публикация №1460646159, версия для печати

ИОАХИМ ЛЕЛЕВЕЛЬ КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ


Дата публикации: 14 апреля 2016
Автор: А. М. БАСЕВИЧ
Публикатор: Basmach (номер депонирования: BY-1460646159)
Рубрика: БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ
Источник: (c) Вопросы истории, № 5, Май 1961, C. 174-180


(К столетию со дня смерти)

 

Во второй половине XVIII в., когда идеологи поднимавшейся французской буржуазии развернули всеобщее идеологическое наступление на мораль, традиции, правовые нормы и верования феодального общества, что сказалось и на развитии исторической науки в целом, польская историческая наука все еще оставалась скованной догмами теологии. Однако падение независимого Польского государства вплотную поставило перед передовыми польскими учеными вопрос о причинах перемен, происшедших к концу XVIII в. в общественном устройстве страны, и выдвинуло задачу изучения главных факторов, которые определили эти перемены. На основе анализа прошлого историки пытались определить пути будущего развития страны, найти дорогу к ее национальному возрождению.

 

Но переход к изучению этих проблем происходил постепенно. Исследовательская школа Адама Нарушевича, опираясь на традиции классицизма, концентрировала свое внимание на хронологическом изложении истории королей, войн и дипломатии при крайне недостаточной критике источников, беглом анализе социальных явлений и без заметных усилий найти причинно-следственную обусловленность последних. Предстояло перейти к всестороннему изучению истории общественного устройства и материальных условий жизни населения, к анализу экономики и культуры - всего многообразия общественных, политических и экономических проблем прошлого.

 

Миссию серьезного пересмотра методов исторического исследования, создания новой, более прогрессивной методики исторического анализа и синтеза, сделавшей возможным более успешное развитие в Польше истории как науки, взял на себя Иоахим Лелевель (1786 - 1861) - выдающийся польский историк-демократ, борец за республику, активный деятель и глава буржуазно-демократического направления в польской исторической науке XIX века.

 

В условиях борьбы польского народа за национальную независимость Лелевель считал занятия исторической наукой подлинно актуальным делом, патриотическим долгом. Отвергая бездушный объективизм и бесстрастность, он стремился изучить прошлое для того, чтобы успешнее вести пропаганду республиканско-демократических взглядов и идей борьбы за национальную свободу, разоблачать виновников народных бедствий. Отсюда страстность, присущая ряду трудов Лелевеля, акцентирование им известного положения, гласящего, что нет интереса к истории, свободного от задач и запросов современности и будущего.

 

Лелевель рассматривал некоторые элементы прошлого в истории польского народа, особенно древнепольскую демократию - "гминовладство" как пример, достойный подражания, как знамя борьбы за восстановление Польши на основах "социальной справедливости". Наряду с рациональным моментом, состоявшим в правильном подчеркивании значения демократии для политической борьбы народа, в подобной идее имелась и ложная сторона, поскольку воскресить в новой Польше черты архаического общества было невозможно. Касаясь деятельности в 1850-х годах "Демократического общества" польских эмигрантов, воспринявшего в значительной степени историко-социологические

 
стр. 174

 

взгляды Лелевеля, К. Маркс отмечал, что один из лидеров организации, Людвиг Мерославский, "посредством исторической дедукции... пытается показать, что истина в восстановлении старой земельной общины"1 .

 

Исторический опыт Лелевель считал вдохновляющей силой, способной воодушевить широкие народные массы на борьбу за возрождение познанной уже в прошлом системы "народовластия". Для народа Лелевель и писал о "славном прошлом" родины, ибо именно народу предстояло возродить независимость страны. "Поскольку не паны, а бедняки покупают наши труды..., - писал он в 1828 г. графу Дзялыньскому, отстаивая идею дешевого издания своих исторических книг, - мы должны их печатать для бедняков, а не для панов"2 . Однако Лелевелю была присуща в то же время известная ограниченность взглядов. "Гминовладство" в широком смысле он считал не общеисторическим явлением, а моментом, искони характерным для славянства и исчезнувшим не в результате естественного развития процесса классообразования, а вследствие завоевания, произведенного лехитами, подчинившими кметов и ставшими шляхтой. Не случайно ряд "последователей" Лелевеля из реакционных кругов польского дворянства впоследствии ухватился за эти идеи с целью пропаганды "благой роли" шляхты в истории. Идеалистическая концепция Лелевеля послужила тем самым искажению той части его учения, которая носила подлинно революционный, демократический характер.

