Со дня рождения Федерико Гарсиа Лорки минуло 100 лет
Жизнь замечательных людей (ЖЗЛ). Биографии известных белорусов и не только.
О Федерико Гарсиа Лорке сказано и написано у нас больше, чем о любом испанском поэте двадцатого века. На русском языке первый его сборник вышел в военном 1944 году, через восемь лет после гибели поэта. В сознание русского читателя он вошел как трагедия, как жертва нечеловеческого преступления: близ родного города Гранада на рассвете 19 августа 1936 года он был расстрелян командой фалангистов рядом с учителем и двумя цыганами-бандерильерос. "Они не убивают поэтов", - сказал Федерико, возвращаясь в Гранаду перед самым ее захватом.
У нас лучше других знают, что именно с них и начинают.
Этот факт, вызывающий у россиян прямые или подспудные ассоциации с гибелью многих русских гениев (Гумилев, Мандельштам, Клюев), неизменно влияет на понимание его стихов, несколько видоизменяя их суть. Впрочем, если следовать мысли Хорхе Луиса Борхеса, каждый читатель - тот же Пьер Менар, ставший автором "Дон Кихота" одним только актом прочтения великого романа: ведь за время, проходящее между созданием текста и его встречей с читателями, к смыслам сказанного прирастает немало новых смыслов. Хотя для того, чтобы новые смыслы нарастали, надо, чтобы это были произведения Сервантеса и Лорки.
Как большинство крупных испанских поэтов нашего века, Лорка - андалусец. У него был акцент южанина, и он любил говорить, что происходит из "Гранадского царства", что родился "в самом сердце Гранадского Дола". Нет Лорки без слов и понятий, связанных с историей и реалиями этой испанской провинции. Чтобы его переводить, надо знать не просто испанский язык, а испанский язык Андалусии, видеть не только текст, но и породившее этот текст пространство. Лорка "вещественнее", чем он предстает в некоторых романтизированных клавирах. Это не значит, что он абсолютно прозрачен, исследователи до сих пор расшифровывают некоторые его строки, но этот его магический реализм не от зауми, а от магического устройства хрусталика.
Три года назад с гранадским поэтом Антонио Карвахалем мы ехали из Гранады в крепость Моклин. Кивнув на тянувшуюся вдоль дороги масличную рощу, он спросил, понимаю ли я смысл начальных строк стихотворения Лорки "Пейзаж" (в дословном переводе на русский: "Поле / олив / открывается и закрывается, / как веер").
Все переводчики Лорки "вышли" из четырех переводов Марины Цветаевой, в том числе - дивного перевода этого стихотворения:
Масличная равнина
распахивает веер,
запахивает веер.
То, что я скажу, отнюдь не критика в адрес великой Марины Цветаевой (вот бы ей вместо меня сидеть рядом с Антонио Карвахалем), а объяснение мира Лорки: по мере движения автомобиля перед взглядом то открывались, то закрывались сквозные просеки в симметрично посаженных оливах. Масличная роща, распахивающая и запахивающая веер, - образ женщины. Масличная роща, раскрывающаяся и закрывающаяся, как веер, - реальный андалусский пейзаж.
А "Неверная жена", на которой "попались" все переводчики (и я в том числе - в первом варианте своего перевода)! В этом романсе цыган, который увел красавицу к реке и, к ее удовольствию, совершил то, что совершил, обижается: дескать, говорила, что невинная (в наших переводах), а на деле - замужем. Неужто опытный парень не знал, с кем он был? Обижается... Это мы, переводчики, не знали, что "mozuela" ("девчушка") в Андалусии означает "холостая". Она не говорила, что невинна, она сказала, будучи замужем, что холостая. (Ниже - мой новый перевод этого романса, не входивший ни в один из сборников Лорки на русском языке).
Замечательно определил его значение для Испании Дамасо Алонсо: "Тот, кого ждали, кто был необходим, кто должен был быть". Вечно юная вечность - возраст родившегося 5 июня сто лет назад Федерико Гарсиа Лорки.
Федерико ГАРСИА ЛОРКА (1898-1936)
Из "Цыганского романсеро"
(1924-1927)
Неверная жена
Я думал, она холостая,
когда на берег со мною
она пошла, а выходит,
что был я с мужней женою...
Та ночь была ночь Сант-Яго,
и это не я затеял.
Едва фонари погасли,
- сверчки просверкали в темень.
Ее дремавшие груди
на выходе из селенья
прянули мне в ладони
гроздями свежей сирени.
Ее крахмальные юбки
меня в тиши оглушали,
- словно бы десять лезвий
скользили по шелковой шали.
Стряхнув серебро, деревья
взмывали в небо, как свечи,
и лаял в тысячу глоток
глухой горизонт в заречье.
Продравшись сквозь ежевику,
сквозь камыш и крушину,
я выемку сделал - и принял
распавшихся кос лавину.
Я галстук снял, а она
- юбки свои и браслеты,
я снял ремень с кобурой,
она - четыре корсета.
Ни раковины, ни нарды
с ее не сравнятся кожей,
так и луна не мерцает
на окнах ночью погожей.
Бедра ее ускользали,
как спугнутые форели,
- то источали мерцанье,
то мертвенно цепенели.
По лучшей в мире дороге
скакал я из ночи в утро
без шпор и удил на крепкой
кобылке из перламутра.
Рассказывать я не стану,
о чем мне она шептала.
По мне, такое мужчинам
выбалтывать не пристало.
Ее от реки увел я
всю в поцелуях и в иле.
Под свежим утренним ветром
кувшинки шпаги скрестили.
Я вел себя, как мужчина
из цыганского рода,
- и подарил ей шкатулку,
атласную, цвета меда.
Но только в нее влюбляться
тогда у реки не стал я.
Зачем говорить ей было
замужней - что холостая...
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1432121377 в базе LIBRARY.BY.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций