Исполняющаяся в эти дни годовщина попытки государственного переворота в СССР вновь возбудила общественное внимание к событиям августа 1991 года. За последнее время увидели свет многие публикации о тех днях, но в большей их части речь идет о том, что происходило в Белом доме и вокруг него. Гораздо меньше сведений о том, что делалось в другом лагере, как действовали и какой логикой руководствовались те, кто оказался на стороне ГКЧП.

Попытку ликвидировать этот пробел предпринял кандидат исторических наук генерал-лейтенант Л. Г. Ивашов, подготовивший рукопись книги "Маршал Язов: роковой август 1991-го". Автор длительное время работал рядом с бывшим министром обороны в качестве начальника Управления делами МО СССР, имел возможность наблюдать за эволюцией взглядов Д. Т. Язова, знакомиться с различными документами. Ныне Л. Г. Ивашов служит в Главкомате ОВС СНГ.

В этом номере мы начинаем публикацию фрагментов его книги, подготовленных специально для "Красной звезды". Разумеется, взгляд автора в чем-то субъективен. Его оценки, выводы, конечно же, нельзя воспринимать как истину в последней инстанции. В правовом смысле такую истину должны установить следствие и суд по делу ГКЧП. Рукопись же Л. Г. Ивашова, на наш взгляд, просто одно из свидетельств очевидца. Редакция готова предоставить страницы и для других авторов воспоминаний о событиях августа 1991 года.

ЧАСЫ в кабинете - тяжелые, напольные - пробили полночь. Наступало 21 августа. Смежил веки, но какой, к черту, сои. Минут двадцать все же побыл в комнате отдыха. Вернулся в кабинет. Молча постоял у рабочего стола, руками опершись на спинку кресла. Ни к кому не обращаясь, произнес: "Вмазался, ввязался в авантюру".

Зазвонила "кремлевка". На том конце провода просили разогнать толпу у Белого дома. В ответ твердое: "Я пацанов против пьяной толпы посылать не буду". На звонок по "ВЧ" потянулся к трубке, но отвечать не стал. А сказать несколько слов корреспонденту "Комсомольской правды" согласился. Журналист спрашивал, будут ли штурмовать Белый дом? Заявил: "Нет, не будут".

И вновь попытка уснуть, забыться, и вновь неудача. Стал, рассуждая вслух, объяснять причины, по которым присоединился к ГКЧП: "Союз разваливается, и предлагаемый проект Союзного договора тому способствует, никто не соблюдает Конституцию, кругом полнейшее беззаконие. Льется кровь, народ ждет голод, и никому до этого нет дела". Обратившись к стоявшему у телефонов офицеру, спросил: "Куда за годы перестройки девалось две трети золотого запаса? Кто отчитается?" Затем говорил о том, что партия рушится, а Генсек ведет себя как посторонний человек. При встречах с членами Политбюро и секретарями ЦК с улыбкой спрашивает: "Ну как, ваша партия еще не развалилась окончательно?"

Около 5 часов утра задремал минут на пятнадцать - двадцать. Поднявшись, включил телевизор, внимательно прослушал информационную программу Си-Эн-Эн. Речь я ней в основном шла о событиях в Советском Союзе.

Отпустил подремать порученца. Остался один...

Давая в мае 1991 года интервью итальянской газете "Джорно", Д. Т. Язов на вопрос, могут ли советские Вооруженные Силы совершить государственный переворот, ответил буквально следующее: "Предположение об "угрозе военного переворота силами армии" - надуманное и лишено всяких оснований". Однако не прошло и четырех месяцев, как события грянули, и немаловажную роль в них сыграли армия и ее министр. Естественен вопрос: лукавил ли Язов или переворот в его сознании произошел столь быстро?

Разочарование. На мой взгляд, так следует определить главную причину, заставившую министра обороны, уставника до мозга костей, выступить против Президента и Верховного Главнокомандующего. Разочарование, быстро прогрессировавшее, в самом Горбачеве и в той линии, которую он вел и которая, по мнению Д. Язова, провозглашенным некогда целям перестройки уже не соответствовала.

Оглядываясь назад, рискую предположить, что первая серьезная трещина в отношениях Язова и Горбачева обозначилась при рассмотрении вопроса о выводе советских войск из Венгрии и Чехословакии. Министерство обороны внесло предложение осуществить вывод в течение 4-5 лет: их едва хватило бы на обустройство выводимых соединений и частей, строительство жилья. Казалось, предстояли долгие, кропотливые переговоры...

В феврале 1990 года в Будапеште проходило очередное заседание рабочих групп по выработке проекта соглашения. В 10 часов утра советские представители заняли рабочие места, чтобы продолжить постатейное согласование. Венгры задерживались. Через 15-20 минут они наконец появились с радостными улыбками: в Москве только что определены сроки вывода - в течение года. Соглашение будет подписано 10 марта.

Как оказалось, решение было принято в узком кругу, на совещании нескольких членов Политбюро. Язов ехал на него, что называется, во всеоружии - с планами, расчетами, картами. Даже обзор зарубежного опыта подобных ситуаций приготовил. Но оказалось, вопрос был предрешен: Политбюро решило, что важнее поддержать Венгерскую соцпартию на предстоявших выборах и для этого дать согласие на спешный вывод войск.

