В перестройке нуждаются сами метафизические основания биологии

Актуальные публикации по вопросам современной биологии. Биотехнологии.

NEW БИОЛОГИЯ


БИОЛОГИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

БИОЛОГИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему В перестройке нуждаются сами метафизические основания биологии. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2013-12-31
Источник: http://portalus.ru

Следить за мыслями великого человека - наука самая занимательная.

А. С. Пушкин

Классики - это те, которых все почитают, но никто не хочет читать.

Народная мудрость

Повод для написания этих заметок - долгожданное и радостное событие. Вышла в свет книга Александра Александровича Любищева "Линии Демокрита и Платона в истории культуры". Надеюсь, что читателям не нужно представлять ее автора - крупнейшего ученого ХХ века, великого биолога, замечательного философа, автора интереснейших работ по истории. Но чем сейчас может привлечь читателя книга, написанная в конце 60-х годов?

Главное сочинение жизни

"Она задумана, - пишет Любищев, - как главное сочинение моей жизни, резюмирующее все те мысли, которые накопились за несколько десятилетий достаточно напряженной работы".

Тогда, если согласиться с Пушкиным, она значительна уже тем, что содержит и своего рода творческую автобиографию великого биолога, и краткий, но в высшей степени интересный очерк пути, по которому Любищев, начав с размышления над частными, локальными темами систематики, двигался к рассмотрению все более общих и трудных проблем биологии в целом.

"Знакомство с наукой, - продолжает Любищев, - у меня началось очень рано - при определении насекомых в 1903 году, и уже эти ошибки в определении поставили меня перед лицом какой-то загадки. Начав работу как узкий специалист, дарвинист и сознательный нигилист типа Базарова, я постепенно расширял круг своих интересов и начинал сознавать необходимость пересмотра самых разнообразных и часто противоречивых постулатов, которые выдвигались как непреложные истины представителями разнообразных направлений, господствующих в тех или иных областях знания".

Любищеву, как он сам отмечал, "становилось все более и более ясным, что, во-первых, биология вообще, а в особенности так называемая "описательная биология", морфология и систематика требуют совершенного пересмотра тех положений, постулатов и аксиом, которые сознательно или бессознательно кладутся биологами при конструировании своих теорий". И один из первых объектов сомнений и критики - теория Дарвина.

Уже в работе, датированной, 1923 годом, он пишет: "Система может быть построена или на Платоне, или на Дарвине со Спенсером; построение системы из философии Дарвина оказалось иллюзией, надо строить систему, отрешившись от эволюционного подхода". В заключительной главе другой работы эта мысль развернута несколько более подробно: "...вид как идея; организмы - чистые формы; проблема целесообразности как частный случай мировой гармонии, все более теряющей утилитарный характер и все более приобретающей эстетический характер; красота как абсолютная реальность; развитие организмов как воплощение идеи, имеющей конечной целью торжество духа над материей; все это возрождение подлинного платонизма, главного и... единственного серьезного противника дарвинизма, понимаемого как философская система, а не только как эволюционное учение". Он отчетливо понял: дарвинизм нет смысла улучшать, исправлять, модернизировать и т.д., подобно тому как бессмысленно исправлять и улучшать птолемееву систему, добавляя к ней все новые эпициклы. В перестройке нуждаются сами метафизические основания биологии.

Именно поэтому Любищев, который на протяжении всей своей жизни работал над этой проблемой, поставил своей целью также показать, что - вопреки распространенному предрассудку о научной бесплодности идеализма - влияние платонизма на развитие европейской науки было весьма благотворным на протяжении всей ее истории.

В этом и состоит главная цель книги. Задуманная как широкий историко-научный очерк, она, кроме того, должна была послужить и своего рода философским введением, "пропедевтикой", к его многочисленным работам по философии биологии и метафизическим обоснованием поля основных научных интересов, и своего рода итогом, квинтэссенцией его разнообразнейших научных исследований.

Замысел, увы, был осуществлен лишь отчасти: написаны только главы, посвященные математике и астрономии. Но и то, что сделано, - сделано превосходно, с присущими Любищеву основательностью, эрудицией и блеском, и читается с неослабевающим интересом. Книга эта нужна и маститому ученому, и студенту, и старшекласснику.

Невостребованный классик?

И жизнь, ушедшая в слова,

Пускай останется жива.

