Вальтер Хальштейн

О Вальтере Хальштейне широкой публике у нас известно немного. В лучшем случае то, что его именем названа внешнеполитическая доктрина ФРГ, призванная предотвратить установление дипломатических отношений с ГДР¹. Не случайно вышедшая в Германии в 1995 г. книга называется "Неизвестный европеец"². А ведь именно Хальштейн вел первые переговоры по европейской интеграции - о создании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Он был первым статс-секретарем в Ведомстве канцлера и в Министерстве иностранных дел ФРГ и де-факто руководил этим министерством до назначения министром Генриха фон Брентано. Он был избран первым президентом Европейской комиссии, и его можно считать создателем Общего рынка и знаменитой и столь часто критикуемой в настоящее время брюссельской бюрократии. Хальштейн любил повторять: "Европейская интеграция - это мое хобби". В 1997 г. в ФРГ был создан институт имени Вальтера Хальштейна, но до сих отсутствует его полноценная биография даже на немецком языке³.

Согласно семейной легенде, протестантская семья Хальштейнов обязана появлением в Германии шведскому солдату, не захотевшему после окончания Тридцатилетней войны возвращаться домой и осевшему в Оденвальде. Вальтер Хальштейн родился 17 ноября 1901 г. в Майнце⁴. Он был вторым сыном Якоба и Анны Хальштейн (урожд. Гайбель). Хальштейны не были состоятельными людьми и этим определялись в последующем жизненные установки Вальтера. Родственники со стороны отца занимались сельским хозяйством, а со стороны матери были ремесленниками. Хальштейн-старший, первым в семье ставший чиновником, работал на государственных железных дорогах Гессена и рейхсбане, добивался жизненного благополучия самостоятельно и воспитывал детей в духе трудолюбия и внутренней дисциплины. Вальтер восхищался его одаренностью, прилежанием и прямолинейностью⁵. О своей матери он отзывался впоследствии как об "очень внимательной женщине"⁶. Брак родителей был, в его представлении, гармоничным. Отец ограждал детей от увлечения политикой. События первой мировой войны практически никак не отразились на мировоззрении Вальтера.

Синдеев Алексей Александрович - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН.

Он учился в гимназиях в Дармштадте и в Майнце. В то время его интересовали история Германии и личность О. Бисмарка, он также увлекался теми предметами, которые заставляли размышлять и тренировать логику. Очевидно, что отец и особенно мать сделали все от них зависящее, чтобы Вальтер получил хорошее образование и воспитание. Способности, трудолюбие и характер помогли ему быстро добиться успехов. Сотрудники позднее звали его за глаза неваляшкой, видя, что, какое бы событие, будь то личное несчастье или профессиональная неудача, ни произошло в предыдущий день, их шеф на следующий день как ни в чем не бывало будет сидеть за столом в бюро и работать. Есть свидетельство о том, что иногда в воспитании Хальштейна применялись и методы физического воздействия. Протестанское стремление быть лучшим и бережливость, доходящая до скупости, оказывали влияние на него в течение всей жизни. В 1953 г. в гостевом доме американского президента он выставил обувь для чистки. Служитель же выбросил ее, настолько она показалась ему изношенной. В Бонне он снимал небольшую служебную квартиру, за которую платил всего 52 марки в месяц. Правительство выделяло ему как статс-секретарю на эти цели 200 марок. Хальштейн, таким образом, экономил 148 марок в месяц⁷.

В 1920 г. он сдал выпускные экзамены в гимназии и начал изучать право и государственное управление в университетах Мюнхена, Берлина и Бонна. Стоит согласиться с Т. Фрайбергером в том, что "желающий понять Хальштейна должен в первую очередь понять его как ученого"⁸. Хальштейн учился в университете в период Веймарской республики, когда профессия юриста считалась важной для общества и уважаемой. Ему повезло слушать лекции многих выдающихся юристов Германии и общаться с ними. Он сознавал себя продолжателем лучших традиций немецкой юриспруденции. Убеждение, что юриспруденция может урегулировать многие конфликты и создать условия для успешной деятельности общества, сформировалось у него на студенческой скамье. Политика - в отличие от науки - все еще мало интересовала Вальтера Хальштейна. В 1923 г. он выдержал первый квалификационный экзамен, а два года спустя защитил кандидатскую диссертацию. Благодаря поддержке Эрнста Рабеля и Мартина Вольфа, которых позднее, как евреев, нацисты лишили возможности преподавать, Хальштейн был назначен сначала научным ассистентом, а потом ассистентом юридического факультета Берлинского университета. В 1927 г. он получил должность референта по правовому регулированию рынка ценных бумаг в Институте иностранного и международного частного права Общества Карла Вильгельма, а в 1929 г. защитил докторскую диссертацию по акционерному праву. В возрасте 28 лет его пригласили на работу профессором в университет Ростока⁹. Приход к власти национал-социалистов застал Хальштейна в этом городе.

Исследователям не удалось прийти к единому выводу о его отношении к нацистам. В литературе можно встретить историю о событиях 1934 года: Хальштейн помог Э. Герстенмайеру, будущему спикеру бундестага и члену Христианско-демократического союза, а тогда студенту теологии, приостановить расследование по поводу нарушения дисциплины, и тот смог продолжить учебу. Герстенмайер открыто спорил с одним из местных руководителей НСДАП. Национал-социалистический союз доцентов при переходе Хальштейна в 1941 г. на работу во Франкфурт-на-Майне высказал сомнения в его лояльности, хотя кандидат на должность состоял в обязательных для того времени общественных организациях и в 1934 г. принес присягу Гитлеру¹⁰. Во Франкфурте-на-Майне Хальштейн стал директором Института сравнительного права. В 1945 г. он описывал свое отношение к национал-социализму следующим образом: "Во всем, что являлось для национал-социализма существенным, я с первого дня

увидел несчастье для немецкого народа: в первую очередь, в расовом учении, в планомерном использовании "восстания масс", в нигилистическом поклонении власти как высшему принципу... Плачевный крах почти всех свободомыслящих сил нашей конституционной жизни глубоко разочаровал меня"¹¹. Однако возможности активного сопротивления режиму он как ученый-юрист не видел. В его представлении, такое противодействие окончательно разрушило бы еще работавшие механизмы правовой системы. К тому же политическая деятельность не являлась для него приоритетной. Хальштейн посвятил себя научной и учебной работе. Студенты считали его хорошим преподавателем, хотя посредственным лектором. Сдать ему экзамен означало для многих пройти через муки ада¹².

В августе 1942 г. Хальштейна призвали на военную службу. Он еще в 1935 г. добровольно заявил о желании служить и обучался для этого на специальных курсах. Воевал Хальштейн в Нормандии, где 26 июня 1944 г. попал в американский плен. В Нормандии он воспользовался возможностью совершенствоваться во французском языке. С того времени у него установились дружеские отношения с одной французской семьей, поддерживаемые и после войны. Летом 1944 г. Хальштейна отправили в США в лагерь для военнопленных "Camp Como" (штат Миссури). Там он предложил организовать "университет", и американские военные власти поддержали эту инициативу. По всей видимости, у Хальштейна установились неофициальные контакты с американскими спецслужбами, так как прямой контроль над деятельностью этого "народного университета" практически отсутствовал. Около 400 из 1000 немецких офицеров, находившихся в лагере, посещали занятия. После возвращения в Западную Германию Хальштейн сумел добиться того, чтобы результаты их обучения были признаны в немецких университетах. В преподаваемых программах повышенное внимание уделялось американской истории и американским ценностям. Анализируя послевоенное развитие Германии, Хальштейн был убежден, что денацификация сама по себе не может рассматриваться в качестве средства построения демократии; для этого, с его точки зрения, должно было "состояться позитивное строительство в духе свободы"¹³, способы которого он не называл.

В начале 1945 г. Хальштейн начал осваивать программу Fort Getty Administrative School - заведения, созданного для подготовки новых управленческих кадров Германии. Такие политики, как Хальштейн, оказались связанными в течение всей своей жизни с Америкой. Один из военнопленных вспоминал, что отбор в подобные школы "проходил на основе документов... Выбирались по возможности те, от кого можно было ожидать, что они на родине будут действовать в духе примирения и понимания... Мы, немцы, не чувствовали себя более оторванными от остальной западной цивилизации и узнали общие обязанности, которые связывают людей на всей Земле"¹⁴. Возможно, именно тогда у Хальштейна и сформировалось твердое убеждение, что западный мир - "носитель общей культуры, а отдельные культуры представляют собой его разновидности (Spielarten)"¹⁵. В ноябре 1945 г. Хальштейн вернулся в Германию и, не встретив никаких трудностей при критикуемой им процедуре денацификации, посвятил свои усилия возрождению университета во Франкфурте-на-Майне¹⁶, а в апреле 1946 г. стал его ректором. В 1948 - 1949 гг. Хальштейн вновь отправился в США, теперь уже в качестве приглашенного профессора. В 1948 г. он принял участие в Гаагском конгрессе европеистов, где, по-видимому, познакомился с К. Аденауэром.

