БЕЛАРУСЬ (последнее)
Белорусские коллаборационистские формирования в эмиграции (1944-1945): Организация и боевое применение
Актуальные публикации по истории и культуре Беларуси.
1-й Кадровый батальон Белорусской Краевой Обороны
Специальный десантный батальен "Дальвиц" и националистическое партизанское движение
30-я гренадерская дивизия СС (1-я белорусская)
1-й Кадровый батальон Белорусской Краевой Обороны
Во второй половине июля 1944 года руководство БЦР окончательно обосновалось в Берлине и вновь приступило к активной работе. Чтобы на деле доказать свою решимость и дальше продолжать борьбу с большевизмом, Радослав Островский планировал воссоздать БКА на территории Германии. Однако в данных условиях это оказалось невозможным. Поэтому было решено добиваться у немецкого военно-политического руководства согласия на создание Белорусского легиона. Он должен был быть организован по образцу так называемых Восточных легионов (Ostkgionen), которые одновременно представляли собой и запасные части, и центры по подготовке личного состава для боевых формирований. Так, в течение 1941-1943 годов в составе вермахта были организованы (и вполне удачно) Туркестанский, Азербайджанский, Северо-Кавказский, Грузинский, Армянский и Волжско-татарский легионы [1].
Кроме успешного опыта по созданию таких формирований, в Германии на тот момент имелось и достаточное количество частей и подразделений, чтобы создать Белорусский легион. Так, по мнению Островского, можно было рассчитывать на:
6 саперных батальонов БКА;
некоторое количество пехотных батальонов БКА;
13-й Белорусский полицейский батальон при СД;
офицерскую школу БКА;
остатки вспомогательной полиции порядка [2].
Всего в этих частях служило около 10 тыс. человек. Кроме того, помимо них, в легион охотно бы пошли многие белорусские беженцы и так называемые "восточные рабочие" (Ostarbeiter) - белорусы, которые в 1942-1944 годах были вывезены в Германию на принудительные работы. Если бы немцы позволили, то вскоре можно было бы подготовить кадры для трех полноценных пехотных дивизий. Исходя из этого, президент БЦР выступил перед немецким руководством с ходатайством для разрешения организации Белорусского легиона.
Идея создания такого легиона была одобрена в Министерстве по делам оккупированных восточных областей. Следующей инстанцией, согласие которой нужно было получить, являлось Управление генерала-инспектора добровольческих формирований при Генеральном штабе сухопутных сил (Generalder Freiwilligen-Verbände). Во второй половине июля 1944 года начальнику этого управления генералу кавалерии Эрнсту Кёстрингу был подан соответствующий меморандум. Кёстринг обещал его рассмотреть, однако до середины сентября 1944 года так и не сделал этого [3].
Ситуация с таким молчанием со стороны немцев очень беспокоила лидеров БЦР. Поэтому на одном из заседаний президиума совета начальник созданного незадолго перед этим Военного отдела БЦР генерал-майор Константин Езовитов выступил с предложением организовать новое белорусское воинское формирование, не дожидаясь при этом разрешения немцев. Это предложение очень понравилось Островскому, и 13 сентября 1944 года он принял решение о создании в Берлине 1-го Кадрового батальона БКА. Основой для формирования батальона должны были послужить белорусские офицеры и унтер-офицеры, которые постепенно собирались в Берлине, узнав, что там вскоре будет создан Белорусский легион. Согласно проекту Езовитова, кадровый батальон должен был иметь следующую структуру:
офицерский курс, на котором офицеры БКА и полиции должны были проходить переподготовку;
унтер-офицерский курс для переподготовки унтер-офицеров;
офицерская школа, в которой должны были проходить обучение все те, кто хотел стать офицером;
унтер-офицерская школа для тех рядовых, которые хотели стать унтер-офицерами;
хозяйственная рота.
В результате к декабрю 1944 года в батальоне проходили службу около 300 человек, в том числе 50 офицеров. Командиром батальона был назначен капитан Петр Косацкий, а его заместителем по военной подготовке - капитан Степан Шнек, которые одними из первых прибыли в Берлин. Как руководство батальона они подчинялись командующему БКА Францу Кушелю [4].
Следует сказать, что до конца февраля 1945 года батальон фактически не значился ни в одном немецком военном документе и не находился на немецком довольствии. Деньги на его содержание в количестве 12 тыс. рейхсмарок были выделены из бюджета БЦР. Тем не менее казармы, которые предоставил комендант Берлина для личного состава батальона, были относительно хорошими. Снабжение продуктами осуществлялось по карточкам и было также более-менее нормальным. С обмундированием же сложилась катастрофическая ситуация. Дело в том, что большинство солдат и офицеров прибыли в Берлин в летней униформе. А поскольку батальон не был поставлен на немецкое довольствие, зимнюю униформу им получить было негде. Однако, по словам Кушеля, "несмотря на сильные холода, люди терпели". С вооружением батальона дела обстояли не лучшим образом [5].
Несмотря на многочисленные попытки Кушеля легализовать батальон, они так и не принесли успеха. Наконец, 6 ноября 1944 года Управление генерала-инспектора добровольческих формирований "официально" уведомило БЦР, что все вопросы, касающиеся создания Белорусского легиона, передаются в Главное управление СС (SS-Hauptamt). В конце весны - начале лета 1944 года в составе последнего был организован специальный отдел "Восточные добровольцы" (Freiwilligen-Leitstelle Ost), задачей которого было создание частей войск СС из "восточных" народов. Руководителем отдела был назначен СС-оберштурмбан-нфюрер Франц Арльт, которому, в числе прочих задач, было поручено сформировать белорусскую дивизию войск СС. Фактически, это был конец Кадрового батальона, так как в течение декабря 1944 года из него в новую дивизию забрали офицерскую и унтер-офицерскую школы, а также всех более-менее боеспособных солдат и офицеров. В Берлине остались только офицеры старшего возраста и немного рядовых. Большинство из оставшихся не были пригодны к военной службе. В конце концов, в первой половине апреля 1945 года батальон был расформирован [6].
В исторической литературе до сих пор идут споры, можно ли считать этот батальон полноценной кадровой воинской частью. Все эмигрантские и многие современные белорусские историки безоговорочно соглашаются с этим. Напротив, польский исследователь Юрий Туронек считает, что это не так и даже само слово "батальон" употребляет исключительно в кавычках. Основываясь на ряде фактов, он пишет, что до конца января 1945 года это подразделение было, скорее, "прибежищем для бездомных беженцев", так как помимо офицеров и солдат БКА в нем находились члены их семей и другие гражданские лица, для которых казармы батальона "были не самым худшим местом". Кроме того, многие военные вступали в этот батальон, чтобы отдохнуть после госпиталя. Сама же идея его создания была поддержана Островским исключительно в рамках той политической позиции, которую он занимат относительно белорусских добровольческих частей в эмиграции (более подробно о ней говорилось выше) [7].
Тем не менее, как бы там ни было, следует признать, что это воинское подразделение явилось переходным этапом между БКА и будущей белорусской дивизией войск СС уже хотя бы потому, что позволило сохранить офицерские и унтер-офицерские кадры для последней.
Крыніца: Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945.
Крыніцы:
[1] Подробнее об этом смотри в книге: Hoffmann J. Ostlegionen 1941-1943. Freiburg, 1976.
[2] Turonek J. Bialorus pod okupacja niemiecka Warszawa, 1993.S. 230.
[3] Кушаль Ф. Спробы стварэньня Беларускага войска. Мінск, 1989.
[4] Национальный архив Республики Беларусь (далее - НАРБ), ф. 383, оп. 1, д. 3, л. 50.
[5] Turonek J. Op. cit. S. 231-232.
[6] Turonek J. Op. cit. S. 227, 231.
[7] Turonek J. Op. cit. S. 231.
Специальный десантный батальен "Дальвиц" и националистическое партизанское движение
В июне 1944 года в результате отступления из Белоруссии многие солдаты белорусской полиции и БКА оказались на территории Восточной Пруссии. Здесь, при диверсионно-разведывательной школе абвера в местечке Дальвиц, из наиболее подготовленных солдат и офицеров, было создано новое воинское формирование. Это произошло в июле 1944 года. Со временем это формирование стало проходить по немецким документам как Специальный десантный батальон "Дальвиц" (Landung Bataillon zur besonderen Verfügung "Dalwitz"). В организационном отношении батальон подчинялся Абверкоманде-203.
По замыслам руководства абвера, его личный состав должен был использоваться в тылу наступающих советских войск для проведения разведывательных и диверсионных операций. Руководство белорусских националистов (например, уже упоминавшейся БНП), в принципе, планировано использовать его также. Однако по их мнению, все действия батальона после его заброски в советский тыл должны были быть нацелены на организацию партизанской борьбы и вооруженного восстания в Белоруссии.
"Дальвиц" комплектовался в основном из солдат и офицеров БКА, которые должны были иметь опыт боевых действий, и наиболее подготовленных и физически развитых членов СБМ. При зачислении в батальон значительное внимание уделялось тому, "предан ли доброволец белорусскому делу или нет". Вербовка велась скрытно и без обычной в таком случае пропагандистской компании. В результате к осени 1944 года личный состав батальона насчитывал более 200 человек, которые были распределены по двум ротам:
1-я "Северная" (командир -лейтенант Андрей Рудак);
2-я "Южная" (командир - лейтенант Михаил Зуй).
В случае неизбежных потерь батальон должен был черпать резервы из 1 -го Кадрового батальона БКА [8].
Командиром батальона, который отвечал за его военную подготовку, был назначен майор Иван Гелда. Его помощником по политической части, который следил за моральным состоянием солдат, стал майор Всеволод Радько. Однако общее руководство батальоном осуществлял майор Герулис - начальник школы абвера, где он дислоцировался (позднее, в ноябре 1944 года, его сменил лейтенант Шретер, который пробыл на этой должности до декабря 1944 года). Кроме того, в качестве офицера-пропагандиста в батальон был назначен бывший шеф СБМ Михаил Ганько [9].
Белорусские десантники изучали подрывное и саперное дело, топографию, тактику ведения партизанской войны, все типы огнестрельного оружия и учились прыгать с парашютом. Кроме того, небольшая группа девушек (в основном из числа членов СБМ) готовилась в качестве радисток и медсестер. Весь курс подготовки был рассчитан на 4-6 месяцев, однако, в связи с быстрым продвижением Красной Армии, его были вынуждены сократить. Известно, что 28 августа 1944 года батальон посетил президент БЦР Радослав Островский, который произнес перед курсантами речь и поздравил их с успехами в учебе.
В начале ноября 1944 года "Дальвиц" был передислоцирован в местечко Вальбуш под Быдгощем (Польша), где продолжил свою подготовку. Позднее его перевели в район Берлина [10].
***
Еще во время своей подготовки в Восточной Пруссии личный состав батальона "Дальвиц" принял участие в нескольких диверсионных операциях в тылу у Красной Армии. Для их осуществления с немецких самолетов на территорию Белоруссии было сброшено несколько специальных групп, в задачу которых входило совершение диверсий в советском тылу, сбор и передача разведывательных данных, а также организация национального партизанского движения. Среди этих групп, прежде всего, следует назвать:
Группу Глеба Богдановича, которая в составе 28 человек была 17 ноября 1944 года десантирована в районе Вильнюса (Литва). Эта группа успешно действовала до июня 1945 года, после чего передислоцировалась в Польшу, где долгое время сражалась с коммунистами вместе с отрядами польской Армии Крайовой.
Группу Яна Гинько, которая 17 ноября 1944 года была высажена в районе Лиды (Белоруссия). Однако уже в декабре 1944 года этот отряд был разгромлен частями НКВД.
Группу Евгения Жихаря, которая в декабре 1944 года была десантирована в районе местечка Постов (Полоцкая область, Белоруссия). К середине 1945 года на базе этой группы удалось организовать партизанский отряд, который за все время своей деятельности ликвидировал более 30 сотрудников НКВД и сторонников советской власти. В 1955 году отряд был уничтожен частями НКВД [11].
Однако наибольшую известность приобрела группа видного члена БНП Михаила Витушки, которая 17 ноября 1944 года высадилась на парашютах в районе Вильнюса (Литва). Со временем, в 1945-1946 годах, Витушке на основе своей группы удалось создать мощную партизанскую организацию, которая в исторической литературе получила название "Черный кот", или Белорусская освободительная армия (Беларуская вызвольная армія; БВА).
Организационно БВА состояла из регулярных партизанских отрядов и членов вооруженного подполья ("ударников"), которые вполне легально работали в колхозах, своих хозяйствах, на предприятиях и в учреждениях, однако время от времени принимали участие в боевых операциях. Во главе БВА стоял Главный штаб, которым командовал генерал-майор Витушка и его заместители - Ахрем и Михаил Шукайлович. В составе БВА были не только белорусские отряды, но и литовские, латышские, немецкие (главным образом, из "Вервольфа") и украинские, которые в основном действовали в западной, северной и центральной Белоруссии, а также в Прибалтике.
Отряды БВА проводили операции на железной дороге, взрывая или захватывая поезда, нападали на склады или гарнизоны Красной Армии, на деревни, местечки и города, освобождали заключенных из тюрем и концлагерей. Делали нападения на банки с целью добывания средств, необходимых для обеспечения подпольной и партизанской борьбы. Боевики БВА организовывали террористические акты против представителей советской власти, членов коммунистической партии, сотрудников милиции и НКВД. По некоторым данным, в октябре 1948 года была предпринята попытка организации покушения на Иосифа Сталина. Руководство БВА проводило и большую пропагандистскую работу. Центральным печатным органом ее штаба была газета "Души большевистскую гадину!" ("Душы балъшавіцкую гадзіну!"), главным редактором которой являлся Михаил Шукайлович. Кроме того, штабом и отдельными отрядами БВА издавались десятки газет, журналов, плакатов и извещений, которые распространялись не только среди партизан, но и среди местного населения.
В эмигрантских источниках есть известия, что БВА продолжало активно действовать до 1950 года. Но и в последующие годы от имени этой организации проводились операции, направленные против советских властей. Однако это была уже, скорее, деятельность вооруженного подполья, а не партизанского движения [12].
В целом же деятельность БВА до сих пор покрыта тайной, так как основная информация о ней содержится в закрытых архивах КГБ. Из сказанного выше видно, что известна только общая характеристика этой организации и общие направления ее деятельности. Однако до сих пор неясно, сколько и какие отряды входили в БВА. Исключение составляет только один из самых активных (из известных на сегодняшний день) - Борисовский партизанский отряд (Барысаўскі партызанскі. аддзел) БВА. Это формирование действовало в районе Борисова (Белоруссия) и в соседних районах во второй половине 1940-х годов. В 1948 году, во время карательной операции против отряда войска НКВД использовали отравляющие газы. Через год об этом стало известно на Западе благодаря одному из партизан, который смог пробраться в Германию через Западный Берлин. В целом же дальнейшая судьба этого отряда неизвестна [13].
К числу малоизвестных операций батальона относится также спасение рижского архива белорусской эмиграции, инициатором которого был генерал-майор Константин Езовитов. Как известно, он отплыл из Риги в Германию в августе 1944 года, где вскоре был назначен "военным министром" БЦР. Получив такие полномочия, Езовитов решил попробовать спасти свой архив и библиотеку. Эта акция была вполне реальной, так как латышская столица еще находилась под контролем немецких войск. Осуществить ее было поручено двум молодым десантникам "Дальвица" - Николаю Рулинскому и Филиппу Давидчику. Через Шауляй и Лиепаю они благополучно добрались до Риги, откуда и вывезли в Берлин три ящика с документами, книгами и личными вещами генерала. Следует сказать, что спасение документов, "изобличающих его контрреволюционную деятельность", не сильно помогло Езовитову: в конце войны он был арестован советскими спецслужбами и в 1946 году казнен [14].
Судьба же той части батальона "Дальвиц", которая осталась в Германии, сложилась следующим образом. 20 марта 1945 года в Берлине состоялось совещание, на котором с белорусской стороны присутствовали Радослав Островский, Иван Гелда и, ставший к тому времени командиром батальона, майор Радько. Немецкую же сторону представлял начальник всех диверсионных отрядов СС СС-оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени.
На этом совещании было достигнуто соглашение о проведении операции под кодовым названием "Василек" ("Валошка"), план которой заключался в следующем. Батальон разбивался на группы по 25-30 человек каждая, которые, будучи выброшены в тылу наступающих советских войск, должны были самостоятельно проводить операции диверсионного характера - взрывать мосты, уничтожать транспортные средства, воинские склады и т.п. Кроме того, на членов групп возлагалась обязанность по проведению разведки мест дислокации частей Красной Армии. Каждая группа должна была налаживать связь с местным населением для последующей организации вооруженной борьбы. Посредством установления радиосвязи между группами планировалось объединить все антисоветские партизанские формирования в крупные по численности отряды и развернуть по всей Белоруссии массовое движение сопротивления. Этот, последний пункт соглашения был наиболее важным, так как в БЦР полагали, что группы, выброшенные в октябре - декабре 1944 года, были уничтожены раньше, чем смогли организовать такое движение, а о деятельности группы Витушки руководство белорусских националистов и вовсе долгое время не подозревало.