Ф. Чирсков

Авторитет Любищева не вызывает сомнений, почитателям его нет числа, многие не прочь назвать его своим учителем и охотно расскажут о своей дружбе с Александром Александровичем. Но как же так? Главный труд жизни, итог многолетней титанической работы, издан только сейчас, спустя 25 лет после смерти Любищева и только благодаря самоотверженным усилиям профессора Бориса Ивановича Кудрина. (Интервью Б. И. Кудрина см. в N2 "НГ-науки" (в феврале 1998 г. - Ред.) Издан тиражом 500 (пятьсот) экземпляров.

Так в чем же дело? Поневоле возникает впечатление, что в нашем научном сообществе Любищеву на долгие годы была назначена роль некоего свадебного генерала. Роль его - молчаливо украшать почтенное собрание. Главное - молчаливо, чтобы не ровен час не сказать что-нибудь не к месту, что может и общество сконфузить, и на несомненные заслуги бросить тень.

Прошу понять меня правильно. Я меньше всего хочу кого-то в чем-то укорить, тем более обидеть. Меня меньше всего сейчас интересуют, так сказать, субъективные причины того, что произошло с научным наследием Любищева. Гораздо важнее назвать объективные факторы.

И в самом деле, за все долгие годы - время широчайшей известности Любищева - сборники его работ были изданы всего два раза, общий тираж не превышает 30 тыс. экз. Большая часть его научного наследия до сих пор покоится в архиве. Не изданы многие его интереснейшие работы. Не переиздана одна из важнейших работ - "О природе наследственных факторов". Список можно продолжать долго...

Главная причина этого кажущегося парадокса состоит, видимо, в том, что, несмотря на широкую известность и даже как бы приобщенность к некоторому сонму великих, Любищев - автор, не востребованный научным сообществом. А не востребован он потому, что остается в наиболее важных основаниях своего взгляда на мир современному научному сообществу глубоко чужеродным.

Охотно и много говорят об оригинальности его стиля мышления, восхищаются необыкновенной и энциклопедической широтой познания и интересов, отмечают поразительное трудолюбие и прочие несомненные таланты, но с гораздо меньшим энтузиазмом и как бы под сурдинку говорят об идейном центре, метафизическом ядре мировоззрения Любищева. Но это и понятно: Любищев - сознательный и последовательный продолжатель линии Платона. Апологии этой линии и посвящен главный труд Любищева. Поэтому Любищев оказывается в оппозиции к парадигме, господствующей в современной науке.

В чем же смысловое ядро этого противостояния? Где проходит демаркация двух линий ?

С легкой руки классика марксизма она была сведена к известной формуле о "первичности и вторичности". Но дело же, конечно, не только в этом.

Атомы и холоны

ОСНОВАТЕЛЬ материалистической традиции Демокрит, как известно, учил, что все в мире состоит из атомов и пустоты. Или: в мире нет ничего, кроме атомов и пустоты. Здесь не только утверждение о существовании предела делимости материи, но и важнейший метафизический принцип, согласно которому все сущее суть агрегаты различной степени сложности. Такой подход получил название редукционизма. Здесь любое целое в конечном счете сводится к сумме своих частей. Части предшествуют целому.

Тогда нужно считать, что живое есть очень, очень сложный агрегат, а сознание - некий феномен или, как сейчас принято говорить, системное свойство некоторых особо сложных систем, неожиданный результат пресловутого перехода количества в качество. Несколько огрубляя ситуацию, можно сказать, что подобно тому, как печень вырабатывает желчь, мозг генерирует сознание.

Платон предложил принципиально иной, холистический, взгляд на мир. Он, конечно, прекрасно понимал, что среди окружающих нас объектов агрегатов более чем достаточно. Но Платон постулировал существование таких уникальных бытийных объектов, принцип устройства которых прямо противоположен агрегатному. В них целое предшествует своим частям и определяет их свойства. Целостность, по Платону, - фундаментальное свойство, не сводимое ни к какому взаимодействию частей. Используя современные аналогии, можно сказать, что это такое же фундаментальное свойство материи, как и взаимодействия гравитационные, магнитные и т.д.

Объекты, в которых это свойство проявляется с наибольшей полнотой и наглядностью, Платон называл целое. По-гречески это слово звучит как холон. Здесь мы также можем привести современные аналоги: фотон, электрон, гравитон и т.д.