Еще факт. Начавшийся в республиках "парад суверенитетов" привел к тому, что в Прибалтике, Молдове, Грузии части Советской Армии иначе, как оккупационными и не называли, зато как грибы после дождя росли незаконные вооруженные формирования. Д. Язов неоднократно ставил в известность руководителей республик, докладывал Президенту о дискриминации "людей государевых". Вот лишь краткий перечень таких докладов за последние полтора года:

8.01.90 - в ЦК КПСС о националистических проявлениях в Грузии; 15.02.90 --в Президиум Верховного Совета СССР о нарушении избирательных прав в Литве; 10.06.90 - Председателю Верховного Совета СССР об обстановке вокруг гарнизонов в Армении и Азербайджане; 14.02.91 - Президенту страны о положении в НКАО; 11.05.91 - Президенту об обстановке в Литве.

А Президент? Как ни прискорбно, у Горбачева, высшего должностного лица страны, был один, проверенный путь ответа на тревожные сигналы от министра обороны: "Разослать членам Политбюро ЦК КПСС", затем - "Членам Совета Безопасности", реже - главе правительства, где челобитные Язова воспринимались как информация к размышлению и мирно оседали в канцеляриях. Впрочем, иногда дело выливалось в указы, например, о роспуске незаконных вооруженных формирований. И что же? Не имея, очевидно, ни настойчивости, ни рычагов влияния, Горбачев так и не добился его исполнения. Язова, с юных лет привыкшего к тому, что уж если приказано, то должно быть непременно исполнено, все это потрясало до глубины души.

Потрясало не его одного, к 1991 году от Михаила Сергеевича ушли практически все, с кем начинал он перестройку. Язов все же верность президенту сохранял. Когда в июне 1991 года собравшиеся в Москве накануне Пленума ЦК КПСС командующие войсками округов и флотами стали нажимать на министра обороны, а генерал-полковник А. Макашов прямо потребовал принять заявление о недоверии Президенту СССР, Дмитрий Тимофеевич резко одернул выступавших, сказав при этом: "Вы что, из меня Пиночета хотите сделать? Не выйдет". Тем не менее, думается, это давление даром не пропало, зарубка в памяти осталась.

Удивительно противоречив оказался подбор Горбачевым последней команды, с помощью которой он пытался удержаться у власти и хоть что-то сделать для удержания Союза от окончательного развала. Главные фигуры в руководстве были более консервативны, чем президент, и более прямолинейны. Пока они демонстрировали показное единство, поддержку шефа, но как долго это могло продолжаться?

2 марта 1991 года Михаил Сергеевич отмечал свое 60- летие. Накануне он возвратился из поездки в Белоруссию, выглядел усталым. Тем не менее, хотя был и субботний день, приехал в Кремль и в своем кабинете принимал поздравления. Его жда. ли Лукьянов, Янаев, Павлов, Язов, Крючков, Пуго, Кравченко. А. И. Лукьянов зачитал поздравление Верховного Совета СССР, Министр обороны вручил Верховному Главнокомандующему прекрасной работы кавалерийскую шашку, шутливо заметив при этом, что коня выпишет А. И. Лукьянов...

Поздравляя юбиляра, все заявляли о своей поддержке его курса, но намекали на необходимость большей решительности, информировали о действиях и планах демократов. Для каждого из присутствующих перспектива распада Союза означала крушение личной карьеры, потому они позволяли себе выступать за более жесткий курс, чем юбиляр.

Что связывало Язова с будущими гэкачепистами? Как ни парадоксально - практически мало что. Вице- президент? "К сожалению, я не знал Янаева, я практически просто поддержал все это, не вдаваясь в подробности", - признавался сам маршал. Премьер- министр? С В. Павловым, кроме как на заседаниях Кабинета министров практически не встречались. То же самое можно сказать об О. Шенине, В. Болдине, не говоря уже об А. Тизякове и В. Стародубцеве. Несколько ближе по рабочим контактам были В. Крючков и Б. Пуго. Вне службы, однако, не контактировали, дружеских или хотя бы приятельских отношений не поддерживали. "Он до сих пор не может понять, как получилось, что он оказался в этой компании", - поведала жена Язова, Эмма Евгеньевна, после одного из свиданий с мужем в "Матросской тишине".

О том, что министр обороны не во всем разделял взгляды членов ГКЧП, держался "особняком", на слушаниях в российском парламенте в феврале 1992 г. говорил и Главком Объединенными Вооруженными Силами СНГ маршал авиации Е. И. Шапошников (напомним, в дни путча он возглавлял Военно- Воздушные Силы). Когда Язов пригласил Шапошникова к себе 20 августа, коллеги Главкома ВВС предупреждали, что "ты, мол, оттуда уже не придешь". "Наверное, все так бы и случилось, - заметил Евгений Иванович, - если бы Язов был до конца с ГКЧП". А так, как известно, все обошлось.

(Продолжение следует).