Статья посвящена концепту "прав народа русского" в сочинениях православных писателей, написанных после Брестской церковной унии, для которых характерно оригинальное совмещение восточнославянской православной культуры с западным наследием правовой мысли. В первую очередь это касается такого понятия, как "права народа", а также представления о договорном характере образования государства. Особое внимание в статье уделяется сочинениям Мелетия Смотрицкого, в которых новая правовая концепция получила наибольшую разработку.

The article is devoted to the concept of "the rights of the russian people" in the treatises of Orthodox writers, who worked after the Church Union of Brest (1596) and their fore originally combined East-Slavic Orthodox culture with the Western heritage of legal thought. First and foremost, it concerns such a specific concept as "the rights of people" and the idea of contractual nature of the state. Particular attention is paid to the works of Meletius Smotrytsky, in which the new legal concept was developed in detail.

Ключевые слова: западнорусская полемическая литература, конфессиональное самосознание, этническая идентичность, Брестская церковная уния, Речь Посполитая, "права народов".

Речь Посполитая конца XVI - первой половины XVII в. представляла собой уникальное образование, любое описание государственно-правовой системы которого неизбежно будет спорным. Называясь "республикой двух народов" (т.е. шляхты Короны Польской и Великого княжества Литовского), она включала в себя значительную часть православного населения, правовой статус которого был предметом разногласий и поводом для конфликтов на протяжении всей истории этого государства. В этом плане представляют особенный интерес те правовые и обосновывающие их исторические концепции, которые выдвигала сама православная общественность. В них причудливым образом совмещались традиции восточнославянской православной культуры с западным наследием правовой мысли и своеобразной польской практикой. Возможно, именно этой уникальной ситуацией объясняется появление в западнорусской культурной среде концепций и понятий, которым трудно найти прямое соответствие и в восточнохристианской, и в западной мысли того времени.

В первую очередь это касается такого понятия, как "права народа", а также представления о договорном характере образования государства. Обе концепции прошли многолетний путь созревания и являлись реакцией на такие события второй половины XVI в., как Люблинская (1569) и Брестская (1596) унии. Обе унии

Неменский Олег Борисович - научный сотрудник Института славяноведения РАН.

представляли заметную опасность для правового положения западнорусского населения, а потому вызывали потребность защиты своих "старых прав". В Речи Посполитой во многом утвердилась польская правовая культура. Сословная система, юридическая закрепленность различных "прав и свобод", как и бесчисленные судебные тяжбы по тем или иным поводам вошли в правосознание и стали почти обыденным делом для довольно большой части общества. Однако значительная степень культурного своеобразия православных, как и их особое положение в созданном в 1569 г. государстве, обернулась появлением особой правовой субкультуры, которая - возможно - не вполне вписывалась в закрепленные законами реалии.

Само понятие "права народов" было унаследовано Средневековьем вместе с римским правом, однако его значение существенно изменилось. В античное время под "ius gentium" понимались правовые нормы, заимствованные у покоренных и союзных народов и применявшиеся в сфере контактов с ними. Наличие у разных народов Римской империи своих правовых норм проявлялось в признании в общей римской правовой системе тех или иных особых прав за конкретными народами. Впрочем, уже в позднеантичное время "ius gentium" стало иногда трактоваться в расширенном смысле - как общее право взаимоотношения народов, выходя тем самым из системы положительного права и сближаясь с "ius naturale". В Средние века этот подход господствовал, "право народов" стало пониматься как естественное право всех народов и потому рассматривалось как универсальное. Этому, конечно, давалось уже христианское, богословское обоснование. Уже у Юстиниана "ius naturale" отождествлено с "божественным правом" ("ius divine"), ведь все "натуральное право" происходит от Бога. Соответственно утверждалось наличие дарованных Богом прав людей по одной их натуре, независимо от их религии и положения. При этом "право народов" в Средние века имело применение главным образом в сфере обоснований справедливости военных действий.

Весьма оригинальную теорию "права народов" разработали представители краковской правовой школы начала XV в., в первую очередь Станислав из Скарбимежа и Павел Влодковиц. Их сочинения появились в связи с военным конфликтом между Польшей и Тевтонским орденом - требовалось защитить право Польши противостоять Ордену и привлечь для этого военную помощь православных и язычников. Таким образом, опять же, понятие о "праве народов" в польской традиции разрабатывалось в рамках теории справедливой войны (см. [1 - 3]). Павел Влодковиц делил человеческие сообщества на "натуральные" (народы, города, деревни и др.) и "искусственные" (ордена, братства, цехи и т.д.). Первые и были защищены "натуральным правом". Польский ученый утверждал, что право на обладание государственностью имеют не только христиане, но и язычники и еретики, что основано на "натуральном праве". А из этого исходило и их право на самозащиту.

