродн.), белагаловец (Смол. диал. peг.) [4. С. 86]; укр. biloholovnyk, pidbil, podbil, podbilka [5. С. 4], підбіл (черниг.

Колосова Валерия Борисовна - канд. филол. наук, научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН.

гов.), білоголовник (киев. и некоторые другие вост. -укр. гов.), подбілка [6. С. 243]; болг. bjal ravnec [7. С. 23], еньовица бЪла (Асеновградско), офикъ бЪлъ [8. С. 88]; србх. бели равань, бело иваньско цвеhе [9. С. 7]; в. -луж. bela wowca rutwica (rutej) [10. С. 133]. Разная окраска экземпляров отразилась в двойственной номинации: девятиха белая и девятиха красная (Арх., Костр.) [1. С. 5]: "Есть красная подбела и бела" (Смол.) [2. Т. 27. С. 335], бел. падбела красная (Могил. и Смол. диал. рег.) [4. С. 86]. Растения с розовыми цветами получили названия красноцветка (Вят.), красная девятиха (Арх., Костр.), рябинка лиловая (Вят.) [1. С. 5]. Наконец, вариативность цвета отражена в фитониме разноцвешка (Пск.) [2. Т. 34. С. 46].

2) форма. Мелкие листья и цветочки тысячелистника послужили причиной названий мелкий узик (Волог.), мелкая трава (Арх.) [1. С. 5], мелкая трава (Казан.) [2. Т. 18. С. 99]. Целый ряд южнославянских названий тысячелистника образован от основы рав(ен) 'плоский, ровный' "в связи с формой зонтика, который сверху выглядит плоским, и многочисленных мелких цветочков, расположенных в горизонтальной плоскости на верху стебля": болг. bjal ravnec (б.м.), ravenec (Сливница), ravnec (Кюстендил, София, Своге, Врачанско, Тетевенско, Велико Търново), ravnek (Сливница), ravnes (Сливница, Драгоман, Брезник), ravnika (Брезник), ravnis (б.м.) [7. С. 23, 33 - 34, 36, 37, 40, 50], раванецъ, равенецъ, равнежъ (Софийско), равника (Брязнишко), равнешъ, равнецъ (повсем.), ръвнецъ (Софийско), а также, вероятно, рамчецъ и рамнецъ [8. С. 87]; србх. раван, равань, бели равань, равуника [9. С. 7].

3) вкус. Горький вкус растения отразился в фитонимах горчица (Новг.), белоголовка горчица (Костр.) [1. С. 5]. Близкий вид тысячелистник желтый Achillea clypeolata Sm. получил название болг. горчива трева [8. С. 357]. Очевидно, тем же признаком обусловлено и србх. льутица [9. С. 7]. С учетом этимологических данных можно предположить, что фитонимы бедренец (б.м.) [1. С. 4], бидрик (Шегар. Том.) [3. Т. 2. С. 155] также обусловлены горьким, "колющим" вкусом растения [11. Т. 1. С. 177].

4) запах. Своему запаху тысячелистник обязан названиями пахучая трава (Смол.), ладан росной (Алт.) [1. С. 5], духовистая мята (Петрозав. Олон.) [2. Т. 8. С. 278], ладан (Юргин. Кемер., Ср. Приоб.) [2. Т. 16. С. 228], душица, душичка, душок, ладан (Ср. Приоб.) [3. Т. 2. С. 155]. Запах играл важную роль и в народной медицине: "Наш народ верит, что пахучесть трав - несомненный знак их лекарственной силы, и отсюда большая любовь к душистым травам" (србх.) [12. С. 8].

5) Необычная для травянистых растений жесткость и прочность стебля отразилась в таких названиях, как деревей (Волог.) [2. Т. 8. С. 11], деревій (Малор.), деревей (Вел. Росс), дервей, dupвій, деривій, дыривей, женской деривій, полевой деревей (Полт.) [1. С. 5], деревей, деревейка (Ср. Приоб.) [3. Т. 2. С. 155]; бел. дзерауянка (Сталин. Брест., Житк. Гомел.), дзярэвій (Минск. диал. рег.) [4. С. 86]; укр. derevej, dereven, derevij, derevyca, derevyj, dyrvij [5. C. 4], дepiв, дерев (закарп. гов.), деpeвій, дepeвій, деревий, деревей, дерівій, диревей, дирвій, деревійа (во всех укр. гов.), деревін', деревіл' (бойков., закарп., буков. говоры), деревник, дервник (гуцул., закарп. гов.), деревн 'ак, деревл 'ак, деревл 'аник, деревл 'авник, деревн 'анка и под. (преимущ. в закарп. гов.), деревій кровавник, деревій крівавник, деревін 'крівавник (зап. укр. гов.), деревій пол 'овий, деревій женс 'кий (полт. гов.), деревій мужес 'кий (слобож. гов.), деревник білий (гуцул. гов.), дровник, дровітник, дровл 'анка (закарп. гов.) [6. С. 242, 243]; болг. твърдеш (Борисовград, Първомай, Марина) от основы твърд [8. С. 87; 7. С. 37], а также метафорического потягуха: "Так потягухой тысячелистник зовут, потому как его из земли вытягивают" (Кириш. Ленингр.) [13. Т. 5. С. 115]. Србх. костеница, кострет, костретица, кострешница, коштеница [9. С. 7], родственные слову кость, также отражают жесткость стебля [11. Т. 11. С. 154]. Напротив, мягкие мелкие листочки послужили причиной названия србх. мекушица [14. С. 239 - 240].

6) Характерные места произрастания послужили причиной возникновения названий межовка (Верхотур., Сухолож. Свердл.) [2. Т. 18. С. 89], подорожница (Костр.) [1. С. 5]. Время появления также отмечено в фитонимике: ранник - "Ранник рано вылазит, еще ничего нет" (Том.) [2. Т. 34. С. 103]; "ранник эта трава-то. Он ранний. Весной-то выходит - ранник называется" (Том. Том.) [3. Т. 2. С. 157]. Более вероятно, однако, что это толкование - результат народной этимологии, поскольку тысячелистник - далеко не самое раннее весеннее растение, а фитоним скорее обусловлен применением от ран (см. ниже).

7) Как и все растения, широко используемые в народной медицине, тысячелистник получил множество названий, обусловленных названиями болезней, от которых его используют, способами применения и т.п.

