Основополагающими (стратегическими) документами, направленными на осуществление новой экономической политики являлись: декрет СНК РСФСР от 9 августа 1921 г. - "Наказ Совета Народных Комиссаров о проведении в жизнь начал новой экономической политики", "Наказ о хозяйственной работе", принятый IX Всероссийским съездом Советов 28 декабря 1921 г. и постановление ВЦИК (июнь 1922 г.) "Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР"¹. До рубежа десятилетия было издано более двух десятков правовых актов, предопределивших меры, как по легализации и правовой защите частного предпринимательства, так и по сдерживанию его и сведению, в конечном счете, к нулю.

Означало ли это, что частное предпринимательство получало полную свободу развития? Ответ дал И. Сталин в апреле 1929 г. в речи "О правом уклоне в ВКП (б)". "Когда мы вводили нэп в 1921 году, мы направляли тогда ее острие против военного коммунизма, против такого режима и порядков, которые исключают, какую бы то ни было свободу частной торговли. Мы считали и считаем, что нэп означает известную свободу частной торговли... нэп вовсе не означает полной свободы частной торговли, свободной игры цен на рынке. Нэп есть свобода частной торговли в известных пределах, в известных рамках, при обеспечении регулирующей роли государства на рынке". И далее: "... пока есть нэп, должны быть сохранены обе ее стороны; и первая сторона, направленная против режима военного коммунизма и имеющая своей целью обеспечение известной свободы частной торговли, и вторая сторона, направленная против полной свободы частной торговли и имеющая своей целью обеспечение регулирующей роли государства на рынке. Уничтожьте одну из этих сторон, - и у вас не будет новой экономической политики"². Такова была линия партии...

Отношение государства к частному предпринимательству и к кооперации как альтернативе частнику было похоже на политику "кнута" и "пряника". Частное предпринимательство разрешалось и в какой-то мере защищалось государством, оно им же ограничивалось и вытеснялось. Кооперация была возрождена, но огосударствлялась. Очевидно, что размахивание государства "кнутом" в виде национализации частной собственности после Октябрьской революции было ошибкой, которую скоро признал В. И. Ленин:

Братющенко Юрий Владимирович - кандидат исторических наук, доцент. Санкт-Петербург.

стр. 3

"Сегодня только слепые не видят, что мы больше нанационализировали, наконфисковали, набили и наломали, чем успели подсчитать". "Мы в этом отношении очень много погрешили, идя слишком далеко... по пути национализации торговли и промышленности, по пути закрытия местного оборота...

В этом отношении нами было сделано много просто ошибочного, и было бы величайшим преступлением здесь не видеть и не понимать того, что мы меры не соблюли, не знали, как ее соблюсти"³.

Государство вынуждено было применить в рамках нэпа "пряник" в виде легализации частного предпринимательства (торговли, кустарно-ремесленного производства, аренды и т. п.) и принятия ВЦИКом указанного выше декрета об основных частных имущественных правах... Именно это спасло Россию от неминуемой экономической катастрофы. Только за два месяца 1921 и 11 месяцев 1922 г. было сдано в аренду (по 30 губерниям) 3069 предприятий, а на 1 января 1923 г. уже 4330 предприятий обрабатывающей промышленности, что составляло 15 - 16% от всей национализированной промышленности⁴. Большинство предприятий сдавалось в аренду на короткий срок: до двух дет - 45%, от двух до пяти лет - 38,4%⁵.

У частных предпринимателей отношения с властями почти до начала 1930-х годов оставались сложными. Частники и кооперативы вначале были вынуждены отстаивать право на владение конфискованной у них собственностью, затем - право на реализацию предоставленных государством возможностей предпринимательства, так как они нередко носили половинчатый характер. Проблема взаимодействия государства, кооперации и частного сектора являлась частью общей проблемы взаимоотношений личности и государства.

В отношении деревенского населения политика Советской власти была выражена в двух четко дифференцированных направлениях. В области налогов, кредита, заготовок, регулирования землепользования, аренды земли, применения наемного труда она была направлена на то, чтобы поддержать бедняцкие и середняцкие хозяйства, одновременно предельно ограничить экономическое усиление деревенской буржуазии. Журнал "Еженедельник советской юстиции" писал: "Советская власть решительно требует от всех местных работников большой чуткости и гибкости в политическом, организационном и хозяйственном строительстве деревни, требует руководства местной работой в деревне без командования, без "подхлестывания и подкручивания", руководить так, чтобы насаждать в деревне методом убеждения и экономического регулирования партийную, советскую и кооперативную общественную собственность"⁶. Однако на деле после методов периода "военного коммунизма" все обстояло иначе. Те льготы, классовые гарантии, которые обещало государство деревенской бедноте, нередко не складывались в нормальные рыночные правила. Что касается позиций государства в отношении кулака и середняка, то они были предельно ужесточены.

Меры разрешительного и запретительного характера по отношению к частному предпринимательству и кооперации постоянно регулировались государством. При известном сдерживании его развития иногда допускалось некоторое "ослабление". Л. Троцкий писал в одной из работ: "Могут быть периоды, когда государство, опираясь на экономически обеспеченную мощь и, стремясь укрепить темп развития, сознательно допускает временное увеличение удельного веса частных предприятий: в земледелии в форме "крепких", т.е. фермерски-капиталистических хозяйств; в промышленности и в том же земледелии в форме концессий"⁷.

Даже правящей группой в партии эта политика была принята далеко не единодушно. Ленин констатировал, что в самой партии в связи с нэпом "колебаний было немало, неуверенности было немало". Л. Троцкий в 1923 г. на XII съезде партии говорил, что необходимо "как можно быстрее заменить новую экономическую политику на новейшую" и что "стихией НЭПа мы не овладели, и мы не знаем, что несет она нам через 1 - 2 года или через пять лет". Он под этим подразумевал "сокращение нэпа", "больший нажим на него"⁸.

стр. 4

В обществе наблюдалось неоднозначное отношение к нэпу. С точки зрения одних, нэп - это "откат назад", "предательство интересов революции". По мнению других, нэп - панацея от всех экономических невзгод и новых потрясений. Зиновьев так рассматривал значение нэпа: "Эти пять лет доказали, - говорил он в докладе на XIV съезде ВКП(б), - что дорога через нэп к социализму, как говаривал Владимир Ильич, "не иначе, как через нэп" эта дорога единственно правильная. Все толки о том, будто у нас есть какие-либо сомнения насчет нэпа, насчет самой дороги, по которой мы идем, абсолютно ни на чем не основаны"⁹.