Понятие "права народов", как и рассуждения о справедливости войн, прочно вошли в польскую юридическую мысль и публицистику, так что были знакомы образованному обществу Речи Посполитой, в том числе и православному. Правда, трактовка этого права позже была значительно изменена. В актуальную для нас эпоху о справедливых войнах больше всего писали Себастьян Петриций и Петр Скарга. Однако "право народов" по-прежнему рассматривалось как "натуральное право". Только западная правовая мысль середины - второй половины XVII в., уже после Гуго Гроция, стала определенно разделять естественное и позитивное право народов.

В православной мысли начала XVII в. понятие "права народа" стало актуальным в связи с государственной политикой эпохи Контрреформации, направленной против православного вероисповедания. Настоящим вызовом, расколовшим восточнославянское население, стала Брестская церковная уния, не принятая боль-

шей частью православного общества, но поставившая православное вероисповедание в нелегальное положение. Сразу вслед за ней появилось немало текстов различного характера, обосновывающих незаконность этой унии и требовавших сохранения прав традиционного православия, его церковной организации и его приверженцев различных сословий. Дискуссии и православно-униатская полемика по этому поводу развернулись и в судах, и в сеймах различных уровней, и на страницах специальных полемических произведений. Споры шли и вокруг интерпретаций отдельных правовых актов, и по поводу различных прочтений тех или иных исторических событий.

На деле важнейшим вопросом было определение субъекта ущемленного права. В первую очередь это была сама православная церковь, а также православные представители шляхетского и мещанского сословий. В конечном счете и сословные права сводились к церковным, ведь в более широком смысле речь шла о пастве православной церкви. Нередко в текстах того времени говорится о правах "религии греческой", "веры греческой" как определения для совокупности православных жителей государства. Разрабатывалась история "прав греческой веры", идущих еще со старых времен "русских князей", но гарантированных и польскими королями. В Протестации 1596 г. князь Константин Острожский, заступаясь за права православных, выступал от лица православной шляхты. Он просил короля, "чтобы его королевская милость таких духовных, праву нашему противных, чтобы мы их терпели не соизволил допустить, согласно правам нашим по привилеям и конфедерациям, данным нам от предков его королевской милости и самим его королевской милостью нам подтвержденных, сохранить соизволил"¹. Уже в "Апокрисисе"² 1597 г. говорится о "праве писаном", которое "когда бы подробно привести надлежало, пришлось бы бесчисленное количество привилеев и писем тут вписать, которыми часто, а особенно при закладке церквей и при пожаловании имений русскими князьями, а потом и королями польскими, дела князей подтверждавшими, вольность и постоянство религии греческой общеизвестно утверждена была"³. Автор "Перестороги" (1600) описывает, как Стефан Баторий "узнав от своих канцлеров, что предки его веру греческую в странах своей короны, наравне с римской, в свободах и властных правах их, в границах своей духовной власти оставляют, и это присягою подтверждали и защищали, тоже дал на то свой привилей" - и, подчеркивается, что сделал он это "согласно со старыми правами"⁴.

Однако уже тогда, на самых ранних этапах православно-униатской полемики, возникла потребность более общего определения субъекта порушенных Брестской унией прав. Само понятие "народа" в языке того времени имело сложное значение. С одной стороны, была традиция старого русского употребления этого слова; с другой, все больше входило в жизнь узкосословное понятие о "народе" как о шляхте, имевшее свое обоснование в мифологии культуры польского "сарматизма". По выражению Я. Тазбира, "в XVII веке произошла sui generis диссоциация понятий "поляков" и "польского народа"" [7. S. 41]. Показательно, что

¹ "Aby Jego Krolewska Mosc takowych duchownych, prawu naszemu przeciwnych, cierpiec dopuscic nam nie raczył, wedle praw naszych uprzywileiowanych i konfederaciey, o tern uczynioney od przodkow Jego Krol. Mci i od Jego Krol. Mci samego nam poprzysiуzonych, zachowac raczył" [4. С. 533].

² Вопрос авторства этого важнейшего для православной полемики произведения представляется здесь мало значимым: оно писалось от лица православных и было принято православной общественностью как авторитетное, а, соответственно, адекватно выражающее ее позиции.