Использование тысячелистника для лечения порезов послужило причиной названий резаница, резеница (Каргоп. Олон.) [2. Т. 35. С. 31], порезная трава, ранник (Том. Том.), порезник (Тегульд. Том.), обрезная трава (Ср. Приоб.) [3. Т. 2. С. 155], ранник (Том.) [2. Т. 34. С. 103], резка (Пек.), резун (Олон.) [1. С. 5], порез (Твер.) [2. Т. 30. С. 55], порез, порезник (Твер., Вят.), порезная трава (Алт., Арх., Костром., Твер., Моск.), опорезная (Нижег.), урезная (Казан.) [1. С. 5], урезная трава (Тотем. Волог.) [2. Т. 8. С. 11]; бел. парэз (Городок. Витеб.; Чауск. Могил.; Латгал.), парэзнік (Городок. Витеб.), разуха (Брест. Брест.) [4. С. 86]; укр. ранник (зап. -укр. гов.), поруб, порубник, порубаник, порубанник, поруманик, порубанина, пурубанина, порубалник, порубанич, порубничок (закарп. гов.) [6. С. 243], порезная трава (Закарпатье) [15. С. 80]; болг. порЪзика (Варна), посЪклива билка, посЪчка трева, посЪчена трева (Кюстендилско), посЪкливче, сЪчена трева (Радомирско) [8. С. 87 - 88; 7. С. 76]; србх. реза [9. С. 7]. С высокой степенью вероятности сюда же можно отнести серпорез (Тегульд. Том.) [3. Т. 2. С. 155]; бел. серпарэз (спора-дичн. в центр. -бел. группе говоров, вост. -полесск. рег), сярпоунік (Брасл. Витеб.), серпарэзнік (Лоев., Гомел., Лельч., Житк., Петрик. Гомел.; Постав. Витеб.; Столин. Брест.), серпаежнік (Житк. Гомел.), серпарэжнік (Рогач. Гомел.) [4. С. 85- 86], серпорез, серпориз, серпоріз (Малор.), серберез (Черн.) [1. С. 5]; укр. serporiz, serberiz, serboriz, serpij, serpnyk, serpyj [5. C. 4], серпоріз, серборіз, серберіз (во всех укр. гов.), серпник, серкник, шерпник, цирпник (зап. -укр. гов.), серпівник, серпувник, серпувник, серпуник, сер 'пуник, серпунник (закарп. гов.), серпій, серпий (приднестров. гов.), серпен', серпик, серповик, серповник, серпован 'а, серпетник, серпотник, серперник, серпуниц' (закарп. гов.) [6. С. 242 - 243], ср.: "Даже раны от пореза серпом, которые обычно быстро нагнаиваются и медленно заживают, как и раны от пореза ножом, плугом, топором, произведенные на поле, в условиях далеко не санитарных, заживают быстро" [16. С. 22]. Способы лечения ран различались. Чаще всего "рану заливали соком свежего тысячелистника либо просто прикладывали к ней свежие размятые листочки растения (Волын., Киев., Ровен., Черниг., Терноп., Карпат. рег.). Реже клали размятый цвет тысячелистника (Киверц. Волын.) или присыпали порошком высушенного растения (Елисаветград., Александр. Херсон.). Белорусы в таких случаях использовали отвар, настой или сок тысячелистника. Кое-где в России при ранах, ударах, кроме внешнего употребления, рекомендовали принимать сок растения и внутрь" [17. С. 85].

Большая группа названий тысячелистника, образованных от корня кров-, обусловлена двумя причинами - кроваво-красным цветом его настоя и применением растения для остановки кровотечения: кровавник (Зап. Росс), крвавник (Малор.), крованык (Вол.), кровавленник (Витеб.), кровавница (Нижег.) [1. С. 5], кровавик (б.м.), кровавник (Тул., Калуж., Пск., Волог., Арх., Том. Том., Тегульд. Том.) [2. Т. 15. С. 264; 3. Т. 2. С. 155]; бел. крываунік (спорадичн., общеизв.), крываунік (зап. -полесск., Понем.), крывавец (Гомел., Лоев. Гомел.; Берестов. Гродн.), крываука (Верхнедв., Россон. Витеб.; Берестов. Гродн.; Смолевич. Минск.), крэунік (Ворон. Гродн.), крывапуск (Гродн. Гродн.; Могил. Могил.), крывацеч (Кругл.

Могил.), iвaнава кроу (Мстисл. Могил.), сямёнава кроу (Климович. Могил.) [4. С. 85]; укр. kervavnyk, k'ervavnyk, krivavnyca, kryvavnyk [5. С. 4], кровавник, кревавник, кривавник, крывавник, курвавник, крвавник (во всех укр. гов.), крівавниц 'а (зап. -укр. гов.), кровник, кревник, крывник (бойков., закарп., гуцул, гов.), крованик, кровл 'аник, кровл 'анник (закарп. и некоторые другие зап. -укр. гов.), кровл 'анка, кровйанец', кровник жінс'кий и под. (закарп. говоры) [6. С. 242, 243]; србх. крвавац [9. С. 7]; чеш. krvavnik, kervavnik [18. С. 246]; рутен. krwawnyk, пол. krwawnik [19. С. 164]; луж. кравник [12. С. 8]; кашуб. krv'otok (Ямно) [20. Т. 2. С. 254]. Полагали - не исключено, что под влиянием названия, - что тысячелистник "для крови полезен" (Том. Том.) [3. Т. 2. С. 155]. Кровоочистительные свойства приписывались тысячелистнику и на Украине [17. С. 44]. Поскольку считалось, что этим растением лечили свои раны хайдуки, оно получило названия србх. аjдучица, ajдучка трава, хаjдучица, хаjдучка трава [9. С. 7]; болг. хайдушка трева (Кюстендилско) [8. С. 88]; согласно поверью, хайдуки ее и "разнесли" [14. С. 239 - 240]. С учетом этимологических данных [21. Т. 3. С. 117], не исключено, что слову кровь родственны и фитонимы укр. кр'ачка, кречка (гуцул., буков, гов.) [6. С. 243].