Хальштейн пользовался авторитетом у коллег: его избрали председателем конференции ректоров южногерманских университетов. Можно предположить,

что именно опыт, полученный в этой должности, побудил его серьезно задуматься над перспективой политической деятельности¹⁷. Хальштейн много сделал для того, чтобы Федеративную Республику приняли в ЮНЕСКО. Он возглавлял немецкую комиссию ЮНЕСКО в мае 1950 года¹⁸. Неудивительно, что федеральный канцлер Аденауэр поставил его во главе западногерманской делегации на переговорах по плану Р. Шумана, целью которого было объединить европейские уголь и сталь¹⁹. Решение о назначении было принято 16 июня 1950 г. по рекомендации профессора университета Женевы В. Рёпке, которого Аденауэр высоко уважал²⁰. Рёпке, отказавшись по состоянию здоровья возглавить западногерманскую делегацию в Париже, порекомендовал канцлеру Хальштейна, своего ученика²¹. Как полагают современники, на Аденауэра также могли произвести впечатление деловитость Хальштейна, его убежденность в перспективах европейской интеграции, лишенная излишней горячности²², а за время работы на посту главы делегации канцлер оценил его исполнительность и личную преданность. Назначение Хальштейна оказалось неожиданным для политиков и министерских чиновников. Конечно, его знали, и многие предполагали, что ректор Франкфуртского университета отправится в США во главе комиссии по картелям, так как у него были "отличные отношения" с американцами.

Представления Хальштейна и Аденауэра об интеграционном процессе во многом совпадали. Оба считали, что цель Западной Германии после тотального поражения, о котором часть немецкого населения уже успела забыть, заключена в восстановлении "отношений доверия" с соседями. Внешняя политика, по мнению Хальштейна, должна быть направлена на построение демократии²³ и свободы на Европейском континенте. Относительно европейской идеи Хальштейн заметил: она - "самая большая практическая (выделено мною. - А. С.) политическая идея, которой характеризуется наше время". Хальштейн - убежденный европеист и федералист. В ходе интеграции, полагал он, государства-участники стремятся к "европейскому отечеству" через "организационное единство Европы". Для этого им необходимы наднациональные органы власти, над созданием которых он и работал. Как и Аденауэр, Хальштейн считал национальный суверенитет устаревшим феноменом. Послевоенный мир, утверждал он, "стремится к сообществам, к союзам и к кооперации, к свободному партнерству в свободных сообществах"; он является в первую очередь интеграционным образованием. Не случайно в записке от 4 октября 1951 г. Хальштейн утверждал: внешняя политика федерального правительства не может разделяться на европейскую и иную. Европейская политика - это основа немецкой внешней политики²⁴. Европейским наднациональным органам власти предстояло выполнять, по мнению Хальштейна, две функции: поддерживать интеграцию посредством исполнения собственного мандата и развивать ее, добиваясь новых полномочий.

Министерство экономики ФРГ в 1950 г. не смогло из-за задержки с формированием западногерманской делегации подготовить соответствующие инструкции; делегация выехала, как того и хотел федеральный канцлер, не имея на руках мнения министерских чиновников²⁵. Политические вопросы на переговорах по Евронейскому объединению угля и стали решались напрямую между Аденауэром и Хальштейном. Многим чиновникам не нравилось, что переговорщики действовали не через официальных западногерманских представителей за границей. Хальштейна в новой роли сначала встретили с большим недоверием²⁶. Он в свою очередь с осторожностью, но и с воодушевлением вступил в переговоры в Париже. Осторожность объяснялась как отсутствием политического опыта, так и тем значением, какое мог иметь успех переговоров для Западной Германии, а также необходимостью сработаться с

Жаном Монне, инициатором плана объединения европейского угля и стали и главой французской делегации. Впрочем, тот сначала не предоставлял Хальштейну возможности проявить себя. Особенность стиля Монне заключалась в продолжительных беседах с западногерманской делегацией, на которых он старался информировать партнеров о сути предложений и согласовывать позиции. Возможно, уже в рамках тех франко-германских неформальных бесед и закладывались основы будущего сотрудничества двух стран в интеграционном процессе. Воодушевление определялось сознанием ответственности и убежденностью в том, что принципы создаваемой организации представляют собою "революцию мирными средствами"²⁷. Французы для контроля над важнейшими секторами западногерманской промышленности в рамках ЕОУС стремились добиться создания одного наднационального исполнительного органа власти (так называемого Верховного органа), который хотел возглавить сам Монне. Нередко в литературе не учитывается тот факт, что единого понимания сути создаваемой организации и ее институциональной структуры у государств, начавших переговоры, не было. Например, итальянцев интересовали проблемы модернизации национальной сталелитейной промышленности; бельгийцев - соблюдение заключенных ранее торговых соглашений. Большинство участников вначале вообще не понимало предложение Шумана и Монне; со стороны малых стран преобладало желание не допустить объединения крупных держав - ФРГ и Франции. Бельгийцы интерпретировали Верховный орган как некий банк, в котором можно занять деньги. Нидерланды высказались за усиление роли правительств в формирующейся организации; Верховный орган мог, с их точки зрения, получить право контроля только после переходного периода, против чего Монне категорически возражал. В условиях отсутствия единства мнений способность Хальштейна просто и четко формулировать сложные юридические формулы способствовала достижению компромисса. Требование равноправия со стороны малых стран усиливало позицию ФРГ, потому что равноправие малых стран означало в итоге и равенство немцев²⁸.

Хальштейн, с одной стороны, был одним из инициаторов ограничения французского влияния путем образования парламента в рамках ЕОУС и наделения его широкими полномочиями, добивался превращения его в настоящий "европейский орган власти". Хальштейн считал, что благодаря интеграции в секторе угля и стали быстро возникнет конфедерация, поэтому представительство национальных структур (например через делегирование национальных депутатов в Европейский парламент) легитимно²⁹. Согласованная позиция Монне и Хальштейна, с другой стороны, позволила придать интеграции наднациональный, независимый от национальных государств характер, так что Совет министров, создаваемый по инициативе стран Бенилюкса, не был поставлен над Верховным органом (исполнительным органом власти). В целом на переговоры ушло меньше года. При этом работа с комитетами бундестага также легла на плечи Хальштейна. Подписание договора о создании Европейского объединения угля и стали состоялось в Париже 18 апреля 1951 года. Немецкая сторона настояла на включении в официальный документ переписки между Францией и ФРГ, в которой проблема Саара признавалась неурегулированной. Договор о ЕОУС вступил в силу 25 июля 1952 года. Еще до завершения переговоров федеральный канцлер, ценивший Хальштейна, назначил его 6 августа 1950 г. статс-секретарем в Ведомстве канцлера, а после формирования МИДа - статс-секретарем в это министерство. Хальштейн договорился с Аденауэром, что не оставит профессорскую работу во Франкфурте-на-Майне. Новый статс-секретарь, очевидно, еще не был уверен, что его политическая карьера будет продолжительной.

В 1951 г. Хальштейну исполнилось пятьдесят лет, возраст, в котором, по его мнению, настоящий мужчина должен жениться. Он был сдержан в обще-

нии с женщинами, но отнюдь не вел пуританский образ жизни. Некоторые эпизоды его частной жизни становились известны прессе. И вот статс-секретарь Хальштейн стоял перед выбором: обременять себя семейными заботами или строить политическую карьеру, реализовывать мечту построения единой Европы. Между тем практически параллельно с переговорами по ЕОУС начались переговоры о создании европейской армии, Европейского оборонительного сообщества (ЕОС, или план Р. Ж. Плевена). Хальштейн хотел реализовать концепцию, предусматривавшую образование федеративного сообщества европейских народов, в котором имелась бы своя армия. Он верил, что вскоре будут созданы федеративные структуры, начнется новый, наднациональный этап европейской государственности. Несмотря на последующие трудности и неудачи, эта вера сопровождала его всю жизнь. Она заменила ему семью. Учеба, война, научная карьера, загруженность серьезными государственными делами, а также опасение радикально изменить жизнь привели к тому, что семью он так и не создал, хотя потребность в ней всегда имел. В этом отношении Хальштейн был несчастлив. Замечали, что он охотно играл с детьми друзей, терпел их шалости и выходки. Была, очевидно, и еще одна причина отказа от семьи - выработавшаяся после многих лет лишений любовь к комфорту. О. Ленц, возглавлявший Ведомство канцлера, вспоминал, что, возвращаясь из Люксембурга, смог купить билет на поезд во Франкфурт-на-Майн, но не получил купе, и, узнав, что в поезде едут Т. Бланк и Хальштейн, попросился к ним. Бланк согласился сразу, а вот Хальштейн, по словам Ленца, отреагировал раздраженно. Т. Делер, один из ведущих либералов, назвал Хальштейна "мужчиной без сердца и страсти"³⁰ и, думается, ошибся. Страсть у Хальштейна была: она состояла в тщеславной, может быть, потребности сыграть историческую роль, принимать решения, изменяющие судьбу Европейского континента. Будучи ученым, он и мечтать не мог об этом.