По замыслам Скорцени, каждый десантник вооружался автоматом со 100 патронами к нему, револьвером с 50 патронами и 1,5 кг взрывчатки. Общий вес груза у одного человека не должен был превышать 25 кг. Каждая группа парашютистов должна была иметь портативный печатный станок. На 25-30 человек предполагалось иметь один ручной пулемет, один портативный миномет, несколько противотанковых гранат и мин. Кроме того, каждая группа обеспечивалась полным запасом продовольствия в концентратах и консервах и запасом медикаментов. В состав каждой группы планировалось включить двух радистов.
Отсутствие необходимого количества военно-транспортных самолетов вынудило немцев разработать план пешей переброски батальона в Белоруссию. Скорцени предложил подвезти десантников на машинах к линии фронта, откуда они должны были уже самостоятельно пробиваться на Восток, в районы, где еще находились в окружении немецкие подразделения. Этот план вызвал протесты майора Радько, который полагал, что в таком случае батальону угрожало бы преждевременное уничтожение или включение в состав одной из окруженных немецких частей. В любом случае дальнейшие планы относительно развертывания в Белоруссии движения сопротивления оказались бы невыполнимыми. В этой ситуации некоторыми членами руководства БЦР было предложено включить "Дальвиц" в состав будущей белорусской дивизии войск СС на правах отдельного подразделения. Однако и на этот шаг командование батальона не пошло, не без оснований опасаясь, что его включение в состав любой воинской части приведет к превращению десантников в обыкновенных пехотинцев.
По целому ряду фактов планы Скорцени в отношении батальона шли намного дальше: он предполагал довести его численность до 700-800 человек и сформировать на его базе специальный разведывательно-диверсионный полк (в него помимо белорусов должны были войти и украинские формирования) [15].
***
В апреле 1945 года личный состав "Дальвица" получил новый приказ БЦР. В нем говорилось, что батальону необходимо отступать в Чехию, где затем попытаться сдаться наступающим американским войскам. Однако вместо встречи с американцами батальон попал в засаду чешских партизан-коммунистов, которые и разоружили его личный состав. На удивление, чехи не стали расстреливать десантников, а отпустили их. После этого майор Радько объявил о расформировании батальона. Его личный состав был поделен на группы, которые стали пробиваться либо на Запад, либо в Белоруссию. Так, например, группам Радько и Гелды удалось перебраться в район Белостока (Польша), где в июне 1945 года их разгромили части НКВД. Оба же бывших командира "Дальвица" были арестованы [16].
Несмотря на то что большая часть личного состава батальона не участвовала в боевых действиях, он сыграл исключительную роль в подготовке командного состава белорусского антикоммунистического партизанского движения. Его десантники смогли частично объединить стихийно возникшие партизанские отряды и сформировать из них организованные единицы. Но и индивидуальная деятельность военнослужащих батальона также была довольно значительной. Например, известен такой факт, что в 1956 году органы государственной безопасности советской Белоруссии разыскивали, по разного рода ориентировкам, еще 57 десантников "Дальвица".
Крыніца: Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945.
Крыніцы:
[8] Чуев С.Г. Спецслужбы Третьего рейха: В 2 кн. СПб.-М., 2003. Кн. 1. С. 197-198.
[9] Личный архив О.В. Романько. Без автора. Іван Гелда. С. 2-3.
[10] Беларускі нацыяналізм: Даведнік. Мінск, 2001. Беларускі дэсантны батальён "Дальвіц".
[11] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Багдановіч, Глеб; Пнько, Янка; Жыхар, Аўген.
[12] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Вітушка, Міхал; "Чорны кот".
[13] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Барысаўскі партызанскі аддзел "Чорнага ката".
[14] Ёрш С. У пошуках apxiваў Кастуся Езавітава // Беларускі Рэзыстанс. 2004. № 1.
[15] Чуев С.Г. Указ. соч. С. 201-204.
[16] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Беларускі дэсантны батальён "Дальвіц".
30-я гренадерская дивизия СС (1-я белорусская)
В конце июня 1944 года СС-группенфюрер Курт фон Готтберг отдал приказ о создании в тылу группы армий "Центр" так называемой Заградительной бригады (Spetrbrigade). Эта бригада и подобные ей формирования должна была сдерживать наступление советских войск до тех пор, пока немцы не восстановят сплошной фронт, уничтоженный советскими войсками в ходе операции "Багратион". С этой целью в район Лангры (Польша) были стянуты все уцелевшие части полиции с территории Белоруссии. Из них и была сформирована Заградительная бригада, получившая 20 июля 1944 года официальное наименование - Бригада вспомогательной полиции "Зиглинг" (Schutzmannschaft ("Schuma") - Brigade "Siegling" [17].
Организационно бригада состояла из четырех полков вспомогательной полиции, основой для формирования которых послужили следующие части:
1-й полк "Schuma" - белорусские и украинские батальоны "Schuma" №№ 57,60,61, а также части, находившиеся в подчинении у фюрера СС и полиции округа "Минск";
2-й полк "Schuma" - белорусские и украинские батальоны "Schuma" №№ 62,63,64, а также части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов "Глубокое" и "Лида";
3-й полк "Schuma" -части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов "Слуцк", "Барановичи" и "Вилейка".
4-й полк "Schuma" - украинский батальон "Schuma" №101, а также части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов "Слоним" и "Припять".
Кроме этого, в составе бригады были сформированы специальные и вспомогательные части:
артиллерийский дивизион - из белорусского артиллерийского батальона "Schuma" № 56;
кавалерийский дивизион - из белорусского кавалерийского дивизиона "Schuma" №68;
учебный батальон - из белорусского учебного батальона "Schuma".
В этот период численность бригады была невелика - около 1,5-2 тыс. человек, так как входившие в нее подразделения были очень сильно потрепаны в летних боях 1944 года и не были равноценны ни по численности, ни по боеспособности. Например, в 61-м батальоне "Schuma" осталось всего 102 человека (2 офицера, 2 унтер-офицера и 98 рядовых), тогда, как 65-й батальон сохранил, как и положено, четырехротную структуру и был почти полностью укомплектован (в одной из его рот было 98 немцев и 167 добровольцев). Поэтому первоначально каждый из полков бригады состоял только из двух батальонов. Исключением являлся только 4-й полк, в составе которого находилось три батальона [18].
Командиром бригады был назначен СС-оберштурмбаннфюрер и подполковник охранной полиции Ганс Зиглинг, который до лета 1944 года командовал 57-м полицейским полком. По словам Франца Кушеля, "это был человек молодой, малоопытный и несдержанный" [19]. Однако на взгляд немецкого командования, все эти недостатки компенсировались храбростью Зйглинга. Кроме того, он обладал еще одним качеством, которое не часто встречалось у немецких командиров "восточных" добровольческих формирований. В данном случае речь идет о "более-менее человеческом отношении к персоналу своего батальона" [20].
***
Одновременно с процессом своего формирования, бригада использовалась в антипартизанских операциях на территории Польши. Следует сказать, что имевшие большой боевой опыт белорусские и украинские полицейские действовали в этих операциях весьма удачно. В результате рейхсфюрер СС Гиммлер решил сформировать на основе этой бригады новую дивизию войск СС. 1 августа 1944 года был отдан соответствующий приказ о передаче всего личного состава и материальной части бригады из-под юрисдикции Главного управления полиции порядка (Hauptamt Ordnungspolizei) Главному управлению СС. Вслед за этим бригада из района Лангры и Цеханова переводилась под Варшаву (Польша), где из нее и должны были сформировать новую дивизию.
Организация дивизии шла довольно быстро, и в течение августа 1944 года она в целом была уже сформирована, получив в реестре Главного управления СС официальное наименование - 30-я гренадерская дивизия войск СС (2-я русская) - (30. Waffen-Grenadier-Division der SS (mssische Nr. 2) [21].
Уже само название дивизии говорило о том, что в ее составе были не только белорусы и немцы. Так, помимо них, в соединение были включены несколько "восточных" батальонов, укомплектованных русским персоналом. Немного позднее, в июле 1944 года, в состав дивизии были также введены 61-й, 62-й и 63-й украинские батальоны "Schuma". Это произошло на том основании, что в период с 1942 по 1944 год эти части несли охранную службу на территории Белоруссии. Кроме того, целый ряд документов свидетельствует о том, что в составе дивизии было также очень много поляков (например, ими почти полностью были укомплектованы 1-й и 2-й бататьоны 2-го полка, противотанковая и комендантская рота) и некоторое количество армян, поволжских татар и даже чехов [22].
Несмотря на то что состав дивизии был очень пестрым, руководство СС не считало нужным создавать в нем подразделения по национальному признаку. Больше всего это беспокоило лидеров белорусских националистов, которые поначалу полагали, что дивизия будет организована, как белорусское формирование. На это у них были свои причины: Франц Кушель писал в своих воспоминаниях, что в сентябре 1944 года из 11 600 личного состава дивизии 7 тыс. были белорусами, а Константин Акула указывал на более чем 80% белорусов и 20% всех остальных [23].
Для того чтобы придать дивизии хотя бы частично "белорусский вид", в ее штаб в конце августа 1944 год было направлено 16 офицеров БКА, чтобы они заняли командные должности в тех частях, где большинство составляли белорусы. Однако командир дивизии Зиглинг отказался принять этих офицеров, сказав, что в его формировании "нет места разделению по национальной принадлежности", так как оно является частью германских вооруженных сил [24]. Со временем такое отношение немцев к белорусским офицерам послужило причиной многочисленных конфликтов.
Еще один конфликт произошел 24 июля 1944 года на конференции командного состава дивизии в городе Эльбинг (Восточная Пруссия). Эта конференция была созвана по инициативе генерального комиссара "Белоруссии" фон Готтберга, на которой русским, украинским и белорусским офицерам должны были сообщить, что отныне они, члены нового воинского формирования, и представить им нового командира. Кроме того, от них требовалось подтвердить свою готовность и дальше сражаться рядом с немцами. В принципе, ни один из пунктов повестки дня конференции не вызвал каких-либо противоречий. Однако, после того как Зиглинг произнес новое название дивизии (а именно ту его часть, которая указывала на национальную принадлежность - "2-я русская") возникла целая дискуссия. Такому дополнению воспротивился заместитель Кушеля капитан БКА Виталий Микула, который заявил, что он против такого названия, так как белорусских солдат в дивизии большинство и на этом основании отказывается подчиняться "москалям" (т.е. русским офицерам). Протест Микулы ни к чему не привел, и этому есть целый ряд объяснений:
во-первых, почти все офицеры-белорусы не занимали высоких командных должностей и не пользовались большим авторитетом у немецкого руководства;
во-вторых, большинство даже этих офицеров не захотели поддержать своего соотечественника;
наконец, в-третьих, как пишет Константин Акула, Зиглинг находился под большим влиянием русских офицеров (особенно, своего бывшего сослуживца по 57-му полку и "правой руки" майора Вячеслава Муравьева [25]), которые убедили его, что не следует принимать во внимание белорусский протест.
Этот инцидент закончился в целом для Микулы без серьезных последствий. Его, правда, понизили в должности и отправили командовать одним из взводов дивизии, где он, естественно, не мог оказывать большого влияния на весь белорусский персонал. Однако он напрасно думал, что немцы о нем забыли. Осенью 1944 года они, воспользовавшись тем, что из батальона, где служил Микула, дезертировало несколько солдат, арестовали его и сожгли в крематории Дахау [26].
История конференции в Эльбинге является весьма поучительной в том плане, что даже на третьем году войны немцы так и не научились разбираться в национальных отношениях среди "восточных" народов. Кроме того, эта конференция дает некоторое представление о национальном составе офицерского корпуса дивизии. Так, можно понять, что он, в целом, состоял из немцев (в их число входят также "фольксдойче" [27] из Польши), русских, украинцев, белорусов и поляков. Почти половина офицеров были немцами. Следующей по величине группой были русские. Украинцы, в основном сильно "русифицированные", были третьей группой. Численно меньшая по сравнению с другими белорусская группа имела также и наименьшее количество офицеров высокого ранга: всего два майора и несколько капитанов. "Еще меньше среди них, - подводит итог Константин Акула, - было белорусских патриотов" [28].
После организации дивизии все командные должности в ней (вплоть до ротного звена) заняли немцы, или "фольксдойче", а русские, украинские и белорусские офицеры были при них в качестве заместителей, помощников или командиров более низкого ранга. Зиглинг считал, что так он не нарушит статус дивизии, как соединения германских вооруженных сил, и не обидит тех, кто поддержал его на конференции в Эльбинге. Только для Муравьева, как близкого друга командира дивизии, было сделано исключение. Более явственно это соотношение между немецким и национальным персоналом можно увидеть на примере 3-го батальона 4-го полка дивизии. Всего в нем по состоянию на 31 июля 1944 года было: 22 офицера (17 немецких и 5 белорусских), 138 белорусских унтер-офицеров и 433 рядовых.
Слабым местом кадрового состава дивизии было отсутствие в ней достаточного количества офицеров специальных и технических служб, а также офицеров-переводчиков, что особенно было важно в условиях такого национального разнообразия. Например, в том же 3-м батальоне было всего 3 офицера-инженера, 1 офицер-связист и 3 переводчика (хотя последних надо было иметь как минимум от 7 до 10 на батальон) [29].
***
Первое время структура дивизии оставалась такой же, как и в бригаде, только ее полки получили другую номенклатуру:
Штаб дивизии (Stab der Division);
1-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.l);
2-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.2);
3-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.3);
4-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.4);
30-й артиллерийский дивизион войск СС (Waffen-Artillerie-Abteilung Nr. 30);
кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron);
учебный батальон (Feldersatz-Bataillon).
В этот период в каждом полку дивизии было по два гренадерских (пехотных) батальона [30].
За всю историю своего недолгого существования дивизия, по разным причинам, претерпела целый ряд мелких и крупных реорганизаций. В основном они сводились к следующим изменениям. 12 сентября 1944 года в дивизии был организован так называемый Добровольческий батальон Муравьева (Freiwüüge-Bataillon "Murawjew"), который должен был использоваться как часть специального назначения. 28 сентября 1944 года были организованы практически все основные подразделения дивизии. В дальнейшем их количество либо уменьшалось, либо увеличивалось, тогда как "скелет" соединения оставался уже неизменным.
18 октября 1944 года в каждом гренадерском полку прибавили еще по одному батальону, а уже 24 октября 1944 года была проведена очередная реорганизация дивизии. В результате из батальонов всех гренадерских полков сформировали два новых гренадерских полка, а из батальона Муравьева и 654-го "восточного" батальона - третий полк. Эти полки, вместе с остальными частями дивизии, получили новую, двойную номенклатуру, после чего структура дивизии стала выглядеть следующим образом:
Штаб дивизии (Stab der Division);
75-й гренадерский полк войск СС (4-й русский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr, 75 (russische Nr. 4);
76-й гренадерский полк войск СС (5~й русский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 76 (russische Nr. 5);
77-й гренадерский полк войск СС (6-й русский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 77 (russische Nr. 6);
30-й артиллерийский полк войск СС (2-й русский) - Waf-fen-Artillerie-Regiment der SS Nr. 30 (russische Nr. 2);
Штаб артиллерийского полка;
штабная батарея;
две батареи 12,2 см трофейных русских орудий;
батарея реактивных установок (Nebelwerfer).
30-й разведывательный батальон СС (SS-Aujlclärung-Abteilung Nr. 30):
штаб батальона;
штабной кавалерийский эскадрон;
три кавалерийских эскадрона;
30-я саперная рота СС (SS-Pionier-Kompanie Nr.30);
30-я рота связи СС (SS-Nachrichten-Kompcmie Nr.30);
30-й запасной батальон СС (SS-Feldersatz-Bataillon Nr.30):
штаб батальона; - три пехотные роты;
рота тяжелого пехотного оружия;
саперная рота;
30-й хозяйственный полк СС (SS-Nachschub-Regiment Nr. 30);
большая автоколонна 60-тонных грузовиков (Große Kraftwa-genkolonne (mot.) 60 t);
административная моторизованная рота (Verwaltungs-Кот-panie (mot.));
моторизованная ремонтная рота (Werkstatt-Kompanie (mot));
санитарная рота (Sanitäts-Kompanie),
2 ноября 1944 года в составе дивизии произошли новые, и окончательные, изменения. Ее 77-й полк был расформирован, а часть его личного состава была распределена по двум остальным полкам [31].
