Белорусско-литовские летописи излагают историю Великого княжества Литовского примерно до середины XV века. Первоначально такие летописи назывались только литовскими, но в третьей четверти XIX в. Н. И. Костомаров, учитывая язык, на котором они написаны, назвал их белорусскими ¹ . Это название длительное время не находило сторонников и установилось лишь недавно ² . Ряд специалистов называл их западнорусскими, литовско-русскими и т. д. ³ . В. Т. Пашуто и Р. К. Батура писали о летописях Великого княжества Литовского ⁴ . А первую из найденных таких летописей именовали иногда летописью Даниловича (по фамилии исследователя, опубликовавшего ее), потом закрепилось название Супрасльской (по месту нахождения - в Супрасльском монастыре, ныне в Польше). Вообще, как правило, летописи назывались по месту обнаружения (Ольшевская, Виленская и др.) или по фамилии владельца (Красинского, Никифоровская, Евреиновская и т. п.). Применялись и смешанные наименования: Рачинского, или Познанская; Слуцкая, или Уваровская. Это относится к летописям по истории Великого княжества Литовского.

Последние записи в белорусско-литовских летописях были сделаны во второй половине XVI столетия. Примерно с середины XVII в. стали создаваться городские хроники. Это был последний этап местного летописания. В настоящее время известны три могилевские хроники (Т. Р. Сурты и Трубницких, игумена Ореста и анонимная), витебские (Панцырного и Аверков) и анонимная Слуцкая.

Первые сообщения о белорусско-литовских летописях появились в польских хрониках. Наиболее полные данные о них приведены в книге М. Стрыйковского ⁵ . Излагая историю Великого княжества Литовского, автор сделал около 300 ссылок на летописи, которые он называл летописями русскими, литовскими, стародавними русскими и пр. Хронист отметил, что все они "по руски писаны" ⁶ (сейчас этот язык называют старобелорусским), и сообщал, что одну из самых содержательных летописей он получил от кн. Заславских, владельцев с. Великая Берестовица (близ Бреста), остальные 12 - 14 добыл сам с "немалой затратой труда и средств" ⁷ . Однако о знаменитой иллюстрированной Радзивилловской летописи (Западная Белоруссия) он ничего не знал.

Летописи, бывшие в его пользовании, начинались с сообщения, что вследствие жестокости императора Нерона из Рима бежали 500 знатных семей, во главе которых стоял Палемон (в одной из летописей сообщались две версии: по одной -

¹ Костомаров Н. И. Лекции по русской истории. Ч. 1. СПб, 1861, с. 35.

² Чамярыцкi В. А. Беларуcкiя летапiсы як помнiкi лiтаратуры. Мiнск. 1969.

³ Щахматов А. А. Записка о западнорусских летописях. - Летопись занятий Археографической комиссии. Вып. 13. СПб. 1901, с. 41; Тихомиров И. А. О составе западнорусских, так называемых литовских летописей. - Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП), 1901, NN 3, 5.

⁴ Батура Р. К., Пашуто В. Т. Культура Великого княжества Литовского. - Вопросы истории, 1977, N 4, с. 113.

⁵ Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi. T. I, II. W. Krolewcu. 1582; 2-е ed.: Warszawa. 1846 (далее - ссылки на это издание).

⁶ Ibid. T. I, s. 354.

⁷ Ibid., s. 57, 87, 316; T. II, s. 58.

стр. 63

бежали от Нерона, по другой - спасались позднее от вождя гуннов Аттилы). После плавания по морям беглецы достигли Немана и, поднявшись вверх, дошли до р. Дубисы, по берегам которой и расселились. "Нерон был государь жестокий и неуравновешенный - повествует летопись. - И князьям, и панам римским, и дворянам, и всему народу невыносимые обиды и притеснения наносил, почему из его подданных из-за его жестокости и непостоянства никто не был уверен не только в своих владениях и сокровищах, но и в своей жизни... Один римский князь по имени Палемон, который был близким родственником Нерону, собрался с женой и детьми и со всеми своими сокровищами, и со своими подданными, и с князем отправилось пятьсот дворян с женами и детьми, и со многими людьми. И взяв с собой одного астронома, и пошли в кораблях морем на закат солнца, желая найти на земле место, где бы могли жить спокойно" ⁸ . Местность первоначального их пребывания получила название Жомойть (Жемайтия, т. е. Западная Литва). В дальнейшем переселенцы стали продвигаться на восток и, перейдя реки Невяжу (совр. Нявежис) и Святую, заселили область между Невяжей и Вилией (совр. Нярис). Эта территория стала именоваться Литвой. Один из потомков Палемона перешел с дружиной Вилию, Неман и в 4 милях к югу на горе основал г. Новгородок (ныне Новогрудок). Его основатель стал титуловаться великим князем Новогородским. С этого времени внимание летописца переключается на действия новогородских князей, которые, захватив будто бы Юго-Западную и Южную Белоруссию с частью будущей Украины, создали огромное государство, слившееся впоследствии с Литвой. Это триединое государство стало называться Великим княжеством Литовским, Русским (иначе - Русским Новогородским) и Жемайтским.

В. Н. Татищев и Н. М. Карамзин считали эти сообщения выдумкой Стрыйковского, и за ним утвердилась репутация сочинителя ⁹ . Однако с 1820-х годов начали находить одну за другой летописи с такими же сведениями. Первой обнаружили Супрасльскую, находившуюся в Супрасльском монастыре, основанном во владениях новогородского воеводы и маршалка Великого княжества Литовского А. И. Ходкевича, который передал Супрасльскому монастырю "более ста рукописных книг" ¹⁰ , а затем архимандриты приобретали новые книги, рукописные и "битые" (печатные). Этот монастырь с XVII в. стал униатским. Хотя Ходкевичи приняли католицизм, собранные там книги хранились до второй половины XIX в., когда хранилище почти целиком было опустошено.