 

Лелевель был убежден, что выводы из прошлого и сравнение с прошлым неизбежно подтвердят обоснованность и справедливость повседневной борьбы польского народа с угнетателями3 . Актуальная трактовка Лелевелем исторического прошлого вызывала раздражение и грубые выпады против него со стороны реакционных шляхетских кругов. Либерально-помещичий журнал "Przeglad Poznanski" обвинял в 1848 г. Лелевеля в превращении им исторической науки в орудие политической борьбы и требовал отказа от использования исторического материала для оценки современного положения. "В какой связи с нами находится положение, существовавшее восемь веков тому назад? - негодовала редакция этого органа. - ...Не в наших силах возродить давних кметов и лехитов!". Отмечая, что Лелевель "беспрерывно создает условия для сравнений между современностью и давними веками", журнал обвинял его в том, что он мешает слиянию классов польского общества в "единую силу" и разжигает классовую рознь. В подтверждение приводились высказывания крестьян из Галиции, "которые постоянно повторяют: земля ранее принадлежала нам, но паны ее захватили". И журнал ставил в вину Лелевелю "беспорядки", утверждая, что именно он "обеспечивает аргументами бунтующие толпы"4 .

 

Лелевель считал профессию историка важной и ответственной и высоко оценивал этот труд, который является "делом доблестным и благородным! Историки трудятся над сооружением памятников, которые бывают долговечнее непобедимых твердынь"5 . Лелевель отвергал право называть историческим трудом произведение, состоящее из неосмысленного нагромождения фактов. "Есть, - писал он, - плохие, подлые, извращенные фальшью исторические рассказы, и они блистают почетным званием исторического труда. Это сухие, холодные, без души и жизни, записанные факты, украшенные названием "история"... Это мулы, нарядившиеся в шкуру льва"6 . Высокое звание историка может заслужить лишь тот, кто способен распознать "причины и последствия человеческих деяний", "влияние места и времени на деятельность людей"; кто способен видеть человека не изолированным, а в окружении ему подобных, не идеализированным, а со всеми его слабостями; кто видит и понимает главное, совершившееся в прошлом7 . "Приобретение звания историка, - подчеркивал Лелевель, - звания подлинного историка, является делом редким, крайне трудным и, "следствие этого, подлинно величественным"8 .

 

Новый подход к профессии историка потребовал, прежде всего, нового определения

 

 

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XXII. стр. 159.

 

2 "Korespondencja J. Lelewela z Tytusem hr. Dzialyriskim". Poznan. 1884, str. 11.

 

3 J. Lelewel. Wybor pism historycznych. Wroclaw. 1950, str. 283.

 

4 "Przeglad Poznanski". T. VII. 1848, str. 615 - 618.

 

5 "Северный архив". Ч. 4, 1822, декабрь, N 23, стр. 408.

 

6 J. Lelewel. O historji, jej rozgalezieniu i naukach zwiqzek z nia majacych. Warszawa. 1826, str. 89.

 

7 J. Lelewel. Polska. dzieje i rzeczy jej. T. XIII. Poznan. 1863, str. XII - XIII.

 

8 J. Lelewel. Polska, dzieje i rzeczy jej. T. XVIII. Poznan. 1865, sir. 200.

 
стр. 175

 

предмета исследования. Выясняя содержание понятия "история", Лелевель указывал, что эта наука изучает "состояние человеческого рода, его способностей и наклонностей, изучает расцвет или деградацию способов его труда..., общественные отношения и связи", правовое положение людей, "борьбу, которую ведут зависимые против правящих", все стороны деятельности человека9 . История многостороння, а труд историка "подлинно необъятен"10 .