***
В первой половине августа 1944 года дивизия была направлена из Польши на Западный фронт, в Эльзас (Франция). Ее передислокация осуществлялась по железной дороге отдельными частями, поэтому первые подразделения дивизии прибыли на новое место к 17 августа, а последние - к концу этого месяца. По прибытии подразделения дивизии были расквартированы в районе между Бельфором, Мюльхаузеном и Дижоном в следующих населенных пунктах:
Штаб дивизии, административные, вспомогательные и хозяйственные подразделения - Маркольсхайм;
Штаб и подразделения 1-го гренадерского полка войск СС - Мюссиг;
Штаб и подразделения 2-го гренадерского полка войск СС - Саазенхайм;
30-й разведывательный батальон СС - Макенхайм;
30-й артиллерийский дивизион войск СС - Хессенхайм;
654-й "восточный" батальон- Бутцхайм;
30-й запасной батальон войск СС и 30-й учебный батальон СС - Нойбрайзах (на полигоне для подготовки саперов);
Добровольческий батальон Муравьева - Страйткопф;
30-я саперная рота СС - Хайдельсхайм [32].
Здесь перед ее личным составом была поставлена следующая задача: борьба с французскими партизанами ("маки"). Надо сказать, что эта задача преследовала двоякую цель. Во-первых, непосредственное военное умиротворение данного района. Во-вторых, дальнейшая подготовка дивизии. Немецкому командованию было ясно, что передислокация соединения прервала подготовку его частей, которая, фактически, так и не успела начаться. Естественно, что, имея такой уровень подготовки, эта дивизия не могла быть использована на фронте против регулярных частей противника. Ее бы уничтожили еще до начала какого-либо организованного сопротивления. Поэтому, используя "восточных" добровольцев против французского Сопротивления, немцы надеялись, что они, помимо всего прочего, смогут безопасно приобрести боевой опыт. Однако реальность оказалась несколько иной. Руководство отрядов "маки" почти сразу же получило информацию о том, какого уровня подготовки и вооружения части прибыли бороться против них. В результате, весь сентябрь 1944 года прошел в непрерывных стычках бойцов дивизии и партизан - по словам американского историка Антонио Муньоса, "они атаковали их, где только могли застать". Атаки "маки" не были, конечно, катастрофическими с военной точки зрения, однако они выматывали силы добровольцев и действовали на них деморализующе. Командование дивизии планировало навязать Сопротивлению свою тактику и извлечь из нее пользу, однако в ответ получило классическую "малую войну", которая никак не способствовала успешному обучению личного состава. Наоборот, и немецкие офицеры, и "восточные" добровольцы были вынуждены находиться все время под ружьем, не получая полноценного отдыха [33].
После высадки союзников на Атлантическом побережье Франции стратегическая обстановка на этом участке Западного фронта значительно изменилась. В середине сентября 1944 года 1-я французская армия начала угрожать Дижону - самой южной точке операционной зоны 30-й дивизии. В результате дивизия, чтобы не попасть в окружение, начала отступать на северо-восток, подвергаясь постоянным нападениям французских партизан. К концу сентября ее удалось вывести из-под непосредственной угрозы в район Кольмара (между Рейном и Вогезами). Зиглинг думал, что здесь, наконец, удастся завершить подготовку соединения, не боясь постоянных нападений партизан. Однако новый приказ командования опять нарушил этот график. Дивизии было приказано как можно скорее выступать на фронт, чтобы поддержать отступающие из Франции немецкие войска. И это несмотря на то, что Зиглинг неоднократно предупреждал, что его люди еще не готовы к таким акциям. Вооружение же и моторизация дивизии вообще оставляют желать много лучшего: личный состав полков был вооружен трофейным французским, чешским, советским и немецким оружием, в основном стрелковым. Тяжелого и противотанкового оружия было очень мало, а в некоторых частях его попросту не было вообще.
Тем не менее 25 октября 1944 года перед дивизией была поставлена следующая задача: охранять мосты через Рейн до тех пор, пока как можно большее количество частей попавшей в "Кольмарский мешок" 19-й немецкой армии не перейдут на немецкую сторону этой реки. После этого ее личный состав должен был приложить все усилия для того, чтобы мосты был взорваны, а французы и американцы не смогли бы на плечах отступающих немецких войск перейти Рейн.
75-му полку дивизии было приказано занять позиции в районе Груссенхайма. Его 2-й батальон первым прибыл в этот город и сразу же взял под охрану находящийся здесь мост. Остальные батальоны полка прибыли позже и заняли оборонительные позиции между Кюнхаймом и Маркольсхаймом. Сходная задача была поставлена и перед 76-м полком дивизии, который занял оборонительные позиции рядом с 75-м полком в районе Артольсхайм - Бутцхайм - Маркольсхайм - Артенхайм.
Вскоре после сосредоточения разведывательный батальон дивизии провел разведку боем, после которой немецкому командованию стало ясно, что главной целью союзников являются четыре моста через Рейн-канал между Маркольсхаймом и Кюнхаймом. 26 октября 1944 года французы и американцы начали наступление, и если бы не упорное сопротивление 30-й дивизии, мосты были бы захвачены неповрежденными.
Эти в целом успешные арьергардные бои решили судьбу дивизии. И 75-й, и 76-й полк понесли такие значительные потери,
что на их доукомплектование был пущен новый 77-й полк. Однако дальнейшие бои в Вогезах полностью обескровили дивизию. Особенно их интенсивность возросла в середине ноября 1944 года, когда почти не имевшим тяжелого и противотанкового оружия частям противостояла 1-я французская бронетанковая дивизия. Результатом этих боев стало то, что 30-я дивизия почти полностью утратила способность ко всякого рода боевым действиям. Поэтому немецкое командование отправило ее в тыл.
Вследствие того, что немецкий фронт постоянно отодвигался на восток, дивизию перебрасывали из подчинения одного немецкого корпуса к другому. В целом за относительно недолгий период своего пребывания на Западном фронте дивизия подчинялась командованию следующих корпусов:
LXIV армейский корпус группы армий "Г" (сентябрь 1944 г.);
LVIII танковый корпус группы армий "Г" (октябрь 1944 г.);
LIII, а затем LXIII армейские корпуса группы армий "Г" (ноябрь-декабрь 1944 г.) [34].
***
Такие катастрофические потери дивизии были только одной причиной, вследствие которой ее сняли с Западного фронта. Еще одним фактором, повлиявшим на это, была низкая дисциплина в большинстве ее частей.
Следует сказать, что отправка дивизии на Западный фронт не вызвала особой радости среди ее "восточного" персонала. Дело в том, что русские, украинцы и белорусы хотели сражаться на Восточном фронте против большевиков, чтобы потом вернуться на свою Родину. Немцы же гнали их в бой с англо-американскими союзниками, к которым, как писал Франц Кушель, например, "у белорусов претензий не было". Следствием этого стало ухудшение морального состояния бойцов дивизии, которое и до этого уже было не особенно высоким. Так, находясь еще на обучении в Польше, личный состав 2-го батальона 1-го гренадерского полка и 1-го батальона 2-го гренадерского полка подняли 27 августа 1944 года мятеж и убили, по словам американского историка Антонио Муньоса, "столько немцев, сколько смогли найти". Командование дивизии безжалостно подавило мятеж, казнив всех зачинщиков и распустив 2-й батальон 1 -го полка. После этого оно, чтобы поднять дисциплину среди других ненадежных частей, перемешало батальоны остальных полков. Все солдаты, которые участвовали в мятеже, а также те, кто казался Зиглингу ненадежными (всего 2300 чел.), были удалены из дивизии и отправлены в строительные части на линию Зигфрида [35].
После этого немецкое командование еще более укрепилось в своем мнении, что дивизию необходимо отправить подальше от Восточного фронта. Зиглингу и его начальникам из Главного управления СС казалось, что там, вдали от родины и во враждебной обстановке солдаты дивизии не станут больше восставать. Одновременно они надеялись решить еще одну проблему, связанную с дисциплиной - дезертирство. К слову, эта проблема носила эпидемический характер и преследовала все части дивизии на всем протяжении ее существования. Так, уже 4 августа 1944 года из 12-й роты 3-го батальона 4-го полка дезертировало 5 человек, 11 августа - еще 4, а к 20 августа личный состав этой роты уменьшился на 50 человек. Эти случаи настолько разозлили Зиглинга, что он даже хотел расформировать весь 4-й полк [36].
Во Франции же подобные настроения не только не сошли на нет, а, наоборот, привели к тому, что наиболее недовольные белорусские солдаты и офицеры стали налаживать связи с французскими партизанами и переходить на их сторону поодиночке или группами. Так продолжалось до декабря 1944 года, когда на сторону партизан перешел сразу целый батальон, укомплектованный белорусами, во главе со своим командиром Ваффен-обер-штурмфюрером Григорием Зыбайло [37]. Следует сказать, что подобные случаи имели место и в украинских и русских частях дивизии. Например, в ночь с 26 на 27 августа 1944 года на сторону "маки" перешел весь 2-й батальон 76-го полка (бывшие 62-й и 63-й батальоны "Schuma") [38]. Однако самый большой удар по доверию Зиглинга к своим солдатам нанес его друг Муравьев, который вместе со своим батальоном перешел на сторону союзников в ходе ноябрьских боев под Мюльхаузеном [39].
В конце концов, эти события также убедили немцев, что держать 30-ю дивизию во Франции крайне неосмотрительно. Поэтому, как уже говорилось выше, в декабре 1944 года она была отведена в Германию, где ее разместили на германо-швейцарской границе в местечке Грайфенвор.
***
Из-за дезертирства, а также вследствие тяжелых боевых потерь в дивизии на тот период оставалось всего 4,4 тыс. человек. Взвесив ситуацию, Главное управление СС решило 11 января 1945 года расформировать это соединение, а его кадровый состав передать в другие части. Однако для начала гестапо арестовало нескольких наиболее патриотично настроенных белорусских офицеров и расстреляло их (именно под эту репрессивную кампанию попал капитан Виталий Микула). После этого кадровый персонал дивизии был передан в следующие формирования:
в 25-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю венгерскую) - 25. Wqffen-Grenadier-Division der SS(ungarische Nr. l) и 38-ю моторизованную дивизию СС "Нибелунги" - 38.SS~Panzer-Grenadier-Division "Nibelungen" были переданы немецкие офицеры и унтер-офицеры;
в 600-ю (русскую) пехотную дивизию вермахта (больше известную как 1 -я пехотная дивизия Вооруженных сил КОНР или РОА) были переданы все русские солдаты и офицеры [40].
Оставшиеся белорусы послужили основой для создания нового формирования: Гренадерской бригады войск СС (1-й белорусской) - Waffen-Grenadier-Brigadeder SS'(weissruthenische Nr. l). На 1 марта 1945 года структура этой бригады была следующей:
Штаб бригады (Stab der Brigade);
1-й гренадерский полк (Grenadier-Regiment Nr. 1), в составе трех батальонов;
противотанковый батальон (Panzerjäger-Abteilung);
артиллерийский батальон (Artillerie-Abteilung);
кавалерийский (разведывательный) эскадрон (Reiter-Schwadron);
запасной батальон (Feldersatz-Bataillon).
Командиром этой бригады продолжал оставаться СС-обер-штурмбаннфюрер Ганс Зиглинг. Все командные должности в ней также занимали только немцы [41].
В декабре 1944 года все обязанности по созданию белорусских добровольческих формирований были переданы в ведение Главного управления СС. В результате переговоров его руководителя СС-оберфуппенфюрера Готтлоба Бергера и представителей БЦР было принято решение о формировании новой дивизии войск СС, на этот раз - "чисто белорусской". При этом президент БЦР Радослав Островский и его "военный министр" Константин Езовитов, соглашались сотрудничать с СС, только если дивизия будет создана на следующих условиях:
Командиром дивизии должен быть немец.
Штаб дивизии - смешанный.
Командиры полков и ниже - только белорусы; однако, при каждом из них должен был находиться немецкий офицер связи.
Все команды должны будут отдаваться только на белорусском языке.
В названии дивизии обязательно должно быть слово "белорусская".
Дивизия может быть использована только на Восточном фронте [42].
В результате 9 марта 1945 года Гренадерская бригада войск СС была переименована в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю белорусскую) - 30.Waffen-Grenadier-Division der SS (weissruthenische Nr. 1) [43].
Все вопросы по вербовке добровольцев для новой дивизии были возложены на Военный отдел БЦР. Но, поскольку среди военных их было недостаточно, в начале марта 1945 года было принято решение набирать в дивизию так называемых "восточных рабочих" - белорусов, которые были вывезены со своей Родины для работы в сельском хозяйстве или промышленности Германии. Однако результаты такой вербовочной компании были незначительными. В одной из докладных записок Кушеля по этому вопросу говорилось следующее: "Организация дивизии СС идет крайне медленно... Военный отдел БЦР сумел завербовать в дивизию только несколько сот человек. Из обещанной тысячи молодежи... прибыло только около четырехсот человек, при этом часть из них не может быть солдатами по причине молодого возраста - 14- и 15-ти летние юноши. Кроме того, набранная в дивизию молодежь - самая плохая как в физическом, так и в моральном отношениях" [44].
Причины таких плохих результатов Кушель видел в следующем:
в общем военном положении Германии в это время;
в недоверии к немцам по причине их предыдущей политики относительно белорусского вопроса;
в личности Ганса Зиглинга, который опять был назначен командующим дивизии.
Не лучше обстояло дело и с командными кадрами будущей дивизии. Как было сказано выше, все офицеры и унтер-офицеры - немцы и русские были переданы в другие соединения. Отчасти положение спас 1-й Кадровый батальона БКА (подробнее о котором говорилось выше). Так, в течение декабря 1945 года из него на место формирования дивизии в местечко Вайнергамер (юго-западная Германия) в полном составе были переведены офицерская и унтер-офицерская школы. Однако, следует сказать, что и в этом случае Зиглинг остался верен себе. Всех прибывших офицеров-белорусов он выделил в особую группу и отправил на переподготовку, а унтер-офицеров распределил на разные хозяйственные должности. Со временем, белорусская офицерская школа была низведена Зиглингом до уровня унтер-офицерской, а унтер-офицерская - вообще ликвидирована [45].
В итоге, как из-за нехватки кадрового и личного состава, так и из-за отсутствия необходимого вооружения, из всей планируемой дивизии был сформирован только один полк - 75-й гренадерский полк войск СС (1-й белорусский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 75 (weissruthenische Nr. 1). Организационно этот полк состоял из трех гренадерских батальонов и имел следующий командный состав:
командир полка - СС-штурмбаннфюрер Франц Геннингфельд;
1-й гренадерский батальон (командир - Ваффен-штурм-баннфюрер Антон Сокол-Кутыловский [46]);
2-й гренадерский батальон (командир - Ваффен-гаупт-штурмфюрер Дмитрий Чайковский);
3-й гренадерский батальон (командир - Ваффен-гаупт-штурмфюрер Тамила);
офицером связи между немецким командованием дивизии и белорусским личным составом был назначен майор БКА Борис Рогуля [47].
Кроме этого, Зиглинг, еще в период развертывания дивизии, выбрал наиболее лучших белорусских офицеров, унтер-офицеров и рядовых и сформировал из них специальное подразделение, так называемую Охотничью команду (Jagdkammando). Эта команда была присоединена к 38-й дивизии СС "Нибелунги". Начальником команды был немец, и она не имела никакой связи с Военным отделом БЦР, так как место ее дислокации было строго засекречено. Позднее Кушель узнал от белорусских солдат, которые дезертировали из этой команды, что во время американского наступления в Баварии немцы бросили ее на произвол судьбы. Однако белорусы не захотели воевать с американцами: часть рядовых и унтер-офицеров сдались без боя, а другие разбежались. Офицеры-белорусы же были увезены немцами в неизвестном направлении [48].
По состоянию на 30 апреля 1945 года в 30-й дивизии значилось: 50 офицеров, 132 унтер-офицера, 912 рядовых, 50 лошадей, 16 подвод и 6 полевых кухонь [49].
Из-за быстро надвигающегося поражения Германии, немецкое командование так и не успело окончательно сформировать дивизию. Поэтому ее единственный полк было решено передислоцировать в южную Германию, где в это время немецкое военно-политическое руководство носилось с идеей так называемого "Альпийского редута". В результате 15 апреля 1945 года командир белорусского полка СС-штурмбаннфюрер Геннингфельд получил соответствующий приказ. Надо сказать, что этот приказ устраивал и руководство БЦР. Только оно решило использовать его по-своему: находясь в южной Германии, было удобнее сдаться американским войскам и, таким образом, избежать пленения Красной Армией.
