Впервые анализируется не известный ранее список государственно-панегирической поэмы "Орел Российский" (1667) Симеона Полоцкого, написанной по случаю официального объявления наследником престола царевича Алексея Алексеевича. Как показывает текстологическое сопоставление названного списка с подносной рукописью, он представляет собой первоначальный текст произведения, что определяет его особое значение для изучения истории создания поэмы.

The article is a pioneering analysis of a previously unknown manuscript copy of the state-panegyric poem "The Eagle of Russia" (1667) by Simeon Polockij, written on the occasion of the official proclamation of Tsarevitch Alexei Alexeyevich as a successor to the Russian throne. The textual comparison of three copies containing the poem testifies that the text of the found manuscript is initial. This fact determines particular importance of this manuscript under scrutiny for the study of the history of the poem.

Ключевые слова: подносная рукопись, текстология списков, конъюнктурная правка, придворный церемониал, придворная литература.

1 сентября 1667 г., в первый день "нового лета", в России состоялось событие государственной важности - сын царя Алексея Михайловича 13-летний царевич Алексей (1654 - 1670) был официально объявлен наследником престола. Сохранился документ (чин) с подробным описанием придворной церемонии, см. [1. С. 691 - 696. N 415]. К этому случаю придворный поэт Симеон Полоцкий написал государственно-панегирическую, геральдико-эмблематическую поэму "Орел Российский", опирающуюся на символику государственного герба - Двуглавого Орла.

До последнего времени исследователи оперировали только двумя ее списками, давно и хорошо известными в науке. Один из них - подносная рукопись произведения, хранящаяся в БАН, в книжном собрании Петра Великого [2]. Другой список находится в Историческом музее в составе "Рифмологиона" (1680) [3. Л. 439 - 465], куда "Орел Российский" включен наряду с другими произведениями придворно-церемониальной поэзии, связанными с разными аспектами жизни царского двора. Вопрос о соотношении названных списков никогда не ставился.

В процессе работы с рукописным наследием Симеона Полоцкого нам удалось выявить еще один - третий - список поэмы "Орел Российский", являющийся по отношению к подносной рукописи более ранним и представляющим по существу первоначальный текст произведения, что определяет его особое значение. Ново-найденный список читается в сборнике РГАДА [4. Л. 56 - 89об.] наряду с другими

Сазонова Лидия Ивановна - д-р филол. наук, главный научный сотрудник Института мировой литературы РАН.

сочинениями Симеона, представленными в автографах и в списках на латинском, польском, старобелорусском и церковнославянском языках. Бумага рукописи датируется 1649 - 1653 гг. (водяной знак: Serpent [5. I N 926. Р. 153; II. Р. 187]). На л. I - запись круглящимся полууставом последней четверти XVII в.: "Книга вирши написаны на латинском языкъ и по бълоруски"; на первом листе: "Liber miscellaneorum alias reram memorabilium" ("Книга разных записей или памятных событий"). Первоначально сборник принадлежал Игнатию Иевлевичу [6. С. 130], затем - Симеону Полоцкому. В кратком обзоре содержания данной рукописи имеется лишь беглое упоминание: "тут змешчаны спісы двух добра вядомых даследчыкам кніг Сімяона Полацкага - "Книжица приветственная" и "Орел Российский"" [7. С. 66].

Текст "Орла Российского" написан в рукописи РГАДА аккуратной южнорусской скорописью. Полностью представлена многосоставная композиция произведения, объединяющего в стиле барокко искусство слова и изображения, текст и зрительный ряд живописных образов. Использована киноварь, подчеркивающая семантические связи внутри текста, ею написано стихотворение в форме сердца, имена адресатов, заглавия разделов и частей произведения, инициалы. Список, предназначавшийся, по-видимому, для того, чтобы послужить исходным материалом при подготовке подносной рукописи, можно было бы назвать беловым, если бы не внесенная в него в разное время правка Симеона, отразившаяся на нескольких этапах работы над произведением и учтенная впоследствии в "Рифмологионе". Будем называть список РГАДА рабочей рукописью/оригиналом, учитывая, что до сих пор автограф сочинения неизвестен. Здесь на титульном листе рукой Симеона вписана дата: "В лъто 7176 месяца септемвриа в 1 день".

Если бы мы не располагали данной рукописью, то причины появления в подносном списке "Орла Российского" четырех вклеенных листов (7-го, 9-го, 22-го, 52-го), а также исправлений отдельных букв и слов (выполненных, впрочем, аккуратно и почти незаметных) оставались бы непонятны, и мы не получили бы возможность реконструировать историю создания произведения.

Обращает на себя внимание прежде всего важнейшая конъюнктурная правка, без которой было бы невозможно поднести царю Алексею Михайловичу парадный список "книги" "Орел Российский".

За несколько дней до государственного торжества, 27 августа, родился царевич Иван. Возникла в этой связи острая необходимость пополнить его именем перечень членов царской семьи, упоминаемых в произведении, что являлось обязательным элементом придворно-церемониальной поэзии. Всем поименованным здравствующим лицам царского рода поэт шлет благопожелания в концовке похвальной речи ("Енкомион"), предваряющей текст поэмы. Сначала в рабочей рукописи появилось дополнение, написанное Симеоном латиницей между строк: "Blahowiernomu Hdru Carewicziu j Welikomu Kniaziu Joannu Alexieiewicziu" [4. Л. 61]. Латиница, похоже, не представляла проблемы для образованного переписчика, и эта правка была перенесена в подносную рукопись уже кириллицей (".. .благовърному Государю нашему Царевичю и Великому Князю Иоанну Алексиевичю" [2. Л. 9 об.]). Однако для вставки дополнительных строк потребовалось заменить лист. Девятый лист рукописи с первоначальным перечнем царских имен был вырезан, а к оставшейся от него полоске бумаги подклеен новый. Переписчику пришлось более плотно сжать текст на предыдущей странице (л. 9), чтобы разместить добавленную автором фразу.

Сложнее оказалось внести необходимую конъюнктурную правку в стихотворение, извивающиеся строки которого образуют фигуру сердца. Здесь также упоминаются все члены царской семьи. Чтобы пополнить их перечень именем новорожденного царевича, пришлось подчистить прежний текст - убрать из первоначального варианта три слова ("много лът щасте") и над зачеркнутым текстом

поэт вписал между строк: "Иоанну даждь". Было: "Дажд многа лъта младу Алексию, / Дажд Феодору, дажд и Симеону / много лът щасте с горнего Сиону..."; стало: "Дажд многа лъта младу Алексию... / Иоанну даждь с горнего Сиону..." [4. Л. 84 об.]. Вставка "Иоанну даждь", написанная в рабочей рукописи чернилами, контрастно выделяется на фоне фигурного стихотворения, выполненного киноварью. В подносной рукописи слова "Дажд Иоанну" написаны поверх стертого текста [2. Л. 46] - явное свидетельство того, что правка внесена на последней стадии работы, накануне вручения "книги" царю.

Можно, таким образом, с точностью до одной недели локализовать время внесения в парадную рукопись отмеченных исправлений. Новорожденный царевич был крещен во имя Иоанна Предтечи, чей день памяти отмечается 29 августа, а 7 сентября в Грановитой палате был устроен праздничный обед по случаю всенародного провозглашения царевича Алексея наследником престола. Среди официальных лиц почетное место занимал и Симеон. В "Дневальных записках приказа Тайных дел" отмечено: "В Грановитой же от государева места по левую сторону сидел в особом столе учитель старец Симеон" [8. С. 253]. По-видимому, во время торжественного приема он поднес царю Алексею Михайловичу "книгу" "Орел Российский" и произнес орацию. В рабочей рукописи сохранилась специально подготовленная для этого случая "Ръчь до пресвътлаго царскаго величества при вручении книги Орла Российска" [4. Л. 56 - 56об.]. Прецедент уже имелся: двумя годами ранее, поздравляя царя Алексея Михайловича с рождением царевича Симеона, поэт подарил ему стихотворно-зрелищную композицию - "книжицу" "Благопривътствование" (1665), сопроводив процедуру ее подношения "Ръчью при вручении книжицы сея привътственныя...") [3. Л. 432 - 434].

Лично произнесенная Симеоном "Ръчь... при вручении книги Орла Российска" является частью придворной церемонии, но не самого произведения, поэтому она не вошла в подносной список. Уже 16 сентября Симеон "получил в награду атласную соболью шубу" за то, что "[...] во 176 году Сентября в 7 день был у великаго государя у стола в Грановитой Полате и великому государю говорил речь" [9. С. 187].

Наличие в подносной рукописи вклеенного 9-го листа и отмеченной правки в фигуре стихотворного сердца свидетельствует о том, что отдельно переплетенный и великолепно оформленный парадный список готовился для подарка царю заблаговременно, по-видимому, вскоре после того, как стало известно о предстоящем мероприятии, еще до рождения царевича Ивана. От момента крещения царского младенца до акта подношения "Орла Российского" царю оставалась примерно одна неделя - слишком короткий срок, чтобы изготовить новую "книгу", представляющую собой сложную многосоставную, синтетическую композицию, объединившую текст, живописные изображения, фигурное стихотворение и стихи в жанре искусственной поэзии (poesis artificiosa). Поэтому в подносной рукописи пришлось ограничиться подчистками и внесением правки в уже готовый текст.

Есть и другие примеры, свидетельствующие о том, что Симеон Полоцкий продолжил редактирование поэмы в рабочей рукописи уже и после создания подносной "книги", с чем связаны последующие исправления в последней. В обеих рукописях нашла отражение разного рода правка - смысловая, лексическая, грамматическая, стилистическая, синтаксическая.

Замена седьмого листа объясняется тем, что несколько чтений в оригинале Симеон изменил уже после того, как соответствующий фрагмент был переписан в подносную рукопись. В первоначальном варианте, развивая метафору Царь - солнце, он пишет о "безчисленном множествъ добродъяний" государя, превышающих число "капль дождевных, пъска воскраи моря лежаща, власов твари всея, листвия древнаго и трав селных множшее всея числителнаго хитрости художества". В результате правки вместо общих рассуждений появилась более определенная

характеристика монарха, щедро изливающего свои "благодътельства" на всякого сана и возраста людей не только своей державы, но и прибывающих из других стран. Есть и еще несколько мелких исправлений в оригинале, относящихся к тексту, зафиксированному в подносном списке на седьмом листе и его обороте. В результате правки объем текста увеличился примерно на 200 знаков. Чтобы его разместить, пришлось немного расширить обрамляющую текст линейную рамку и применить более мелкое письмо, при этом количество строк сократилось с 20 (как на других листах "Енкомиона") до 19. Последние две строки на обороте седьмого листа написаны более плотно, заметно, что они подгонялись под текст, расположенный на следующем листе.

Необходимость замены в подносной рукописи 22-го листа возникла вследствие того, что автор отредактировал в первоначальном списке строки: "З невъстою глагол дая, / в Пъснех Пъсней восппьвая": Церковнославянские причастные формы "глаголюще", "воспоюще" [4. Л. 69об.] заменены на деепричастные, более свойственные разговорному языку: "глагол дая" и "воспъвая". Кроме того, в подносной рукописи вместо предлога "З" (белорусизм: "З невъстою") читается "С". Чтобы избежать в подарочном экземпляре помарок (подчисток), связанных подряд с тремя исправлениями, пришлось вклеить в рукопись набело переписанный лист.

О зависимости подносной рукописи от рабочей свидетельствуют и другие примеры лексико-грамматической правки. Так, в предложении "Днесь видя сына отцем проявленна" [2. Л. 15] на месте деепричастия "видя", написанного по стертому, читалось первоначально в соответствии с оригиналом причастие "зряще". Симеон, однако, зачеркнул в рабочей рукописи этот церковнославянизм и латиницей вписал над строкой свойственное разговорному языку деепричастие "widia" [4. Л. 64об.], которое было передано в подносном списке кириллицей.

Автор продолжил данную линию правки, направленной на замену церковнославянских форм причастия деепричастиями. Во фразе: "Ты, здъ услышав глас, тому подобный" [2. Л. 15об.] последние буквы деепричастия "услышав" написаны по стертому, поскольку в рабочей рукописи "услышав" исправлено из "услышаще". Аналогично в обороте "Славословствуя величество Его" [2. Л. 46об.] - последние пять букв написаны поверх стертого окончания причастия "Славословяще", которое первоначально читалось в оригинале и затем было преобразовано в форму "Славословствуя". В предложении "Закон подая, Богом нам преданый" [2. Л. 43] деепричастие "подая" исправлено в подносной рукописи из "подавше" после того, как эта правка появилась в рабочей рукописи [4. Л. 82об.]. Во фразе "И егда к Богу молитвы ты дъя" словосочетание "молитвы ты дъя" написано в подносной рукописи [2. Л. 44] на месте стертого причастия "творяще" - в согласии с правкой, внесенной автором в оригинал [4. Л. 83об.]. "Молити, да бы изволил щадити" [2. Л. 32об.] - глагол "Молити" исправлен из формы причастия "Моляще" сначала в оригинале [4. Л. 75об. ], а затем в подносном списке; в строках: "...Тако ты сотворив, / Свъте наш, душу чистую сохранив..." [2. Л. 37об.] деепричастия "сотворив" и "сохранив" исправлены из форм "сотворивше" и "сохранивше" [4. Л. 79].

На тесную связь подносного списка и рабочей рукописи указывает еще один слой авторской правки, относящейся к более раннему этапу работы над поэмой, -это исправления, внесенные Симеоном в текст до создания подарочной книги и потому отразившиеся в ней без каких-либо внешних примет редактирования (без подчисток и исправлений). Уже тогда началась проводимая Симеоном замена в ряде случаев причастных форм деепричастиями. В предложении "Вложив ты камень въры между ними" первые два слова написаны автором в рабочей рукописи над зачеркнутыми в строке вариантами "вложивше"/"вложивши" [4. Л. 77об.].

Аналогично: "Солнце истинну в себъ образует, / равно всъм свтътя, лиц не приимствует" - "свътя" исправлено из "свътяще" [4. Л. 79об.].

В стихах, звучащих от лица Аполлона, о великой славе России, воспеть которую не под силу ни богам, ни мудрецам античного мира, Симеон исправил ошибку в строке, где первоначально читалось: "И Афродита едва здъ довлъет" [4. Л. 72]. Однако высокому героико-панегирическому пафосу контекста имя греческой богини любви и красоты не вполне соответствовало, и Симеон заменил Афродиту на Афину. Над зачеркнутым "И Афродита" он вписал: "Сама Афина". Дева-воительница, богиня мудрости, искусств, покровительница наук, ума, изобретательности оказалась здесь более уместной, ею открывается перечень великих имен античного мира, созерцающих "славу" второго Солнца России - царевича Алексея.

Рассуждая в "Енкомионе" о правителях, побежденных страстями, Симеон привел примеры пагубного их поведения и после фрагмента, посвященного царю Навуходоносору ("Покори древле преславный во скипетродержавцех премногия земли своей десници Навходоносор Цар, но сам гордости и кичения страсти лютъ подчинися и раб бъ,"), вычеркнул строки: "Побъдил царьствующий во пророцех [Давид] пирг он плотяный, прегордаго щуда, злохулна Голиафа. Цар же быв, многия одолъ роды, но сам от прелюбодъйных побъжден бысть страстей" [4. Л. 59]. Соответственно этот текст не вошел в подносной список.

Во фразе "А Сампсон, на скимна силный и на кръпкия полки, бысть безсилен во борбъ со страстьми" применена синтаксическая правка - цифрами обозначена перестановка слов [4. Л. 59об.], что учтено в подносной рукописи, стало: "А Сампсон на скимна и на кръпкия полки силный..." [2. Л. 6 - 6об.]. В предложении "Ты же сам един, яко Солнце, доволен явилъся еси предуставлению божественному [...]" слово "предуставлению" вписано в рабочей рукописи над строкой вместо зачеркнутого "предвидению" [4. Л. 60]. Заметной правке подверглись в рабочей рукописи заключительные строки поэмы, содержащие ключ к разгадке имени ее автора: "[...] третье на пред, чин букв соблюдая, / таит порекло, мipy мертв ся зная". Односложное существительное "букв" вписано вместо зачеркнутого в строке двусложного "писмен", что сделано ради соблюдения стихотворного размера - 11-сложника; деепричастие "соблюдая" заменило собою причастие "соблюдуще". Далее наблюдается взаимообусловленная правка слов в строке, которая первоначально выглядела так: "таит порекло, мирови мертв суще"; Симеон добавил в конце ее деепричастие "зная" и поверх двусложного причастия "суще" написал частицу "ся", получилось трехсложное сочетание - "ся зная", соответственно для соблюдения необходимого размера потребовалось сократить строку на один слог, что и было достигнуто заменой трехсложного "мирови" двусложным "мipy" [4. 89об.]. В парадную книгу текст был переписан с учетом исправлений, внесенных автором в рабочую рукопись.

Текстологическое сопоставление обнаруживает в подарочном экземпляре также правку, отменяющую чтения оригинала. Имя библейского героя, написанное в форме "Голоферна" [4. Л. 76об.], исправлено в подносном списке на "Олоферна": "Но Бог, в любви сый, даде побъдити / ей Олоферна и обезглавити" [2. Л. 33 об.]. В строке "Убо на степень Близнецов въступиши" [2. Л. 34] название знака зодиака сначала передано вслед за оригиналом - "Близнцов" [4. Л. 75об.], затем в это существительное была вставлена буква "е", превратившая слово в трехсложное, что в свою очередь потребовало в целях восстановления изосил-лабизма преобразования четырехсложного глагола "возступиши" в трехсложное "въступиши" [2. Л. 34]. В строке "Солнце истинну в себъ образует, / равно всъм свътя, лиц не приимствует" [2. Л. 46] употребление деепричастия "свътя" вместо причастия "свътяще" не только отвечало отмеченной редакторской тенденции к замене причастных форм деепричастиями, но и позволяло выдержать размер 11-сложника.

Кроме правки, перешедшей на разных этапах редактирования текста из рабочей рукописи в подносную, последняя содержит несколько индивидуальных чтений, возникших, по-видимому, в результате работы редактора-переписчика. Заметна тенденция к приведению текста к книжной норме. Проведена грамматическая правка: в предложении "Ногама скиптри царьския держиши" форма двойственного числа "Ногама" [2. Л. 10 об.], грамматически в данном случае более оправданная, исправлена из формы множественного "Ногами" [4. Л. 61 об.]. В стихах "Ликуй, Россио, сарматское племя" [2. Л. 16об.], вместо "Россиа", как в оригинале [4. Л. 65об.], употреблено обращение в звательной форме "Россио". Внесены коррективы в синтаксическое согласование: "требъ ти будут стрълы и мирские" [2. Л. 41об.], глагол "будут", как согласующийся с существительным во множественном числе "стрълы", исправлен из первоначально употребленной в оригинале формы "будет" [4. Л. 81 об.]. В предложении "Звъры ли хощет в звъринцъ стръляти" окончание местного падежа существительного "в звтъринцъ" [2. Л. 41] написано по стертому слову "звъринцу", представленному в оригинале [4.Л. 81об.].

Кроме отмеченного ранее перевода грамматических форм из церковнославянского регистра в русский, есть в подносной рукописи примеры обратного перехода - из разговорного языка в церковнославянский: вместо местоимения "Я", читающегося в оригинале [4. Л. 85], в подносной рукописи написано церковнославянское "Аз": "Аз токмо сердце едино любую" [2. Л. 47]; вместо глагольной формы "хочет" [4. Л. 66] - "хощет": "[...] что Орел в солнцъ хощет знаменати" [2. Л. 17об.]. Введены, таким образом, элементы, маркирующие высокий торжественный стиль.

Чтения, отличные от оригинала, наблюдаются в подносной рукописи также в рамках использования такого риторического средства, как "поэтические вольности", позволяющие восстановить некоторые стихотворные строки по норме изосиллабизма [10. С. 194 - 202]. Для соблюдения 11-сложного размера лишний слог был устранен путем замены четырехсложной формы прилагательного "человъчем" трехсложной "чловъчем": "В лицъ чловъчем лестцы ся являют" [2. Л. 40об.]. С той же целью в стихах "Что есть солнце небу, то скиптродержатель / царству и всяк стран своих обладатель" [2. Л. 19об.] предпочтение отдано двусложному существительному "царству" перед трехсложным существительным "царьствию", представленным в оригинале. В строке "Тъм здравства ему цъло усердствую" [2. Л. 46] после местоимения "Тъм" опущена частица "же", что позволило восстановить 11-сложник. Недостающий для соблюдения изосиллабизма слог восполнен в стихе "Ты же, о Солнце проявленно ново" [2. Л. 21 об.] добавлением приставки "про-" к первоначальному чтению "явленно", стало: "проявленно".

Примечательно расхождение чтений оригинала и подносной рукописи в тексте, где речь идет о том, что через почитание сына почитается и его отец: "Вси ся во сынъ отцу покланяйте, / върою рабство свое утвержайте" [2. Л. 15об.]; в рабочей рукописи вместо "рабство" написано "храбрство" [4. Л. 65], что явно не согласуется с контекстом. Автору или редактору-переписчику пришлось устранить смысловое несоответствие и найти другое слово, однако тоже двусложное, чтобы сохранить стихотворный размер, так появилось существительное "рабство", выступающее здесь в окказиональном значении покорности.

Описывая предстоящий царевичу Алексею путь через созвездие Льва, поэт, любящий обыгрывать разные понятия, имеющие, однако сходные именования, упоминает и геральдического Льва, желая царскому сыну победить "Лва желто-полска, вънцем увязенна, / твоим пределом при мори сближенна" [2. Л. 35об.]. Переписчик подносной рукописи допустил ошибку, написав "желтополска". В оригинале же - правильное чтение: "желтополна" [4. 77об.]. Под "Львом жел-

тополным" имеется в виду герб Швеции с изображением золотого коронованного льва. Царевич Алексей получает, таким образом, напутствие одержать победу над Швецией, с которой его отцом царем Алексеем Михайловичем велась война "при мори" - в Прибалтике. Переписчик, стремясь прояснить непонятное для него слово "желтополна", написал "желтополска", - определение, содержащее ассоциативную отсылку к Польше. Как раз к моменту создания "Орла Российского" завершился военный конфликт между Россией и Речью Посполитой за контроль над западнорусскими землями, и готовилось подписание перемирия. Преобразовано написание имени Аполлона: вместо "Апеллоне" [4. Л. 66] стало: "Аполлоне" [2. Л. 17об.].

Непосредственно в процессе технического изготовления подарочной книги появились коррективы, потребовавшие замены 52-го листа, на обороте которого читается анаграмматическая эпиграмма "Анаграмма 5". Предыдущие четыре "Анаграммы" имеют меньший объем - от 12 до 18 строк, и каждая занимает в подносной рукописи отдельную страницу. "Анаграмма 5" - более пространная и состоит в оригинале из 22 строк. По-видимому, в процессе ее переписки из рабочей рукописи в подносную стало очевидно, что на одной странице [2. Л. 52об.] она не помещается. Поскольку следующий лист предназначался уже для другого композиционного элемента поэмы - стихов, посвященных Музам, то создателям рукописи, чтобы ограничиться отведенным пространством, пришлось пожертвовать четырьмя строками эпиграммы. Однако сокращение произведено не механически: из соответствующих мест "Анаграммы 5" изъято по две строки (в рабочей рукописи эти строки 5 - 6 и 15 - 16 не вычеркнуты) [4. Л. 89], но они остались на своем месте в рукописи "Рифмологиона". В подносную рукопись был вклеен взамен прежнего другой лист с заново написанными текстами, расположенными на 52-м листе ("Анаграмма 4" и "Анаграмма 5"). Таким образом, само расположение текста на листах парадной рукописи выполняет, наряду с разными уровнями многосоставной композиции произведения, структурообразующую роль.

Итак, текст "Орла Российского", каким он представлен в подносной рукописи, учитывает несколько слоев авторской правки, внесенной на разных этапах создания произведения: 1) редактирование поэмы еще до изготовления подносной книги; 2) правка уже готового, переписанного в нее текста, вызванная появлением дополнительных исправлений в оригинале; 3) коррективы, появившиеся в процессе технического изготовления парадного списка; 4) заключительная стадия - конъюнктурная правка текста накануне вручения царю Алексею Михайловичу подарочной "книги".

Текст поэмы, представленный в рабочей рукописи Симеона, является исходным как для подарочного экземпляра, так и для списка в "Рифмологионе". Именно с ней, а не с подносной книгой, которая перешла в царскую библиотеку, имел дело в 1680 г. переписчик, внося "Орла Российского" в последний стихотворный компендиум поэта: прослеживается прямая зависимость как в тексте, так и в оформлении произведения. Вслед за рабочей рукописью [4. Л. 56 - 56об.] список из "Рифмологиона" воспроизводит "Речь до пресветлаго царскаго величества при вручении книги Орла Российска" [3. Л. 437 - 438об.], которая, как мы уже отметили, отсутствует в парадном экземпляре.

Вместе с тем списки поэмы позволяют наблюдать динамику отдельных языковых признаков. Так, вслед за рабочей рукописью подносная последовательно воспроизводит свойственные языку произведения белорусизмы, в частности твердое произношение звука "р" в слове "Цар", которое почти всегда написано в рукописи с буквой "ер" на конце (лишь в крайне редких случаях "ер" исправлен на "ерь" в обеих рукописях, как, например, в начале "Енкомиона": "Благоверный и Богом хранимый Государь Царь"). В списке же из "Рифмологиона", созданном спустя 13 лет, последовательно пишется "Царь".

В одном из элементов композиции произведения рабочая рукопись отличается от подносной, но знаменательно совпадает с поздним списком в "Рифмологионе". Речь идет о стихотворных посвящениях под названиями "Афиеросис 1" (его текст и прочтение приведены: [11. С. 144; 12. Р. 53]) и "Афиеросис 2" (его текст и прочтение приведены: [13. Р. 397; 12. Р. 53 - 54]. В соответствии с полным заглавием произведения "Орел Российский... Государю Царю и Великому князю Алексию Михаиловичю... и... его царскому сыну Государю нашему Царевичю и Великому Князю Алексию Алексиевичю" "книга" имеет двойное посвящение: "Афиеросис 1" приветствует царя Алексея Михайловича, второе стихотворение "Афиеросис 2" обращено к юному царевичу Алексею. "Един сей дар двома, яко отец со сыном едино любовию еста", - как сказано в "Ръчи... при вручении книги Орла Российска" [4. Л. 56об.].

Первоначально эти тексты занимали место в последней части поэмы, где были объединены вместе с другими стихами, относящимися к жанру carmina curiosa: диалог (carmen echicum) "Фаетон и Ихо", "Акростихис", "Программа - Анаграмма" [4. Л. 87 - 87об.]. Композиции оригинала следует и список "Рифмологиона". Однако в подарочном экземпляре "Афиеросис 1" и "Афиеросис 2" знаменательно выдвинуты в самое начало произведения и помещены непосредственно после эпиграфов [2. Л. 3 - 3об.]. Эти стихи из разряда искусственной, курьезной поэзии, рассчитанные на рассматривание и расшифровку текста, призваны были вызвать у высокого адресата чувство восхищенного удивления и изумления.

Зрительный ряд поэмы включает живописные изображения в красках, с золотом: венценосный двуглавый орел со скипетром и мечем, на фоне солнца, испускающего сорок восемь лучей добродетелей, зодиакальный круг и кроме того еще 12 миниатюр, по отдельности, символизирующих знаки зодиака, а также фигурное стихотворение в форме сердца. В полном составе все они представлены в подносной рукописи, придавая ей эстетическую привлекательность, красоту и великолепие, торжественность и репрезентативность. О. А. Белоброва обратила внимание на то, что в зодиакальном круге символы знаков зодиака расположены "не по часовой стрелке, а против нее (в то время как в тексте порядок следования фигур зодиакального пояса обычный)" [14. С. 76]. Можно указать на прямой источник такого изображения (л. 28 об.) - это гравюра из киевского издания панегирика Петру Могиле "Мнемозина славы" А. Тышкевича [15], имевшегося в библиотеке Симеона Полоцкого [16], см. также [17. Р. 145 - 146].

В рабочей рукописи и в списке из "Рифмологиона" зрительный ряд также представлен, но не имеет парадного оформления. Картинка к эмблеме с девизом "Во солнцъ положи селение свое..." представляет собой набросок рисунка солнца (чернилами), а в солнечном круге, в отличие от подносной рукописи, где изображен Орел, приведена надпись: "Здъ Орел двоглавый с скипетром и с мечем изобразися" [4. Л. 65об.; 3. Л. 446]. Зодиакальный пояс, нарисованный чернилами, заполнен не фигурками людей и животных, но условными символами знаков зодиака [4. Л. 73; 3. Л. 451об.]. Стихотворениям зодиакального цикла предшествуют также условные, а не фигурные символы знаков зодиака с названиями "Овен", "Телец", "Близнецы", "Рак", "Лев" и т.д. Исключение составляет лишь наклеенная в рабочей рукописи [4. Л. 73 об.] картинка, взятая из печатного издания того времени с изображением Агнца. Заметим, что в подносной рукописи рисунок Овна ее в точности копирует. Во всех трех рукописях киноварь использована как декоративный и одновременно семантически значимый элемент.

Поэма "Орел Российский", существовавшая только в рукописном виде, ушла с культурного горизонта читателя почти на 250 лет, и ее публикация впервые увидела свет только в 1915 г. [18]. Это до сих пор единственное издание стало для своего времени определенным достижением. Подготовленное в связи с 300-летием Дома Романовых, оно выполнило важную историко-культурную задачу, введя в науч-

ный обиход и в читательский кругозор новый литературный памятник из истории русской культуры XVII в. Однако издание это не является ни факсимильным, ни научно-критическим. Текст "Орла Российского" набран в нем кириллицей, стилизованной под старопечатный шрифт, с сохранением титла и выносных букв (напечатанных к тому же мелко до неразличимости), что затрудняет знакомство с произведением читателя-неспециалиста. Во "Введении" содержится ошибочное утверждение, что рукопись "Рифмологиона" представляет собою "автограф" [18. С. I]. Такое мнение укрепилось в науке вплоть до нашего времени¹. При передаче текста допущены неточности. Не учтены, естественно, чтения более ранней, рабочей рукописи Симеона, с которой произведение было переписано и в подносную "книгу", и в "Рифмологион", поскольку она оставалась, как мы уже отметили, неизвестной исследователям вплоть до последнего времени.

Учитывая сказанное, необходимо констатировать, что государственно-панегирическая поэма "Орел Российский" нуждается в специальном научном исследовании и академическом научно-критическом издании, выполненном на современном текстологическом уровне.

Исследователи не могли пройти мимо этой впечатляющей поэмы (см. [11. С. 128, 137 - 140; 21. С. 346 - 348; 22. Р. 177 - 179; 23. Р. 45 - 48; 24. S. 107 - 115]). Но все же некоторые ее места остались непроясненными. Один из вопросов имеет отношение к античному реквизиту произведения. В "Орле Российском" во всем блеске проявилась антично-мифологическая эрудиция Симеона. Античность, выступающая здесь как культурная условность, использована в качестве источника поэтической разработки панегирической темы. Орла Российского - "Царя-Солнце" прославляют Аполлон и Музы. Разговор с музами - традиционный прием барочной поэтики XVII в. Однако под пером Симеона он существенно обновился, что особенно заметно при сравнении с предшествующим художественным опытом. В панегирике "Евхаристирион" (1632) Софрония Почаского парнасские Музы льют приветственные славословия митрополиту Петру Могиле, основателю Киево-Могилянской коллегии. Среди них есть и Мельпомена, муза "віршов смутних i жалобних", менее всего соответствующих панегирическо-поздравительной тональности сочинения, поэтому автор, напутствуя Мельпомену, дает ей совет отменить печальные стихи, "лямент" претворить в веселие и не портить плачем светлый день: "Час, Музо, жалость віршов смутних одмінити, / Час з ляменту веселле юж ти учинити. Мельпомене, зостав юж срокгії жалоби, / Не псуй плачем дня того світлої оздоби" [25. С. 251].

В "Орле Российском" муз, как и положено, девять (Урания, Клио, Евтерпи, Калиопия, Ерато, Терпомени, Талия, Терпсихора, Полиимниа). Однако, бросается в глаза отсутствие музы Мельмопены и появление на ее месте неизвестной древнегреческому пантеону богов музы "Терпомени". Комментируя слова античного мира в поэме, первый издатель ее Н. А. Смирнов сделал предположение: "[...] может быть, - Мельпомена, муза поэзии?" [18. С. XVIII]. И. П. Еремин обе эти фигуры отождествил: "[...] "Терпомени" (Мельпомена) [...]"[21. С. 347]. Мельпомена, муза трагедии и печальной песни, диссонировала бы с контекстом праздничного, торжественного панегирика, поэтому автор обошелся без ее услуг, но чтобы не разрушить единство и целостность круга из девяти муз, поставил на ее место новоизобретенную музу, имя которой "Терпомени" образовано по той же модели, что и Мельпомена:  'Поющая' от глагола  - петь. "Терпомени" представляет собой искусственно созданное слово от греческого глагола τερπω -'радовать', 'услаждать', 'веселить': 'Радующаяся', 'Услаждающая'.

¹ См., например, утверждение: "Рифмологион" "дошел в черновом автографе" [19. С. 538]. На самом же деле книга придворно-церемониальной поэзии "Рифмологион" написана семью чередующимися почерками (см. [20. С. 42. Примеч. 1.]) и дошла в единственном списке, с правкой и пометами самого Симеона и Сильвестра Медведева.

Так, в хор поздравительных речей влился ликующий голос появившейся на свет новой музы - музы радости и веселья Терпомени.

В поэме "Орел Российский" нашли выражение гражданский пафос, вера в творческую мощь державы. Мажорную тональность определяют восклицания: "Ликуй, Россио, сарматское племя, / радуйся, Москва, Афетово съмя". В этих строках нашло отражение утвердившееся в историографии XVII в. представление о происхождении Московского государства от Мосоха, сына Афета, которому Ной заповедал населить Европу. Москва объявляется европейской прародиной всех славянских народов. Теория "Мосох-Москва" основывалась на символическом созвучии этих слов и стремлении историографов вывести славян из библейской древности. Решающим же фактором образования этой теории стала, по словам А. Н. Робинсона, "сама эпоха, когда Западная Европа внезапно увидела на своих восточных окраинах вместо порабощенной татарами страны быстро возмужавшую огромную империю во главе с Москвой" [26. С. 106].

На первое место придворная поэзия выдвинула государственные идеи абсолютизма, священнодержавия, она прививала гражданские идеалы, понятие общего блага нации. В перечне добродетелей, требуемых от монарха, на первый план выдвигаются качества, относящиеся к общественной жизни, - мудрость, справедливость, милосердие, щедрость, благочестие, трудолюбие, неустанная забота о подданных и о защите страны. Наследнику престола дается завет принять на себя "труд учения, правоправления, / труд в міръ, в брани, мудросуждения. / Сих трудов мзда есть Вънец, Скиптр, Порфира / в земной державъ и небесна мира".

Центральный образ поэмы - геральдический Орел - это и царь, и Россия. Символический потенциал образа Орла поэт ориентирует на воспевание величия России, превознесение славы русского оружия. Русский Двуглавый Орел парит над Орлом Польши, он сильнее красного Льва Швеции. Поэт постарался придать символике орла, удовлетворявшей государственно-абсолютистким иделам, глубокое идеологическое обоснование. Своими крыльями Орел-царь покрывает "гнездо отечества". Двуглавый Орел под тремя коронами на фоне солнца, испускающего лучи царских добродетелей, представлен в поэме в виде эмблемы с девизом "Во солнце положи селение свое" (Пс 18: 5 - 6).

Эта символическая графема идеологического содержания, отвечавшая духу и задачам укреплявшегося российского абсолютизма, широко применялась в придворной культуре. Уже в царствование Михаила Федоровича складывается комплекс "Большого наряда", включивший изображение Двуглавого Орла в декор царских регалий. Без этой государственной эмблемы не обходится отныне ни облачение монарха, ни парадная одежда дворцовых служб (например, сокольничих), ни торжественные выезды царя, ни живопись и стенная роспись, ни посуда государева обихода, не говоря уже о воинских знаменах, вооружении и доспехах. "Орлом" именуется и его изображением украшается первое русское парусное судно постройки 1668 г. Начиная с Симеона Полоцкого, символика Орла станет в истории русской поэзии яркой приметой одического стиля вплоть до предсмертного стихотворения Радищева "Осьмнадцатое столетие".

Там, где возникает эта репрезентативная государственно-панегирическая топика, закономерно отмечается повышенная концентрация художественно-изобразительных средств, безграничная изобретательность в использовании литературной техники, потоки эпитетов и синонимов, символические графемы, богатство стихотворных форм, изысканные строфические композиции, особая стилистическая изощренность. Посвящения "Афиеросис.1.2", относящиеся к разряду versus concordantes, стихотворные диалог "Фаетон и Ихо" в форме carmen echicum, "Программа" с анаграмматическими эпиграммами, "Акростихис" - эти разновидности искусственной поэзии (poesia artificiosa) остались в истории русской поэзии экзотическим цветком, украшающим панегирический букет приветствий

"Орла Российского". Однако в целом придворно-церемониальная поэзия Симеона Полоцкого предстает как важный компонент культурно-идеологической жизни общества в период раннего Нового времени. В ее художественных формах развертывались монументальные апологетические темы, решались идейные задачи, актуальные по политическому содержанию и национальные по значению. Отсюда берут начало многие мотивы и образы, ставшие впоследствии обязательным местом панегирической оды классицизма.

Поэма "Орел Российский" Симеона Полоцкого - замечательный памятник русской поэтической и книжной культуры XVII в.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Полное собрание законов Российской империи, повелением государя императора Николая Павловича. Собр. первое. С 1649 по 1675 г. СПб., 1830. Т. 1.

2. БАН. Библиотека Петра I. Собрание рукописных книг. Шифр: П I А N 1 (прежний: 16.5.7).

3. ГИМ. Синодальное собр. N 287.

4. РГАДА. Ф. 381. Собр. Московской Синодальной типографии N 389.

5. Laucevicius E. Popierius Lietuvoje. XV-XVIII a. Atlasas. Vilnius, 1967.

6. Голенченко Г. Я. Идейные и культурные связи восточнославянских народов в XVI - середине XVII в. Минск, 1989.

7. Марзалюк I. Невядомая спадчына Сімяона Полацкага // Край. Kraj: Дыялог на сумежжы культур / Рэд. А. Агееу i Я. Іваноу. Магілёу, 2000.

8. Белокуров С. А. Дневальныя записки приказа Тайныхъ дел. 7165 - 7183 гг. // ЧОИДР. 1908. Кн. 2.

9. Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII ст. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. М., 2000. Т. I. Ч. II.

10. Сазонова Л. И. Поэтические вольности как прием редакторской правки // Сазонова Л. И. Литературная культура России. Раннее Новое время. М., 2006.

11. Еремин И. П. Поэтический стиль Симеона Полоцкого // ТОДРЛ. М.; Л., 1948. Т. 6.

12. Drage C.L. Russian Word-Play Poetry from Simeon Polotskii to Derzhavin. Its Classical and Baroque Context. London, 1993.

13. Hippisley A. Cryptography in Simeon Polockij's Poetry // Russian Literature. 1977. Vol. 5. N 4.

14. Белоброва О. А. К истории книжной миниатюры и народной картинки конца XVII-XVIII века // Народные картинки XVII-XX веков. Материалы и исследования. СПб., 1996.

15. Tyszkiewicz A. Mnemosyne Slawy, Prac i Trudow... Piotra Mohiry... Kiev, 1633.

16. РГАДА. Библиотека Московской Синодальной типографии. Иностранные книги. N 2608.

17. Hippisley A. and Luk'janova E. Simeon Polockij's Library: A Catalogue. Koln; Weimar, Wien, 2005 (Bausteine zur Slavischen Philologie und Kulturgeschichte. Reihe B: Editionen. Bd. 22).

18. Симеон Полоцкий. Орел Российский / Сообщил Н. А. Смирнов. СПб., 1915 (ОЛДП. Т. 133).

19. Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 3 / Составление С. И. Николаева и А. М. Панченко. М., 1994.

20. Костюхина Л. М. Книжное письмо в России XVII в. М., 1974.

21. Еремин И. П. Литература кануна реформы // История русской литературы. М.; Л., 1948. Т. 2. Ч. 2.

22. Hippisley A. The Emblem in the Writings of Simeon Polockij // Slavic and East European Journal. 1971. Vol. 15. N2.

23. Hippisley A. The Poetic Style of Simeon Polotsky. Birmingham, 1985 (Birmingham Slavonic Monographs. N 16).

24. Uhlenbruch B. Simeon Polockijs poetische Verfahren-"Rifmologion" und "Vertograd mnogocvetnyj": Versuch einer strakturalen Beschreibung. Inaug. -Diss. zur Erlangung des Grades eines Doctor der Philosophie in der Abteilung fur Philosophie der Ruhr-Universitat. Bochum, 1979.

25. Українська література XVII ст. Київ, 1987 (Бібліотека української літератури).

26. Робинсон А. Н. Историография славянского Возрождения и Паисий Хилендарский. Вопросы литературно-исторической типологии. М., 1963.