11 августа 1950 г. Совет Европы по инициативе У. Черчилля рекомендовал создать европейскую армию. Западногерманскую делегацию на переговорах по ЕОС возглавил сначала Хальштейн, а с лета 1951 г., когда его сменил Теодор Бланк, Хальштейн давал делегации инструкции, обеспечивал ее взаимодействие с Ведомством канцлера, другими министерствами. Его задачи, таким образом, усложнились. О том, что для него была важна судьба западногерманской армии, свидетельствует следующий факт. 27 февраля 1951 г. Хальштейн потребовал ограничить допуск к информации по плану Плевена. Он хотел, чтобы каждую неделю в Бонн приезжал представитель западногерманской делегации и докладывал о результатах. Интересам ФРГ, по его мнению, отвечало создание собственных военных сил, действующих под эгидой НАТО или в составе европейской армии. Подготовительного периода, как то было на переговорах по плану Шумана, в этом случае не понадобилось. Немецкая сторона настаивала на комплектовании дивизий из представителей одной национальности. Французы, по всей видимости, были меньше заинтересованы в достижении высокой боеспособности будущей европейской армии: ведь управление многоязычными формированиями, естественно, не могло быть эффективнее. Немцы были не согласны с мнением Шумана, что к ним нужно относиться по-иному, потому что у них отсутствовала собственная армия. Хальштейн хотел вести переговоры таким образом, чтобы было понятно: еще не решено, как произойдет военная интеграция немцев - через атлантическую оборону или через план Плевена³¹. Он просил Бланка уточнить в Париже вариант присоединения Западной Германии к европейской армии, если другие государства-участники этой будущей армии (кроме Франции) поддержали бы первоначальное вступление ФРГ в НАТО. Франция, полагал Хальштейн, может в этом вопросе оказаться в изоляции. Если же французы уступят, то американцев и

британцев в Бонне удастся переубедить и они также поддержат членство ФРГ в НАТО³². Характерно, что в порядке подготовки к противостоянию составлялся список "прегрешений" Франции начиная с 1949 года³³. Ни Аденауэр, ни Хальштейн не рассматривали Францию как безукоризненного партнера, а ФРГ как бесправного участника переговоров. Попытка нажима на Францию на переговорах менее чем через три года после войны - свидетельство изменения представлений политической элиты Западной Германии. После сложных переговоров в мае 1952 г. в Париже договор о ЕОС был подписан.

Многие исследователи утверждают, что вплоть до 1954 г., то есть до провала плана Плевена в Национальном собрании Франции, Хальштейн верил в его успех. Документы свидетельствуют об обратном. Хальштейн не считал этот план приоритетным в интеграции. Более того, он выступал "за ранжированные внешнеполитические цели" страны, предложив расположить их в следующей последовательности: Эйзенхауэр и Америка; Петерсберг, то есть переговоры об изменениях в Оккупационном статуте; и лишь затем - план Плевена. Вопрос построения европейской армии стоило, с его точки зрения, серьезно обсуждать только после получения суверенитета. Петерсбергские переговоры в случае их неудачи предполагалось использовать в качестве дополнительного аргумента: западногерманская сторона не имеет полномочий принимать решение о европейской армии. Это, однако, не означало, что Хальштейн не стремился добиться реализации подписанного договора. Несмотря на то, что проблемы с планом Плевена были очевидны, Хальштейн запретил работать над альтернативными проектами, которые помогли бы его ратификации, изменив в пользу французов достигнутое на переговорах о ЕОС³⁴. Очевидно, в случае провала плана создания европейской армии возможность вступления в НАТО считалась более важной, чем сохранение "ослабленного" варианта ЕОС, исполнение которого могло произойти и на пути сближения с восточноевропейскими странами.

Интеграционный метод Хальштейна заключался в максимально быстром продвижении к европейскому объединению. То, что принятые решения могли быть компромиссными и половинчатыми, его, видимо, не заботило. Создание нескольких интеграционных наднациональных образований, секторальное и бессистемное (сначала уголь и сталь, потом армия и т.п.), воспринималось им как значительный успех, думается, что он был убежден в последующей систематизации в работе европейских сообществ. Сомнения экономистов не принимались в расчет. Наверное, это один из самых ярких примеров того, что политическая логика доминировала над экономическими расчетами и предостережениями. В начале 1950-х годов, с точки зрения Хальштейна, важнее было появление самостоятельных европейских сообществ, их юридическое оформление. Ответственность за выявившиеся в дальнейшем конструктивные недостатки, системные сбои, таким образом, несет в частности и Хальштейн. Правда, не стоит забывать, что опыта объединения почти половины западной части Европейского континента до того времени все же не было.

10 сентября 1952 г. Совет министров ЕОУС, основываясь на статье 38 договора о ЕОС, принял решение подготовить европейский конституционный договор, Политическое сообщество. Как говорилось в решении Совета, следовало попытаться достичь "по-возможности масштабного политического сообщества". Многие из стран-участниц не были готовы строить политический фундамент интеграции. Работу конституционной комиссии возглавил руководитель фракции ХДС/ХСС в бундестаге Генрих фон Брентано, рассчитывавший стать министром иностранных дел. Хальштейн считал его конкурентом и не хотел видеть Брентано во главе комиссии. Он рекомендовал канцлеру Аденауэру на эту временную должность О. Герстенмайера. Известно, что Аденауэр недолюбливал Брентано и назначил его впоследствии министром иностранных

дел под давлением фракции ХДС/ХСС. До сих пор не ясно, какую роль в оттягивании решения о таком назначении сыграл Хальштейн. Какие-то надежды на то, что он сможет возглавить МИД у него, вероятно, были. Об этом свидетельствуют события 1954 г., когда обсуждалась возможность перехода Ф. Этцеля, вице-президента Верховного органа, на пост президента после отставки Монне. 5 мая 1954 г. на заседании правительства министр по строительству предложил кандидатуру Брентано в качестве преемника Монне. Хальштейн поддержал предложение, потому что Брентано, по его мнению, всей предыдущей деятельностью в европейских делах показал, что подходит на этот пост. Аденауэр попросил Ф. -И. Штрауса и министра по строительству (не Хальштейна!) переговорить с Брентано³⁵.

В отношении Хальштейна к Брентано проявлялась личная неприязнь, которая перевешивала европеистские устремления Хальштейна. Он практически ничего не сделал для успеха проекта европейской конституции. Можно, конечно, возразить, что помешали внешние обстоятельства. 24 сентября 1953 г. Хальштейн сообщил канцлеру, что глава французской делегации открыто заявил: ни один политик во Франции не откажется от протекционизма в экономике. Голландцев не устраивало включение ЕОУС и ЕОС в Политическое сообщество, что предусматривалось конституционным проектом, и отказ от ускорения экономической интеграции. Причина их недовольства состояла в нарушении согласованного баланса между национальным и наднациональным. Если настаивать, размышлял Хальштейн, на необходимости присоединения к Политическому сообществу ЕОУС и ЕОС, то западные немцы предоставят французам "опасную возможность" высказаться за ревизию договора о ЕОС до вступления его в силу. Если же данный вопрос не поднимать, то голландцы окажутся правы: новое сообщество без экономических задач не имеет смысла. Национальные интересы немцев, продолжал Хальштейн, заключены в ратификации Парижского и Боннского договоров, то есть договоров о ЕОС и об изменении Оккупационного статута. Он советовал избегать всего, что способно привести к ревизии Европейского оборонительного сообщества³⁶. Должно было иметь значение и то, что ЕОС - детище Хальштейна, а европейский конституционный проект - результат трудов Брентано.

Приостановка интеграции после переговоров по плану Плевена предоставила министру экономики Л. Эрхарду возможность повлиять на интеграционный процесс. Эрхарда не устраивали секторальность, изоляционизм шестерки стран-участниц (исключение из процесса Великобритании), практически полное игнорирование требований экономистов о переходе к простой кооперации, снижении таможенных пошлин, постепенности в подготовке наднациональной интеграции. К середине 1950-х годов между Хальштейном и Эрхардом вспыхнул спор. 30 марта 1955 г. Эрхард, министр экономики, получил письмо от Хальштейна, статс-секретаря МИДа, который предостерегал его от продвижения идеи кооперации в интеграции. Хальштейн писал, что "из простой кооперации не может получиться организованное единство. Скорее всего необходим импульс на политическом уровне". При этом, подчеркивал Хальштейн, следует избегать наднационального дирижизма, отдавать предпочтение "всеобъемлющей функциональной интеграции". Западная Германия и участники интеграции нуждаются в "быстром и решительном действии". Система альянсов в этой связи не может быть полезна, потому что не будет иметь обязательного характера. "Для того, что осуществить необходимое, у нас немного времени, возможно только два года, чтобы заложить фундамент, и пять лет, чтобы довести существенное до конца". Хальштейн не исключал того, что может начаться дезинтеграция. Он призывал "не искать лучшее в теоретическом плане средство", а добиваться того, "что в данное время политически возможно". Для

этого можно было бы ввести в политическую интеграцию "европейскую конституцию" (данное утверждение прозвучало после провала конституционного плана комиссии фон Брентано!); новая инициатива могла бы "появиться" из Совета Европы. Экономическое объединение без политического содержит опасность отказа от интеграции в пользу продвижения по пути простых консультаций. Единственно возможный путь, по Хальштейну, - это реализация логики Европейского объединения угля и стали, то есть наднациональной интеграции, отказа государств от части суверенитета³⁷. Сильная интегрированная Европа с понятными процедурами принятия решений, политическим фундаментом и социально-ориентированной экономикой в Общем рынке устраивала обе стороны спора. Разногласия касались сроков ее построения, средств и механизмов интеграции. Хальштейн, к примеру, продолжал настаивать на предварительном согласовании и утверждении наднациональных принципов. Эрхард придерживался иной точки зрения: интеграция и наднациональное - конечная цель сближения народов. Принятый в итоге компромисс содержал противоречия и не устравал ни одну из сторон: наднациональные структуры с ограниченными полномочиями приводили в условиях ослабления действия фактора "холодной войны" к новым спорам и трудностям. Спор сторонников кооперации и наднациональности в ФРГ стал дополнительным фактором, который затруднил продвижение объединительного проекта.