 

Лелевель был решителен в мнении, что целью исторической науки должно быть восстановление подлинной правды о прошлом человечества. Ввиду этого история не может выходить "из пределов опыта или подлежать простому разгадыванию... уподобляться теориям, произвольно вымышленным..."11 . Эмпирический подход должен предшествовать теоретизированию; априорные же теории нуждаются в проверке и подтверждении источниками. Лелевель неоднократно подчеркивал "основу истинности, на которую должна опираться история"12 ; необходимость поисков в прошлом "только чистой правды"13 , которая постигается путем познания объективной действительности.

 

Поиски исторической истины предполагали отказ от использования басен и легенд в качестве главного источника. Задача заключалась в выявлении серьезных, достоверных источников, в значительном расширении их круга и их доскональном использовании. "Пока это не будет сделано, - писал Лелевель, - нельзя надеяться, что прошлое народа будет извлечено из тьмы и восстановлено"14 . Это убеждение оставалось у него неизменным, и в течение всей своей долгой жизни он терпеливо и неутомимо собирал хроники, рукописи, древние книги, используя все возможности для получения новых материалов. Тем не менее, на 66 году жизни он с сожалением отмечал, что всегда испытывал недостаток в источниках15 .

 

Лелевель не просто расширил источниковедческую базу польской исторической науки. Он обогатил ее новыми составными частями. На службу историческим исследованиям им были поставлены достижения ряда вспомогательных наук, а также многих наук, имеющих самостоятельное значение. Например, географию Лелевель считал наукой, содействующей "продвижению по труднопроходимым тропам истории"; сочетание со статистическими материалами делает ее "не просто географией, а политической наукой", ибо она уже вникает в дела людей и становится тем самым и историей16 . Высоко оценивалась Лелевелем и хронология. Сама по себе насыщенная историзмом, хронология, поскольку она регистрирует события из жизни и деятельности людей, служит истории и затем становится ее составной частью17 .

 

Особое внимание Лелевель уделял археологии, которая "изучает памятники древности, их аутентичность и оригинальность, объясняет их значение, исследует состояние искусств...". Но историку этого мало. "Он хочет уяснить себе значимость этих памятников..., познать народы, создавшие их"18 . Исторические памятники не только содействуют раскрытию "понятий, стремлений и жизни людей..., в них отражена история народа"19 . Разделами археологии Лелевель считал "иероглифику" (изучающую "образное письмо"), эпиграфику и нумизматику20 . Он писал относительно последней, что монеты, "как правило, указывают на политическое направление государств и часто свидетельствуют об успехах или поражениях той или иной страны... Тщательно исследуя монету, можно найти в ней объяснение многих совершившихся событий"21 . Широко использовал он также дипломатику, сфрагистику, палеографию и геральдику.

 

 

9 J Lelewel. O potrzebie gruntownej znajomosci historji i na czem ta grunfowriosc zalezy. Wilno. 1815, str. 160, 165, 168.

 

10 J. Lelewel. Jakim ma bye historyk. Wybor pism historycznych, str. 29.

 

11 Центральный государственный исторический архив в Ленинграде (ЦГИАЛ), ф. 734, оп. 1, д. 20415, л. 185.

 

12 J. Lelewel. O potrzebie gruntownej znajomosci historji... str. 160.

 

13 J. Lelewel. O historji, jej rozgalezieniu. str. 61.

 

14 J. Lelewel. Polska wiekow srednich. T. I. Poznan. 1885, str. 150.

 

15 Там же. T. IV, стр. 464.

 

16 J. Lelewel. O historji, jej rozgalgzieniu, str. 44 - 46.

 

17 Там же, стр. 46.

 

18 J. Lelewel. Nauki dajace poznawac zrodla historyczne, str. 294

 

19 J. Lelewel. Grobowe krolow Polskich pomniki. Polska. dzieje... T. V. Poznan. 1856, str. 503.

 

20 J Lelewel. Nauki dajace poznawac zrodla historyczne, str. 294 - 301.

 

21 J. Lelewel. O monecie polskiej. Polska, dzieje... T. VI. Poznan. 1863, str. 235.

 
стр. 176

 

Что касается исторических книг и исследований, то они, по его мнению, нуждаются в осторожном подходе, ибо многие из них лишены "критического духа", насыщены "фантастическими гипотезами" и путаницей, "оскорбляющей здравый смысл"22 . Выше всего оценивались Лелевелем материалы "первой руки", сообщения очевидцев, свидетелей изучаемых событий. Ценность труда определялась им по степени критичности использования источников и по наличию логических связей между "историческими обстоятельствами"23 .