25 апреля 1944 года полк прибыл в местечко Айзенштайндорф (Чехия), где его командование вступило в переговоры с находящимся неподалеку штабом командующего Военно-воздушными силами КОНР генерал-майором Виктором Мальцевым. Последний также направлялся на встречу американцам. В ходе этих переговоров Франц Кушель, являвшийся после исчезновения Геннингфельда, фактически, командиром белорусской дивизии, и Мальцев договорились о совместном переходе линии фронта на следующих условиях:
Немецко-американский фронт должен быть перейден совместно, при этом если немцы окажут сопротивление, то его следовало бы преодолеть общими силами.
От войск СС, при переходе на американскую сторону, также требовалось обороняться совместными усилиями.
После перехода на американскую сторону фронта белорусская дивизия и формирования генерал-майора Мальцева действуют дальше самостоятельно [50].
Следующие четыре дня прошли в дальнейших совещаниях, в ходе которых были обговорены более мелкие вопросы совместного перехода. Наконец, 30 апреля 1945 года белорусский полк двинулся в свой последний поход в составе группы Мальцева. Согласно общей диспозиции, белорусским солдатам предстояло захватить мост через реку Реген, которая разделяла немецкие и американские войска, и охранять его до тех пор, пока вся группа войск вместе с обозами не перейдет на ту сторону реки. В результате этой успешно проведенной операции, германо-американский фронт перешли следующие части:
штаб Военно-воздушных сил КОНР;
1-й авиационный полк (личный состав 4-х эскадрилий и школы летчиков);
6-я отдельная рота связи;
9-й отдельный полк зенитной артиллерии (личный состав девяти батарей);
Отдельный парашютно-десантный батальон (личный состав четырех рот);
Школа пропагандистов РОА;
75-й гренадерский полк 30-й (белорусской) гренадерской дивизии войск СС [51].
Всего, таким образом, в районе города Цвизель (Бавария) в американский плен сдалось около 5100 человек: 4000 русских и 1100 белорусов. После этого они были разоружены и заперты в помещении местной фабрики. В своих воспоминаниях Кушель отмечал, что американские офицеры отделили белорусов от русских, что, на его взгляд, было признанием самостоятельной белорусской национальности и вселяло некоторую надежду [52].
Однако разоружение русских и белорусских добровольцев было только началом. Приблизительно через час Мальцев и Кушель были вызваны в штаб командира американской дивизии, в полосе которой они перешли линию фронта. Принявший их американский офицер развернул на столе карту и показал на ней место, где Кушель должен был построить свои войска. То же самое, показав на другое место, он приказал сделать генерал-майору Мальцеву. Еще через час белорусский полк был построен в полном порядке. Вскоре явился американский майор с переводчиком, который выслушал рапорт Кушеля и осмотрел построенный личный состав части. Затем майор приказал поделить всех белорусов на группы по 50 человек в каждой и посадить их на машины, которые уже были подготовлены. После этого приказа американец объявил, что полк не оставят в Цвизеле, а перевезут в лагерь для военнопленных в районе города Кам. Вскоре были поданы грузовики, люди сели в них, и колонна двинулась в путь. Через три часа, уже почти на закате, Кушель, который ехал в передовой машине, увидел в поле огромную толпу народа. Как позже выяснилось, это и был сборный пункт для военнопленных, где в поле, по колено в грязи и за колючей проволокой, стояли солдаты разных национальностей: немцы, венгры, словаки, русские, поляки, грузины и др. Сюда же поместили и белорусов [53].
Бывший боец 30-й дивизии Константин Акула позже писал: "Так, на мокром поле в лагере для военнопленных закончилась белорусская военная эпопея". Однако этот конец был только началом нового, трагического этапа в жизни белорусских добровольцев.
Белорусская дивизия была не единственной, кто в апрельские и майские дни 1945 года добровольно сдался западным союзникам. В надежде избежать советского плена это делали власовцы в Чехии, казаки - в Австрии и туркестанцы и кавказцы - в Италии. Многие из них справедливо полагали, что, попади они в руки советских "компетентных органов", конец для них будет только один. Сдаваясь же в плен американцам и англичанам, они надеялись, что те не выдадут в Советский Союз солдат в немецкой военной форме. Во-первых, как думали одни, это бы противоречило всем законам ведения войны, а во-вторых, как полагали другие, не согласовывалось с британскими и американскими традициями предоставления политического убежища тем, кого преследовали на родине. Но последующие события показали, что и те и другие жестоко ошибались, кто по неведению, а кто по наивности.
С 4 по 11 февраля 1945 года в Ливадийскском дворце проходила Ялтинская (Крымская) конференция глав трех великих держав - СССР, США и Великобритании. В ходе этой конференции были приняты разные решения. Нет нужды говорить о значении большинства из них для истории: как известно, они более чем на полвека определили устройство послевоенного мира. Однако среди этих решений были и такие, о которых предпочитают умалчивать до сих пор и на Западе, и в бывшем СССР. Одно из таких решений было не менее важным, чем предыдущие, а по своей судьбоносности даже превзошло многие из них, так как его исполнение на практике обернулось трагедией для миллионов людей. Речь идет о так называемой репатриации советских граждан, волею судеб оказавшихся на территориях, оккупированных немцами.
В юридической плоскости это решение было закреплено в серии договоров глав трех великих держав от 10 и 11 февраля 1945 года. Согласно подписанным документам, все договаривающиеся стороны обязались передавать друг другу граждан союзных государств, которые окажутся в зоне оккупации их армий. Как казалось Рузвельту и Черчиллю, суть проблемы была проста. На территориях, освобождаемых их армиями, имелось некоторое количество перемещенных лиц - граждан союзной державы, которых было необходимо отправить на родину. Однако третий лидер "большой тройки" - Иосиф Сталин - понимал, что не все, оказавшиеся за пределами СССР, захотят в него вернуться. Поэтому он настоял, чтобы лидеры западных союзников дали согласие на "безусловную и всеобщую репатриацию всех находящихся в их оккупационной зоне советских граждан" по состоянию границ на 1 сентября 1939 года [54]. Это соглашение подлежало выполнению без учета индивидуальных пожеланий. При необходимости допускалось применение силы. И в первую очередь это касалось лиц, "взятых в плен в немецкой военной форме", то есть всех бойцов "восточных" добровольческих формирований. Эти репатриации начались в мае 1945 г. и продолжались до лета 1947 года. Иногда они проходили спокойно, если союзники применяли хитрость, иногда, как в случае с казаками и солдатами Русской освободительной армии, сопровождались кровавыми эксцессами и гибелью десятков людей. В результате англичане и американцы передали с применением силы в СССР более 2,2 млн советских граждан, которые проходили службу в "восточных" частях германских вооруженных сил (в это число входят также члены семей последних и беженцы, группировавшиеся вокруг тех или иных добровольческих формирований) [55].
Белорусским добровольцам также предстояло испытать на себе все пункты этих соглашений. В первом сборном лагере для военнопленных, куда кроме белорусов попала и группа Мальцева, люди в голоде и холоде провели больше недели. Все это, а также неизвестность и неуверенность в своей дальнейшей судьбе, сильно сказались на моральном состоянии пленных.
Однажды после обеда был объявлен всеобщий сбор. Американский комендант объявил, что прибыло 20 грузовиков американской армии, которые всех желающих могут перевести в другой лагерь - около Нюрнберга. При этом он сказал, что условия содержания на новом месте будут гораздо лучше и что, скорее всего, оттуда, после некоторой проверки, будут отпускать на свободу. Голодные пленные, чтобы получить несколько бисквитов и горстку фасоли, начали сами подходить к грузовикам и соглашатъся ехать. Таким образом, не узнав заранее, куда они поедут, большая часть белорусов попала на первый этап "путешествия к Сталину".
Несмотря на американские обещания, условия содержания в новом лагере возле Нюрнберга оказались еще хуже. Однако пленные и здесь долго не задержались. Через несколько дней их отправили поездом под Вюрцбург, а оттуда - под Майнц. В этом огромном лагере, за колючей проволокой и под сильной охраной, содержалось более 200 тыс. военнопленных. Вскоре выяснилось, что это не простой лагерь, а нечто похожее на перевалочный пункт, откуда пленных отправляли в СССР. Здесь активно действовали советские агенты, которые уговорами и угрозами заставляли пленных возвращаться на родину. Их столь большая активность объясняется тем, что они действовали с полного согласия американской администрации, которая со своей стороны также прилагала немало усилий, чтобы поскорее избавиться от "восточных" добровольцев. Обычно это заключалось в создании невыносимых условий существования, живя в которых люди начинали думать, что "большевизм не такой уж и страшный враг, как голод", и соглашались ехать в СССР. Те же, кто оставались, продолжали терпеть.
Некоторые белорусские офицеры не сидели сложа руки, а пытались объяснить американцам, что возвращение на родину приведет только к их смерти. Например, так поступал капитан Тамила, один из батальонных командиров полка, который вырос в США и хорошо знал английский язык. Много раз он пытался объяснить американцам, что они совершают огромную ошибку, так как все "восточные" добровольцы вообще, и белорусы - в частности, "их настоящие союзники". Однако в 1945 году обычные американцы еще не мыслили категориями "холодной войны", и такие объяснения им были просто не понятны [56].
В конце июля 1945 года, после долгих физических и моральных испытаний в лагере под Майнцем, пленные белорусы были перевезены в город Рен (Франция), а оттуда - под Шербур, поближе к советской репатриационной миссии генерал-полковника Филиппа Голикова. Здесь давление на тех, кто не желал возвращения в СССР, достигло кульминационного момента. В результате многие согласились ехать на родину. Но были и такие, кто не хотел этого делать ни под каким видом. Всего этих "невозвращенцев" было более 300 человек. Среди них в основном были офицеры, которые понимали, что в Советском Союзе их не ждет ничего хорошего.
В конце концов, 16 августа 1945 года американцы решили, что держать дальше белорусов в лагере и уговаривать их вернуться в СССР, не имеет никакого смысла. К тому же на скорейшем решении этого вопроса настаивала и советская репатриационная миссия. Поэтому они силой посадили их в вагоны и отправили в Айзенах - первую станцию в советской оккупационной зоне. Здесь всех загнали в бывшую немецкую тюрьму, где затем несколько дней и ночей продолжались допросы. В этой тюрьме последний раз видели командира 1-го батальона 75-го белорусского полка подполковника Антона Сокола-Кутыловского, а также генерал-майора Мальцева, который все это время содержался вместе с белорусами. По свидетельствам очевидцев, большинство белорусских офицеров были сразу или почти сразу расстреляны. Что же касается рядовых и унтер-офицеров, то практически все они были осуждены на 25 лет лагерей [57]. Обычно это было не намного лучше расстрела.
***
Так закончилась эпопея 30-й белорусской дивизии войск СС. Однако, в принципе, это был конец всех белорусских добровольческих формирований, многие бойцы которых в марте 1945 года пополнили ряды этого соединения. Вообще же после капитуляции Германии судьба белорусских политических и военных коллаборационистов сложилась по-разному. Кто-то, как было сказано выше, вернулся в Советский Союз - сам или против своей воли. Кого-то "компетентные советские органы" арестовали на территории Восточной Европы, вывезли в СССР, судили и казнили. Так, например, закончили свои дни Константин Езовитов, Всеволод Радько, Иван Гелда и Григорий Зыбайло. Некоторым же удалось избежать и первого и второго вариантов - либо самим, либо при помощи западных спецслужб они смогли остаться в Западной Европе или переехать в США. Такими счастливцами стали, например, Радослав Островский, Франц Кушель, Борис Рогуля и Иосиф Сажич. Находясь на Западе, часть из них отошла от политики. Другие, наоборот, еще с большей активностью стали ею заниматься, пополнив ряды многочисленных эмигрантских организаций, которые зачастую всю свою энергию тратили на соперничество друг с другом, а не на "борьбу с большевизмом и московским империализмом", как провозглашалось в их программах.
Крыніца: Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945.
Крыніцы:
[17] Кушаль Ф. Указ. соч.
[18] Munoz A.J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. New York, 1991. P. 260, 261.
[19] Кушаль Ф. Указ. соч.
[20] Акула К. Змагарныя дарогі. Менск, 1994.
[21] Уильямсон Г. СС - инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 245-246.
[22] Дуда А., Старик В. Буковінський Курінь в боях за украіньску державність. 1918-1941-1944. Киів - Чернівіці, 1995. С. 151-153.
[23] Кушаль Ф. Указ. соч.; Акула К. Указ. соч.
[24] Кушаль Ф. Указ. соч.
[25] Некоторые авторы и мемуаристы утверждают, что Зиглинг находился целиком под влиянием Муравьева - весьма умного и хитрого человека. Познакомились они еще в Белоруссии в ходе формирования 57-го полицейского полка, когда Муравьев, работавший до войны простым учителем в Донецкой области, стал "украинским" командиром этой воинской части. О том, что именно через этого офицера Зиглинг смог наладить нормальные отношения со своими подчиненными, свидетельствует следующий факт. 20 апреля 1944 года личный состав 57-го полка приносил присягу, в которой, в частности, была фраза о борьбе "за создание свободных и независимых Украины, Белоруссии и России". Автором этой присяги с такими крамольными словами, скорее всего, был Муравьев - факт для того времени весьма и весьма многозначительный.
[26] Гардзіенка А. Вайскавец // Наша ніва. 2000. № 15 (172). 10-16 красавжа.
[27] Этим термином в Третьем рейхе называли этнических немцев, которые на 1 сентября 1939 года проживали вне его территории.
[28] Акула К. Указ. соч.
[29] Munoz AJ. Op. cit. Р. 261, 262, 263.
[30] Шунков В.И. Солдаты разрушения. Организация, подготовка, вооружение, униформа ваффен СС. М.-Минск, 2001. С. 133.
[31] Nafziger G.F. The German Order of Battle: Waffen SS and Other Units in World War II. Conshohoken, 2001. P. 158.
[32] Munoz AJ. Op. cit. P. 269.
[33] MunozAJ. Op. cit. P. 271.
[34] Munoz AJ. Op. cit. P. 275-277, 278.
[35] Nafziger G.F. Op. cit. P. 158.
[36] Munoz AJ. Op. cit. P. 264-265.
[37] Хастингс М. Операция "Оверлорд". Как был открыт второй фронт. М, 1989. С. 232. Кстати, многие белорусские добровольцы только некоторое время пробыли среди французских партизан. На том основании, что до 1 сентября 1939 года более половины из них были гражданами Польши, их зачислили в ряды 2-го Польского корпуса генерала Владислава Андерса, который воевал в Италии в составе английских войск.
[38] Дуда А., Старик В. Указ. соч. С. 154.
[39] Bundesarchiv-Militärarchiv (далее - ВА-МА), 30. Waffen-Grenadier-Division (russische Nr.2), RS 3-30/6, RS 3-30/8.
[40] Шунков В.И. Указ. соч. С. 134, 146-147.
[41] Munoz A.J. The Last Levy: SS Officer Roster, March, lst, 1945. New York, 2001. P. 67-68.
[42] Кушаль Ф. Указ. соч.
[43] Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. М., 2002. С. 777.
[44] НАРБ, ф. 382, оп. 1, д. 20, л. 7.
[45] Кушаль Ф. Указ. соч.
[46] Если читатель помнит, этот офицер уже упоминался в связи со "Слуцким восстанием", события которого имели место в ноябре 1920 года. Только тогда он был еще штабс-капитаном Российской императорской армии.
[47] Личный архив О.В. Романько, Статкевіч Ф. Як судзілі Антона Сокала-Кутылоўскага. С. 2.
[48] Кушаль Ф. Указ. соч.
[49] Кушаль Ф. Указ. соч.
[50] Колесник А.Н. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение. Харьков, 1991. С. 91.
[51] Александров К.М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова. 1944-1945. СПб., 2001. С. 335-337.
[52] Кушаль Ф. Указ. соч.
[53] Акула К. Указ. соч.
[54] Например, по этому условию выдачи в СССР не подлежали жители прибалтийских республик, а также уроженцы Западной Украины и Западной Белоруссии, которые до 1.09.1939 года не входили в его состав. Так, благодаря этой поправке, на Западе удалось остаться Францу Кушелю. Зачастую же эта поправка соблюдалась редко (во всяком случае, до середины 1946 года) и не сыграла никакой положительной роли в судьбе солдат 30-й белорусской дивизии.
[55] Романько О.В. Забытый урок Ялтинской конференции (к вопросу о насильственной репатриации членов "восточных" добровольческих формирований западными союзниками в СССР (1945- 1947)) // Историческое наследие Крыма. 2005. № 9. С. 12-13, 18.
[56] Акула К. Указ. соч.
[57] Романько О.В. Указ. соч. С. 18.