Другие болезни, которые лечили с помощью тысячелистника, также отразились в его названиях: грыжная трава (Перм., Вят.) [1. С. 5; 2. Т. 7. С. 177], грыжник (Том. Том.) [3. Т. 2. С. 155], грудная трава (Смол.), грудная кашка (Олон.) [1. С. 5]. Названия типа узик могут быть обусловлены как узкими листьями растения (мотивация по форме), так и использованием в народной медицине для "суживания", т.е. от поноса и кровотечений: белый узик (Волог.), сузик (Тамб.) [1. С. 5]; очевидно, сюда же относится искаженное кузик (Волог.) [2. Т. 16. С. 23]. От болезней желудка и кишечника тысячелистник использовали в Среднем Приобье [3. Т. 2. С. 155 - 156]. Сюда же можно отнести и болг. fastanak (Сандански) от основы фаштам (диал.) 'хватать' "по употреблению тысячелистника как вяжущего средства при желудочных и кишечных заболеваниях либо при кровотечениях" [7. С. 63]. О способах применения говорят названия растиральник (Тамб.) [1. С. 5], парильник (Том. Том.) [3. Т. 2. С. 157]. Название выпадок (Влад.) обусловлено применением "от болезни "выпадок" на руках и ногах" [1. С. 4, 5].

Важное место в народной медицине занимает принцип signatura rerum. Так, в Вологодской губ. разновидность с белыми цветами употреблялась для излечения белей, с красными - для открытия регул (Кадн., Волог. Волог.) [2. Т. 8. С. 347]; в Пермской губ. тысячелистник с розовыми цветками пили от маточного кровотечения, а с белыми - от белей (при этом недомогания назывались красная грыжа и белая грыжа соответственно) [22. С. 8 - 9, 13 - 14]. Последнее применение отразилось в фитониме сподбела: "пьют женщины спод белей" (Юргин. Кемер.) [3. Т. 2. С. 155]. Им лечили различные женские заболевания (Махнев. Свердл.) [2. Т. 3. С. 28]; ср.: "помогает женщинам при воспалениях всяких" (Асинов. Том.) [3. Т. 2. С. 156]. Это растение употребляли при разных женских заболеваниях и в Словении [23. С. 245]. В русской народной медицине, кроме того, он употреблялся "для открытия молока у матерей" [1. С. 5].

В Смоленской губ. настой тысячелистника в вине употреблялся при расстроенном пищеварении, а также при маточных заболеваниях. В Воронежской губ. настой на водке пили от лихорадки, в Закарпатье - для остановки кровотечений, при желудочных заболеваниях. В Приаргунском крае настоем и отваром тысячелистника лечили лихорадку, настоем корня полоскали больные зубы; в Закарпатье на больные зубы клали корень тысячелистника, который назывался зубной корень [15. С. 80]; при зубной боли пользовались им в Чаинском и Асиновском р-нах Том. обл. [3. Т. 2. С. 156]; на центральной Бойковщине отваром на молоке или воде полоскали рот при зубной боли и с целью профилактики [17. С. 86]; сваренное растение клали на больной зуб в Словении [23. С. 228]. Это растение также считалось лекарством от недержания мочи (Шегар., Том. Том.), от воспалений и

грыжи (Том. Том.), от "надсады" (Яшк. Кемер.), заболеваний печени (Асинов. Том.); его применяли для улучшения аппетита (Асинов., Каргасок. Том., Яшк. Кемер.) [3. Т. 2. С. 155 - 157].

На Украине тысячелистник использовали крайне широко, прежде всего при лечении заболеваний, связанных с кровью: чай из листьев пили при геморрое, чирьях и слабой менструации; сок, выжатый из листьев, способствует заживлению ран; им лечат также старые язвы, долго гноящиеся раны, чирьи и пр. При отсутствии сока свежих листьев использовали напар из цветов. Чай из цветов тысячелистника пили при маточных кровотечениях, при кровохарканье. При воспалении кожи к больному месту прикладывали "истолченные и превращенные в массу листья тысячелистника" или смазывали его мазью из тысячелистника, считалось также, что это растение улучшает пищеварение и способствует правильному обмену веществ [16. С. 20, 21]. В Закарпатье тысячелистник носил также название запальная трава: "от послеродовых и вообще женских болезней заваривали траву кипятком или настаивали на водке и пили"; тысячелистник считался хорошим средством от сыпи и простуды; его употребляли также от рези в животе и от поноса [15. С. 80 - 81].

В Карпатах чай из листьев и цветов тысячелистника пили "при отсутствии аппетита, заболеваниях желудка и печени". В центральной Бойковщине "отвар всего растения на воде или молоке использовали для полосканий при зубной боли, а также в профилактических целях". Размятые свежие листья прикладывали к ранам как кровоостанавливающее и дезинфицирующее средство. Отвар корней тысячелистника пили от кашля, при воспалении легких, а также при некоторых женских заболеваниях, особенно кровотечениях [24. С. 44 - 45].

Отвар травы тысячелистника, иногда - целого растения с корнем (Днепропетр.) либо сок свежего растения пили при сильных болях желудка, поносах, в Полтавской и Тернопольской обл. считался средством от лихорадки. Лечили им и женские болезни - отвар пили роженицы в случае сильных послеродовых кровотечений (Киверц. Волын.), послеродовой горячки (Вост. Подолье), давали пить девушкам, если у них долго не появлялись месячные, использовали при маточных кровотечениях. Отвар травы тысячелистника (на Гуцульщине - корня) употреблялся при простудных заболеваниях, кашле, воспалении легких. Иногда его пили в виде отвара при головной боли (Гощан. Ровенск.), ночном недержании мочи (Ровенск., Терноп.). На Тернопольщине при отеках сердечного или почечного происхождения отекшие места обкладывали растертыми листьями тысячелистника. Не только на Украине, но и в народной медицине многих других народов тысячелистник использовали "преимущественно при желудочно-кишечных заболеваниях и как кровоостанавливающее средство" [17. С. 85 - 86].