Приостановка интеграции заставила и Аденауэра, и МИД, а значит и Хальштейна, искать новые формы ускорения европейской политики, выдвигать неожиданные для того времени инициативы. В этой связи крайне любопытна запись, сделанная главой СДПГ Э. Олленхауэром после конференции послов, состоявшейся 13 марта 1953 года. Олленхауэр записал: собравшихся удивило мнение Хальштейна и В. Греве³⁸, усиленно ими представляемое. Генеральный договор³⁹ якобы создаст возможность в определенное время проводить политику "нового Рапалло"⁴⁰. Греве, в частности, заявил: "Договор о ЕОС не исключает немецкую восточную политику, схожую с договором в Рапалло; итак, никакой односторонней политики опоры на Запад". Хальштейн добавил: "Подобную политику, против которой он в принципе ничего возразить не может, не следует обсуждать открыто". На конференции присутствовал и федеральный канцлер, ничего не высказавший относительно подобных заявлений⁴¹. Возможно, это было средство давления на французов, чтобы добиться ратификации договора о ЕОС. Однако 7 июля 1953 г. Г. фон Бланкенхорн, руководитель Политического отдела МИДа, подготовил записку, в которой рекомендовал Аденауэру через Хальштейна выступить за созыв конференции четырех держав-союзниц по германскому вопросу. Бланкенхорн хотел соединить инициативу в германском вопросе с предложениями по системе безопасности с учетом наличия будущего ЕОС.

Объединение страны, по мысли Бланкенхорна, должно было сопровождаться освобождением территории от иностранных войск: американцы и британцы выведут войска за Рейн, между Рейном и Эльбой будут находиться войска ЕОС, Эльба и Одер-Нейссе станут демилитаризованной зоной под контролем ООН. Бывшие восточные территории рейха перейдут под международное управление. В последующем будет возможна дальнейшая передислокация войск⁴². Хальштейн "загорелся" идеями Бланкенхорна, и они вместе отправились к канцлеру. На следующий день Аденауэр предложил Д. Ф. Даллесу подписать пакт о ненападении между ЕОС и СССР (!). 11 июля 1953 г. Хальштейн поручил советнику В. -У. фон Хасселю⁴³составить аналитическую записку о ЕОС как о системе безопасности. Хассель, в частности, написал, что преимуществом ЕОС являлся отказ от единоличных действий⁴⁴. 29 июля было обнародовано мнение федерального канцлера о включении ЕОС в систему безопасно-

сти, которая охватывала бы и Советский Союз. Французская пресса отреагировала противоречиво; некторые французские эксперты надеялись, что удастся избавиться от контроля Америки. Объединение Германии потеряло бы для французской стороны свои негативные последствия⁴⁵.

К середине 1950-х годов положение Хальштейна существенно изменилось. Оставаясь на посту статс-секретаря, он не мог рассчитывать на быстрый успех интеграции, так как от него мало что зависело, тогда как интеграция превратилась в дело его жизни. Позиции Эрхарда укреплялись. Бундестаг играл все более самостоятельную роль. Во главе Министерства иностранных дел в конце концов встал Брентано. Аденауэр ограничивал власть нового министра и неоднократно вел себя по отношению к нему неколлегиально и даже оскорбительно. При этом "грязная работа" ложилась на плечи статс-секретаря Хальштейна. Именно ему приходилось постоянно докладывать канцлеру о всех делах в МИДе и выполнять в обход министра, своего непосредственного руководителя, принятые Аденауэром решения. Так было в 1956 г. в отношении переговоров по разоружению в Лондоне. Брентано пришел в ярость, потому что Аденауэр не обратил никакого внимания на заготовленные МИДом предложения западногерманской стороны связать разоружение и объединение страны. Аденауэр подобной связи не хотел. На президиуме ХДС канцлер проинформировал собравшихся о собственном меморандуме, где связь разоружения и объединения отсутствовала. Наблюдатели подозревали, что меморандум был подготовлен Хальштейном, который заявил, что канцлер в очередной раз проявил свое "безошибочное чутье"⁴⁶. С целью ослабить Брентано Хальштейн добился перевода из МИДа ряда лиц, на которых мог опереться новый министр иностранных дел.

При всей мягкости характера Брентано вряд ли был готов терпеть сложившееся положение длительное время. Да и амбиции Хальштейна, привыкшего действовать в МИДе самостоятельно, требовали чего-то большего. Начавшиеся переговоры о создании Общего рынка (Европейского экономического сообщества, ЕЭС) и Евратома отодвинули открытое проявление конфликта, но Хальштейну пришлось задуматься о будущем. В то время он вряд ли хотел вернуться к преподавательской работе. Его целью было стать первым президентом Европейской комиссии ЕЭС.

Хальштейн и Аденауэр позаботились о том, чтобы на переговорах по ЕЭС и Евратому ответственными за них были чиновники из МИДа, а не из Министерства экономики, но и в МИДе влияние имели не проанглийски настроенный Х. ван Шерпенберг и его торговый отдел, а К. Карстенс, доверенное лицо Хальштейна и будущий президент страны. Эрхарда удалось на некоторое время успокоить тем, что партнерство между ЕЭС и Великобританией будет развиваться, а отношения между Францией и ФРГ - не повредят экономическим контактам с Великобританией.

Сам Хальштейн также не отказался от участия в Римских переговорах. На них он, как и когда-то восхищавший его Монне, готовил для себя новый пост. На Мессинской встрече министров иностранных дел, положившей начало переговорам, Хальштейн представлял позицию федерального правительства. Аденауэр, к недовольству коллег, отсутствовал. ФРГ, говорил Хальштейн, согласна с целями ОЕЭС и Генерального соглашения по тарифам и торговле в той мере, в какой речь шла об устранении препятствий на пути либерализации. Правительство ФРГ видело семь направлений постепенной либерализации в обмене товарами; в сокращении таможенных тарифов; в прогрессивной либерализации движения капиталов; в либерализации сферы услуг; в свободе передвижения людей среди государств-участников; в гарантиях свободной конкуренции внутри сообщества; в мерах по перестройке экономики. Правительство ФРГ не возражало против создания общего фонда инвестиций⁴⁷.

Особое внимание Хальштейн уделил роли Еврокомиссии. В документе, подготовленном им в ходе последовавших за Мессинской встречей переговоров, отмечалось, что будущая Комиссия получает лишь минимум полномочий, тогда как она должна, по его мнению, заниматься защитой отдельных промышленных отраслей, проводить политику по ликвидации экономических диспропорций, содействовать политике гармонизации и кредитованию из Инвестиционного фонда, а также принимать решения по займам. Совет министров, наоборот, не должен действовать без согласования с Комиссией. В этой связи целесообразно, по мнению Хальштейна, иметь две процедуры: первую - когда учитывалось бы мнение Комиссии, вторую - когда оно отклонялось бы. Он предложил наделить Комиссию общим инициативным правом (что и было принято). В случае нарушения договоров Комиссия могла обращаться с жалобами в Суд. По отношению к парламенту она должна была нести общую политическую ответственность⁴⁸.

Римские договоры о ЕЭС и Евратоме были подписаны 25 марта 1957 г.⁴⁹ и вступили в действие 1 января 1958 года⁵⁰. При подписании представители западногерманской делегации были в зале уже за полчаса до начала процедуры, так как прошел слух, что мест меньше, чем членов делегаций. Карстенс вспоминал о том, как члены делегации не предоставили места даже сыну Аденауэра. Тогда он уступил ему свое место и попросил руководителя люксембургской делегации, у которого не все члены делегации пришли, найти местечко для него. Тот согласился и иронично, глядя в сторону немцев, сказал: "Deutsch sein heisst zahlreich seirt"⁵¹. В. Лот назвал Римские договоры 1957 г. в основном заслугой Хальштейна. Неслучайно 21 марта 1957 г. Хальштейн от имени федерального правительства выступал перед бундестагом с официальным заявлением⁵².

Хальштейну удалось добиться желаемого. Правда, существует и другое мнение, что избрание Хальштейна - скорее дело случая. При этом забывается, что по дипломатическим каналам Брентано стремился получить для ФРГ пост президента Еврокомиссии. Конечно, это не было просто, потому что немцы могли рассчитывать на данный пост в том случае, если бельгийцы соглашались не выставлять своего кандидата. Бельгийцы же в свою очередь могли пойти на это только в том случае, если европейские органы власти будут размещены в Брюсселе. Но и этого мало, французы должны были согласиться на менее значимый пост главы Верховного органа ЕОУС. В этой "игре" участвовали и итальянцы, которые были готовы, по их словам, поддержать немецкого кандидата исключительно в том случае, если им гарантируют руководство европейским агентством по атомной энергии (Евратомом). Помимо столичных функций и должностей следовало учитывать и менее проблемные вопросы: количество заместителей и распределение их по странам⁵³. Благодаря поддержке Франции Хальштейн был избран президентом Европейской комиссии⁵⁴.