³ "Кгдыбы ся достатечне перекладати мѣло, пришло бы незличоную речь привилеов и листов тут вписати, которыми частокрот, а особливе при фундованью яких церквий и при надаванью до них добр через княжата Русский, а потом через королѣ Полскии справы княжат потвержаючи, - водность и трвалость релѣи Греческой знаменитее есть утвержена" [5. Стб. 1070].

⁴ "Увѣдавши король от своих канцлеров, же продкове его вѣру Грецкую у панствах коронных, ровне яко и Римскую, при вольностях и при зверхностях их, в своих границах духовноѣ владзы зоставуют, и то присягою потвержают и правами остерегают, - дал теж привилей свой" [6. Стб. 207].

даже польские мещанские писатели того времени "под "польским народом" понимали - согласно реалиям той эпохи - главным образом "рыцарское сословие"" [8. S. 159]. Такое словоупотребление так же оказалось вызовом для православной мысли, которой были свойственны совсем другие понятия о "народе". Исследование полемических текстов тех лет довольно определенно показывает глубокое отождествление понятия о "русском народе" со всей совокупностью прихожан православной церкви в Речи Посполитой независимо от их сословной принадлежности (см. [9]).

Так, автор "Апокрисиса", говоря про свою сторону "мы, греческой религии люди" [5. Стб. 1332]⁵, подчеркивает: "Нам и право, и конфедерации, и привилеи, и обычаи, и другие основания вольности веры имеющим"⁶. При этом он заявляет, что "с плачем просим, чтобы, согласно привилеям, народу русскому и литовскому данным, духовных властей религии греческой не прижимал"⁷. При желании здесь можно увидеть употребление слова "народ" в значении "шляхетского народа", от лица которого выступает автор, однако другие православные тексты указывают на преимущественно несословный характер такого словоупотребления. Интересно, что мещанский автор "Перестороги", вероятно, чтобы обойти двусмысленность этого слова, даже вводит такое понятие как "республика народа русского", уточняя, что она включает в себя "от высших аж до низших сословий"⁸.

Новый этап православной полемики, связанный с фактом нелегального посвящения в 1620 г. иерусалимским патриархом Феофаном новой православной иерархии в Речи Посполитой, предлагает уже довольно цельные концепции, представляющие правовое положение православных в стране. Теперь православные авторы не ограничиваются доказательствами, что "благодаря Св. Духу имеем посвященных митрополита и епископов таких, каких фундации, права, привилегии и вольности наши, а значит и святая старина наша, [...] и каковых нам святой памяти монархи князья русские и литовские, а после них и наияснейшие короли польские, а потом и современный король его милость уже более десяти лет своего счастливого правления соизволили допускать, подавать и терпеть"⁹. Теперь права православных определяются не только пожалованными князьями и королями правами и привилегиями, но и особым положением в Речи Посполитой самого "народа русского". Б. Н. Флоря считает возможным говорить о разработке православными публицистами того времени исторической концепции, в основе которой лежало "представление о создании Польско-Литовского государства в результате добровольного соглашения трех народов - "польского", "литовского" и "русского"" [11. С. 75]. Эта концепция читается сразу в нескольких произведениях, написанных в начале 1620-х годов.

Так, в "Протестации" новопоставленного митрополита Иова Борецкого 1621 г., в которой речь идет от имени "народа нашего русского", подчеркивается, что "мы посредством пактов и присяг к Короне присоединились" (теперь же "терпим насилие, жестокость и притеснения за веру")¹⁰, т.е. обоснование прав идет уже не

⁵ Такая формула в тексте встречается часто. Есть также: "Нас, старожитной вѣры Греческой людей" [5. Стб. 1792], "мы, Греческой релѣи шляхтичи" [5. Стб. 1294] и др.

⁶ "Нам, и право, и конфедерации, и привиллья, и звычаи, и иншии фундамента волности набоженства маючим" [5. Стб. 1788].

⁷ "С плачем просимо, абы, ведлуг привилеов, народови Рускому и Литовскому наданых, урядов духовных релѣи Греческой не затлумял" [5. Стб. 1292].

⁸ "Рѣч посполитая народу Руского", "от больших аж до меньших станов" [6. Стб. 220 - 221].

⁹ "Za sprawą Ducha S. mamy poswieconych mitropolita y Episkopow takich, iakich fundacye, prawa, przywilea y wolnosci nasze, wiec у swieta starozytnosc nasza ... y iakowych nam swietey pamieci Monarchowie Xiezenta Ruscy, y Litewscy, a po nich Naiasnieysze Krolowie Polscy, wiec y teraznieyszy Krol Jego M. przez lat dziesiec у nad to za szczesliwego panowania raczyli dopuszczac, podawac y cierpiec" [10. С 145].

¹⁰ "Narodu naszego Ruskiego", "my przez pacta у przysiegi do Koronychmy sie przylączyli", "cierpiemy gwałt, wiolencią vciski dla wiary" [10. С 147].

только через наследие княжеских и королевских пожалований, но и через сам факт присоединения к Короне на договорных началах - "по пактам и присягам". А субъектом такого договора выступает "русский народ".

Более подробно эта тема раскрывается в сочинении "Палинодия" Захарии Копыстенского (1619 - 1623). В нем описывается, как "русские князья добровольно, по определенным пактам, к королевству польскому присоединялись", однако особо автор подчеркивает то, что при этом князья "в первую очередь гарантировали себе веру и свое богослужение и церкви в целости и в безопасности сохранять"¹¹. То же обстоятельство выделяется им и при описании завоевания Казимиром Великим Львовской земли. Копыстенский подчеркивает установленное тогда равенство поляков и русских в правах и вольностях, утверждая, что уже тогда "король постановил и сопоставил, чтобы русские одним с поляками правом и одними вольностями пользовались" [12. Стб. 1026]. В связи с подписанием Люблинской унии, "русские наперед гарантировали себе права на веру и на церкви, а короли на своих коронациях права и различные привилегии от князей русских, разным сословиям служащих, приняли, и присягами подтвердили, и письменно в статутах и конституциях об этом объявили"¹². Люблинскую унию Копыстенский трактует как равноправное объединение: "В 1569 году, на сейме в Люблине, княжество Литовское и Киев и Волынь с королевством Польским объединились, чтобы быть едины, и одних вольностей и свобод употреблять, и равно повинности нести, и оборону и производство всякое вместе осуществлять, и одного короля себе избирать, один другого права и вольности оберегая"¹³. И все же здесь еще нигде нет формулировки "права народа русского".

Основной субъект порушенного права для Копыстенского - это Константинопольская патриархия. Он называет Россию патриаршим имением и отождествляет борьбу Рима с Константинополем за Западную Русь с земельной тяжбой, указывая на его неправомерность со стороны Рима. Именно для обоснования прав Константинополя на русские земли Копыстенский развил обширное правовое доказательство: приводятся по очереди права "божественные", "канонные" (т.е. "право соборов вселенских"), "царское и княжеское" (для чего описывается история крещения Руси), королевское (инкорпорация "по условиям определенных пактов"), а также право "употребления и обладания" (т.е. по обычаю, по обыкновению пользования)¹⁴. Сам русский народ¹⁵ здесь еще не выступает как правообладатель.

Завершенный вид новая правовая концепция приобретает у Мелетия Смотрицкого. Примечательно, что еще в раннем его сочинении, "Треносе" (1610), мы не находим ни "прав народа русского", ни концепции добровольного объединения трех народов в Речь Посполитую. Но все это составляет важнейшее идейное наполнение православной полемики начала 1620-х годов. Особенностью полемических сочинений М. Смотрицкого этого времени было именно господство в них правовой тематики, отведшей в тень богословские споры. Здесь еще нередко встречаются более старые формулы: "права страны нашей русской"¹⁶, "права ду-

¹¹ "Ся Росскии князе доброволне за певными пактами до кролевства Полского прилучали", "в головах варуючи собе веру и свое набоженство и церкви в целости и во вшеляком беспеченстве заживати", "король постановил и поровнил, абы Россове одного с Ляхами права и водности заживали", [12. Стб. 1110].

¹² "Теды Россове продком варовали собе права о веру и о церкви, а кролеве на своих коронациях права и привелея вшелкии князей Росских якому колвек станови служачии приняли, и присягами ствердили, и писмом в статутах и конституциях то осведчили" [12. Стб. 1075].

¹³ "В року 1569, на сейме в Люблине, князство Литовское и Киев и Волынь з королевством Полским зъедночилися заедно быти, и едных волностий и свободы заживати, и заровно тяжары поносити, и оборону и промысл вшелякий взаем чинити, и одного кроля собе обирати, один другого прав и волностий перестерегаючи" [12. Стб. 1042].

¹⁴ "Уживаня и держанья" [12. Стб. 1071 - 1078].

¹⁵ "Народ российский", как он обыкновенно называется в "Палинодии".

¹⁶ "Prawa krainy naszey Ruskiey" [13. С. 312].