Тысячелистник является одним из самых популярных растений в болгарской народной медицине; цели его применения во многом совпадают с уже перечисленными: "Отвар листьев и цветов употребляется против малокровия, для усиления аппетита, против песка в печени, ревматизма, малярии, глистов у детей. Свежее растение, истолченное в кашицу или в виде настойки в деревянном масле, употребляется против чирьев и ран. Высушенным растением подкуривают маленьких детей и рожениц. Отвар листьев и цветов оказывает возбуждающее действие на слизистую оболочку всей пищеварительной системы, усиливает пищеварение, увеличивает аппетит и поэтому употребляется как укрепляющее средство; служит еще для очищения крови, против анемии, геморроя, золотухи, кожных сыпей, ревматизма, подагры, скарлатины, кори, оспы, малярии, туберкулеза; также действует успокоительно при воспалении и болях желудка и кишок, против диареи и запора; смягчает дыхательные органы, облегчает отделение мокроты при трахеите, бронхите и астме; действует против кровоизлияния при геморрое, кровохаркании, при обильной менструации, а также для урегулирования недостаточной менструации;

против болезней печени, желтухи; при воспалении почек и мочевого пузыря, энуреза; против солитеров и детских глистов; возбуждающе действует на нервную систему и служит против истерических припадков, головной боли, головокружения, спазмов у детей. Внешне в виде припарки или кашицы из свежего растения употребляется против чирьев, ран, отеков. Отвар служит для промывания больных глаз" [8. С. 87 - 88]. О применении от болезней сердца можно сделать вывод из фитонима сърчьово биле (Асеновградско) [8. С. 88].

Довольно видное место занимает тысячелистник в народной медицине сербов; особенно большая сила приписывается тем растениям, что были собраны в период между Успением Богородицы и Рождеством Богородицы (србх. Меhудневице). Он "употребляется от многих болезней, а особенно как чай в случаях чахотки, прикладывается к ранам; смешанный с мочой, останавливает кровь [...] Также является лекарством от золотухи (в растительном масле, которое пьют), лихорадки (в ракии, с заклинанием, которое произносят девять раз), желудочных заболеваний (чай), боли в сердце, зубной боли" [14. С. 239 - 240].

В польской народной медицине толченые листья тысячелистника прикладывают к ранам. Напар растения употребляли от чрезмерно обильных менструаций. Заваренную траву пьют от головной боли [19. С. 164 - 165]. В лужицкой народной медицине используется как кровоочистительное, а вид Achillea ptarmica L. - против головной боли [25. С. 231].

Известно применение тысячелистника в косметических целях: "Ещё отваривали цветки и делали настойки и после бани им промывались, чтобы кожа-то молодела, я и детишек в ем купала от сыпей всяких" (Бакчар. Том.) [3. Т. 2. С. 155]; на Украине в напаре сухих цветов мыли лицо, отчего кожа приобретала "бархатистость и матовый цвет" [16. С. 20]. В Польше тысячелистник использовали для ополаскивания волос [19. С. 165].

Наконец, тысячелистник считался универсальным лекарственным средством: "он ото всех болезней" (Шегар. Том., Яйск. Кемер.); "от всякой заразы" (Мариин. Кемер.) [3. Т. 2. С. 155, 156]. О лекарственных свойствах растения говорит и укр. гойатник (закарп. гов.) [6. С. 243].

Сведения об употреблении тысячелистника в народной ветеринарии гораздо малочисленнее. Так, в Болгарии настойку толченого свежего растения в деревянном масле употребляли от червивых и прочих ран у скота, а отвар добавляли домашним животным в корм против мочеиспускания с кровью и запора [8. С. 88]. Фитоним норичная (Олон.), относящийся к виду чихотник хрящеватый Ptarmica cartilaginea [l.C. 277], может указывать на лечение этой травой болезни норица; значения этого слова по говорам различаются: болезнь вымени у коровы (Ленингр., Пск.); болезнь лошадей с нарывами и язвами (Смол., Курск., Орл., Твер.); болезнь телят (Яросл.) [2. Т. 21. С. 280]. Также есть сведения о применении тысячелистника для лечения животных в традиционной культуре лужичан [25. С. 231].

На цветении тысячелистника основана болгарская примета: "Когато много цъвти равнецътъ, зимата бива добра" [8. С. 87].

8) Интерес представляют фитонимы, мотивированные использованием в детских играх, но одновременно входящие в группу названий, связанных с кровью. На Украине, где тысячелистник был известен под названием крвавник или серпоріз, он использовался следующим образом: "Хлопці граючись з носа кровь ним спускають, тоді як вин ще молодий i зветься cepnopiз, настромляють свіжого зілля в ніс i тогді бъють або душать легенько за ніздрі" [26. С. 1]. Сербский фитоним пусти баба коньу крв обусловлен аналогичными игровыми практиками: "Дjеца метну jедан струк ове траве у нос, па држеhи га jедном руком под носом другом стиснутом биjу у ону одоздо говореhи: "Пусти, баба, коньу крв и телету млека!" И тако чине док не удари крв из носа" (Дети суют один стебель этой травы в нос, и, держа его одной рукой под носом, другой сжатой рукой бьют в нее, приговари-

вая: "Пусти, баба, коню кровь, а теленку - молоко!") [27. С. 96 - 97]. Думается, что на основании этих контекстов можно включить в эту же группу фитонимы носочистка (Вят.), кривопуск, кровепуск (Белор.) [1. С. 5], рудометка 'растение Achillea, которым пускают кровь из носу' [28. Т. 4. С. 108], бел. рудамётка (Смол. диал. рег.) [4. С. 86]¹. И. В. Сабадош полагает, что укр. мурашчулник и подобные также "происходит от мурашка под влиянием способности растения вызывать кровь и боль при раздражении им слизистой оболочки" [29. С. 78 - 79]. В этом контексте интерес представляют фитонимы англ. nose-bleed, фр. saigne-nez [9. С. 7].

9) Ряд названий тысячелистника обусловлен мифологическими представлениями о нем, как, например, в. -луж. wodnomuzowe zelo 'тысячелистник Птармика Achillea ptarmica L.'. Это растение является атрибутом водяного. Согласно поверью, водяной "в руке носит веточку тысячелистника, которым разделяет воду, чтобы идти домой посуху" [30. С. 334]. Он также имеет силу апотропея; так, тысячелистник, если носить его при себе, прогоняет полудницу. В лужицкой сказке женщина встретила полудницу, которая хотела украсть ее ребенка; только волшебная трава помешала той сделать это [31. С. 144 - 145]. Кроме того, тому, кто имеет при себе тысячелистник, не может повредить водяной [31. С. 299]. Как видно, тысячелистник связан с водным мифологическим персонажем. Отметим, что некоторые фитонимы также связывают тысячелистник с водой: укр. мокрец (подол. -покут. гов.) [6. С. 243], србх. водени спориш [9. С. 7]; ср. также рыбка (Дон.) [2. Т. 35. С. 296], укр. рипка [6. С. 243], словен. ribica [23. С. 172, 235] с неясной мотивацией.

Србх. спорыш, по всей вероятности, этимологически близко русскому спор, спорина [32. Т. III. С. 313]. Это тем более вероятно, что некоторые признаки, приписываемые тысячелистнику в сербской традиции, позволяют сопоставить его с русскими поверьями о разрыв-траве: "Если ею прикоснуться к какой-либо железной преграде или цепи, она сама падает или открывается. Если у косаря, без удара о твердый предмет, коса сломается на части, он знает, что наткнулся на спориш. Чтобы отделить его от других трав, надо сразу взять скошенный пучок и бросить в воду ближайшей реки. Тогда только спориш плывет, а другие травы тонут" [33. С. 60]. К этой же группе отнесем србх. спор, споришевина, cnopuh-столистак, водени спорыш [9. С. 7], болг. спорежъ, спорешь [8. С. 87].

10) Латинское название тысячелистника обыкновенного -Achillea millefolium -было искажено и послужило основой таких названий, как ахла (Смол.) [2. Т. 1. С. 297], ахиллея (Петерб.) [1. С. 5], милефоль (Кадн., Волог. Волог.) [2. Т. 18. С. 160]; бел. ахла, ахлей (Смол. диал. рег.) [4. С. 86]; болг. малфолумъ [8. С. 87]. Србх. маланковица [9. С. 7] также предположительно относится к искажениям термина millefolium [32. Т. 2. С. 361]. Нем. Dorant 'тысячелистник Птармика Achillea ptarmica' было заимствовано в в. -луж. turant, tnrancik, worant, torancik, durancik, dorant, dorancik, torant, torancik 'тысячелистник Птармика Achillea ptarmica' [34. C. 13, 33]. К лат. Roma 'Рим' (через немецкий, затем польский) восходит укр. румер [6. С. 243; 21. Т. 5. С. 141].

11) Как в случае с почти любым травянистым растением, целый ряд фитонимов обладает неясной мотивацией, иногда в сочетании с неизвестной этимологией. К таким фитонимам относятся, например, карлык (Енис.) [2. Т. 13. С. 93], козрапорт (Олон.) [2. Т. 14. С. 73), жывучая трава (Кал.), золотенъ (б.м.), маквица (Тул.), материнка, мерчик (Волог), разплет (Олон.), сановник (Олон.), чиганды, чипан (Олон.) [1. С. 5]; бел. карэука (Хойн. Гомел.), плешнік (Ушач. Витеб.), станоунік/стоноунік (Лельч. Гомел.), шчыр (Стародорож. Минск.) [4. С. 86]; укр. загаз'овка (буков, гов.), зеленец' (среднеприднепров., бойков., гуцул. гов.), купінка (закарп. говоры), материнка (приднестров. гов.) [6. С. 243]; болг. изройче

¹ Ср. рудометка 'лекарка, которая пускает баночную, подрожечную кровь' [29. Т. 4. С. 108].

(Трънско), покосничко биле, руякъ, таянъ [8. С. 87, 88]; србх. аспра, божjа халуга, божjе дрвце, качак, коромачиh, кучjа трава, тучиjа трава, моли стозлат, морачика, тинторова трава, хрб [9. С. 7].

II. Помимо названий, непосредственно отражающих признаки растения, тысячелистник получил множество названий, в которых те же признаки не называются прямо, но осмысляются с помощью других кодов традиционной культуры, а для их образования использованы слова из лексико-семантических групп, объединяющих предметы, имеющие какие-либо общие признаки с интересующим нас растением.

1. Антропоморфный код.

Уже упомянутая разница в окраске экземпляров может осмысляться как противопоставление женского и мужского: женский тысячелистник, мужской тысячелистник (Ср. Приоб.) [3. Т. 2. С. 155], женской depuвій [1. С. 5], укр. кровник жінс 'кий (закарп. говоры), depeвій женс 'кий (полт. гов.) [6. С. 242, 243]. Более темная окраска обычно связывается с мужским полом: "Это тысячник. Розовый - мужской, а белый - женский" (Мариин. Кемер.); "Женский белый. Ну, наверно женщина посветлей, так и назвали" (Яшк. Кемер.); "Есть мужской цвет, и есть женский. А один розовым цветёт, а другой белым, так и отличают" (Том. Том.). Однако возможен и противоположный вариант: "Мужской цветет сбела, а женский - срозова" (Бакч. Том.). В таком случае цвет обычно соотносится с конкретным заболеванием, от которого применяется растение: "Вот он еслив розовым светочки - это женский, а еслив белый- то уже мужской [...] Кода сильна менструаца, он помогает хорошо"; "Розовый женский, белый мужской. Его пьют от кровотечения"; "Там тысячелистник есть, белый, женские заболевания которые там лечут, а ещё есть розовый, женский который"; "Один белый - мужской, а этот розовый - женский" (Том. Том.); "Он мужской - белый, женский - розовый" (Кожевн. Том.); "Растет у меня в огороде тысячелистник, их два вида: белый и розовый, белый - это значит мужской, розовый - это значит женский. Цветочки, которые белые, это мужской тыщелистник, его употребляют при мужской болезни, а розовый женский" (Первом. Том.); "Белый тысячелистник называют мужским, он лечит мужские болезни, а розовый называют женским тысячелистником. Им лечатся женщины" (Яшк. Кемер.) [3. Т. 2. С. 155 - 157].

Использование в фитонимах имен собственных в большинстве случаев обусловлено широко распространенной практикой называния растений по календарным праздникам. Ряд южнославянских названий тысячелистника образован от основы Яневден/Еньовден (день св. Иоанна) не только в связи со временем цветения, но и по использованию в ритуальных действиях этого дня: болг. еневичка, енюво биле, еньовица бЪла (Асеновградско), енювче (Добрич), яновица (Пещерско), яничево биле, янювичка [8. С. 87 - 88], janevce (Малко Търново), janevice (Малко Търново), jan 'uvika (Пловдив, Асеновград), jan 'uvicka (Ардино, Смолян), janovica, en 'ovica (Велинград, Асеновград), en 'uvce (Радомир, Лерин), enevicka, еп 'ovicka (Гоце Делчев), enevika (Първомай, Асеновград, Пловдив, Гоце Делчев, Разлог), enevalen'ova kitka, eneva treva (б.м.) [7. С. 160, 161, 164]; србх. бело иваньско цвеhe [9. С. 7]. Единичным является название, связывающее тысячелистник с другим календарным праздником: србх. петровско цвеhe [9. С. 7]. Также от имени собственного образованы фитонимы матренка (Даур.), матрежка (Костр., Казан.) [1. С. 5], матрёнка (Влад., Костром., Нижег., Волог., Свердл., Моск., Ряз., Калин.), матрёшка (Костром., Казан., Анненков. Пск. Куйбыш. Свердл. [2. Т. 18. С. 35].

Лексико-семантическая группа "части тела" представлена фитонимами волосяная трава (б.м.), волосец (Приарг.) [1. С. 4], бел. валасьнік (Краснопол. Могил.) [4. С. 86].

2. Зоонимический код.

Использование зоонимов (а также лексем лапа и хвост) в названиях тысячелистника по большей части обусловлено формой удлинненых, перистых листьев либо компактных мягких белых соцветий: кукушечьи лапки (Охан. Перм.), кошачья лапа, кошачья лапка (Колпаш. Том.) [2. Т. 16. С. 47, 259, 264]; болг. гущерова опашка², гущерка (Търновско) [8. С. 88], србх. куньи реп, куньа опаш, куница [12. С. 7, 8]; чеш. mysi chvost, mysi chvostik, maci chvostik, macaci chvostik, macacinec [18. C. 245], mysi chvostek (средне- и восточноморавские гов.), mysi ocasek [35. С. 122, 229]; луж. хопуш, вопуш³ [12. С. 7]. К этой же группе отнесем србх. jезичац [12. С. jезичец [9. С. 7].

Вероятно, сочетание признаков цвета и формы привело и к образованию названий баранья трава (б.м.) [2. Т. 7. С. 136], укр. трава зайача (слобож. гов.) [6. С. 243], в. -луж. bela wowca rutwica (rutej) [10. С. 133], wowca rutwica, wowca rutej [34. C. 62, 78]⁴. Чеш. husi ocasek (букв. "гусиный хвостик") (Ихлава), вероятно, возникло не только по цвету, но и оттого, что "часто растет на местах, где пасутся гуси" [35. С. 149], ср. гусиная греча, гусинник [28. Т. 1. С. 411]; болг. гаскина трева, качино цвЪте, качино цвЪкъе (Лерин), пача трева, пачи пера [8. С. 88]; кашуб, gase krepki [20. Т. 1. С. 311]. В то же время листочки тысячелистника - хороший корм для индюшат, отсюда кашуб. gule zele; "Bez gulego zelego gula nё urosce" (Без индюшачьей травы индюшки не растут) [20. Т. 1. С. 383]⁵. Возможно, сюда же следует отнести гулявица (б.м.) [28. Т. 1. С. 407], укр. гул'авиц'а (подол. гов.) [6. С. 243]. Тысячелистником кормили молодых индюшат и в Словении, ср. словен. purecnjak [23. С. 172, 228, 235], а также србх. пурански jезичец⁶ [9. С. 7]. Неясна мотивация названий зміиная трава (Яросл.) [1. С. 5], болг. врабчино цвЪкъе [8. С. 87].

Крайне многочисленны и разнообразны украинские названия с корнем мур-, составляющие в сумме свыше ста пятидесяти (все они отмечены в закарпатских говорах): мур 'анка, мур 'ашчук, мурішчувник, мур, мypoei, мур 'ав, муравка и мн. др.; к этой же группе относится описательное название тота, шчо по н 'уй мур 'ашкы ход 'am' [6. С. 241 - 242]. Очевидно, последнее можно принять как мотивацию всех фитонимов этой группы. Возможно, на основании подобных фитонимов путем народной этимологии появилось укр. бол'ашчулник [6. С. 241]. Неизвестна мотивация фитонима блошница (Махнев. Свердл.) [2. Т. 3. С. 28]; возможно, семантически он примыкает к описанной выше группе по принадлежности к лексико-семантической группе "насекомые".

3. Растительный код.

Возможно, по белому цвету лепестков тысячелистник сравнивается с гречихой: гусиная греча, гречина [28. Т. 1. С. 407, 411], греча (б.м.), греча дикая (Волог.) [2. Т. 7. С. 136], гречушка (Уфим.), а также с ромашкой: романина (Волог.), ромашка (Смол.) [1. С. 4, 5]. По форме листьев тысячелистник получил названия морковник (Курск.), рябинка (Подол.), рябинка лиловая (Вят.) [1. С. 5], морковка (Ср. Приоб.) [3. Т. 2. С. 155], ёлочка (Никол. Волог.) [2. Т. 8. С. 347], укр. морковйат' (приднестров. гов.), морковник (слобож. гов.) [6. С. 243]; болг. офикъ бЪлъ [8. С. 87]. По запаху образовались перенесенные с других растений названия полынка (Глубок. Вост. -Казах.) [2. Т. 29. С. 177]; бел. пыжма (Ветк., Рогачёв., Речиц., Лоев., Буда-Кош. Гомел.) [4. С. 86], укр. пижма, пижмо собаче (Киев.) [6. С. 243]; болг. дивъ пелинъ, вратига [8. С. 87]; в. -луж. wrocica [34. С. 62]. Возможно, горький вкус мог послужить и сравнению с рутой: в. -луж. bela wowca rutwica (rutej) [10. С. 133],

² Болг. опашка 'хвост'.

³ В. -луж. wopus 'хвост'.

⁴ В. -луж. wowca 'овца'.

⁵ Кашуб, gula 'индюшка'.

⁶ Србх. пура 'индюшка'.

rutwica, rutwicka, rutyca, rutycka, wowca rutej, wowca rutwica [34. C. 29, 62, 78], rjetwicka [25. C. 231].

Болг. ресуля, ресулява билка, ресулъаа билька (Леринско), (а, возможно, и риснява трева) [8. С. 87] произведено от основы рес(а) 'сережка, колосок однополых цветков некоторых растений' "в связи с формой и структурой лепестковых разветвлений, напоминающих сережки" [7. С. 139].