 

Введение в научный оборот большого количества новых материалов явилось огромной заслугой Лелевеля перед польской исторической наукой.

 

Лелевель первый в Польше разработал технику критики источников, приемы для определения степени их достоверности и полноты отражения событий, правдоподобности и объективности, общей ценности. Первоначально, указывал он, все источники подлежали проверке, и задача историка заключалась в выявлении той их части, которая была результатом "свободного творчества летописца". Некоторая часть материалов пронизана "раболепием перед богатыми"; в других авторы "сосредоточивали внимание лишь на описании битв и церковных свидетельствах..., не пытались исправить ошибки в хрониках или исторических повествованиях"24 . Рационалистический подход к изучаемым проблемам диктовал Лелевелю признание "разумности" единственным доводом при исследовании источника. Историческая истина постигалась им при помощи трезвого и тщательного изучения источника в сочетании с "комбинационным мышлением". Такой эмпирико-рационалистический метод исследования вытекал из его глубокой вражды к теологии, а также из убеждения, что история есть дело самих людей, их непосредственной деятельности, их разума.

 

Лелевель учил, что историк-исследователь на пути к выводу, к истине проходит три этапа. Первый из них состоит в научной критике источника, в нахождении ответа на вопрос: "Как, что, где и когда в действительности происходило?"25 . Ответ достигается, прежде всего, крайне добросовестным отношением к источнику. Лишь располагая абсолютно достоверными данными о самом источнике, можно сопоставлять события, обнаруживать противоречия, выяснять соответствие фактов "духу времени и нравам" и определять, не уводит ли источник от исторической правды26 ".

 

Точный анализ и интерпретация данных источника исключает возможность произвольного толкования. Лелевель решительно утверждал, что "прошедшее нельзя постигнуть умствованием, рождающим одни только гипотезы (всегда ложные, хотя иногда и похожие на правду)". Опорой историка должны быть "коренные, а не искаженные выражения летописцев"27 . Он даже опасался, что свободный стиль изложения может извратить правдивый источник и, отдавая должное "красоте слога и языка", убежденно требовал: "Нарушение истины слишком важно, чтобы могло быть извиняемо блестящим повествованием"28 .

 

Глубокое изучение источника, по мнению Лелевеля, обостряет "чувство историзма" у исследователя, переносит последнего в атмосферу изучаемого периода, уменьшая опасность модернизации истории. В то же время это освобождает автора от излишнего влияния извне, от "унизительного пути" популяризации чужих взглядов и мыслей. Самостоятельность критических суждений Лелевель считал высоким даром историка и тщательно "оберегал слух от чужих нашептываний, не присваивал себе того, что ему не принадлежало"29 . Историк польской литературы Ю. Бартошевич отмечал, что в отличие от других ученых Лелевель даже "излишне часто покидал утоптанные тропы и смело продвигался по бездорожью..."30 . Действительно, порой стремление к полной

 

 

22 J. Lelewel. Polska wiekow srednich. T. II. Poznan. 1856, str. VII; его же. Nauki dajace poznawac zrodia historyczne, str. 355.

 

23 Там же, стр. 357.

 

24 J. Lelewel. Herby w Polszcze. Polska, dzieje... T. IV, str. 221 - 222.

 

25 J. Lelewel. Historyka, tudziez o latwem i pozytecznem nauczaniu historii Wilno. 1815, str. 7.

 

26 J. Lelewel. Kronika Polska Prokosza. Polska, dzieje... T. XVII, str. 179.

 

27 "Северный архив". Ч. 8. 1823, октябрь, N 19, стр. 48

 

28 Там же. Ч. 4, стр. 421.

 

29 J. Lelewel. Polska wiekow srednich. T. III. Poznan. 1859, str. 465.

 

30 J. Bartoszewicz. Dziela. Historja literatury polskiej. T. II. Krakow. 1887, str. 216.

 
стр. 177

 

самостоятельности мешало Лелевелю использовать полностью данные, накопленные наукой ранее. Так, о себе он писал: "Мало обращая внимания на то, что кто-то познал до меня, я формулировал свои собственные взгляды"31 .

 

Но задача историка не могла ограничиться изложением одних лишь видимых, пусть и достоверных фактов. Возникла необходимость связать их в цепь причин и следствий, что требовало анализа и оценки событий. Здесь наступает второй этап исследовательской деятельности - "этиологика". История не равнозначна фактографии, а является "комбинационной" наукой в широком смысле слова: критически и философски осмысленным и обобщенным прошлым. Она не просто регистрирует факты, она есть наука о прошлых деяниях людей. Объективное научное мышление помогает историку, оказавшемуся перед "путаницей" фактов и противоречивых событий, восстановить прошлое в логической последовательности, систематизировать "беспорядочные нагромождения", установить разумные связи и "естественную целостность". Уметь анализировать события, не поддаваться искушению возводить случайные явления в закономерные, всесторонне изучать исторический процесс и при этом понимать общий исторический фон, "дух и наклонности времени", а лишь затем давать общую оценку - вот путь, достойный добросовестного историка32 . На втором этапе, как считал Лелевель, исследователь обязан уже создать "узлы", исходя из внутреннего единства событий, познавать сущность целых периодов истории и импульсы человеческих деяний, всю динамику общественного развития, народов33 . Добиться успеха в "этиологике" можно лишь "философским обследованием" каждого крупного события прошлого, создавая логический цикл: причина - событие - следствие. "Каждое событие, - писал Лелевель, - является результатом многих причин, каждая причина - началом различных последствий"34 . "Мыслящий исследователь", познавая весь комплекс исторических явлений, отвергает метафизическую неизменность и застой и вырабатывает способность диалектически теоретизировать.

 

В центре истории Лелевель видел человека, живущего в "общественном состоянии", разумного, постоянно совершенствующегося. В его прогрессе - подлинный смысл истории, ее красная нить. Поскольку человек является членом общества и действует в его рамках, историю следует рассматривать как результат коллективного творчества широких общественных сил, масс. Человек вне общества не может быть объектом рассмотрения "философской историей", ибо последняя интересуется общественной жизнью людей, то есть изучает не отдельных выдающихся деятелей, а массы народа. "Дееспособность и сила, - писал Лелевель, - находятся в самих массах; деятельность отдельных лиц тонет в общей деятельности народов; толпы, руководимые идеей, являются подлинными творцами истории"35 . Не случайно сам он с глубоким уважением и симпатией относился к трудовому люду - создателю всех материальных благ. Уже в первой своей книге, написанной им еще в студенческие годы, Лелевель осуждал древних рыцарей Скандинавии за то, что они "с великим презрением относились к... рабам, хотя все изделия и блага создавались их руками. Так же было и в средние века, когда презирались ремесленники, торговый люд, ученые"36 . А за два года до смерти, в апреле 1859 г., он писал своему другу и биографу Леонарду Ходько: "Я не филантроп и не покровитель народа, я частица народа, пролетариата"37 .

 

Изучение истории народа вызывало у Лелевеля интерес к проблемам социальной борьбы. Поэтому он был убежден, что главным предметом его трудов должно быть изучение "изменения взаимоотношений между классами", между шляхтой и крестьянством, и считал, что именно эти взаимоотношения "требуют особенно пристального внимания"38 . При этом он не опасался пропаганды решительной расправы с магнатами.

 

 

31 J. Lelewel. Przygody w poszukiwaniach i badaniu rzeczy narodowych polskich. Polska, dzieje... T. I. Poznan. 1858, str. XIX.

 

32 J. Lelewel. Polska. dzieje... T. XVII, str. 253, 265 - 266.

 

33 ЦГИАЛ, ф. 734, оп. 1, д. 20415, л. 184.