ховные и светские, по которым отчизна наша управляется и устраивается"¹⁷, "религия греческая, которая издавна имеет свои права"¹⁸, "духовные права греческой религии"¹⁹ и т.д. Однако на первом месте оказывается формулировка "права духовные и светские, свободы и привилегии [...] народу нашему русскому в вере его людям религии греческой служащие"²⁰, "права и свободы и привилегии народу нашему русскому старинной религии греческой данных"²¹.

Эти права народа видятся единым комплексом с правами церковными: "Права церковные, а при них права, свободы и вольности народа нашего русского"²², униаты поступают "не по праву народа и церкви русской"²³. При проведении жесткого разделения прав на "духовные" и "светские", последние ставятся в прямую зависимость от первых: "За отменой религии и права наши должны бы быть отменены"²⁴. Такая увязка прав естественна при общем отождествлении этнической и церковно-конфессиональной характеристик, свойственной для православной мысли. Нередко у Смотрицкого понятия "русский народ" и "люди греческой религии" используются как взаимозаменяемые (подробнее об этом см. [17]). Например: "Ибо где хоть одно право, хоть одна конституция, хоть один привилей, который бы народу русскому для западного послушания и для защиты у нас религии римской служил бы? Ни одного, но все служат людям религии греческой послушания восточного"²⁵.

Смотрицкий даже вводит понятие "особы всего русского народа" как субъекта правовых отношений: "Особа всего народа русского, которому королем его милостью, господином нашим милостивым, это обещание дано"²⁶. И история инкорпорации русского народа в Польско-Литовское государство описывается как полностью гарантирующая его права и вольности: "Ибо с правами, с обычаями нашими, как светскими, так и особенно духовными, русский народ их милость короли польские в Корону и Великое княжество Литовское инкорпорировали"²⁷. Здесь уже русский народ выступает как субъект права, а не князья русские, как у З. Копыстенского: это "уния народа русского с королевством Польским"²⁸. Речь Посполитая является союзом трех равноправных и свободных народов²⁹: "С такой вольностью с вольными польским и литовским народами русский народ

¹⁷ "Praw y duchownych у swieckich, ktoremi sie oyczyzna nasza rządzi y sprawuie" [13. С. 301].

¹⁸ "Relligia Graecką ktora zdawna ma swoie prawa" [13. С. 383].

¹⁹ "Prawa duchowne relligiey Graeckiey" [13. С 393].

²⁰ "Prawa duchowne y swietskie, swiebody y przywilegia [...] narodowi naszemu Ruskiemu w nabozeiistwie iego ludziom mere Religiey Graeckiey słuzące" [13. С. 322].

²¹ "Prawa y swobod y Przywileiow Narodowi Ruskiemu starozytney Religiey Graeckiey nadanych" [15. S. 28].

²² "Prawa cerkiewne, a przy nich na prawa swiebod у wolnosci narodu naszego Ruskiego" [13. С 315].

²³ "Mimo prawa narodowi y cerkwi Ruskiey" [16. C. 653].

²⁴ "Za odmianą religiey Graeckiey w Rzymskaj a posłuszenstwa Wschodniego w Zachodnie, nie tylko duchownych praw y wolnosci, ale у swieckich pozbyc musielibysmy. Y słuisznie: bo za odmianą religiey y posłuszenstwa, y prawa nasze odmianie podlec musiałyby" [13. С. 341].

²⁵ "Gdzie abowiem choc iedno prawo, choc iedna constitucya, choc ieden przywiley, ktory narodowi Ruskiemu na posłuszenstwo Zachodnie y ku obronie w nas religiey Rzymskiey słuzył? Ni iedno, ale wszytkie słuzą ludziom religiey Graeckiey poshiszenstwa Wschodniego" [13. С 341].

²⁶ "Osoba wszytkiego narodu Ruskiego, ktoremu od Krola lego M. Pana naszego M. ta obietnica iest uczyniona, y ktoremu o tym, a nie im, instantia wtasnie nalezy" [15. С. 28].

²⁷ "Z prawami abowiem, z zwyczaiami naszemi, tak swietskiemi iako osobliwie duchownymi, Ruskie narody Ich Młsc Krolowie Polscy Koronie y Wiel. X. Litewskiemu incorporowali" [14. С. 349].

²⁸ "Unia narodu ruskiego z krolestwem polskim" [18. С. 302].

²⁹ И поэтому трудно согласиться с мнением Т. Хинчевской-Хеннель, утверждающей, что православные тогда отстаивали "такой правовой порядок, по которому вероисповедания, существующие в Речи Посполитой, должны пользоваться своими правами" [19. S. 57]. Такую позицию скорее могли отстаивать протестантские мыслители того времени. Здесь же речь идет именно и только о "трех народах".