Специальный десантный батальен "Дальвиц" и националистическое партизанское движение
30-я гренадерская дивизия СС (1-я белорусская)
1-й Кадровый батальон Белорусской Краевой Обороны
Во второй половине июля 1944 года руководство БЦР окончательно обосновалось в Берлине и вновь приступило к активной работе. Чтобы на деле доказать свою решимость и дальше продолжать борьбу с большевизмом, Радослав Островский планировал воссоздать БКА на территории Германии. Однако в данных условиях это оказалось невозможным. Поэтому было решено добиваться у немецкого военно-политического руководства согласия на создание Белорусского легиона. Он должен был быть организован по образцу так называемых Восточных легионов (Ostkgionen), которые одновременно представляли собой и запасные части, и центры по подготовке личного состава для боевых формирований. Так, в течение 1941-1943 годов в составе вермахта были организованы (и вполне удачно) Туркестанский, Азербайджанский, Северо-Кавказский, Грузинский, Армянский и Волжско-татарский легионы [1].
Кроме успешного опыта по созданию таких формирований, в Германии на тот момент имелось и достаточное количество частей и подразделений, чтобы создать Белорусский легион. Так, по мнению Островского, можно было рассчитывать на:
6 саперных батальонов БКА;
некоторое количество пехотных батальонов БКА;
13-й Белорусский полицейский батальон при СД;
офицерскую школу БКА;
остатки вспомогательной полиции порядка [2].
Всего в этих частях служило около 10 тыс. человек. Кроме того, помимо них, в легион охотно бы пошли многие белорусские беженцы и так называемые "восточные рабочие" (Ostarbeiter) - белорусы, которые в 1942-1944 годах были вывезены в Германию на принудительные работы. Если бы немцы позволили, то вскоре можно было бы подготовить кадры для трех полноценных пехотных дивизий. Исходя из этого, президент БЦР выступил перед немецким руководством с ходатайством для разрешения организации Белорусского легиона.
Идея создания такого легиона была одобрена в Министерстве по делам оккупированных восточных областей. Следующей инстанцией, согласие которой нужно было получить, являлось Управление генерала-инспектора добровольческих формирований при Генеральном штабе сухопутных сил (Generalder Freiwilligen-Verbände). Во второй половине июля 1944 года начальнику этого управления генералу кавалерии Эрнсту Кёстрингу был подан соответствующий меморандум. Кёстринг обещал его рассмотреть, однако до середины сентября 1944 года так и не сделал этого [3].
Ситуация с таким молчанием со стороны немцев очень беспокоила лидеров БЦР. Поэтому на одном из заседаний президиума совета начальник созданного незадолго перед этим Военного отдела БЦР генерал-майор Константин Езовитов выступил с предложением организовать новое белорусское воинское формирование, не дожидаясь при этом разрешения немцев. Это предложение очень понравилось Островскому, и 13 сентября 1944 года он принял решение о создании в Берлине 1-го Кадрового батальона БКА. Основой для формирования батальона должны были послужить белорусские офицеры и унтер-офицеры, которые постепенно собирались в Берлине, узнав, что там вскоре будет создан Белорусский легион. Согласно проекту Езовитова, кадровый батальон должен был иметь следующую структуру:
офицерский курс, на котором офицеры БКА и полиции должны были проходить переподготовку;
унтер-офицерский курс для переподготовки унтер-офицеров;
офицерская школа, в которой должны были проходить обучение все те, кто хотел стать офицером;
унтер-офицерская школа для тех рядовых, которые хотели стать унтер-офицерами;
хозяйственная рота.
В результате к декабрю 1944 года в батальоне проходили службу около 300 человек, в том числе 50 офицеров. Командиром батальона был назначен капитан Петр Косацкий, а его заместителем по военной подготовке - капитан Степан Шнек, которые одними из первых прибыли в Берлин. Как руководство батальона они подчинялись командующему БКА Францу Кушелю [4].
Следует сказать, что до конца февраля 1945 года батальон фактически не значился ни в одном немецком военном документе и не находился на немецком довольствии. Деньги на его содержание в количестве 12 тыс. рейхсмарок были выделены из бюджета БЦР. Тем не менее казармы, которые предоставил комендант Берлина для личного состава батальона, были относительно хорошими. Снабжение продуктами осуществлялось по карточкам и было также более-менее нормальным. С обмундированием же сложилась катастрофическая ситуация. Дело в том, что большинство солдат и офицеров прибыли в Берлин в летней униформе. А поскольку батальон не был поставлен на немецкое довольствие, зимнюю униформу им получить было негде. Однако, по словам Кушеля, "несмотря на сильные холода, люди терпели". С вооружением батальона дела обстояли не лучшим образом [5].
Несмотря на многочисленные попытки Кушеля легализовать батальон, они так и не принесли успеха. Наконец, 6 ноября 1944 года Управление генерала-инспектора добровольческих формирований "официально" уведомило БЦР, что все вопросы, касающиеся создания Белорусского легиона, передаются в Главное управление СС (SS-Hauptamt). В конце весны - начале лета 1944 года в составе последнего был организован специальный отдел "Восточные добровольцы" (Freiwilligen-Leitstelle Ost), задачей которого было создание частей войск СС из "восточных" народов. Руководителем отдела был назначен СС-оберштурмбан-нфюрер Франц Арльт, которому, в числе прочих задач, было поручено сформировать белорусскую дивизию войск СС. Фактически, это был конец Кадрового батальона, так как в течение декабря 1944 года из него в новую дивизию забрали офицерскую и унтер-офицерскую школы, а также всех более-менее боеспособных солдат и офицеров. В Берлине остались только офицеры старшего возраста и немного рядовых. Большинство из оставшихся не были пригодны к военной службе. В конце концов, в первой половине апреля 1945 года батальон был расформирован [6].
В исторической литературе до сих пор идут споры, можно ли считать этот батальон полноценной кадровой воинской частью. Все эмигрантские и многие современные белорусские историки безоговорочно соглашаются с этим. Напротив, польский исследователь Юрий Туронек считает, что это не так и даже само слово "батальон" употребляет исключительно в кавычках. Основываясь на ряде фактов, он пишет, что до конца января 1945 года это подразделение было, скорее, "прибежищем для бездомных беженцев", так как помимо офицеров и солдат БКА в нем находились члены их семей и другие гражданские лица, для которых казармы батальона "были не самым худшим местом". Кроме того, многие военные вступали в этот батальон, чтобы отдохнуть после госпиталя. Сама же идея его создания была поддержана Островским исключительно в рамках той политической позиции, которую он занимат относительно белорусских добровольческих частей в эмиграции (более подробно о ней говорилось выше) [7].
Тем не менее, как бы там ни было, следует признать, что это воинское подразделение явилось переходным этапом между БКА и будущей белорусской дивизией войск СС уже хотя бы потому, что позволило сохранить офицерские и унтер-офицерские кадры для последней.
Крыніца: Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945.
Крыніцы:
[1] Подробнее об этом смотри в книге: Hoffmann J. Ostlegionen 1941-1943. Freiburg, 1976.
[2] Turonek J. Bialorus pod okupacja niemiecka Warszawa, 1993.S. 230.
[3] Кушаль Ф. Спробы стварэньня Беларускага войска. Мінск, 1989.
[4] Национальный архив Республики Беларусь (далее - НАРБ), ф. 383, оп. 1, д. 3, л. 50.
[5] Turonek J. Op. cit. S. 231-232.
[6] Turonek J. Op. cit. S. 227, 231.
[7] Turonek J. Op. cit. S. 231.
Специальный десантный батальен "Дальвиц" и националистическое партизанское движение
В июне 1944 года в результате отступления из Белоруссии многие солдаты белорусской полиции и БКА оказались на территории Восточной Пруссии. Здесь, при диверсионно-разведывательной школе абвера в местечке Дальвиц, из наиболее подготовленных солдат и офицеров, было создано новое воинское формирование. Это произошло в июле 1944 года. Со временем это формирование стало проходить по немецким документам как Специальный десантный батальон "Дальвиц" (Landung Bataillon zur besonderen Verfügung "Dalwitz"). В организационном отношении батальон подчинялся Абверкоманде-203.
По замыслам руководства абвера, его личный состав должен был использоваться в тылу наступающих советских войск для проведения разведывательных и диверсионных операций. Руководство белорусских националистов (например, уже упоминавшейся БНП), в принципе, планировано использовать его также. Однако по их мнению, все действия батальона после его заброски в советский тыл должны были быть нацелены на организацию партизанской борьбы и вооруженного восстания в Белоруссии.
"Дальвиц" комплектовался в основном из солдат и офицеров БКА, которые должны были иметь опыт боевых действий, и наиболее подготовленных и физически развитых членов СБМ. При зачислении в батальон значительное внимание уделялось тому, "предан ли доброволец белорусскому делу или нет". Вербовка велась скрытно и без обычной в таком случае пропагандистской компании. В результате к осени 1944 года личный состав батальона насчитывал более 200 человек, которые были распределены по двум ротам:
1-я "Северная" (командир -лейтенант Андрей Рудак);
2-я "Южная" (командир - лейтенант Михаил Зуй).
В случае неизбежных потерь батальон должен был черпать резервы из 1 -го Кадрового батальона БКА [8].
Командиром батальона, который отвечал за его военную подготовку, был назначен майор Иван Гелда. Его помощником по политической части, который следил за моральным состоянием солдат, стал майор Всеволод Радько. Однако общее руководство батальоном осуществлял майор Герулис - начальник школы абвера, где он дислоцировался (позднее, в ноябре 1944 года, его сменил лейтенант Шретер, который пробыл на этой должности до декабря 1944 года). Кроме того, в качестве офицера-пропагандиста в батальон был назначен бывший шеф СБМ Михаил Ганько [9].
Белорусские десантники изучали подрывное и саперное дело, топографию, тактику ведения партизанской войны, все типы огнестрельного оружия и учились прыгать с парашютом. Кроме того, небольшая группа девушек (в основном из числа членов СБМ) готовилась в качестве радисток и медсестер. Весь курс подготовки был рассчитан на 4-6 месяцев, однако, в связи с быстрым продвижением Красной Армии, его были вынуждены сократить. Известно, что 28 августа 1944 года батальон посетил президент БЦР Радослав Островский, который произнес перед курсантами речь и поздравил их с успехами в учебе.
В начале ноября 1944 года "Дальвиц" был передислоцирован в местечко Вальбуш под Быдгощем (Польша), где продолжил свою подготовку. Позднее его перевели в район Берлина [10].
***
Еще во время своей подготовки в Восточной Пруссии личный состав батальона "Дальвиц" принял участие в нескольких диверсионных операциях в тылу у Красной Армии. Для их осуществления с немецких самолетов на территорию Белоруссии было сброшено несколько специальных групп, в задачу которых входило совершение диверсий в советском тылу, сбор и передача разведывательных данных, а также организация национального партизанского движения. Среди этих групп, прежде всего, следует назвать:
Группу Глеба Богдановича, которая в составе 28 человек была 17 ноября 1944 года десантирована в районе Вильнюса (Литва). Эта группа успешно действовала до июня 1945 года, после чего передислоцировалась в Польшу, где долгое время сражалась с коммунистами вместе с отрядами польской Армии Крайовой.
Группу Яна Гинько, которая 17 ноября 1944 года была высажена в районе Лиды (Белоруссия). Однако уже в декабре 1944 года этот отряд был разгромлен частями НКВД.
Группу Евгения Жихаря, которая в декабре 1944 года была десантирована в районе местечка Постов (Полоцкая область, Белоруссия). К середине 1945 года на базе этой группы удалось организовать партизанский отряд, который за все время своей деятельности ликвидировал более 30 сотрудников НКВД и сторонников советской власти. В 1955 году отряд был уничтожен частями НКВД [11].
Однако наибольшую известность приобрела группа видного члена БНП Михаила Витушки, которая 17 ноября 1944 года высадилась на парашютах в районе Вильнюса (Литва). Со временем, в 1945-1946 годах, Витушке на основе своей группы удалось создать мощную партизанскую организацию, которая в исторической литературе получила название "Черный кот", или Белорусская освободительная армия (Беларуская вызвольная армія; БВА).
Организационно БВА состояла из регулярных партизанских отрядов и членов вооруженного подполья ("ударников"), которые вполне легально работали в колхозах, своих хозяйствах, на предприятиях и в учреждениях, однако время от времени принимали участие в боевых операциях. Во главе БВА стоял Главный штаб, которым командовал генерал-майор Витушка и его заместители - Ахрем и Михаил Шукайлович. В составе БВА были не только белорусские отряды, но и литовские, латышские, немецкие (главным образом, из "Вервольфа") и украинские, которые в основном действовали в западной, северной и центральной Белоруссии, а также в Прибалтике.
Отряды БВА проводили операции на железной дороге, взрывая или захватывая поезда, нападали на склады или гарнизоны Красной Армии, на деревни, местечки и города, освобождали заключенных из тюрем и концлагерей. Делали нападения на банки с целью добывания средств, необходимых для обеспечения подпольной и партизанской борьбы. Боевики БВА организовывали террористические акты против представителей советской власти, членов коммунистической партии, сотрудников милиции и НКВД. По некоторым данным, в октябре 1948 года была предпринята попытка организации покушения на Иосифа Сталина. Руководство БВА проводило и большую пропагандистскую работу. Центральным печатным органом ее штаба была газета "Души большевистскую гадину!" ("Душы балъшавіцкую гадзіну!"), главным редактором которой являлся Михаил Шукайлович. Кроме того, штабом и отдельными отрядами БВА издавались десятки газет, журналов, плакатов и извещений, которые распространялись не только среди партизан, но и среди местного населения.
В эмигрантских источниках есть известия, что БВА продолжало активно действовать до 1950 года. Но и в последующие годы от имени этой организации проводились операции, направленные против советских властей. Однако это была уже, скорее, деятельность вооруженного подполья, а не партизанского движения [12].
В целом же деятельность БВА до сих пор покрыта тайной, так как основная информация о ней содержится в закрытых архивах КГБ. Из сказанного выше видно, что известна только общая характеристика этой организации и общие направления ее деятельности. Однако до сих пор неясно, сколько и какие отряды входили в БВА. Исключение составляет только один из самых активных (из известных на сегодняшний день) - Борисовский партизанский отряд (Барысаўскі партызанскі. аддзел) БВА. Это формирование действовало в районе Борисова (Белоруссия) и в соседних районах во второй половине 1940-х годов. В 1948 году, во время карательной операции против отряда войска НКВД использовали отравляющие газы. Через год об этом стало известно на Западе благодаря одному из партизан, который смог пробраться в Германию через Западный Берлин. В целом же дальнейшая судьба этого отряда неизвестна [13].
К числу малоизвестных операций батальона относится также спасение рижского архива белорусской эмиграции, инициатором которого был генерал-майор Константин Езовитов. Как известно, он отплыл из Риги в Германию в августе 1944 года, где вскоре был назначен "военным министром" БЦР. Получив такие полномочия, Езовитов решил попробовать спасти свой архив и библиотеку. Эта акция была вполне реальной, так как латышская столица еще находилась под контролем немецких войск. Осуществить ее было поручено двум молодым десантникам "Дальвица" - Николаю Рулинскому и Филиппу Давидчику. Через Шауляй и Лиепаю они благополучно добрались до Риги, откуда и вывезли в Берлин три ящика с документами, книгами и личными вещами генерала. Следует сказать, что спасение документов, "изобличающих его контрреволюционную деятельность", не сильно помогло Езовитову: в конце войны он был арестован советскими спецслужбами и в 1946 году казнен [14].
Судьба же той части батальона "Дальвиц", которая осталась в Германии, сложилась следующим образом. 20 марта 1945 года в Берлине состоялось совещание, на котором с белорусской стороны присутствовали Радослав Островский, Иван Гелда и, ставший к тому времени командиром батальона, майор Радько. Немецкую же сторону представлял начальник всех диверсионных отрядов СС СС-оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени.
На этом совещании было достигнуто соглашение о проведении операции под кодовым названием "Василек" ("Валошка"), план которой заключался в следующем. Батальон разбивался на группы по 25-30 человек каждая, которые, будучи выброшены в тылу наступающих советских войск, должны были самостоятельно проводить операции диверсионного характера - взрывать мосты, уничтожать транспортные средства, воинские склады и т.п. Кроме того, на членов групп возлагалась обязанность по проведению разведки мест дислокации частей Красной Армии. Каждая группа должна была налаживать связь с местным населением для последующей организации вооруженной борьбы. Посредством установления радиосвязи между группами планировалось объединить все антисоветские партизанские формирования в крупные по численности отряды и развернуть по всей Белоруссии массовое движение сопротивления. Этот, последний пункт соглашения был наиболее важным, так как в БЦР полагали, что группы, выброшенные в октябре - декабре 1944 года, были уничтожены раньше, чем смогли организовать такое движение, а о деятельности группы Витушки руководство белорусских националистов и вовсе долгое время не подозревало.