Нам важно понять, что суть утверждения Платона никак не сводится к маловразумительным диаматовским формулам о том, что "целое больше суммы частей" и т.д., которые именно в силу их невразумительности прекрасно вписываются в общий редукционистский контекст и служат ему лишь некими словесными финтифлюшками. В корне неверно думать, что целое - это некий предел, достигаемый сложной системой при бесконечном увеличении числа составляющих ее элементов и взаимодействий между ними. Утверждение Платона гораздо менее очевидно и гораздо более содержательно: в мире существуют такие объекты, целостность которых фундаментальна, изначальна, то есть несводима ни к какому взаимодействию.

В агрегатах целостность есть следствие взаимодействия. Нет взаимодействия частей - нет и целостности. В холоне целостность "первична", а то, что порой выглядит как взаимодействие, есть лишь корреляция поведения частей, в которых эта целостность проявляется. Один из возможных примеров - известное всем квантовое обменное взаимодействие, которое и делает молекулы устойчивыми.

Демонстрационным образцом холона для великого эллина служит живое существо. Космос есть холон холонов, сознание есть также холон.

Другой важнейший тезис платоновской философии - субстанциональность сознания, реальность "мира идей".

До сих пор в научном сообществе бытуют два стойких предрассудка.

Первый состоит в том, что научная картина мира может быть только редукционистской. Холизм антинаучен.

Согласно второму, прогресс европейской науки обусловлен последовательным применением редукционистской метафизики. Холизм терпим лишь как временный паллиатив.

В конце XIX века редукционистская метафизика была господствующей. Атомизм, механицизм, марксизм, дарвинизм, фрейдизм и т.д. - это лишь различные разработки темы Демокрита, проведенные с разной степенью последовательности и откровенности.

К концу ХХ века ситуация радикально изменилась и продолжает быстро меняться. Конечно, редукционизм еще очень влиятелен, но стратегические позиции его ослаблены. И тому есть серьезнейшие научные основания.

Существование фундаментально целостных объектов, холонов, доказано экспериментально. Это суть объекты квантовой физики. (Нелишне отметить, что именно те природные объекты, которые физики, экспериментально обнаружив, поначалу интерпретировали как демокритовские атомы, оказались на самом деле самыми первыми системами, проявлявшими свойства холонов. Так что правильнее говорить не атом водорода, а холон водорода и т.д.) Квантовая физика и есть первая и наиболее успешная холистическая научно-исследовательская программа, холизм в действии.

Другой важнейший тезис платоновской философии - субстанциональность сознания - также не является теперь антинаучным. В его пользу свидетельствуют как аргументы теоретической физики, так и результаты многочисленных психофизических экспериментов.

Итак, два важнейших тезиса платоновской метафизики - существование фундаментально-целостных объектов и реальность идеального получили солидное естественно-научное обоснование.

Значит ли сказанное, что под впечатлением этих фактов научное сообщество вот-вот согласится принять объективный идеализм в качестве метафизической основы научной картины мира?

Это рано или поздно произойдет, но еще очень не скоро. Ведь редукционизм еще очень влиятелен как раз в науках о живом, то есть именно в тех объектах, которые для Платона и были синонимом Целого. И хотя физики давно уже отошли в основаниях своей науки от Демокрита, редукционистские упования биологов на физику и химию не становятся со временем менее пылкими. Даже после того как физики достоверно убедились в реальности холонов, упования эти выглядят так же курьезно, как попытки создать вечный двигатель после открытия закона сохранения энергии. Жизнеспособной моделью холона может быть только другой холон.

Но вопреки "Гималаям фактов" (Любищев) большинство биологов рассматривают живое как очень, очень сложный автомат. Эволюция форм живого трактуется в духе дарвиновского учения как замысловатый результат случайных ненаправленных мутаций и естественного отбора. При всем том господство дарвиновского подхода не является абсолютным. Образованные биологи знают о существовании альтернативного дарвиновскому подхода к пониманию эволюции.

Это концепция номогенеза. В ее обоснование и развитие внесли вклад такие выдающиеся биологи, как Л. С. Берг, В. Н. Беклемишев, Д. Н. Соболев, С. В. Мейен. Следует учесть, что само понимание термина "номогенез" у перечисленных авторов было различным. И хотя Любищева нельзя отнести к безусловным сторонникам номогенеза в его берговской редакции, именно его работы составляют философский центр, вершину отечественной номогенетической традиции. Он отчетливо связал ее с платоновской метафизикой, линией Платона в науке и культуре.