наш объединился в одно тело"³⁰; "Народ наш русский к польскому народу присоединился как равный к равному, как вольный к вольному"³¹. Брестская уния называется "фальшивой", и как таковая видится яблоком раздора между тремя союзными народами: "Пока еще держится полное согласие civilis unionis, для защиты целостности отчизны, свобод, прав и вольностей всех трех народов, до тех пор эта кость ссоры, fictitiae unionis, из их среды пусть будет выброшена"³². Так, униаты вредят "народу вольному, народу в правах и вольностях во всем коронным и Великого княжества Литовского гражданам равному"³³. И потому совершенно иначе видится функция короля: он не жалует "права и вольности", а сторожит их³⁴.

Стоит привести довольно обширную цитату, содержащую наиболее четкие формулировки всей этой концепции: "Права в отчизне нашей народу Русскому еще сразу от начала веры в нас христианской были двоякими: светскими и духовными. Светские были от князей их милостей даны, как самим Владимиром, так и сыном его Ярославом, и другими. Духовные все права от св. Восточной церкви с верой сразу приняты были и для пользования Русской церкви были даны. А когда Русский народ поначалу отчасти был присоединен к Великому княжеству Литовскому и к Короне, а потом и полностью был инкорпорирован в Королевство Польское, он тогда же и допущен был полностью ко всем правам, свободам и вольностям светским коронным и литовским, которыми он пользовался, как и ныне пользуется. А от своих светских прав, князьями их милостями русскими ему прежде данных, конечно, отказался. Но при правах духовных своих, а не иных каких-либо, он полностью оставлен, тех прав, которые он имел сразу при крещении, себе от св. Восточной церкви данных, с тем от королей их милостей обещанием, что русь такой же вольности в своих правах пользоваться может, какой вольности в своих правах в панствах коронных пользуется и Римский костел. То все можно видеть в привилеях, народу Русскому при инкорпорации его в Корону данных, и в других многих, в разные времена данных"³⁵. Следует особенно подчеркнуть, что теория прав русского народа в сочинениях М. Смотрицкого предстает не в качестве "правовых взглядов", которые мы как исследователи можем реконструировать по тексту, а как сознательно сконструированная и подробно описанная правовая концепция.

³⁰ "Z tą taką wolnoscią z wolnymi narodami Polskim y Litewskim, Ruski narod złączył sie w iedno ciało, o iedne głowe spoił y opar" [20. С. 515].

³¹ "Narod nasz Rusky do Polskiego narodu przyłącza iako rowny do rownego, iako wolny do wolnego" [18. С 236].

³² "Poki tedy jeszcze stoi zupełna zgoda ciuilis unionis, ku obronie całosci oyczyzny, swobod, praw y wolnosci wszystkim trzem narodom, tegdy sie ta zwady kosc, fictitiae unionis, z posrzodku ich niech wyrzuci"[18. С 304].

³³ "Narodowi wolnemu, Narodowi w prawach у wolnosciach ze wszytkiemi Koronnemi у W. X. Litew. obywatelmi porownanemu" [15. S. 59об].

³⁴ "Czego im on, iako stroz praw ich" [14. С. 396].

³⁵ "To wkrotce przełozywszy, mowimy: prawa w oyczyznie naszey narodowi Ruskiemu ieszcze zaraz od początku wiary w nas chrzescianskiey zostały dwoiakie - swieckie y duchowne. Swietskie były od Xiązaąt Ich Młsci ferowane y na pismie podawane, iako od samego Włodzimierza, od syna iego Iarosława, y od inszych. Duchowne wszytkie ogułem od s, Wschodniey cerkwie z wiaraą zaraz przyiete są y do uzywania cerkwi Ruskiey podane. Wiec gdy narod Ruski pierwiey od czesci był przyłączony do Wiel. X. Lith. y Korony, a potem y zupełnie stał sie incorporowany Krolestwu Polskiemu: przypuszczny iest na tych miast zupelnie do wszytkich praw, swobod у wolnosci swietskich Koronnych y Lithewskich, ktorych miał zazywac, iako у zazywa, swoich praw swietskich, od Xiązaąt Ich. M. Ruskich iemu podanych, owszeki zaniechawszy; ale przy prawach duchownych swoich, a nie inszych wszytkich iest cale y zupełnie zostawiony, tych, ktore mial zaraz przy chrzcie sobie od sw. Wschodniey cerkwie podane, z tym od krolow Ich Młsci uwarowaniem, ze Rus takiey wolnosci w swoich prawach zazywac miała, iakiey wolnosci w swoich prawach zazywa w Paiistwach Koronnych koscioł Rzymski. Co sie widziec daie z przywileiow, narodowi Ruskiemu przy incorporowaniu iego do Korony nadanych, y inszych wielu roznemi czasy danych"[14. С 392 - 393].

