МИХАЛОН ЛИТВИН О НРАВАХ ТАТАР, ЛИТОВЦЕВ И МОСКОВИТЯН

М. Изд-во МГУ. 1994. 151 с.

До сих пор не было ни одного критического научного издания трактата Михалона Литвина на русском языке. Между тем, названное сочинение использовалось десятками исследователей, цитировалось во многих специальных и обобщающих трудах исторического, историко-географического и историко-культурного характера. В ряде случаев этот источник предоставляет уникальные сведения, которые не дублируются известиями летописей, хроник или актового материала конца XV - первой поло-

стр. 170

вины XVI века. Издание содержит научно-справочный аппарат, вступительную статью (М. В. Дмитриев, И. П. Старостина и А. Л. Хорошкевич), комментарии и библиографический указатель. К сожалению, отсутствуют именной и географический указатели.

Со времен опубликования трактата Михалона Литвина в 1890 г. ¹ в России вообще не было никаких его изданий. Книга стала библиографической редкостью.

Атрибуция трактата вызвала известную дискуссию, называлось несколько персон, которые, предположительно, могли использовать этот псевдоним. Вплоть до последнего времени наибольшим признанием пользовалась версия, высказанная В. Б. Антоновичем, который считал автором трактата Михаила Тышкевича (Тишкевича), участника литовского посольства к крымскому хану в 1538 году. Это суждение опиралось в значительной мере на гипотетические построения, но за неимением лучшего было принято большинством исследователей. Однако польским историком Е. Охманьским было выдвинуто более обоснованное предположение, впоследствии подтвержденное лингвистическими разысканиями литовского исследователя М. Рочки: под псевдонимом "Михалон Литвин" скрывался латинский секретарь великокняжеской канцелярии в 30-х - 50-х годах XVI в. Венцеслав (Николаевич (с. 15). В рецензируемой книге "стройная и доказательная концепция" Охманьского (с. 19), а также выкладки Рочки изложены весьма полно; они оставляют мало места для сомнений по поводу правильности идентификации автора трактата.

Авторы вступительной статьи подробно характеризуют сочинение Михалона Литвина как источник. Особый интерес представляют решительно проводимые ими тезисы о том, что, во-первых, трактат в значительной мере имеет характер политического памфлета, призванного пробудить в сердцах соотечественников, литовцев, древнюю доблесть и добродетели, способствовать проведению реформ для укрепления литовской государственности (с. 37 - 41); и, во-вторых, автор трактата сконструировал характерный для ренессансной исторической мысли миф о "добрых старых временах", "золотом веке" доблестной Литвы, старинные порядки которого сохранились у ближайших соседей- татар и московитян, но отброшены самими литовцами (с. 43 - 52). В связи с этим авторы вступительной статьи высказывают глубокие сомнения по поводу реалистичности гипертрофированной критики Михалоном Литвиновым литовских обычаев и общественных установлений при параллельном неумеренном превознесении им общественного устройства Московского государства и Крымского ханства. Указанные суждения, связывающие уровень достоверности основной информации трактата с литературными особенностями этого памятника, далеко продвигают его источниковедческую критику.

Однако при этом возникают и некоторые опасения: как бы вместе с водой не выплеснуть и ребенка. В тексте вступительной статьи признается, что самим поводом для написания трактата стало "острое недовольство" его автора "литовскими реалиями" (с. 49). И недовольство это, действительно, могло иметь самые серьезные причины. Последняя четверть XV в. и первая половина XVI в. отмечены тяжелым противоборством между Великим княжеством Литовским (ВКЛ) и Московским государством, причем ко времени создания трактата итог московско- литовских войн был явно не в пользу Литвы. По сравнению с временами Витовта Москва продвинула свои границы очень далеко на запад за счет литовских владений; оборона южных земель Великого княжества Литовского от нападений крымских татар была далека от совершенства и по подсчетам современных исследователей, "пропускала" до двух третей набегов. Могущество ВКЛ по сравнению с серединой XV в. действительно упало, следовательно, критика Михалона Литвина в отношении своих соотечественников, быть может, не так уж напрасна, как считают авторы вступительной статьи. Вот пример полемики публикаторов трактата с Михалоном Литвином: "Вряд ли в XVI в. всерьез воспринимались слова Михалона, что "нет в городах литовских более часто встречающегося дела, чем приготовление из пшеницы пива и водки", что "крестьяне, забросив сельские работы", идут в кабаки и пируют там дни и ночи, что день начинается питьем водки, и что в суде царит беспредельное взяточничество, молодежь коснеет в праздности, женщины надменны и часто повелевают своими мужьями и пр. Далеко не такой неэффективной была система судопроизводства в Великом княжестве Литовском, далеко не такими изнеженными и расслабленными нравы, далеко не таким бессильным войско" (с. 41 - 42). Если автор трактата неправ, то это необходимо доказывать конкретными примерами, фактами, а одних заверений в ошибочности его обвинений, в полемической гиперболизации явно недостаточно. Как в таком случае определить, что преувеличено, утрировано Михалоном, а что отражает реальное положение вещей? В этом вопросе хотелось бы большей четкости и обоснованности.

В целом работу публикаторов трактата Михалона Литвина можно оценить как полезный и продуктивный в исследовательском отношении труд.

Примечания

¹ . ЛИТВИН М. [О нравах татар, литовцев и москвитян]. - Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси. Киев. 1890. Вып. 1.