 

34 J. Lelewel. Historyka... str. 51.

 

35 J. Lelewel. Uwagi nad dziejami Polski i ludu jej. Polska, dzieje... T. III. Poznan. 1855, str. 253.

 

36 J. Lelewel. Edda to jest ksiega religii dawnych Skandynawii mieszkancow. Wilno. 1828, str. 16.

 

37 J Lelewel. Listy emigracyjne. T. IV. Wroclaw - Krakow. 1954, str. 412.

 

38 J. Lelewel. Polska wiekow srednich. T. III, str. 374 - 375.

 
стр. 178

 

"Это не столь уж страшные вещи; они, - отмечал он, - возникают естественно, из жизненной ситуации, когда одним говорят: отдайте, ибо это не ваше, а те отвечают: не отдадим, ибо оно в наших руках"39 . Особенно характерны были подобные взгляды для Лелевеля в период 1831 - 1848 гг., когда его мировоззрение менялось в направлении все более решительного признания революции как главного средства борьбы40 .

 

Признавая важную роль классовой борьбы в истории, Лелевель считал все же, что исторический процесс в основе своей является процессом духовным, зависящим от специфического "духа народа", его интеллектуальных качеств, общих "струй культуры". "Во всей Европе и во всем мире, - говорил он, - идет борьба принципов, борьба идей"41 . Этот идейный антагонизм, считал он, выливается в общественную борьбу. Оставаясь идеалистом в определении закономерностей исторического процесса, Лелевель в то же время полагал, что идеи, как бы величественны они ни были, сами по себе бесплодны. Лишь овладев народными массами, они становятся двигателем вечного и беспрерывного процесса "совершенствования человечества".

 

Поставив в центре внимания историю народа, сделав народ главным действующим лицом исторического исследования, Лелевель обогатил, "демократизировал" польскую историческую науку. Теперь польская наука уже не могла более заниматься "описанием войн и дипломатии", ибо трудовой люд есть "жизненная сила, от которой во все времена зависела судьба всего народа и государства"42 . И поэтому Лелевель заявлял, что "не совершенен и не отвечает своему призванию тот историк, который подробно рассматривает историю государства и нации, но упускает из поля зрения историю народных масс и пренебрегает ею"43 . Не случайно в 30-е и 40-е годы XIX в. в своей, практике повседневной борьбы за республику Лелевель в противовес правым кругам польского дворянства стоял, безусловно, на демократических позициях и был одним из наиболее революционных лидеров организаций "Молодая Польша" и "Зъедночене".

 

Обращение к истории народа явилось результатом решительной ревизии самой исследовательской проблематики, поскольку ранее - Лелевель отмечал это с сожалением - "объектом изучения была история правящего класса"44 . В лелевелевской интерпретации история как наука приобретала новые черты; границы ее исследований значительно расширялись; она становилась на путь изучения "прогресса и упадка" народов, их деятельности и классовой борьбы, всей "истории культуры", как называл Лелевель историю народов в целом45 .

 

"Философский" подход к изучению прошлого помог одаренному историку выделить из массы событий главное, создать общее представление об историческом процессе. Он считал, что "комбинационный" метод позволяет познать прошлое в "очищенном" виде. Отсюда проистекал его оптимизм в вопросах познания; ведь критичность Лелевеля никогда не перерастала в скептицизм или удручающие сомнения в отношении возможностей познания вообще. Уверенность он черпал в возможности бесконечных поисков и открытий новых источников, способных осветить или по-новому разъяснить события. Преградой мог явиться только консерватизм в науке, слепая приверженность к установившимся понятиям, "тесные рамки" догм и формул.

 

"Комбинационная" часть работы приводит историка к третьему, последнему этапу труда - "историографии". Она включает в себя "искусство писать историю", умение "искренне, правдиво, серьезно, связно" рассказать о жизни народов и госу-

 

 

39 J. Lelewel. Listy emigracyjne. T. III. Krakow. 1952, str. 256.

 

40 См. "История Польши". Под ред. В. Д. Королюка, И. С. Миллера, П. Н. Третьякова. Т. I. 2-е изд. М. 1956, стр. 591.