Из монастырских наибольшей известностью пользуются именно Супрасльская рукопись и Супрасльская летопись. Находка обеих связана с именем проф. Виленского университета М. Е. Бобровского. В 1830 г. словенский ученый В. Копитар обратился к основоположнику русского славяноведения А. Х. Востокову с просьбой прислать копию какой-либо из древнейших кирилловских рукописей для сравнения с найденною им глаголической. Востоков попросил Бобровского ¹¹ , и тот отправил Копитару треть Супрасльской рукописи с пометкой, что пошлет ему вторую часть, получив назад первую ¹² . Копитар возвратил первую в обмен на вторую, которую не вернул. Сейчас она находится в библиотеке Люблянского университета. Первая часть впоследствии попала в Варшаву в хранилище гр. Замойских, а третья была приобретена Публичной библиотекой в Петербурге (ныне - Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, далее - ГПБ).

Что касается самой Супрасльской летописи, то, хотя ее обнаружил первоначально именно Бобровский ¹³ , дальнейшая ее судьба связана с проф. Виленского университета И. Н. Даниловичем, который напечатал ее с массой примечаний и добавлением из Софийского временника отсутствовавших в летописи известий о Литве ¹⁴ .

⁸ ПСРЛ. Т. XXXV. М. 1980, с. 128.

⁹ Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. М. -Л. 1962, с. 290; Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 1, т. II. СПб. 1842, прим., гл. II, N 35.

¹⁰ Бобровский П. О. Судьба Супрасльской рукописи. Историко-библиографическое исследование. СПб. 1887, с. 9.

¹¹ Там же, с. 19, 28, 29.

¹² Там же, с. 35.

¹³ Бобровский П. Еще заметка о Супрасльской рукописи. - ЖМНП, 1888, N 4, с. 347.

¹⁴ Dziennik Wilenski, 1823, N 3; 1824, NN 1 - 3.

стр. 64

Считая, что наибольший интерес это произведение вызовет у жителей бывшего Великого княжества Литовского, Данилович набрал летопись польской графикой. Печатание еще не было закончено, когда он переехал из Вильно в Харьков, и работа над летописью прекратилась. Тогда проф. Виленского университета М. Сосновский издал летопись со своим предисловием ¹⁵ . В передаче польскою графикой эта летопись была известна до выхода в свет XVII т. Полного собрания русских летописей (ПСРЛ) в 1907 г., где она напечатана русским шрифтом.

Супрасльская летопись - единственная среди белорусско-литовских, в которой сказано, что она переписана в 1519 г. по заказу кн. С. И. Одинцевича, а переписал ее Григорий Иванович. Она состоит из трех частей. В первой содержатся сведения из общерусских летописей, хотя есть и уникальные известия; основу второй составляет "похвала" великому князю Витовту; в третьей излагается история Великого княжества Литовского от смерти Гедимина до 30-х годов XV столетия. При всем богатстве ее содержания сказания о прибытии "римлян" в Литву в ней нет. Затем последовали новые находки. В 1830 г. в виленском "Новогоднике" учителем гимназии Л. И. Климашевским был напечатан отрывок из неизвестной ранее хроники, где говорилось об убийстве в Троках великого князя Сигизмунда Кейстутовича ¹⁶ . За участие в восстании 1831 г. Климашевского приговорили к казни. Бежав за границу, он в дальнейшем хроникой не занимался.

Эта хроника принадлежала помещику А. Быховцу, владельцу имения Могилевцы (Волковысский уезд Гродненской губ.). Вскоре ее получил Т. Нарбут, широко использовавший ее затем при написании "Древней истории литовского народа" ¹⁷ . Он дал ^: палеографическое описание рукописи, а в 1846 г. издал хронику отдельной книгой, назвав ее хроникой Быховца ¹⁸ . Она не имеет начала и конца, недостает нескольких страниц в середине текста. Нарбут предположил, что утеряно около половины рукописи ¹⁹ . По нашим подсчетам, недостает лишь 10% текста. В хронике сохранился конец описания бегства "римлян" (побудил их к этому Аттила). Заканчивается она описанием разгрома ордынских войск армией Великого княжества Литовского под Елецком в 1506 году. Обещанного рассказа об "удивительных" событиях, связанных с именем Михаила Глинского, нет (очевидно, из-за утери конца рукописи). Хроника написана на старобелорусском языке кириллицей; в XVIII в. ее переписали польской графикой. Только при передаче библейских выражений сохранилась кириллица. Печатая хронику, Нарбут приложил факсимиле отрывка, по которому можно судить, как выглядела рукопись. Данная хроника - отдельное произведение, остальные белорусско-литовские летописи являются частью исторических или художественных сборников.

Как и в прочих летописях, содержащих сказания, легенда в этой хронике уделяет главное внимание Новогородку, а из действующих лиц - представителям гербов Китовраса (Кентавра) и Колюмнов (Колонн), представлявших роды Гаштольдов и кн. Голыпанских. Переходя к реальным известиям, хроника дает пространные сообщения о лицах или событиях, о которых в других летописях говорится кратко или вообще не упоминается. Например, здесь приведено описание битвы 1410 г. под Грюнвальдом, причем честь разгрома войск Ордена отдана силам Великого княжества Литовского; упомянут также небольшой польский отряд, а "прочие польские войска... только смотрели" на битву. Подробно рассказывает хроника о сражении у Клецка. Описание его явно сделано очевидцем. Обстоятельно повествует она об убийстве Сигизмунда Кейстутовича.