После согласия на размещение Еврокомиссии в Брюсселе бельгийцы не могли возражать против немецкого представителя. Во время подготовки избрания на пост президента Хальштейн использовал собственные связи и влияние. Но и независимо от этого, более знающего кандидата едва ли можно было найти. Трудности с кандидатурой Хальштейна не следует преувеличивать и потому, что немцы дополнительно легко получили важный пост вице-президента Инвестиционного банка. После избрания Хальштейна канцлер Аденауэр подарил ему икону св. Христофора со словами: "Вы не святой, но вам пришлось нести большую нагрузку".

В то время Хальштейн был идеальной фигурой для того, чтобы возглавить Комиссию и вести ее к главной цели ЕЭС - созданию Таможенного союза и Общего рынка товаров, услуг, людей и капитала. Он обладал необходимыми знаниями, опытом и свободно владел французским и английским языками. Он вел заседания Еврокомиссии на французском языке. Он удивил присутствовавших на переговорах по зоне свободной торговли, когда прочитал только что полученный текст на французском языке и предложил компромиссную формулу на английском языке. Он переводил беседы между Аденауэром и Даллесом. Даже противники признавали, что он обладал великолепной памятью и интеллектом и был убежденным европейцем.

Хальштейн смог создать весьма работоспособную Комиссию, первый состав которой долгое время считался лучшим. 15 января 1958 г. он настоял на переходе X. фон Гроэбена, одного из лучших специалистов в Министерстве экономики ФРГ, в Комиссию; Эрхард возражал, но воспрепятствовать не смог⁵⁵. Хальштейн не вызывал у подчиненных чувства страха. Еще секретари в МИДе ФРГ называли его за глаза уменьшительно-ласкательно "Walterli". Он умел добиться повышения окладов сотрудникам, потому что им, по его мнению, приходилось выполнять сложные задачи. Известно обращение Хальштейна по этому поводу к председателю бюджетного комитета бундестага Э. Шёттле⁵⁶. Хальштейн признавался, что относился к комиссарам как к своим детям. Его патернализм во многом объяснялся отсутствием собственной семьи. Он стал инициатором проведения рождественских праздников для сотрудников Комиссии и их семей. Для детей организовывалась специальная программа. Управленченский аппарат Комиссии вырос к 1965 г. до 3190 человек. 64 государства открыли дипломатические представительства при ЕЭС.

В то же время Хальштейн не скрывал стремления к власти и признанию. В Брюсселе он добился для своего мерседеса номера "1". Хальштейн вел себя как президент. Некоторые коллеги острили: "Федерации в Европе пока нет, а президент уже есть". Скупость его с годами только усиливалась. При огромном по тем временам жаловании в 8730 марок в месяц, просить у него взаймы не имело смысла. Некоторое время он не отказывался от поста статс-секретаря МИДа, уже будучи президентом Комиссии, и получал двойное жалование, что означало серьезное нарушение договора о ЕЭС, согласно которому Сообщество являлось независимым, совмещение постов в национальных структурах не допускалось. Юрист Хальштейн не мог этого не понимать. Когда в 1958 г. Боннский суд допрашивал Хальштейна и Бланкенхорна по подозрению в необдуманных или злонамеренных обвинениях, выдвинутых против X. Штрака, сотрудника Министерства экономики, то Хальштейн (он был оправдан из-за недостатка доказательств) в суде возмущался: никогда, мол, не думал, что статс-секретарь МИДа будет сидеть в этой стране на скамье подсудимых⁵⁷.

Особое внимание президент Еврокомиссии уделял протоколу. Руководителем протокольной службы являлась графиня Астрид фон Харденберг. Она обучала дипломатическому этикету членов Комиссии. Ее отец участвовал в движении Сопротивления, а после войны работал в МИДе. Возможно, там Хальштейн и познакомился с теперь уже 86-летней графиней, живущей в Берлине. Хальштейн

любил комфорт: его массивный письменный стол был сделан в стиле барокко, в кабинете лежали персидские ковры. У президента Ш. де Голля были основания критиковать Комиссию⁵⁸. Он называл Хальштейна и его Комиссию не иначе, как "технократическим, не знающим отечества и безответственным ареопагом", стремящимся перетянуть как можно больше власти в Брюссель⁵⁹.

Пост президента предоставил Хальштейну возможность сосредоточить усилия на проблемах интеграции. Если до этого он стремился к увеличению числа организаций, то теперь стал рассматривать ЕЭС как средство перехода к новому этапу - этапу углубления интеграции⁶⁰. В сентябре 1959 г. он подготовил меморандум, в котором заявлял, что "целесообразно приняться за ускоренное осуществление Европейского экономического сообщества". 3 марта 1960 г. был обнародован сокращенный вариант меморандума, из которого эксперты сделали вывод, что сотрудничество с созданной в противовес ЕЭС Европейской ассоциацией свободной торговли (EACT)⁶¹, где ведущую роль играла Великобритания, в будущем невозможно. Хальштейн предложил сократить 1 июля 1960 и 1 января 1962 г. внутренние таможенные пошлины в торговле между Францией, ФРГ, Италией и государствами Бенилюкса не на 10%, как то предусматривал договор о ЕЭС, а на 20%. Эта инициатива означала повышение пошлин в торговле со странами ЕАСТ, которое должно было последовать в течение трех месяцев - настолько быстро, что подготовиться к нему ЕАСТ не смогла бы. Хальштейн обосновывал ускорение следующим образом: "Воодушевление Европой нельзя законсервировать"⁶². Объективных причин ускорения не было. Поэтому эксперты быстро сошлись во мнении, что речь шла о личных планах и целях президента Еврокомиссии. Он заявлял, что Европейское экономическое сообщество имеет политические цели и должно служить образцом движения к европейской федерации. Ничего нового в таком объяснении не было. Аденауэр так же обосновывал выдвижение плана Шумана. Для него он был исключительно политическим планом, а не экономическим проектом. Возможно, Хальштейн не исключал того, что часть стран ЕАСТ быстрее вступит в ЕЭС. Во всяком случае 20 января 1960 г., выступая перед Советом Европы, он говорил о притягательной силе интеграции.

Существенной поддержкой для него явилась позиция США, заинтересованных в развитии отношений с ЕЭС. Американские предприятия впервые после войны жаловались на невыгодные для них условия экспорта. Официальный Вашингтон больше перспектив видел для себя в ЕЭС.

Экономические показатели Хальштейна не очень интересовали. И это при том, что ФРГ импортировала в 1958 г. 20,8% из ЕАСТ и 25,6% - из ЕЭС. Французы могли легче отказаться от импорта из стран ЕАСТ. У них импорт из ЕАСТ составлял только 9,4%. Экспорт немецких товаров в ЕАСТ равнялся экспорту в страны ЕЭС и достигал 27,3%. Франция экспортировала в ЕАСТ в два раза меньше - 13,3%⁶³. Повышение таможенных пошлин для стран ЕАСТ приводило к неминуемой смене торговых потоков. Министр экономики Эр-хард, естественно, был против ускорения. Согласно подсчетам его министерства, предложение Хальштейна было способно привести вместо запланированного роста цен на 11% на радио- и телеприборы к росту цен на 16,2%; на швейные машины - вместо 3% - на 5,7% и т.д. Министерство экономики опасалось, что политические цели вновь возьмут вверх над экономической выгодой. Хальштейн получил поддержку министра финансов Этцеля, которого Аденауэр рассматривал в качестве своего возможного преемника. Импортные пошлины, по словам Этцеля, в 1958 г. могли существенно снизиться. Эксперты упрекали Этцеля, что он пользовался оценками Комиссии Хальштейна, не имевшими серьезного экономического обоснования. В Европарламенте (в Страсбурге) христианские партии поддержали Хальштейна, а либералы и социалисты

настаивали на создании большого Общего рынка с участием стран ЕАСТ. В конце концов Хальштейн своего добился.

Ускорение строительства Общего рынка сейчас считают успехом, а раньше оно в качестве такого не воспринималось, потому что темпы его реализации отнюдь не соответствовали экономическим интересам ФРГ. Парадокс в оценках сегодняшних экономистов объясним: они рассматривают то, что стало, оставляя без внимания то, какими усилиями происходило перенаправление торговых потоков, видоизменение экономической политики отдельных стран. В вопросе об ускорении интеграции Хальштейн на посту президента Еврокомиссии показал себя сторонником жестких мер. Пока Франция была занята решением алжирского вопроса и Хальштейн оказывал нажим на ЕАСТ и Великобританию, он мог рассчитывать на поддержку де Голля. Но долгое время это продолжаться не могло.

Конфликт с французским президентом вызревал постепенно. Его начало относится к выдвижению плана К. Фуше в конце 1961 года. Для Еврокомиссии этот план "Политического союза" означал урезание полномочий, подчинение конференции глав государств и правительств. Первоначально борьбу против французского проекта возглавили страны Бенилюкса. Они отказались поддержать и самостоятельную оборонную политику этого нового союза, потому что подозревали де Голля в том, что тот, используя план Фуше, захочет добиться ядерного оружия. Следующим поводом для обострения отношений с французским президентом послужило отрицательное отношение Хальштейна к первоначальному тексту Елисейского договора. Он, как и Брентано, потребовал включить специальную преамбулу, чтобы подчеркнуть ненаправленность данного договора против других западных партнеров, в первую очередь, против США. Де Голль в свою очередь не одобрял выработанную Комиссией 125-страничную программу действий и в январе 1963 г. отказался принять Великобританию в ЕЭС.