Негативное отношение к нэпу наблюдалось в трудовых коллективах. Государство старалось ограничивать действие рынка во взаимоотношениях между тяжелой и легкой промышленностью, между рабочими и администрацией. Но на заводах и фабриках они регулировались не работой на конечный результат, не хозрасчетными формами, например, коллективного подряда, а традиционной системой норм, тарифов и расценок. В итоге была слаба материальная заинтересованность рабочего в конечных результатах, да и у самого коллектива предприятия заинтересованность носила специфический характер, потому что его прибыль обезличивалась. Не чувствуя нэп непосредственно на производстве, рабочий класс не стал той социальной силой, которая держалась бы и боролась за принципы нэпа. Нэп находилась, как говорили, "на улице, да в кафе и ресторанах".

Профсоюзный орган "Вестник труда" "дипломатично" возражал против нэпа. "Мелкобуржуазная стихия захлестывает рабочего России вообще. Но в отношении рабочих частных предприятий - "враг у ворот" их пролетарского сознания... надо быть "на изготовке", необходимо впрыснуть рабочему частной промышленности соответствующую дозу предохранительной сыворотки политического просвещения"¹⁰.

Отношение совпартаппарата к новой политике определялось тем, что "вся страна жила на основе рыночной экономики", а партия - на основе режима "военного коммунизма": партмаксимум в аппарате (200 руб.), партмаксимум на хозяйственной или торговой работе (360 руб.), хотя рядом беспартийные "спецы" могли зарабатывать до тысячи рублей и более в месяц¹¹. Значительная разница заработной платы в государственной и частной промышленности вызывала утечку наиболее квалифицированных работников в частную промышленность, а в системе НКВД в неведомственные охранные организации.

Нельзя не учитывать и психологического воздействия нэпманов на общественное сознание, особенно на часть населения, лишенную одинаковых с частниками возможностей получения каких-либо источников доходов. Нэпманы, быстро нажившие большие капиталы, подчас вели себя безобразно. А. Ф. Хавин так описал это положение. "Нэпманы спешат пользоваться жизнью. Они кутят в ресторанах, богато, но безвкусно одеваются, занимают первые ряды в театрах, раскатывают на рысках и автомобилях, принадлежащих шоферам-частникам. Фигура нэпмана, нахального и развязного, всюду бросается в глаза. В Москве, на Ильинке... на скверике, ведущем к площади Ногина, стоят пестро разодетые субъекты, выкрикивающие во все горло: "Даю, покупаю фунты стерлингов, доллары!"¹². Здесь на фондовой бирже нэпманы совершали валютные сделки.

Член коллегии Наркомфина Е. А. Преображенский в "Правде" в 1923 г. писал: "Вот уже более полутора лет наш советский корабль плавает в мутных водах нэпа. Мы называем их мутными не с точки зрения морали и непорочного зачатия социализма, а, прежде всего потому, что в этих водах трудно что-либо разглядеть. Настолько трудно, что некоторые товарищи даже не решаются определить, где, собственно, кончаются борты нашего корабля и начинается стихия нэповской мути"¹³. Б. Пастернак писал: "НЭП - самый двусмысленный и фальшивый из советских периодов". Академик В. Струминский во время кооперативного бума в конце XX в., отмечая противоречивую сущность нэпа, писал: "Частный рынок - частная собственность ока-

стр. 5

залась сильнее, получилась обыкновенная купля и продажа. Частнособственнические элементы по сути дела сорвали ленинский план новой экономической политики"¹⁴.

Далеко не однозначно восприняли нэп армия и милиция. Они более других ведомств были подвержены "военно-коммунистической" идеологии, классово отрицательному отношению к мелкотоварному производству, свободному рынку и частнику. В 1922 г. начальник военсекции Главполитпросвета Рафес говорил: "НЭП естественно затрудняет всю работу в Красной Армии...", она "ощущает нэп в его отрицательных формах и выказывает недовольство этим нэпом"¹⁵. В задачи агиткампании входило "систематическое разъяснение нэпа, борьба с отрицательным влиянием нэпа в армии". Начальник снабжений РККА Павловский в 1924 г. говорил: "Происходит в достаточной мере процесс перерождения наших командных тканей в Красной армии... комсостав обмещанивается, входит в круг своих семейных интересов, связанных исключительно с возможностью только где бы что-нибудь достать и получить что-нибудь дополнительно в смысле материального вознаграждения. Наш преподавательский состав на ⁹/₁₀ сейчас эстрадничает"¹⁶.

В плане противостояния частному предпринимательству характерны настроения военных в читинском гарнизоне в период образования военной кооперации на Дальнем Востоке. Красноармейцы и комсостав Читинской конвойной команды в резолюции собрания записали: "Ставя своей целью закрепление давно брошенного лозунга пролетариата "Уничтожение эксплуатации человека человеком", вступить всем членами (военного. - Ю. Б.) кооператива". Участники собрания коллектива Главного Читинского артсклада 10 февраля 1923 г. записали: "Не желая поддерживать покупками на рынке спекулянтов-торговцев, вступить всем членами военной кооперации". Красноармейцы радиотелеграфного дивизиона 5-ой Армии 13 февраля 1923 г. на своем собрании (71 чел.) записали: "Принимая во внимание, что в условиях НЭП частный капитал снова принимается за дело эксплуатации трудящихся и, не желая покупать у частных торговцев, давать им жиреть на наши трудовые деньги, вступить всем без исключения в военный кооператив" Подобные резолюции принимались во многих войсковых частях и подразделениях. Они были созвучны с мнением армейских "верхов". За короткое время в Читинском гарнизоне принятием выше приведенных резолюций высказалось 2895 человек из 47 подразделений¹⁷.