"В лето 6948... (1440 г.) великий князь Сигизмунд... совершал большие жестокости в отношении своих подданных, особенно над шляхетским сословием. Хватал их и совершал над ними страшные жестокости, карал их невинно, убивал и мучил их так, как только мог придумать, и поступал так со всеми князьями и панятами и со всем шляхетством всех земель литовских, русских и жемайтских... Прежде все-

¹⁵ Latopisiec Litwy i kronika ruska. staraniem i pracg Ignacego Danilowicza. Wilno. 1827.

¹⁶ Noworocznik Litewski na rok 1831. Wilno. 1830, s. 93 - 102.

¹⁷ Narbutt T. Dzieje starozytne narodu litewskiego. Tt. I - IX. Wilno. 1835 - 1841.

¹⁸ Pomniki do dziejow litewskich. Wilno. 1846.

¹⁹ Ibid., s. II.

стр. 65

го он захватил двоих князей, своих близких родственников, намереваясь их казнить: князя Юрия Лингвеньевича и князя Олелька Владимировича". Тогда виленский и тройский воеводы, поддержанные князем Чарторыйским, предприняли такой ход: дворянину Скобейко из Киева "дали триста возов сена, и на каждый воз под сено положили по пяти вооруженных человек, а один человек возом правил, и отправили того Скобейко в Троки, будто бы с дякольным сеном... И князь Чарторыйский, въехав со Скобейко и со всеми теми возами в замок, замок затворили, и все те люди вышли из возов и пошли прямо к спальне князя Сигизмунда, где он слушал мессу,., и начал князь Чарторыйский говорить ему о всех его злых проступках, которые он совершил над всей шляхтой Великого княжества, и о том, что еще замыслил, наконец, на том сейме всех панов и все шляхетское сословие искоренить и кровь их пролить, а собачью кровь мужичью вознести, и сказав те слова, наконец, произнес: "Что ты приготовил князьям, панам и всем нам испить, то ты теперь испей один". И бросился к нему, намереваясь его убить, но у него ничего не было, и поэтому Скобейко схватил вилы, которыми поправляли дрова в камине, и теми вилами ударил его... и кровь брызнула с головы на стену, которая и до сего времени видна на стене в спальне его, в башне, в Большом замке Трокском" ²⁰ . Вместе с тем налицо немало путаницы в описании событий и сбоев в хронологии. Это - сложное произведение, части которого создавались в разное время, причем записи конца XV - начала XVI в. сделаны очевидцем. Автор этого раздела прекрасно знал район Новогрудка - Слуцка, был знаком с семьей кн. Слуцких, ему не чужды местные диалектизмы. Скорее всего, "доводка" хроники производилась белорусом и православным. Хотя в ней нет национально-религиозных выпадов, хроника подчеркивает, что литовская шляхта выше польской. Ни об одной из белорусско-литовских летописей нет в литературе стольких суждений, как об этой ²¹ . Она вышла в переводе на русский ²² и литовский ²³ языки.

В середине XIX в. М. О. Бодянский опубликовал часть источника, получившего название летописи Рачинского, или Познанской ²⁴ . Она входит в состав рукописного сборника XVI в., в котором помещен также ряд художественных произведений, в том числе повести о Тристане, Бове и князе Гвидоне. Видимо, составитель сборника смотрел и на летопись как на художественное произведение. Старобелорусский язык этой летописи схож с языком хроники Быховца. Приблизительно в таком же обрамлении находилась летопись Красинского (из библиотеки Красинских в Варшаве). Во время второй мировой войны эта рукопись погибла: о ее внешнем виде можно судить ныне по описаниям, сделанным в свое время А. Брюкнером и Е. Ф. Карским ²⁵ . Рукопись поступила в библиотеку в 1833 г. от собирателя источников К. Свидзииского.

В 1854 г. А. Н. Попов опубликовал большую часть летописи, получившей название Уваровской, или Слуцкой ²⁶ . Она принадлежит к древнейшим и состоит из двух частей. Первая излагает события в Великом княжестве Литовском, вторая - общерусские.

В начале 1860-х годов в связи с созданием Виленской археографической комиссии попечитель Виленского учебного округа И. П. Корнилов организовал нечто вроде археографических экспедиций на территории Белоруссии и Литвы. Одним из результатов поисков явилась находка Туровского евангелия и летописи Авраамки. Последняя, имеющая общерусский характер, была переписана в Смоленске монахом

²⁰ ПСРЛ. Т. XXXII. М. 1975, с. 155, 156.

²¹ См. об этом: Хроника Быховца. М. 1966, с. 5 - 30; Ючас М. А. Хроника Быховца. В кн.: Летописи и хроники. Сб. ст., 1973. М. 1974, с. 220сл.

²² Хроника Быховца.

²³ Lietuvos metrastis. Bychovco kronika. Vilnius. 1971.

²⁴ ЧОИДР, 1846, кн. 1, с. 7 - 11.

²⁵ Bruckner A. Ein Weissrussischer Codex miscellaneus der graftich Raczynskischer Bibliothek in Pozen. - Archiw fur slawische Philologie, Brl., 1886, Bd. IX, S. 345 - 391; Карский Е. Ф. О языке так называемых литовских летописей. Варшава. 1894; его же. Труды по белорусскому и другим славянским языкам. М. 1962, с. 208сл.

²⁶ Летопись великих князей литовских. Приготовлено к изданию А. Н. Поповым. - Ученые записки Второго отделения Академии наук, СПб, 1854, кн. I, отд. III, с. 21 - 58.