Он понял, что застой в теоретической биологии и в том числе кажущаяся тупиковость проблемы эволюции обусловлена господством редукционистской парадигмы. Значит, необходимо обновить метафизические основания биологии в целом.

Метафизическая фокусировка

В платоновской традиции все сущее понимается как иерархия холонов. Отдельный организм, биоценозы различных уровней, все живое в целом и, наконец, Космос - суть холоны.

Как мы уже говорили, реальный коррелят философского понятия холон был найден среди квантовых объектов. Весьма содержательные модели холонов можно найти как среди других физических объектов (голограмма), так и математических структур (множество Мандельброта).

Голограмма обладает тем замечательным свойством, что в каждой достаточно большой ее части содержится информация о целом объекте.

И множество Мандельброта содержит в себе бесконечное число частей, повторяющих в масштабно уменьшенном виде все множество.

Значит, если мир есть Холон холонов, то в нем проницательный мыслитель имеет шанс найти такие феномены, в которых, как в фокусе, находят отчетливое отражение принципы мироустройства в целом.

Чтобы догадаться о форме Земли, нет необходимости совершать кругосветное путешествие. Импульсом к созданию теории относительности, в корне преобразовавшей наше представление о мире, послужили лишь несколько экспериментов, допускавших к тому же множество различных интерпретаций.

Итак, именно потому, что мир устроен как холон, и возможен этот удивительный феномен "метафизической фокусировки", когда частные, казалось бы локальные, научные проблемы могут выступать в роли experimentum crucis для выбора между различными натурфилософскими и метафизическими системами.

Не об этом ли говорят известные строки Уильяма Блейка:

В одном мгновеньи видеть вечность,

Огромный мир - в зерне песка,

В единой горсти - бесконечность,

И небо - в чашечке цветка...

Но ведь важно помнить и другое: необходим какой-то особый взгляд на мир, особая когнитивная оптика, чтобы среди груды необъясненных феноменов и дебрей противоречивых интерпретаций разыскать эти самые ключевые, фокусные точки. (Мир предстает отнюдь не в каждой, наугад взятой песчинке.) Способность найти их радикально зависит от принимаемой, казалось бы априори, метафизики. Психологи хорошо знают, что зрение - не только физиологический, но и психологически обусловленный процесс. Печально известен также и феномен концептуальной слепоты, когда за деревьями не видят леса.

Неоценимая (и неоцененная до сих пор) заслуга Любищева и состоит в том, что он предъявил научному сообществу целый кластер фундаментальных биологических проблем, которые подавляющее большинство его коллег считали или давно решенными или периферийными, малоинтересными. И здесь прежде всего следует вспомнить знаменитую любищевскую триаду: система - форма - эволюция.

Систематика - окно в онтологию?

Люди, львы, орлы и куропатки,

рогатые олени, гуси, пауки,

молчаливые рыбы, обитавшие

в воде, морские звезды и те,

которых нельзя было увидеть

глазом, - словом, все жизни,

все жизни, все жизни...

А.П. Чехов. "Чайка"

Как соотносятся проблемы систематики (и, в частности, вопрос о принципах построения Системы живых организмов), морфологии и теории эволюции? С точки зрения ортодоксального дарвинизма ответ предельно прост. Самой этой триады проблем не существует. Лишь эволюционная проблема реальна, все остальное - лишь частные второстепенные, соподчиненные к главной и единственно фундаментальной. Ведь форма и система - лишь эпифеномен эволюции.

По Дарвину, систематика вторична по отношению к филогении: генеалогическое древо - единственная и поэтому самая естественная система форм организмов. Спору нет, палеонтологическая летопись, то есть рассказ, как одни живые существа приходили на смену другим, читается как увлекательный роман, но ведь нельзя забывать и о том, что в ее основе два чрезвычайно простых или, если так можно выразиться, онтологически банальных фактора - слепой случай и естественный отбор. Больше за этим нет ничего, и по сути дела вид системы организмов не более наполнен смыслом, чем конфигурация трещин на стекле, где вся философия исчерпывается словами: "Так получилось..."

Поэтому большинство биологов законно полагали, что систематика - сугубо вспомогательная дисциплина, нечто сродни библиографии, и потому ее проблемы никак не могут быть проблемами первостепенной важности.