Принципиальные различия между "правами народов" в западной средневековой традиции (в том числе польской) и в западнорусской теории "прав народа русского", как она представлена у Смотрицкого, видятся в следующем: 1) у Смотрицкого "права народа" - это система положительного права, здесь нет речи о "естественных правах всех народов". "Права русского народа" состоят из тех "прав и привилегий", которые ему когда-либо были дарованы различными монархами и потом признавались другими - вплоть до нынешнего; 2) "народ" у Смотрицкого понимается в этом контексте не как "натуральное сообщество", а как правовая корпорация с своеобразной правовой историей. Свойственное местной православной культуре понятие о народе как всесословной целостности, дополненное осознанием его как корпорации с особым правовым статусом, вряд ли имеет прямые параллели в западной или восточнохристианской культуре того времени, однако напоминает модерную европейскую "нацию", понятие о которой сложилось двумя столетиями позднее. Я не берусь утверждать, что этот концепт ввел в оборот православной среды тех лет именно М. Смотрицкий: изредка что-то подобное можно встретить и в чуть более ранних текстах. Однако именно в его сочинениях прежнее развитие этого направления мысли было доведено до довольно стройной системы.

Несомненно, что понятие "права народа" здесь выступает в совсем ином значении, чем в более поздней западноевропейской мысли. Это не "естественное" право "каждого народа", а сонм светских и духовных прав, которые конкретный народ получил от светских и духовных властей, и которых он держится. Однако примечательна и оригинальна сама мысль о народе как субъекте правовых отношений. Также стоит отметить тот факт, что эта концепция почти не нашла себе места в униатских сочинениях, однако утвердилась в православной мысли (см., например, завещание Петра Могилы). В 1632 г. в Вильне вышло сочинение "Synopsis", которое во многом суммировало все прежние наработки православной антиуниатской полемики. Там утверждается, что король "эти права и привилегии народу русскому, как извечно полностью верным подданным государям своим, присягою подтвердил и нетронутыми при них нас оставить соизволил"³⁶, а также излагается концепция объединения "равных с равными, вольных с вольными"³⁷.

В целом, однако, описанное можно счесть концептуальным итогом освоения интеллектуальным слоем западнорусского общества понятий, которые были свойственны православной мещанской культуре уже по крайней мере с конца XVI в. Здесь можно привести в пример протестацию от 20 марта 1599 г. русских портных г. Львова против нарушения их прав польскими коллегами из их же цеха [22]. Они жалуются на "цеховых мастеров и мастеров портного ремесла народа польского", что они "пренебрегая правами и привилегиями цеха этого, в котором одинаковых свобод оба эти народа, польский и русский", правила его нарушают³⁸. Отмечая, что "нет у армян и евреев таких связей с поляками, каких народ наш русский имеет", жалобщики указывают, что поляки "к нам, руси придя, с нами, русью, в руси согласно с правами нашими старинными, нашими обычаями и правилами не хотят жить, законом нас не убедив в правах нам отказывают"³⁹. Свои требования равных прав портные между тем аргументируют так: "Тем же условиям церковное имущество греческой нашей религии подлежит, откуда и единство прав и свобод

³⁶ "Te prawa y przywileie narodowi Ruskiemu, iako z wiekow cale wiernym poddanym Panom swym, poprzysiągł y nieporusznie przy nich nas zachowac zezwolił" [21. С. 574 - 575].

³⁷ "Rownych do rownych, wolnych do wolnych" [21. С. 547].

³⁸ "Cechmistrze y mistrze rzemisła krawniczkiego narodu polskiego" ... "psuiąc prawa у przywileia cechu tego w ktorim iednakich swobod obadwa te narody Polski y Ruski, tak urzedu cechmistrzowskiego iako y uziwania remiosł".

³⁹ "Niemaią Ormianie Lwowsczi y Zidowie takich związkow z poliakami, iako narod nasz Rusky ma"; "do nas Ruszi prziszedszi z nami Rusią w Rusi wedhig dawnych praw naszych y fundoszow zwiczaiow y porządkow niechcą ziją prawem nas nie przekonawszi prawa nas odsądzaią"

этих двух народов видно"⁴⁰. И хотя в этом документе речь идет о цеховых правах ремесленников, и под "народами" понимаются лишь представители польского и русского народов в цехе, нетрудно заметить, что структуры мысли и понятия во многом те же, что и в рассмотренных выше сочинениях.

Благодаря этому можно увидеть, сколь сильным своеобразием обладали понятия православного общества Речи Посполитой. И сколь сильно православное западнорусское понимание природы государственности, созданной в 1569 г., отличалась от собственно польской идеологии Речи Посполитой как шляхетской республики "двух народов". Примечательно также, что в таком понимании были более акцентированы стороны этой государственности, связанные с королевской властью, чем собственно ее сословно-республиканская идеология. Стремительно тающая православная шляхта и все более активное православное население городов не создали каких-либо принципиально различных версий своего участия в жизни Речи Посполитой, и их представители в своих текстах предпочитали выступать от всего "народа русского", настаивая на его церковном единстве и нередко специально подчеркивая его многосословность.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ehrlich L. Zarys historii prawa narodow w Polsce. Krakow, 1949.

2. Belch S.F. Paulus Vladimiri and His Doctrine Concerning International Law and Politics. London, 1965. Vol. I-II.

3. Jasudowicz T. Sladami Ludwika Ehrlicha: do Pawla Wlodkowica po nauke o prawach czlewieka. Torun, 1995; Wielgus St. Polska sredniowieczna doktryna ius gentium. Lublin, 1996.

4. Архив Юго-Западной России. Киев, 1859. Ч. I. Т. 1.

5. Апокрисис. Сочинение Христофора Филалета // Русская историческая библиотека. СПб., 1882. Т. VII.

6. Пересторога// Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. IV

7. Tazbir J. Swiadomosc narodowa // Rzeczpospolira i swiat. Studia z dziejow kultury XVII wieku. Wroclaw, 1971.

8. Augustyniak U. Koncepcje narodu i spoleczetistwa w literaturze plebejskiej od konca XVI do konca XVII wieku. Warszawa, 1989.

9. Йеменский О. Б. Об этноконфессиональном самосознании православного и униатского населения Речи Посполитой после Брестской унии // Между Москвой, Варшавой и Киевом. М., 2008.

10. Протестация митр. Иова Борецкого / Жукович П. Н. Протестация митрополита Иова Борецкого и других западнорусских иерархов, составленная 28 апреля 1621 г. // Статьи по славяноведению. СПб., 1910. Т. III.

11. Флоря Б. Н. Осмысление конфликтов, вызванных Брестской унией 1596 года верхами православного белорусского и украинского общества // Дмитриев М. В., Заборовский Л. В., Турилов А. А., Флоря Б. Н. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI первой половине XVII в. М., 1999. Ч. П. Брестская уния 1596 года: Исторические последствия события.

12. Палинодия // Русская историческая библиотека. СПб., 1878. Т. IV.

13. Verificatia niewinnosci // Архив Юго-Западной России. Киев, 1887. Ч. 1. Т. 7.

14. Obrona Verificaciey // Архив Юго-Западной России. Киев, 1887. Ч. 1. Т. 7.

15. Verificatia niewinnosci. Второе изд. Wilno, 1621.

16. Na Examen Obrony Verificaciey // Архив Юго-Западной России. Киев, 1914. Ч. 1. Т. 8. Вып. 1.

17. Неменский О. Б. Формы русской идентичности у Мелетия Смотрицкого // Власть, общество, культура в славянском мире в Средние века. Славяне и их соседи. М., 2008. Вып. 12.

18. Supplicatia do przeoswieconego i iasnie wielmoznego przezacney korony Palskiey i w. x. Litewskiego oboiego stanu, duchownego i swieckiego senatu, 1623 // Коялович М. И. Документы, объясняющие историю Юго-Западного края. СПб., 1865.

19. Chynczewska-Hennel T. "Do praw i przywilejow swoich dawnych". Prawo jako argument w polemice prawoslawnych w pierwszej polowie XVII w., in Miedzy Wschodem a Zachodem. Rzeczpospolita XVI XVII wieku. Studia ofiarowane Zbigniewowi Wqjcikowi w 70ta_ rocznice urodzin, Warszawa, 1993.

20. Justificatia niewinnosci // Архив Юго-Западной России. Киев, 1887. Ч. 1. Т. 7.

21. Synopsis 1632 г. // Архив Юго-Западной России. Киев, 1887. Ч. 1. Т. 7.

22. Центральний державний історичний архів України. Львів. Ф. 129. Оп. 1. N 332.

⁴⁰ "Temusz warunkowi dobra koscielne religiey greczkiey naszey poddawaią zkąd iednosci praw y swobod rich dwoch narodow pokazuie sie)".