 

41 J. Lelewel. Mowy i pisma polityczne. Polska, dzieje... T. XX. Poznan. 1864, str. 192.

 

42 . J. Lelewel. O potrzebie grantownej znajomosci historji... str. 174.

 

43 J. Lelewel. Uwagi nad dziejami Polski... str. 32.

 

44 J. Lelewel. Panowanie krola polskiego S. A. Poniatowskiego, str. 164.

 

45 Последующие польские буржуазные историки отвергли лелевелевский тезис об общественной борьбе как движущей силе истории, считая его опасным, чреватым серьезными потрясениями в будущем. Например, Антони Малецкий писал, что "социальные противоречия в лелевелевской интерпретации разрешались только вооруженным путем", и вынужден был с сожалением констатировать: "Со времен Лелевеля в нашей историографии на долгий период установилось горестное, желчное понимание исторического прошлого". A. Malecki. Lechici w swietle nauki historycznej. Lwow. 1897, str. 163.

 
стр. 179

 

дарств, "воздействуя при этом на сердца людей"46 . Беспристрастное изложение не исключает, конечно, оценок со стороны самого автора, трактовки событий в духе его мировоззрения, защиты автором "справедливых дел", "отвращения к злу". Но это следует делать "незаметно", сдерживая эмоции и избегая "чрезмерно сгущенных красок", в спокойном тоне, "оживляя рассказ, но, не угрожая правде", с тем, чтобы избежать обвинения автора в "приспособлении истории к его взглядам"47 .

 

Разрабатывая "приемы историографии". Лелевель уделял много внимания искусству создания целостной повести, украшенной "подлинно историческим стилем" изложения, которое не должно быть "ни нудным, ни распыленным, ни многословным"48 . "Пасмурная" форма изложения "утомляет, надоедает и усыпляет"49 . Но непозволительно применять также "грубый стиль и подлые выражения"50 . Лелевель требовал красочности, "яркого повествования и слога", убеждал, что историк должен быть одновременно поэтом и живописцем, ибо умелая, занимательная переработка источника "оживляет дух и мысли истекших пеков", документы становятся "свидетелями при повествовании писателя", и таким образом "даже историческая достоверность (источников. - А. Б. ) представляется более доказательной"51 .

 

Исследовательская методика Лелевеля открывала широкие возможности перед польскими учеными и способствовала более правильному истолкованию не только отдельных событий, но и важнейших общественно-экономических и политических явлений. Лелевель учил своих коллег критически анализировать исторические материалы и оставил им завещание, суть которого гласила: неутомимо расширять источниковедческую базу исторической науки и на этой основе раскрывать, подлинную правду о прошлом. Недаром К. Маркс, говоря о книге Лелевеля "Considerations sur l'etat polifique de I'ancienne Pologne et sur l'histoire de son peuple" (Paris, 1844), отмечал: Своим тщательным исследованием экономических условий, превративших польского крестьянина из свободного в крепостного, старик Лелевель сделал гораздо больше для выяснения причин порабощения своей родины, нежели целый сонм писателей, весь багаж которых сводится просто к ругательствам по адресу России"52 .

 

Не преувеличивая значения деятельности Лелевеля, помня о мелкобуржуазной ограниченности, утопичности его взглядов, должно в то же время подчеркнуть, что приход Лелевеля к пониманию роли народных масс в истории приблизил его и в жизни к позициям революционных демократов, а его научное и литературное наследство сделал достоянием наиболее прогрессивной части польских историков XIX столетия.

 

 

46 J. Lelewel. Historyka... str. 54.

 

47 Там же, стр. 55 - 57.

 

48 J. Lelewel. O historji, jej rozgalezieniu... sfr. 109.

 

49 J. Lelewel. Historyka... str. 59.

 

50 Там же, стр. 58 - 59.

 

51 "Северный архив". Ч. 8. 1828, октябрь. N 19, стр. 77 - 78.

 

52 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 12, стр. 435.

Опубликовано 14 апреля 2016 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1460646159 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ ИОАХИМ ЛЕЛЕВЕЛЬ КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network