стр. 66

Авраамкой ²⁷ , а обнаружена в 1864 г. в Полоцке. В ее конце записана иным почерком и без перехода к другой теме летопись Великого княжества Литовского. Летопись Авраамки хранится в Библиотеке АН ЛитССР; часть рукописи, касающаяся Литвы, получила название Виленской.

В 1888 г. польский ученый А. Прохаска опубликовал найденный им в материалах Коронной метрики (Государственный архив Королевства Польского) отрывок из белорусско-литовской летописи в переводе на латинский язык ²⁸ . В 1902 г. Б. А. Вахевич напечатал летопись, названную им Румянцевской (рукопись находилась в Румянцевском музее, ныне Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина) ²⁹ . Эта рукопись помещена в сборнике, содержащем разного рода исторические сочинения и составленном в Москве либо неподалеку от нее.

С течением времени накопилось большое количество летописей по истории Великого княжества Литовского. Предложение акад. А. А. Куника издать их отдельным томом осуществлял вначале акад. А. А. Шахматов, который определил состав соответствующего тома и дал ему название - западнорусские летописи; основная часть работы по напечатанию была проделана С. Л. Пташицким. Белорусско-литовские летописи составили XVII т. ПСРЛ ³⁰ . Кроме них, в том был включен ряд произведений, написанных в России, но касающихся происхождения великих литовских князей.

В 1877 г. П. А. Кулиш опубликовал Баркулабовскую летопись ³¹ , написанную в с. Баркулабове (близ г. Старый Быхов Могилевской обл.). Это особый вид летописи: в ней говорится главным образом о том, что происходило в самом селе или местности, близкой к нему. Автор, вероятно, духовное лицо. Он уделил много внимания Брестской церковной унии 1596 года. Баркулабовская летопись написана народным, почти разговорным языком, автор ее обладал литературным даром. Вот один из отрывков этой летописи: "В том же 1601 г. месяца октября десятого дня целую неделю шел сильный снег, выпал до полуголени, также и буря сильная была. Тогда пшеницы яровой, овса, гречихи, гороха и всех овощей, великое множество ярового в полях осталось несжатым, а также сжатое в копнах стоявшее позаметало снегом, так что жалостно и страшно было смотреть и слышать воздыхание и плач убогих, пахарей неимущих. И так лежал тот снег 2 недели до самой Дмитриевой субботы, морозы были такие сильные, что река Днепр замерзла и ездили по нему как в середину зимы. А потом по милости всемилостивого господа бога из-за плача и великого воздыхания снег растаял и река Днепр освободилась от льда. А потом начали жать - горевать по снегу, в стужу. Были тоже морозы большие, поэтому раскладывали костры, сами грелись и страшно и жалостно было смотреть: три-два человека едва за день снопов сорок нажнут овса или ярицы, потому что посевы очень прилегли к земле. Убогие люди лгали яровое весной, но это только для скота, а многие весной свои посевы сами стравили скотом; мак, горох, бобы, просо, репа - то все погибло целиком. А которые молотили яровое, то зерна, только видимость была, и если смелет и испечет, то в печи испечется, а с лопаты не сходит; выбирают из печи хлеб половником. Так лее и рола была очень неумолотная, и если из рлошой муки испекут хлеб, то тесто было сладкое, и за корку хоть ложку клади, и в печи не печется. Осенью те, кто сеял старой рожью, у тех было ничего, кто лее посеял новым, то и не жали" ³² . Эта летопись, неоднократно переиздававшаяся ³³ , в XVII т. ПСРЛ не была включена, ибо носит "частный" характер.

²⁷ ПСРЛ. Т. XVI. СПб. 1889.

²⁸ Prochaska A. Przeklad ruskiego latopisca ks. Litewskiego na jezyk lacinski. - Kwartalnik historyczny, Lwow, 1888, ks. II, zesz. 2.

²⁹ Записки Одесского общества истории и древностей, 1902, т. XXIV, отд. I, с. 161 - 224.

³⁰ Улащик Н. Н. Подготовка к печати и издание тома XVII Полного собрания русских летописей. В кн.: Летописи и хроники, с. 360 - 363.

³¹ Кулиш П. А. Материалы для истории воссоединения Руси. Т. I. М. 1877, с. 45 - 89.

³² ПСРЛ. Т. XXXII, с. 187 - 188.

³³ Ее напечатал М. В. Довнар-Запольский (см. Киевские университетские известия, 1898, N 12, прибавления, с. 1 - 38). Он же издал ее отдельной книгой, поместив после текста свое исследование (Баркулабовская летопись. Киев. 1908, с. 1 - 38, I - XII). Далее Е. Р. Романов. (Могилевские губернские ведомости, 1899) напечатал летопись

стр. 67

Чтобы уяснить, какие памятники белорусско-литовского летописания дошли до нашего времени, необходимо было обследовать хранилища СССР и Польши. Эти изыскания позволили установить, что, кроме летописи Ерасинского, остальные находятся там же, где они были в начале XX в.; только Ольшевская летопись ныне хранится в варшавской Национальной библиотеке ³⁴ . В ГПБ обнаружено несколько списков хроники Литовской и Жомоитской; там же находится рукопись Могилевской хроники, которая долгое время считалась утерянной. В архиве г. Тобольска В. И. Бугановым найден "Летописец", часть которого составляет хроника Литовская и Жомоитская. В ней, в частности, говорится о набегах крымцев: "В лето 1506. Пришел на Русь Махмет Гирей султан, царевичь перекопский, с братом своим Бити Гиреем султаном и Бурносом султаном со всеми силами... и пришли к Днепру, к Лоевой горе и там через Днепр переправившись сам Махмет Гирей султан подошел к Минскому замку, а под Слуцк послал двоих своих братьев, которые пришли к Слуцку в день Успения Пресвятой Богородицы. А в Слуцком замке заперлась княгиня Анастасия. И опустошили все около Слуцка волости, а Слуцк, город и замок (зная, что там заперлась княгиня) штурмовали, делая подкопы и подкладывая огонь, но жители Слуцка хорошо защищались... А старший царь Махмет Гирей султан... стоял кошем под Минском и все волости около Минска разорил, сжег Минск и не потеряв никого из своих людей вернулся обратно" ³⁵ .

Ввиду того, что количество подлежащего публикации материала по истории Великого княжества Литовского и отдельных мест Белоруссии по сравнению с помещенным в XVII т. ПСРЛ резко увеличилось, было решено издать два тома белорусско-литовских летописей. В XXXII т. ПСРЛ поместили хронику Литовскую и Жомоитскую, хронику Быховца, витебскую летопись Панцырного и Аверков, Баркулабовскую летопись; в приложении - отрывки из "Летописца". Следующий том (XXXV по общей нумерации ПСРЛ) включал летописи: Никифоровскую, Супрасльскую, Слуцкую (Уваровскую), Виленскую, Археологического общества, Академическую, Волынскую краткую, Красинского, Рачинского, Ольшевскую, Румянцевскую и Евреиновскую, в приложении - Могилевскую хронику Т. Р. Сурты и Ю. Трубницкого, отрывок из летописи, напечатанной в 1836 г. П. А. Мухановым, и родословие кн. Одинцевичей, по чьему заказу была переписана Супрасльская летопись.

Ето же составлял эти летописи и переписывал их? По чьему заказу это делалось? Каким было материальное положение владельцев рукописей? Каким путем попали рукописи в те хранилища, где они сейчас находятся? Владельцы большинства рукописей любили помечать на полях, кто они, и делать иные приписки. В белорусско-литовских летописях подобные записи редки. Поэтому особую важность приобретают слова переписчика Супрасльской летописи. Сборник с этой летописью переписан по заказу кн. Семена Ивановича Одинцевича. Существует несколько версий родословной этой фамилии ³⁶ . Но во всех случаях, когда речь идет о местоположении ее владений или указывается район действий в XV - начале XVI в., называются Восточная Белоруссия и Смоленщина. Так, в 1506 г. С. Б. Одинцевич получил подтверждение на владение в Полоцком повете. В 1522 г. Одинцевичи спорят за владение там же ³⁷ . Фамилия эта принадлежала крупным землевладельцам. Б. Ф. Одинцевич был обязан выставлять 28 вооруженных всадников, позднее - 33 ³⁸ . Один всад-

со вступительной статьей и он же опубликовал ее в сборнике "Могилевская старина" (1900, вып. I, с. 1 - 18), затем - в "Памятной книжке Виленской губернии на 1910 г.", ч. III (Вильна, 1910, с. 8 - 52) и еще раз - в сборнике "Первоисточники для истории Могилевского края" (вып. I. Одесса. 1916, с. 1 - 41); затем - А. Н. Мальцев (Археографический ежегодник за 1960 г. М. 1962, с. 295 - 320), А. Ф. Коршунов (Помнiкi старажытнай беларускай пiсьменнасцi. Мiнск. 1975, с. 111 - 155). Наконец, она помещена в т. XXXII ПСРЛ, с. 174 - 192.

³⁴ Vasilevskienie I, Lazutka S. Pirmoje Lietuvos statuto alisavos nuorasas. Lietuvos TSR Aukstuju Mokslu darbai. - Istorija, 1976, N XVI (1), p. 128.

³⁵ ПСРЛ. T. XXXII, c. 101.

³⁶ ПСРЛ. T. XXXV, c. 282, 283; Bonieсki A. Poczet rodow w Wielkiem ksiestwie Litewskim w wieku XV - XVI. Warszawa. 1887, s. 248.

³⁷ Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. Кн. 21. М. 1915, с. 78, 243.

³⁸ Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М. 1901, с. 357.

стр. 68

ник выставлялся с восьми крестьянских дворов; значит, в 1533 г. Одинцевичу принадлежало до 264 дворов. Фамильное родословие оканчивается сообщением, что жена Сигизмунда Кейстутовича была "сестра рожоная" того кн. Григория, который бежал в Москву; "князь великый приобрел с ней сына Михайлушка. А как князя великого Жигимонта забили Черторызские, так великого князя сын Михайлушка втек до Москвы, и там окормлен и вмер" ³⁹ . Вот отрывок из этой летописи о восстании в Смоленске в 1440 г.: "В лето 1440... был великий мятеж в Литовской земле. А в то время держал воеводство в Смоленске от Сигизмунда пан Андрей Сакович, и начал приводить смольнян к присяге: "Если князья литовские и паны, и вся земля Литовская кого посадят на Вильно и на великом княжении, и вам от Литовской земли и от великого князя литовского не отступать, и к иному не приступать, а меня вам держать у себя воеводою пока будет сидеть в Вильно великий князь". И бояре, и мещане, и черные люди целовали крест пана Андрея, что от Вильно не отступать и пана Андрея держать у себя честно воеводою в Смоленске. И после Великого дня (пасхи. - Н. У.) на Святой неделе в среду решили смольняне, черные люди - кузнецы, кожемяки, сапожники, мясники, котельники пана Андрея прогнать силой из города, а присягу нарушить, и вышли с оружием - с луками, со стрелами и с косами, и с топорами, и зазвонили в колокол. Пан Андрей в то время стал советоваться с боярами смоленскими, и бояре ему сказали: "Вели, пане, своим дворянам вооружаться, а мы с тобой. Разве лучше датьсяи им в руки". И пошли с копьями против них на конях. И соступились они у Бориса и Глеба в городе, избили много черных людей, а другие живы остались раненые, и побежали черные люди от пана Андрея. И в ту же ночь выехал пан Андрей из города с женою, и бояре смоленские с ним. И после того в Смоленске схватили смоленского маршалка Петрыку и утопили его в Днепре, и посадили себе воеводою в Смоленске князя Андрея Дмитриевича Дорогобужского" ⁴⁰ .

Документы Литовской метрики также свидетельствуют о том, что представители Одинцевичей связаны с востоком Белоруссии и Смоленщиной. Например, великий князь Литовский Казимир пожаловал 6 коп ⁴¹ из смоленского мыта кн. Григорию, а смоленский боярин кн. Иван Одинцевич получил 12 коп деньгами, князь же Семен Иванович - 10 коп ⁴² . Был ли Семен Иванович тем самым лицом, по поручению которого переписали летопись? Это утверждать нельзя, но это допустимо. С основанием можно заявить, что рукопись была переписана в Восточной Белоруссии или же Западной Смоленщине. Как же она попала в Супрасль? В XVI в. Одинцевичи занимали высокие посты. Так, кн. Семен в 1532 -1541 гг. был гродненским городничим, его сын Андрей в 1549 - 1550 гг. - минским городничим, князья Василий и Григорий в 1548 г. - великокняжескими дворянами, а служили при дворе великого князя ⁴³ .

В Белоруссии для феодалов конца XVI в. был характерным переход из православия в кальвинизм или в католицизм. Смена религии означала в какой-то мере последующую смену языка на польский (хотя полонизация белорусской шляхты в XVI - XVIII вв. некоторыми исследователями преувеличивается). Многие сыновья магнатов уезжали тогда обучаться в университеты Западной Европы. С магнатской молодежью ехали туда и юные шляхтичи. За границей они осваивали латинский и новые европейские языки ⁴⁴ . Результатом явился постепенный переход письменности с белорусского и кириллицы на польский и латиницу. К концу XVII в. процесс зашел так далеко, что кирилличное письмо стало забываться; когда требовалось переписать старый текст на кириллице, его переписывали польской графикой. При этом старинные летописи (особенно кириллические рукописи) обесценивались и забрасывались, тем более что иезуиты планомерно уничтожали следы старинной восточнославянской культуры. Вот чем объясняются обстоятельства, при которых летопись

³⁹ ПСРЛ. Т. XXXV, с. 283.

⁴⁰ Там же, с. 60.

⁴¹ Копа - денежная единица Великого княжества Литовского, содержала 60 грошей.

⁴² Русская историческая библиотека (РИБ). Т. XXVII. СПб. 1910, стб. 198, 211.

⁴³ Воnieсki A. Op. cit. s. 216, 217.

⁴⁴ Дорошкевич В. И. Новолатинская поэзия Белоруссии и Литвы. Первая половина XVI ст. Минск. 1979, с. 32 - 72.

стр. 69

переместилась из дома Одинцевичей на запад. Труднее определить, когда это произошло. О Супрасльском, как ни о каком ином монастыре Белоруссии, опубликовано много документов; среди них есть ряд инвентарей. Однако помещенные в них описания книг и рукописей даны в общей форме. Можно предположить, что одна из них явилась той, которая сейчас называется Супрасльской ⁴⁵ .

На самой старинной из белорусско-литовских летописей - Никифоровской есть надпись Minensis s. Spiriti, свидетельствующая о том, что она когда-то принадлежала минскому Святодуховскому монастырю. Судя по почерку, надпись сделана около середины XVII века. А то обстоятельство, что исполнена она латиницей, говорит о том, что сделал ее униат. Библиотека АН приобрела эту рукопись в 1902 г. у жителя Городца Никифорова ⁴⁶ . Но каким путем попала она из Минска в Городец, определить пока невозможно. Слуцкая (Уваровская) летопись была куплена И. П. Сахаровым у учителя Успенского, происходившего "из Литвы". Впоследствии ее приобрел А. С. Уваров ⁴⁷ . Ольшевская летопись в начале XIX в. принадлежала потомку последнего Мстиславского воеводы помещику Ф. Хоминскому, ранее же была собственностью Х. Добкевича, ловчего Виленского воеводства ⁴⁸ . Хроникой Быховца владел помещик средней руки; учитывая шрифт, каким она переписана, можно считать, что хроника попала к Быховцу в середине XVIII столетия. Наиболее пространная надпись о принадлежности рукописи имеется на сборнике с Румянцевской летописью: "Сия книга, глаголемая летописец, Бронницкой округи Песоченской десятины, села Слободина, церкви Покрова Пречистые Богородицы иерея Василия Маркова собственная ево. Волен он продать или кому хочет отдать, только б моей рукой сверх оной надписи была подписана, и оная подпись действительна. Подписана моею десною рукою 1780 г." ⁴⁹ .