Стремясь укрепить свои позиции, Хальштейн сделал попытку наладить отношения с новым федеральным канцлером. В 1964 г. на встрече с Эрхардом и А. Мюллер-Армаком он перестал возражать против сближения ЕЭС и ЕАСТ. Эрхард тоже поддержал президента Еврокомиссии. Из его уст прозвучало неожиданное: "Вне сомнения, экономическая интеграция уже располагает не только политическими аспектами, но и политическим содержанием"⁶⁴. Сближение с Эрхардом свидетельствовало о стремлении Хальштейна противостоять де Голлю. В июле 1964 г. де Голль в Бонне услышал от канцлера Эрхарда, что ФРГ не будет делать ничего, что способно помешать хорошим отношениям с Америкой. В октябре 1964 г. Аденауэр в интервью "Bild am Sonntag" хотел открыто критиковать Эрхарда за скандальное, по его мнению, обращение с французским президентом, но под давлением политиков ХДС вынужден был перед публикацией вычеркнуть критический пассаж из текста интервью. 21 октября 1964 г. де Голль пригрозил, что Франция приостановит работу в ЕЭС, если Федеративная Республика не проголосует до 15 декабря за единую цену на зерно.

В то время в немецкой прессе появились сообщения, что Хальштейн может быть выдвинут на пост министра иностранных дел ФРГ. И возможно, если б предложение последовало, то Хальштейн согласился бы, так как он не мог не понимать, что успешного сотрудничества с французским президентом у него не получится. Вместо этого Хальштейну предложили возглавить Ведомство канцлера; главный принцип руководителя на этом посту заключается в следующем: хороший глава Ведомства - тот, которого не знает общественность. Такого положения Хальштейн не хотел и, естественно, отказался.

В начале 1965 г. он посетил США. На состоявшихся встречах Хальштейн постоянно подчеркивал роль ЕЭС в атлантическом партнерстве. Журналистам он якобы заявил, что является первым премьер-министром Европы. Складывается впечатление, что Хальштейн сознательно шел на обострение отношений с

Францией. В 1965 г. он потребовал усилить контроль над сельскохозяйственным фондом со стороны Европарламента. В средствах из этого фонда были заинтересованы французы. Контроля парламента де Голль допустить не мог. Хальштейн действовал в этой ситуации как юрист, а не как политик. Он ссылался на решение глав государств и правительств ЕЭС, принятое ими в 1963 г., намечавшее укрепление бюджетных полномочий парламента. 24 марта 1965 г. Хальштейн предложил компромиссный вариант: парламент может отклонить бюджет ЕЭС, тогда Совет министров имеет право квалифицированным большинством отменить решение парламента при условии, что решение Совета основывается на законопроекте Комиссии. Одновременно президент Еврокомиссии захотел иметь в распоряжении ЕЭС собственные источники финансирования и не зависеть от взносов в бюджет Сообщества национальных государств. В интервью "Шпигелю" Хальштейн утверждал, что до 1 июля 1967 г. в рамках ЕЭС будет создан общий таможенный тариф, а с 1 января 1970 г. произойдет отказ от таможенного контроля. Единой цены на зерно требовало, по мнению Хальштейна, движение к единой европейской валюте. Объединение ЕОУС, Евратома и ЕЭС в одно сообщество, пояснял он, должно происходить с помощью общего исполнительного органа. Европейское экономическое сообщество оказалось для него, несмотря на Общий рынок и Таможенный союз, "никаким не экономическим", а политическим мероприятием, начальной стадией интеграции. Расширение интеграции на другие политические сферы следовало, с точки зрения Хальштейна, приветствовать. Юрист Хальштейн высказался за создание европейских предприятий, за слияние национальных фирм и появление европейских фирм, которые, по его мнению, и образуют основу Общего рынка⁶⁵.

Де Голль не собирался все это терпеть. Известно, что де Голль рассматривал ЕЭС как рынок сбыта французской продукции, в первую очередь сельскохозяйственной. Он начал атаку против брюссельских технократов и против Хальштейна, их главы. В апреле 1965 г. Франция проголосовала за слияние исполнительных органов власти трех сообществ в один с условием, что во главе не будет стоять немец. Хальштейн должен был уйти в отставку. Де Голль хотел уверенности и действовал на опережение. Согласно договору о ЕЭС с 1 января 1966 г. Совет министров должен был принимать решения простым большинством, то есть мнение Франции могло не учитываться. Возможно, Хальштейн рассчитывал в этой борьбе на подписанный текст договора. Однако 30 июня 1965 г. Франция заблокировала принятие решения в ЕЭС по одному из текущих вопросов. Де Голль отозвал из ЕЭС своих представителей. Хальштейна обвинили в неспособности подготавливать компромиссные решения и вести переговоры.

Органы ЕЭС в течение полугода не могли полноценно работать. Хальштейн поручил юристам Еврокомиссии проверить, не нарушил ли де Голль договорные обязательства. Де Голль заявил, что Хальштейн превысил свои полномочия и его последующее переизбрание невозможно. Французские представители вернулись к работе только после заключения Люксембургского компромисса, по которому процедура принятия решений большинством была отложена и восстановлен принцип единогласия.

Атаки на Хальштейна со стороны французов не прекратились. В январе 1966 г. Франция подтвердила свою готовность объединить исполнительные органы ЕОУС, ЕЭС и Евратома и одновременно решить персональные вопросы. По мнению французской стороны, руководство новой Комиссией следовало сменять каждые два года, а кандидатуру Хальштейна вообще не рассматривать. Поскольку же Эрхард, видимо, не хотел возвращения Хальштейна в западногерманскую политику⁶⁶, объединение было отложено по инициативе немцев. К нему вернулось только правительство канцлера К. Г. Кизингера. Правда, часть ХДС стремилась ослабить влияние социал-демократов на вне-

шнюю политику страны и предложила создать Министерство по европейским делам. Единственным возможным кандидатом на пост министра был Хальштейн. Социал-демократы не уступили, и Хальштейн остался в Брюсселе. Новый министр иностранных дел ФРГ В. Брандт планировал продлить пребывание Хальштейна на посту президента Комиссии до 31 марта 1968 г., на что получил эмоциональный ответ де Голля, в том смысле, что немцы борются за каждый месяц нахождения Хальштейна у власти. Относительно приемлемым решением для самого Хальштейна было руководство в течение двух лет объединенной Комиссией и затем переход на последующие два года на должность ее вице-президента. Однако де Голль настаивал на немедленном избрании Хальштейна вице-президентом.

Последний год в Брюсселе был для него очень сложным. Ему нужна была дружественная поддержка близких людей, поэтому он переехал из своей квартиры и поселился в Брюсселе в семье сына своих прежних ростокских друзей Риттеров. Торг относительно поста президента, в котором он не участвовал, но о котором знал, был воспринят им как личное оскорбление, как и то, что его проинформировали о последних результатах переговоров с де Голлем не в личной беседе, а по телефону, и вскоре Хальштейн направил прошение об отставке - из Реннерода, где гостил у приятеля.

После отставки Хальштейн обосновался в Реннероде, построил дом в лесозащитной зоне (местная община выдала специальное разрешение). Он стал вести жизнь помещика XIX века, завел лошадей и экипаж. Но спокойная жизнь его устроить не могла. 11 декабря 1967 г. Г. Коль пригласил Хальштейна на рождественский прием фракции ХДС Рейнланд-Пфальца. Кизингер уговорил его войти в качестве казначея в президиум ХДС. Для казначея не требовались в то время выборы на партийном съезде. Уже в 1968 г. после выступления Хальштейна на христианско-демократическом Европейском форуме в Саарбрюкене пошли слухи о его возвращении в политику. И вновь часть однопартийцев захотела увидеть Хальштейна после выборов 1969 г. во главе западногерманского МИДа.

В 1969 г. Коль предложил Хальштейну надежный избирательный округ, благодаря чему он стал депутатом бундестага, но в 1972 г. принял решение больше не выдвигать свою кандидатуру. Причина, думается, заключалась в том, что возвращения к активной политической деятельности так и не произошло, заднескамеечником он быть не захотел. 20 января 1968 г. Хальштейн был избран президентом Европейского движения и возглавлял его до 1972 г., хотя раньше довольно критически относился к нему. В 1969 г. вышла его книга "Незавершенная федерация" - ценный источник для изучения интеграционного периода 1960-х годов⁶⁷. Перед Гаагской встречей глав государств и правительств, которая прошла после отставки де Голля, Хальштейн заметил: "В Западной Европе в настоящий момент господствует борьба за гегемонию, которая напоминает о темных периодах в истории нашего континента"⁶⁸.

Болезни заставили Хальштейна переселиться в Штуттгарт. 29 марта 1982 г. он скончался в доме Риттеров, заменивших ему настоящую семью. На церемонии прощания выступили федеральный президент К. Карстенс и федеральный канцлер Г. Шмидт⁶⁹.

Оценивать деятельность Вальтера Хальштейна следует прежде всего по его заслугам в деле интеграции. Он пришел в политику состоявшимся ученым-юристом, убежденным в значении и силе юридических формулировок. Карьера Хальштейна могла стать реальностью только в условиях создания новой государственности в Западной Германии, наличия особого доверия со стороны канцлера Аденауэра, желавшего иметь фигуру, не связанную с министерской бюрократией. Переход Хальштейна в Еврокомиссию привел к ослаблению влия-

ния канцлера на западногерманский МИД, что выразилось в последние годы канцлерства Аденауэра в открытой борьбе между сторонниками ориентации на США и на Францию. Стиль руководства Хальштейна, его желание добиться во чтобы то ни стало успеха и принятые им решения отражаются на работе Евро-комиссии до сих пор. Речь в этой связи может идти и об особом статусе президента Еврокомиссии, и о наличии самостоятельной, независимой управленческой структуры, которая вызывает брюзжание лидеров государств и постоянно подогревает критику по адресу брюссельской бюрократии со стороны населения, и о функционирующем Общем рынке, и о Европарламенте, и о специфическом экономическом и политическом содержании теперешней интеграции. Юрист Хальштейн был одним из немногих, благодаря кому утвердился метод интеграции, способствовавший становлению Евросоюза. Он считал, что важен любой договор, укрепляющий наднациональный уровень. Компромиссы и ошибки могут быть скорректированы в ходе практической реализации достигнутых договоренностей. С учетом того, что их становится все больше, выход из договоренностей или приостановка их действия влекут за собой для государств-участников печальные последствия. Выработанный метод ускорения интеграции эффективно действовал до последнего времени. Хальштейн не переставал надеяться на создание одной наднациональной организации. Несмотря на посещавшие его размышления о новом Рапалло, он был убежденным противником любого сближения с Востоком до тех пор, пока объединительный процесс в западной части Европейского континента не станет необратимым.

Примечания

Статья написана в рамках проекта "От европейских империй к Соединенным штатам Европы. Интеграционные процессы в истории наций и государств XVIII-XX вв." Программы фундаментальных исследований Президиума РАН "Нации и государство в мировой истории".

1. Впрочем, в этом понимании доктрина Хальштейна была сформулирована профессором Греве, руководителем Политического отдела МИДа ФРГ (см. интервью с ним: Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, 1955, N 233. S. 1993).

2. LOTH W., WALLACE W., WESSELS W. (Hg.). Walter Hallstein - Der vergessene Europaer. Bonn. 1995.

3. Есть работы по отдельным, часто не связанным один с другим вопросам. См., к примеру, анализ речей Хальштейна в магистерской работе: LUTTIKHUIS B.W. "Ich scheue mich nicht, zuruckzublicken": Geschichtsinterpretation in den Reden und Veroffentlichungen Walter Hallsteins (1944 - 1982). Amsterdam. 2008.

4. Первая протестантская община в Майнце была создана в 1802 году. В 1901 г. в Майнце проживали около 50 тыс. католиков и более 30 тыс. протестантов.

5. KILIAN M. Walter Hallstein: Jurist und Europaer. - Jahrbuch des offentlichen Rechtes der Gegenwart. Neue Folge. Tubingen. 2005, S. 371.

6. PIELA I. Walter Hallstein (1901 - 1982): Leben und Wirken eines Juristen und Europaers der ersten Stunde: Ein Werkstattbericht. - Jahrbuch der juristischen Zeitgeschichte, 2010, Bd. 11, 2010, S. 190 - 191.

7. Der Spiegel, 1960, N 15, S. 28.

8. FREIBERGER T. Der friedliche Revolutionar: Walter Hallsteins Epochenbewusstsein... In: Entscheidung fur Europa: Erfahrung, Zeitgeist und politische Herausforderungen am Beginn der europaischen Integration. Berlin - N.Y. 2010, S. 210.

9. LOCH T.M. Walter Hallstein: Eine biographische Skizze. In: Wege nach Europa: Walter Hallstein und die junge Generation. Andernach am Rhein. 1967.

10. Есть и более радикальная интерпретация деятельности Хальштейна: Walter Hallstein: Prominent Nazi lawyer - And key architect of the "Brussels EU". Ch. 2. In: TAYLOR P.A., NIEDZWIECKI A., RATH M., KOWALCZYK A. The Nazi Roots of the "Brussels EU". Dr. Rath Health Foundation. 2010.

11. Пит. по: FREIBERGER T. Op. cit, S. 212 - 213.

12. Der Spiegel, 1960, N 15, S. 28.

13. FREIBERGER T. Op. cit, S. 227.

14. Als Kriegsgefangener in USA (08.04.1943 bis 30.11.1945 // wiki-de.genealogy.net/Als_Kriegsgefangener_in_USA_-_08.04.1943_-_30.11.1945)

15. Цит. по: SCHUNWALD M. Hinter Stacheldraht - vor Studenten: Die "amerikanischen Jahre" Walter Hallsteins, 1944 - 1949. In: Begegnung zweier Kontinente: Die Vereinigten Staaten und Europa seit dem Ersten Weltkrieg. Trier. 1999, S. 45.

16. HALLSTEIN W. u.a. Richtlinien fur die Reform der Hochschulverfassungen in den Landern des Amerikanischen Besatzungsgebietes: Vorschlage eines Sachverstandigenausschusses: Schriften der Suddeutschen Juristenzeitung, 1948. N 6.

17. Т. Фрайбергер считает, что окончание войны привело к краху все три концепции, сложившиеся к тому времени у Хальштейна: концепцию индивидуальной свободы, концепцию суверенного национального государства, концепцию европейского баланса. Поэтому Хальштейн и пытался найти ответ на два вопроса: Существует ли возможность справедливости и свободы в отношениях между индивидом и государственной властью? Как должно строиться взаимоотношение "справедливость - мир"? (FREIBERGER Т. Op. cit., S. 216).

18. RAMONAT W. Rationalist und Wegbereiter: Walter Hallstein. In: Personlichkeiten der europaischen Integration. Bonn. 1981, S. 340.

19. HALLSTEIN W. The Schuman Plan and the Integration of Europe: The embryo of a European Federation: Delivered at Georgetown University. Washington, D.C., 12.III.1952. Vital speeches of the day 18. N 15. 1952, p. 458 - 463.

20. Федеральный кабинет, по-видимому, ничего об этом не знал, так как на заседании в тот же день министр по плану Маршалла сообщил, что 17 июня встречается с Аденауэром в Рёндорфе, а также с министрами финансов и экономики (Kabinettssitzung am 16. Juni 1950: Schuman-Plan. In: Die Kabinettsprotokolle der Bundesregierung. Bd. 2 und 3. 1950. www.bundesarchiv.de/cocoon/barch/0100/k/kl950k/kapl_2/kap2_42/para3_17.html). 20 июня на заседании кабинета вице-канцлер сожалел, что Робер Шуман заявил: "Франция не отдаст ни одну из своих позиций, которую она завоевала в прошлом" (Kabinettssitzung am 20. Juni 1950: Schuman-Plan: www.bundesarchiv.de/cocoon/barch/0000/k7kl950k/kapl_2/kap2_43/para3_13.html).

21. Впоследствии он раскаялся в этой рекомендации, так как Хальштейн стал олицетворять для него типичного европейского чиновника-бюрократа, что решительно не нравилось Рёпке (WARNEKE S. Die europaische Wirtschaftsintegration aus der Perspektive Wilhelm Ropkes. Stuttgart. 2013, S. 109). Аденауэр следующим образом отзывался о Хальштейне: "Профессор Хальштейн, который в то время не занимался политикой, проявил себя наилучшим образом" (ADENAUER К. Erinnerungen, 1945 - 1953. Stuttgart. 1980, S. 337).

22. Die Zeit, 10.IV.1952, N 15.

23. Хальштейн о демократии: "Демократия - самоопределение народа как внутри страны, так и за ее пределами" (HALLSTEIN W. Wege und Ziele der deutschen Aussenpolitik. In: Fur und wider: Leitfragen deutscher Politik, erortert von Walter Hallstein, Carlo Schmid, Paul Lobe, Hermann Ehlers, Gustav Heinemann, Alois Hundhammer. Offenbach/Main - Frankfurt/Main, 1952, S. 13).

24. Aufzeichnung des Staatssekretars Hallstein, 4. Oktober 1951. In: Akten zur Auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1951. Munchen. 1999, S. 520 - 521.

25. Hellwig Dr. Volkswirtschaftliches Buro. Benefit aus Bonn N 21. 20. Juni 1950 (Bundesarohiv Koblenz Barch K. Nachlass Etzel. 1254 - 236).

26. SAHM U. Diplomaten taugen nichts: Aus dem Leben eines Staatsdieners: Autobiografie. Dusseldorf. 1994, S. 127 - 129.

27. HALLSTEIN W. Der Schuman-Plan: Nachschrift des am 28. April 1951 in der Aula der Johann-Wolfgang-Goethe-Universitat Frankfurt am Main gehaltenen Vortrages. Frankfurt/Main. 1951, S. 7.

28. См. подробнее: Dokumente zum europaischen Recht. Bd. 1. Berlin-Heidelberg. 1999.

29. Besprechung beim Vorsitzenden der Konferenz uber den Schuman-Plan Monnet, 27. Juli 1950. In: Akten zur auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1949 - 1950. Munchen. 1997, S. 283 - 284.

30. Томас Делер дословно сказал: "Mann ohne Herz und Hoden" (KOERFER D. Parsifal als Amoklaufer. - Der Spiegel, 1997, N 50, S. 57). Потом ему, конечно, пришлось извиняться.

31. Instruktionen fur die Delegation bei der Konferenz fur die Organisation einer europaischen Armee in Paris, 6. Marz 1951. In: Akten zur Auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland... S. 174 - 175.

32. Aufzeichnung des Staatssekretars Hallstein, 4. Oktober 1951 (Ibid. S. 520 - 537).

33. Западные немцы, по его мнению, могли упрекать Францию в том, что она как оккупационная держава использовала свое положение "бесцеремонно", а после Потсдама занималась политикой раскола Германии. Как участница ЕОУС ФРГ либерализировала 90% импорта, а Франция только 20%. К тому же Франция до июля 1946 г. выступала за интерна-

ционализацию Рура. Французы присоединились позже, чем США и Великобритания, к Бизонии. Они высказались за конфедеративный принцип в Основном законе ФРГ. Западные немцы вынуждены были терпеть их произвол при демонтаже системы. Французы "манипулировали" при обмене имперских марок на немецкие марки. Они санкционировали вырубки в Шварцвальде. В интеграционных планах Франция не избежала возвращения к националистическому и враждебному интеграции способу мышления и т.д. (Akten zur auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1953. Bd. 2. Munchen. 2001, S. 981 - 990).

34. SAHM U. Op. cit, S. 147.

35. Kabinettssitzung am 5. Mai 1954: Stellung des Prasidenten der Hohen Behorde der Montanunion und Wahl des Prasidenten des Parlaments der Montanunion. In: Die Kabinettsprotokolle der Bundesregiemng. Bd. 7: 1954 // www.bundesarchiv.de/cocoon/barch/0000/k/kl954k/kapl_2/kap2_19/para3_2.html; jsessionid=06615F0575DA42586F8C72E4B52C5625?highlight=true&search=Franz%20Etze l&stem ming=false&neld=all).

36. Aufzeichnung des Staatssekretars Hallstein, z.Z. Rom, 24. September 1953. In: Akten zur auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1953... S. 818 - 822.

37. Erwiderung auf die Gedanken des Herrn Bundeswirtschaftsministers zu dem Problem der Kooperation oder der Integration. Archiv fur christlich-demokratische Politik. Nachlass von der Groeben. 01 - 659 - 070/2.

38. Профессор Вильгельм Греве (1911 - 2000) длительное время занимался преподавательской и исследовательской работой в университетах Гамбурга, Кёнигсберга, в Немецком институте внешнеполитических исследований в Берлине, в Гёттингене и в Фрайбурге в Брайсгау (1935 - 1951 гг.). С 1951 по 1955 год - руководитель западногерманской делегации на переговорах о ревизии Оккупационного статута. С 1953 по 1954 г. - руководитель Правового отдела МИДа. С 1955 по 1958 г. - руководитель Политического отдела МИДа. С 1958 по 1962 г. - посол ФРГ в США. С 1962 по 1971 г. - постоянный представитель ФРГ при НАТО. С 1971 по 1976 г. - посол ФРГ в Японии.

39. По-другому - Основной договор с Западной Германией, отменивший Оккупационный статут.

40. Protokoll der kurzlich unter dem Vorsitz von Hallstein stattgefundenen Botschafterkonferenz (Archiv der sozialen Demokratie. Nachlass Ollenhauer. Mappe 420).

41. Ibid. Mappe 422.

42. Aufzeichnung des Ministerialdirektors Blankenhorn, 7. Juli 1953. In: Akten zur auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1953... S. 652 - 653.

43. Вольф-Ульрих фон Хассель (1913 - 1999) - чиновник, дипломат. В 1951 г. перешел из Министерства экономики ФРГ на дипломатическую службу. С 1951 по 1953 г. - руководитель 6-го реферата МИДа (Атлантический пакт и вопросы общей европейской обороны), с 1953 по 1958 г. - в посольстве в Риме. С 1958 по 1964 г. работал в Постоянном представительстве ФРГ при Европейской комиссии в Брюсселе.

44. Aufzeichnung des Legationsrats von Hassel, 11. Juli 1952. In: Akten zur auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1953... S. 676.

45. Aufzeichnung des Botschaftsrats von Walther, Paris, 29. Juli 1953 (Ibid. S. 722).

46. Der Spiegel, 1956, N 13, S. 11 - 12.

47. Memorandum der Bundesregiemng uber die Fortfuhrung der Integration. Messina, 1. Juni 1955. In: Akten zur auswartigen Politik der Bundesrepublik Deutschland, 1953... S. 692 - 694. См. также протокол заседания в Мессине: Tagung der Aussenminister der Mitgliedstaaten der EGKS in Messina am 1./2. Juni 1955: Entwurf des Protokolls. In: Die Bundesrepublik Deutschland und Frankreich: Dokumente, 1949 - 1963. Bd. 2. Munchen. 1997, S. 752 - 757. 21 и 22 июня 1955 г. Общее собрание ЕОУС высказалось по поводу решений, принятых в Мессине. Критика парламентариев заключалась в том, что институты ЕОУС были отстранены от разработки новых планов. Особенно подчеркивалась важность парламентского контроля за деятельностью Комитета экспертов.

48. Vermerk: Institutionelle Fragen im Gemeinsamen Markt, insbesondere die Stellung der Europaischen Kommission (BarchK. Nachlass Etzel. 1254 - 84).

49. Попытка обосновать особое значение 1957 года была предпринята А. Галлусом во вводной статье "Федеративная Республика Германии в 1957 году" к тому "Sonde 1957: Ein Jahr als symbolische Zasur fur Wandlungsprozesse im geteilten Deutschland" (Berlin. 2010), S. 13 - 28.

50. Бундестаг 5 июля 1957 г. первым из парламентов государств-подписантов одобрил Римские договоры. Либералы при этом оказались среди меньшинства, проголосовавшего против (Europavertrage im Bundestag verabschiedet. In: Bulletin... 1957, N 122, S. 1153 - 1157).

51. "Быть немцем значит быть в массе" (CARSTENS К. Erinnerungen und Erfahrungen. Boppard am Rhein. 1993, S. 217).

52. HALLSTEIN W. Erklarung der Bundesregiemng. In: 2. Deutscher Bundestag. 200. Sitzung. Bonn, Donnerstag, den 21. Marz 1957, S. 11327 - 11334.

53. Schreiben Walter Hallsteins an Bundeskanzler Adenauer, 30. Dezember 1957 (BarchK. N. 1266/1432).

54. Kabinettssitzung am 8. Januar 1958: Innen- und aussenpolitische Lage. In: Die Kabinettsprotokolle der Bundesregierung. Bd. 11. 1958. www.bundesarchiv.de/cocoon/barch/0000/k/kl958k/kapl_2/kap2_1/para3_1.html.

55. Kabinettssitzung am 15. Januar 1958: Zweiter deutscher Vorschlag fur die Mitgliedschaft in der Kommission der Europaischen Wirtschaftsgemeinschaft, AA // www.bundesarchiv.de/cocoon/barcli/0000/k/kl958k/kapl_2/kap2_2/para3_3.html;jsessionidC FC152807D D805C694E9C4234CE6AF78?highliglit true&search Hans%20Zehrer&stemming false&field all.

56. Der Spiegel, 1960, N 13, S. 17.

57. Бланкенхорн в октябре 1952 г. обвинил Штрака в коррупции, Хальштейн сообщил об этом Министерству экономики. В итоге Штрак был уволен из министерства и обратился в суд.

58. О целях самого Хальштейна см.: HALLSTEIN W. Die EWG - Kern der Einheit Europas. - Der Volkswirt: Wirtschafts- und Finanz-Zeitung, 1965, N 39.

59. Цит. по: MONAR J. Walter Hallstein aus franzosischer Sicht (LOTH W., WALLACE W., WESSELS W. (Hg.) Walter Hallstein... S. 274).

60. Аденауэр вспоминал о разговоре с Хальштейном, во время которого тот сказал ему, что имеется альтернатива: либо ускорять интеграцию, либо углублять ее. Аденауэр порекомендовал заняться вторым (ADENAUER К. Erinnerungen, 1959 - 1963: Fragmente. Stuttgart. 1978, S. 61). По-видимому, расчет на ускорение ничего общего с реальностью не имел, так как ускорения интеграции могли добиться только главы государств и правительств, а не президент Еврокомиссии.

61. Создана в 1960 г. по инициативе Великобритании как контр модель Общему рынку. Цель - согласование таможенных пошлин в торговле государств-участников между собой. Не предусматривалось образование наднациональных органов власти.

62. Der Spiegel, 1960, N 15, S. 21.

63. Ibid., S. 23 - 24.

64. Ibid., 1964, N 40, S. 37.

65. Ibid., 1965, N 19, S. 103 - 109.

66. 31 мая 1959 г. Хальштейн, по воспоминаниям Аденауэра, якобы "укрепил" его во мнении не предлагать Эрхарда на пост канцлера, задав вопрос: "Сможет ли [Аденауэр] нести ответственность за то, что он уходит с передовой в столь опасной внешнеполитической ситуации" (ADENAUER К. Erinnerungen, 1955 - 1959. Stuttgart. 1978, S. 541). Нет сомнения, что Эрхард был проинформирован о позиции Хальштейна.

67. HALLSTEIN W. Der unvollendete Bundesstaat: Europaische Erfahrungen und Erkenntnisse. Dusseldorf-Wien. 1969.

68. Der Spiegel, 1969, N 48, S. 125.

69. LUTTIKHUIS B.W. "Ich scheu micli nicht, zuruckzublicken"... S. 19 - 36.