4. Нечастый в народной ботанике астрономический код нашел отражение в болг. месечнякъ (Добрич), макед. месечнякъ (Крива Паланка) [8. С. 87, 7. С. 131], србх. jalova mesecina, jалови месечньак, jолово месечjе, месечина [9. С. 7] - от основы месеч- 'месяц, луна', с которой сравнивается круглое, плоское и белое соцветие тысячелистника [7. С. 131]; ср. также србх. жута месечина, звезда, месечина, месечник, месечньак 'тысячелистник желтый Achillea clypeolata S.S.' [9. С. 7].

5. Предметный код.

Этот код также отражен в названиях тысячелистника: ст. -чеш. rebricek, чеш. rebricek, zebricek (чешские, средне- и восточноморавские говоры) [35. С. 183]. Эти названия обусловлены тем, что "перистые листья вида Achillea millefolium напоминают лесенку (для влезания на дерево и под.), но не с двумя реями по сторонам, а с одной посередине, которая до сих пор, наряду с двуреечной, обычна на Мораве (тут ее называют "цыганская лестница"). Слово rebrik произведено от rebro (*rebro, новочеш. zebro), так как такая однореечная лестница напоминает спинной хребет с ребрами" [18. С. 245]. Ср. србх. ребрац [9. С. 7], а также название вида тысячелистник мелкоцветковый Achillea micranthoides Klok. лестница (Аскульск. Куйбыш.) [2. Т. 17. С. 14].

6. Пищевой код.

Как и многие другие растения с мелкими цветками, собранными в пучок, особенно сложноцветные [36. С. 90], тысячелистник получил названия кашка (Моршан. Тамб., Моск., Калуж., Костром., Нижег., Петерб., Пcк., Сарат., Смол., Яросл., Пенз., Чкал., Перм., Вят., Тул., Яшк. Кемер.), белая кашка (Моск., Тул., Тюмен. Тобол.) [1. С. 5; 2. Т. 13. С. 151; 3. Т. 2. С. 155], грудная кашка, мелкая кашка (Олон.), дикая каша (Казан.), кашица (Влад.), кашка белголовник (Калуж.) [1. С. 5]; укр. кашка (лемков., закарп., буков. гов.) [6. С. 243]; чеш. kroupky, krupicka (чешские гов.) [35. С. 229]; кашуб, gase krepki, krepki, krepni kv'at, krepnik, kure krepki, me'se krёpё [20. T. 1. С 311; Т. 2. С. 248, 302; Т. 3. С. 77]⁷. К этой же группе отнесем ряд названий греча, гречка, гречиха полевая, греча дикая (б.м.), гречиха дикая (Волог.), гречина трава (б.м.), гречушка (Уфим.) [1. С. 4].

7. Числовой код широко представлен в названиях интересующего нас растения, в том числе и в номенклатурном названии. Самое распространенное из них - тысячелистник, "заимствованное, но употребительное в большей части Великой России" [1. С. 5], в том числе и под влиянием литературного названия; при этом в диалектах оно может мотивироваться как количеством листьев, так и количеством цветков, вопреки названию: "У него листочков много, тысячи, вот и называется тысячелистником" (Бакчар. Том.); "Называется тысячелистник, потому что там столько листьев. Их же не сосчитать" (Яшк. Кемер.); "Ишь сколько у него листков" (Том. Том.); "Вишь, у него скоко листков-то. Тыщи две" (Асинов. Том.); "Листьев и лепестков у него уж не меньше тыщи. Вон какая шапка" (Чаин. Том.) [3. Т. 2. С. 155,156]. Зафиксированы и варианты этого названия: тысячелист, тысячелистка, тысячелистник, тысячелистница, тысячулистник (Ср. Приоб.), тысячник (Мариин. Кемер., Зырян. Том.) [3. Т. 2. С. 155, 156]. В других славянских языках: бел. тысенчнік (Ляхович. Брест.), тысячаліснік (Белынич. Могил.) [4. С. 86]; укр. тыс'ачолистник, тис'ачолисник, тис'ачалистник, тис'ачалисник,

⁷ Кашуб. krёpki - уменьшительное от krёрё 'каша'.

тыс 'ачелистник звичайний, тис 'ачелисник (полт., Херсон., закарп. гов.), тис 'очник (закарп. гов.), тис 'аченец' (приднестров. гов.) [6. С. 243]; болг. хилядолистник [8. С. 88]; чеш. tisicilistnik (пер. с лат. millefolium) [18. С. 246]; пол. mucjaцлucmoв [12. С. 7]. Корень тысяч - обыгрывается и применительно к использованию растения: "Это вот тысячник. Он от тыщи болезней помогает" (Мариин. Кемер.); "он тыщу болезней сымает" (Яйск. Кемер.) [3. Т. 2. С. 156].

Из-за неопределенности реального числа в народных названиях этого растения числительное тысяча иногда заменяется на другие. Числовой код в применении к тысячелистнику интересен своей реализацией в целом ряде лексем, означающих разные числа. Кроме уже рассмотренного числа "тысяча", это число "девять": девятильник [2. Т. 7. С. 324], девятиха белая, девятиха красная (Арх., Костр.) [1. С. 5], девясил [36. С. 102]. Как полагает В. А. Меркулова, первоначально способность излечивать от девяти недугов приписывалась девясилу Inula helenium L., затем была перенесена на другие растения семейства сложноцветных [36. С. 105]. Схожие названия получили и другие виды рода Achillea, например девятигрыжная трава (Перм.) 'тысячелистник Птармика Ptarmica vulgaris DC [1. С. 277]. Отмечены узколокальные названия пятидесятилистка (Каргас. Том., Ср. Приоб.) [2. Т. 33. С. 221; 3. Т. 2. С. 155], сорокалистник [3. Т. 2. С. 155]. Фитоним сорокоплиточник (Терск. Мурман.) [37. С. 408], вероятно, является искажением слова сорокоприточник; этот и подобные фитонимы часто даются растениям, которые используются от сорока приток (болезней) [1. С. 391]. Более широко распространены названия с корнем сто-: столистник (Колпаш., Шегар. Том., Среднеобск., Бурят., Ильинск. Перм. Ср. Приоб.) [2. Т. 41. С. 216; 3. Т. 2. С. 155]; серб. столика, столистац [1. С. 5]; србх. cnopuh-столистак, столика, столиска, столист, столиста, столистак, столистац, столистник, столишник, столисник кихавица [9. С. 7]; чеш. stolistnik (пер. с лат. centifolia) [18. С. 246]; пол. столистник [12. С. 7].

8. Мифологический код представлен уже упомянутыми выше фитонимами србх. спориш и под., в. -луж. wodnomuzowe zelo.

Итак, семиотический статус конкретного растения в традиционной культуре складывается из восприятия его признаков и свойств, которые осмысляются в рамках мифологического мышления. При этом в разных славяноязычных ареалах тот или иной признак может оказаться центральным, ключевым для формирования статуса растения, либо менее важным, периферийным. Тысячелистник не относится к наиболее популярным в славянской культуре растениям, однако формирование его семиотического статуса основано на тех же признаках и механизмах. Так, белый цвет, важный для восточных и южных славян, кажется нерелевантным в западнославянском ареале. Фитонимы, образованные от корня кров-, не встречаются в южнославянском ареале, однако употребление для лечения ран и порезов характерно для всех групп славян. Для тысячелистника зафиксировано довольно много названий, перенесенных с других растений, что, вероятно, объясняется его периферийным положением в народной ботанике. Среди кодов традиционной культуры, использованных в метафорических названиях тысячелистника, наиболее широко представлены антропоморфный и зоонимический. Фитонимы с использованием числового кода в основном являются кальками латинского видового названия.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Анненков Н. Ботанический словарь. Справочная книга для ботаников, сельских хозяев, садоводов, лесоводов, фармацевтов, врачей, дрогистов, путешественников по России и вообще сельских жителей. СПб., 1878.

2. Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1965-. Т. 1 .

3. Арьянова В. Г. Словарь фитонимов Среднего Приобья. Томск, 2006 - 2008. Т. 1 -3.

4. Раслінны свет. Тэматычны слоунік. Минск, 2001.

5. Makowiecki S. Slownik botaniczny tacinsko-maloruski. Krakow, 1936.

6. Сабадош К. В. Названия для тысячелистника обыкновенного (Achillea millefolium L.) в говорах украинского языка // Совещание по общеславянскому лингвистическому атласу. Гомель, 9 - 12 сентября 1975 г. Тезисы докладов. М., 1975.

7. Choliolcev Ch. Onomasiologische und derivative Struktur der bulgarischen Phytonyme (Beitrag zur bulgarischen volkstumlichen Phytonymie). Wien, 1990.

8. Ахтаров Б. Материал за български ботаничен речник. София, 1939.

9. Симоновиh Д. Ботанички речник. Имена бильака са именима на руском, англеском, немачком и француском jезику. Српска академиjа наука. Посебна изданьа. 1959. Кнь. CCCXVIII. Институт за српскохрватски jезик. Београд, 1959. Кнь. 3.

10. Wjela J. Nase rostlinske mjena z primjenami // Casopis macicy serbskeje. 1896. Letnik IXL. Zesiwk 93 - 94.

11. Этимологический словарь славянских языков. М., 1974. Т. 1.

12. Софриh П. Главниjе билье у народном верованьу и преданьу код нас Срба. Београд, 1990.

13. Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей: В 6-и вып. СПб., 1994 - 2005.

14. Чаjкановиh В. Речник српских народних верованьа о билькама. Београд, 1985.

15. Торэн М. Д. Русская народная медицина и психотерапия. СПб., 1996.

16. Носаль М. А., Носаль І. М. Лікарські рослини i способи їx застосування в народі. Київ, 1960.

17. Болтарович З. С. Народна медицина українців. Київ, 1990.

18. Machek V. Ceska a slovenska jmena rostlin. Praha, 1954.

19. Niebrzegowska S. Przestrach od przestrachu: Rosliny v ludowych przekazach ustnych. Lublin, 2000.

20. Sychta B. Slownik gwar kaszubskich. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1967 - 1976. T. 1 - 7.

21. Етимологічний словник української мови. Київ, 1983 - Т. 1.

22. Демич В. Ф. Очерки русской народной медицины. Акушерство и гинекология у народа. СПб., 1889. Ч.2.

23. Barle J. Prinosi slovenskim nazivima bilja // Zbornik za narodni zivot i obicaje juznih Slavena. 1937. Knj. XXXI. Sv. 1.

24. Болтарович З. Є. Народне лікування українців Карпат кіця XIX - початку XX ст. Київ, 1980.

25. Militzer M., Schutze Т. Die Farn- und Blutenpflanzen im Kreise Bautzen // Letopis Instituta za serbski ludospyt. 1952. Cislo 1. I. dzelba. 1953. Cislo 1. II. dzelba. Nimorjadny zesiwk.

26. Рогович А. С. Опыт словаря народных названий растений Юго-Западной России, с некоторыми повериями и рассказами о них. Киев, 1874.

27. Бjeлemuh М. Од девет брата крв (фитоними и термини сродства) // Кодови словенских култура. 1996. Бр. 1.

28. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М., 1989 - 1991.

29. Сабадош І. В. Прояв народної єтимології в україських діалектних назвах флори // Дослідження лексики i фразеології говорів українських Карпат. Ужгород, 1982.

30. Adamenko S. Semantiska motiwacija serbskich rostlinskich mjenow // Rozhlad. 1998. Letnik 48. Cislo 9.

31. Cerny A. Mythiske bytosce luziskich Serbow. Budysin, 1898.

32. Skok P. Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Zagreb, 1971 - 1974. T. I-IV.

33. Пaнmuh З. Народна верованьа о билькама и животиньама у Штубику код Неготина // Расковник. 1996. Година XXII. Бpoj 83 - 84.

34. Radyserb-Wjela J. Serbske rostlinske mjena w dwemaj dzelomaj a sedmjoch stawach po abejcejskim rjedze. Cestny pomnik za serbskeho prirodospytnika njeboh Michala Rostoka, zestajal njeboh Jan Radyserb-Wjela, zrjadowal a za cisc pfihotowal Matej Urban. Budysin, 1909.

35. Hladka Z. Prenesena pojmenovani rostlin v ceskych dialektech. Brno, 2000.

36. Меркулова В. А. Очерки по русской народной номенклатуре растений. М., 1967.

37. Мызников С. А. Русские говоры Беломорья. Материалы для словаря. СПб., 2010.