Итак, белорусско-литовские летописи в разное время находились у лиц из самых различных слоев феодального общества: аристократов (кн. Слуцкие и кн. Одинцевичи), помещиков средней руки (Быховец, Хоминский), священников (Марков), а в конечном счете попадали в хранилища собирателей древностей (Уварова, Кра-синских, Рачинских), либо в научные библиотеки и архивы. Главным центром, где в Белоруссии в XVII - XIX вв. писались хроники, был Могилев. Этот город с XVI в. начал быстро расти, опередив Полоцк и Витебск, получил малое магдебургское право, в 1676 г. - большое ⁵⁰ . Возросла численность его населения ⁵¹ . Быстрому росту благоприятствовало его положение на пути из России на Запад. И в культурном отношении Могилев занимал видное место. С 1597 г. там действовала Братская школа, позже - униатская школа и иезуитская коллегия ⁵² . Могилевская молодежь получала образование не только в родном городе, но и за его пределами. Завещания и инвентари показывают, что у богатых мещан имелось немало книг.

Естественно, что там возникла потребность создать историю своего города. Появилась хроника Могилева ⁵³ . Ее авторы, мещане невысокого ранга, знали не

⁴⁵ Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западного края. Т. 9. Вильно. 1870, с. 50 - 55, 241 - 243.

⁴⁶ Описание Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР. Т. 3, вып. II: Исторические сборники XV - XVII вв. М. -Л. 1963, с. 107 - 110.

⁴⁷ Архимандрит Леонид. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания гр. А. С. Уварова. Ч. 3. М. 1894, с. 65 - 67.

⁴⁸ ПСРЛ. Т. XVII, с. IX, X.

⁴⁹ Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, ф. 37, N 435.

⁵⁰ Wyslouch S. Uwagi о przyczynach rozwoju Mohylowa w XVI - XVII wieku. - Wiadomosci. Studium historii prawa litewskiego. T. I. Wilno. 1938, s. 332.

⁵¹ Путешествие в Московию барона Мейерберга. - ЧОИДР, 1874, кн. 1, с. 204; Путешествие стольника П. А. Толстого, 1697 - 1699. - Русский архив, 1888, кн. I, с. 175.

⁵² Голенченко Г. Я. История белорусского книгопечатания. Автореф. канд. дис. Минск. 1975, с. 14, 15; Гiсторыя Беларускай ССР. Т. I. Мiнск. 1972, с. 379.

⁵³ Хроника белорусского города Могилева. Собранная и писанная Александром Трубницким, регентом Могилевской магдебургии во второй половине XVIII в., а в первой половине XIX в. продолженная его сыном губернским секретарем Михаилом Трубницким. Переведена с польского подлинника и снабжена предисловием и приложением Н. Гортынским (ЧОИДР, 1887, кн. 3, отд. I, с. 1 - 142). Есть и отдельный оттиск.

стр. 70

только злободневные литературные произведения на польском языке - они были начитанными людьми, знали работы Вельских, Гваньини, Стрыйковского, "Синопсис", латинские сочинения. Все это использовалось в качестве источников. В сборник с хроникой включены отрывки из истории средневековой Польши, конспекты книг по истории Дании и Швеции на французском и английском языках. Могилевскую хронику начал писать Т. Р. Сурта: он довел ее от легендарных времен до 1701 года. С лета этого года по февраль 1746 г. записи вел Юрий Трубницкий, за 1747 - 1787 гг. - его сын Александр; в 1788 - 1810 гг. ее продолжали несколько человек, имен которых не удалось установить; за 1812 - 1856 гг. хронику вел сын Александра Михаил; последняя запись Ивана Михайловича Трубницкого помечена 1867 годом. В 1872 г. рукопись оказалась в ГПБ. От кого она поступила и на каких условиях, данных нет. В рукописи отсутствует текст с февраля 1709 г. почти до конца 1744 года. Утеря произошла в конце XVIII или начале XIX века.

Кто ее авторы? Сурта засвидетельствовал, что был лавником и купеческим старостой Могилева. Лавниками назывались низшие чины магистрата, из чего следует, что материальное положение Сурты не было высоким. В приходно-расходной книге Могилева за 1679 г. Сурта числился шафарем, т. е. сборщиком налогов ⁵⁴ . Приходно-расходную книгу он вел по-белорусски, хронику писал по-польски, но хорошо знал и русский. Он сообщает, что составлял хронику по рассказам "старых людей", личным наблюдениям и архивным данным. От "старых людей" он слышал о пребывании в Могилеве Наливайко, Лободы и Мазепы ⁵⁵ . Если это место писалось в конце XVII в., то о Мазепе у "старых людей" незачем было спрашивать; следовательно, данный текст был добавлен тем, кто переписывал хронику позже. Сурта "сам видел", как в Комаричах молнией убило 113 голов скота ⁵⁶ . В ряде случаев он делает ссылки на архивные материалы. Интересны сведения о восстании в Могилеве в 1610 г.: "При короле Сигизмунде третьем, при войте в то время Яроше Воловиче, подскарбии земском и писаре Великого княжества Литовского, возник в Могилеве бунт. Руководителями бунта были: Иван Харкевич, Микита Милькович, Максим Тальбишев, Гаврила Иванович, Михаил Чеботарь, Лавор Михайлович и Исай Щенсный. Эти бунтовщики и их сторонники были противниками магистрата, податей городу платить, подчиняться магистрату и слушать его не хотели, на совещания и собрания своих сторонников собирали звоном в свой особый колокол, подступали к ратуше и к магистрату, предъявляя разные требования, придя к судебной избе выбили дверь. Магистрат в то время был в большой опасности. Затем, после издания особого королевского указа, переданного через вышеназванного войта могилевского, названные бунтовщики были судимы и на суде после принесения обеими сторонами присяги, пять бунтовщиков были казнены, но неизвестно, где. Только удалось услышать от стары?; людей, которые сообщили, что казнены они были на Ильинской горе, на том месте, где ранее стоял крест. Некоторые сообщают, что те люди, которых казнили, были посполитыми, т. е. простыми, но королевский декрет об этом ничего не говорит" ⁵⁷ . Особенно содержательны записи о войне 1654 - 1667 гг., сделанные по личным наблюдениям. Менее ценны известия о России, т. к. они основаны на слухах ⁵⁸ .