Не скрывал неудовлетворение нэпом начальник российской милиции Т. С. Хвесин: "В силу новой экономической политики, в результате легализации частного капитала и торговли, появления частной промышленности со всеми их положительными и отрицательными последствиями, - роль милиции снова меняется и принимает новые формы, приспособленные к общим задачам". И еще: "Перед лицом... широкого размаха НЭПа, неизбежно повысившего и процент преступности, - роль Красной Милиции приобретает колоссальное значение". Журнал "Рабоче-крестьянская милиция" писал: "Работники милиции должны вступить в 1923 год с твердой уверенностью, что Советская власть примет все меры, дабы тем самым вырвать их из цепких когтей развращающего НЭПа"¹⁸.

Но была немалая категория людей, для кого еще вчера частная собственность была воплощением социального зла и неравенства, делила людей на бедных и богатых, теперь они в нее вцепились "зубами", сумев во время разбазаривания "законно", т.е. через разные распредпункты и реквизиционные комиссии, присвоить движимое и недвижимое имущество. Устраивались и тоже выжидали.

Негативное отношение общества к частнику способствовало вытеснению его с рынка. Его отношение к нэпу (точнее, к его "гримасам", фигурам нэпмана и частного торговца) хорошо выразил поэт М. Герасимов: "Правильно, но тошно". Для людей, которые "в столовой ели скромные биточки" и продолжали работать по 14 часов в сутки, если "не с прежним романтизмом, то с прежней настойчивостью" восстанавливая страну, вопрос о строительстве социалистического общества имел практическое значение.

стр. 6

Отношение к новой экономической политике со стороны всех категорий интеллигенции современников-ученых анализировал А. Б. Залкинд: "Врачи с приличной практикой, адвокаты с буржуазной клиентурой, литераторы и художники, вдохновенно щекотавшие скучающее брюхо буржуазии, учителя привилегированных частных школ, профессора с насиженной кафедрой, чиновники с теплым местечком, инженеры и квалифицированные приказчики - все они оказались по ту сторону "красного фронта". "Сдвинулась" ли эта группа? - Она истерически мечется справа налево и обратно, в зависимости от очередной политической погоды. Не обладая собственными крупными промышленными предприятиями и не претендуя на обладание ими, она в большом напряжении пытается уяснить, с кем ей сытнее и спокойнее по пути. Ей импонирует только реальная сила, сила сегодняшнего дня, и она изворачивается, тщась прицепиться к наиболее мощному и быстроходному кораблю. Поглядывая одним, полунедоверчивым, полупочтительным глазком на новоявленных нэповцев. Другим полупочтительным, полуопасливым, глазом она косится в сторону коммунистов. "Кто кого? Да поскорей бы черт бы всех побрал! Не знаешь, кого и выбирать!", такова ориентация этой интеллигентской группы в наиболее умной, наименее озлобленной ее части. Сдвиг ли это? Нет, она только поспевает за победителями, - и только... Для сдвига в ее среде необходимо, чтобы история убедительно доказала этим Фомам превосходство Советской власти над контрреволюционными потугами НЭПа"¹⁹.

А. З. Васкер приводит оценку нэпа известными людьми - П. Буничем: "НЭП - неповторимое чудо" и современником тех лет, Б. Пастернаком: "НЭП - самый двусмысленный и фальшивый из советских периодов"²⁰.

Представители бизнеса, не взирая на дискуссии в верхах, на чинимые ограничения их деятельности, были готовы к серьезному сотрудничеству с государством. Председатель одной из крупных бирж Малышев, хорошо знавший проблему, свидетельствовал: "Мне не раз приходилось разговаривать с представителями частных групп. Они прямо говорят: "Из страны мы убежать не можем, видя, как страдают за рубежом когда-то убежавшие отсюда наши собратья. Дайте нам возможность работать в мелкой промышленности, если вы не можете допустить нас в торговлю. Нашу инициативу, наш капитал мы вложим в предприятия, которые выполнят возложенные на них государством задания"²¹. Подобные заявления предпринимателей разного уровня тогда звучали часто, однако, процесс вытеснения частника уже набирал обороты.

С середины 1920-х годов началось постепенное вытеснение частного капитала из экономики страны. В связи с этим, выражаясь по-ленински, "злоупотребления нэпо" стали принимать более изощренные формы. А. И. Рыков в 1926 г. говорил: "Необходимо видеть, что в настоящее время частный капитал стал более организованным и активным, чем ранее, более приспособился к современным условиям..."²².

Нередко возникали фиктивные акционерные компании, где ведущую роль играли частные сокомпаньоны. Так, основанное нэпманом Говоровым акционерное общество "Гармония" снабжало кустарей сырьем, а затем скупало их продукцию, рассчитываясь с ними полуфабрикатами и частично деньгами. Только за 1927 г. это акционерное общество получило 2 млн. рублей чистой прибыли.

Иногда местные власти поддавались на подкупы частных предпринимателей. В Астраханской губернии в течение 1923 - 1928 гг. доля частника в рыбозаготовках возросла с 3,8 до 25%. Только акционерное общество "Перворосрыба", финансировавшееся за счет госкооперативного сектора, увеличило свой коммерческий оборот в 8 раз²³.

Руководство Астраханского округа вместо создания условий для взаимовыгодного бизнеса, используя разного рода бюрократические приемы, встало на путь преступного обогащения, получая от частников барыши и взятки. Из числа 1883 подвергшихся проверке работников округа 371 подлежал снятию с работы. В то же время нельзя не отметить, что при анализе причин коррупции и мафиозного сращивания работников астраханского совпартап-

стр. 7

парата с частным капиталом упор делался не столько на уголовную сторону вопроса, сколько на классово-идеологический подход. В частности, как правооппортунистические были расценены слова председателя Астраханского окрисполкома Васильева на бюро окружкома партии: "Новая экономическая политика у нас не ликвидирована... После снятия частника социализм не наступит, а потому полегче на поворотах, товарищи"²⁴.

Работник прокуратуры Бажанов из Татарстана писал: "Новая экономическая политика "породила чрезвычайный рост взяточничества и проникновение в наши, главным образом, хозяйственные учреждения различного рода спецов от "торговли и промышленности", у которых взятка была желанным гостем, а также материальной необеспеченностью среднего советского служащего". Он приводил такие данные. За время работы организованной Особой сессии Совнарсуда по взяточничеству (10 октября 1922 г. - 1 января 1923 г.) в Татревтрибунале было рассмотрено 42 дела по взяточничеству, и привлечено к суду 56 человек. Среди них оказались 32 служащих, 9 ответственных работников²⁵.

Если в первый период нэпа торгово-сбытовые службы отсутствовали, то появившиеся в большом количестве в последующие годы, они "распылились": государственные, кооперативные разных видов и частные. Появилась масса посредников. На первых порах, они играли положительную роль, но со временем они зачастую не ограничивались крупными комиссионными. Только одному Петроградскому заводу "Большевик" (бывший Обуховский) посредник нанес убыток в 200 тыс. рублей)²⁶.

Государство становилось неспособным управлять экономическими процессами в стране. Эту тенденцию отметил в своем "Манифесте" по случаю 10-летия Октября ЦИК СССР: "Жалкие проходимцы и другие дельцы стали проникать в государственные органы, обманывать их неопытных руководителей... Частные капиталисты были много оборотистее государственных учреждений"²⁷.

В конце 1920-х годов требования налоговых органов были приведены в соответствие с общей государственной тенденцией вытеснения частника. Об этом говорит большой ряд запретительных или ограничительных правовых актов. Например, постановление ВЦИК и СНК РСФСР "О порядке изъятия 10% с жилой площади в частновладельческих домах и административных взысканий за неуплату этих 10%". Или циркуляр НКВД и Наркомфина N 16 от 7 марта 1929 г. о правах налогового надзора на получение сведений от скотобоен и постановление Наркомфина РСФСР N 209 от 18 апреля 1929 г. о порядке закрытия предприятий и ареста товаров за не предъявление налоговому надзору регистрационных удостоверений²⁸. Ничего подобного в первый период новой экономической политики не было.

Большинство кустарей и ремесленников в городе свое производство организовали в арендованных муниципальных помещениях. В первый период нэпа арендная плата была терпимой, даже в некоторых случаях щадящей, но постепенно стала повышаться, что приводило к закрытию предприятий или переходу их на нелегальное положение. 28 мая 1928 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли новое постановление "О порядке исчисления арендной платы за муниципализированные строения, арендуемые частными лицами и организациями". Если арендная плата устанавливалась в размере 10% годовых на строительные материалы, то за строения с высокими доходами допускалось взимание и более 10%. Получалось, чем выше доход, тем выше и арендная плата. Выше 10-процентной ставки арендная плата не была адекватной доходу и, естественно, сдерживала частнопредпринимательское производство.

Меры ограничительного характера со стороны государства по отношению к частнику можно проследить и по другим направлениям. 28 мая 1929 г. НКВД направил на места циркуляр N 181 о борьбе с незаконными лотереями, лотерейными играми, тайными игорными притонами и производством азартных игр в общественных местах. Такой документ объективно был необходим, однако он был особенно нужен во время бурного "всплеска" нэпа.

стр. 8

Разрешительные правовые акты больше не появлялись, запретительные же пошли потоком. Арендаторы в подавляющем большинстве первыми начали свертывать производство. Это было вызвано несправедливой налоговой политикой. Если в 1927 г. нэпманы платили налогов в 20 раз больше, чем рабочие и служащие, то в 1928 г. уже в 40 раз больше. Многие государственные, хозяйственные и партийные работники не скрывали своей неприязни к нэпманам.

Вытеснение частника было почти таким же мощным, как его вовлечение в хозяйственную жизнь в начале 1920-х годов. Одни представители власти считали необходимым частника "задушить", другие напротив - продолжать всячески его поддерживать. Малышев как представитель Центра на 5-ом съезде Советов СССР в 1929 г. говорил: "Частные группы, средства которых могли бы найти применение в мелкой промышленности, вытеснены... Часть капиталов находится в наших государственных бумагах, а часть в ростовщических, подпольных махинациях... Я прошу... правительство приглядеться к частным группам; надо изыскать полезные для государства формы использования полуподпольного и подпольного частного капитала, частной инициативы. Мы - сила, колоссальная сила. И мы должны полулегальные ныне частные группы, бродящие у нас в торговле, использовать для дела производства, для дела строительства"²⁹.

Начавшееся на основе нэпа хозяйственное строительство потребовало изменения законодательства о хозяйственно-имущественных отношениях в гражданском обороте, землепользовании и налоговой политике, трудовом и уголовном праве, разработки новых законов. В период гражданской войны и по ее окончании во многих секторах экономики образовался устойчивый правовой вакуум, то есть отсутствие соответствующих материальных и процессуальных норм и инструментов их реализации. Это создавало предпосылки для появления криминальных тенденций, злоупотреблений во властных структурах, налоговой, банковской и других сферах хозяйствования. Однако многие юристы ориентировались на понимание права в его прежнем виде и на самодовлеющие схемы политического и правового порядка, порожденного революционными преобразованиями в стране.

Ленин в этой связи писал: "Мы переняли от царской России самое плохое, бюрократизм и обломовщину.., а умного перенять не сумели". "НКЮст "плывет по течению"... А он обязан бороться против течения. Не перенимать (вернее, не дать себя надувать тупоумным и буржуазным старым юристам, кои перенимают) старое, буржуазное понятие о гражданском праве, а создавать новое. Не поддаваться Наркоминделу, который "по должности" тянет линию "приспособления к Европе", а бороться с этой линией, вырабатывать новое гражданское право, новое отношение к "частным" договорам и т. п."³⁰. Его не удовлетворяло положение в органах юстиции. СНК создал специальную комиссию под председательством наркома юстиции Д. И. Курского для разработки соответствующих законов. Работа по их подготовке проходила под руководством ЦК партии. В постановлениях ЦК содержались основные указания о том, какими должны быть советские законы. В декрете ЦИК и СНК от 31 декабря 1921 г. по вопросам нэп и промышленности было записано, что "ответственность органов и агентов власти и граждан за нарушение созданных Советской властью законов и защищаемого ею порядка должна идти рядом с усилением гарантии личности и имущества граждан".

22 мая 1922 г. состоялась 3-я сессия ВЦИК IX созыва. Принятие на ней большого количества законов, с одной стороны, считалось положительным, с другой, "обширность и сложность работ выполненных III сессией, не могли не привести к некоторой поспешности и схематичности как прений, так и, отчасти, принятых ВЦИКом постановлений".

Обстановка в СНК, СТО, ВСНХ и разных ведомствах была сложной, в том смысле, что при их видимой слаженности в работе не обходилось без противоречий. Каждый новый правительственный акт, выходящий из-под пера Наркомюста, Наркомфина, НКВД, требовал проверки на практике. Времени для апробации не было, многое делалось второпях. Многие акты

стр. 9

приходилось отменять или уточнять. Экономика захлебывалась в нерешенных проблемах, нередко шла к хаосу. Однако разработка Гражданского, Уголовного, Трудового, Земельного и других кодексов, дававших гражданскому законодательству определенные правовые очертания, шла полным ходом.

Советское законодательство формировалось с большим трудом. Трудности эти заключались, во-первых, в неприспособленности Наркомюста к нэпу, в непонимании его главными руководителями ответственной роли своего ведомства; во-вторых, в неспособности старых юристов перестроиться на новое революционное правосознание; в-третьих, в предельно сжатых сроков разработки правовых актов.

Ленин как председатель СНК РСФСР был весьма строг, если не сказать больше. Только в течение последней декады февраля 1922 г. он обращался с письмами в политбюро ЦК РКП(б) и дважды к наркому юстиции Д. И. Курскому. В них просматривается неудовлетворенность работой Наркомюста, в частности, над Гражданским кодексом.

Ленин сформулировал свою точку зрения на взаимоотношения частника с государством следующим образом: "Торгуй, наживайся, мы это тебе позволим, но втрое подтянем твою обязанность быть честным, давать правдивые и аккуратные отчеты, считаться не только с буквой, но и с духом нашего, коммунистического законодательства, не допускать ни тени отступления от наших законов". Ленин определил эту фразу как "основную заповедь НКЮста в отношении нэпа". И указал: "Если НКЮст не сумеет добиться того, чтобы у нас капитализм был "вышколенный", был "приличный", если НКЮст не докажет рядом образцовых процессов, что он умеет ловить за нарушение этого правила и карать не позорно-глупым, "коммунистически-тупоумным" штрафом в 100 - 200 миллионов, а расстрелом, - тогда НКЮст ни к черту не годен, и я буду считать своим долгом тогда добиваться от Цека полной смены ответственных работников НКЮста.

О настойчивости Ленина в деле создания необходимых для нэпа законов красноречиво говорит его письмо Д. Курскому. Он просил прочесть его "письмо всем членам коллегии НКЮста", а также "на собрании человек в 100 - 200 исключительно коммунистов, практически работающих в области права гражданского, уголовного и государственного... добиться того, чтобы несколько вполне согласных с духом этого письма коммунистов, работников суда и НКЮста, выступило на эти темы с рядом статей в прессе и с рядом публичных рефератов"³¹.

Недостатка во "вполне согласных" не было. Статьи Я. Бранденбургского в журнале "Еженедельник советской юстиции" адекватны содержанию ленинских требований. Бранденбургский писал: "Для нас, революционных марксистов, держащих власть в своих руках, в области хозяйственной жизни существуют только отношения публично-правовые, и с этой точки зрения государство может аннулировать состоявшиеся между частными лицами соглашения, договоры и проч., если последние, по той или иной причине, невыгодны или вредны для нашего пролетарского государства. Так нужно понимать выражение: "недействителен договор, совершенный с целью, противной закону или в обход закона".

В статьях фигурируют выражения: "усиление репрессий в отношении врагов рабочего класса", "карать твердой рукой революционного правосудия", "мы сумеем заставить частных капиталистов честно отчитываться перед пролетарским государством и заставим их считаться с мыслями и духом нашего коммунистического законодательства", "судебные органы должны жесткими репрессиями бороться с теми хищниками, которые позволяют себе злоупотреблять нашей новой экономической политикой" и т. п.³². Не случайно в работах многих авторов той поры эти словосочетания тиражировались.

Ленин требовал от Наркомюста: "Каждого деятеля этого ведомства надо бы оценивать по послужному списку, после справки: скольких коммунистов ты закатал в тюрьму втрое строже, чем беспартийных за те же проступки? скольких бюрократов ты закатал в тюрьму за бюрократизм и волокиту? скольких купцов

стр. 10

за злоупотребление нэпо ты подвел под расстрел или под другое, не игрушечное наказание? Не можешь ответить на этот вопрос? - значит ты шалопай, которого надо гнать из партии за "комболтовню" и за "комчванство..."³³.

Ситуация в экономике страны складывалась противоречиво: необходимо было обеспечить гарантии прав и защиты интересов всех членов общества, не только рабочих и крестьян, но и обеспечить гарантии и тех, кто входил в категорию "частник", кто еще недавно считался врагом. На сей счет Д. И. Курский говорил: "Частное право трактуется как социальная функция и охраняется лишь при условии соответствия социально-хозяйственному назначению". В связи с такой трактовкой в обществе имели место разные мнения насчет того, отвечает ли государство за целостность и сохранность имущества частных лиц, принятого по предписанию закона на хранение или временное заведование. Работники Наркомюста вынуждены были констатировать, что в юридическом мире этот вопрос не нов, но нельзя сказать, чтобы он был в настоящее время (1926 г.) окончательно решен.

Для иллюстрации достаточно обратиться к практике разработки промыслового налога. 3 февраля 1922 г. ВЦИК утвердил "Положение о промысловом налоге". 14 февраля 1922 г. он издал отдельный декрет "О порядке обложения кооперативов промысловым налогом". На следующий год (18 января) в свет выходит декрет ВЦИК и СНК "Об утверждении и введении в действие Положения о государственном промысловом налоге". Осенью 1923 г. дважды (12 и 19 сентября) произошли изменения в Положении о промысловом налоге³⁴. Правда, они были вызваны образованием СССР.

Трижды за короткое время изменялся единый натуральный налог. Хотя каждое новое принятие закона преследовало цель облегчения налогового бремени для крестьян, на практике законы вызывали сложности их реализации и сомнения у населения.

Насколько трудными для молодых органов советской юстиции являлись задачи, можно проследить на примере любой области права. Но особенно четко это вырисовывается в перемене взглядов на спекуляцию в период нэпа. Сразу после Октября спекуляция была поставлена рядом с контрреволюцией и саботажем. Специальный орган для борьбы с ними назывался: "Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем". Спекуляция до самого введения новой экономической политики квалифицировалась как тягчайшее преступление. Соответственно такому подходу с ней и велась борьба. Она осуществлялась в двух направлениях. С одной стороны - решительно разрушалась сама система капиталистического хозяйства, с другой - шло массовое персональное преследование спекулянтов. В официальных органах печати указывалось: "В силу этого ни революционный законодатель, ни - тем более - стоявший лицом к лицу с бурной жизнью исполнитель, в эпоху этих боевых годов революции, не имели, так сказать, времени думать о соразмерности деяния и наказания, а больше всего исходили из стремления дать устрашающее и скорое наказание. Весь карательный и судебный аппарат от ВЧК по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией до рядового красноармейца из железнодорожной летучки был привлечен на всемерную борьбу со спекулянтами"³⁵.

В те годы спекуляция ассоциировалась с мешочничеством. Центральный печатный продовольственный орган Петрограда писал: "Мешечничество процветает в деревне и городе и тысячи охотников до легкой наживы не перестают осаждать продовольственные управы с требованием на разрешение сепаратных закупок только для своей колокольни". Городское население приобретало через рынок у спекулянтов и мешочников почти ²/₃ необходимых хлебных продуктов³⁶.

Б. Лифшиц писал: "Для снабжения рабочих и служащих (и др. групп социально-опекаемых) 50% доставляли хозорганы, а остальные 50% - мешочники, т. е. те, кто протаскивал "природу" товарных отношений в "окно", поскольку его выгоняли в "дверь"³⁷. Население страдало от мешочничества. Одни - из-за непомерно высоких спекулятивных цен на продукты питания

стр. 11

и товары первой необходимости, другие - от алчных устремлений мешочников. О. М. Михайлов в своей книге о писателе Куприне, проживавшем в те годы в Гатчине и бедствовавшем, писал: "...в руках мешочников исчезало все нажитое - зеркала, меха, портьеры, одеяла, диваны, шкафы и прочая рухлядь"³⁸. Л. Гольдин привел документ, характеризующий и объем спекуляции, с тогдашней точки зрения, и жесточайшие меры борьбы со спекулянтами. Это - приказ ВЧК по продовольствию и транспорту о борьбе с мешочничеством, изданный за подписью Троцкого 19 февраля 1918 года. Первым пунктом приказа "местным советам, желдоркомам и всем вообще организациям по линиям железных дорог вменяется в обязанность самая решительная борьба с мешочничеством, как со зловреднейшей спекуляцией, которая разрушает транспорт и продовольствие". Во втором пункте приказа предлагается установить для борьбы и конфискации продуктов особые отряды; конфискации подлежит всякое продовольствие, провозимое в количестве, превышающем в общей сложности полпуда весом, причем в эти полпуда могут войти не больше 10-ти фунтов муки или хлеба, не больше 2-х ф. масла, не больше 3-х ф. мяса. Третий пункт гласит: "в случае сопротивления мешочники арестовываются и передаются в руки Нарсудов. В случае сопротивления с оружием в руках, мешочники расстреливаются на месте преступления"³⁹.

С введением нэп, освобождением в известной мере частнокоммерческой деятельности, с разрешением свободы торговли изменилось и отношение законодателя и судей к спекуляции и спекулянтам и, прежде всего, к трактованию самого объема уголовно-наказуемой спекуляции.

Нэп вела, как уже было сказано, к полной легализации частной торговли и других видов частного предпринимательства. Выражение "частник" прочно вошло в обиход и сразу получило негативный оттенок, сохранявшийся весь советский период. Это происходило не только в силу традиционно пролетарского отношения к частнику, но и потому, что многие позволяли себе безнаказанно взвинчивать цены, вступать в сомнительные коммерческие сделки и т. п. Нэпманы нередко создавали лжеартели и применяли "домашнюю" систему капиталистической эксплуатации "квартирников", то есть рабочих, номинально числившихся самостоятельными производителями в качестве кустарей и ремесленников. В 1925 г. 50% таких артелей использовали наемный труд. В кооперативном движении активизировались лжекооператоры и происходило срастание с частником. Если для борьбы с первыми ужесточались разрешительный порядок их регистрации, налогообложение, контроль за производственной и финансовой деятельностью, то бороться с ложными кооперативами было сложнее, так как они не подлежали контролю со стороны государства.

Отношение к законам и подзаконным актам со стороны всего населения было тоже противоречивым на протяжении всех 1920-х годов. На Втором Всероссийском съезде административных работников представитель Нижнего Новгорода Тройченко отмечал: "Мы на местах имеем целый ряд весьма ценных распоряжений Наркомвнудела, которые проведены в жизнь едва только на 30 - 40%. На местах создалась такая обстановка, когда не только руководящий состав, но и рядовые милиционеры не верят циркулярам, которые приходят из Наркомата"⁴⁰. И так было почти повсеместно.

НКВД особенно беспокоили штрафы. Заместитель наркома внутренних дел Болдырев на Всероссийском съезде адмработников говорил, что "со штрафами дело обстоит чрезвычайно неблагополучно". За третий квартал 1924 г. по 43 губерниям было наложено штрафов на 180 тыс. человек. По сравнению со вторым кварталом - рост на 15%. Его вывод: "Или у нас действительно публичные правонарушения растут, или же мы здесь имеем искусственное повышение и штрафы превращаются в источник дохода". Это, по его мнению, большой налог в самой безобразной, никем не регулируемой форме... это означает, что такой порядок установления штрафов ведет к неисполнению распоряжений административных органов и к подрыву авторитета органов власти"⁴¹.

Но обстановка в правоохранительной сфере все же менялась к лучшему. Поскольку отпала необходимость в чрезвычайных мерах по охране завоева-

стр. 12

ний советской власти, которая в политическом отношении значительно укрепилась, в ЦК партии в декабре 1921 г. был рассмотрен вопрос об ограничении компетенции ВЧК и усилении народных судов. В феврале 1922 г. ВЧК была преобразована в Государственное Политическое Управление (ГПУ) при НКВД РСФСР, которому вменялось в обязанность пресечение контрреволюционных преступлений.

В октябре 1922 г. были ликвидированы революционные трибуналы, вся судебная работа была возложена на народные, губернские суды и Верховный суд РСФСР. Выборы судей и народных заседателей помогли укрепить связи советских судебных органов с трудящимися массами, которые все активнее принимали участие в борьбе с преступностью. Новые суды были положительно приняты населением. Однако задача налаживания всей системы законотворчества и нового судоустройства осложнялась не только количественным некомплектом, но и качественным. Основной причиной была слабая общая и профессиональная подготовка кадров. По данным М. А. Чельцова-Бебутова среди народных судей в 1921 г. с высшим образованием было 17%, со средним - 10, с низшим - 66, и 6% вообще без образования⁴². Не лучше было положение с кадрами в милиции. В 1922 г. на каждую сотню сотрудников приходилось: грамотных - 71, малограмотных - 25 и 4 неграмотных⁴³.

Одной из проблем, с которой пришлось столкнуться законодательной и исполнительной власти, стали последствия государственной правовой политики эпохи "военного коммунизма", когда ее основной чертой являлась целесообразность, то есть приоритет политической точки зрения по отношению к юридической. В этих условиях многие работники, особенно в хозяйственной сфере, действовали в основном по революционному правосознанию, а не по предписанию закона. Юрист М. Загрянцев писал: "Самодеятельность личности в области экономического творчества - таков лозунг дня". Правда, он указывал, что "необходимы и некоторые предварительные юридические условия".

В начальный период нэпа некоторые из представителей даже высшей власти отстаивали и проповедовали этот принцип. Существовала серьезная опасность увлечения партийных, советских и хозяйственных работников военно-административными методами руководства, унаследованными со времени гражданской войны. Спустя несколько лет после окончания гражданской войны, председатель ВЦИК М. И. Калинин признал, что "война и гражданская борьба создали громадный кадр людей, у которых единственным законом является целесообразное распоряжение властью. Управлять - для них значит распоряжаться вполне самостоятельно, не подчиняясь регламентирующим статьям закона". Он считал такую психологию непосредственным порождением чрезвычайных обстоятельств, требующих максимального единства воли, когда административная власть "дается в значительных размерах"⁴⁴.

Отход государства от новой экономической политики у историков и экономистов ассоциируется с его давлением на кооперацию, особенно на потребительскую. Рыночные отношения кооперации всегда строились в условиях жесткого контроля и регулирования со стороны государства, но с середины 1920-х годов начинается его целенаправленное усиление. Это нашло свое отражение в кооперативном законотворчестве. То, что в перечисленных законах еще недавно выглядело "либерально", стало из них исчезать, все чаще стали употребляться запретительные выражения: "сократить", "выжить", "изъять", "принудить", "лишить", "изжить", "заставить".

Л. Е. Файн считает, что от "маневренного прикрытия" отказались "на завершающих этапах нэпа... особенно с 1927/1928 гг... был взят курс не только на то, чтобы при помощи кооперации расширить и углубить рыночные отношения, а на то, чтобы выхолостить из кооперации элементы рыночности и превратить ее в послушную часть командно-плановой экономики"⁴⁵.

Здесь имеется в виду установление "лимитных", "конверционных", обязательных "твердых" и "этичных" цен, нажим на кооперацию с целью проведения ею политики так называемого "снижения рыночных цен" и т. п. Эта

стр. 13

политика была направлена, кроме вытеснения частника, еще и на размежевание тех коммерческих связей, которые установились между кооперативами и частными предпринимателями.

На пленуме ЦК ВКП (б) в июле 1928 г. Сталин говорил: "Мы... вытесняем из торговли тысячи и тысячи мелких и средних торговцев... тысячи и тысячи мелких и средних капиталистов-промышленников"⁴⁶. Сталин не сказал о том, что несколько лет назад этим тысячам и тысячам была дана свобода деятельности, а теперь, по его словам, они стали врагами. "Нельзя представлять дело так, что социалистические формы будут развиваться, вытесняя врагов рабочего класса...".

Сталин весьма недвусмысленно высказался на XVI съезде партии и в отношении потребительской кооперации: "Кооперация действует... не как социалистический сектор, а как своеобразный сектор, зараженный неким нэпманским духом. Спрашивается, кому нужна такая кооперация...?"⁴⁷. Через год он констатировал: "И если мы придерживаемся нэпа, то потому, что она служит делу социализма" и предупреждал: "А когда она перестанет служить делу социализма, мы ее отбросим к черту"⁴⁸. Уже на XVI съезде партии в заключительном слове по отчету ЦК Сталин сказал: "Ясно, что мы уже вышли из переходного периода в старом его смысле, вступив в период прямого и развернутого социалистического строительства по всему фронту"⁴⁹. На следующем, XVII съезде партии этот период был им назван последней стадией нэпа. 25 ноября 1936 г. в докладе на Чрезвычайном VIII Всесоюзном Съезде Советов "О проекте Конституции Союза ССР" Сталин сказал: "Мы имеем теперь последний период нэпа, конец нэпа..."⁵⁰.

Подводя итог нэпу как историческому политическому и экономическому казусу, следует назвать основные причины имевших место противоречий. Во-первых, они были порождены тем, что многим людям, прежде всего руководящим кадрам всех уровней и направлений общественной жизни, приходилось преодолевать не только послевоенные трудности, но и психологию "военного коммунизма", так как "вчера гвоздем текущего момента было то, чтобы как можно решительнее национализировать, конфисковывать, бить и добивать буржуазию, ломать саботаж"⁵¹. Во-вторых, часть населения, особенно все еще "революционно" настроенная, смотрела на вводимые товарно-денежные отношения, хозрасчет, как на живучее наследие капитализма, ей надо было в экономической жизни многое переосмысливать заново, отказываться от того, что служило ее тормозом, другой же части на практике надо было доказывать, что эти методы не являются отступлением от социализма, а являются инструментами его построения. В-третьих, в болезненном поиске адекватных нэпу методов соединения производителей со средствами производства с одной стороны осуществлялась жесткая централизация производства, с другой - создавался огромный излишек рабочей силы, что вступало в противоречие с принципами хозрасчета и создавало социальный дискомфорт.

Таким образом, новая экономическая политика определялась сочетанием двух противоречивых тенденций - она допускала частную собственность и частное предпринимательство и ограничивало его, поддержала кооперацию и лишила ее демократических основ. Те, кто тогда начинал, не очень хорошо себе представляли эти тенденции во всех деталях, иногда заблуждались относительно предстоящих трудностей, но знали лишь главное, к чему и призывал Ленин, - надо усвоить "всю громадную опасность, которая заключается в нэпе"⁵².

Примечания

1. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Сб. док. за 50 лет. Т. 1. 1917- 1928 г. М. 1967, с. 244 - 248. 285 - 287; Собрание узаконений (СУ). 1922, ст. 423.

2. СТАЛИН И. О правом уклоне в ВКП(б). - Вопросы ленинизма. 1952, с. 251.

3. ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 294; т. 43, с. 63.

4. РОМАНОВ М. Аренда национализированной промышленности. - Экономическое обозрение. 1923, с. 11.

стр. 14

5. БРИН И. Д. Государственный капитализм в СССР в переходный период от капитализма к социализму. Иркутск. 1959, с. 189.

6. МОКЕЕВ В. Лицом к деревне. - Еженедельник советской юстиции. 1925, N 27, с. 931.

7. ТРОЦКИЙ Л. К социализму или капитализму? (Анализ советского хозяйства и тенденций его развития). М. -Л. 1925, с. 17.

8. Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков) 17 - 25. IV. 1923. Стеногр. отчет. М. 1923, с. 255.

9. XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б) 18 - 31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. М. -Л. 1926, с. 98.

10. ЛЕЙЗЕРОВ-ПОЛИН М. С. К вопросу о культурно-просветительной работе профсоюзов на частных предприятиях. - Вестник труда, 1922, N 1 (16), с. 73.

11. СИРОТКИН В. Уроки нэпа. Мысли вслух перед Пленумом ЦК КПСС. Страницы истории: Дайджест прессы. 1989. Январь-июнь. Л. 1990, с. 62.

12. ХАВИН А. Ф. Шаги индустрии (Записки журналиста). М. 1957, с. 29.

13. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ Е. А. Ростки будущего в настоящем. - Правда, 1923, 3 января.

14. СТРУМИНСКИЙ В. Два нэпа? - Правда, 1990, 17 января.

15. Всеармейское совещание по агитпропработе в Красной армии и флоте. М. 1922, с. 22, 75, 76.

16. Сборник материалов III Всесоюзного совещания по политработе в Красной армии и флоте. М. 1924, с. 123, 165.

17. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 34191, оп. 1, д. 16, л. 71, 73, 82, 126 об.

18. ХВЕСИН Т. Милиция на шестом году жизни. - Еженедельник советской юстиции. 1922, N 1, с. 6; К чистке милиции. - Рабоче-крестьянская милиция, 1922, N 1, с. 53.

19. ЗАЛКИНД А. Б. Очерки культуры революционного времени. М. 1924, с. 130.

20. ВАСКЕР А. Что возьмем у нэпа. - Ленинградская правда, 1990, 13 мая.

21. 5 съезд Советов 20 - 28 июня 1929 г. Стеногр. отчет. М. 1929, с. 20.

22. XV Конференция Всесоюзной Коммунистической партии (б) 26 октября - 3 ноября 1926 г. Стеногр. отчет. М. -Л. 1927, с. 129.

23. ЛЮБАРСКИЙ Л. Уроки Астрахани. Саратов. 1929, с. 26, 28.

24. Там же, с. 39.

25. БАЖАНОВ. Борьба со взяточничеством и Татнаркомюст. - Вестник советской юстиции, 1923, N 1, с. 14.

26. Ленинградская правда, 1990, 15 мая.

27. Свод законов (СЗ), 1927, ст. 1192.

28. Бюллетень НКВД. 1928, N 51, с. 191; 1929, N 11, с. 191; N 13 - 20, с. 318 - 319.

29. 5 съезд Советов. 20 - 28 июня 1929 г. Стеногр. отчет. М. 1929, с. 21.

30. ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 44, с. 398.

31. Там же, с. 399.

32. БРАНДЕНБУРГСКИЙ Я. Новая экономическая политика и советская юстиция. - Еженедельник советской юстиции. 1922, N 9, с. 1 - 2; Революционная законность на 3-й сессии ВЦИК. Там же, 1922, N 18, с. 2.

33. ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 44, с. 398.

34. СУ. 1922, ст. 162, 559, 88, 89, 988, 1006.

35. ГОЛЬДИН Л. К вопросу о борьбе со спекуляцией. Право и жизнь. 1923. Кн. 3, с. 42.

36. Бюллетень Центральной управы Петроградского продовольственного совета, 1918, N 28; Вопросы истории, 1963, N 5, с. 45.

37. ЛИФШИЦ Б. Старое и новое законодательство в Советской России. - Вестник труда, 1922, N 26 - 27, с. 24.

38. МИХАЙЛОВ О. М. Куприн. М. 1981, с. 21.

39. ГОЛЬДИН Л. Ук. соч., с. 48.

40. Второй Всероссийский съезд административных работников 23 - 30 апреля 1928 года (сокр. стеногр.). М. 1929, с. 40.

41. Всероссийский съезд начальников губернских административных отделов и начальников п/отделов уголовного розыска. (Стеногр. отчет). Январь 1925 г. М. 1925, с. 116.

42. ЧЕЛЬЦОВ-БЕБУТОВ М. А. Социалистическое правосознание и уголовное право революции. Харьков. 1924, с. 54.

43. ХВЕСИН Т. С. Итоги и перспективы. - Рабоче-крестьянская милиция. 1923, N 8, с. 2.

44. Третий съезд Советов СССР. Бюл. N 8. М. 1925, с. 16.

45. ФАЙН Л. Е. Место кооперации в формировании рыночных отношений. Кооперация. Страницы истории. М. 2003, с. 122 - 125.

46. СТАЛИН И. В. Соч. Т. 10. М. 1953, с. 170.

47. XVI съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стеногр. отчет. М. -Л. 1931, с. 34.

48. СТАЛИН И. В. Вопросы ленинизма. М. 1952, с. 326.

49. XVI съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стеногр. отчет, с. 291.

50. СТАЛИН И. В. Вопросы ленинизма, с. 547.

51. ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 36, с. 294.

52. Там же. Т. 45, с. 78.