Любищев показал, что именно концептуальная слепота и не позволяет его коллегам видеть огромный массив данных, свидетельствующих как раз об обратном: форма и система обладают собственной имманентной логикой, не сводимой к эволюционной.

Это само по себе, конечно, выдающееся научное достижение, но Любищев сделал гораздо большее - он высказал и подробно обосновал казалось бы простую, но, как выяснилось, чрезвычайно глубокую и плодотворную идею: ответ на вопрос о том, как устроено множество форм живого, может служить важнейшим, если не решающим аргументом в понимании того, что есть эволюция, а значит, и сути живого, а значит, и в качестве солидного естественно-научного аргумента в многовековом споре линий Платона и Демокрита. (Систематика - окно в онтологию.)

Итак, обладает ли множество форм живого своей собственной, имманентной, несводимой к филогенезу логикой? Если нет - правы Дарвин и его последователи. Если да - то тогда есть серьезные основания думать, что система форм живого так же объективно существует, как объективно существуют, будучи укоренены в основных законах природы, множество элементарных частиц, множество химических элементов и веществ, множество кристаллических форм.

Тогда есть основания думать, что множество форм живого - не случайная коллекция результатов множества случайных и независимых процессов, а единый ансамбль, построенный по единому плану, гигантский гипертекст.

Можно тогда считать, что процесс эволюции представляет собой не порождение одних видов другими путем хаотических мутаций, а последовательное прохождение, ступенька за ступенькой, лестницы возможностей и параллельно с этим растекание по многомерному полю допустимых вариаций в границах одного эволюционного этажа.

Тогда эволюция - это не история создания (из ничего) новых форм, а последовательность заполнения вакансий, выявление уже существующего.

История Космоса выглядит тогда как единый, хотя и чрезвычайно неравномерный, процесс реализации возможных устойчивых форм материи - от самых первых элементарных частиц до Homo sapiens.

Так кто же прав - Дарвин или Любищев?

Фактов, подтверждающих несомненную правоту нашего соотечественника, более чем достаточно, и очень многие из них были хорошо известны самому Дарвину, подробно им описаны. Но именно развиваемая концепция не позволила великому биологу отнестись к ним с подобающей серьезностью. Огромный материал был собран биологами к концу ХIХ века и суммирован в классической книге Берга "Номогенез", многочисленных работах самого Любищева. Конечно же, мы должны упомянуть и эпохальное открытие явления гомологических рядов Николаем Ивановичем Вавиловым. Эта линия блистательно продолжена и в каком-то смысле завершена другим великим биологом Сергеем Викторовичем Мейеном. Обобщая открытие Вавилова, Мейен, в частности, показал, что в природе существует феномен множественного параллелизма. Или, как говорили древние, "Sapienti sat".

Итак, мы видим, что линия Берга - Любищева - Мейена и есть конкретная реализация линии Платона в современной биологии. Именно такой подход и может вывести проблему эволюции из того, казалось бы, безнадежного тупика, в котором она пребывает уже более полутора тысяч лет. Значит, те идеи, с развития которых Любищев начал научную деятельность, не только не устарели, но и доказали свою плодотворность. Будущее за ними.

И все-таки жаль, что книга, с рассказа о которой я начал статью, осталась не завершенной. Самую важную главу, ради которой она была задумана, автор, видимо, даже и не успел начать. Возьмется ли сегодня кто-нибудь продолжить тему Любищева? Ведь материала здесь более чем достаточно. Его хватит с лихвой для написания нескольких книг. Конечно, здесь мало одной добросовестности и эрудиции, здесь нужен особый талант "тайной свободы", которым Александр Александрович Любищев был наделен в переизбытке. Способности работать без всякой оглядки на казенную цензуру и общественное мнение, которое, как известно, страшнее пистолета.

Закончу статью ленинской цитатой, которую Любищев взял в качестве эпиграфа к своей замечательной книге: "Могла ли устареть за две тысячи лет развития философии борьба идеализма и материализма? Тенденций или линий Платона и Демокрита в философии?"

Нет, конечно! - Читайте Любищева!


Новые статьи на library.by:
БИОЛОГИЯ:
Комментируем публикацию: В перестройке нуждаются сами метафизические основания биологии

Источник: http://portalus.ru

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

БИОЛОГИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.