По замыслам Скорцени, каждый десантник вооружался автоматом со 100 патронами к нему, револьвером с 50 патронами и 1,5 кг взрывчатки. Общий вес груза у одного человека не должен был превышать 25 кг. Каждая группа парашютистов должна была иметь портативный печатный станок. На 25-30 человек предполагалось иметь один ручной пулемет, один портативный миномет, несколько противотанковых гранат и мин. Кроме того, каждая группа обеспечивалась полным запасом продовольствия в концентратах и консервах и запасом медикаментов. В состав каждой группы планировалось включить двух радистов.
Отсутствие необходимого количества военно-транспортных самолетов вынудило немцев разработать план пешей переброски батальона в Белоруссию. Скорцени предложил подвезти десантников на машинах к линии фронта, откуда они должны были уже самостоятельно пробиваться на Восток, в районы, где еще находились в окружении немецкие подразделения. Этот план вызвал протесты майора Радько, который полагал, что в таком случае батальону угрожало бы преждевременное уничтожение или включение в состав одной из окруженных немецких частей. В любом случае дальнейшие планы относительно развертывания в Белоруссии движения сопротивления оказались бы невыполнимыми. В этой ситуации некоторыми членами руководства БЦР было предложено включить "Дальвиц" в состав будущей белорусской дивизии войск СС на правах отдельного подразделения. Однако и на этот шаг командование батальона не пошло, не без оснований опасаясь, что его включение в состав любой воинской части приведет к превращению десантников в обыкновенных пехотинцев.
По целому ряду фактов планы Скорцени в отношении батальона шли намного дальше: он предполагал довести его численность до 700-800 человек и сформировать на его базе специальный разведывательно-диверсионный полк (в него помимо белорусов должны были войти и украинские формирования) [15].
***
В апреле 1945 года личный состав "Дальвица" получил новый приказ БЦР. В нем говорилось, что батальону необходимо отступать в Чехию, где затем попытаться сдаться наступающим американским войскам. Однако вместо встречи с американцами батальон попал в засаду чешских партизан-коммунистов, которые и разоружили его личный состав. На удивление, чехи не стали расстреливать десантников, а отпустили их. После этого майор Радько объявил о расформировании батальона. Его личный состав был поделен на группы, которые стали пробиваться либо на Запад, либо в Белоруссию. Так, например, группам Радько и Гелды удалось перебраться в район Белостока (Польша), где в июне 1945 года их разгромили части НКВД. Оба же бывших командира "Дальвица" были арестованы [16].
Несмотря на то что большая часть личного состава батальона не участвовала в боевых действиях, он сыграл исключительную роль в подготовке командного состава белорусского антикоммунистического партизанского движения. Его десантники смогли частично объединить стихийно возникшие партизанские отряды и сформировать из них организованные единицы. Но и индивидуальная деятельность военнослужащих батальона также была довольно значительной. Например, известен такой факт, что в 1956 году органы государственной безопасности советской Белоруссии разыскивали, по разного рода ориентировкам, еще 57 десантников "Дальвица".
Крыніца: Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945.
Крыніцы:
[8] Чуев С.Г. Спецслужбы Третьего рейха: В 2 кн. СПб.-М., 2003. Кн. 1. С. 197-198.
[9] Личный архив О.В. Романько. Без автора. Іван Гелда. С. 2-3.
[10] Беларускі нацыяналізм: Даведнік. Мінск, 2001. Беларускі дэсантны батальён "Дальвіц".
[11] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Багдановіч, Глеб; Пнько, Янка; Жыхар, Аўген.
[12] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Вітушка, Міхал; "Чорны кот".
[13] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Барысаўскі партызанскі аддзел "Чорнага ката".
[14] Ёрш С. У пошуках apxiваў Кастуся Езавітава // Беларускі Рэзыстанс. 2004. № 1.
[15] Чуев С.Г. Указ. соч. С. 201-204.
[16] Беларускі нацыяналізм: Даведнік... Беларускі дэсантны батальён "Дальвіц".
30-я гренадерская дивизия СС (1-я белорусская)
В конце июня 1944 года СС-группенфюрер Курт фон Готтберг отдал приказ о создании в тылу группы армий "Центр" так называемой Заградительной бригады (Spetrbrigade). Эта бригада и подобные ей формирования должна была сдерживать наступление советских войск до тех пор, пока немцы не восстановят сплошной фронт, уничтоженный советскими войсками в ходе операции "Багратион". С этой целью в район Лангры (Польша) были стянуты все уцелевшие части полиции с территории Белоруссии. Из них и была сформирована Заградительная бригада, получившая 20 июля 1944 года официальное наименование - Бригада вспомогательной полиции "Зиглинг" (Schutzmannschaft ("Schuma") - Brigade "Siegling" [17].
Организационно бригада состояла из четырех полков вспомогательной полиции, основой для формирования которых послужили следующие части:
1-й полк "Schuma" - белорусские и украинские батальоны "Schuma" №№ 57,60,61, а также части, находившиеся в подчинении у фюрера СС и полиции округа "Минск";
2-й полк "Schuma" - белорусские и украинские батальоны "Schuma" №№ 62,63,64, а также части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов "Глубокое" и "Лида";
3-й полк "Schuma" -части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов "Слуцк", "Барановичи" и "Вилейка".
4-й полк "Schuma" - украинский батальон "Schuma" №101, а также части, находившиеся в подчинении у фюреров СС и полиции округов "Слоним" и "Припять".
Кроме этого, в составе бригады были сформированы специальные и вспомогательные части:
артиллерийский дивизион - из белорусского артиллерийского батальона "Schuma" № 56;
кавалерийский дивизион - из белорусского кавалерийского дивизиона "Schuma" №68;
учебный батальон - из белорусского учебного батальона "Schuma".
В этот период численность бригады была невелика - около 1,5-2 тыс. человек, так как входившие в нее подразделения были очень сильно потрепаны в летних боях 1944 года и не были равноценны ни по численности, ни по боеспособности. Например, в 61-м батальоне "Schuma" осталось всего 102 человека (2 офицера, 2 унтер-офицера и 98 рядовых), тогда, как 65-й батальон сохранил, как и положено, четырехротную структуру и был почти полностью укомплектован (в одной из его рот было 98 немцев и 167 добровольцев). Поэтому первоначально каждый из полков бригады состоял только из двух батальонов. Исключением являлся только 4-й полк, в составе которого находилось три батальона [18].
Командиром бригады был назначен СС-оберштурмбаннфюрер и подполковник охранной полиции Ганс Зиглинг, который до лета 1944 года командовал 57-м полицейским полком. По словам Франца Кушеля, "это был человек молодой, малоопытный и несдержанный" [19]. Однако на взгляд немецкого командования, все эти недостатки компенсировались храбростью Зйглинга. Кроме того, он обладал еще одним качеством, которое не часто встречалось у немецких командиров "восточных" добровольческих формирований. В данном случае речь идет о "более-менее человеческом отношении к персоналу своего батальона" [20].
***
Одновременно с процессом своего формирования, бригада использовалась в антипартизанских операциях на территории Польши. Следует сказать, что имевшие большой боевой опыт белорусские и украинские полицейские действовали в этих операциях весьма удачно. В результате рейхсфюрер СС Гиммлер решил сформировать на основе этой бригады новую дивизию войск СС. 1 августа 1944 года был отдан соответствующий приказ о передаче всего личного состава и материальной части бригады из-под юрисдикции Главного управления полиции порядка (Hauptamt Ordnungspolizei) Главному управлению СС. Вслед за этим бригада из района Лангры и Цеханова переводилась под Варшаву (Польша), где из нее и должны были сформировать новую дивизию.
Организация дивизии шла довольно быстро, и в течение августа 1944 года она в целом была уже сформирована, получив в реестре Главного управления СС официальное наименование - 30-я гренадерская дивизия войск СС (2-я русская) - (30. Waffen-Grenadier-Division der SS (mssische Nr. 2) [21].
Уже само название дивизии говорило о том, что в ее составе были не только белорусы и немцы. Так, помимо них, в соединение были включены несколько "восточных" батальонов, укомплектованных русским персоналом. Немного позднее, в июле 1944 года, в состав дивизии были также введены 61-й, 62-й и 63-й украинские батальоны "Schuma". Это произошло на том основании, что в период с 1942 по 1944 год эти части несли охранную службу на территории Белоруссии. Кроме того, целый ряд документов свидетельствует о том, что в составе дивизии было также очень много поляков (например, ими почти полностью были укомплектованы 1-й и 2-й бататьоны 2-го полка, противотанковая и комендантская рота) и некоторое количество армян, поволжских татар и даже чехов [22].
Несмотря на то что состав дивизии был очень пестрым, руководство СС не считало нужным создавать в нем подразделения по национальному признаку. Больше всего это беспокоило лидеров белорусских националистов, которые поначалу полагали, что дивизия будет организована, как белорусское формирование. На это у них были свои причины: Франц Кушель писал в своих воспоминаниях, что в сентябре 1944 года из 11 600 личного состава дивизии 7 тыс. были белорусами, а Константин Акула указывал на более чем 80% белорусов и 20% всех остальных [23].
Для того чтобы придать дивизии хотя бы частично "белорусский вид", в ее штаб в конце августа 1944 год было направлено 16 офицеров БКА, чтобы они заняли командные должности в тех частях, где большинство составляли белорусы. Однако командир дивизии Зиглинг отказался принять этих офицеров, сказав, что в его формировании "нет места разделению по национальной принадлежности", так как оно является частью германских вооруженных сил [24]. Со временем такое отношение немцев к белорусским офицерам послужило причиной многочисленных конфликтов.
Еще один конфликт произошел 24 июля 1944 года на конференции командного состава дивизии в городе Эльбинг (Восточная Пруссия). Эта конференция была созвана по инициативе генерального комиссара "Белоруссии" фон Готтберга, на которой русским, украинским и белорусским офицерам должны были сообщить, что отныне они, члены нового воинского формирования, и представить им нового командира. Кроме того, от них требовалось подтвердить свою готовность и дальше сражаться рядом с немцами. В принципе, ни один из пунктов повестки дня конференции не вызвал каких-либо противоречий. Однако, после того как Зиглинг произнес новое название дивизии (а именно ту его часть, которая указывала на национальную принадлежность - "2-я русская") возникла целая дискуссия. Такому дополнению воспротивился заместитель Кушеля капитан БКА Виталий Микула, который заявил, что он против такого названия, так как белорусских солдат в дивизии большинство и на этом основании отказывается подчиняться "москалям" (т.е. русским офицерам). Протест Микулы ни к чему не привел, и этому есть целый ряд объяснений:
во-первых, почти все офицеры-белорусы не занимали высоких командных должностей и не пользовались большим авторитетом у немецкого руководства;
во-вторых, большинство даже этих офицеров не захотели поддержать своего соотечественника;
наконец, в-третьих, как пишет Константин Акула, Зиглинг находился под большим влиянием русских офицеров (особенно, своего бывшего сослуживца по 57-му полку и "правой руки" майора Вячеслава Муравьева [25]), которые убедили его, что не следует принимать во внимание белорусский протест.
Этот инцидент закончился в целом для Микулы без серьезных последствий. Его, правда, понизили в должности и отправили командовать одним из взводов дивизии, где он, естественно, не мог оказывать большого влияния на весь белорусский персонал. Однако он напрасно думал, что немцы о нем забыли. Осенью 1944 года они, воспользовавшись тем, что из батальона, где служил Микула, дезертировало несколько солдат, арестовали его и сожгли в крематории Дахау [26].
История конференции в Эльбинге является весьма поучительной в том плане, что даже на третьем году войны немцы так и не научились разбираться в национальных отношениях среди "восточных" народов. Кроме того, эта конференция дает некоторое представление о национальном составе офицерского корпуса дивизии. Так, можно понять, что он, в целом, состоял из немцев (в их число входят также "фольксдойче" [27] из Польши), русских, украинцев, белорусов и поляков. Почти половина офицеров были немцами. Следующей по величине группой были русские. Украинцы, в основном сильно "русифицированные", были третьей группой. Численно меньшая по сравнению с другими белорусская группа имела также и наименьшее количество офицеров высокого ранга: всего два майора и несколько капитанов. "Еще меньше среди них, - подводит итог Константин Акула, - было белорусских патриотов" [28].
После организации дивизии все командные должности в ней (вплоть до ротного звена) заняли немцы, или "фольксдойче", а русские, украинские и белорусские офицеры были при них в качестве заместителей, помощников или командиров более низкого ранга. Зиглинг считал, что так он не нарушит статус дивизии, как соединения германских вооруженных сил, и не обидит тех, кто поддержал его на конференции в Эльбинге. Только для Муравьева, как близкого друга командира дивизии, было сделано исключение. Более явственно это соотношение между немецким и национальным персоналом можно увидеть на примере 3-го батальона 4-го полка дивизии. Всего в нем по состоянию на 31 июля 1944 года было: 22 офицера (17 немецких и 5 белорусских), 138 белорусских унтер-офицеров и 433 рядовых.
Слабым местом кадрового состава дивизии было отсутствие в ней достаточного количества офицеров специальных и технических служб, а также офицеров-переводчиков, что особенно было важно в условиях такого национального разнообразия. Например, в том же 3-м батальоне было всего 3 офицера-инженера, 1 офицер-связист и 3 переводчика (хотя последних надо было иметь как минимум от 7 до 10 на батальон) [29].
***
Первое время структура дивизии оставалась такой же, как и в бригаде, только ее полки получили другую номенклатуру:
Штаб дивизии (Stab der Division);
1-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.l);
2-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.2);
3-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.3);
4-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.4);
30-й артиллерийский дивизион войск СС (Waffen-Artillerie-Abteilung Nr. 30);
кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron);
учебный батальон (Feldersatz-Bataillon).
В этот период в каждом полку дивизии было по два гренадерских (пехотных) батальона [30].
За всю историю своего недолгого существования дивизия, по разным причинам, претерпела целый ряд мелких и крупных реорганизаций. В основном они сводились к следующим изменениям. 12 сентября 1944 года в дивизии был организован так называемый Добровольческий батальон Муравьева (Freiwüüge-Bataillon "Murawjew"), который должен был использоваться как часть специального назначения. 28 сентября 1944 года были организованы практически все основные подразделения дивизии. В дальнейшем их количество либо уменьшалось, либо увеличивалось, тогда как "скелет" соединения оставался уже неизменным.
18 октября 1944 года в каждом гренадерском полку прибавили еще по одному батальону, а уже 24 октября 1944 года была проведена очередная реорганизация дивизии. В результате из батальонов всех гренадерских полков сформировали два новых гренадерских полка, а из батальона Муравьева и 654-го "восточного" батальона - третий полк. Эти полки, вместе с остальными частями дивизии, получили новую, двойную номенклатуру, после чего структура дивизии стала выглядеть следующим образом:
Штаб дивизии (Stab der Division);
75-й гренадерский полк войск СС (4-й русский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr, 75 (russische Nr. 4);
76-й гренадерский полк войск СС (5~й русский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 76 (russische Nr. 5);
77-й гренадерский полк войск СС (6-й русский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 77 (russische Nr. 6);
30-й артиллерийский полк войск СС (2-й русский) - Waf-fen-Artillerie-Regiment der SS Nr. 30 (russische Nr. 2);
Штаб артиллерийского полка;
штабная батарея;
две батареи 12,2 см трофейных русских орудий;
батарея реактивных установок (Nebelwerfer).
30-й разведывательный батальон СС (SS-Aujlclärung-Abteilung Nr. 30):
штаб батальона;
штабной кавалерийский эскадрон;
три кавалерийских эскадрона;
30-я саперная рота СС (SS-Pionier-Kompanie Nr.30);
30-я рота связи СС (SS-Nachrichten-Kompcmie Nr.30);
30-й запасной батальон СС (SS-Feldersatz-Bataillon Nr.30):
штаб батальона; - три пехотные роты;
рота тяжелого пехотного оружия;
саперная рота;
30-й хозяйственный полк СС (SS-Nachschub-Regiment Nr. 30);
большая автоколонна 60-тонных грузовиков (Große Kraftwa-genkolonne (mot.) 60 t);
административная моторизованная рота (Verwaltungs-Кот-panie (mot.));
моторизованная ремонтная рота (Werkstatt-Kompanie (mot));
санитарная рота (Sanitäts-Kompanie),
2 ноября 1944 года в составе дивизии произошли новые, и окончательные, изменения. Ее 77-й полк был расформирован, а часть его личного состава была распределена по двум остальным полкам [31].
***
В первой половине августа 1944 года дивизия была направлена из Польши на Западный фронт, в Эльзас (Франция). Ее передислокация осуществлялась по железной дороге отдельными частями, поэтому первые подразделения дивизии прибыли на новое место к 17 августа, а последние - к концу этого месяца. По прибытии подразделения дивизии были расквартированы в районе между Бельфором, Мюльхаузеном и Дижоном в следующих населенных пунктах:
Штаб дивизии, административные, вспомогательные и хозяйственные подразделения - Маркольсхайм;
Штаб и подразделения 1-го гренадерского полка войск СС - Мюссиг;
Штаб и подразделения 2-го гренадерского полка войск СС - Саазенхайм;
30-й разведывательный батальон СС - Макенхайм;
30-й артиллерийский дивизион войск СС - Хессенхайм;
654-й "восточный" батальон- Бутцхайм;
30-й запасной батальон войск СС и 30-й учебный батальон СС - Нойбрайзах (на полигоне для подготовки саперов);
Добровольческий батальон Муравьева - Страйткопф;
30-я саперная рота СС - Хайдельсхайм [32].
Здесь перед ее личным составом была поставлена следующая задача: борьба с французскими партизанами ("маки"). Надо сказать, что эта задача преследовала двоякую цель. Во-первых, непосредственное военное умиротворение данного района. Во-вторых, дальнейшая подготовка дивизии. Немецкому командованию было ясно, что передислокация соединения прервала подготовку его частей, которая, фактически, так и не успела начаться. Естественно, что, имея такой уровень подготовки, эта дивизия не могла быть использована на фронте против регулярных частей противника. Ее бы уничтожили еще до начала какого-либо организованного сопротивления. Поэтому, используя "восточных" добровольцев против французского Сопротивления, немцы надеялись, что они, помимо всего прочего, смогут безопасно приобрести боевой опыт. Однако реальность оказалась несколько иной. Руководство отрядов "маки" почти сразу же получило информацию о том, какого уровня подготовки и вооружения части прибыли бороться против них. В результате, весь сентябрь 1944 года прошел в непрерывных стычках бойцов дивизии и партизан - по словам американского историка Антонио Муньоса, "они атаковали их, где только могли застать". Атаки "маки" не были, конечно, катастрофическими с военной точки зрения, однако они выматывали силы добровольцев и действовали на них деморализующе. Командование дивизии планировало навязать Сопротивлению свою тактику и извлечь из нее пользу, однако в ответ получило классическую "малую войну", которая никак не способствовала успешному обучению личного состава. Наоборот, и немецкие офицеры, и "восточные" добровольцы были вынуждены находиться все время под ружьем, не получая полноценного отдыха [33].
После высадки союзников на Атлантическом побережье Франции стратегическая обстановка на этом участке Западного фронта значительно изменилась. В середине сентября 1944 года 1-я французская армия начала угрожать Дижону - самой южной точке операционной зоны 30-й дивизии. В результате дивизия, чтобы не попасть в окружение, начала отступать на северо-восток, подвергаясь постоянным нападениям французских партизан. К концу сентября ее удалось вывести из-под непосредственной угрозы в район Кольмара (между Рейном и Вогезами). Зиглинг думал, что здесь, наконец, удастся завершить подготовку соединения, не боясь постоянных нападений партизан. Однако новый приказ командования опять нарушил этот график. Дивизии было приказано как можно скорее выступать на фронт, чтобы поддержать отступающие из Франции немецкие войска. И это несмотря на то, что Зиглинг неоднократно предупреждал, что его люди еще не готовы к таким акциям. Вооружение же и моторизация дивизии вообще оставляют желать много лучшего: личный состав полков был вооружен трофейным французским, чешским, советским и немецким оружием, в основном стрелковым. Тяжелого и противотанкового оружия было очень мало, а в некоторых частях его попросту не было вообще.
Тем не менее 25 октября 1944 года перед дивизией была поставлена следующая задача: охранять мосты через Рейн до тех пор, пока как можно большее количество частей попавшей в "Кольмарский мешок" 19-й немецкой армии не перейдут на немецкую сторону этой реки. После этого ее личный состав должен был приложить все усилия для того, чтобы мосты был взорваны, а французы и американцы не смогли бы на плечах отступающих немецких войск перейти Рейн.
75-му полку дивизии было приказано занять позиции в районе Груссенхайма. Его 2-й батальон первым прибыл в этот город и сразу же взял под охрану находящийся здесь мост. Остальные батальоны полка прибыли позже и заняли оборонительные позиции между Кюнхаймом и Маркольсхаймом. Сходная задача была поставлена и перед 76-м полком дивизии, который занял оборонительные позиции рядом с 75-м полком в районе Артольсхайм - Бутцхайм - Маркольсхайм - Артенхайм.
Вскоре после сосредоточения разведывательный батальон дивизии провел разведку боем, после которой немецкому командованию стало ясно, что главной целью союзников являются четыре моста через Рейн-канал между Маркольсхаймом и Кюнхаймом. 26 октября 1944 года французы и американцы начали наступление, и если бы не упорное сопротивление 30-й дивизии, мосты были бы захвачены неповрежденными.
Эти в целом успешные арьергардные бои решили судьбу дивизии. И 75-й, и 76-й полк понесли такие значительные потери,
что на их доукомплектование был пущен новый 77-й полк. Однако дальнейшие бои в Вогезах полностью обескровили дивизию. Особенно их интенсивность возросла в середине ноября 1944 года, когда почти не имевшим тяжелого и противотанкового оружия частям противостояла 1-я французская бронетанковая дивизия. Результатом этих боев стало то, что 30-я дивизия почти полностью утратила способность ко всякого рода боевым действиям. Поэтому немецкое командование отправило ее в тыл.
Вследствие того, что немецкий фронт постоянно отодвигался на восток, дивизию перебрасывали из подчинения одного немецкого корпуса к другому. В целом за относительно недолгий период своего пребывания на Западном фронте дивизия подчинялась командованию следующих корпусов:
LXIV армейский корпус группы армий "Г" (сентябрь 1944 г.);
LVIII танковый корпус группы армий "Г" (октябрь 1944 г.);
LIII, а затем LXIII армейские корпуса группы армий "Г" (ноябрь-декабрь 1944 г.) [34].
***
Такие катастрофические потери дивизии были только одной причиной, вследствие которой ее сняли с Западного фронта. Еще одним фактором, повлиявшим на это, была низкая дисциплина в большинстве ее частей.
Следует сказать, что отправка дивизии на Западный фронт не вызвала особой радости среди ее "восточного" персонала. Дело в том, что русские, украинцы и белорусы хотели сражаться на Восточном фронте против большевиков, чтобы потом вернуться на свою Родину. Немцы же гнали их в бой с англо-американскими союзниками, к которым, как писал Франц Кушель, например, "у белорусов претензий не было". Следствием этого стало ухудшение морального состояния бойцов дивизии, которое и до этого уже было не особенно высоким. Так, находясь еще на обучении в Польше, личный состав 2-го батальона 1-го гренадерского полка и 1-го батальона 2-го гренадерского полка подняли 27 августа 1944 года мятеж и убили, по словам американского историка Антонио Муньоса, "столько немцев, сколько смогли найти". Командование дивизии безжалостно подавило мятеж, казнив всех зачинщиков и распустив 2-й батальон 1 -го полка. После этого оно, чтобы поднять дисциплину среди других ненадежных частей, перемешало батальоны остальных полков. Все солдаты, которые участвовали в мятеже, а также те, кто казался Зиглингу ненадежными (всего 2300 чел.), были удалены из дивизии и отправлены в строительные части на линию Зигфрида [35].
После этого немецкое командование еще более укрепилось в своем мнении, что дивизию необходимо отправить подальше от Восточного фронта. Зиглингу и его начальникам из Главного управления СС казалось, что там, вдали от родины и во враждебной обстановке солдаты дивизии не станут больше восставать. Одновременно они надеялись решить еще одну проблему, связанную с дисциплиной - дезертирство. К слову, эта проблема носила эпидемический характер и преследовала все части дивизии на всем протяжении ее существования. Так, уже 4 августа 1944 года из 12-й роты 3-го батальона 4-го полка дезертировало 5 человек, 11 августа - еще 4, а к 20 августа личный состав этой роты уменьшился на 50 человек. Эти случаи настолько разозлили Зиглинга, что он даже хотел расформировать весь 4-й полк [36].
Во Франции же подобные настроения не только не сошли на нет, а, наоборот, привели к тому, что наиболее недовольные белорусские солдаты и офицеры стали налаживать связи с французскими партизанами и переходить на их сторону поодиночке или группами. Так продолжалось до декабря 1944 года, когда на сторону партизан перешел сразу целый батальон, укомплектованный белорусами, во главе со своим командиром Ваффен-обер-штурмфюрером Григорием Зыбайло [37]. Следует сказать, что подобные случаи имели место и в украинских и русских частях дивизии. Например, в ночь с 26 на 27 августа 1944 года на сторону "маки" перешел весь 2-й батальон 76-го полка (бывшие 62-й и 63-й батальоны "Schuma") [38]. Однако самый большой удар по доверию Зиглинга к своим солдатам нанес его друг Муравьев, который вместе со своим батальоном перешел на сторону союзников в ходе ноябрьских боев под Мюльхаузеном [39].
В конце концов, эти события также убедили немцев, что держать 30-ю дивизию во Франции крайне неосмотрительно. Поэтому, как уже говорилось выше, в декабре 1944 года она была отведена в Германию, где ее разместили на германо-швейцарской границе в местечке Грайфенвор.
***
Из-за дезертирства, а также вследствие тяжелых боевых потерь в дивизии на тот период оставалось всего 4,4 тыс. человек. Взвесив ситуацию, Главное управление СС решило 11 января 1945 года расформировать это соединение, а его кадровый состав передать в другие части. Однако для начала гестапо арестовало нескольких наиболее патриотично настроенных белорусских офицеров и расстреляло их (именно под эту репрессивную кампанию попал капитан Виталий Микула). После этого кадровый персонал дивизии был передан в следующие формирования:
в 25-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю венгерскую) - 25. Wqffen-Grenadier-Division der SS(ungarische Nr. l) и 38-ю моторизованную дивизию СС "Нибелунги" - 38.SS~Panzer-Grenadier-Division "Nibelungen" были переданы немецкие офицеры и унтер-офицеры;
в 600-ю (русскую) пехотную дивизию вермахта (больше известную как 1 -я пехотная дивизия Вооруженных сил КОНР или РОА) были переданы все русские солдаты и офицеры [40].
Оставшиеся белорусы послужили основой для создания нового формирования: Гренадерской бригады войск СС (1-й белорусской) - Waffen-Grenadier-Brigadeder SS'(weissruthenische Nr. l). На 1 марта 1945 года структура этой бригады была следующей:
Штаб бригады (Stab der Brigade);
1-й гренадерский полк (Grenadier-Regiment Nr. 1), в составе трех батальонов;
противотанковый батальон (Panzerjäger-Abteilung);
артиллерийский батальон (Artillerie-Abteilung);
кавалерийский (разведывательный) эскадрон (Reiter-Schwadron);
запасной батальон (Feldersatz-Bataillon).
Командиром этой бригады продолжал оставаться СС-обер-штурмбаннфюрер Ганс Зиглинг. Все командные должности в ней также занимали только немцы [41].
В декабре 1944 года все обязанности по созданию белорусских добровольческих формирований были переданы в ведение Главного управления СС. В результате переговоров его руководителя СС-оберфуппенфюрера Готтлоба Бергера и представителей БЦР было принято решение о формировании новой дивизии войск СС, на этот раз - "чисто белорусской". При этом президент БЦР Радослав Островский и его "военный министр" Константин Езовитов, соглашались сотрудничать с СС, только если дивизия будет создана на следующих условиях:
Командиром дивизии должен быть немец.
Штаб дивизии - смешанный.
Командиры полков и ниже - только белорусы; однако, при каждом из них должен был находиться немецкий офицер связи.
Все команды должны будут отдаваться только на белорусском языке.
В названии дивизии обязательно должно быть слово "белорусская".
Дивизия может быть использована только на Восточном фронте [42].
В результате 9 марта 1945 года Гренадерская бригада войск СС была переименована в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю белорусскую) - 30.Waffen-Grenadier-Division der SS (weissruthenische Nr. 1) [43].
Все вопросы по вербовке добровольцев для новой дивизии были возложены на Военный отдел БЦР. Но, поскольку среди военных их было недостаточно, в начале марта 1945 года было принято решение набирать в дивизию так называемых "восточных рабочих" - белорусов, которые были вывезены со своей Родины для работы в сельском хозяйстве или промышленности Германии. Однако результаты такой вербовочной компании были незначительными. В одной из докладных записок Кушеля по этому вопросу говорилось следующее: "Организация дивизии СС идет крайне медленно... Военный отдел БЦР сумел завербовать в дивизию только несколько сот человек. Из обещанной тысячи молодежи... прибыло только около четырехсот человек, при этом часть из них не может быть солдатами по причине молодого возраста - 14- и 15-ти летние юноши. Кроме того, набранная в дивизию молодежь - самая плохая как в физическом, так и в моральном отношениях" [44].
Причины таких плохих результатов Кушель видел в следующем:
в общем военном положении Германии в это время;
в недоверии к немцам по причине их предыдущей политики относительно белорусского вопроса;
в личности Ганса Зиглинга, который опять был назначен командующим дивизии.
Не лучше обстояло дело и с командными кадрами будущей дивизии. Как было сказано выше, все офицеры и унтер-офицеры - немцы и русские были переданы в другие соединения. Отчасти положение спас 1-й Кадровый батальона БКА (подробнее о котором говорилось выше). Так, в течение декабря 1945 года из него на место формирования дивизии в местечко Вайнергамер (юго-западная Германия) в полном составе были переведены офицерская и унтер-офицерская школы. Однако, следует сказать, что и в этом случае Зиглинг остался верен себе. Всех прибывших офицеров-белорусов он выделил в особую группу и отправил на переподготовку, а унтер-офицеров распределил на разные хозяйственные должности. Со временем, белорусская офицерская школа была низведена Зиглингом до уровня унтер-офицерской, а унтер-офицерская - вообще ликвидирована [45].
В итоге, как из-за нехватки кадрового и личного состава, так и из-за отсутствия необходимого вооружения, из всей планируемой дивизии был сформирован только один полк - 75-й гренадерский полк войск СС (1-й белорусский) - Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 75 (weissruthenische Nr. 1). Организационно этот полк состоял из трех гренадерских батальонов и имел следующий командный состав:
командир полка - СС-штурмбаннфюрер Франц Геннингфельд;
1-й гренадерский батальон (командир - Ваффен-штурм-баннфюрер Антон Сокол-Кутыловский [46]);
2-й гренадерский батальон (командир - Ваффен-гаупт-штурмфюрер Дмитрий Чайковский);
3-й гренадерский батальон (командир - Ваффен-гаупт-штурмфюрер Тамила);
офицером связи между немецким командованием дивизии и белорусским личным составом был назначен майор БКА Борис Рогуля [47].
Кроме этого, Зиглинг, еще в период развертывания дивизии, выбрал наиболее лучших белорусских офицеров, унтер-офицеров и рядовых и сформировал из них специальное подразделение, так называемую Охотничью команду (Jagdkammando). Эта команда была присоединена к 38-й дивизии СС "Нибелунги". Начальником команды был немец, и она не имела никакой связи с Военным отделом БЦР, так как место ее дислокации было строго засекречено. Позднее Кушель узнал от белорусских солдат, которые дезертировали из этой команды, что во время американского наступления в Баварии немцы бросили ее на произвол судьбы. Однако белорусы не захотели воевать с американцами: часть рядовых и унтер-офицеров сдались без боя, а другие разбежались. Офицеры-белорусы же были увезены немцами в неизвестном направлении [48].
По состоянию на 30 апреля 1945 года в 30-й дивизии значилось: 50 офицеров, 132 унтер-офицера, 912 рядовых, 50 лошадей, 16 подвод и 6 полевых кухонь [49].
Из-за быстро надвигающегося поражения Германии, немецкое командование так и не успело окончательно сформировать дивизию. Поэтому ее единственный полк было решено передислоцировать в южную Германию, где в это время немецкое военно-политическое руководство носилось с идеей так называемого "Альпийского редута". В результате 15 апреля 1945 года командир белорусского полка СС-штурмбаннфюрер Геннингфельд получил соответствующий приказ. Надо сказать, что этот приказ устраивал и руководство БЦР. Только оно решило использовать его по-своему: находясь в южной Германии, было удобнее сдаться американским войскам и, таким образом, избежать пленения Красной Армией.