Ю. Трубницкий (правитель канцелярии магистрата) начал писать о борьбе Сапег с их противниками в Поднепровье и о действиях Петра I в связи с Северной войной. Однако, не заполнив даже первого листа, он описывает обстановку в Речи Посполитой, дав такое объяснение: "Здесь, отступив от событий, происходивших в королевском городе Могилеве, изложу кратко о военных действиях в Польше и Литве по книгам одного историка" ⁵⁹ . Действительно, далее он пишет главным образом о положении в Польше накануне и в начале Северной войны. Здесь приведены стихи, высмеивающие примаса Польши М. Радзеевского и короля Августа II,

⁵⁴ Историко-юридические материалы, извлеченные из актовых книг губерний Витебской и Могилевскои. Т. I. Витебск. 1871, с. 1.

⁵⁵ ПСРЛ. Т. XXXV, с. 246.

⁵⁶ Там же, с. 240.

⁵⁷ Там же.

⁵⁸ Там же, с. 245.

⁵⁹ Там же, с. 241.

стр. 71

и следует пространный рассказ о Мазепе. Раздел оканчивается "Карнавалом" - сатирическим произведением. В заключение помещена "Еоляция" (ужин), где о Польше начала XVIII ст. повествуется в обличительном духе. Сведения о поражении шведского генерала А. Л. Левенгаупта, Полтавской битве и бегстве Кар ла XII заимствованы автором из малодостоверных книг.

Потом Трубницкий возвращается к событиям в Могилеве и близких местах, немало внимания уделив борьбе за Быхов, "где происходила заваруха, не меньшая, чем в Польше" ⁶⁰ . В целом же внимание хрониста сосредоточено на Могилеве. Обстановка 1701 - 1709 гг. описана на основании архивных материалов и собственных наблюдений спустя десятилетия после событий. Особенно детально говорится о том, сколько и каких средств выдано городом русской и шведской армиям. Утеря большей части текста Трубницкого не позволяет судить о том, что он содержал за 1709 - 1745 гг., но конец записи за 1745 г. сообщает уникальные сведения об одном из руководителей крестьянско-городского восстания 1740 - 1744 гг. в Кричеве - Ващиле ⁶¹ . Записи сына, внука и правнука Юрия отмечают лишь мелкие факты городской жизни.

Судьба Могилевской хроники сложилась неудачно. В 1887 г. она была напечатана в переводе на русский, сделанном Н. Гортынским, причем последний приписал создание хроники Александру и Михаилу Трубницким, опустив имена Сурты и Юрия Трубницкого, и сообщил, что оригинал утерян, хотя он в то время находился в ГПБ. Перевод был сделан с сокращенного списка и недостаточно квалифицированно. С "утерей" хроники тоже возникло недоразумение. В. С. Иконников в своем "Опыте русской историографии" (ч. I, кн. 1. Киев. 1891, с. 798) дал краткое описание рукописи; о наличии ее в 1908 г. сообщал М. В. Довнар-Запольский (Баркулабовская летопись, с. 11, 12), но это прошло незамеченным, и в результате И. И. Филиппович в 1968 г. "нашел" хронику там, где она пролежала почти век ⁶² .

Другой хроникой, посвященной Могилеву, являются "Записки" игумена Ореста. Однако к жанру мемуаров это сочинение нельзя отнести хотя бы уже потому, что в нем описаны события на протяжении почти 500 лет. Название "Записки" появилось в результате недоразумения. Заимствовав большую часть данных из хроники Сурты и Трубницких, игумен приводит также ряд фактов, неизвестных по другим источникам; в частности, о волнениях крестьян Могилевщины в 1812 г. при французской оккупации. Основная часть "Записок" напечатана во втором томе "Археографического сборника" (Приложение, с. I - CI), остальное - в пятом томе того же издания (с. 71 - 130). Известны два списка "Записок": полный находится в Рукописном отделе Библиотеки АН ЛитССР, сокращенный - в Отделе рукописей ГПБ. Внутри полного списка помещена анонимная хроника XVIII в. - самостоятельное произведение.

Витебская хроника меньше объемом и беднее содержанием по сравнению с могилевскими. Ее авторами были мещане этого города - М. Панцырный, отец и сын Аверки, Я. Чарновский. Написана она по-польски. В 1883 г. хроника в переводе на русский язык напечатана А. П. Сапуновым (он же сделал и перевод) ⁶³ . В 1888 г. издана в оригинале ⁶⁴ .

Таким образом, белорусско-литовское летописание охватывает время от середины XIII до середины XIX столетия. Естественно, что за это время оно менялось и по содержанию и по языку. Древнейшие летописи созданы на древнерусском языке, позже - на старобелорусском, хроники - на польском и русском. Затрагивая разные вопросы, летописцы главное внимание уделяли политическим событиям. Историческое значение названных летописей состоит в том, что они содержат данные о прошлом братских соседних народов, входящих ныне в единую советскую семью.

⁶⁰ Там же, с. 253.

⁶¹ Там же, с. 280

⁶² Фiлiповiч I. I. Хронiка Магiлева. - Помнiкi ricтopыi i культуры Беларусi Мiнск, 1972, N 4, с. 29

⁶³ Витебская старина. Т. I. Витебск. 1883, с. 455 - 475.

⁶⁴ Сборник летописей, относящихся к истории Южной и Западной Руси. Киев. 1888, с. 237 - 272.