25 апреля 1944 года полк прибыл в местечко Айзенштайндорф (Чехия), где его командование вступило в переговоры с находящимся неподалеку штабом командующего Военно-воздушными силами КОНР генерал-майором Виктором Мальцевым. Последний также направлялся на встречу американцам. В ходе этих переговоров Франц Кушель, являвшийся после исчезновения Геннингфельда, фактически, командиром белорусской дивизии, и Мальцев договорились о совместном переходе линии фронта на следующих условиях:
Немецко-американский фронт должен быть перейден совместно, при этом если немцы окажут сопротивление, то его следовало бы преодолеть общими силами.
От войск СС, при переходе на американскую сторону, также требовалось обороняться совместными усилиями.
После перехода на американскую сторону фронта белорусская дивизия и формирования генерал-майора Мальцева действуют дальше самостоятельно [50].
Следующие четыре дня прошли в дальнейших совещаниях, в ходе которых были обговорены более мелкие вопросы совместного перехода. Наконец, 30 апреля 1945 года белорусский полк двинулся в свой последний поход в составе группы Мальцева. Согласно общей диспозиции, белорусским солдатам предстояло захватить мост через реку Реген, которая разделяла немецкие и американские войска, и охранять его до тех пор, пока вся группа войск вместе с обозами не перейдет на ту сторону реки. В результате этой успешно проведенной операции, германо-американский фронт перешли следующие части:
штаб Военно-воздушных сил КОНР;
1-й авиационный полк (личный состав 4-х эскадрилий и школы летчиков);
6-я отдельная рота связи;
9-й отдельный полк зенитной артиллерии (личный состав девяти батарей);
Отдельный парашютно-десантный батальон (личный состав четырех рот);
Школа пропагандистов РОА;
75-й гренадерский полк 30-й (белорусской) гренадерской дивизии войск СС [51].
Всего, таким образом, в районе города Цвизель (Бавария) в американский плен сдалось около 5100 человек: 4000 русских и 1100 белорусов. После этого они были разоружены и заперты в помещении местной фабрики. В своих воспоминаниях Кушель отмечал, что американские офицеры отделили белорусов от русских, что, на его взгляд, было признанием самостоятельной белорусской национальности и вселяло некоторую надежду [52].
Однако разоружение русских и белорусских добровольцев было только началом. Приблизительно через час Мальцев и Кушель были вызваны в штаб командира американской дивизии, в полосе которой они перешли линию фронта. Принявший их американский офицер развернул на столе карту и показал на ней место, где Кушель должен был построить свои войска. То же самое, показав на другое место, он приказал сделать генерал-майору Мальцеву. Еще через час белорусский полк был построен в полном порядке. Вскоре явился американский майор с переводчиком, который выслушал рапорт Кушеля и осмотрел построенный личный состав части. Затем майор приказал поделить всех белорусов на группы по 50 человек в каждой и посадить их на машины, которые уже были подготовлены. После этого приказа американец объявил, что полк не оставят в Цвизеле, а перевезут в лагерь для военнопленных в районе города Кам. Вскоре были поданы грузовики, люди сели в них, и колонна двинулась в путь. Через три часа, уже почти на закате, Кушель, который ехал в передовой машине, увидел в поле огромную толпу народа. Как позже выяснилось, это и был сборный пункт для военнопленных, где в поле, по колено в грязи и за колючей проволокой, стояли солдаты разных национальностей: немцы, венгры, словаки, русские, поляки, грузины и др. Сюда же поместили и белорусов [53].
Бывший боец 30-й дивизии Константин Акула позже писал: "Так, на мокром поле в лагере для военнопленных закончилась белорусская военная эпопея". Однако этот конец был только началом нового, трагического этапа в жизни белорусских добровольцев.
Белорусская дивизия была не единственной, кто в апрельские и майские дни 1945 года добровольно сдался западным союзникам. В надежде избежать советского плена это делали власовцы в Чехии, казаки - в Австрии и туркестанцы и кавказцы - в Италии. Многие из них справедливо полагали, что, попади они в руки советских "компетентных органов", конец для них будет только один. Сдаваясь же в плен американцам и англичанам, они надеялись, что те не выдадут в Советский Союз солдат в немецкой военной форме. Во-первых, как думали одни, это бы противоречило всем законам ведения войны, а во-вторых, как полагали другие, не согласовывалось с британскими и американскими традициями предоставления политического убежища тем, кого преследовали на родине. Но последующие события показали, что и те и другие жестоко ошибались, кто по неведению, а кто по наивности.
С 4 по 11 февраля 1945 года в Ливадийскском дворце проходила Ялтинская (Крымская) конференция глав трех великих держав - СССР, США и Великобритании. В ходе этой конференции были приняты разные решения. Нет нужды говорить о значении большинства из них для истории: как известно, они более чем на полвека определили устройство послевоенного мира. Однако среди этих решений были и такие, о которых предпочитают умалчивать до сих пор и на Западе, и в бывшем СССР. Одно из таких решений было не менее важным, чем предыдущие, а по своей судьбоносности даже превзошло многие из них, так как его исполнение на практике обернулось трагедией для миллионов людей. Речь идет о так называемой репатриации советских граждан, волею судеб оказавшихся на территориях, оккупированных немцами.
В юридической плоскости это решение было закреплено в серии договоров глав трех великих держав от 10 и 11 февраля 1945 года. Согласно подписанным документам, все договаривающиеся стороны обязались передавать друг другу граждан союзных государств, которые окажутся в зоне оккупации их армий. Как казалось Рузвельту и Черчиллю, суть проблемы была проста. На территориях, освобождаемых их армиями, имелось некоторое количество перемещенных лиц - граждан союзной державы, которых было необходимо отправить на родину. Однако третий лидер "большой тройки" - Иосиф Сталин - понимал, что не все, оказавшиеся за пределами СССР, захотят в него вернуться. Поэтому он настоял, чтобы лидеры западных союзников дали согласие на "безусловную и всеобщую репатриацию всех находящихся в их оккупационной зоне советских граждан" по состоянию границ на 1 сентября 1939 года [54]. Это соглашение подлежало выполнению без учета индивидуальных пожеланий. При необходимости допускалось применение силы. И в первую очередь это касалось лиц, "взятых в плен в немецкой военной форме", то есть всех бойцов "восточных" добровольческих формирований. Эти репатриации начались в мае 1945 г. и продолжались до лета 1947 года. Иногда они проходили спокойно, если союзники применяли хитрость, иногда, как в случае с казаками и солдатами Русской освободительной армии, сопровождались кровавыми эксцессами и гибелью десятков людей. В результате англичане и американцы передали с применением силы в СССР более 2,2 млн советских граждан, которые проходили службу в "восточных" частях германских вооруженных сил (в это число входят также члены семей последних и беженцы, группировавшиеся вокруг тех или иных добровольческих формирований) [55].
Белорусским добровольцам также предстояло испытать на себе все пункты этих соглашений. В первом сборном лагере для военнопленных, куда кроме белорусов попала и группа Мальцева, люди в голоде и холоде провели больше недели. Все это, а также неизвестность и неуверенность в своей дальнейшей судьбе, сильно сказались на моральном состоянии пленных.
Однажды после обеда был объявлен всеобщий сбор. Американский комендант объявил, что прибыло 20 грузовиков американской армии, которые всех желающих могут перевести в другой лагерь - около Нюрнберга. При этом он сказал, что условия содержания на новом месте будут гораздо лучше и что, скорее всего, оттуда, после некоторой проверки, будут отпускать на свободу. Голодные пленные, чтобы получить несколько бисквитов и горстку фасоли, начали сами подходить к грузовикам и соглашатъся ехать. Таким образом, не узнав заранее, куда они поедут, большая часть белорусов попала на первый этап "путешествия к Сталину".
Несмотря на американские обещания, условия содержания в новом лагере возле Нюрнберга оказались еще хуже. Однако пленные и здесь долго не задержались. Через несколько дней их отправили поездом под Вюрцбург, а оттуда - под Майнц. В этом огромном лагере, за колючей проволокой и под сильной охраной, содержалось более 200 тыс. военнопленных. Вскоре выяснилось, что это не простой лагерь, а нечто похожее на перевалочный пункт, откуда пленных отправляли в СССР. Здесь активно действовали советские агенты, которые уговорами и угрозами заставляли пленных возвращаться на родину. Их столь большая активность объясняется тем, что они действовали с полного согласия американской администрации, которая со своей стороны также прилагала немало усилий, чтобы поскорее избавиться от "восточных" добровольцев. Обычно это заключалось в создании невыносимых условий существования, живя в которых люди начинали думать, что "большевизм не такой уж и страшный враг, как голод", и соглашались ехать в СССР. Те же, кто оставались, продолжали терпеть.
Некоторые белорусские офицеры не сидели сложа руки, а пытались объяснить американцам, что возвращение на родину приведет только к их смерти. Например, так поступал капитан Тамила, один из батальонных командиров полка, который вырос в США и хорошо знал английский язык. Много раз он пытался объяснить американцам, что они совершают огромную ошибку, так как все "восточные" добровольцы вообще, и белорусы - в частности, "их настоящие союзники". Однако в 1945 году обычные американцы еще не мыслили категориями "холодной войны", и такие объяснения им были просто не понятны [56].
В конце июля 1945 года, после долгих физических и моральных испытаний в лагере под Майнцем, пленные белорусы были перевезены в город Рен (Франция), а оттуда - под Шербур, поближе к советской репатриационной миссии генерал-полковника Филиппа Голикова. Здесь давление на тех, кто не желал возвращения в СССР, достигло кульминационного момента. В результате многие согласились ехать на родину. Но были и такие, кто не хотел этого делать ни под каким видом. Всего этих "невозвращенцев" было более 300 человек. Среди них в основном были офицеры, которые понимали, что в Советском Союзе их не ждет ничего хорошего.
В конце концов, 16 августа 1945 года американцы решили, что держать дальше белорусов в лагере и уговаривать их вернуться в СССР, не имеет никакого смысла. К тому же на скорейшем решении этого вопроса настаивала и советская репатриационная миссия. Поэтому они силой посадили их в вагоны и отправили в Айзенах - первую станцию в советской оккупационной зоне. Здесь всех загнали в бывшую немецкую тюрьму, где затем несколько дней и ночей продолжались допросы. В этой тюрьме последний раз видели командира 1-го батальона 75-го белорусского полка подполковника Антона Сокола-Кутыловского, а также генерал-майора Мальцева, который все это время содержался вместе с белорусами. По свидетельствам очевидцев, большинство белорусских офицеров были сразу или почти сразу расстреляны. Что же касается рядовых и унтер-офицеров, то практически все они были осуждены на 25 лет лагерей [57]. Обычно это было не намного лучше расстрела.
***
Так закончилась эпопея 30-й белорусской дивизии войск СС. Однако, в принципе, это был конец всех белорусских добровольческих формирований, многие бойцы которых в марте 1945 года пополнили ряды этого соединения. Вообще же после капитуляции Германии судьба белорусских политических и военных коллаборационистов сложилась по-разному. Кто-то, как было сказано выше, вернулся в Советский Союз - сам или против своей воли. Кого-то "компетентные советские органы" арестовали на территории Восточной Европы, вывезли в СССР, судили и казнили. Так, например, закончили свои дни Константин Езовитов, Всеволод Радько, Иван Гелда и Григорий Зыбайло. Некоторым же удалось избежать и первого и второго вариантов - либо самим, либо при помощи западных спецслужб они смогли остаться в Западной Европе или переехать в США. Такими счастливцами стали, например, Радослав Островский, Франц Кушель, Борис Рогуля и Иосиф Сажич. Находясь на Западе, часть из них отошла от политики. Другие, наоборот, еще с большей активностью стали ею заниматься, пополнив ряды многочисленных эмигрантских организаций, которые зачастую всю свою энергию тратили на соперничество друг с другом, а не на "борьбу с большевизмом и московским империализмом", как провозглашалось в их программах.
Крыніца: Романько О.В. Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945.
Крыніцы:
[17] Кушаль Ф. Указ. соч.
[18] Munoz A.J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. New York, 1991. P. 260, 261.
[19] Кушаль Ф. Указ. соч.
[20] Акула К. Змагарныя дарогі. Менск, 1994.
[21] Уильямсон Г. СС - инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 245-246.
[22] Дуда А., Старик В. Буковінський Курінь в боях за украіньску державність. 1918-1941-1944. Киів - Чернівіці, 1995. С. 151-153.
[23] Кушаль Ф. Указ. соч.; Акула К. Указ. соч.
[24] Кушаль Ф. Указ. соч.
[25] Некоторые авторы и мемуаристы утверждают, что Зиглинг находился целиком под влиянием Муравьева - весьма умного и хитрого человека. Познакомились они еще в Белоруссии в ходе формирования 57-го полицейского полка, когда Муравьев, работавший до войны простым учителем в Донецкой области, стал "украинским" командиром этой воинской части. О том, что именно через этого офицера Зиглинг смог наладить нормальные отношения со своими подчиненными, свидетельствует следующий факт. 20 апреля 1944 года личный состав 57-го полка приносил присягу, в которой, в частности, была фраза о борьбе "за создание свободных и независимых Украины, Белоруссии и России". Автором этой присяги с такими крамольными словами, скорее всего, был Муравьев - факт для того времени весьма и весьма многозначительный.
[26] Гардзіенка А. Вайскавец // Наша ніва. 2000. № 15 (172). 10-16 красавжа.
[27] Этим термином в Третьем рейхе называли этнических немцев, которые на 1 сентября 1939 года проживали вне его территории.
[28] Акула К. Указ. соч.
[29] Munoz AJ. Op. cit. Р. 261, 262, 263.
[30] Шунков В.И. Солдаты разрушения. Организация, подготовка, вооружение, униформа ваффен СС. М.-Минск, 2001. С. 133.
[31] Nafziger G.F. The German Order of Battle: Waffen SS and Other Units in World War II. Conshohoken, 2001. P. 158.
[32] Munoz AJ. Op. cit. P. 269.
[33] MunozAJ. Op. cit. P. 271.
[34] Munoz AJ. Op. cit. P. 275-277, 278.
[35] Nafziger G.F. Op. cit. P. 158.
[36] Munoz AJ. Op. cit. P. 264-265.
[37] Хастингс М. Операция "Оверлорд". Как был открыт второй фронт. М, 1989. С. 232. Кстати, многие белорусские добровольцы только некоторое время пробыли среди французских партизан. На том основании, что до 1 сентября 1939 года более половины из них были гражданами Польши, их зачислили в ряды 2-го Польского корпуса генерала Владислава Андерса, который воевал в Италии в составе английских войск.
[38] Дуда А., Старик В. Указ. соч. С. 154.
[39] Bundesarchiv-Militärarchiv (далее - ВА-МА), 30. Waffen-Grenadier-Division (russische Nr.2), RS 3-30/6, RS 3-30/8.
[40] Шунков В.И. Указ. соч. С. 134, 146-147.
[41] Munoz A.J. The Last Levy: SS Officer Roster, March, lst, 1945. New York, 2001. P. 67-68.
[42] Кушаль Ф. Указ. соч.
[43] Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. М., 2002. С. 777.
[44] НАРБ, ф. 382, оп. 1, д. 20, л. 7.
[45] Кушаль Ф. Указ. соч.
[46] Если читатель помнит, этот офицер уже упоминался в связи со "Слуцким восстанием", события которого имели место в ноябре 1920 года. Только тогда он был еще штабс-капитаном Российской императорской армии.
[47] Личный архив О.В. Романько, Статкевіч Ф. Як судзілі Антона Сокала-Кутылоўскага. С. 2.
[48] Кушаль Ф. Указ. соч.
[49] Кушаль Ф. Указ. соч.
[50] Колесник А.Н. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение. Харьков, 1991. С. 91.
[51] Александров К.М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова. 1944-1945. СПб., 2001. С. 335-337.
[52] Кушаль Ф. Указ. соч.
[53] Акула К. Указ. соч.
[54] Например, по этому условию выдачи в СССР не подлежали жители прибалтийских республик, а также уроженцы Западной Украины и Западной Белоруссии, которые до 1.09.1939 года не входили в его состав. Так, благодаря этой поправке, на Западе удалось остаться Францу Кушелю. Зачастую же эта поправка соблюдалась редко (во всяком случае, до середины 1946 года) и не сыграла никакой положительной роли в судьбе солдат 30-й белорусской дивизии.
[55] Романько О.В. Забытый урок Ялтинской конференции (к вопросу о насильственной репатриации членов "восточных" добровольческих формирований западными союзниками в СССР (1945- 1947)) // Историческое наследие Крыма. 2005. № 9. С. 12-13, 18.
[56] Акула К. Указ. соч.
[57] Романько О.В. Указ. соч. С. 18.
Опубликовано 09 декабря 2010 года
Новые статьи на library.by:
БЕЛАРУСЬ:
Комментируем публикацию: Белорусские коллаборационистские формирования в эмиграции (1944-1945): Организация и боевое применение
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1291890622 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций